Текст книги "Чувства на камеру (ЛП)"

Автор книги: Челси Курто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 7

Эйден

Мэгги Хьюстон ослепительна. Я старался изо всех сил выговорить хоть слово, когда ее взгляд остановился на мне. У меня помешался рассудок. Ничто из того, что я мог бы сказать, не казалось мне достаточно адекватным. Мы находимся на двух разных уровнях: она – в стратосфере, на пьедестале великолепия, пока я нахожусь на Земле, смертный, который никогда не будет достаточно хорош.

Даже с румянцем на щеках, помадой, окрашивающей губы в розовый оттенок и ее ранее прямыми волосами, превратившимися в легкие волны, в ней есть легкая, естественная красота. Это сияние похоже на летний день, когда воздух теплый, а солнце ярко светит на безоблачном небе. Ты откидываешь голову назад, закрываешь глаза и наслаждаешься блаженством безмятежности, картиной совершенства.

Вот что значит находиться с ней в одной комнате.

Это ошеломляет.

Ее длинные волосы это смесь светлых и коричневых прядей, оттенка карамели или меда. Ее глаза сверкают, как зеленые изумруды тонкой огранки, в них горит азарт. Улыбка на ее губах – обаятельная и широкая, но в то же время страстная и соблазнительная, способная поставить весь мир на колени. На ее левой щеке у нее одна ямочка, вырезанная на гладкой, без изъянов коже.

Ее фигура напоминает скульптуры, которые я видел в музеях, – те, которые я всегда находил привлекательными, вырезанные из мрамора, с мягкими изгибами, бедрами и ляжками. Она точно женщина. А ее задница? Она такая круглая, такая чертовски идеальная, что мое сердце может остановиться.

Моя любимая часть в ней не то, как джинсы обтягивают эту ее превосходную попу, и не то, как рубашка задирается, намекая на скрытое декольте. Не то, как ее язык высовывается изо рта, чтобы смочить губы между фразами, и не то, как она улыбается практически всему.

Это то, насколько она высокая. Она на дюйм выше меня, и у меня нет с этим проблем. Некоторые мужчины стыдятся того, что они не метр восемьдесят с чем-то, готовы продать душу за более «мужественный» рост и избегают девушек, которые выше их.

Я?

Мне глубоко плевать на это. Я всегда тяготел к женщинам с преимуществом в росте, находил длину их ног, икр и бедер, когда проводил рукой по бесконечным участкам кожи, глупо сексуальными. А когда они одевают каблуки или, как в случае с Мэгги, босоножки?

Мне конец, мать твою.

Интересно, как они чувствовались бы обернутые вокруг моей талии. Этот скрежет от ремней, съезжающих вниз по моему позвоночнику, когда она занимает свою позицию на кровати, направляя меня и прося о большем.

Я стараюсь не пялится, не таращится на нее, как какой-то псих, но невозможно не испытывать к ней интереса. Так что я покорно тащусь за ней к деревянной скамейке, где Джеримайя ждет нас. Мы останавливаемся перед мебелью и Мэгги напрягается рядом со мной. Ее плечи отведены назад в защитной позе. Уголок ее рта опускается, а улыбка превращается в едва уловимый хмурый взгляд.

– Вместе, верно? – шепчу я ей на ухо. Ее волосы щекочут мне щеку, пока она всматриваться в меня широко раскрытыми глазами.

– Вместе, – повторяет она. Нечаянно, словно в припадке нервозности, ее рука проскальзывает в мою. Она не сразу понимает, что делает, а когда понимает, начинает вырываться. Я сжимаю ее ладонь, прижимая ее к себе, давая ей понять, что я человек слова. Она здесь не одна.

– Не волнуйся, Мэгги. – Черт, ее имя похоже на ангельское возвеличивание. Оно срывается с моего языка таким же образом, как это было бы, если я прошептал бы его ей в шею или грудь в порыве страсти. – Хочешь придумать фразу или слово, которое мы можем произносить, если кому-то из нас понадобится пауза?

Она выдыхает и кивает. Ее пальцы барабанят по тыльной стороне моей руки, как нить, связывающая нас вместе.

– Хорошая идея. Как насчет «пикника»? Похоже, это то, чем мы будем заниматься в первой сцене.

Справа от скамейки на участке искусственной травы расстелен плед. На земле стоят плетеная корзинка и ваза с полевыми цветами. Коробки конфет в форме сердец, те самые которые я привязывал ко всем открыткам на День святого Валентина, которые Мэйвен раздавала своему классу еще в начальной школе, разбросаны по розово-белому пледу.

– Отличный выбор. – Мой большой палец проводит по поверхности ее костяшек, инстинкт утешения берет верх. – Хочешь сыграть в игру, чтобы сегодня было интересно?

Она опускает наши руки и поворачивается ко мне, задевая грудью мое плече. Скольжение ткани ее рубашки по моей – это шок для меня, толчок к пробуждению. Это мощнее, чем держать ее за руку или целая чертова чашка кофе, которую я выпил залпом по дороге сюда, это инъекция жара в мои вены.

– Что за игра? – спрашивает Мэгги. Она выгибает бровь и складывает руки на груди. Я заслуживаю золотою чертову медаль за то, что не пялюсь на ее грудь, которая от движения поднимается выше. – Аккуратнее, Эйден, потому что я не хочу испытать на себе гнев Джеримайи.

Мой член дергается. Мое имя слетает с ее уст непринужденно, заставляя думать, что она произносила его уже миллион раз.

Ебаный ад. Это действительно чертовски приятно.

Бьюсь об заклад, что оно звучало бы еще лучше, если она выкрикнет его.

– Двадцать вопросов? – предлагаю я, прочно захлопывая крышку под названием «Соблазнительные звуки, которые может издавать Мэгги Хьюстон». – Ничего извращенного. Обыденная фигня. Любимая еда. Личные раздрожители, мелочи и все остальное, что терпеть не можешь.

– Я в деле, – говорит она. – Только если я буду первая задавать вопросы.

– Договорились.

– Итак, – говорит Джеримайя. – Мы начнем с того, что вы будете разговаривать на скамейке. Я предпочитаю, чтобы мои фотографии были более искренними, менее позированными. Я буду щелкать, пока вы общаетесь. Просто делайте то, что кажется естественным и не обращайте на меня внимания.

Мы с Мэгги присаживаемся на старую скамейку. На ней, прямо над подлокотником, вырезано сердце с парой инициалов посередине. Со временем они выцвели от солнечного света, и буквы едва видны.

Надеюсь, эти двое все еще вместе.

Две души, связанные навеки.

Справа от меня Мэгги наклоняет свое тело ко мне. Ее руки сложены на коленях и подбородок приподнят. Ноги стоят на земле и я замечаю, что ее ногти на ногах окрашены в рубиново-красный.

– Думаю, теперь мы друзья, – говорит она.

– Неужели все твои дружеские отношения начинаются на скамейке во время фотографирования?

– Да-да. А у тебя нет?

Я тихо хихикаю над ее шуткой и качаю головой.

– Я больше фанат дивана и кресла-мешка.

– Вижу, ты любишь отдохнуть. Какая твоя любимая еда?

– Маринованные огурцы.

– Из всей еды в мире, ты выбрал консервированный овощ?

– Технически это фрукты, – говорю я. – Однажды я прочитал это на крышке от «Снаппл».

Она смеется, и в ее глазах появляется мягкий блеск.

– Не думала, что сегодня узнаю что-либо новок, но ты доказал, что я ошибалась.

– Всегда рад помочь. Теперь пора меня просветить. Расскажи мне о своей любимой еде.

– Фрикадельки. У меня шесть братьев и сестер и мои родители много работали, когда я была маленькая. Они готовили огромные порции макарон с фрикадельками на ужин. Мы ели их два-три раза в неделю. До сих пор это мое любимое блюдо.

Это не так мучительно, как я думал. Время не тянется мучительно, я покорно подчиняюсь указаниям. Мне искренне интересно слушать, что скажет Мэгги, стремясь узнать побольше о ней. Я придвигаюсь к ней поближе, разведывая обстановку. Как только я это делаю, чувствую запах спелых апельсинов. Он пьянящий. Свежий. Сладкий.

Когда я аккуратно вдыхаю и пытаюсь наслаждаться ароматом, до меня доходит то, что я абсолютно и полностью в заднице.

Глава 8

Эйден

– Теперь твоя очередь задавать вопрос, – говорит Мэгги.

Ее слова выводят меня из той ямы, в которую я погрузился, впитывая ее близость. Я так давно не был рядом с женщиной, что я жалко впал в некий транс из-за нее. Я киваю и задираю рукава свитера еще выше. Здесь теплее, чем я думал и я жалею, что не взял с собой что-нибудь менее ограничевающее в движении.

Ее взгляд падает на мои бицепсы. Она изучает мою кожу, начиная с участка с родинками ниже локтя и спускаясь к запястью в медленном осмотре. Я не могу удержаться и сжимаю пальцы в кулак. Я знаю, что это выпендреж – эгоистичная часть моего мозга сжимает сухожилия, чтобы она могла видеть мои мышцы. Я хочу, чтобы она знала: то, чего мне не хватает в росте, я компенсирую в других областях. Эта сила может поднять ее, если я захочу. На стойку. На стол. К стене.

Она может выбирать, черт возьми.

Ее взгляд переходит с моих плеч к моему лицу. Мы смотрим друг другу в глаза и ее зубы впиваются в нижнюю губу, а клыки оставляют отметины.

Ага.

Я абсолютно точно в полной заднице. Я хочу впиться зубами в ее губы и притянуть ее к себе. Я хочу проследить за очертанием ее рта большим пальцем и узнать пахнут ли ее губы апельсином.

– Какие вещи тебя бесят больше всего? – спрашиваю я. Это не самый актуальный вопрос, всплывающий у меня в голове, но самый уместный.

– Люди, которые не возвращают свои тележки для покупок. Если вы дееспособный человек, так подтолкните свою тележку обратно к маленькому держателю для нее.

– Есть ли научное название для держателя тележки? Должен ли я называть их МДТ? Гаражи для тележек? Парковки для тележек?

– Это физически больно, что я не могу достать свой телефон и исследовать эту тему тщательно.

– Эти ленивые водители тележек – это и меня раздражают. Возможно, мы сможем изучить их вместе. Мы бы быстрее справились с данными.

– Да, – говорит она. – Может, когда-нибудь.

Ее глаза сверкают и мне нравится эта легкость между нами. Приятно разговаривать с кем-то новым, без давления говорить правильные вещи. Это не свидание и не работа. Это не родительское собрание. Нет никаких обязанностей или ожиданий. Мы просто в моменте. Мы просто те, кто мы есть. И я рад просто быть с ней.

– Хорошо, очевидно вы не ненавидите друг друга, – зовет Джеримайя из-за камеры. Он показывает движением ассистенту сдвинуть фон влево на четверть дюйма и кивает, когда ему нравится новое положение. – Слава богу. Можете вы сесть поближе для еще нескольких кадров?

Мэгги и я двигаемся одновременно. Ее нога толкает мою. Мое колено ударяется о ее. Ее рука ложится на мое бедро. Пальцы впиваются в мои квадрицепсы, а ее ногти тянуться вверх по моим джинсам. Она держит меня за изгиб ноги мертвой хваткой.

Я втягиваю резкий вдох от прикосновения, застигнутый врасплох положением, в котором мы оказались.

– Черт, – визжит она. Ее лицо окрашивается в темный малиновый цвет. Ее рука все еще остаётся на месте в шести дюймах от моего члена, и я не злюсь из-за этого. – Извини.

– За что?

– По сути я тебя лапаю.

– Должно быть, не так уж и жаль, потому что ты продолжаешь это делать, – шучу я. Я улыбаюсь после того, как сказал это, надеясь разрядить обстановку. Она отсаживается, создавая между нами расстояние в несколько миль. – Эй. Я просто пошутил.

– Моё поведение было неуместно. Я не должна была…

– Мэгги. – Мой тон пронизан требованием, чтобы она посмотрела на меня, стилем речи, который я никогда раньше не использовал. Ее глаза неуверенно поднимаются и встречаются с моими. А вот и она. – Ты можешь хватать меня за бедра всякий раз, когда захочешь. Здесь достаточно места, чтобы за них могли зацепиться сразу несколько человек. Я не был в спортзале уже несколько недель. Мне даже понравилось, когда ты до меня дотронулась, но тебе надо было угостить меня ужином сначала. Я знаю, что я неотразим.

– О, Господи. – Она протягивает руку и легонько пихает меня в плечо. – Ты собираешься дразнить меня до конца дня?

– Несомненно. Мы ведь друзья, верно? Поддразнивание – это в порядке вещей.

– Знаешь, в отместку, возможно, я скажу тебе, какая у тебя нерабочая сторона.

– Это не было бы местью. Это была бы огромная помощь. Удивительно, что мое лицо до сих пор не сломало камеру. – Я поворачиваюсь к Джеримайе. – Извини, если я порчу твои снимки, парень.

Он не утруждает себя выглядыванием из-за объектива, приседая, чтобы сделать снимок под углом. Я слышу еще один щелчок.

– Это самая веселая работа, которая была у меня за последние месяцы. Пожалуйста, продолжайте в том же духе.

– Это большой комплимент, – шепчет Мэгги мне. – Он ездит по всему миру.

– Вау. Съемки двух дилетантов на складе в Вашингтоне лучше, чем Неделя моды в Нью-Йорке? Посмотрите на нас. Кто бы мог подумать?

– Кажется, мои плечи наконец-то оторвались от ушей. – она улыбается и поворачивает шею на бок. – Так вот каково это, быть расслабленным?

– Я не уверен, что расслаблялся с конца 90-х, так что я не в силах ответить.

– Ты сможешь ответить на мой следующий вопрос.

– Добей меня, Хьюстон.

– В двух словах расскажи мне, чем ты занимаешься.

– Дети. Рак.

– Ты доктор?

Сердце стучит в груди, громко и пронзительно. Я удивлен, что она его не слышит.

– Да. Конкретно, онколог. А ты? Чем ты занимаешься?

– Мозги. Хирургия. – Это едва ли громче шёпота, почти различимого в какофонии других звуков вокруг нас. Однако для моих ушей она почти кричит.

– Ни хрена себе, Мэгги. Нейрохирург? Это потрясающе. А я-то думал, что я крутой, а потом ты появляешься и сбиваешь меня с ног. И совершенно справедливо.

Она тянет за воротник своей рубашки. Я слежу за движением ее руки, когда она касается тонкой ткани и проводит пальцем вниз по горлу.

– Это не так уж и здорово, – подчеркивает она. – Мне много помогают. Я не делаю всё самостоятельно. В команде отсутствует «я».

Я нахмуриваю брови и скрещиваю руки на груди.

– Ты приуменьшаешь свои достижения или себя недооцениваешь. Почему?

Безрассудно – интересоваться этим, балансируя на грани из зоны «женщина, с которой я попрощаюсь через два часа» и переходя к опасной зоне «женщина, с которой я хотел бы познакомиться поближе, в то время как я трахаю ее до потери пульса».

– В прошлом мне говорили делать именно так – уменьшать мои достижения. – Мэгги кладет ладони на бедра. – Когда ты слышишь что-то так много раз, начинаешь в это верить.

– Кто бы тебе это ни сказал, он может идти на хуй. Похвастайся своими достижениями. В Соединенных Штатах меньше 4000 нейрохирургов, и я сижу рядом с одним из них. Привет всем! – Я повышаю голос, и все люди на съемочной площадке смотрят на меня. – Можем мы потратить минуту на то, чтобы оценить, насколько умна эта женщина? Она чертов гений и она сидит здесь, разговаривает со мной? Я везучий ублюдок.

Одобрения мелькает на лице женщины, с которой Мэгги разговаривала ранее во время ккладки и макияжа – ее подруга, наверное. Наконец-то показывает свое лицо Джеримайя, даря мне улыбку. Женщина сбоку прикрывает сердце рукой.

– Я потрясена, – говорит Мэгги, стараясь удержаться от смеха.

– Но ты гордишься собой? К черту всех остальных в этом мире. Прямо сейчас, если бы я снова спросил тебя, чем ты занимаешься, как бы ты ответила?

– Я нейрохирург. И я чертовски хороша в этом.

– Это моя девочка, – шепчу я и она становится совсем алой. – Разве это не звучит здорово?

– Звучит отлично. Во всех смыслах. – Она удерживает мой взгляд еще два-три мгновения, прежде чем опустить глаза к моим бедрам. Она задерживается там на мгновение, затем прерывает свои раздумья и улыбается Джеремайе. – Готовы к следующим сценам?

– Все делаем перерыв на 10 минут, а потом вновь соберемся для второй сценки! – говорит Джеримайя.

Мэгги встает и мчиться прямиком к своей подруге. Они вместе склоняют головы и говорят на приглушенных тонах. Я не могу пошевелиться. Все еще гоняясь за тем безрассудным кайфом, мои губы искривляются.

Она любит похвалу?

Я и впрямь чертовски везучий ублюдок.

Глава 9

Мэгги

– Кажется, у нас проблема, – говорю я Лейси. Мы уединились в укромном уголке, подальше от шума и суеты съемочной площадки. Мне нужна секунда, чтобы перевести дух, прежде чем мы начнем снова.

– Что случилось?

– Эйден. Эйден случился. Я флиртую с ним. По собственной воле. И я позволяю ему флиртовать со мной тоже.

– Какая наглость! – Лейси ахает от притворного ужаса, прикрывая рот рукой. – Одинокая женщина флиртует с мужчиной? В жизни никогда не слышала о таком. Тебя повесят на городской площади за непристойное поведение.

– Ты самый ужасный человек в мире. – стону я, делая успокаивающий вздох. Три больших глотка воздуха на вдохе и три на выдохе. Медитация мало помогает замедлить отрывистое биение моего сердца или боль глубоко внутри моего живота.

Красивый мужчина это то, что каждая женщина может оценить. Я восхищаюсь твердыми очертаниями, контурами, крепкими формами мужественности и кривыми носами, сломаными в спортивном матче или на детской площадке, когда они были детьми. Я блуждаю взглядом по выступам рельефных мышц, за которыми стоят часы, проведенные в тренажерном зале. Я таю от порочных или нечестивых ухмылок и игривых подмигиваний.

Испытываю физическую реакцию на противоположный пол без близкого физического контакта, однако, это что-то новое для меня, и Эйден стал катализатором. Мое нижнее белье влажное, кружево испачкано возбуждением. Под рубашкой соски твердые, они покрыты муражками от ощущения его бедра под моей ладонью. Мои пальцы зудят от желания пройтись по его волосам и вцепиться в его плечи, ощутить его кожу на своей.

– Он горяч, Мэгс. Это совершенно очевидно. Ты определённо нравишься ему. Почему бы не поразвлечься и не посмотреть, что из этого выйдет? – спрашивает Лейси.

– Что ты имеешь в виду?

– Продолжай флиртовать с ним. Узнай его. Задай ему вопросы.

– Я не была так близко с мужчиной годами. И ранее, мои отношения были очень скучными, в них совершенно не было химии и заигрывания. Что если я ужасна во всей этой теме флирта?

– Он мужчина. Мы даем абсолютный минимум и он действует на них. Между прочим, очень жаль, что он тебе не нравится. Это бы решило все твои проблемы.

Да, – думаю я. Очень жаль.

– Мэгги, – захлебывается от восторга Джеримайя. Он занимает место рядом с Лейси, сияя улыбкой за меня. – Я знаю, что поступил правильно, когда попросил тебя сделать это. Здесь так много настоящих эмоций. История разворачивается перед объективом, что не так-то просто сделать. Между вами рушатся стены. Я так горжусь тобой.

– Спасибо, Джер.

Мой взгляд устремляется в центр комнаты. Эйден стоит возле той скамейки, которую мы занимали раньше. Его волосы причёсывает женщина, которая не перестает улыбаться ему. Он вежливо кивает в ответ на историю, которой она делится. Словно почувствовав, что за ним наблюдают, его глаза неожиданно встречаются с моими.

Дерьмо

Я надеюсь, что он отвернется, но он не уводит взгляд. Опьяняющий импульс желания паутиной пронизывает меня. Я должна отвести взгляд, но не могу. Он должен отвести взгляд, но не делает этого. Это выходит за рамки продолжительного случайного взгляда. Это целенаправленно, основано на желании исследовать все его черты и просто желании получить его.

Эйден первым разрывает контакт, и я не думаю, что охотно. Он облизывает нижнюю губу и снова обращает внимание к слепой к происходящему женщине. Она не осознаёт, что кто-то другой привлекает его внимание и всплеск самодовольство охватывает меня.

Его взгляд был явным проявлением собственничества. Как будто он претендует на меня, бросает вызов любому другому человеку, чтобы заполучить меня, потому, что я несомненно принадлежу ему. И…

Мне это нравится.

Ко мне никогда не относились так, будто я – центр мира. Наивысший приоритет и самая желанная ценность. Я всегда жаждала этого ощущения. Эйден Вуд, мужчина, о существовании которого я знаю меньше времени, чем занимает у меня путь до работы и обратно, за пятнадцать минут громко и недвусмысленно дал мне почувствовать себя более желанной, более значимой, чем другие мужчины за полдесятка лет.

В основании моего позвоночника разжигается пламя, пока я любуюсь его профилем. Этот изгиб его подбородка. Длина его шеи и горла, ведущая к ключицам, которые я никогда раньше не считала примечательными в мужчине. Но у него они беспощадны в своем стремлении нейтрализовать мой мозг.

Продолжай флиртовать с ним.

Ладно. Я могу это сделать.

Я сглатываю и иду к нему. Заметив мое приближение, Эйден извиняется перед женщиной, с которой разговаривает, что я расцениваю как неискреннее извинение, и широко улыбается в мою сторону.

– Кстати, они называются загонами для тележок. Я погуглил. Не хотел, чтобы ты не уснула сегодня ночью. И поскольку Интернет никогда не врет, мы можем продолжать жить своей жизнью, зная правильную терминологию, – говорит он.

Мое сердце готово разорваться и все больше кирпичей падают из крепости, оберегавшей его. Загоны для тележек. Что за глупость, что бы быть в восторге от нее. Я не пытаюсь спрятать широкую улыбку, вызванную его исследовательской работой ради меня.

– Как мило с твоей стороны. Сегодня ночью я залезу в кровать и буду видеть блаженные сны о мире, где все ставят свои тележки на место.

– Моя миссия здесь. – Эйден засунул свои руки в карманы и покачивается на подушечках ступней. – Все не так уж плохо, верно? Я думал, будет гораздо хуже, и был до смерти напуган, когда ехал в метро. Возможно, мой друг доживет до следующего дня.

Я смеюсь.

– Смотри-ка, какой ты щедрый. Думаю, это вполне терпимо.

– К черту, мы можем уйти, когда захотим, да?

– Теперь уже слишком поздно отступать. Фотографии могут стать только лучше.

– Я ценю твой оптимизм, Мэгги, но день только начался. Еще куча времени, чтобы сорвать этот прогресс, которого нам удалось достичь.

– Кстати говоря о молодежи, у меня есть к тебе вопрос.

– Выкладывай. – говорит Эйден.

– Сколько тебе лет?

– Мне сорок пять. В июле исполнится сорок шесть, и осознание того, что я ближе к пятидесяти, чем к сорока, чертовски ужасает. А тебе?

– Мне тридцать четыре. Мой день рождения в апреле.

– Если бы я знал хоть отдаленно что-нибудь классное в астрологии или лунных знаках, я бы использовал их, чтобы впечатлить тебя. Но я не знаю, поэтому придется остановиться на чем-то менее интересном. Какие у тебя есть хобби?

– Я люблю читать и проводить время с друзьями. Джеримайя, которого ты знаешь, и Лейси. – Я указываю на парочку, наблюдающую за нами. Эйден машет им рукой. – Когда погода хорошая, я катаюсь на роликах по музеям. Я люблю поесть и хожу время от времени в спортзал. Мой любимый праздник – Хэллоуин, и я обожаю украшать дом. Я предпочитаю проводить время дома, нежели в баре или клубе. Чем старше я становлюсь, тем больше ценю эти тихие минуты на диване. Прости, я слишком много говорю.

– Не извиняйся. Ты можешь рассказать мне все, что считаешь нужным. Мне очень нравится узнавать про тебя.

– Чем ты занимаешься в свое редкое свободное время? – спрашиваю я.

– Я работаю много, с чем, вероятно, ты можешь поспорить. – говорит он. – Спорт – это то, что мне тоже нравится. Смотреть, конечно. Почти уверен, что я порвал бы подколенное сухожилие, если бы попытался быть полу– спортсменом. Я люблю читать. Триллеры – мой любимый жанр, но я открыт для любой художественной литературы. Кстати, ты не сказала. Какие твои жанры в книгах?

– Романтическая литература. Есть что-то такое приятное в том, чтобы начинаю читать книгу и знать, что два героя, в которых ты влюбилась, тоже влюбятся друг в друга.

– Моя дочь обожает любовные романы. Не могу заставить ее от них оторваться. Тебе прийдется рассказать мне о своих любимых авторах. Она всегда ищет новые книги, что бы почитать.

У меня перехватывает дыхание в горле, и мир уходит из-под ног.

– У тебя есть дочь?