Текст книги "Добрые советы проповедникам Евангелия"

Автор книги: Чарлз Гаддон Сперджен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

Следующее замечание мое, думается, будет излишним для большинства случаев, почему я и стесняюсь немного заявлять его: не обременяйте вашу проповедь излишним материалом. Все истины не могут быть втиснуты в одну проповедь. Проповеди не должны быть учебниками богословия. Легко может случиться, что если говорить много и долго, то можно пресытить слушателей вместо того, чтобы возбудить в них еще большее желание, еще большую жажду духовной пищи. Один старый проповедник во время прогулки, обратив внимание своего юного товарища на поле ржи, сказал: "В вашей последней проповеди было слишком много материала, и он был недостаточно ясно и прилично расположен; ее можно уподобить этому полю, на котором много питательного вещества, но оно еще не годно в пищу. Между тем ваша проповедь должна уподобляться хлебу, в котором питательное вещество уже переработано и готово для употребления. Я думаю, что головы наших слушателей не могут теперь воспринимать в себя столько богословия, сколько воспринимали его головы наших предков, потому что они могли слушать по 3-4 часа без перерыва, принимать в себя до 16 унций богословия, неприготовленного и не разбавленного ничем. Наше более слабое поколение едва переносит и одну унцию его, да и то в виде концентрированного экстракта или выработанного из него масла, а не чистую субстанцию богословия. Наша современная задача заключается в том, чтобы высказать в немногих словах многое, но не излишнее и без особо длинных разъяснений. Одна мысль, запечатленная в уме, гораздо лучше пятидесяти, но лишь пролетевших мимо ушей. Один хорошо и крепко вколоченный гвоздь держит лучше, нежели целая дюжина только лишь воткнутых в стену гвоздиков, которые легко можно вытащить все зараз.

Наш материал должен также быть хорошо расположен, согласно уже издавна испытанным законом духовного зодчества. Ваша мысль должна взбираться, восходить кверху; с каждым этажом должны возвышаться и ваши поучения, каждая дверь должна вести от одного ясного доказательства к другому – и вся постройка должна, наконец, привести слушателя в прекрасную палату, из окон которой он увидит сияющую небесным светом истину. И к проповеди также относится известный девиз: все хорошо на своем месте. Соблюдайте порядок в ваших проповедях. Не разбрасывайтесь мыслями, но располагайте их возможно стройнее. Порядок – этот высший небесный закон – не должен быть в пренебрежении у посланников неба.

Проповедуемое вами учение должно быть изложено вполне ясно и понятно и не должно давать повода к недоразумениям. И для этого, прежде всего, пусть оно будет ясно для вас самих. Некоторые проповедники словно окружены каким-то паром и проповедуют в облаках его, проповедуют как бы окруженные туманом и проповедуют туман. Ваши прихожане должны быть приведены вами к твердому материку истины, а не блуждать в светящемся тумане ваших разглагольствований. Философские размышления приводят некоторых в полуопьяненное состояние, в котором они или ничего не видят, или же все представляется им в ненадлежащем виде. Сочинители сенсационных романов кружат головы многим честным людям, усердно старающимся понять их фантазии, воображая таким образом подняться на вершину современных знаний. Не для того ли посещаем мы театр, чтобы быть в состоянии правильно судить о новых пьесах? Не для того ли присутствуем мы при скачках, чтобы иметь правильное понятие об этих народных удовольствиях и связанных с ними состязаниях? Я, с своей стороны, думаю, что можно сравнить читателей невероятных сочинений с проповедниками, о которых мы ведем речь. Если бы люди не обращали никакого внимания на эти мертворожденные произведения прессы, они давно исчезли бы из продажи. Истинный проповедник не должен подчиняться никакому внешнему влиянию, и только при этом условии будет он вполне понятым своими прихожанами. Кто хочет произвести впечатление, тот должен прежде всего быть понят. Если твердо намерены мы предложить нашим прихожанам святую истину, чистое учение, вполне согласное с Св. Писанием, и если передадим мы им это в таких выражениях, которые не произведут ни малейшего затемнения в их мыслях, то тогда лишь будем мы настоящими пастырями стада Христова и тогда лишь мы убедимся в духовном преуспеянии наших слушателей.

Старайтесь, чтобы содержание ваших проповедей было, сколь возможно, ново и жизненно. Не останавливайтесь на каких-нибудь пяти-шести предметах, чтобы с утомительной монотонностью постоянно возвращаться все к ним. Лучше было бы для нас в таком случае приобрести себе богословскую «шарманку» с несколькими подходящими друг к другу пьесками, и вы произвели бы впечатление в каком-нибудь маленьком, отдаленном уголке, конечно, если только вы прикрасите вашу проповедь взятой с соседнего уксусного завода хорошей порцией горьких, язвительных насмешек над людьми, желающими говорить верующим лишь об их только христианских обязанностях. В подобных местах не заботятся ни о разуме, ни о способностях проповедника; там требуется лишь присутствие старой шарманки и возможно большего количества желчи. Мы, дорогие братья, радуемся, что перед нами несравненно большая область истины, раскрытой в Евангелии. Все, о чем поучают эти добрые люди относительно благодати и верховного могущества Божия, все это столь же твердо и решительно признаем и мы; но мы не осмеливаемся закрывать наши глаза на другие стороны божественного учения Св. Писания и чувствуем себя по совести обязанными честно выполнить свой долг, проповедуя все, что определил Господь для спасения людей. Вооруженные в изобилии темами, старательно разработанными на основании нашего собственного опыта жизни, мы не утомим с помощью Божией наших слушателей, но всецело завладеем их сердцами.

Старайтесь, чтобы содержание ваших проповедей постоянно возрастало. Нужно заботиться о том, чтобы содержание проповедей ваших делалось глубже по мере возрастания вашего собственного духовного опыта. Я не хочу сказать этим: проповедуйте новые учения. Я считаю, напротив, счастливым того проповедника, который с самого начала своего пастырского служения так подготовил себя, что в течение всей своей последующей хотя бы пятидесятилетней деятельности не оказался бы вынужденным противоречить ни одной, произнесенной им когда-либо проповеди. Я хочу сказать этим вот что: старайтесь, чтобы ваши проповеди достигали все большей глубины и сердечности, и этого непременно вы достигнете, если будет возрастать ваш духовный опыт, если будет увеличиваться ваше духовное совершенство. Тимофей не мог так проповедовать, как сам апостол Павел. Наши начальные труды не могут быть так же успешны и плодотворны, как труды последующих, более зрелых лет. Мы не можем ставить их для себя примером, если только мы вполне искренни. Лучше всего было бы, если бы мы забыли их, или же помнили о них лишь для того только, чтобы пожалеть об их посредственности. В самом деле, плохо было бы, если бы мы нисколько не преуспевали, проходя в течение многих лет школу Христову. Наш успех может быть очень медленен и незначителен, но он должен быть непременно. Иначе мы должны опасаться, что вся наша внутренняя жизнь или остановится, или придет в крайне нездоровое состояние. Да будете же все вы достойными провозвестниками Нового Завета. Пусть не останется не выраженною вами ни одна йота этого величайшего свидетеля истины. Да не пропадет она, прежде всего, в вас самих!

Слово "проповедь" означает удар: наше стремление при этом делании должно быть направлено к тому, чтобы разработать данный предмет веско и с силою. Говорить простые нравоучительные проповеди все равно, что сражаться деревянным мечом; настоящее оружие наше – великие истины Откровения. Держитесь таких истин, которые сильно, непреодолимо действуют на сердце и на совесть слушателей. Стойте непоколебимо, как борцы за Евангелие, берущее приступом души человеческие. Божественные истины вполне согласуются с истинными потребностями людей; благодать Господня помогает человеку не только воспринять их, но и ввести их в каждый уголок своей души. Существует ключ, которым, с помощью Божией, можно завести механизм человеческой природы. Возьмите этот ключ в руки и употребляйте его постоянно. Еще раз убедительно советую вам держаться «старомодного» Евангелия, потому что, по истине, оно обладает Божественной силой даровать нам блаженство, спасение здесь и там.

Итог всего, что хотелось мне сказать вам, в данном случае следующий: братья проповедуйте Христа непрестанно, во всякое время. В Нем заключается все наше Евангелие. Его Лицо, Его служение. Его дело должны быть нашею обширною, все заключающею в себе постоянно повторяющеюся темою. Что особенно требуется для современного мира, это – весть об его Спасителе и о том пути, каким можно обрести Его. Если бы мы могли проповедовать учение пуритан с горячим усердием методистов, нам предстояла бы великая будущность. Пламя Уэсли и горючий материал Уайтфильда произвели бы такой пожар, который спалил бы все леса заблуждений и прогрел бы нашу холодную землю до самого центра ее. Нам должно учить не философии и метафизике, а простому Евангелию. Грехопадение человека, необходимость его духовного возрождения, прощение грехов, как следствие искупления их Христом, и вечное блаженство, вот – наше оружие. У нас будет достаточно дела, если мы захотим изучить и проповедовать эти великие истины. Да будет проклята та ученость, которая направлена на то, чтобы отвлечь нас от нашей великой задачи, или то невежество, которое старается помешать нам постичь ее. Еще заботливее желал бы я, чтобы никакие суждения о встречающихся в Писании пророчествах, о правильном устройстве Церкви, о политике, ни даже о самых догматических вопросах не помешали бы кому бы то ни было из нас прославлять Крест Христов. Спасение во Христе – вот тема, возвещение которой желал бы я слышать от всех вас. Я сгораю от нетерпения слышать истинных провозвестников дивного Евангелия Божественного Праведника. О, если бы распятый Христос стал предметом проповеди всех служителей Божиих на всем земном шаре!.. Простите меня; исследования того, какое место в Апокалипсисе относится к Наполеону, догадки о личности антихриста – все это не должно быть предметом проповеди в большинстве случаев. Мне кажется – пока еще существует смерть, наполняющая своими жертвами ад, – безумно рассуждают об Армагеддоне и Севастополе, о Садовой или Седане, и стараться вычитать между строк Священной Книги пророчества о судьбах Германии. Блаженны читающие и слушающие пророческие слова Откровения. Но, кажется, далеко не столь блажен удел тех, кто считает себя способным истолковывать их, потому что истекшее уже время доказало, как из поколения в поколение ошибались до сих пор все эти истолкователи и что, следовательно, и настоящее поколение этих пророков сойдет в ту же бесславную могилу. Я бы скорей согласился таскать горящие головни из огня, нежели думать об истолковании всех этих тайн. Спасти хотя одну душу от погибели есть лучшее благоприобретение, нежели получить титул доктора совершенства на поприще богословских прений. Кто верно и добросовестно раскроет величие и славу Божию в лице Иисуса Христа, тому это зачтется за большую заслугу в день судный, нежели если кто разгадает загадку сфинкса и разрежет гордиев узел тайн Апокалипсиса. Блаженно служение такого проповедника, который весь преисполнен Христом.

6-я лекция О выборе текста

Братья мои, все глубоко убеждены в том, что нам необходимо сделать возможно действеннее каждую часть нашего богослужения. Мы хорошо знаем, что часто спасение души человеческой зависит от какой-либо одной пропетой свящ. песни. Если это так, то конечно, мы не отнесемся легко и к такому далеко немаловажному делу, как выбор псалмов и песнопений для наших проповедей. Один иностранец, совсем не отличавшийся высотой духовной жизни, посетив однажды наше богослужение в Экстер Холле, обратился ко Христу, после того как только прослушал гимн Уэсли: "О Иисусе, Ты, Который столь любишь мою душу" и т. д. Прослушав этот гимн, он сказал себе: "Неужели же Иисус любит меня? если же это так, разве могу я жить во вражде с Ним?" – Если представим мы далее, что Господь может благословить особым успехом какое-нибудь слово нашей молитвы для обращения заблудшей души христианской, что одна молитва наша может послужить не только к назиданию народа Божия, но и низвести на него неисчислимые благословения Божий, то, конечно, мы постараемся отнестись к нашей молитве наивозможно усерднее и употребить на нее все наши лучшие силы и дарования. Но так как лучшим утешением и назиданием может служить чтение Священного Писания, то мы, без сомнения, будем всегда серьезно обдумывать то, как лучше воспользоваться им, будем усердно молить Господа, чтобы Он Сам руководил нами в выборе именно того места Его Святого Слова, которое должно принести наибольшую пользу нашим слушателям в данном случае.

Что же касается самой проповеди, то здесь следует нам особенно заботиться о выборе подходящего для данной минуты текста. Надеюсь, никто из нас не смотрит на это дело так легкомысленно, чтобы сказать, что для проповеди хорош всякий повод в каждом отдельном случае. Мы не можем согласиться с Сиднеем Смитом, давшим одному проповеднику следующий совет: "Если не можешь найти подходящего текста, то говори на слова: "Парфяне и Мидяне и Еламиты, и жители Месопотамии". Как будто бы, действительно, можно проповедовать на всякий текст. Я надеюсь, что все мы очень серьезно обдумываем в течение недели то, о чем должны мы говорить нашим прихожанам во время утренних и вечерних богослужений. И понятно – почему: хотя полезно и превосходно все Священное Писание, но не все места его одинаково подходят для освещения известных событий нашей жизни.

Все хорошо в свое время, и чем текст своевременнее, тем лучше. Разумный домохозяин заботится своевременно предлагать пищу своим домочадцам. Он не безразлично делит порции, но приспособляется к потребностям своих гостей. Только человек, совершенно механически относящийся к своему делу, раб рутины, безжизненный автомат формализма, будет довольствоваться первым, появившимся ему в руки предметом. Кто выбирает свои тексты, как дети, рвущие на лугу маргаритки и одуванчики, как ни попало, всюду, где только растут они, тот – не истинный пастырь своих прихожан, но наемник. Кто призван к этому великому и святому служению Самим Богом, должен показать себя достойным его. Среди драгоценных камней, лежащих пред нами, мы обязаны выбрать именно тот, который наиболее дает блеска в данную минуту. Мы не смеем обременять праздничную царскую трапезу массою всевозможных блюд, на которые каждый может наброситься по своему усмотрению. Подобно опытным прислужникам, мы должны приостановиться и спросить Высокого Хозяина нашего духовного торжества: "Господи, что повелишь Ты подать сегодня на Твоей трапезе?"

Некоторые тексты кажутся нам в высшей степени неприличными. Мы хотели бы знать, что хотел сказать ректор г-н Дизраели, начав недавно свою проповедь в одной деревушке словами: "Я увижу Господа в моей плоти?" В высшей степени неприличен также следующий текст, выбранный для надгробной проповеди по одном убитом духовном лице: "Так упокоевает Господь возлюбленных своих". И не безрассуден ли был тот, кто выбрал текст для проповеди, сказанной судьям, при открытии заседании суда: "Не судите, да не судимы будете".

Не увлекайтесь звучностью и внешним соответствием библейских изречений различным обстоятельствам жизни. Афанасий Клокерель признается, что в третье посещение свое Амстердама сказал там проповедь на слова: «В третий уже раз иду к вам» (2Кор.13:1). Без всякого сомнения, он мог бы присовокупить к этому, что «ему было очень трудно развить в своей проповеди мысли, приличествовавшие данному случаю». Нечто подобное было также с проповедью, сказанною над гробом принцессы Шарлотты. Проповедник говорил ее на текст: «Она была больна и скончалась». Но еще хуже – позволять себе глупо шутить над текстом, как то случилось с проповедником, выбравшим следующий текст на смерть Абрагама Линкольна: «И скончался Авраам».

Сколь основательно должны мы выбирать тексты для проповеди, столь же старательно должны избегать однообразия. Я слышал об одном богослове, который держал на готове 52 воскресных и несколько праздничных проповедей и произносил их по порядку из года в год. В подобном случае прихожанам не приходится уже просить своего пастыря о повторении в следующий праздник пришедшейся им по сердцу проповеди. Конечно, в этом случае нисколько нельзя удивляться тому, если бы среди слушателей такого оратора появились подражатели юноши Евтиха и в разных других местах, кроме «верхнего этажа»... Еще не очень давно духовное лицо говорило моему другу, сельскому обывателю: «Знаете ли, любезный г. Д., недавно пересматривал я свои проповеди; пастырский дом наш так сыр, особенно же мой рабочий кабинет, что мои проповеди совсем заплесневели». Мой друг, который хотя и был церковным старшиной, но посещал тем не менее диссидентские богослужения, не был столь невежлив, чтобы ответить ему на это следующее: конечно, это вам лишь только так кажется; в действительности же все обстояло иначе. Вероятно, прихожане ваши так часто слыхали эти проповеди, что они, действительно, в некотором роде проплесневели... Есть и такие проповедники, которые, собрав небольшое количество проповедей, с поражающей всех точностью повторяют их постоянно. Странствующие проповедники подвергаются этому искушению еще более, нежели проповедники, годами живущие оседло на одном и том же месте. Но когда овладевает ими привычка отделываться лишь «старьем», то разумеется, наступает вместе с этим и конец их плодотворной деятельности. Смертельный холод, наполняющий их сердца, скоро замечается уже и самими прихожанами, а они, словно попугаи, все бренчат свои изношенные «обработки»... Лучшее средство для развития в себе лени и нерадивости есть, разумеется, метода подобного заготовления на целые годы проповедей. Но так как мы, дорогие братья, надеемся долго, если не всю нашу жизнь, пробить на одном месте, то и требуется нам совсем иная метода, чем употребляемая лентяями или странствующими проповедниками.

Я думаю, некоторым должно быть тяжело, другим же, наоборот, очень легко так обрабатывать свои проповеди, как это делают те, которых забросила судьба в англиканскую церковь, где проповедник берет обычно тему для своей проповеди из дневного Евангелия или послания апостолов и считает себя обязанным, – не законом, но так сказать, старым обычаем, преданием в широком смысле этого слова, – разработать в проповеди тот или другой стих. Там, когда наступает пост или праздники Рождества, Богоявления, Троицы, проповеднику уже не нужно мучить себя мыслию: "Что буду я говорить народу?" Это, конечно, имеет свои хорошие стороны. Но мне точно известно, что посетители не очень сочувствуют подобным проповедникам. По крайней мере, многие писатели этой церкви жалуются на скучность проповедей своих пастырей и сожалеют о грустном положении светских "мучеников", обязанных слушать их. Рабская привычка соображаться во всем с течением солнца и с фазами луны, вместо того чтобы ожидать вдохновения от Духа Святого – вот, по моему мнению, достаточная основная причина того, что во многих церквах – как признают это и их собственные писатели – проповеди часто представляют собою не что иное, как только образцы "того внешне-приличного духовного убожества", которое лишь предохраняет их от смешных, грубых заблуждений, но в то же время и лишает дивных по красоте проявлений живой мысли, живого религиозного чувства.

Итак, мы все должны считать очень важным делом не только проповедовать истину, но и соображаться во всяком случае с обстоятельствами известного времени. Мы обязываемся говорить о таких предметах, которые соответствуют действительным нуждам наших слушателей и лучше всего способствуют усвоению ими жизни во Христе.

Трудно ли подыскивать подходящие тексты? Я вспоминаю, как я, еще в мои молодые годы, однажды нашел маленькое замечание в каком-то томе лекций по гомилетике – замечание, сильно встревожившее меня тогда. Вот оно: «Если кто затрудняется в выборе текста, тот лучше сделает, если вернется к своему прилавку, или к своей сохе, потому что, очевидно, он не имеет требующихся для проповеднического служения способностей». А так как именно это и было моим «крестом», именно это и тяготило меня, то сам собою возник предо мною вопрос: не должен ли я лучше заняться каким-нибудь светским делом и отказаться от проповедничества? Упомянутое резкое замечание очень тревожило мою совесть, так что я даже стал допрашивать моего деда, 50 лет бывшего проповедником, испытывал ли он когда-либо затруднения при выборе текста? Он откровенно признался мне, что это всегда особенно затрудняло его и что в сравнении с этим самая проповедь уже не казалась ему трудною. Я помню еще следующие слова почтенного старца: «Затруднения в данном случае происходят не оттого, что мало подходящих текстов, но оттого, что их слишком много, и потому я всегда колебался в выборе между ними». Братья, мы можем сравнить себя с любителем редких растении, который видит себя окруженным дивными красотами сада, а имеет право сорвать лишь только всего один цветок... Представьте себе, как долго будет думать он, что выбрать ему, розу или лилию и как велико будет его затруднение избрать одну из тысяч цветущих красавиц! Меня лично, должен признаться я, выбор текста всегда приводит в смущение. Embarras de richesse, как говорят французы, – затруднение от изобилия богатства, весьма отличающееся от затруднения бедности, это – именно забота, как найти наиважнейшую из стольких истин, которые все требуют нашего особого внимания, выбрать наиглавнейшую из стольких обязанностей, которые все должны быть осуществлены нами, как разобраться во всех духовных нуждах прихожан, которые все требуют одинакового удовлетворения. Я сознаюсь, что сижу часто целыми часами, молясь и обдумывая тему, обдумываю главные пункты, составляю план проповеди и затем погружаю все в забвение, снова плыву по обширному морю, все дальше и дальше, пока не покажутся, наконец, предо мною красные огоньки желанной гавани. Мне кажется, что я составляю столько проектов проповедей каждый воскресный вечер, что если бы я осмелился использовать их, то их хватило бы на целый месяц. Но я никак не решаюсь на это, как не решается честный моряк сложить на берегу тяжелый груз запрещенных товаров. Одна тема за другою пролетает предо мною, подобно картинам пред чечевицеобразным стеклом фотографа. Но если недостаточно восприимчиво наше душевное настроение, то все эти картины вполне бесполезны для нас.

Но что же такое настоящий текст? Как узнать его? Его легко узнать. Если ляжет какой стих нам на душу так, что не можем мы отделаться от него, то и нужно нам решительно остановиться на нем. Мы гоняемся, так сказать, как рыба, за многими приманками, но когда действительно зацепимся, то вся погоня наша должна оканчиваться. Когда текст овладеет нами всецело, мы можем быть уверены, что и мы владеем им и можем вполне спокойно предаться ему. Можно привести еще другой пример. Мы берем в руки множество текстов и пробуем разбить их; изо всей силы ударяем мы по ним молотом, но все наши старания напрасны. Наконец, находим мы такой, который разбивается при первом же ударе: он ярко блестит, разлетаясь на мелкие кусочки, и внутри его мы видим драгоценный камень, сверкающий дивными огнями. Он возрастает пред нашими глазами, как в басне, семя, выраставшее в дерево на глазах зрителей. Он очаровывает, он восхищает нас, он заставляет пасть пред ним на колена, он налагает на нас бремя Господне. Отсюда вы легко и можете понять, что это именно и есть те слова, возвестить которые повелевает вам в данную минуту Господь. И будьте уверены, вы будете так поражены этим местом Писания, что не успокоитесь до тех пор, пока не разработаете его так, как вдохновит вас Господь. Ждите этого свыше избранного слова, хотя бы пришлось его вам ждать до последнего часа богослужения. Холодные расчетливые умы, не испытавшие подобного мощного, все захватывающего, душевного движения, поймут его, но для некоторых из нас это – сердечный закон, преступить который мы не сможем. Мы останемся в Иерусалиме, пока не снизойдет на нас сила свыше.

Верую "и в Духа Святого". Это один из членов нашего Символа Веры, но в действительности он редко выполняется на деле теми, кто исповедует его. Многие проповедники убеждены, что они сами только избирают текст, что они сами разбирают его значение, что они сами составляют свою проповедь. Но мы этого не думаем. Конечно, наш разум, наша воля, наше сердечное желание должны участвовать в составлении проповеди. Мы не говорим ведь, что Святый Дух будет заставлять нас проповедовать против нашего желания. Он не станет обращаться с нами, как с заведенным часовым механизмом. Нет, Он смотрит на нас, как на разумных существ, управляемых духовными, соответствующими нашей природе законами. Но благочестивые сердца, тем не менее, постоянно стремятся к тому, чтобы при выборе текста руководил ими не их только собственный, способный заблуждаться разум, а и благодать Духа Божия. Они смиренно предают себя Его воле всецело и молят Его озарить их сердце небесным светом. Гурналл говорит: "Проповедник ничего не может сделать доброго одними только своими собственными силами. О, как долго приходится ему иногда сидеть, перелистывать книги и "ломать свои мозги", пока не придет к нему на помощь Господь. И тогда только как бы само собою все дается ему в руки. Если Бог не вдохновит нас свыше, то это будет все равно, как если бы мы писали пером без чернил. Проповедник, более чем кто-либо, должен жить в полной зависимости от Господа".

Таким образом, если бы кто спросил меня: "Как узнать мне лучший текст?" – я ответил бы ему: «Громче взывай о том ко Господу!» Гаррингтон Эванс в своем «Руководстве для составления проповедей» ставит первым правилом: "Умоляй Бога при выборе текста. Исследуй хорошенько, почему выбрал ты именно это место. Реши этот вопрос беспристрастно. И может при этом случиться, что твое сердце окажется против избранного текста". Если же и не откроет молитва путь к желанному духовному сокровищу, все же она принесет вам пользу, хотя бы уже тем, что вы помолились. Молитва есть лучшее наше наставление и лучшее наше руководство. Молись в духе Писания. Такую молитву можно уподобить выжиманию виноградного сока из винограда, молотьбе зерна на гумне, выплавке золота из руды. Молитва выплавит из твоей груди дивную проповедь. Молитва принесет двоякое благословение: проповеднику, который возносит ее, и приходу, которому он служит. Если ты обретешь свой текст по твоей молитве, он должен быть поэтому вдвое дороже для тебя. Он будет тогда обладать особою силой Божественной благодати, вполне неизвестной такому проповеднику, для которого все темы безразличны.

После молитвы мы обязаны приложить всевозможные старания к тому, чтобы сосредоточить наши мысли и дать им должное направление. Обратите надлежащее внимание на положение ваших слушателей. Представьте себе душевное состояние всех их вообще и каждого в отдельности, пропишите подобающее лекарство господствующей болезни или приготовьте соответствующее духовное прочтение наиболее нуждающимся в нем. Но только позвольте мне предостеречь вас: не заботьтесь о капризах ваших слушателей или о каких-либо особых желаниях богатых и знатных классов. Не обращайте особого внимания на джентльмена или даму, сидящих на мягких креслах в вашем храме, – если только вы столь несчастливы, что имеете подобные отличные места там, где все посетители должны быть равны между собою. На богатого прихожанина следует обратить одинаково серьезное внимание, как и на всех остальных: вы не должны упускать из виду и его духовные слабости. Обращайте подобное же внимание и на бедноту, занимающую задние места в вашем храме, и говорите так, чтобы и эти бедняки могли понять вас и чтобы они были утешены вами в их великих скорбях. Не сходите с вашего прямого пути для удовлетворения таких членов прихода, которым нравится одна какая-нибудь истина и которые в то же время глухи ко всем остальным. Нам может быть приятно угодить подобным людям, особенно если они вообще отличаются благочестием. И можно, конечно, обратить некоторое внимание и на их желания, но верность обетам нашего служения требует от нас, чтобы мы не «плясали под дудочку» наших слушателей, а были бы для них точными толкователями велений Божиих. Еще раз напоминаю вам: размыслите хорошенько, в чем действительно нуждаются ваши прихожане, и выбирайте ваши темы сообразно с этими нуждами их. Знаменитый шотландский проповедник Макдональд приводит в своем «Рабочем дневнике прихода в Ст. Кильда» следующий подходящий сюда случай. Он говорит там: «Пятница, 27-го мая. При сегодняшнем богослужении читал и изъяснял я из 12-й главы Послания к Римлянам, что доставило мне случай изложить мой взгляд на связь между верою и жизнью. Я нашел нужным говорить об этом потому, что за несколько дней перед тем поставил им такие требования; что боялся, как бы многие не обратились к антиномизму, – крайность, не менее опасная, нежели и арминианизм».

Рассмотрите, какие пороки более господствуют между вашими прихожанами: суетность, скупость, малое усердие к молитве, гнев, гордость, недостаток любви друг к другу, злословие и тому подобные недостатки. С сердечной любовию относитесь к внутренней борьбе ваших прихожан с грехами и постарайтесь залечить их душевные раны. Нет никакой надобности входить в мелкие подробности этих скорбей ваших слушателей, как это делал один почтенный проповедник, бывший некогда славным епископом в здешнем округе, а теперь уже почивший. Он постоянно давал своей пастве такие советы относительно рождений, кончин и браков среди нее, что для большей части его постоянных слушателей сделалось одним из послеобеденных воскресных развлечений – делиться между собою догадками, о ком из прихожан говорил он сегодня в своей проповеди. Все терпели эти странности почтенного пастыря, многие даже восторгались ими, но если будем поступать так же и мы, над нами будут лишь только смеяться. Что может с достоинством позволить себе почтенный старец, того молодому человеку должно старательно избегать. Уважаемый служитель Божий, о котором упомянул я, унаследовал свою привычку еще от своего отца. Он принадлежал к такому семейству, в котором дети, если случалось что-нибудь особенное в течение дня, говорили друг другу: «Подождем вечерней молитвы, тогда мы все узнаем». Но я отвлекаюсь. Этот случай показывает нам, как самая хорошая привычка может выродиться в недостаток, но правило, о котором говорил я, вследствие этого не теряет своей силы. Ведь бывает иногда, что какие-либо особые страдания и скорби посещают многих членов вашего прихода, и вы поступите несправедливо, если не обратите на них вашего внимания. Потом, должны мы вообще наблюдать за духовным состоянием наших прихожан; если заметим, что они начинают впадать в равнодушие, если явится у нас опасение, что они могут поддаться какому-нибудь лжеучению, вообще если случится что-либо особое в настроении нашего прихода, – мы тотчас же должны поспешить с своею проповедью, чтобы научить их, как выйти из беды или как предотвратить ее. В этом отчасти и заключаются те видимые осязаемые плоды дара Духа Святого, которые получает свыше усердный, внимательный к своему делу пастырь.