Текст книги "Лучший вариант расставания (ЛП)"

Автор книги: Челси Файн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

Глава 23

Пикси

Уже было достаточно поздно, поэтому большая часть гостей отправилась спать.

Я ждала, когда Леви включит телевизор в своей комнате, чтобы воткнуть в розетки все приборы, которые были у меня в наличии.

Сегодня мы ругались и снова друг друга избегали. Если не брать во внимание тот странный взгляд в коридоре утром, все вернулось на круги своя. И значит, мне вновь предстояло принять холодный душ.

Я сделала задуманное, и лампы тут же потухли. Услышав, как в соседней комнате отключился телевизор, я с удовлетворенной улыбкой свернулась в кровати.

– Пикси! – раздался из-за стены раздраженный крик Леви, и я почувствовала удовольствие, недостойное взрослого человека.

Затем я услышала топот в коридоре, и дверь в мою спальню открылась. Вот так просто. Словно у него были все права на то, чтобы завалиться в мою комнату. А если бы я была голой?

– Ты сейчас же идешь вниз и врубаешь пробки, – Леви прошел внутрь и остановился всего в нескольких шагах от кровати, указывая на меня пальцем.

А я спокойно лежала и пыталась выглядеть максимально обыденно, словно лежать в темноте и играть в игры на мобильнике – совершенно нормально явление. Комнату освещал лишь голубоватый мягкий свет, исходящий от экрана телефона и немного от луны, заглядывающей в окно. Вдруг я четко увидела, что он стоит без рубашки.

Я видела Леви топлесс каждое утро, но никогда – в темноте, и почему-то это зрелище словно наполнило мое тело электричеством.

– Ни за что, – четко проговорила я.

Он шагнул ближе.

– Ну, и я чертовски уверен, что не собираюсь идти на улицу, чтобы включать электричество.

Я пожала плечами:

– Мне и так неплохо. Зачем мне ночью электричество? Я-то могу посмотреть что угодно со своего полностью заряженного телефона, – я демонстративно покачала перед ним мобильником.

Он вздохнул:

– Ты не понимаешь. Я искал контактную информацию о сигнализационной компании, чтобы позвонить и заказать установку. Пикси, мне нужен интернет.

– Так воспользуйся телефоном.

– Мой телефон умер.

Этот парень никогда ничего не заряжал. Он делал мою идею с выбиванием пробок слишком уж легкой.

– Что ж, печально. Полагаю, теперь тебе точно придется идти включать электричество.

Я притворилась, будто очень заинтересована игрой.

– Дай мне свой телефон. Всего на минуту.

– Нет.

– Да ладно. Это же для Эллен, – он умолял, надув губы. Я с десяток раз видела, как он проделывал то же самое со своей мамой.

Я издевательски протянула:

– Пожалуйста.

– Черт возьми, Пикси, – просительные интонации как рукой сняло.

– Может быть, завтра ты не забудешь зарядить свой телефон. Или, еще лучше, ты поделишься со мной горячей водой.

Я продолжала очень энергично нажимать случайным образом кнопки на телефоне.

Он опустил плечи, словно признавал свое поражение, а затем сделал резкое движение и попытался вырвать аппарат у меня из рук. Долбаный ублюдок.

Я дернула телефон обратно и пнула его ногой, но он поймал мою лодыжку. Все-таки я не слишком похожа на ниндзя. Мы оба замерли.

Так что теперь я лежала на спине, раскинув ноги. Одной рукой он держал мою лодыжку, другой упирался в постель рядом с моим бедром, пытаясь дотянуться до телефона. Леви находился между моих ног, голых, если не считать коротеньких спортивных шорт, а моя правая рука с зажатым в ней телефоном была закинута за голову вне зоны его досягаемости. При этом спину я выгнула аркой, поэтому рубашка задралась, почти полностью обнажив живот. Горячо.

Жар. Пламя. Повсюду.

Со стороны, наверное, казалось, будто мы застыли, занимаясь сексом, только в одежде. Мое тело этого хотело. Так же, как и его. И они были очень, очень счастливы.

Леви смотрел на меня, и в его глазах не было ничего, кроме желания. Мне это нравилось. Нет, я это любила.

Должно быть, он увидел все это на моем лице, потому что продвинул руку, все еще сжимая лодыжку, выше на пару сантиметров, наблюдая за моей реакцией.

А я пыталась не выдать свои мысли, черт, я не дам ему выиграть. Он не мог целый день вести себя как придурок-Леви, а затем ночью забраться в мою кровать и касаться меня везде, где пожелает.

Да. Он мог.

Я разомкнула губы, и он медленно, очень медленно скользнул своей теплой ладонью по моей ноге и, срань господня, я почти испытала оргазм. В самом деле.       Моя лодыжка.

Моя лодыжка.

Леви касался ее, и это возбуждало больше, чем что-либо за всю мою жизнь. Рука снова сместилась, а в моей голове осталась всего одна мысль. Выше, выше. Пожалуйста, Господи, еще выше.

Глава 24

Леви

Я мог бы это сделать. Она бы мне позволила. Она позволила бы мне всё, чего бы я ни пожелал. А уж... как... я... желал.

Я смотрел на ее оголившийся живот, на кожу ниже пупка.

Я мог бы ее поцеловать. И мог бы, продолжая удерживать рукой ее лодыжку, просто наклониться, расположиться между ее ног и очертить языком линию ее смешных шортиков. Я взглянул в ее лицо, увидел в глазах желание и уже почти решился.

Но вдруг заметил край шрама, выглядывающий из-под ее рубашки, и меня словно сбил поезд, врезался, измельчая внутренности горячим металлом, осколками раскаленного железа, пока внутри не осталось ничего, кроме боли.

Какого черта я делал? Это же Пикси.

Пикси!

Нельзя сначала разрушить ее жизнь, а затем запросто с ней спать. Это было бы отвратительно по множеству причин. Я, конечно, не ангел, но знаю разницу между тем, что правильно, а что нет. Так вот, заниматься сексом с девушкой, которую покалечил и почти убил, неправильно.

Может быть, чертовски хочется. Но неправильно, неправильно и еще раз неправильно.

Я заставлял себя смотреть на этот шрам, потому что он был единственным, что держало нас на расстоянии друг от друга, и, глубоко вздохнув, закрыл глаза и поднялся с кровати. Мое тело билось в агонии, пока я отстранялся от ее горячего, полуобнаженного тела.

Она на мгновение замерла в своей соблазнительной позе, затем села, скрестив ноги. Пикси сделала глубокий вдох, и льющийся из окна свет очертил ее руки.

Я прочистил горло и переформулировал вопрос:

– Могу я воспользоваться твоим телефоном? Пожалуйста.

Она медленно поднялась и разгладила рубашку, после чего посмотрела на меня:

– Нет.

– Р-р-р, – я даже дернул себя за волосы. – Ну почему ты такая заноза в заднице?

Она состроила гримасу:

– А почему ты не оставляешь мне горячей воды?

Я склонился над ней:

– Хочешь принимать горячий душ – принимай его вечером.

– Я не могу мыться вечером. Если я мою голову на ночь, то должна и высушить волосы на ночь, а если я сушу волосы на ночь, то должна выпрямить их на ночь, а потом я должна спать с выпрямленными волосами, а когда я сплю с выпрямленными волосами, они становятся пушистыми!

Я моргнул.

– А я не люблю, когда мои волосы пушистые! – она растопырила руки, будто предполагалось, что я должен был знать о ее проблеме принятия душа на ночь. – Так что, почему бы тебе не мыться на ночь?

– Потому что мне нравится тебя злить, – повысил я голос.

В ответ она тоже повысила голос:

– Почему?

– Потому что перепалки не причиняют боли!

Это была самая честная вещь, сказанная за целый год, и она повисла в гнетущей тишине, словно зияющая черная дыра.

Пикси разомкнула губы, по ее лицу я видел, что она борется с эмоциями.

Нет. Нет и нет. Сражайся, черт тебя подери.

Меня окружил жар пахнущего лавандой тела, возвращая потерянное спокойствие, заставляя чувствовать себя желанным, ценным – то, чего я не должен бы чувствовать.

Она, такая хрупкая, с милыми губками, изогнутыми в улыбке, и глазами в пол-лица, мягко спросила, глядя на меня:

– Это больно? Находиться со мной рядом.

Это и ранило, и исцеляло. Причиняло боль и успокаивало.

Я сглотнул и тихо ответил:

– А тебе – рядом со мной?

Никто не произнес ни слова, мы просто смотрели друг на друга, озаренные светом луны.

Я отошел назад, покидая теплый дурман гребаной доброты, которым окружила меня Пикси, и покачал головой. Не сказал ни слова, просто покачал головой и словно идиот, вышел из ее комнаты.

Глава 25

Пикси

Утром электричество волшебным образом включилось. Не обращая внимания на то, что по моим плечам били холодные струи воды, я смотрела на белую стену перед собой и думала о прошлой ночи.

Злость. Боль. Сильное желание, которое мы не могли удовлетворить из-за того, что не говорили о произошедшем.

Только думали.

Я смыла кондиционер с волос и выключила воду.

Со смертью Черити умерла и наша с Леви дружба. Связь между нами словно растворилась.

На похоронах подруги мне инстинктивно хотелось побежать за ним, найти утешение в объятиях мальчика, который стал моим героем, но я не могла себе этого позволить. Я бы не вынесла стыда, который ощущала в его присутствии.

Я безответственно отнеслась к Черити. Я безответственно отнеслась к себе. И из-за этой моей беспечности Леви потерял сестру. Я не знала, как себя с ним вести, потому и не встречалась.

И вот теперь мы жили по соседству, и пыталась игнорировать практически все, что между нами произошло.

Мой шрам. Призрак воспоминаний о Черити.

Жар притяжения, который возникал, стоило нам приблизиться друг к другу...

Большую часть вышеперечисленного мне все же удавалось игнорировать.

Я завернулась в полотенце и шагнула в коридор, когда Леви вышел из комнаты. Наши глаза встретились, и мне впервые стало неуютно по-настоящему.

Типа: «Вот черт, а ведь я собиралась избегать тебя до конца жизни».

С другой стороны, это было совершенно нормально.

Или: «Привет, старый друг, с которым выросла и которому доверила собственную жизнь».

Кроме того, это было опасно.

А может: «А не помочь ли тебе выбраться из полотенца и нырнуть во что-то более удобное? Скажем, в мою кровать?».

Воздух в коридоре наполнился жаром и ожиданием. Его взгляд переместился на мое тело, мокрое, не смотря на полотенце. Я изучала его великолепное тело, одетое в белую футболку и потертые джинсы, и не находила в своей голове трезвых мыслей.

Я смотрела на материю, льнущую к рельефным мышцам груди, и мое едва прикрытое полотенцем тело наполнялись страстью, а щеки наливались румянцем. Он тоже не отрывал от меня глаз.

Мне стало в крайней степени неуютно. Леви снова скрылся в комнате и закрыл за собой дверь.

Я, босая и мокрая, смущенно застыла посреди коридора, пытаясь понять, что с нами не так. Казалось, мы не знали, как избавиться от сексуального притяжения. Но это получалось грубо и оскорбительно, грустно и трудно, жарко и интимно.

Существует ли благословенная середина?

Глава 26

Леви

Черт возьми! Пикси стоит начать носить балахоны повсюду. Я не могу видеть ее полуголой все время. Эти ее длинные ножки, краснеющую кожу и теплое, влажное тело...

Черт.

Я покачал головой, словно это могло помочь избавиться от чувства вины и вожделения, угнездившихся глубоко внутри, и вышел из своей спальни во второй раз за утро. Мне нужно было работать. У меня еще было, что чинить.

Идиотская сумка Дарена, расположившаяся в самом низу лестницы, делала мое утро чертовски замечательным. Я направился к стойке регистрации.

– Дела, Эндрюс? – спросил он.

Дела? Он белый парень в рубашке поло. И эти его дела – сплошное позерство.

Я не ответил.

– Сара наверху? – Потер он шею.

– Она занята, – видимо, из меня временами просто пёрло это дерьмо.

– Чем?

Уж точно не мной. Хотя я мог отчетливо представить, чем бы занял ее... чертову Пикси в полотенце!

Я вдохнул:

– Чего тебе, Аквуд?

Он прищурился:

– Вы двое... как бы... вместе?

Мои мысли пустились в плавание по морям вариаций трактовки этого «вместе», а большая часть из них, о, черт, включала в себя полное отсутствие одежды и переплетение тел.

– С чего ты взял?

Он пожал плечами, весь такой до тошноты самоуверенный.

– Вижу твои собственнические замашки в отношении нее, вот и все.

– Не обращай внимания, – бросил я и прошел мимо.

Пикси мне не принадлежит. Она меня не волнует.

Я не был уверен, куда намылился Дарен, и заставил себя не оборачиваться. Но черт меня побери, если мне не хочется пойти следом и посадить его на поводок.

– Доброе утро, – улыбнулась мне Эллен, стоящая за стойкой регистрации.

Хэйли не наблюдалось, потому я решил, что она опаздывает.

– Доброе утро. Я уже позвонил в сигнализационную компанию. И они сказали, – проговорил я, передавая ей прейскурант, – что смогут заняться установкой на следующей неделе. Вам нужно всего лишь перезвонить им и согласовать время.

– Прекрасно, – улыбнулась она. – Вот твой список дел на сегодня. Ты такой замечательный, Леви.

Я плотно сжал губы и направиться в ее офис. Никакой я не замечательный. Я неудачник, который оскорбляет Пикси.

Но отчего-то Эллен хорошо ко мне относилась.

Я плохо воспринял разрыв родителей. Я знал, что они винили в смерти Черити меня. Черт, да я и сам себя винил. Но когда они уехали из города, все покатилось вниз еще быстрее.

Меня больше не волновала ни успеваемость, ни колледж вообще. С футболом, однако, проблем не было, так как я просто приходил на поле и делал свою работу на отлично, а затем спокойно его покидал. Это было единственным, что я не возненавидел из своей прошлой жизни.

Но в одной из последних игр сезона, прошлой зимой, я по рассеянности взглянул на трибуны, выискивая глазами Пикси и Черити. Я совершенно забыл о том, как сильно изменилась моя жизнь. Реальность ударила по мне в тот миг, как я искал свою неизменную команду поддержки. Тогда, я понял, что никогда не увижу Черити и даже Пикси, и они не будут мне аплодировать. Я испытал шок.

Я не мог играть. Не хотел.

Не тогда. Никогда.

Я провалился как студент. Я облажался как квотербек. Я двигался вниз по спирали вины и горя. А затем получил испытательный срок от Дина Максвелла.

Надо ли упоминать, что у меня не возникло желания попытать счастья в чем-либо другом, тем более в учебе. Поэтому я забросил свое футбольное братство и, следовательно, потерял комнату в общежитии. В тот день, когда я собрал вещи и уехал из ГУА на своем грузовике, я был бездомным студентом, без работы и будущего.

На полпути в Копер Спрингс я вдруг понял, что мне некуда возвращаться. Не знаю почему, но я не позвонил ни одному из приятелей, с целью разбить лагерь у кого-то из них. Может, стыдился? Может, не хотел рассказывать о том, что родители бросили меня потому что: «ну, знаешь, я, вообще-то, убил свою сестру».

Когда на обочине показалась гостиница «Виллоу», я, поддавшись порыву, решил остаться там на ночь, чтобы разобраться со своими проблемами утром.

Когда я вошел в помещение, за стойкой регистрации стояла Эллен. Я и забыл, что этой гостиницей владела тетя Пикси. Она знала меня, и была в курсе того, что я тот парень, который чуть не убил ее племянницу, а значит наверняка вышвырнет меня вон.

– Привет, Леви, – вежливо произнесла она и взглянула на мою спортивную сумку. – Нужна комната?

Я опасливо на нее взглянул и кивнул.

Она улыбнулась и стала что-то печать на компьютере, а затем протянула мне ключ.

– На сколько ночей? – это звучало так, словно я был обычным гостем, но я был уверен, что двадцатилетние безработные футболисты не были ее обычной аудиторией.

– Хм, на одну, – ответил я.

Она подняла на меня глаза, снова взглянула на сумку и сказала:

– У нас сейчас действует акция: две ночи по цене одной. Платишь за ночь и остаешься на вторую бесплатно. Хочешь остаться на две?

– Да, конечно, – я неловко переступил с ноги на ногу.

– Пойдем со мной.

Она отвела меня в комнату, оставила одного, и я плюхнулся на удобную кровать, пытаясь придумать, что делать дальше.

Следующим утром Эллен постучала в мою дверь:

– Ты ведь занимался раньше строительством, верно?

– Да.

Это была одна из множества подработок на лето, которая позволила мне накопить на грузовик.

Она драматично вздохнула:

– Я подумала, может быть мне удастся уговорить тебя помочь починить перила внизу?

Я промолчал, так как ни черта в этом не понимал.

– За беспокойство я позволила бы тебе остаться здесь еще на ночь, – предложила она.

– Хм... я не слишком разбираюсь в перилах...

– О, у тебя все получится, – махнула она рукой. – Ты умный и сильный. Я полностью тебе доверяю.

– Полагаю, я мог бы попытаться...

– Отлично.

С этого все и началось. Эллен продолжала находить для меня вещи, которые нуждаются в починке и позволяла задаром оставаться в гостинице в обмен на помощь. Три недели спустя я понял, что меня привлекли к полноценной работе в обмен на проживание и питание.

Я было попытался выпутаться, но эта женщина уверовала, что мне нравится чинить старые вещи, принадлежащие этому месту, да и я уже убедился в этом сам. Такой расклад позволял мне почувствовать себя... ну... не совсем бесполезным.

Затем мы оформили трудовые отношения официально, и я переехал в старое крыло гостиницы, где располагались всего несколько комнат и единственная ванная, которая принадлежала только мне.

До Пикси.

До Пикси все было хорошо.

Глава 27

Пикси

Я почувствовала запах Леви еще до того, как его увидела. Вот почему я не заходила в ванную, когда он там находился. Если один лишь его запах сводил меня с ума, я определенно не подойду к тому месту, где наличествует еще и горячая вода с мылом.

– Раковина засорилась? – спросил он.

Повернувшись к нему спиной, я продолжила чистить картошку для супа и указала на раковину.

Отношения у нас в последнее время были мирными. Чертовски лживыми, но спокойными. Мы не спорили уже несколько дней, но и не слишком ладили.

Я не совсем оправилась от инцидента с эротическим поглаживанием моей ноги в исполнении Леви, а еще от осознания, что ему больно находиться рядом со мной. Но знаете что? Черт с ним.

Он не единственный, кто потерял Черити. Я потеряла ее в то же время, что и он.

Я потеряла единственную настоящую семью, которую знала, и дом, который считала своим безопасным местом. Я потеряла своего друга детства и «лучшую» половинку кулончика-хранителя «лучших друзей». Леви был единственной частью моей жизни, сохранившейся после катастрофы.

А затем я утратила и его тоже.

Он быстренько вернулся к своей жизни в колледже и бросил меня в городе, где ничто больше не держало и не имело ценности, где никто не понимал моей боли.

Леви оставил меня, он ушел, не оглядываясь.

К горлу подкатила желчь, когда я вспомнила опустошающие дни и ночи после катастрофы. Я не могла даже плакать, а от вырывания собственных волос спасала лишь надежда, что Леви вернется домой, и я больше не буду такой потерянной и одинокой.

Но он не вернулся.

А затем, когда я достаточно выздоровела, чтобы выписаться из больницы и начать первый семестр в ГУА с опозданием в две недели, я была уверена, что Леви меня найдет, чтобы хотя бы поздороваться. Может быть, даже подарит одно из неловких мальчишечьих объятий, просто на мгновение прижмет к своей груди. Будто, если мы прижмемся друг к другу нашими разбитыми сердцами, то на долю секунды, всего на крошечную долю секунды, все станет несколько лучше.

Но он меня не искал.

Единственный раз, когда я его вообще видела в кампусе, произошел в библиотеке. Я сидела за стопкой из четырех учебников, когда увидела его входящим в скрипучие двойные двери. Не замечая меня, он направился к разделу со справочниками. Но один лишь его вид, визуальное подтверждение, что он жив, дышит и находится в двадцати метрах от меня, заставило мое разбитое сердце пуститься вскачь.

Я немедленно вскочила из-за стола, собравшись последовать за ним и... и... и, собственно, что? Что я собиралась сказать Леви, который совершенно точно не хотел со мной разговаривать?

Где ты вообще был?

Почему оставил меня?

Прости меня?

Почему ты оставил меня?

Пожалуйста, прости?

ПОЧЕМУ ТЫ ОСТАВИЛ МЕНЯ?

Мне нечего было ему сказать тогда, так же, как и теперь. Но, кажется, это его ни капли не заботило.

Так что... Черт с ним.

Мое сердце ныло от боли.

Я уставилась на свой суп.

Леви работал тихо, поэтому в комнате были слышны только стандартные для кухни звуки, такие как бульканье супа, да иногда клацанье его инструментов.

Я металась, пытаясь найти себе бессмысленные занятия, просто чтобы занять руки. Я упорядочивала рулоны, перекладывала салфетки и протирала столы. Бессмыслица.

Я услышала раздраженное рычание, и кинула взгляд на пол, где он распластался. Его голова и плечи находились под раковиной, он там что-то закручивал. Одна его нога просто лежала на плиточном полу, другая была согнута в колене, голубая футболка чуть приподнялась, обнажая полоску бронзовой кожи над поясом джинсов.

Мне нужен перерыв. Скривив губы, я перешагнула через его ноги в бесшумных кроссовках Конверс, и направилась в столовую.

– Привет, Сара.

О, Господи. Дарен.

Он перестал вытаскивать содовую из ящика за баром и наклонился над стойкой, опершись на локти.

– Так ты решила? Едешь или нет?

– Куда еду? – я заметила, как Анжело обошел Дарена и начал протирать стойку белым барным полотенцем.

– На праздник, посвященный четвертому июля, – ответил Дарен.

– Ах, это, – вспомнила я. В столовую вошла Мэйбл и начала застилать столики лавандово-подсолнечниковыми скатертями. Вообще-то, эти растения не уживаются вместе, но здесь, каким-то образом, сочетались. – Нет.

Он нахмурился:

– Еще не решила или не едешь?

– Не еду.

– Что? Да ладно, – проговорил он. – Приводи друга. Будет весело. Почувствуешь себя нормальной.

Идея «нормальности» сотворила со мной какое-то чудо, и я засомневалась в своем решении. Чтобы выиграть время, я понаблюдала за тем, как Мэйбл разложила на столе вилки и направилась на кухню.

– Пожалуйста, – умоляюще посмотрел на меня Дарен щенячьими глазами.

Боже, он напоминал клянчащего ребенка.

Я вздохнула:

– Ладно, поеду.

– Великолепно, – улыбнулся он.

– Но не с тобой.

Его улыбка погасла:

– Уже менее великолепно.

Я пожала плечами:

– Я приду с другом, и может быть, мы с тобой увидимся. Может быть.

Он снова улыбнулся:

– Заметано, – кивнул он. – Означает ли это, что я прощен?

Я подняла бровь:

– За то, что поцеловал без разрешения?

– ЧТО? – Анжело перестал протирать стойку и уставился на Дарена с видом маньяка-убийцы. – Ты поцеловал Сару, не получив ее согласия?

Вот черт.

Дарен выглядел так, словно обделался.

– Хм, да. Но я не имел в виду...

– Все в порядке, Анжело, – слабо улыбнулась я ему. – Невелика беда. Просто недоразумение. Я в норме. – Кажется, Анжело мне не поверил. – Правда, – добавила я. – Все хорошо. Клянусь. И Дарен уже извинился, видишь? Все в порядке.

Дарен сжался, когда Анжело, угрожающе над ним нависнув, сказал:

– Для тебя же будет лучше, если я никогда больше не узнаю о том, что ты целуешь леди без их позволения. Когда угодно. Тебе ясно?

– Да, сэр.

– Потому что, если я услышу подобное еще раз, не сомневайся, я откручу твою голову, и засуну ее тебе в задницу по самое горло. Ты меня слышишь?

Дарен сглотнул:

– Предельно ясно.

– Славно.

И Анжело вернулся к протиранию барной стойки, будто это не он только что угрожал жизни Дарена.

Подавив улыбку, я развернулась и направилась на кухню.

Я люблю это место.