Текст книги "Самый достойный отец (ЛП)"

Автор книги: Ченс Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава 29
Эль

 ЭЛЬ ЖДАЛА В ЗАКУСОЧНОЙ до тех пор, пока все остальные не покинули заведение. Келли и Грейс хотели остаться с ней, но она настояла, чтобы они ушли. Они очень устали за рабочий день, и им необходимо немного поспать. Кроме того, Келли должна действительно вернуться домой к младшему брату и провести с ним немного времени. Он был довольно самостоятельный для своего возраста, но до сих пор нуждался в сестре. Эль не могла заставить себя уйти. Она была уверена, что Форестер не бросил ее, поэтому она собиралась остаться и дать ему больше времени. Что бы ни случилось, она знала, что у него была причина не появляться.

Она сидела за стойкой и потягивала кофе, время уже перевалило за полночь. Каждый раз, когда автомобиль проезжал мимо по улице, она вскакивала, чтобы проверить, он ли это. Но это был не он. Примерно в два часа ночи она начала дремать. Когда поняла, что начала засыпать, то решила закругляться.

Она не плакала с тех пор, как попрощалась с Келли и Грейс, и хотя Эль была на грани того, чтобы разрыдаться сейчас, она все равно отказывалась снова плакать.

Из-за чего бы ей рыдать?

Он вернется за ней. Она знала, что вернется.

Она сменила обувь и надела зимние ботинки и пальто Келли, которые та ей одолжила. Затем открыла дверь, и морозный воздух ворвался с ней в помещение. Она почувствовала себе хорошо. Эль вышла на стоянку, ветер дул несильно. Она повернулась и посмотрела на улицу, где заметила какие-то огни на расстоянии. Она решила подождать приближающийся автомобиль.

Затем она увидела, что это был пикап. Когда он приблизился, она почувствовала, что ее сердце начинает парить от облегчения и счастья, но в последнюю минуту машина свернула на перекрестке, и она поняла, что это не Форестер.

Эль покачала головой, но не заплакала. Она стала думать о том, что видела ранее днем.

Машина Форестера стояла прямо здесь на стоянке, а потом он уехал. Она взглянула на то место, где он припарковался, и кое-что ей бросилось в глаза. Было плохо видно, что-то белое застряло в белом снегу, это что-то трепал ветер, но она смогла разглядеть, что это был скомканный лист бумаги. Каким-то образом, она представила себе Форестера, оставившего бумагу там. Она бросилась за ней, наполовину покрытую снегом, и сжала в руке, словно сокровище.

Бумажка была мокрой и испачканной, Эль осторожно развернула ее. На ней еще можно было разобрать слова. Она стала читать ее в красном свету, падавшем от горящего знака закусочной. Она вчитывалась в каждое слово, а потом, когда закончила, перечитала вновь, как будто в письме содержались секретные ответы на глубинные вопросы, которые она искала всю свою жизнь.

Форестер Сноу.

Один звук твоего имени до сих пор вызывает у меня несварение желудка. Ты мразь, мальчишка. Ты противный кусок дерьма, сукин сын. Ты убил свою мать, и знаешь это.

Люди говорят, якобы ты не виноват. Ты не знал, что сделал. Ты был просто ребенком.

Я скажу, это прекрасно. Ты был ребенком. Ты не виноват в том, что родился. Но ты все равно убил ее, и за это я всегда буду ненавидеть тебя. Ты не более виновен, чем пуля, оставляющая отпечаток после себя. Пуля не знает, что она делает, но она все равно убивает свою цель.

Это ты, Форестер Сноу. Ты убил свою мать, убил мою жену, и я проклинаю тот день, когда ты был зачат. Если бы я мог все вернуть назад и не трахать твою мать в день, когда сделал ее беременной, я бы сделал это. Я бы стер само твое существование.

Я никогда не был идеальным мужем, но я любил эту женщину больше, чем я когда-либо мог любить тебя.

Ты для меня пустое место. Ты был бы бесполезен и для нее, если бы она пережила твое рождение. Никто бы не смог любить тебя, когда ты родился. По правде говоря, я не хотел воспитывать тебя. Я пытался сдать тебя государству, старался избавиться от тебя, но они тебя не взяли. Никто не хотел тебя.

Ты поистине родился одиноким, Форестер. Ты были рожден в одиночку, и попомни мои слова, умрешь в одиночестве. Слова умирающего человека должны чего-то стоить. Проклятие умирающего человека должно чего-то значить.

Так услышать это, ибо это мое проклятие. Никто не полюбит тебя, ты маленький кусок дерьма. Ты уничтожишь того, кого ты попытаешь любить. Ты не найдешь счастья, а принесешь одни несчастья. Даже если ты думаешь, что когда-нибудь найдешь девушку, которая завоюет твое сердце, то ты сбежишь. Ты убежишь от нее так далеко и так быстро, как сможешь.

Потому что если ты этого не сделаешь, то уничтожишь ее, как ты уничтожил свою собственную мать. Проклинаю тебя.

Авраам Сноу.

Она заплакала. Она плакала не из-за себя, а из-за Форестера, и из-за того, о чем говорилась в письме. Она слишком хорошо знала, что такое письмо могло сделать с сердцем мужчины. Даже кто-то с наилучшими намерениями не смог бы думать и правильно действовать после получения чего-то подобного от родителей. Она знала, что она бы не смогла бы этого вынести.

Являлось ли это той причиной, по которой Форестер сбежал?

Если это так, то она простила бы его. Эль не забудет его, не захотела бы забыть то, что они делали вместе, она не смогла бы ненавидеть его. Он сделал то, что должен был сделать. Если это будет означать ее разбитое сердце, то так тому и быть.

Пока слезы катилисьпо щекам, она поняла, что произошло. Форестер был сломлен. Он был разрушен своим собственным отцом.

Кто мог закончить с девушкой после прочтения письма от его собственного отца, с девушкой, которую просил родить ему сына.

Он ушел. Ушел навсегда.

Она шла по улице и плакала. Эль плакала из-за Форестер, плакала, потому что ее сердце было разбито, и худшим было то, что она ничего не могла с этим поделать. Она даже не могла сказать Форестеру, что она его простила, что все еще любит его, и что он не должен участвовать в жестоких играх своего покойного отца.

Глава 30
Эль

 ЭЛЬ В ТИШИНЕ ОТПРАВИЛАСЬ СПАТЬ. Она старалась не плакать, но чувствовала, что капавшие слезы намочили подушку. Она лежала неподвижно, как будто умерла, а потом вдруг ударила кулаком по матрасу.

– Черт возьми, – закричала она.

Она была зла и не понимала, из-за чего, собственно говоря, злилась. Эль была в ярости из-за исчезновения Форестера? Или на себя за то, что позволила влюбиться в него?

Нет. Она злилась на жизнь. Эль была зла на весь мир. Она злилась на Бога.

Почему она навсегда проклята, проводить жизнь в одиночку? Почему, что бы она ни делала, как бы ни старалась, ничего не выходило. Она думала, что нашла свою любовь с Грисом. Она говорила себе, что если она продолжит любить его, если продолжит относиться к нему лучше, чем он к ней, то Бог позаботиться об остальном. Бог принесет ей любовь. Бог будет заботиться о ней.

Но этого не произошло. Ни с Грисом, ни тогда, когда была ребенком.

Она снова ударила по матрасу. Кто она такая, чтобы надеяться на лучшее? Ее собственная мать продала ее в рабство. Большинство людей даже не верят, что подобное возможно. Она на самом деле пережила такое.

Если бы не эта странная череда убийств, уничтоживших всю группировку Лос Лобос, когда она была маленькой девочкой, то сейчас Эль оказалась бы в каком-нибудь грязном борделе, вынужденная доставлять удовольствие мужчинам за деньги.

Она всегда думала, что Бог спас ее от ада банды Лос Лобос. Внезапно банда была уничтожена, а члены группировки даже не знали, кто это сделал. Это ощущалось, как божественное вмешательство.

Но с тех пор ее вера была поколеблена и снова и снова подвергалась испытаниям. Ничего не давалось легко. Ничего не шло по плану. Она работала не покладая рук, отдавала все человеку, которого, как она думала, любила, и все, что получила в ответ – жестокое обращение.

А потом появился Форестер, ее рыцарь в сверкающих доспехах, и на мгновение Эль подумала, что все изменится. Что все будет по-другому.

А потом он ушел, исчезнув от нее так же быстро, как и появился.

Она погрузилась в сон без сновидений, и когда проснулась утром, то почувствовала себя обессиленной, словно вообще не спала. Честно говоря, она должна была проверить свои часы, чтобы убедиться, что утро действительно наступило, потому что за окном было еще темно.

Она собралась как можно быстрее, и единственное хорошее, что с ней произошло, что из душа текла горячая вода. Денни сдержал свое слово, и она получила тепло и горячую воду. Эль пыталась настроить себя на позитивный лад. Она могла быть одинока, но, по крайней мере, ее жизнь в Стоун-Пике была комфортной. Ее квартира – уютной. У нее имелись хорошие друзья – Келли и Грейс.

«Я могу сделать это», – внушала она себе.

Она схватила свое пальто и направилась под падающим легким снежком в закусочную.

– Эль, – сказала Келли, увидев ее. – С тобой все в порядке?

Эль пожала плечами.

– Какой у меня выбор? Жизнь продолжается.

– Вот это настрой, – заметила Грейси сзади с кухни. – А сейчас позволь мне сделать тебе блинчиков перед началом смены. Держу пари, тебе не мешало бы подкрепиться.

Посетителей не было, и Келли, Эль и Грейси сидели за стойкой вместе, наслаждаясь блинчиками с беконом и настоящим кленовым сиропом.

– Спасибо, – сказала Эль обеим одновременно.

Они посмотрели на нее и улыбались.

– Мы в этом вместе, Эль, – произнесла Келли. – Что бы ни случилось, мы все поможем друг другу.

– Тебе лучше поверить в это, – вмешалась Грейси в разговор. – Ты пройдешь через все это, Эль. И не беспокойся также о том мерзавце, твоем бывшем парне. Мы прикроем твою спину.

Эль обняла их обеих, изо всех сил пытаясь сдержать подступившие слезы.

– Вы обе будете думать, что я настоящая плакса, если я снова расплачусь.

Они обнимали ее так крепко, что она почувствовала в первый раз в жизни, что она может быть частью чего-то. У нее были друзья. Она имела поддержку. Эль только сейчас начала понимать, как много это значит для нее.

Она только на мгновение позволила себе подумать о Форестере. Она представила его лицо, его красивые глаза, губы, сильные руки, и как она себя чувствовала, когда он погрузился в нее. Эль заставила себя остановиться. С ней все в порядке. Она сможет пройти через это.

Глава 31
Форестер

 У ФОРЕСТЕРА БОЛЕЛО ВСЕ. Тюремный матрас был толщиной не более двух или трех дюймов. Он задрал рубашку и осмотрел свои ребра. На них выступили фиолетовые синяки. Он попытался сесть и поморщился.

Форестер позвал.

– Охрана? Шериф?

Дверь, ведущая в полицейский участок, открылась, и появился шериф. Он выглядел так, словно хорошо выспался в собственной постели, принял душ и побрился. В руках у него была кружка свежего кофе.

– Что такое, Сноу?

Форестер посмотрел на мужчину. Его форма казалась совсем новой, видимо, он серьезно относился к своей работе. Форестер мог бы уважать его, даже если ему ненавистен тот факт, что он заперт тут без уважительных причин.

– Парни, что вы собираетесь делать со мной?

Шериф пожал плечами.

– Этого не должно было быть из-за того, что у меня возникли разногласия с вашим сыном и его приятелями. Вы знаете, что это они начали.

Шериф посмотрел Форестеру в глаза, а потом кивнул.

– Я знаю, какой ребенок мой сын, – сказал шериф.

– Уверен, он повзрослеет, – сказал Форестер.

– Надеюсь, это окажется так, ради него же самого.

– Вы не можешь запереть меня здесь, чтобы защитить себя. Вы, по крайней мере, должны предъявить мне хоть какое-то обвинение. Позвольте мне встретиться с адвокатом, сделать телефонный звонок.

Шериф оглянулся и посмотрел на свой стол, где стоял телефон.

– И кому ты позвонишь? – спросил он.

– Моей девушке Эль.

Шериф кивнул.

– Я так и думал, что ты это скажешь.

– Я должен позвонить ей. Она проходит через ад, думая, что я уехал из города без нее.

– Я знаю, сынок, – сказал шериф, и Форестер услышал сочувствие в его голосе.

– Так вы позволите мне позвонить ей?

Шериф сел на скамейку напротив Форестера.

– Знаешь, – начал он, – ты считаешь, что не очень похож на своего старика.

– Я приму это как комплимент, – сказал Форестер.

– Хорошо. Это то, что я и хотел сказать. Ты мне больше напоминаешь свою мать.

Форестер смотрел на него.

– Что произошло между вами и ей?

Шериф вздохнул и указал на обручальное кольцо на пальце.

– Я давно женат, сынок. Это давняя история.

– Но что это была за история? И что произошло?

– Как ты думаешь? Мы были влюблены. Мы оба. Не только я.

– Каким же образом она оказалось с отцом, а не с вами?

– Хороший вопрос, – сказал шериф, в его голосе явно слышалось сожаление. – Полагаю, что позволил ему взять верх надо мной. Я знал, что твоя мать хотела быть со мной. Я знал, что мог бы дать ей хорошую жизнь. Мы были счастливы, она и я.

– Но мой отец.

– Твой отец положил конец всему этому. Я так никогда и не узнал, что именно он сделал, но он шантажировал твою мать и ее родителей. Он фактически заставил их выдать ее за него замуж. Она не хотела делать это, и не зря. Все знали, что твой отец собирался провести ее через ад.

– И они позволили этому случиться?

– Да.

– Они должны были остановить его. Вы должны были остановить его.

– Не думай, что я не вспоминаю об этом каждый день, сынок.

– В мире существуют люди, которые пытаются взять женщин против их воли, – сказал Форестер.

– Как люди, которые взяли Эль, когда она была ребенком?

Форестер поднял голову.

– Откуда вы знаете об этом?

– Ее друг, Грис, рассказал нам всю историю.

– И что он еще сказал?

– Он сказал, что ты работаешь на них. Он сообщил, что ты последний живой член банды Лос Лобос.

– Твою мать, – произнес Форестер. – И вы поверили ему?

– Почему бы и нет?

– Лос Лобос канули в историю. Это всем известно. Они все мертвы.

– Грис сказал, что ты ускользнул.

– Я не замешан в этом дерьме. Я знаю, что все члены банды Лос Лобос мертвы. Грис врет.

– Ну, Грис может быть довольно убедительным, – заметил шериф.

– Уверен, что может. Вы знаете, что он тот, кто собирается взять Эль против ее воли, не так ли?

– А что, если знаю? Что я могу поделать с этим?

– Вы могли бы выпустить меня из этой клетки. Я остановлю его. Клянусь Богом, вы сделаете правильную вещь. Я люблю Эль, и она любит меня. Грис собирается взять ее против ее воли, как мой отец взял мою мать. Я знаю это.

– Сынок, даже если бы я поверил, я не мог бы позволить тебе выйти отсюда. Грис подвесил бы меня, как свинью.

– Не совершайте ту же ошибку с Эль, которую вы совершили с моей матерью, – сказал Форестер. – Постойте за женщину хоть раз в жизни.

– Я боюсь, – беспомощно ответил шериф.

– Вы шериф этого города. Вы не можете позволить Грису указывать, что вам делать. Или можете?

Как будто ответом на вопрос послужил тот факт, что несколько мужчин вошли в полицейский участок и прошли по короткому коридору к камере Форестера. Это был Грис с сыном шерифа и его друзья.

– Что у нас здесь, шериф?

– Ничего, Грис. Я просто разговариваю с заключенным.

– Я думал, что сказал тебе держаться подальше от него.

– Да, сэр, – сказал шериф неуверенно.

Форестер посмотрел на каждого по очереди. Он отлично просчитал ситуацию. Грис появился в городе и запугал шерифа так, что тот стал делать то, что он хотел. Форестер не был уверен, почему Фили и его друзья помогали ему, но догадался, что это происходило не потому, что они были слишком лояльны к нему. Нет. Либо Грис заплатил им, либо угрожал. В любом случае, их было легко обратить против него, если бы можно было переиграть все наоборот.

– Шериф, – произнес Форестер. – Вы не должны бояться этого человека. Я позабочусь о нем.

Шериф выглядел напуганным, услышав слова Форестера. Последнее, что он хотел, это стоять прямо перед Грисом.

– Ты позаботишься обо мне? – сказал Грис. – Не думаю, мразь.

– Всем известно, какой ты мерзавец, Грис. Я знаю это, шериф знает, и твои друзья тоже это понимают.

– Они не знают, черт, – сказал Грис.

Форестер окинул взглядом всех мужчин сразу. Он не мог сказать, предадут ли сейчас молодые ребята Гриса, противостоявшему ему. Он должен был это выяснить.

– Эй, Грис, – начал он, пытаясь спровоцировать его. – Когда я выберусь отсюда, то сделаю с тобой такое, что ты пожалеешь, что родился.

Грис засмеялся.

– Разве это так, пидор? И когда же ты выйдешь отсюда?

– Раньше, чем ты думаешь.

Грис снова засмеялся. Он подошел к шерифу и взял у него ключ. Он вставил его в панель управления, расположенную на стене, и нажал не зеленую кнопку разблокировки камеры. Форестер услышал, как дверь камеры с лязгом открылась.

– О, смотри, – сказал Грис насмешливо. – Ты свободен, мразь.

Форестер заставил себя сесть на кровать. Боль в ребрах была невыносимой, но он подавил ее, отказываясь позволить себе поморщиться.

– О, ты чувствуешь себя лучше? – спросил Грис.

Форестер опустил ноги по бокам кровати. Он попытался встать, но не смог. Он сел на кровать и постарался выглядеть максимально уверенно и твердо, как только мог. Он не был уверен в том, заметил ли Грис, что он не смог встать.

Грис ухмылялся, возвышаясь над ним в крошечной камере.

– Я собираюсь забрать Эль обратно, где она и должна быть, – сказал Грис.

– Если ты только прикоснешься к ней, то будешь сожалеть об этом до конца своей жизни, – произнес Форестер.

– И кто мне помешает? Ты?

– Совершенно верно, я, – ответил Форестер.

В этот момент Грис нанес удар. Форестер увернулся, откинувшись назад, его ребра обожгло болью. Кулак Гриса пролетел перед его лицом, безобидно рассекая воздух. Форестер схватил его и дернул запястье назад. Грис крякнул от боли и сделал выпад в сторону Форестера. Форестер попытался подняться и уйти из-под удара, но его тело отказывалось повиноваться. Требовалось время, чтобы залечить трещины в ребрах. Он откинулся назад, но Грис приземлился на него весьма болезненно. Он ударил два раза Гриса в лицо, но как только колено Гриса опустилось на его сломанные ребра, он понял, что бой закончен. Он чуть не потерял сознание от боли.

Грис заметил это и использовал свое преимущество, нанося на уже поврежденную грудную клетку Форестера шквал мощных ударов. Каждый удар еще больше вредил сломанным ребрам, вызывая агонию в каждом нерве тела Форестера.

Грис встал на ноги и посмотрел на Форестера. Форестеру пришлось бороться только для того, чтобы оставаться в сознании.

– Я поимею тебя так сильно, что ты даже не вспомнишь свое имя, – заявил Грис, а потом каблуком сапога ударил его по ребрам.

Форестер попытался схватиться за них, но потерял контроль над своими мышцами. Он посмотрел вверх и увидел ячейки с лампочками над ним. Затем лицо Гриса. Потом все почернело.

Хоть он не мог видеть, но еще не полностью потерял сознание. Грис пнул его ногой несколько раз, в бок, в грудь, в лицо. Форестер был бессилен защитить себя.

Сквозь туман боли он услышал голос шерифа.

– Достаточно, Грис. Ты убьешь его.

– Я хочу убить его.

– Не в моей тюрьме, ты этого не сделаешь.

– Ну, тогда, по крайней мере, позволь мне убедиться, что он не последует за мной.

– Последует за тобой?

– Я забираю суку домой, где она и должна находиться, и мне нужно знать, что никто не придет за ней.

Форестер почувствовал беспощадный удар Гриса ботинком в лицо, а затем он отключился по-настоящему. Возможно, пройдут дни, прежде чем он придет в сознание.

Глава 32
Эль

 ТОЛЬКО НАЧАЛО ТЕМНЕТЬ, когда Эль заметила свет фар машины, въехавшей на парковку закусочной. Она сразу же узнала машину Гриса. Она очень хорошо была знакома с этим светом фар. Эль смотрела на них в отчаянии каждый вечер в течение последних нескольких лет, когда машина въезжала на подъездную дорожку их с Грисом дома. Он явно не стал терять время на ремонт машины.

– Он здесь, – произнесла она.

Келли и Грейс остановились, оторвавшись от того, чем они занимались, и посмотрели на нее. Посетителей в зале не было.

– Не волнуйся, – сказала Грейс. – Он ничего не может сделать с тобой. Пока мы с тобой.

– Ты не одна, – добавила Келли. – Мы прикроем твою спину, Эль.

Эль нервно кивнула. Она молилась, чтобы ее подруги оказались правы. Они не знали Гриса так, как знала его она. Они не знали, на какое насилие он способен. Эль боялась даже не за себя. Грис был ее проблемой, и она знала, с чем ей предстоит иметь дело. Она больше всего боялась того, что втянет Келли и Грейс в свой мир, и что, в конце концов, они пострадают. Она не могла позволить этому случиться. Грейс была уже в годах, а Келли присматривала за своим братом.

Грис был один. Он распахнул дверь и решительно вошел внутрь. Три женщины наблюдали за ним из кухни, как он шел и занял место у стойки.

Келли собиралась выйти обслужить его, но Эль остановила ее.

– Нет, – произнесла она.– Оставь это мне. Это мое бремя.

– Ни черта, – сказала Келли.– Ты бросила его. Он не имеет ничего общего с тобой.

Эль улыбнулась, но она не могла позволить Келли принять на себя удар.

– Я пойду, – настаивала она, – но я безгранично тебе благодарна.

Эль подошла к стойке как можно увереннее.

– Чем я могу помочь? – спросила она, как будто никогда ранее не встречала Гриса.

Грис просто улыбнулся ей.

– Приятно видеть тебя, дорогая.

– Не называй меня так, – сказала Эль.

– Несколько дней назад ты говорила совсем иное. Давай, детка. Не обращайся так со мной.

– Либо заказывай, либо уходи, – процедила Эль. – Я не твоя дорогая.

– Хорошо, я выпью кофе, – сказал Грис.

Эль поставила перед ним кружку и налила кофе. На минуту в ее голове всплыло воспоминание о том дне, когда она наливала кофе Форестеру, когда он протянул руку и коснулся ее. Это было по-настоящему, что-то истинное, идущее от сердца. Здесь же не было ничего подобного.

– Итак, – продолжил Грис, его голос царапал по нервам Эль. – Когда ты собираешься заканчивать этот фарс и вернуться домой туда, где ты должна находиться?

Эль покачала головой.

– Ты не понимаешь, Грис? Сейчас не Средневековье. Я не вернусь домой с тобой, и ты не можешь заставить меня.

Грис только улыбнулся.

– Средневековье? – переспросил он. – Весьма забавно слышать это от такого человека, как ты. Я хочу сказать, что ты единственная, от кого я когда-либо слышал о том, что он был реально продан другому человеку.

Щеки Эль раскраснелись. Грис знал, что у Эль эти воспоминания были самые чувствительные и наиболее болезненные.

– Не делай того, о чем будешь сожалеть, – сказала Эль. – Если со мной что-нибудь случится, Грейси и Келли пойдут прямо в полицию.

– В полицию? Полиция в этом городе – одна насмешка. Я провел их вокруг пальца.

– Что ты имеешь в виду?

Грис махнул рукой, словно отмахиваясь от ее вопроса. Он выглядел раздосадованным на самого себя. Он явно совершил ошибку. Ему не следовало упоминать про полицию. Эль сделала пометку в уме, чтобы пойти и разузнать о Форестере там. Может быть, они что-то знали, чего не знала она.

– Послушай, – сказал он. – Мне плевать на твоих маленьких друзей, Эль. Ты возвращаешься домой со мной, нравится тебе это или нет. Так или иначе, это произойдет. Сейчас ты можешь сделать это легко и добровольно, или же ты можешь выбрать другой вариант и все усложнить. В любом случае мне все равно.

– Грис я никогда не вернусь домой с тобой.

Грис окинул ее взглядом. Он оглядел ее всю, и мурашки поползли по коже Эль.

– Почему нет? Последние три года это было достаточно хорошо для тебя.

– Это больше не достаточно хорошо, Грис.

– Да что ты говоришь? Тебя не было только несколько дней.

– Многое произошло за эти дни, Грис. Я больше не тот человек, которым была с тобой. Теперь я другая. Столько всего случилось за столь короткое время, – Эль вздохнула. – Тебе не понять.

– Испытай меня, – произнес Грис решительно.

– Ну, я встретила кое-кого хорошего. Я узнала, что существуют мужчины лучше, чем ты. Мужчины, которые не заставляют меня чувствовать себя дерьмом. Мужчины, которые все время не пытаются сделать меня слабее. Я знаю, что у меня есть выбор, Грис.

– Какой выбор? Ты же не говоришь про того урода, который, как я видел, околачивался вокруг весь день, не так ли?

– Ты о ком?

– Ты же знаешь, кого я имею в виду? Симпатичный парень с татуировками, этот кусок дерьма на грузовом пикапе.

– Что ты о нем знаешь, Грис?

– Ничего.

– Не лги мне. Ты что-то знаешь.

Грис потягивал свой кофе. На его лице появилась ухмылка, адресованная Эль.

– Я знаю, что он не вернется за тобой, Эль. Ты ему уже надоела.

– Откуда ты знаешь?

– Потому что я знаю тебя, маленькая шлюшка. Я знаю, что ты ничего не стоишь. Я знаю, ты недостойна любви. Ты отвратительна, Эль. Ни один человек в здравом уме не захочет ничего больше, чем только перепихнуться с тобой. Тебя никогда не любили, и никогда не будут любить. Этот парень является доказательством моих слов. Если он так сильно любил тебя, то где же он? Почему, черт возьми, он покинул город без тебя?

Эль почувствовала, как кровь прилила к щекам. Она пыталась успокоиться, старалась не показывать эмоции, но она знала, что уже позволила Грису добраться до нее, и знала, что он может сказать. Она никогда не умела скрывать своих чувств. Она хотела кричать, разрыдаться от отчаяния. Грис мог читать ее лицо, как книгу.

– Ты знаешь, что это правда, Эль. Даже твоя мать отдала тебя. И она не просто не позаботилась о тебе, как нормальный человек, она даже не сдала тебя в социальные службы. Нет. Она продала тебя сутенерам, которые хотели сделать из тебя секс-рабыню. Если это не ненависть, тогда я даже не знаю, как это назвать, Эль. Ненависть. Это то, что мир предлагает для тебя. Не любовь. Так что высуни голову из облаков и перестань быть кем-то другим. Ты больная маленькая сучка. Никчемная шлюха. Никто и никогда не любил тебя и не полюбит. Даже твой новый парень бросил тебя.

Только сейчас Эль сообразила, что Грейс и Келли стояли рядом с ней.

– Я думаю, что вам достаточно кофе, мистер, – сказала Грейс.

– Я согласна, – подтвердила Келли.

– А теперь убирайся отсюда, пока я тебя не вышвырнула.

Грис рассмеялся. Он не боялся их. Эль поняла, что он уже говорил с полицией. Вот почему он был так самоуверен. Она видела, как он уже проворачивал такие вещи раньше. Он был очень умелым манипулятором и шантажистом, заставляющим людей выполнять свои приказы. Тем не менее, он встал со своего места. Он сказал, что пришел поговорить.

Эль подождала, пока дверь захлопнулась за ним, прежде чем осела на пол.

– Эль, – закричала Келли. – С тобой все в порядке?

Эль лежала на кафельном полу в закусочной. Она не знала, как оказалась там.

– Давай, детка, – сказала Грейс. – Ты тут немножко растянулась. Упала в обморок. Давай отправим тебя домой поспать.