Текст книги "Просто не забывай дышать (ЛП)"

Автор книги: Чарльз Шиэн-Майлс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Моя жизнь распланирована
(Алекс)

Как всегда аэропорт Джона Кеннеди переполнен. Стоя недалеко от охраны, я жду Кэрри, чувствую одновременно радость, что увижу ее, и подозрительность ее приезда. Почему подозрительность? Потому что три дня назад в разговоре с мамой я обмолвилась, что видела Дилана.

– Дилан? Это тот мальчик, который приезжал к тебе в гости? Тот, который ушел и вступил в армию?

– Да, мам. Он был ранен в Афганистане и собирается в Колумбийский университет.

Последовала длинная, неловкая пауза. Затем она говорит:

– Ты уверена, что это хорошая идея?

– Да, – отвечаю я просто. Я не собираюсь втягиваться в затянувшийся спор о Дилане. У нас таких было достаточно за последние три года.

– Я просто думаю, что тебе нужно сосредоточиться на своей школьной работе, Александра. Не на мальчиках… особенно не на этом. Он причинил тебе боль. И твои оценки пострадали из-за этого.

Мои оценки страдали из-за этого. Конечно, это то, о чем она заботилась. Я получила четверку прошлой весной по курсу сравнительного религиоведения.

Это первая четверка… потому что у меня их никогда не было. Можно подумать, что я убила кого-то, и это вызвало конфликт дома. Когда родители увидели мои итоговые оценки, они наказали меня. Мне было девятнадцать, я уехала из дома в университет, а мои родители думали, что было целесообразно наказать меня. Можно сказать, что они чрезмерно контролируют все?

Но они такие, какие есть.

Мне удалось подвести разговор с мамой к приятному завершению, но на следующий день я получила сообщение от Кэрри:

«Прилетаю в Нью-Йорк в воскресенье. Можем встретиться?»

Я сразу поняла причину. С одной стороны, Кэрри была в аспирантуре и также зависела от отца, как и я. Откуда она взяла деньги на вылет из Хьюстона в Нью-Йорк в последнюю минуту перед вылетом? Отец. А это означало, что она была отправлена шпионить за мной и выяснить: насколько у меня все серьезно с Диланом.

Если они хотя бы узнают, что я планировала переспать с ним сегодня ночью, они объявят боевую готовность. Но у меня появилась безумная мысль, что я должна рассказать Кэрри, просто чтобы вызвать реакцию.

И вот она, выходит с самолета, неся большую сумку. Как всегда она выглядит как модель с подиума. Длинные каштановые волосы, как у меня, но как всегда лучше подстриженные и густые. Вместо обычной одежды, которую можно одеть для самолета, она одета в шикарное платье в цветочек, которое, вероятно, стоит больше двух тысяч долларов, и в потрясающие черные кожаные сапоги до лодыжек на трехсантиметровом каблуке. Сказать, что я никогда не завидовала своей сестре Кэрри то же самое, что сказать, что океан – это маленький пруд. Когда я была рядом с ней, я ощущала себя несовершенной младшей сестрой, которая никогда не сможет оправдать достижения старшей сестры, ее красоту или харизму.

Она улыбается и машет, когда замечает меня. Я улыбаюсь в ответ и тоже машу. Когда она подходит ко мне, мы обнимаемся. Она, по крайней мере, на шесть дюймов выше меня, и в сочетании с каблуками заставляет меня чувствовать, что мне все еще двенадцать лет.

– Александра, я так рада видеть тебя! Я так сильно скучала по тебе!

– Я тоже скучала по тебе, Кэрри.

– Мы должны с тобой о многом поговорить, я так рада, что приехала навестить тебя!

Я улыбаюсь, все еще ощущая дискомфорт.

– Ты голодна? Можем пойти пообедать?

Она кивает.

– Да, давай сделаем это. Я выехала рано утром, нам не нужно ждать багаж.

– Чудно, – говорю я. – Мы можем вернуться в университет на такси и поесть в «Закусочной Тома».

Она усмехается, счастливо кивая.

– Мне нравится, я не была там с тех пор, как выпустилась. У меня там было много поздних ночей.

Я улыбаюсь ей в ответ. – Да, у меня тоже.

Итак, мы сели в такси. По дороге в город мы болтали о разных мелочах. Учебе. Она училась на бакалавра на факультете поведенческой экологии, или что-то типа этого. Кэрри всегда немного фанатела от науки. Учитывая, что оставшиеся члены семьи были закоренелыми гуманитариями, ее любовь к науке делала ее белой вороной в семье, но я всегда думала, что это классно. Она серьезно поругалась с папой, когда выбирала факультет. Он хотел, чтобы она последовала по его стопам и пошла на международные отношения.

Я гордилась тем, что она пошла против воли отца. Одного посла в семье было достаточно, по моему мнению, а иногда меня тошнило от того, что он с мамой пытался полностью контролировать наши жизни. Единственной свободной от всего этого стала Джулия. Она получила степень бакалавра в Гарварде, затем показала папе средний палец и сбежала со своим парнем Крэнком. Да, на самом деле. Крэнк гитарист в панк-рок-группе. Последние пять лет они успешно гастролируют по стране, и развлекают семью по праздникам. В сравнении с этим, восстание Кэрри было незначительным.

Наконец, мы приходим в закусочную и садимся сзади. Наша официантка Черри, подходит и светится, завидев меня.

– Алекс! Ты снова вернулась? Дважды за день.

Я слегка смеюсь и говорю:

– Это моя сестра, Кэрри. Она училась здесь. Для нее это своего рода возвращение домой.

Черри кивает в знак согласия, затем говорит:

– Что ж, постараемся сделать твой визит стоящим путешествия. Что закажите выпить?

Мы заказываем, садимся за столик и смотрим друг на друга. На секунду я представила двух кошек: мех ощетинен, хвосты поддергиваются, готовясь к прыжку.

Я та, кто сдвигается с мертвой точки.

– Значит, отец послал тебя разузнать про меня?

Она усмехается и вздыхает с облегчением.

– Да. Конечно. Я должна была догадаться, что ты быстро поймешь это.

– Это было довольно ясно, – отвечаю я.

– Они беспокоятся о тебе, – говорит она.

– Из-за Дилана.

Она кивает.

– Ну, можешь доложить, что нет ничего, о чем стоило бы волноваться. Мы с Диланом любим друг друга, всегда любили. Но до этого момента не было… не было возможности. Не тогда, когда мы были разделены. Теперь мы вместе, и я счастливее, чем когда-либо была. Папа может прыгнуть с парашюта, если намерен вмешаться.

Глаза Кэрри расширяются.

– Ничего себе, – говорит она. – Скажи мне, что ты на самом деле чувствуешь.

Я усмехаюсь.

– Серьезно. Не о чем беспокоиться.

– Я знаю это, – говорит она. – За исключением Джулии, ты, вероятно, единственная из нас, на самом деле основываешься на том, кто ты. Я не переживаю, просто хочу все знать. Это так здорово, что вы оба, наконец, вместе, не так ли?

Я улыбаюсь, ощущая тепло во всем теле.

– Он делает меня счастливой, Кэрри. На самом деле, по-настоящему счастливой.

– Если я пообещаю не говорить отцу то, что ты не одобришь, расскажешь мне тогда?

Я киваю, чувствую удовлетворение. Мы с Кэрри никогда не были близки. Разница в возрасте и ее способности запугивать всех вокруг себя всегда разделяли нас. А я хотела сблизиться. Она была моей сестрой.

И я рассказала ей эту историю. Кое-что из этого она итак знала. Все в моей семье знали, что во время поездки в Израиль три года назад произошло нечто значительное, потому что я приходила домой опустошенная из-за отъезда Дилана. Я плакала почти три дня, чего вряд ли кто-либо из моих родных ожидал по возвращению на родину. Затем я купила фотобумагу и распечатала все фотографии с нашей поездки. Дюжины и дюжины дюжин наших совместных фотографий. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что я влюбилась.

Кэрри не знали лишь одного – насколько тяжело мне было, поэтому я рассказала ей. Про сомнения, про расстояние. Знать, что он собирается уезжать после окончания школы, чтобы набраться опыта и начать писать романы. Знать, что нас разлучат. Я рассталась с Майком, как только вернулась в Сан-Франциско… я плыла по течению, в те первые месяцы мое существование было построено на телефонных звонках, письмах и переписке с Диланом на Facebook.

Чего она на самом деле не знала, что он вступил в армию на следующий день после того, как я порвала с ним. Что означало, что его последующие травмы были моей виной.

Я рассказала ей, как медленно заново перепутались наши жизни после столкновения друг с другом у кабинета мистера Форрестера в сентябре. Как травмы сказались на нем, и как мы бегали каждое утро.

– Я могу поверить в это. Я никогда не видела тебя такой… стройной, – говорит она.

– Ну, мы бегаем около семи миль. Упражняемся вместе.

– О-о-о, – говорит она застенчиво, приподняв брови.

Кровь приливает к моим щекам.

– О, мой Бог. Я не то имела в виду, Кэрри!

Она улыбается.

– Все в порядке, Александра. Я не расскажу отцу. Ты можешь поговорить со мной.

Я смущенно смотрю на стол, затем говорю.

– Я вроде как решила, что мы готовы.

Ее рот образует большую «О».

– Серьезно? – говорит она.

Я киваю.

– Я люблю его, Кэрри. Больше чем ты можешь себе представить. Я хочу провести с ним жизнь.

Она вздыхает.

– Завидую.

Шокированная, я откидываюсь на спинку сидения.

– Ты завидуешь мне?

Она одаряет меня грустной улыбкой.

– Моя жизнь распланировала, Алекс. Думаю, все наши жизни, за исключением Джулии. В них нет места для мужчин. И… давай просто скажем, что я сожалею об этом. Я так рада за тебя.

– Встретишься с ним сегодня на вечеринке. О, и говоря о мужчинах, – говорю я, наклоняясь вперед и улыбаясь, – я обещала его другу, что познакомлю вас. Рэй Шерман. Шерман только что вернулся домой из Афганистана.

Она моргает.

– Папа был бы в ярости, если бы я встречалась с солдатом. Посмотри, как он относится к тебе.

Я смеюсь.

– Он тебе понравится, – говорю я. – Он хороший парень. И честно, зная, что у меня есть парень, в которого я влюблена… Шерман действительно сексуальный.

Ее глаза заблестели.

– Что ж, в таком случае, я с нетерпением жду встречи с ним!

– Серьезно? Ты собираешься рассказать все это отцу? Не думаю, что выдержу весь этот допрос на День Благодарения. Это будет весьма плохо.

– Обещаю, сестренка. Ни слова. Я скажу ему, что ты счастлива и оставлю тебя в покое.

Глава 9

Какая разница
(Дилан)

Хорошо. Да, прочитав ее письма, и видя страдания, вылитые в них… мое настроение подпортилось. Я не очень хорош в том, чтобы изъясняться, и даже при том, что мой новый терапевт в Ассоциации Ветеранов не раз говорил мне, что я должен отпустить вину за убийство Робертса, факт остается фактом, что, черт возьми, она знает? Почему, так или иначе, в Ассоциации Ветеранов есть не боевой ветеран, а девушка двадцати с чем-то лет в качестве терапевта?

Неважно.

Когда Шерман проснулся, он сказал, что мое настроение покачнулось, но он не навязывался, просто рассматривал это как нормальность. Так вероятно и было. Я всегда был чертовски угрюмым, и с колеблющим характером отношений на расстоянии между мной и Алекс, ну… давайте просто скажем, в Афганистане я был вынужден бездействовать.

Возможно, мне нужно было поговорить об этом. С Алекс, или Шерманом, или с тем, кому плевать. Я не знаю. Как вы скажите «я сожалею», и будет ли это иметь какой-то смысл? Вы слышите это дерьмо все время, но этого не достаточно, если речь идет о разбитом сердце. И это просто о том, чего я достиг в прошлом году: горе и страдания других людей.

Какая разница. Мне нужно прекратить останавливаться на этом дерьме. Шерман был в городе, и сестра Алекс, у Алекс видимо были особенные планы на нас сегодня, на которые она намекала, и мне нужно было просто прийти в себя и прекратить разрушать вечера своими проблемами.

Я одет в тесные джинсы и черную футболку, которая впечатлила Алекс две недели назад… она накинулась на меня. По крайней мере, я думаю, это был намек на то, что она ей понравилась, когда она покусывала мое ухо. Из-за повязки было чертовски неловко одеваться, но это то, что я получил за пробивание стены. Самым сложным было зашнуровать ботинки, но я с этим хорошо управился.

Мой телефон звонит. Сообщение от Алекс:

«Встретитесь с нами в парке? *Обнимаю* Кэрри хочет встретиться с Шерманом».

Я пишу ответ:

«Будем там в десять. Люблю тебя».

– Ну же, Косяк! Мы должны идти. Ее сестра хочет познакомиться с тобой.

Это весь стимул, который был нужен Шерману. Тридцать секунд спустя мы идем, направляясь в парк через два квартала, где мы с Алекс встречаемся каждое утро.

Два страуса
(Алекс)

Я слышу вдох Кэрри до того, как вижу их приближение.

– Ты права, – шепчет она. – Он сексуален, Иисусе, так это Дилан. Он не выглядит как ребенок, который был у тебя на фотографии из Израиля.

Дилан и Шерман идут к нам. Шерман очень высокий, неуклюжий, но крепкого телосложения, с сильными руками и ногами. Его короткостриженые волосы и белые зубы выглядели бы чертовски хорошо на вербовочном плакате.

Рядом с ним Дилан, который одет в черную, слегка обтягивающую футболку, которая заставляет меня желать сорвать ее. Я хочу зарычать. Он смотрю на меня и улыбается, и я чувствую, что краснею.

– Эм… да, – говорю я. – Кое-где он вырос.

– Полагаю, ты тоже, сестренка, – говорит она, глядя на меня.

Планирую сегодня ночью соблазнить Дилана, я постаралась. Я была одета в короткое черное платье, которое почти не ощущалось, каблуки с ремешками, которые добавляли моему росту около четырех дюймов. Я много времени уделила прическе и макияжу, и надеялась, что был получен нужный эффект.

Я видела, как у Дилана перехватило дыхание, когда его глаза исследовали меня. В тот момент не было сомнений, о чем он думает. Я лукаво улыбнулась ему, и он подошел ко мне, грубо целуя меня.

– Ничего себе, – пробормотал он. – По какому поводу?

– Ты, – шепчу я.

Я отступаю, затем представляю сестру Шерману и Дилану.

– Очень приятно познакомиться с вами двумя, – говорит она. Она смотрит на Шермана. С ее ростом в шесть футов и два дюйма она не встречала много мужчин выше нее, а он был выше, чем любой из нас. Было странно видеть мою сестру потрясенной чем-то, но Шерман хорошо справлялся с этим.

Она, возможно, была здесь, чтобы сообщить обо мне и Дилане, но выглядело так, что она получила большее, на что рассчитывала. Впервые в жизни моя сестра выглядела так, словно ей было неудобно в собственной шкуре, ее глаза повсюду метались, руки были сжаты.

– Так, эм… – говорит она. Ничего себе. Кэрри не говорит «эм». Никогда. Она продолжает. – Ты был с Диланом в армии?

Шерман улыбается ей блестящими белыми зубами. Он говорит:

– Да… я ушел из колледжа в 2009, и поступил на военную службу.

– Да? Где ты был?

– Университет в Стоуни-Брук, – говорит он. – Он на самом деле не так далеко отсюда…

Он продолжает, но я не слушаю, потому что мы с Диланом идем в нескольких шагах позади них. Я беру его левую руку в свою правую. Он придвигается ближе, и без какой-либо мысли я обнимаю его за талию, его рука ложится на мое плечо.

– Привет, – говорит он.

– И тебе привет, – говорю я.

– Они подходят друг другу, – говорит он тихо.

– Боже мой, я никогда не видела свою сестру такой застигнутой врасплох. Она абсолютно распутна.

Он усмехается.

– Я чувствую себя оскорбленным, она не заинтересована во мне. Я думал, она здесь, чтобы… эм… – его лицо искажается от гнева. – Я не могу вспомнить слово, – бормочет он.

– Шпионить, – быстро отвечаю я, не желая видеть его таким несчастным.

– Да. Я думал, что она здесь, чтобы шпионить.

Я смеюсь.

– Так и есть. Но думаю, планы изменились.

Он кивнул. Я смотрю на него, пока мы идем. Что-то было не так. Он был здесь, но и не здесь. Это не была афазия[24]24
  Афазия – это системное нарушение уже сформировавшейся речи. Возникает при органических поражениях речевых отделов коры головного мозга в результате перенесенных травм, опухолей, инсультов, воспалительных процессов и при некоторых психических заболеваниях.


[Закрыть]. Это было его поведение. Словно он забился вглубь себя. Я не видела его в таком состоянии уже пару недель, после того как мы впервые столкнулись друг с другом снова.

Я глубоко вздыхаю, кладу голову ему на плечо и спрашиваю:

– Что случилось?

Он немного напрягается, поэтому я останавливаюсь. Он делает тоже самое. Я поворачиваюсь к нему, обнимаю его за талию и кладу голову ему на грудь, делая глубокий вдох.

– Это сложно, – говорит он.

– Это не ново, – отвечаю я. – Ты можешь говорить об этом.

Он вздыхает и шепчет:

– Я не заслуживаю тебя, Алекс.

Я хмурюсь, потом смотрю ему в глаза.

– Не говорит так, Дилан. Никогда так не говори. Я люблю тебя, а ты любишь меня, и это все, что имеет значение.

Он закрывает глаза, тянет меня в свои сильные объятия. Он глубоко вдыхает, как перед погружением в воду, его губы прикасаются к моим волосам.

– Если хочешь пропустить вечеринку, это нормально, – говорю я. – Если ты не готов для этого.

– Нет, все нормально. Не хочу разрушить твою ночь с сестрой.

Я смеюсь. – Думаю, она полностью занята.

– Знаешь что, – говорит он. – Давай сделаем то, что планировали, хорошо? Пойдем на вечеринку.

– И затем после ты получишь свой сюрприз.

Он приподнимает брови.

– Да? Сюрприз?

Я прикусываю нижнюю губу, затем шепчу ему на ухо.

– Будь уверен, что ты готов к долгой ночи, Дилан. У меня планы на тебя, – когда я говорю это, то прижимаюсь к нему своим телом, вставая на носочки.

Он делает глубокий, резкий вдох, и я могу почувствовать, как его тело мгновенно реагирует. Мои намерения ему были, несомненно, ясны.

– Ты уверена? – спрашивает он.

– О, я уверена больше, чем ты можешь себе представить, Дилан Пэриш, – мой голос понижается до шепота. – Сегодня я потеряю свою девственность.

Он говорит глубоким и хриплым голосом у моего уха.

– Ты говорила, что хочешь подождать мужчину, за которого захочешь выйти замуж.

– Я так и сделала, разве нет?

О. Боже. Я не хотела просто сказать это. Сказала. Он собирался злиться? Мы никогда, никогда не заходили так далеко, и даже не предполагали, что зайдем так далеко.

За исключением того, что мне сказал Шерман: «Она была моей девушкой, сержант. Я собираюсь вернуть ее. Планирую жениться на ней».

Внезапно я понимаю, что не могу даже дышать, но каждый нерв в моем теле оживает от волнения. Ощущение его сильных рук, прижатой груди к моей, его небольшой щетины к моей щеке. О, Боже. Он проходил базовую подготовку два года назад. Не могу поверить, что он сказал своему сержанту, что обдумывал это, что даже давно мечтал об этом. Конечно, верю. Я предавалась многим мечтам… мечтам… мечты о нас, убегающих в другую страну, как мы говорим нашим родителям катиться к черту и начинаем нашу собственную жизнь. Я не думала, что он делился с ними, и сожалела об этом.

– Ты на самом деле не сказала это? Мне показалось? – спрашивает он.

– Что если сказала? – спрашиваю я, пытаясь отчаянно принять шутливый тон. Но мертвая хватка, которой я держу его, выдает меня. Я скольжу правой рукой по его, затем по его груди, между нами, чувствуя биение его сердца.

– Тогда я могу взять тебя на руки и прямо сейчас отнести в квартиру.

Я ахаю и шепчу:

– Пожалуйста, не искушай меня, я даже не буду рассматривать сопротивление тебе.

Я слышу кашель, а потом слышу, как громко прочищают горло.

Черт.

Я отодвигаюсь немного от Дилана и чувствую, как мое лицо горит. Шерман и Кэрри стоят рядом с веселыми выражениями на лицах.

– Мы добрались до улицы, чтобы поймать такси, когда поняли, что вас с нами нет, – говорит она.

Шерман смеется, потом говорит:

– Вы потерялись по пути, ребята?

– Да, – говорит Дилан скучающим голосом. – Потерялись.

– Идемте, голубки, – говорит Кэрри. – И кстати… ничего себе.

Теперь я точно краснею и закрываю лицо руками, а Дилан говорит:

– Как мило.

На лице Кэрри усмешка, и она говорит:

– Думаю, моя сестра достаточна мила к тебе, к нам обоим, спасибо.

Шерман громко смеется, затем она, а после этого земля уходит из-под моих ног, потому что они с Шерманом дают друг другу пять.

– Хорошо, – говорю я. – Мой мир действительно странный.

Дилан усмехается. – Знаешь, я всегда думал, что Шерман был пришельцем с Марса, он так чудовищно высок. Но он хорошо смотрится рядом с ней. Словно они два страуса.

Я хихикаю, мы беремся за руки и идем за ними. Было бы смешно и очень странно, если бы Кэрри и Шерман сошлись, учитывая ее историю. Но эти двое болтали, пока шли вместе, словно знали друг друга много лет.

На Бродвее мы останавливаем такси. Келли и Джоэль планируются встретить нас на вечеринке, и я не могу дождаться, чтобы представить их Кэрри и Шерману. Это странно: словно я состою из сегментов, различных частей моей жизни. Я и Дилан. Моя семья. И я с Келли. И впервые за все время они соберутся вместе в одном месте. Это по-странному волнующе.

Ближе к полуночи мы достигаем квартиры Роберта Майера на Верхнем Уэст-Сайде. Роберт, мягко говоря, неприлично богат. Его отец и мой – друзья, они намекнули мне, что я должна наброситься на него. Мне нравился Роберт как друг. Но сейчас? Черт возьми, нет. Наверно, напичканный ЗППП, Роберт точно знал, как его деньги действовали на девушек, и использовал это, чтобы проложить впечатляющий след из плачущих девушек по всему Нью-Йорку. В двадцать семь лет он не выказывал никаких признаков улучшения ни в его характере, ни в уровне ответственности.

Но вы можете быть уверены, я больше слышала о том, как он прекрасен, когда вернулась домой на день Благодарения. Иногда мои родители были настолько невежественны.

Тем не менее, его квартира невероятна. Пентхаус с большой крышей на 73-ей Вест Стрит, я никогда не видела ничего подобного. Даже с тридцатью людьми в помещении, оно не выглядело заполненным. Когда мы вчетвером пришли, то поздоровались. Роберт обнял мою сестру с огромной улыбкой на лице, пока Шерман пристально смотрел…

– Рад снова видеть тебя, Кэрри. Не виделись долгое время. Как у тебя с учебой?

– Я сейчас в университете Райсона, – говорит она. – Работаю над докторской.

Он приподнимает брови.

– Я слышал нечто подобное. Молодец. Это должно быть твоя сестра.

Я киваю.

– Алекс, – говорю я. – А это мой парень, Дилан Пэриш.

Роберт одаривает Дилана ненастоящей улыбкой и говорит:

– Очень рад познакомиться, мистер Пэриш. Вы на самом деле счастливый человек.

– Спасибо, – бормочет Дилан. Очевидно, что ему не очень удобно.

– Присоединяйтесь к вечеринке, – говорит Роберт. За ним, большая гостиная. Несколько небольших групп стояли или сидели, все в разной степени опьянения. Толпа вывалилась на крышу, глядя на горизонт. Громкая музыка гремела из стерео в углу, и я могла увидеть еще больше людей в коридоре.

– Чувствуйте себя, как дома, – кричит Роберт, когда мы входим в гостиную.

Я вижу нескольких человек, которых знала в школе, а также друзей моей семьи и Роберта. Это будет довольно странная ночь.

Я придвигаюсь ближе к Дилану, прижимаюсь губами к его уху и говорю:

– Ты в порядке?

Он кивает.

– Да. Просто… к этому месту надо привыкнуть. Сколько, черт возьми, стоит квартира на крыше в Манхетане?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю.

– Полагаю, если ты спрашиваешь, можно ли спросить, ты не сможешь себе это позволить?

– Типа того.

Я слышу, как Кэрри испускает крик, а затем обнимает кого-то, я полагаю старого друга из школы. Она начинает знакомиться, таская Шермана по всей комнате и представляя его гостям. Они выделяются, более высокие, чем кто-либо еще в комнате, они оба выглядят как рок-звезды.

Мы смешиваемся с толпой и говорим со многими людьми, мы всю ночь держимся вдвоем за руки. В конце концов, он говорит: – Я должен сесть, моя нога меня убивает.

Он садится и вытирает лоб, и я могу сказать, что ему некомфортно из-за толкотни и громкой музыки. Я вытащу его отсюда в ближайшее время, с Кэрри или нет. Она остановилась в отеле на 108-ой улице, и мы всегда можем встретиться позавтракать.

– Позволь мне принести тебе стакан воды, – говорю я.

Он благодарно кивает, и я направляюсь на кухню. Там Шерман.

– Эй, – говорю я. – Вы с Кэрри нашли общий язык.

Он усмехается.

– Да, мне она нравится. Сильно.

Я тоже усмехаюсь. – Я рада.

– Пэриш в порядке? – спрашивает он.

– У него болит голова, и я собираюсь заставить выпить его воды.

Он кивает, внезапно его лицо становится серьезным.

– Могу я задать тебе вопрос, Алекс?

– Конечно, – говорю я, хватая стакан и включая кран, чтобы наполнить его.

– У тебя с ним серьезно?

– О чем ты? – спрашиваю я, поворачиваюсь к нему.

Он оглядел комнату, всё, кроме меня, а потом сказал.

– Слушай. Он мой друг. И… не знаю, знаешь ли ты, что происходило в Афганистане. Но… слушай, я беспокоюсь о нем, ясно? Он прошел через дерьмо, и не займет много времени, чтобы это все навалилось на него. Парню нужно время, чтобы прийти в себя.

Я киваю, затем говорю. – Я люблю его, Шерман.

Он закрывает глаза и кивает.

– Это все, что я хотел услышать, Алекс. Я просто… Если ты с ним играешь… я не знаю. Я не знаю, что сказать.

Я кладу руку ему на плечо, и говорю:

– Ты говоришь, что ты хороший друг и присматриваешь за ним.

– Да, – говорит он, пожимая плечами.

– Я не хочу причинять ему боль, если этого можно избежать. Достаточно честно? Я предпочла бы выколоть себе глаза, чем причинить ему боль.

Он выглядит успокоившимся.

– Хорошо. У нас все отлично, – говорит он. – Вернусь в погоню за твоей сексуальной сестрой.

Я хихикаю, смущенная и одновременная довольная. Он выходит из кухни, а я остаюсь на месте, задумавшись. За последние две недели все так изменилось. Впервые в своей жизни я увидела реальный шанс создать свою собственную жизнь. Жизнь, которую хотела я, а не которую планировал для меня отец. И эта жизнь будет включать Дилана, невзирая на обстоятельства. Именно тогда и там я повторила обещание, которое дала только что Рею Шерману, но дала его себе. Я никогда, никогда не причиню Дилану боль.

Я была так отвлечена от всего, мои мысли были далеко, что я даже не заметила, когда Рэнди Брюер зашел на кухню. Но когда я услышала его голос, моя спина напряглась.

– Ты выглядишь такой вдумчивой, красивой. Изменила свое мнение обо мне?

Я оборачиваюсь, мои глаза расширяются, когда я вижу его, мой пульс стремительно подскакивает.

– Отойди от меня, – говорю я.

– Что не так, Алекс? Раньше тебе нравился я.

– Мы встречались ровно два раза. А потом ты пытался изнасиловать меня.

– Господи, когда ты уже покончишь с этим? Я был пьян. Это было плохое решение, и мне жаль. Кроме того, тебе бы это понравилось. Ты знаешь это.

Я начинаю отступать с кухни через другую дверь, подальше от него. Но также и от Дилана и моих друзей. Я не знаю, что было в этом коридоре, но сейчас мне нужно расстояние между мной и Рэнди.

– Ты обманываешь себя, – говорю я. – Оставь меня в покое.

– Дай мне то, что я хочу, и я буду счастлив.

Вспышка страха захватывает мои мысли. Если он попытается схватить меня, они даже не услышат меня там? Музыка такая чертовски громкая. Пока я пячусь в темный коридор, он становится ближе, соответствуя моим шагам.

– Это не будет так уж плохо, – говорит он. – Ты могла бы научиться любить меня также сильно, как я люблю тебя.

Что, черт возьми, с ним не так? Я знаю Рэнди в течение многих лет. Его семья вращается в тех же кругах, что и моя. Он всегда был высокомерным, но это была что-то другое. Мое сердце бешено бьется, пока я пытаюсь держаться от него на расстоянии.

– Просто оставь меня в покое, Рэнди. Я не хочу ничем с тобой заниматься.

Я делаю еще один шаг назад, и моя нога путается в чем– то на полу. Когда я теряю равновесие, то начинаю падать назад. Я издаю крик, когда он хватает меня за руки.