Текст книги "Полный улет"

Автор книги: Чарльз Хигсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Глава двадцатая

Герман-Херман был мертв.

Кто-то заколол его шариковой ручкой, воткнув ее через ухо. Бедняга умер не сразу, он еще был жив, когда убийцы ушли, потому что сейчас Герман сидел за одним из своих компьютеров с видом чрезвычайно занятого человека. Единственное «но» – он был неподвижен, а из уха торчала красивая золотая ручка.

– Выведи отсюда Кирсти, – сказал Пайк Ноэлю, и тот немедленно подчинился. Девочка рассматривала Германа с большим интересом. Пайк подумал, что не так часто можно увидеть кого-то с ручкой в ухе.

– Я оставил ее в сауне, – сказал Ноэль по возвращении.

– В сауне?

– Не волнуйся, она не топится. Я сказал ей, что это домик Вэнди. [42]42
  Вэнди – героиня из сказки «Питер Пэн».


[Закрыть]

Они посмотрели на Германа, невозмутимо сидящего за столом.

– Что ты об этом думаешь? – спросил Ноэль. – Может, Паттерсон возвращался?

– Не знаю. Это на него не похоже – оставить все в таком виде. Опасно.

– Это его дом. Никто, кроме него, сюда не войдет.

– Да, но все же… я думаю, какой смысл убивать.

– Я знаю. Может, он хотел, чтобы все было похоже на ограбление.

– Грабитель не будет вбивать ручку кому-то в ухо.

– Дико, правда?

– Дико.

– Зачем Герман вообще сюда сел?

– Наверное, хотел закончить какую-то работу.

Они уставились на экран монитора. На рабочем столе располагались смешные символы с бессмысленными словами и фразами под ними: КРАЙ ЛЕСА. КЕННЕДИ. ПЭЙСТ ИНТ.

– Вот блин! – воскликнул Ноэль. – Посмотри сюда.

Он увидел на экране картинку с шахматной фигуркой, а под ней надпись: «КИРСТИ».

– Ну, надо же! – спросил Пайк. – Он оставил ей сообщение.

– Ты считаешь, из последних сил забрался сюда, чтобы оставить Кирсти сообщение?

– Может быть, он не хотел, чтобы его прочитал кто-то еще. Кому еще придет в голову заглянуть в «Кирсти», кроме нас?

– Возможно, – сказал Ноэль. – Он мог просто оставить ей несколько игр.

– Представь, что ты умираешь. И что ты делаешь? Оставляешь несколько игр для шестилетней девочки.

– Мне показалось, что она ему понравилась.

– Все так, но здесь должно быть что-то более существенное.

– Хорошо. Что ж, тогда давай это выясним.

Они откатили стул с Германом от стола и оставили в углу. Затем Ноэль взял другой стул и уселся на нем перед компьютером, его пальцы нерешительно зависли над клавиатурой.

– Так, – сказал он, похлопывая руками и делая глубокий вдох. – Так…

Он снова похлопал руками:

– Ну вот. Что теперь?

Пайк посмотрел на клавиатуру, надеясь, что он каким-то образом неожиданно поймет, как работать с компьютером.

Ноэль вытянул указательный палец и наобум двинул его по направлению к кнопкам. Пайк схватил его руку и отшвырнул.

– Давай не будем торопиться, – сказал он. – Мы ведь не хотим все уничтожить или сломать.

– Может, здесь найдется руководство, – предположил Ноэль.

– Что, Герман показался тебе чуваком, которому нужно руководство?

– Нет. Но ничего не случится, если мы поищем. Можем же мы, по крайней мере, поискать.

Кирсти сидела в странной деревянной комнате, которая, она знала точно, не была домиком Вэнди, и полностью сосредоточилась на «Супер Марио». Ей здесь нравилось. Вокруг стоял приятный запах, было тепло и уютно. Она никогда прежде не бывала в подобных комнатах.

Маленький Марио прыгал и носился по экрану. Она еще никогда не проходила так далеко. Сейчас девочка сражалась с Купа-Кингом, который с гудением носился на своей космической штуковине. Но Герман рассказал ей, что нужно делать. С тех пор как Кирсти поговорила с ним, у нее получалось все лучше и лучше. Герман ей понравился. Он был добрый дядя, не то что мистер Пайк. Мистер Пайк был грубым и властным. Он всегда смотрел на нее так, что она чувствовала себя виноватой. К тому же мистер Пайк был старым, совсем дедуля. Герман был хороший дядя. Он мог поиграть с ней в игры.

Неожиданно Кирсти улыбнулась. Получилось! Она победила Купа-Кинга, и Марио освободил принцессу Поганку. Для нее заиграла победная мелодия, экран замелькал, по нему забегали цифры. Девочка понаблюдала, как сменяются картинки, потом было скучновато – только разные имена, и все. Игра закончилась. Кирсти выключила «Гейм Бой» и положила его себе в карман.

Герман обещал дать ей другие игры. Но сейчас он спал, правда, выглядел он не очень хорошо. Он с ней даже не поздоровался. Возможно, Герман мертв. Кирсти стала ждать. Папа сказал ей ждать здесь, и она ждала, сложив руки на коленях и глядя по сторонам.

В углу комнаты стояла железная корзина с углем. Возможно, это было для огня. Окон не было, за исключением одного, маленького, на двери. Здесь также были две деревянные лавки, одна пониже, другая повыше. Наверное, одна была для детей, а другая – для взрослых. И, хотя девочка сидела на нижней, ее ноги не доставали до пола. Она потянулась носочками, но так и не смогла достать до пола.

Через некоторое время зашел папа. У него в руках было несколько потрепанных книжек. Папа улыбнулся ей и присел на корточки. Он взял ее за руки, что делал нечасто.

– Сладкая моя, – сказал он. Кирсти не любила, когда он называл ее так. Ее звали Кирсти. – Сладкая, что такое мышка?

Она в удивлении смотрела на него: он что, шутит? Каждый знает, что такое мышка.

– Мышка у компьютера, – уточнил он. – Компьютерная мышь.

– Ты этого не знаешь?

– Нет. Но я уверен, что ты знаешь.

– Конечно, знаю.

– Ты пойдешь и покажешь мне?

Кирсти соскользнула с лавки и, держа папу за руку, вернулась с ним в комнату Германа.

Герман по-прежнему сидел на стуле, но теперь его откатили от стола, а на голове у него была какая-то тряпка. Выглядел он очень глупо.

– Что Герман делает? – спросила девочка.

– Он… он спит.

– Он умер? – Кирсти была уверена, что он мертв.

– Да.

– Хм. Вот это – мышка.

Кирсти показала на маленькую коробочку с кнопками, от которой к компьютеру тянулся длинный провод.

Пайку стало невыносимо стыдно из-за того, что приходилось зависеть от шестилетней девочки.

– Хорошо, Кирсти, – сказал он. – Герман оставил для тебя сообщение. Но мы не знаем, как его прочитать.

Кирсти посмотрела на монитор, потом взяла мышку и поводила ей по поверхности стола. Курсор на экране передвинулся к картинке с шахматной фигурой. Кирсти дважды нажала кнопку на мышке, и изображение на экране изменилось. Теперь возникло два слова в рамочках:

ИГРЫ.

ЧЕС.

– Ты можешь заглянуть, что написано в «Чесе»? – спросил Пайк, не вполне уверенный, правильно ли он формулирует вопрос.

– Можно я поиграю в игры? – заканючила Кирсти. – Герман обещал мне игры.

– Через минутку. – Пайк старался говорить без раздражения.

– Позже, сладкая, – сказал Ноэль. – Давай сначала посмотрим, что есть под «Чесом», а потом ты сможешь поиграть. Здесь должно находиться очень важное послание.

– Ну ладно. – Кирсти передвинула курсор и снова нажала на кнопку. Появилась другая рамочка, в которой было одно-единственное слово:

КАРДИГАН.

– Хорошо, – сказал Пайк. – Теперь дальше.

– Это все, – сказала Кирсти. – Здесь больше ничего нет.

– Все? – спросил Ноэль. – Только «Кардиган»?

– Да. Можно мне теперь поиграть?

– Да, играй, сладкая.

Кирсти снова нажала кнопку, и через некоторое время экран заполнило цветное изображение. Девочка погрузилась в игру, управляя неким созданием, напоминающим желтое бланманже, которое двигалось по причудливому лабиринту. Игра сопровождалась то писком, то звуками стрельбы.

Пайк и Ноэль оставили ее в покое. Они ушли на другой конец комнаты и сели на очень удобный черный кожаный диван.

– Кардиган? – раздраженно проворчал Ноэль. – Что за чертово послание с кардиганом? Он приложил столько сил, а нам от этого толку мало.

– Может, он бредил. Чушь, которую несут умирающие.

– Я так не думаю.

– У Чеса был какой-нибудь особый кардиган? – спросил Пайк.

– Нет, конечно, ни хрена не было. Какой может быть особый кардиган?

– Ладно. – Пайк принялся думать, но в голову ничего не приходило.

– Может, здесь нужно выстроить смысловую цепочку, – предложил Ноэль. – Ну, ты знаешь, типа: кардиган, свитер… холод.

– Снежная королева, – саркастично добавил Пайк. – Надо искать ее.

– Я просто рассуждал, – сказал Ноэль. – Как насчет «кардиган – Паттерсон». Может, это рифма?

– Все равно это ничего нам не дает.

– К тому же, не рифмуется, – согласился Ноэль, потягиваясь. – Сейчас слишком поздно. Мозги совсем не варят. Нам придется заночевать здесь. Мы не можем снова останавливаться у отца на ночь.

Кирсти раздраженно вскрикнула и сильно ударила кулачком по столу. Игра явно шла не так, как ей хотелось.

– Ноэль, – обратился к нему Пайк. – Теперь ты согласен, что нам нужно ее где-нибудь оставить? Ей не следовало этого видеть.

– Я знаю. Ты думаешь, я не переживаю на этот счет?

– В этой истории уже двое мертвецов…

– Я уже сказал, что согласен. Мы можем оставить ее с миссис Уэллер, пока все это не закончится.

– Хорошо. Но уже половина одиннадцатого, тебе лучше позвонить ей и спросить, согласится ли она.

– Конечно. – Ноэль поднялся. – Как ты думаешь, здесь обычные телефоны или какие-нибудь специальные, компьютерные?

– Понятия не имею, но есть только один способ это выяснить. – Пайк изобразил, что набирает номер.

– Да, да…

Пока Ноэль искал телефон, Пайк подошел к Кирсти.

– Как успехи? – спросил он. Кирсти пожала плечами.

– Очень трудная игра. Если бы Герман не умер, он бы показал мне, что делать.

– Мне очень жаль Германа. Он стал твоим другом, верно?

– Да.

– Нам лучше сейчас уехать. Тебе уже давно пора спать.

– Я могу закончить игру?

– В другой раз.

– Мы можем взять это с собой?

– Нет.

– Я могла бы играть дома. Герман не будет против, ведь он мертвый.

– Мы все равно не можем просто взять его компьютер.

– Но здесь же мои игры и послание про дядю Чеса.

– Кардиган?

– Да.

– А ты не знаешь, что это может означать? Кардиган?

– Это место. – Кирсти прикусила нижнюю губу и яростно стала крутить мышку.

– Место?

– Да. Мы проходили в школе. Это в Уэльсе, графство такое.

– Я знаю.

Кирсти хмыкнула и пнула что-то ногой.

– Я проиграла, – сказала она. – Ты слишком много говорил.

– Извини. Но… мы возьмем компьютер с собой, договорились? Это будет подарок. Я уверен, что Герман сам бы подарил его тебе.

– Ты только что сказал, что я не могу взять его.

– Я передумал.

– Спасибо. – Кирсти нажала на какие-то кнопки и выключила компьютер.

– Нет, это тебе спасибо. Без твоей помощи мы оказались бы в тупике.

– Как в игре?

– Это гораздо больше похоже на настоящую жизнь, милая.

Тут вошел Ноэль.

– Я все уладил, – сообщил он. – Миссис Уэллер возьмет Кирсти к себе.

– Отлично. – Пайк начал отключать компьютер под руководством Кирсти.

– И посмотри, что я нашел рядом с телефоном. – Ноэль помахал ключами от машины перед лицом Пайка.

– Что это?

– Ключи от машины Чеса. Она должна быть припаркована где-то рядом, Ее будет нетрудно найти. А ты поедешь в своей следом за мной к отцу.

– Договорились.

Они нашли коробку для компьютера и упаковали его.

Уходя, они бросили последний взгляд на беднягу Германа, сидящего на стуле с тряпкой на голове и с ручкой, торчащей из уха.

– Забавный чувак, – заметил Ноэль.

– В конце концов он оказался крепким орешком, да? – сказал Пайк. – Проделать все это на компьютере в таком ужасном состоянии.

– Это точно. Но почему он так сделал? Понятно, что он очень любил компьютеры и все такое, но зачем столько усилий? Забрался на кресло, включил машину, зашифровал слова… Почему нельзя было просто написать на бумаге, например?

– Не знаю, – ответил Пайк. – Может, он не смог найти ручку.

Глава двадцать первая

Стоило Пайку выйти из машины, как холод тут же стал пробирать его, превращая дыхание в белые облачка пара. Ночь оказалась ясной и морозной, все небо было усыпано звездами. Пайк хмыкнул. Ему очень хотелось в туалет. Он подумал о туалете в доме отца Ноэля, вспомнил разбитый унитаз и сад полный пакетов с дерьмом.

– Ноэль, – обратился к нему Пайк. – Ты иди в дом, а я сдам Кирсти миссис Уэллер. К тому же мне очень нужно в туалет.

– Договорились. Но особо не задерживайся. Я не хочу, чтобы ты крутился вокруг миссис Уэллер.

– Тебе пора повзрослеть, Ноэль, – сказал Пайк. Но про себя признался, что подобные мысли у него мелькали.

– А что с моим компьютером? – принялась хныкать Кирсти, пока Пайк тащил ее к парадной двери миссис Уэллер.

– Он в багажнике, милая, – объяснил Пайк. – Я выну его утром. – Он нажал на звонок и стал ждать.

– А если его украдут?

– Его не украдут. Это же не Лондон. Сейчас очень холодно, и я сейчас описаюсь.

– Но ты сказал…

Тут миссис Уэллер открыла дверь. На ней были старые джинсы и мешковатый хлопковый свитер. Она улыбнулась Пайку.

– Привет, – поздоровался Пайк. – Извините, что так поздно.

– Все в порядке, заходите быстрее, пока совсем не замерзли. Привет, Кирсти.

– У меня теперь есть новый компьютер, мне дал его Герман. Но мистер Пайк не разрешает сейчас в него поиграть.

– Правда? Может, ты поиграешь в него завтра утром? А сейчас мы лучше пойдем спать.

– Герман умер.

– Серьезно? А кто такой Герман? Твой кролик?

– Нет. Я же говорила вам, Герман – мой друг, это его компьютер.

– Хорошо. – Миссис Уэллер повела ее вверх по лестнице, время от времени поддакивая девочке, ясное дело, решив, что это детские фантазии.

– Не возражаете, если я воспользуюсь вашим туалетом? – крикнул ей вслед Пайк. – Вы же знаете, на что похож туалет у отца Ноэля…

Ноэль проверил, как следует ли закрыта машина, и неторопливо пошел к дому. Он не стал звонить в дверь, просто опять решил зайти со двора. Внутри горел свет, но это ничего не значило, отец мог спать, бодрствовать, быть вдрызг пьяным или уйти в бар… По крайней мере, было включено отопление. Он чувствовал, что в доме тепло, а это большой плюс. Отец обычно кричал, что не может позволить себе отапливать дом, и все время отключал отопление.

Ноэль быстро прошел через грязную кухню, стараясь не дышать, и очутился в гостиной.

И тут он остановился:

– Ни хрена себе!

Здесь сидел Терри Наджент вместе с каким-то высоким худощавым типом. У худощавого на щеке красовалось огромное бордовое родимое пятно. Эти двое сидели на диване по обе стороны от отца, который выглядел довольно жалко: бледный, избитый, полуживой. Его нос был разбит, и всю верхнюю губу покрывала спекшаяся кровь.

Увидев Ноэля, Терри встал. Он напоминал бетонную глыбу. На нем были все те же шорты и футболка, что и вчера – в такую-то погоду и в футболке? – и вязаная синяя шапочка.

– Здравствуй, Ноэль, – сказал он. – Заходи. Присоединяйся к нашей дружной компании.

– Привет, – ответил Ноэль. – Что ты здесь делаешь, Терри?

– Ты знаешь, что я здесь делаю. Я ищу твоего брата. И что же? Этот старый хрыч говорит, что он не знает, где его сын.

Ноэль посмотрел на отца, который в это время поднял глаза и печально смотрел на него.

– Все нормально, пап?

Отец посмотрел вниз, ничего не сказав.

– Конечно нормально.

– Пап?..

Терри сделал шаг по направлению к Ноэлю:

– Не волнуйся за него.

– Терри. – Ноэль почувствовал себя смертельно уставшим. – Чего тебе надо?

– Что-то происходит, Ноэль. И ты расскажешь мне, что именно.

Ноэль инстинктивно стал отходить назад, но Терри продолжал наступать, пока не прижал его к стене. Терри оказался почти на дюйм ниже ростом, но это не делало его менее опасным, отнюдь.

– Чес мертв, – сказал Ноэль, его голос звучал тихо и сдавленно.

– Я не верю тебе. – От Терри воняло. Шея его была покрыта пятнами.

– Это правда. Была драка.

– Ну, брось, Ноэль. Я не дурак.

У Терри на лбу красовался огромный багровый кровоподтек с нагноением в центре, похожим на прорвавшийся нарыв. Глаза Ноэля оказались как раз на этом уровне. Бишоп подумал: бедный малый, кому достался этакий смачный удар.

– Так ты хочешь, чтобы я все рассказал, или нет?

– Что ж, валяй. Давай послушаем.

Так Ноэль начал рассказывать, поначалу смущаясь, но через некоторое время ему стало казаться, что это говорит кто-то другой, а он просто слушает голос, рассказывающий историю о Чесе, как тот захотел обокрасть старого знакомого по имени Паттерсон, как он пришел к Пайку, а потом сменил тактику и обворовал его. Это была история о двадцати пяти тысячах фунтов, о Германе-Хермане и Терри Надженте в том числе, и она закончилась тем, что Чес был убит.

Когда все было рассказано, Терри принялся спокойно обдумывать что-то, а Ноэль увидел, что отец весь сжался на диване. Старик плакал. Он-то ему поверил.

Чес всегда был его любимчиком.

– Нет. Я не верю этому, – наконец сказал Терри.

– Что ты имеешь в виду? Чему ты не веришь? – спросил Ноэль. – Почему нет?

– Ты прячешь его, – резко ответил Терри. – Ты покрываешь его.

– Я сказал тебе всю правду. Что еще я могу сделать?

– Ты можешь перестать врать.

– О, ради бога, Терри…

Терри ударил его. Пощечина. Его короткая толстая лапа неслась на него всей пятерней. Он быстро заехал Ноэлю сбоку, удар пришелся по щеке и по уху. Ухо немедленно запылало и наполнилось острым пронизывающим звоном.

Ноэлю поплохело. А в голове была одна-единственная мысль: как долго Пайк собирается сидеть в туалете?

– Огромное спасибо, что разрешили мне принять ванну, – сказал Пайк.

– Не за что. – Сара Уэллер протянула ему пару толстых зеленых полотенец.

– Вы, наверное, уже собрались спать.

– Не берите в голову.

– Я чувствую себя так, словно неделю торчу в этой чертовой машине. Все время туда-сюда по дрянной трассе М-4. – Пайк потер шею.

Сара улыбнулась ему.

– У меня море горячей воды, так что можете налить столько, сколько пожелаете. Я люблю принимать ванну так, чтобы вода буквально выплескивалась. Конечно, это существенно испортило мне потолок на кухне.

– Кирсти в порядке?

– Уснула. Спит без задних ног.

– А ваш мальчик?… Дэррен?

– Его из пушки не разбудишь. Спит как бревно.

– Я буду рад с ним как-нибудь познакомиться.

– Идите же, – Сара улыбнулась. – Идите и примите свою ванну.

Пайк вошел в ванную комнату. Ванна набиралась, и комната была наполнена паром. Это оказалась очень симпатичная ванная, чистая и заполненная вещицами женщины и ее маленького сына. Здесь стояли всякие баночки и тюбики, аэрозоли и губки, висело фланелевое белье, нашлись водные часы, флакончик пены для ванны в форме Барта Симпсона, шампунь, кондиционер, масло для ванны… Пайк вспомнил свою ванную. Одно полотенце, мочалка, шампунь и бритвенные принадлежности – вот и все. Он никогда не умел жить с шиком, а последние десять лет вообще вел практически монашеский образ жизни. Пайк опять задумался: когда же он наконец перестанет казнить себя.

Он разделся и аккуратно сложил свою одежду на туалетном сиденье. Потом попробовал температуру воды, она была в точности такой, как он любил: терпимо горячая. Выключив кран, Пайк осторожно залез в воду, медленно устраивая свое тело в испускающей пар воде. Его заледеневшие ноги поначалу обожгло, и они начали гореть, но Дэннис знал, что вскоре испытает настоящее блаженство.

Сара налила в ванну какую-то пену или соль положила, и теперь от воды шел приятный хвойный запах с легкой ноткой сладости.

Господи, как хорошо! Действительно, на этом длинном пути под названием «жизнь» стоит жить ради таких маленьких радостей. Он лежал и слушал, как капает вода, глаза его были закрыты. Ему хотелось спать, и Пайк проваливался в полубессознательное состояние, позволяя странным мыслям медленно кружиться в голове и гоня прочь все плохое, связанное с Чесом, Паттерсоном, ручкой в ухе Германа. Он думал, какими старыми показались ему его родители. Казалось, время ускорилось для них. В течение многих лет они не менялись, словно он не видел их всего несколько месяцев. А теперь – будто на них наслали какие-то ужасные чары. Пайк вспомнил детство и Гарри. Гарри мучил его, бил при любом удобном случае. Пока, где-то к пятнадцати, Пайк неожиданно не подрос и, когда Гарри вернулся домой из школы, не избил его.

Он спрашивал себя, знают ли его старики, что Гарри гомосексуалист, легавый-гомик, позорище. Может, и знали, но не желали в это поверить.

Он вспомнил, как ушел из школы, сдав экзамены. Как его родители отчаянно хотели, чтобы он учился дальше и сдал экзамены для поступления в колледж… Но его уже тошнило от того, что его обзывали зубрилой и паинькой, тошнило от школы… Именно тогда он увлекся футболом, а двумя годами позже, когда он познакомился с братьями Бишоп, его было не узнать: жестокий подросток, который никому не позволит увидеть, что у него внутри…

Пайк аж подпрыгнул, когда открылась дверь. Он инстинктивно сел в воде и прикрылся руками.

Вошла Сара и выгнула бровь.

– Ты что, стесняешься?

Пайк не знал, что ответить.

– Не обращай на меня внимания, – сказала она. – Я мою Дэррена каждый вечер, и все это уже видела.

– Я не Дэррен, – сказал Пайк.

– Да, я знаю. – Сара засмеялась. – Просто, когда у тебя будут свои дети, ты перестанешь обращать внимание. Смотри, я принесла тебе выпить. – Она протянула ему большой бокал отличного виски. – Виски пойдет?

– Отлично.

– Я люблю выпить в ванной. – Она поставила бокал на край. – Все в порядке?

– Да. Спасибо.

– Тогда оставлю тебя одного. – Сара вышла.

Пайк понял, что покраснел. Он надеялся, что Сара решит, будто румянец вызван горячим паром.

Черт побери.

Что все это значит? Почему эта женщина так себя ведет?

Он слишком долго был оторван от жизни и уже не понимал простых вещей. Все, что он знал досконально, это фильмы. Он полжизни провел, смотря фильмы. Если бы это было кино, что бы означала эта сцена? Ответ напрашивался один, ведь в фильмах все четко и понятно. Там нет места бессмысленным сценам. Ты всегда знаешь, что имеется в виду. Мужчина встречает женщину, они влюбляются друг в друга, занимаются любовью, возникают какие-нибудь сложности, они расстаются и преодолевают эти сложности.

Конец всегда счастливый.

Что ж, иногда жизнь весьма напоминает кино, иногда нет. Если бы они были в Голливуде, то ванна была бы больше, они оба залезли бы в нее, а пена полностью закрыла бы их. Уж совсем не как эта пена, которая почти вся исчезла. В реальной жизни пена никогда полностью тебя не покрывает.

Он сделал глоток виски и почувствовал, как оно обожгло его. Пайк улыбнулся. Они оба любили виски. Они оба любили выпить, лежа в ванной…

Ноэль сидел рядом с отцом на софе, обнимая его рукой. Терри и второй, Бэзил, сидели напротив. Бэзил. Ноэлю было его почти жаль. Длинный, худой, неуклюжий. Большие руки, костлявый лоб и запавшие щеки. Он был одет в модные серые брюки и узорчатый нейлоновый джемпер.

Отец был в ужасном состоянии: его колотило, хотя в комнате было тепло. Он начал стонать и хныкать.

– Дайте ему выпить, ладно? – попросил Ноэль.

– Мужчина должен избегать крепких напитков.

Черт, Ноэль захотел ударить его. Только разок. Один удар – это все, что ему надо, и тогда он может умереть счастливым.

– Как долго ты будешь нас тут держать, Терри? Это уже скучно.

– А никакой спешки нет, – сказал Терри. – Мы можем подождать. Я не устал. Мне много сна не требуется. Два часа за ночь, самое большее – три. Людям не нужно спать так много, как кажется. Они просто ленивы. Ты должен понять…

Ноэль его больше не слушал, он устал, как собака, но был слишком напуган, чтобы уснуть.

Когда Пайк собирается вернуться?

Терри уже трижды ударил его, и Ноэль был сыт этим по горло. Часть головы горела до сих пор. Глаз слегка затек, а щека была ужасно чувствительна к прикосновениям. В ухе по-прежнему звенело.

Было бессмысленно говорить что-нибудь Терри. Он попытался соврать. Сказал, что Чес жив, что он знает, где он, и может отвезти его туда утром, но Терри продолжал его бить.

Терри в это время продолжал разглагольствовать:

– В целом, люди слабы. Когда-то британцы были сильными, крепкими ребятами. Мы повелевали миром. Но наши гены растворились в умниках, эмигрантах, студентах. Мы – раса воинов, борцы, а не художники или книжники. Мы – раса мясников и строителей, солдатов, моряков, рабочих. Но мы стали мягкотелыми, нас совратили большие деньги, легкая жизнь, телевидение, эмиграция, выпивка, наркотики и социальные работники. Люди больше не следят за своим телом. А тело должно быть в форме. Скоро грядет апокалипсис, и мы должны быть к нему готовы. Посмотри…

Терри встал и подошел к двери.

– Посмотри. – Он ударил кулаком по тонкому дереву и пробил его насквозь. – Я могу так сделать и с тобой.

Держу пари, что можешь, подумал Ноэль.

Терри отошел от двери и склонился над Ноэлем, показывая теперь на ужасную опухоль на лбу.

– Посмотри на это, – добавил он. – Могу и тебя так.

Ноэль смотрел на кровоподтек, прямо на дыру в центре.

– У тебя там что-то внутри, – сказал он Терри.

– Что? – Терри нахмурился.

– У тебя там что-то внутри. Внутри нарыва.

– А? – Терри выпрямился. – Что это?

В комнате было грязное зеркало – в трюмо шестидесятых годов, из пластмассы с хромированной отделкой. Чес и Ноэль как-то подарили его родителям на Рождество. Терри подошел к зеркалу и заглянул в него.

– Ты прав. А что это? – Он аккуратно дотронулся до опухоли. – Смолбоун, подойди сюда.

Бэзил стремительно подбежал к нему.

– Что там, Терри? – Он стал пристально разглядывать нарыв. – Это похоже на… Серовато-белый кусочек, вроде щепки.

– Это его зуб, – сказал Терри.

– Что?

– Это зуб немца.

– О. – Бэзил выглядел расстроенным.

– Вытащи его.

– Терри?

– Вытащи его оттуда.

– Чем? Я думаю, тебе нужно к доктору, на самом деле.

– Какой доктор? Мне не нужен доктор. Это ни к чему. Просто вытащи его оттуда.

– Я не хочу мучить тебя, Терри.

Терри презрительно фыркнул и взял с грязного исцарапанного кофейного столика коробок спичек. Он вытащил одну спичку и протянул Бэзилу.

– Давай.

– Я не знаю…

– Делай.

Терри сел, и Бэзил принялся осторожно вынимать зуб из опухоли. Терри за все это время ни разу не шелохнулся, только его живой глаз пару раз дернулся, да еще покрепче сжалась челюсть. Бэзил постепенно становился все уверенней и стал энергичнее извлекать зуб, делая попутно комментарии о своих успехах:

– Он застрял… Здорово застрял, нет, не выходит, да, вот черт… Держу. Так… Пошел…

Наконец с большим количеством гноя зуб выскочил и запрыгал по поверхности стола. Бэзил взял его и стал внимательно рассматривать.

– Да. И правда, зуб. По крайней мере, кусок зуба. Это когда ты его ударил. – Бэзил рассмеялся. – Охренеть, ты, видно, очень сильно его хряснул, да, Терри? Охренеть.

Терри не смеялся. Он взял зуб у Бэзила, посмотрел на него, поднял к носу, а затем выбросил.

О Господи, подумал Ноэль. О Господи, о Господи… это они. Это они там побывали, это они запихнули Герману ручку в ухо. Эта парочка могла серьезно испортить их шансы найти Паттерсона и все уладить.

Стоит взглянуть правде в глаза. Эти двое могут всерьез разобраться с ним и его отцом, который, обхватив себя руками и согнувшись почти вдвое, бормотал сейчас что-то, подозрительно напоминающее «Отче наш», снова и снова. Когда он успел стать верующим?

Смесь гноя и крови тоненькой струйкой медленно текла из опухоли Терри. Он вытирал ее тыльной стороной ладони, оставляя разводы на лбу.

– Ладно, – сказал он. – Теперь, когда это маленькое представление закончилось, мы можем вернуться к нашим делам. Ноэль, ты готов говорить разумные вещи?

– Что ты хочешь, чтоб я сказал, Терри? Он мертв. Вот и все, что у меня есть. Я рассказал тебе все, что мог.

– Я хочу знать… Я хочу знать… Все. Точно.

– Хорошо. Чес тайно работал над британской космической программой. Сейчас он в открытом космосе. Вскоре он станет первым представителем Лондона на Марсе.

Когда Терри ударил его, Ноэль сильно пожалел, что не держал язык за зубами. Он вспомнил сцепу из «Смертельного оружия», [43]43
  «Смертельное оружие» («Lethal Weapon») – американским боевик, 1987 г.


[Закрыть]где Дэнни Гловера захватили преступники. Их главарь, такой яркий блондин, сказал что-то вроде:

– Чего ты ждешь? Что придет герой и освободит тебя? Что ж, героев больше не осталось.

В этот миг Мэл Гибсон врывается с мертвым китайцем на спине и устраивает вокруг славный мордобой.

К несчастью, Ноэль был вынужден признать, что насчет реальной жизни злодей был прав: героев больше нет.

Пайк его кинул. Он должен был ворваться на танке и спасти его, но этого не произойдет, так ведь? Потому что Пайк никогда не был крутым. Он даже не был «парнем, что надо». Он – просто милый мальчик из Питерборо с отлично сданными экзаменами. Он всего лишь зануда из средней школы, который обманом занял лучшие места на стадионе. Он заставил их поверить, что он крутой, одиночка, мужчина без прошлого, яростный вояка. Но все оказалось лажей. Он их обманул. Это была игра. А когда дошло до дела, Пайк оказался слабаком. Его корни дали о себе знать.

Нет. Пайк разочаровал его.

И Пайк его не спасет.

Он остался один со своим убитым горем отцом и этими двумя козлами.

Пошли все. Что за идиотский конец.