Текст книги "Сигареты и пиво"

Автор книги: Чарльз Вильямс

Соавторы: Чарли Уильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Иди, блядь, сюда, ты, уебок. Воруешь мои подвиги, а? Я читаю ебаные газеты. Там пишут, что это ты пырнул ебаного вышибалу. Ты, ты уебок. Ты не мог…

– Подожди, – сказал я.

– Ты у меня эту мокруху не попиздишь. – Он наставил на меня нож. – В этот раз ни один уебок меня тут не удержит.

– Да ладно, Джек…

– Я, блядь, здесь не могу больше. Тут все слишком изменилось, Блэйки. – Его голос немного смягчился. И он вроде как немного опустил нож. – Тут все совсем не так, как в старые времена.

Я не слышал, чтобы Джек столько говорил с тех самых пор, как он вышел из тюряги, и как-то застремался. Может, у него крыша поехала? Нож – это одно, а ебанутый чувак – совсем другое.

– Тогда весело было, – продолжал он. – Так ведь, Блэйки? Иногда я ниче не могу вспомнить, что было до того, как я сел. И я не врубаюсь, че тут творится, Блэйки, говорю тебе, я это все ненавижу, блядь. Здесь для меня ни хуя нет. И никого нет. Даже друзей нет. Я бухаю в одно рыло, потому что меня все боятся, блядь. Если бы у меня только был друг, настоящий друг. Один друг…

Он весь как-то обмяк и стек по стенке, всхлипывая. Но нож он не бросил, так что расслабляться не стоило.

Я быстро двинулся вперед, целясь ботинком ему в руку.

Но он это увидел и сделал шаг назад. Ну, ни хуя ж себе, подумал я. И это у него еще слезы текли прямо на покоцанные щеки.

Я промахнулся, но мне почти удалось удержать равновесие. Он отпрыгнул от стены и уставился на меня. Я смотрел, как нож ходит из стороны в сторону, будто живой. Джек пошел влево. Я двинулся в другую сторону. Он быстро двигался – для чувака, настолько измученного алкоголизмом, и решил изменить направление. Но по всему полу была разлита моча, и он наебнулся.

Рухнул он зачетно, на спину. Было слышно, как из него вышибло дух, но лежать он не остался. Я отступил назад, пытаясь достать свой разводной ключ. Но не получилось, ебаная молния на парке не расстегивалась.

– Джек, – сказал я, потому что он стоял на коленях, опять направив на меня нож. – Джек, друг, да ладно тебе…

Лицо у него было красное, и выглядел он не особо радостно. Он оскалил свои желто-черные зубы и, задыхаясь, сказал:

– Я… Я еще вернусь… и ни один уебок…

И тут он замолчал. Глаза у него расширились, так, что я увидел белки, только они были не особо белые, красные прожилки и все такое. Он застыл и завалился набок, в лужу мочи.

Я посмотрел, как он там валяется, и только потом начал действовать. Он все багровел и багровел, издавая какие-то звуки, будто старая дверь скрипит, и его тело дергалось, будто ехал на лошади или ебался. Но этот идиот забыл бросить нож– Не думаю, что он заметил, как несколько раз пырнул себя ножом через рубашку. Движения становились все медленнее и медленнее, и он, наконец, затих.

Через пару минут я снова достал член и продолжил ссать. И пока ссал, я думал про всякое, думал, что чаще всего твоей вины ни в чем нет просто потому, что нельзя рассчитывать на других. Ты можешь попытаться сделать все как надо, но ни хуя не получится – где-нить на полпути приходится кого-нить припрячь. И тогда случается хуйня. Ну вот возьмем меня – только я собрался начать новую жизнь в качестве подручного. И что дальше?

Джек, вот что, блядь, что дальше.

Я ведь говорил ему еще прошлым вечером, в переулке. Я ведь, блядь, сказал этому пидору, чтобы он не напрягался, я все решу. Но он ни хуя не стал меня слушать. Такие, как он, никогда не слушают – слышат только то, что хотят, и срать им на все остальное. Ебаный придурок. Я им покажу, подумал я, развернулся и нассал ему на лицо.

Я пытался попасть в ухо, но только мне удалось прицелиться, как ссать я перестал. Я застегнул штаны и начал бить его ногами, пока его грудная клетка не превратилась в мешок с костями и мясом. Остановился я только когда открылась дверь и кто-то’ вошел. Даже не знаю, кто это был. Я рванул к нему и ударил его головой в нос, ресхерачив так, что в воздухе повисло полно маленьких красных капель. Он остался на ногах, так что я замахнулся кулаком и отоварил его в челюсть. На этот раз он рухнул.

– Эй, че там происходит? – спросил Натан, когда я открыл пожарную дверь. – Это ты, Блэйк? Куда это ты собрался?

Я съебался.

Глава 16

Зверски убит сотрудник “Информера”. Робби Слитер, репортер

Сегодня утром в своей квартире в Шэттер-Крессент был найден мертвым Стив Доуи, редактор криминальной хроники нашей газеты. Полицейский патологоанатом Дале охарактеризовал тело следующим образом: “Ничего себе. Его ударили ножом сорок семь раз. Кровь по всему ковру. Она протекла сквозь пол в нижнюю квартиру, где живет старушка со своей кошкой. Никогда не видел, чтобы из человека вылилось столько крови. Ты ведь тоже не видел, Бри?”

– Нет, – ответил доктор Уиммер.

Дверь в квартиру Доуи была выбита. “Я услышал шум часа в два ночи, – сообщил сосед. – Но мне ничего подобного и в голову не приходило. Да и вам бы не пришло. Тут постоянно шумят, народ приходит домой бухой, и все такое. Так что, нет… А утром, когда вышел забрать молоко, увидел: дверь выбита и косяк весь раскурочен. Ну, я заглянул внутрь. Сейчас такое время, что надо приглядывать за соседями. И он лежал там, на полу. Повсюду была кровь… кроме одной штуки на кровати, на ней крови не было. Как это называется-то? Надувная кукла, да? Ну, те, с помощью которых развлекаются одинокие мужики. Честно говоря, я всегда знал, что он какой-то странный, эти его очки, и скрытный он какой-то был.

В связи с этим преступлением полиция очень хочет пообщаться с Ройстоном Блэйком. Бывший охранник клуба “Хопперз” уже находится в розыске в связи с убийством Дина Стоуна, произошедшим прошлым вечером. Жителей города предупредили, чтобы они не приближались к нему. “Если увидите его, сразу звоните нам”, – сказал представитель полиции.

– Ты че здесь делаешь? – спросила она. – И зачем ты нацепил эту идиотскую куртку?

Я снова нашел ее и схватил за запястье. Рэйч была барменшей, так что она редко стояла на месте, а я в этой наглухо застегнутой парке постоянно терял ее из виду.

– Рэйч, – сказал я, натягивая капюшон. – Это я, типа. Блэйк.

– Вижу, что ты. Я ведь не дура. И все-таки что ты тут делаешь? Тебя ведь легавые ищут, знаешь?

– Легавые?

– Ну да, ведь ищут же?

– Я еще ни с кем не говорил, – сказал я, пожимая плечами.

– Тогда почему ты прячешь лицо?

– Не знаю, – сказал я. – Так, на всякий случай, типа.

– На всякий случай, если нарушишь закон, да?

– Нет. И еще вот что я тебе скажу – может быть, я теперь всегда буду носить эту куртку. Новый имидж и все такое. Ты слышала про мою новую работу? Нет? Угадай, что за работа?

– Блэйк, я…

– Ну давай… Угадай.

– Ну ладно. Бойня?

– Ебаная бойня? Не тупи. Давай, угадай правильно. Подумай, что Ройстон Блэйк может делать лучше всего, учитывая мои особые навыки и все такое.

– Дворник?

– Че, бля?

– Не знаю, Блэйк. Слушай, тут люди хотят, чтобы их обслужили…

Я сжал ее руку крепче.

– Никуда ты не пойдешь, пока не угадаешь.

– Блэйк, отпусти меня.

– Угадай. Вижу, ты не слишком догадлива, так что я дам тебе подсказку, лады? Вот, слушай: какая у меня тачка?

Она перестала сопротивляться и начала думать, закатив глаза и прикусив нижнюю губу.

– “Форд”, – сказала она через пару минут. – А теперь отпусти меня.

– Нет, нет. Ну, то есть, да, у меня “Форд”, но…

– Блэйк, давай ты мне об этом потом расскажешь? Пожалуйста, отпусти меня. Мне больно…

– Нет, ладно… Просто послушай меня. Какой у меня “Форд”? Ну давай же, Рэйч.

– Пожалуйста, Блэйк… Я…

– Заткнись и отвечай, лады? Вот чего еще… подсказка: моя тачка – это самый наикрутейший “Форд” из всех, что ездят по улицам. Ну давай же.

– Блэйк, – она всхлипнула.

– Отвечай, ты ебаная сонная…

Тут я замолчал, потому что кто-то двинул мне в ухо. Я повернулся, чтобы посмотреть, кто это, и получил по тому же уху еще раз.

– Эй, – закричал я. – Эй, ты, ебаный… – Но так ничего и не выяснил. Как только я поворачивался, этот урод делал шаг в сторону Эта парка была отличной маскировкой, но для махача не подходила совершенно. Я попытался расстегнуть молнию, но она опять заела, или я неправильно её дергал, или еще что-нить. Нельзя меня винить за то, что я неправильно дергал, потому что меня херачили по башке и по яйцам кулаком и ботинком, и поэтому я стал думать, что там два мудака, а не один. Я забил на молнию и начал размахивать руками. Пиздить меня перестали, но размахивать руками было до хуя утомительно, и я все равно ни по кому не попадал. Вот вы попробуйте застегнуть парку доверху и полезть после этого в драку – поймете, о чем я. На самом деле, я б на вашем месте этого делать не стал – огребете, сто пудов, что бы вы на себя ни напялили.

В конце концов, я устал как собака и бросил размахивать руками. Я слышал, как эти чуваки веселятся и ржут где-то рядом, и мне это не понравилось. Но что я мог сделать? Я попытался стянуть парку через голову, но эта тварь сидела на мне как гандон на хую. А потом кто-то повалил меня на пол.

– Эй, – снова заорал я, садясь. – Кто это? Кончай, бля… Но мне заехали справа в подбородок, и моя челюсть превратилась в желе. Я перекатился набок и попытался свернуться в клубок на полу, но клубок из меня никогда не получился бы, больно я здоровый парень. Так что в итоге я получил раз восемь или девять ботинками по заду, сильнее, чем я когда-либо получал или бил сам. Обычно моя задница не так уязвима, как была тогда, так что кто бы ни были эти мудаки, кажется, они нехуево развлекались за мой счет.

– Не думайте, – крикнул я. – Я вас достану. Я вас и найду, и, бля… Как только я эту блядскую пар…

И тут я замолчал, потому что наступает момент, когда уже не нельзя продолжать, и для меня такой момент наступил. Не то чтобы я отрубился, ниче такого, но хули мне было делать, а? Я просто лежал мордой вниз и пытался думать о чем-нить другом, о чем-нить приятном, типа о том, как бабу ебешь или о том, как ешь здоровую тарелку сервелата с картошкой и гороховой кашей. Но очень сложно было заманить обе эти мысли в тот бардак, который тогда был у меня в голове. Я мог думать только об одном – о том, что эти пидоры сломали мне челюсть и одно полужопие, судя по ощущениям.

Рядом со мной нехуево так веселились, я вам об этом уже говорил, но пролежав там еще чуть-чуть, я услышал еще один звук, пробивающийся через гоготание и крики.

Это была наша Рэйч.

– Оставьте его в покое, ублюдки хреновы, – говорила она. Ну, или что-то в таком духе. Я сейчас точно не могу вспомнить из-за того, что творилось тогда с моей башкой. – Вы не видите, что он ничего не может? – сказала она. Это мне не особо понравилось, но, все-таки, это была Рэйч, и она была на моей стороне. – знать это было всяко приятно. – Отвалите от него, долбаные… – снова начала она. Но потом раздался мерзкий звук удара и она типа как взвизгнула. Потом еще пара ударов и вопль. А потом послышались ее всхлипы.

Они взяли меня за лодыжки и потащили. И я, конечно, понял, кто это. Мне всю дорогу стоило бы знать и смотреть в оба. И их выдало не только то, что они ударили телку на людях. Я время от времени видел, как баб бьют, хотя такую практику в Манджеле очень сильно не одобряли. Конечно, сам я никогда такого не делал. Вы, бля, за кого меня принимаете? И я бы не стал стоять и смотреть, как это делает какой-нить угребыш. Но иногда не стоит совать свой нос в чужие дела, все зависит от того, кто именно бьет телку. И по тому, что сейчас никто не смеялся и вообще не издавал звуков, я точно понял, что это Нобби и Дубина.

Они оттащили меня в заднюю часть “Хопперз” и вышибли пожарную дверь. Когда они выволокли меня на асфальт, я еще пару раз попытался встать, но они продолжали пинать меня по почкам, так что я бросил рыпаться. Я услышал, как открылся и закрылся багажник, а потом услышал звон, типа как цепи громыхали. Один из двух этих пидоров прижал мне к горлу что-то острое и блестящее, а второй изо всех сил пытался обмотать меня цепью, что было не слишком просто, учитывая, какой я здоровый. А когда ему наконец удалось обмотать меня от лодыжек до локтей, они попытались меня поднять.

Я бы мог им сказать, что это ни хуя не просто. Что я, обмотанный цепью, плюс мой собственный вес, создам для них определенные проблемы. И если они собираются засунуть меня в свою сраную “Капри” 1,3, я им помогать не намерен.

Думаю, вы сидите, чешете задницу и думаете, о чем я ваще думал все это время и почему не поднял кипеж, а просто позволил себя связать.

Ну, ща, бля, перестанете об этом думать.

Может, я и вел себя тихо, но это было к месту – именно в этом заключается разница между вышибалами за два шиллинга и самыми крутыми подручными. Понимаете, я планировал. Думал наперед. Я все распланировал. Ни один уебок не может ударить Рэйчел и не получить после этого по заслугам. Так что лменно этим я и занимался – решал, что я сделаю с Нобби и Дубиной за то, что они ударили мою Рэйч, и о том, что им, пожалуй, не стоило этого делать. Ну вот, я на эту тему раздумывал, и поэтому расслабился, когда меня связывали. Потому что сопротивляться было без мазы. Это любому идиоту понятно. Даже вам.

Ну и вот, я сел в 1,3.

Когда некторое время спустя машина остановилась, я все еще прорабатывал детали того, что с ними будет. Сначала я ни хуя не понимал, где мы находимся – мне было посрать, к тому же на мне по-прежнему был капюшон. Но был запах, такой особенный запах, по которому можно было догадаться, что это место я знаю. Так бывает, если ненадолго уедешь из города – но не слишком далеко, – а потом, когда возвращаешься, чувствуешь вонь Манджела. Здесь было то же самое, только хуже, как будто это та часть Манджела, откуда все это берется – вонь, боль, дерьмо, моча, смерть, и срач, и вся та мерзость, которая делает жизнь такой, какая она есть.

Ну да, это был Норберт-Грин.

Как я уже говорил, на мне был капюшон, поэтому я не мог сказать, где точно в Норберт-Грин мы находимся, но в нескольких ярдах от нас была кирпичная стена, которую я вроде как знал.

Ни один из двух пидоров на переднем сиденьи вроде не собирался ничего говорить и никуда выходить. Нобби сидел за рулем и пялился вперед. Дубина сидел рядом с ним, но он повернулся ко мне, размахивая правой рукой, в которой была эта острая блестящая херовина. Как я уже сказал, он ко мне повернулся, но не смотрел на меня. Смотрел он в заднее стекло, следил, как к нам подходит какой-то чувак. Я слышал, как его ботинки стучат по камням. И когда я это услышал и посмотрел на высокую стену, я понял, где я.

За “Би Хайвом”, блядство промандоблядское.

– Эй ты, – сказал Нобби, глядя на нас в зеркало заднего вида. – Завязывай, бля.

Но я не мог. Мне посрать было, сколько на мне цепей. Они хотели, чтобы я пошел в “Би Хайв”, а я туда не хотел. Я избавлюсь от этих цепей, если надо. Им придется меня убить, чтобы затащить туда.

– Пырни его, – сказал Нобби Дубине. – Давай, пырни его в ногу.

– Но он же не сможет порвать цепи, типа.

– Он машину раскачивает. Давай, пырни его, пока у меня терпение не лопнуло.

– Но… Ник сказал.

– На хуй Ника. Давай, пока он сюда не дошел.

Дубина ткнул в меня ножом, но попал в цепь. Он попробовал еще раз и угодил по коленной чашечке, было не сильно приятно, могло быть и хуже.

– Вы какого хера там делаете? – услышал я, как орет снаружи Ник Как-его-там. – Открой дверь, – сказал он, стуча в стекло.

Дубина перестал тыкать в меня ножом, но дверь так никто и не открыл.

– Че? – заорал Нобби.

– Открой дверь, – повторил Ник.

– Я тя не слышу.

– Открой эту блядскую дверь, или вы уволены.

Я притих, потому что это начинало быть интересным. Было аж слышно, как Нобби думает, но секунд через пять или вроде того он сдался и открыл дверь.

– Убирайтесь, – сказал Ник. – Давайте, вываливайтесь отсюда. Я, бля, не шучу. Иди внутрь, выпейте или че-нить еще. Идите, Мону трахайте, если хотите. Она в задней комнате.

Прошло еще несколько секунд, и Нобби сделал как ему сказали.

Дубина тоже открыл дверь, и все такое.

– Пришлось его связать, – сказал он, выбравшись наружу. – Он снова стал залупаться. Пришлось его уговаривать, иначе бы не поехал.

– Точно, – сказал Нобби. – Когда мы его нашли, он пиздил телку из “Хопперз”. Эта, как ее… с буферами.

– Да, да, – сказал Ник. Он шагнул к передней двери и забрался внутрь, захлопнув за собой дверь. Я слышал, как две пары ног стучат по камням.

– Я туда не пойду, – сказал я.

– Куда?

– Ну, туда, – махнув головой в сторону паба.

– А ты мне там и не нужен. Поэтому ты здесь. Слушай, извини за эти цепи, браток. А че ты просто с ними не пошел?

– А они меня не спрашивали. Просто накинулись на меня и все. Сзади, все такое. Я был в капюшоне, так что у меня не было шансов…

– Ладно. Слушай, ты знаешь, зачем я притащил тебя сюда? Это что за дерьмо?

Я повернул капюшон в его сторону.

Он держал в руках номер “Манджел Информер”. Вы прекрасно знаете, что я эту газету не читаю, если есть такая возможность. Но заголовок был огромный и паскудный, так что возможности у меня не было. УБИТ РЕПОРТЕР МАНДЖЕЛА – это было написано здоровыми жирными буквами, одно слово над другим. И, честно говоря, паскудными мне показались не эти слова. У меня живот скрутило, когда я увидел фотографию рядом с заголовком. Это была обычная фотка, очкастый чувак в рубашке и галстуке лыбится. Честно говоря, он выглядел как идиот, но дело не в этом – дело в том, что я этого чувака знал. Я его видел недавно. Совсем недавно, бля.

– А, – сказал я, вспоминая, как шлялся сегодня утром, как мне было паскудно, и как я не был ни в чем уверен, потому что ни хуя не помнил, что было прошлой ночью. – Ну, – сказал я из капюшона, – наверное, это все проясняет. Только…

– Так я и знал. Так я и знал, бля. Ты ж ничего не помнишь, да? Ты был такой бухой, что ничего не помнишь. Я знал, блядь, не надо было давать тебе пить столько пива.

– Да при чем тут ебаное пиво, – закричал я. – Я от пива таким не бываю. Я могу выпить тридцать пинт и нормально действововать дальше, это все знают. Нет. Это из-за… э…

– Ну, продолжай. Мы все равно облажались, так что валяй, рассказывай.

– Ну, знаешь… Я взял виски на дорожку, типа того. Любой бы сделал то же самое. На улице холодно было.

– Ты выпил бутылку вискаря до того, как пошел к нему?

– Погоди-ка, я не говорил, что выпил всю бутылку.

– Но ты ведь выпил? Послушай, друг – Ройстон Блэйк не остановился бы на полбутылке, разве нет?

– Ну да…

– Потому что, бля, не остановился бы.

– Эй ты, хорош меня материть. Я знаю, ты типа мой босс, но чужаки не должны…

– А кто тебе сказал, что я чужак?

– Ладно. Забудем об этом на минуту. Мы говорим о тебе, а не обо мне. Я попросил тебя припугнуть этого придурка Доуи и сказать, чтобы он занимался своими делами. Это ты помнишь?

– Ага, да, но… Я не помнил.

– Так как, блядь, так получилось? – он бросил в меня газету. Но я был в норме, потому что на мне был капюшон, который защищал меня от летающих газет и прочей по-ебени. Вдруг оказалось, что мне начинает нравиться этот капюшон. Я мог спрятаться в нем и притвориться, что ничего такого голимого не происходит.

Я слегка пожал плечами. Нормально я плечами пожать не мог из-за цепей, которые этому мешали.

– Ну, так иногда бывает, нет разве? – сказал я. Потому что такое иногда бывает. И если вы скажете, что не бывает, значит, вы сраные лжецы. Я не помню, чтобы я что-то такое сделал, но теперь понимал, как это могло случиться.

– И че они говорят, я сделал в этот раз?

– Блэйк, ты взял нож с кухни и… и… Ох, Блэйк, я ничего такого не хотел. Хотел только, чтобы… чтобы…

Я снова повернулся к нему капюшоном. Я его таким раньше не слышал, и как-то мне это не понравилось. Он казался каким-то слабым, как будто никогда раньше не слышал, чтобы чувак гикнулся, и никак не мог переварить эту информацию. Он ведь вроде мой босс, а боссам полагается быть сильными, так ведь? И куда девался выебонистый чужак, который появился и захватил половину Манджела.

Я думал, он сейчас начнет плакать, но вместо этого он собрался и ткнул в меня пальцем.

– Теперь ты сам по себе, – сказал он. – Ты облажался, так что сам разбирайся.

– Иди ты на хуй, – сказал я. – Я выполнял для тебя работу, только и всего. – Потому что я не мог придумать, что я еще тогда делал. – И не моя вина, что все так хреново обернулось. Ты посмотри на этих двух пидоров, Нобби с Дубиной. Ты посылаешь их, чтобы привезти меня, и каждый раз выходит херня. А что, если бы ты их к этому чуваку из газеты отправил? Что тогда, а?

– Я не послал их, потому что знал, что они слажают. Надежность не купишь ни за какие бабки, Блэйк. Поэтому я попросил тебя.

– Но почему? Ты же ни хуя обо мне не знаешь. Почему ты попросил меня?

– Потому что я тебя знаю.

– Но…

– Все. Теперь ты сам по себе. Я скажу Нобби, чтобы он скинул тебя куда-нить, где тебя смогут найти менты. И они очень скоро тебя заметут. Ну, точняк, после того, как мы дадим им наводку. А если ты расскажешь ментам про меня, я буду все отрицать. Они никогда тебе не поверят, учитывая твой послужной список.

– Эй, – закричал я. – Погоди минутку, э… Ник.

Он остановился, и я заткнулся. Что бы я сейчас ни сказал, это должно будет все исправить. Если меня загребут легавые, мне пиздец, без вопросов. Мне уже удавалось выпутаться из дерьма, но я сделал это с помощью Натана, и мне тогда было чем заплатить ему за хлопоты. А в этот раз у меня для него ни хуя не было. Да даже если бы было, я бы к нему не пошел – он мог снова погнать меня в ту дверь за баром.

Вы только посмотрите на меня: связанный цепями, на заднем сиденьи “Капри” 1,3. Отпизженный. Ни пенни на кармане. Тачки тоже нет. И каких друзей я мог позвать на помощь? Финни. А он вот-вот превратится в сосиски в подсобке у Дага. К тому же от него все равно ни хуя пользы.

Так что да, стоило обмозговать как следует, что говорить дальше. Поэтому я не торопился и изо всех сил думал.

Но он начал первым.

– На самом деле, меня зовут не Ником. Я Сэ…

– Лады, Ник, – заорал я. Потому что я кое-что придумал. – Слушай, подумай вот о чем. Ты ничего не выгадаешь, если сдашь меня легавым. Отпусти меня. Легавые ничего не пронюхают, если ты их не наведешь. Никогда не пронюхают. Ладно тебе, Ник. Я тебе отплачу.

Он уставился на меня, потом наклонился и расстегнул молнию на моей парке, освободив мою голову. С одной стороны, я был рад, что молния, наконец, не заедала, но я уже столько времени провел в этом капюшоне, что без него мне было как-то странно.

– Хуяссе, – сказал он, шаря глазами по моему лицу. – Чего они с тобой сделали?

Я не видел того, что видел он, но я знал, о чем он. Челюсть болела и, судя по всему, правый глаз заплыл. Плюс оба уха болят, и щека. И это только основное. Еще были нос и зубы, над которыми поработал Франкенштейн, рана от дубинки на голове с прошлой ночи и посреди всего этого здоровая такая боль от общей измотанности. Но бывало и хуже. И могло стать хуже, если бы я сел за то, про что в газете написано. Я не мог сесть в тюрягу Манджела. Не мог после того, как видел, что эта тюряга сделала с Джеком. Лучше я себе голову отрежу, чем закончу так как он.

– Вот что я тебе скажу, Блэйк, – сказал он. – Ты кое-что для меня сделаешь, а я тебе помогу выпутаться. Договорились?

– Я сделаю. Сделаю все что угодно.

– Все что угодно?

– Ага, все, бля, что угодно, бля.

Он сказал мне, что было у него на уме.

– Че, бля? – спросил я. – Почему?

– Блэйк, – сказал он, приблизив свое лицо к моему. – Ты меня совсем не узнаешь?

– Конечно, узнаю, бля, – сказал я, закатив глаза. – Ты за кого меня принимаешь? Ты Ник Как-его-там.

Он откинулся назад, опустив плечи и покачав головой.

– Слушай, – сказал я, подумав о том, что сказал, и решив, что надо как-то повежливее. – Извини за это Как-его-там. Но я никак не могу вспомнить твою настоящую фамилию.

– Неважно, – сказал он. – Просто сделай то, что я сказал. Быстро. Если он не будет мертв завтра к полуночи, я тебя сдам.

– Погодь-ка, этого недостаточно…

– К полуночи, Блэйк. – Он положил пальцы на ручку двери. – Скажи-ка мне еще раз Блэйк. Я не хочу, чтобы ты снова слажал. Кого надо убить?

– Полночь – это слишком…

– Заткнись, Блэйк. Кого ты убьешь?

– Ладно, ладно, – сказал я. – Дага. Дага, ебаного владельца магазина.

Он кивнул и открыл дверь. Воздух Норберт-Грина тут же заполнил мои легкие.

– Погодь, – сказал я, когда он поставил ноги на гравий. – Еще кое-что.

– Ну? – сказал он, не оборачиваясь, но и не игнорируя меня.

– Полтаху не одолжишь?