Текст книги "Добрые советы проповедникам Евангелия"

Автор книги: Чарлз Гаддон Сперджен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Еще другое правило: избегайте слишком «образных» выражений. Братья мои, вам совсем не требуются эти некрасивые обороты; оставьте их, их время уже прошло. Я не знаю, как достаточно строго вооружиться против этих надутых выражений в области молитвы. Некоторые из них – простые выдумки, другие – места, заимствованные из апокрифов; есть, наконец, и такие, которые взяты из Священного Писания, но совершенно искажены в народном употреблении. Еще в 1861 году писал я в одном из наших журналов следующие строки относительно подобных некрасивых выражений: "Подобные стереотипные выражения в молитвах большое зло. Кто может защищать, например, столь любимую фразу: "Мы не хотим врываться к Тебе, подобно тому, как безрассудно (!)стремится в сражение конь". Как будто кони могут действовать с рассуждением и как будто не лучше было бы толковать о силе и мощи коня, нежели о неповоротливости и глупости осла!

Еще пример: «Твой жалкий, недостойный прах есмь», – это титул, который даруют себе наиболее высокомерные люди в собраниях верующих, зачастую даже самые богатые и наиболее «светски» настроенные. Мы слышали об одном благочестивом человеке, который, прося благословения своим детям и внукам, так затмился блеском этого выражения, что вскликнул: «О, Господи! благослови Твой прах и Твоего праха прах, и прах праха от праха Твоего!» Когда Авраам сказал: «вот, я решился говорить Владыке: я, прах и пепел», – это выражение его было очень прилично и трогательно; но если исказить его, злоупотреблять им, то оно совершенно меняет свой характер.

Я заметил, что некоторые молятся с открытыми глазами. Этот обычай неестествен, неприличен и действует неприятно. По временам вполне прилично и трогательно открыть глаза и возвести их к небу, но смотреть по сторонам в то время, как обращаешься с молитвою к невидимому Богу, это просто неприлично. Еще в первые века христианства сильно восставали против этого неприличного обыкновения отцы Церкви. Не следует также и жестикулировать во время молитвы. Можно еще позволить себе иногда поднимать руки, как во время проповеди; иногда это может быть очень кстати.

Соблюдайте различие в порядке ваших молитвословий. Вашего внимания требуют многие: весь приход со всеми своими слабостями, падениями, скорбями и утешениями; весь окружающий мир, соседние общины, еще необращенные слушатели, дети, словом – вся страна. Вам не следует молиться каждый раз обо всем этом, иначе слишком длинна и неинтересна будет ваша молитва. Но что выше всего стоит в вашем сердце, о том должны вы и молиться прежде всего. С помощью руководящего нами Духа Святого можем мы распределить предметы наших молитв, вследствие чего все богослужение, вместе с пением и проповедью, обращается в одно гармоническое целое. Подобное единство богослужения, не рабски, а разумно поддерживаемое, очень привлекательно и возвышает впечатление целого. Но некоторые проповедники не в силах даже поддержать этого единства, а "странствуют от Англии до Японии и вплетают в него всевозможные, встречаемые ими предметы. Вы же, достигшие единства в вашей проповеди, вы должны идти еще далее, развить известную степень единства и во всем богослужении, так чтобы один и тот же предмет занимал первое место и в пении, и в молитвословиях, и в чтении. Нельзя рекомендовать обычай некоторых проповедников толковать еще раз в последней молитве о предмете своей проповеди. Может быть, это и поучительно для слушателей, но молитве подобные цели чужды. Это хвастливо, неприлично, по-школьнически. Не подражайте этому обычаю.

Еще, как ядовитой змеи, бойтесь стремления выказывать в вашей публичной молитве притворное вдохновение или восторженность. Не старайтесь казаться вдохновенными. Молитесь так, как то повелевает вам ваше сердце под влиянием Духа Божия, и если почувствуете свою сухость и утомление, обратитесь прямо к Господу. Ничего не будет дурного, если вы прямо сознаетесь Ему и будете просить Его о помощи и руководстве. Это будет истинно-угодная Ему молитва, но притворная теплота есть позорная ложь. Не подражайте тому, кто действительно вдохновлен. Быть может, знаете вы какого-нибудь благочестивого проповедника, глубоко вздыхающего в подобное время, или же такого, голос которого делается тогда крикливым. Так не визжите же вы и не стенайте, чтобы показаться столь же углубленными в молитву, как они. Будьте всегда как можно проще и естественнее и просите Бога руководить вами во всем.

Наконец, скажу вам еще: приготовляйтесь к вашей молитве. Вы с удивлением смотрите на меня и спрашиваете, что я разумеваю в данном случае. И я отвечу вам следующее. Однажды возник вопрос в одном собрании проповедников, следует ли проповеднику приготовляться к молитве? Некоторые ответили отрицательно и вполне доказали это. Другие же столь же решительно ответили: да! и противоречить им также оказалось нелегко. Я думаю, что обе партии были правы. Первые понимали под словом «приготовление» к молитве предварительный подбор выражений и последовательность изложения известных мыслей; все это, говорили они, не подходит к богослужению, так как, совершая его, мы предаем себя руководству Духа Божия, Который и внушает нам, о чем и как говорить. Мы вполне согласны с этими замечаниями, потому что если написать вперед свою молитву и выучить наизусть все свои прошения, то лучше уже прямо читать молитвы по книге. Вторая же партия понимала под словом «приготовление» нечто совсем иное, а именно – подготовку не разума, а сердца, состоящее в серьезном предварительном обсуждении важного значения молитвы в размышлениях о том, что требуется для назидания душ, в созерцании обетовании, на которые мы можем сослаться; чрез подобное подготовление мы предстанем Господу с молитвою, написанною на скрижалях нашего сердца. Во всяком случае, это лучше, нежели стремглав броситься к Нему, ничего не обдумав, «наудачу», без определенной цели или желания. «Я никогда не устаю молиться, – сказал кто-то однажды, – если постоянно думаю об определенной цели моей молитвы».

Братья, такова ли и ваша молитва? Стремитесь ли вы достичь подобающего настроения, когда собираетесь руководить молитвою ваших прихожан? С должным ли усердием представляете вы Господу ваши прошения? Я чувствую, дорогие братья, что нам следует подготовляться к публичной молитве нашею тайною, сердечною молитвою. Близким общением с Богом должны мы стараться поддержать в себе молитвенный дух, и тогда наши молитвы будут именно такими, какими они должны быть. Что еще можно позволить себе сверх этого, это – изучение наизусть псалмов и других мест Священного Писания, знание которых может принести нам пользу в нашей молитве. О Златоусте рассказывают, что он так хорошо знал Библию, что мог прочитать любое место наизусть; и не мудрено поэтому, что он получил наименование "Златоустого". И в нашем общении с Богом самый приличный для нас язык – это употреблять слова Святого Духа. Мы советуем поэтому лучше запечатлеть в памяти вдохновенные молитвенные излияния Священного Писания. Постоянное чтение его будет обогащать нам ум. Семена молитвы, посеянные таким образом в нашем сердце, несомненно постоянно будут приносить нам золотую жатву. И как Давид воспользовался впоследствии мечем Голиафа, так и мы постоянно будем пользоваться священными словами, споспешествующими исполнению наших прошений.

Да будут ваши молитвы горячи, живительны, пламенны и достойны быть услышанными. Молю Господа, чтобы вы могли наилучшим образом научиться служить Ему в ваших публичных молениях. Да будут ваши молитвы просты и искренни. И если случится когда, что не будут вполне удовлетворены прихожане вашею проповедью, да восчувствуют они в то же время, что ваша молитва за все вознаградила

Многое еще можно и должно было бы сказать об этом предмете но ни время, ни силы наши не позволяют нам сделать этого и потому мы заканчиваем нашу лекцию.

5-я лекция Содержание проповеди

Все проповеди должны иметь определенное содержание, которое должно быть живым, жизненным, сильным, веским и назидательным. Мы всходим на кафедру не для того лишь, чтобы показать свое красноречие, а для того, чтобы преподать слушателям в высшей степени серьезные, глубокие истины, истины жизни, и не можем потому отделываться лишь одними красивыми, но ничего не выражающими фразами. Область, откуда почерпаем мы наши мысли, почти безгранична, и вследствие этого мы не имеем извинения, если будет суха и безжизненна наша проповедь. Если мы говорим к народу в качестве посланников Божиих, мы не смеем жаловаться на недостаток материала, потому что то, что мы должны передать ему, само по себе уже переполнено этим материалом. Мы должны изложить все Евангелие с нашей кафедры; мы должны проповедать с высоты ее современным христианам всю веру, некогда врученную людям самим Господом и апостолами. Истина, заключающаяся в учении Христа Иисуса, должна быть преподана народу таким образом, чтобы он не только услыхал святое благовестие, но и понял его. Мы служим не у алтаря «неведомого Бога»; мы проповедуем как почитатели Того, о Котором написано: «Потому уповают на Тебя ведущие имя Твое». Очень полезно уметь «расположить» проповедь, но как быть, если не имеется материала для этого «расположения?» Кто умеет лишь «располагать», тот подобен человеку, превосходно владеющему резать мясо, но стоящему пред пустым блюдом. Лишь простые комедианты могут воображать, что они совершили все должное, если начали свою проповедь приличным, интересным введением, произнесли ее бегло и красиво и заключили громко и пышно. Истинный же служитель Христа знает, что первое, главнейшее достоинство проповеди заключается не в ее внешнем изложении, но в тех истинах, выражением которых служит она. Ничто не может в этом случае заменить бедность содержания и назидательности. Все красноречие мира не более, как пустая солома в сравнении с полевым пшеничным колосом. Евангелие – это благовестие нашего настоящего и будущего блаженства, есть красноречие жизни, а не пустых слов. Как ни красива цветочная корзина, но что в ней, если она пуста? И красноречивейшая проповедь, лишенная благодатного внутреннего содержания, есть лишь жалкое пустословие. Она, подобно облаку, проносится над головами слушателей, не роняя ни капли животворного дождя на иссохшую землю. И души, созревшие уже в сознании своих духовных нужд, испытывают, слушая ее, лишь тяжелое разочарование или даже получают от нее еще больший вред. Слог проповеди может быть так восхитителен, как произведения той писательницы, о которой сказали: «Она пишет хрустальным пером, окунутым в раннюю, свежую росу, пишет на серебряной бумаге и вместо песку употребляет пыль с крыльев бабочек». Но если дело касается спасения людей, души которых в опасности, то все это изящество «менее, чем ничто».

Лошадей не ценят по богатству их упряжи, но по их собственной красоте сложения и по их породе; так и проповеди, выслушиваемые разумными слушателями, ценятся по мере заключающихся в них евангельских истин и по мере и силы евангельского духа. Братья, взвешивайте лучше ваши проповеди! Уступите в мелочах, но старайтесь более о целом. Не заботьтесь о большем количестве произносимых вами слов, но стремитесь возвысить ценность их внутреннего содержания. Безумно показывать расточительность в словах и вместе – скупость в изложении истины. Действительно можно согласиться, что потерял разум тот человек, которому приятно будет, если скажут про него то, что сказано про Грациано в "Венецианском купце" Шекспира: "Грациано произносит массу ничтожностей, более чем кто-либо из всех жителей Венеции; основание его речей – это 2 зернышка пшеницы, спрятанные в 2 четвериках соломы; целый день проищешь, пока найдешь их там; а когда найдешь наконец, то они не стоили и поисков".

Прекрасно, если стараются действовать на чувства слушателей, но и тут требуется помощь истинного назидания; без нее это – лишь легкий удар в ружейную полку, когда порох уничтожается, но пуля не вылетает. Будьте уверены, сильнейший зажигающий фитиль огонь разрешится лишь одним дымом, если не будет он поддержан горючим веществом "назидания". Божественное правило – "вложить" закон в "мысли" и "написать" его потом "в сердцах": сначала просвещается разум, а затем уже побеждаются страсти. Прочтите Евр.8:10 и поступайте по примеру Господа. Можно привести здесь замечание об этом месте Писания: "Проповедники должны подражать в этом Самому Господу и, насколько это возможно для них, назидать народ в таинствах благочестия, поучать его, как должно веровать и жить, а затем уже – стараться воспламенить его – усердно выполнять то, чему он научился. Иначе безуспешен будет ваш труд. Пренебрежение этим и есть главная причина большинства ошибок современного человечества". Я мог бы присовокупить к сказанному, что последние слова еще более относятся к нашему времени, когда среди христиан различные учители производят страшные опустошения. Здравое учение есть лучшая защита против всех лжеучений, давящих нас и справа и слева.

Здравое изложение истин Священного Писания есть то, чего желают наши слушатели и что они должны получить от нас. Они вправе ждать от нас правильного толкования Священного Писания, и если вы подобны "ангелу наставнику, одному из тысяч", о котором говорит Иов (33:23), если вы истинные посланники Божий, то вы вполне удовлетворите ваших слушателей. Если же случится, что не будет достаточно назидательности в вашем толковании истин, то это будет очень плохо, так плохо, как если бы в хлебе не было вовсе муки... Многие проповеди, если рассмотреть их не со стороны объема, а со стороны основательности их внутреннего содержания, представляют собою лишь жалкие образцы лжеблагочестивого красноречия. Мне кажется, очень правдиво следующее замечание. Когда кто-либо слушает лекцию об астрономии или о геологии, то очень скоро получает правильное понятие о системе, мировоззрении читающего наставника. Если же послушать обыкновенного типа проповедников, то не только в течение 12 месяцев, но даже и в течение 12 лет не получишь определенного представления об их богословской системе. Если это верно, то, конечно, это большое зло, о котором нельзя достаточно пожалеть. Неясные выражения многих о величайших божественных истинах, туманные представления других об основных учениях Слова Божия, к сожалению, доставили критике обширное поле для критиканства. Братья, если вы не истинные богословы, то вы – ничто в вашем звании проповедника! Вы можете быть прекрасными ораторами и произносить превосходные речи, но без истинного познания Евангелия и без способности проповедовать его другим, вы будете лишь "медь звенящая или кимвал звучащий". Пустословие часто служит фиговым листком, прикрывающим богословское невежество проповедника. Вместо здравого и истинного назидания предлагаются напыщенные выражения, вместо сильных, дельных мыслей – громкие риторические фразы. Не должно бы этому быть, дорогие братья. Излишек бессодержательной декламации и недостаток духовной пищи превращает проповедническую кафедру в сосуд напыщенного пустословия и вызывает со стороны слушателей презрение вместо уважения. Если мы, проповедники, не можем наставлять своих прихожан, не можем дать им истинной духовной пищи, то лучше нам попробовать свои силы на другом поприще... Иначе мы уподобимся императору Нерону, занимавшемуся музыкой в то время, когда горел Рим, и посылавшему в Александрию суда за песком для своей театральной сцены, тогда как весь народ его умирал от голоду.

Мы настаиваем поэтому на том, чтобы всякая проповедь имела обильное назидательное содержание; а затем требуем мы, чтобы это содержание соответствовало тексту. По правилам риторики содержание проповеди должно вытекать из текста, и чем яснее это выполнено, тем лучше; во всяком случае, оно должно, по крайней мере, стоять к нему в близком отношении. Можно оставить большое поле для духовного истолкования; но только эта свобода не должна вырождаться в распущенность и никогда не следует забывать связи между проповедью и текстом. Недавно пришлось мне услыхать странный текст, который может быть и подходящим, и неподходящим, смотря по тому, как взглянуть на него. Один помещик роздал всем бедным старухам в своей деревне ярко-красные шали. Нарядившись в них, старушки явились на другой день в церковь и разместились как раз перед самою кафедрой, с высоты которой и раздался текст проповеди одного из проповедников: «И Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них». Рассказывают еще, что позднее, когда тот же благотворитель прихожан подарил каждому семьянину в деревне по мере картофелю, то пастор сказал проповедь на текст: «И говорили они между собою: это манна!» Не знаю уже, подходит ли этот текст в данном случае; но думается, все это не было весьма умно...

Многие проповедники прощаются обыкновенно с текстом тотчас же по произнесении его. Оказав избранному месту честь прочитать его, они не знают, что им делать с ним далее. Они, так сказать, надевают на этом самом интересном месте шляпу и идут далее искать новых, свежих полей и лугов... Но для чего же им тогда и текст? Зачем же они так принуждают, так стесняют им себя? Для чего употребляют они текст вместо подставки, чтобы влезть на своего неоседланного Пегаса? Поистине, слово Божие не на то дано нам, чтобы служить сапожными ушками, посредством которых подобные пустословы могли бы надевать свои семимильные сапоги и путешествовать в них от полюса до полюса!

Лучшее средство для сохранения разнообразия в проповеди заключается в том, чтобы проповедник обращал особое внимание на внутренний сокровенный смысл каждого избранного места. Двух совершенно одинаковых по смыслу текстов быть не может; что-либо непременно дает каждому месту, по-видимому тождественному с другим, особую окраску, особый оттенок. Не сбивайтесь с пути, открытого вам в молитве, и вы никогда не будете повторяться или иметь недостаток в материале. Проповедь особенно сильно действует на совесть слушателей, когда она представляет собою слово, исходящее как бы из уст Самого Бога, когда она представляет собою не лекцию о Священном Писании, но как бы само Писание. Мы так многим обязаны богодухновенности Св. Писания, что, если беремся проповедовать на какой-либо текст, не должны отставлять его в сторону, чтобы освободить место для наших собственных измышлений.

Если же вы, братья, привыкли точно придерживаться смысла Священного Писания, то я посоветовал бы вам придерживаться и самых слов, употребленных в Писании Самим Духом Святым; потому что, хотя во многих случаях не только позволительны, но и вполне уместны проповеди на общие назидательные темы, однако такие проповеди, которые представляют собою изложение богодухновенных слов Священного Писания, наиболее полезны и наиболее любимы нашими прихожанами. Они особенно любят, когда излагаются и истолковываются им и самые священные слова. Люди не всегда способны понять смысл Писания -кроме некоторых, общеизвестных его мест – и рассмотреть истину, лишенную, некоторым образом, как бы своих телесных покровов. Когда же слова Св. Писания часто повторяются и изъясняются так, как например, изъяснял их м-р. И. в Боте (знаменитый проповедник в Англии, умерший в половине этого (XIX-го) столетия и оставивший много печатных проповедей), то слушатели получают гораздо более назидания и слышанное лучше укореняется в памяти слушателей. Итак, вы имеете обильный материал для ваших проповедей, ежеминутно, ежесекундно произрастающий для вас из самого богодухновенного, вечно живого и нового Слова Божия, подобно тому, как вырастают прямо из земли фиалки и примулы или как вытекает медь из сотов.

Старайтесь, чтобы все, что вы проповедуете, было действительно назидательно и имело значение в жизни человека. Не возводите вашу постройку из дерева, сена или соломы, но из золота, серебра и драгоценных камней. Едва ли следует предостерегать вас от еще более грубого унижения кафедры, – иначе можно было бы привести здесь пример знаменитого оратора N.N. Этот болтливый искатель приключений имел обыкновение избирать предметом своих шутовских ломаний на кафедре в течение недели события данного дня, а по воскресеньям подобным же образом излагал различные богословские темы пред своими слушателями. «Славу» его составляли его пошлые остроты, а также тон его голоса и жестикуляция. Один сатирик говорит о нем: «Неудержимо стремится с его уст поток бессмыслицы». Но лучше было бы, господа, нам совсем не родиться, если бы кто мог справедливо сказать нечто подобное и про нас; хотя бы из опасения потери нами вечного блаженства, обязаны мы говорить на кафедре лишь о высоких истинах вечности, но ни о чем земном. Есть много и других еще более увлекательных способов построения этих построек из сена и соломы, но не подобает нам обольщаться ими. Это замечание особенно важно для тех господ, которые смешивают в своих проповедях громкие фразы и латинские цитаты с истинною глубиною мысли. Некоторые преподаватели гомилетики советуют – если не словами, то своим примером – именно употребление подобных фраз и громко звучащих слов. Эти преподаватели очень опасны для молодых проповедников. Вообразите себе проповедь, начинающуюся следующим мощным и изумительным уверением, которое должно вызвать в вас чувство возвышенного и прекрасного: «Человек – существо нравственное!» Этот гениальный проповедник также хорошо мог бы воскликнуть: «Кошка имеет четыре лапы!» Первое замечание было бы столь же изумительно, как и другое. Я припоминаю проповедь одного писателя, считавшего себя глубоким мыслителем, доведшего слушателей чуть не до отупения своими шестифутовыми словами. Но если бы проварить их хорошенько, они могли бы быть сведены к следующему краткому экстракту: «У человека есть душа, эта душа будет продолжать жить в будущем мире, и потому ему должно озаботиться, чтобы она получила там вечное блаженство». Никто не может ничего возразить против этой истины, но ведь она не представляет собою такого нового открытия, которое должно быть непременно возвещено барабанным боем и целой фалангой пышных фраз для того, чтобы обратить на себя внимание общества. Искусство высказывать самые обыкновенные истины громкими, пышными и хвастливыми фразами еще не окончило у вас своего существования, хотя полная, окончательная гибель его была бы (чтобы выразиться подобною же «звонкою» фразой) «настоящею катастрофой», которой горячо должно желать наше религиозное сознание. Подобные проповеди обыкновенно считаются образцами совершенства, но в действительности ведь они не более, как воздушные пузыри, не имеющие почти никакого веса, но которые можно раздуть до такой степени, что они сделаются похожими на те разноцветные шары, что продаются на улицах для забавы наших детей. Это сравнение подходит сюда, к сожалению, еще и потому, что к подобным проповедям, как и к тем детским цветным шарам, примешиваются часто ядовитые вещества для окраски их, – вещества, вредно действующие на некоторые слабые умы. Позорно входить на кафедру для того, чтобы излить на прихожан целые потоки пустых слов, пенящиеся до бесконечности водопады громких фраз, среди которых растворены всего лишь несколько всем известных и понятных истин, словно гомеопатические капли в целом океане пустословия. Поистине лучше преподать людям необработанные истины, куски сырого мяса, разрубленные на чурбане мясника, нежели с изысканною учтивостью подать им на дорогом фарфоровом блюде восхитительный кусок «ничего», украшенный зеленью поэзии и облитый соусом «ломанья».

Великое счастье будет для вас, если будете вы так руководимы Святым Духом, что в силах будете всегда ясно излагать все Евангельские истины. Ни одна истина не должна быть скрыта. Учение о «мысленном умолчании», столь гнусное для нас в устах иезуитов, нисколько не делается лучше, если оно принимается нами. Совершенная неправда, что некоторые истины только для «посвященных», в Библии нет ничего, что бы боялось освещения. Умалчивание ради осторожности есть трусливая измена в девяти случаях из десяти. Лучшая политика заключается в том, чтобы вовсе не вести политики, но передать людям каждый атом истины, преподанной нам Богом. Законы гармонии требуют, чтобы голос одной истины не заглушал бы все остальные; они требуют также, чтобы тихие, нежные звуки не пропадали бы среди шума и грома других. Каждый звук, предписанный Верховным Руководителем, должен быть исполнен правильно и каждая нота должна звучать с соответствующей силой. Каждая нота должна выделяться с подобающею ясностью. И вашей темой, вашей задачей должны быть вся открытая вам Богом истина во всей ее гармонической пропорциональности.

Наконец, если намерены вы, братья, излагать в ваших проповедях великие, вечные истины, то не должны вы, так сказать, цепляться за них со всех сторон. Поучения, не имеющие решительного значения для спасения души и не существенные в деле практического исполнения истин христианства, не должны излагаться при каждом богослужении. Все должно быть соразмерно, потому что в Священном Писании все важно и необходимо. Вы обязаны проповедовать всю великую Истину, а не только частицы ее. Не будьте потому односторонни. Нос, например, одна из главных частей человеческого лица; но если кто будет постоянно рисовать один только нос, тот никогда не получит изображения всего лица. Так и одностороннее поучение, как ни дельно оно, если злоупотреблять им, никогда не приведет ваше служение к одному гармоническому целому. Не обращайте второстепенных пунктов в главные. Не изображайте заднего фона Евангельских событий такими же яркими красками, как вы изображаете все великое, стоящее на переднем плане. Так, например, разве могут быть назидательны для слушающей вашу проповедь бедной вдовы с семью ребятами, живущей лишь трудом рук своих, ваши рассуждения о великих задачах сублапзарианизма и супралапзарианизма или различные хилиастические системы?.. Не интереснее ли было бы для этой бедной вдовы выслушать проповедь о милосердии Господа, об Его попечительности и заботливости о Своем творении, нежели слушать речь о тех глубоких тайнах? Если будете вы говорить ей о неизменной благости Господа к людям Своим, вы утешите ее в ее жизненной борьбе, но вашими рассуждениями о тех серьезных вопросах вы лишь смутите ее, или – наведете на нее сон... А ведь таких слушателей у вас сотни, и все они поручены вам. Главною темой нашей должна быть радостная весть, ниспосланная нам с неба: весть о нашем спасении чрез все искупляющую крестную смерть Христа, весть о той великой благодати, обещанной всякому, даже наивеличайшему грешнику, если только он горячо верует в Иисуса Христа.

В великом деле проповеди Евангелия мы обязаны напрячь все силы нашего разума, нашей памяти, все наше воображение и красноречие, а не обращать наше внимание лишь на второстепенные предметы. Проповедью Евангелия, этой благой вести, мы должны заняться гораздо серьезнее, чем всяким другим попавшимся нам на дороге предметом. Будьте уверены, что, если бы мы обладали умом Локка или Ньютона или красноречием Цицерона для возвещения лишь слов: «Веруй и живи этою верой», эти качества вовсе не оказались бы лишними для нас. Прежде всего поэтому, братья, проповедуйте простое Евангельское учение! Непрестанно возвещайте вашей пастве единую спасающую ее истину распятого Христа. Я знаю одного проповедника, которому я недостоин развязать ремень его обуви, но проповеди которого суть лишь священные картинки – миниатюры... Я едва было не сказал даже: священные игрушечки. Он превосходно описывает десять рогов «зверя» и четыре лица Херувимов, прекрасно говорит о духовном значении верхнего покрова скинии, о типологическом значении составных столбов ее ковчега, завета и окон Соломонова храма; но о людских грехах, об искушениях, о нуждах современных людей – обо всем этом он почти и не касается в своих проповедях. Подобные проповеди напоминают мне льва, занимающегося ловлею мышей, или военный корабль, гоняющийся за упавшею в море пустою бочкою. Предметы, едва равняющиеся по значению приводимым апостолом Павлом «иудейским басням», возводятся в нечто чрезвычайное этими микроскопическими богословами, для которых пикантность подобных расследований несравненно привлекательнее спасения душ их паствы. Может быть, вы когда-либо читали во всемирной истории о том, что царь персидский был известен как ловкий охотник за кротами, или что другой, лидийский царь, прекрасно изготовлял швейные иглы; но ведь эти занятия их еще не доказывают нам, что они были великими славными государями. И в нашем делании такие недостойные занятия, вполне не соответствующие нашему званию «посланников Божиих», не должны иметь места.

Некоторых людей, как некогда афинян, постоянно преследует желание слышать новое, говорить о новом. Они хвастаются своим озарением, считают себя получившими особое вдохновение свыше, дающее им право осуждать всех, не принадлежащих к их братству. Но тем не менее полученное ими "откровение" свыше часто сводится лишь к одной только внешней стороне богослужения или к толкованию темных пророческих мест Писания. О подобных проповедниках можно сказать словами поэта про океан, который "вздымает бурю, чтобы показать на своих волнах легкое перышко, или потопить в них муху". Но еще хуже те, которые сеют среди верующих сомнения относительно подлинности некоторых мест или верности естественно исторических данных Священного Писания. С болью в сердце вспоминаю я при этом слышанную мною в одно воскресенье речь – называвшуюся "проповедью", – предметом которой было ловкое рассуждение о том, действительно ли сходил ангел возмущать воду в Силоамскую купель "Вифезда", или это был лишь перемежающийся источник, о котором суеверие евреев создало целую легенду. Больные, умирающие почти люди собрались, чтобы услыхать утешительное слово о пути к вечному блаженству, и были награждены подобными пустяками! Они пришли за хлебом и получили камень; овцы устремились к своему пастырю, но не получили от него никакой пищи. Нужно сказать, редко приходится мне слышать настоящую, дельную, хорошую проповедь; когда же это случается, почти всегда бываю я очень несчастлив. Одна из последних проповедей, слышанных мною, имела предметом защиту Иисуса Навина относительно истребления хананеев, а в другой всячески старались доказать, что не хорошо человеку быть одному... Я не мог узнать, много ли душ обратилось ко Христу, слушая эти проповеди; но я имею основание думать, что чувство небесной радости не согрело в это время сердца слушателей.