Текст книги "Добрые советы проповедникам Евангелия"

Автор книги: Чарлз Гаддон Сперджен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

Проповедник же, не могущий хорошо говорить экспромтом, легко смущается, впадает в слишком горячий тон, компрометирует себя и производит общее смущение среди своих слушателей. Вот в этом-то случае или при других подобных обстоятельствах умение говорить экспромтом и есть золото из Офира.

Итак, уметь говорить свободно – это дарование драгоценное. Но как достичь его? Этот вопрос заставляет нас сделать такое замечание: некоторым людям никогда не достичь его. Нужно иметь врожденную способность к свободной живой речи. Здесь как в поэзии. Поэтом можно родиться, но нельзя сделаться им. «Искусство может развить и усовершенствовать талант оратора, но оно не может вызвать его». Все правила риторики не могут сделать человека красноречивым. Это – дар неба и кому в нем отказано, тот его никогда не получит... Некоторые не могут сделаться хорошими ораторами уже в силу немощности своих душевных дарований. Они могут, может быть, еще сделаться сносными проповедниками обыденных вещей, но никогда не будут они импровизаторами. Если доживут они до Мафусаиловских лет, и то – следуя системе Дарвина, по которой архиепископ Кэнтерберийский происходит от устрицы, – тогда только разве могут они сделаться хорошими ораторами. Если нет врожденного дара красноречия, то как ни далеко удастся кому-либо усовершенствоваться в различных отношениях, но блистать светлою звездою на горизонте свободной красноречивой речи он не будет никогда.

Если желает кто говорить проповеди без предварительного приготовления, тот должен много и серьезно учиться. Это, может быть, звучит парадоксально, но вполне очевидно для нас. Если я мельник и если принесут мне мешок, который в течение 5 минут я должен наполнить мукою, я только тогда в состоянии буду исполнить это, если всегда имею достаточно муки в мельничных кладовых. Мне остается тогда только открыть мешок и насыпать в него муку. Я не мелю ее именно в то время – и потому моя насыпка муки есть как бы импровизированная. Я уже приготовил, намолол ее прежде и потому могу теперь удовлетворить моих покупателей. У вас никогда не явится хороших мыслей для импровизации, если вы не привыкли непрестанно быть к проповеди наготове и не питаете постоянно вашего духа обильною и здоровою пищею. Вот почему прошу вас: каждую минуту напрягайте силы ваши. Заготовляйте себе запасы на будущее, чтобы с полными руками встретить ваших покупателей, чтобы быть вам готовыми к встрече их всегда. Я не думаю, чтобы кто-либо мог оказаться способным к постоянной свободной речи, если он не будет серьезно трудиться над приобретением ее, даже более серьезно, нежели это делает тот, кто записывает и учит наизусть свои проповеди. Помните, что только переполненный сосуд может изливаться через край.

Запасная сокровищница мыслей и выражений их в высшей степени полезна. В том и другом случае мы можем быть как бедными, так и богатыми. Кто обладает обширными, основательными и приведенными в порядок знаниями, кто хорошо знаком со своим предметом, тот, подобно царю, может разбрасывать направо и налево в толпу свои баснословные сокровища. Для вас, господа, основательное знание Слова Божия, в применении к вашей внутренней духовной жизни и к великим событиям времени и вечности, безусловно необходимо. От избытка сердца глаголют уста. Привыкайте к созерцанию небесных истин, испытывайте Св. Писание, полюбите закон Господень, и вам нечего будет опасаться того, о чем вы будете говорить своим слушателям. Кто говорит о предмете, лежащем вне его опыта, тому легко запнуться в своей речи; но вы, горящие любовию к Великому Царю, вы, испытавшие блаженство жизни в Нем, вы воочию увидите, что для вас это вполне легко. Основательно, до корня изучите духовные истины, и вам легко будет передавать их другим. Незнакомство с истинным богословием – не редкость у наших проповедников. И нечего удивляться тому, что у нас так мало проповедников, владеющих свободною речью, так мало у нас истинных богословов. И у нас до тех пор не будет великих проповедников, пока не будет великих ученых в области закона Божия. Нельзя выстроить военное судно из маленького смородинового куста; нельзя также образовать и великих, сердца потрясающих проповедников из посредственных студентов. Если хотите вы говорить плавно, убедительно, то будьте полны всевозможных знаний, – в особенности же опытного познания учения Иисуса Христа, вашего Господа.

Мы уже заметили выше, что запас выражений также очень полезен для оратора, желающего говорить экспромтом. Здесь все дело в том, чтобы уметь выбрать и сохранить в памяти изящные выражения, обороты речи, полные убедительности фразы, и потом уметь подражать им. Это не значит, что вам должно всегда иметь при себе золотообразную записную книжку, в которую вписываете вы все бросающееся вам в глаза при чтении, чтобы сделать из этого употребление в вашей ближайшей проповеди. Нет, вы должны знать внутренний смысл этих записанных вами слов, уметь оценить силу синонимов, обсудить ритм отдельных фраз, взвесить значение вставных предложений. Вам следует вполне овладеть употреблением всех этих слов. Они должны быть вашими вдохновителями, вашими громовыми стрелами, а также и каплями медвяной росы для ваших слушателей. Простых «словоизвергателей» можно уподобить лишь собирателям устричной скорлупы, гороховой или яблочной шелухи. У человека же, обладающего серьезными знаниями и глубокомыслием, слово – серебряный сосуд, в котором подает он своим слушателям золотые истины. Старайтесь же приобрести хорошую запряжку слов, чтобы хорошо везти экипаж ваших мыслей.

Я думаю также, что, если кто хочет хорошо говорить, тот должен прежде всего позаботиться о выборе предмета, вполне понятного ему. В этом собственно и заключается вся сущность дела. Во все мое пребывание в Лондоне, я ни разу еще не подготовлялся к вечернему богослужению по понедельникам, чтобы освоиться со свободной речью. Я всегда смотрю на эти собрания, как на повод к экспромту; но только я попрошу вас в данном случае обратить ваше внимание на то, что я не занимаюсь в подобных случаях изложением трудных или темных тем, но ограничиваюсь простым разбором основных истин нашей веры, разбором того, что лежит у меня на сердце в данную минуту. Когда всходишь в таких случаях на кафедру, всегда мысленно оглядываешься вокруг себя и задаешь себе вопрос: «Какой предмет занимал тебя сегодняшний день, что обратило на себя твое внимание в твоем чтении за прошлую неделю, что особенно занимает теперь твои мысли, о чем напоминают тебе сегодняшнее пение и молитвы?» Помните, не хорошо выступать перед собранием прихожан и надеяться, что внезапно найдет на тебя вдохновение от предметов, которых ты не понимаешь. Если ты допустишь подобное безумие, то последствием его будет лишь то, что ты не будешь знать, что тебе говорить, – наверное – уже не получат тогда никакого назидания твои прихожане. Но я не вижу, почему нельзя было бы говорить экспромтом о таком предмете, который знаешь основательно. Каждый купец, хорошо понимающий свое дело, может объяснить его всякому, не обдумывая его предварительно; и нам нужно чувствовать себя как дома, среди этих начальных истин нашей святой веры и не смущаться, если приходится говорить о предметах, составляющих насущный хлеб для нашей души. В самом деле, я не вижу, какую выгоду можно извлечь из чисто механической работы записывания перед самым произнесением речи, так как в подобном случае это записывание та же импровизация; и, конечно, письменная импровизация должна выйти еще слабее, нежели речь экспромтом. Выгода записывания заключается лишь в том, что оно дает возможность пересмотра. Но как даровитый писатель в состоянии вполне корректно и определенно выразить свои мысли на бумаге, точно также должны уметь выразить свои мысли в проповеди и даровитые ораторы. Мысли, которые проповедник выражает словами с кафедры, говоря о хорошо изученном им предмете, не могут быть только пришедшими ему на ум. Они – скорее выражение того, что хранится в самой глубине души пастыря, что глубоко уже прочувствовано им самим. Кто подобным образом обдумал предмет свой, т. е. не непосредственно перед речью, но заранее, тот, конечно, и говорить будет сильно и убедительно. Напротив тот, кто перед самою речью садится записывать свои мысли, тот не напишет ничего, кроме пустого, неопределенного, что взбредет ему в голову. И потому и не пробуйте говорить экспромтом, если не изучили вы хорошо вашу тему. Эта фраза, звучащая парадоксально, – мудрое правило. Мне пришлось однажды выдержать строгое испытание, и если бы не был я уже опытен в свободной речи, то и не знаю, как выпутался бы я из него. Я должен был проповедовать в одной капелле, где многочисленное собрание ожидало моей речи. Я опоздал вследствие неожиданного препятствия на железной дороге. Другой проповедник начал богослужение, и когда я, запыхавшись от поспешности, явился на место, он уже начал свою проповедь. Видя меня входящим, он остановился. «Вот он, – сказал он. – Я уступаю теперь ему мое место и думаю, что мой собрат по священному званию будет столь добр, что продолжит мою проповедь». Я спросил его о тексте его проповеди и о том, до каких пор дошел он. Он назвал мне текст и сказал, что только что окончил первую часть. Без колебания стал я продолжать его проповедь и довел ее до конца. Мне было бы совестно за того из присутствующих здесь, кто не сумел бы этого исполнить, так как обстоятельства дела были таковы, что моя задача оказалась довольно легкой. Прежде всего, проповедник был мой дед; текст же его гласил: «Благодатию вы спасены чрез веру, и сие не от вас, Божий дар». Кто не знал бы, что сказать при подобных обстоятельствах, тот оказался бы не умнее животного, на котором ехал Валаам. «Благодатию вы спасены». Об источнике нашего спасения уже все было сказано; кто же не был теперь в состоянии продолжать речь, объяснив слова апостола «через веру», как путь, которым приходит к нам спасение. Едва ли нужно было многому учиться, чтобы объяснить, как мы получаем спасение. Но в данном случае мне пришлось перенести еще новое испытание, а именно: когда несколько справился я с предметом проповеди и даже увлекся им, вдруг почувствовал, как чья-то рука ласково похлопала меня по спине и чей-то голос произнес за мною: «Справедливо, справедливо! скажи им это еще раз, а то, пожалуй, позабудут они!» Я говорил только что сказанное; но когда хотел я прибавить еще нечто из собственного опыта, я почувствовал, что меня дергают за платье, затем старец выступил вперед и сказал: «Мой внук рассказывает вам это лишь теоретически, я же стою здесь перед вами как свидетель этой истины по опыту; я старше его и могу свидетельствовать об этом перед вами, как старик». Рассказав затем факт из собственного опыта он продолжал: «Вы видите, мой внук может проповедовать Евангелие гораздо лучше меня». И вот, господа, если бы не был я тогда уже опытен в свободной речи, думается, легко мог бы потерять всякое присутствие духа; но так как я уже имел эту опытность, все обошлось легко и просто, словно бы мы сговорились заранее.

Изучение иностранных языков представляет собою хорошее приготовление к свободной речи. Основательное изучение словесных корней и правил грамматики, параллельный разбор различия между двумя языками заставляет нас в совершенстве ознакомиться со всеми родами слов, со всеми наклонениями, временами и окончаниями их. Нами приобретается тогда совершенная опытность, как у хорошего работника в его ремесле. Я не знаю лучшего упражнения в данном случае, как возможно лучше переводить какой-либо отрывок из Тацита или Виргилия и затем тщательно исправлять вкравшиеся в него ошибки. Люди, плохо понимающие дело, думают, что время, употребляемое на изучение классических языков, – потерянное время; но уже одна польза, приносимая этим изучением нашему священному делу проповедничества, должна бы рекомендовать сохранение изучения их в наших проповеднических школах. Кто же не в состоянии понять, что постоянное сравнение выражении и свойств двух языков сильно облегчает их изучение? Кто не может понять далее, как развивает подобное упражнение ум, как делает оно его способнее к разбору различных тонкостей смысла и значения слов. А ведь это способность, необходимая для истолкователя Слова Божия, а также и для оратора. Старайтесь поэтому, господа, тщательно разбирать все строение изучаемого вами языка, замечайте каждую палочку или стрелки, каждое коленце или зазубринку в нем, и вы в состоянии будете тогда с полною уверенностью безопасности – пустить полным ходом локомотив ваш, когда окажется в этом надобность.

Всякий, желающий изучить это искусство, непременно должен упражняться в нем. Только медленно и постепенно выработался блестящий, могучий ораторский талант Чарльза Факса, и он приписывал его тому, что, будучи еще очень молодым, он поставил себе за правило каждый вечер говорить по крайней мере одну речь. «В течение целых пяти сессий, – рассказывал он, – я говорил каждый вечер, исключая только одного; и я теперь жалею, что пропустил и его». Сначала это можно делать лишь перед публикою из стульев и книг своего рабочего кабинета, следуя примеру того господина, который, желая поступить в нашу коллегию, уверял меня, что он целых два года готовился к проповеди экспромтом в своей собственной комнате. Студенты, живущие вместе в данном случае, могут обоюдно приносить пользу друг другу, принимая на себя роль аудитории и дружески разбирая затем все сказанное перед ними. Даже простая подобного рода беседа друг с другом может принести большую пользу, если принять за правило вести ее основательно и серьезно. Нужно научиться связывать между собою мысли и речь; разрешение этой задачи можно облегчить себе тем, если будешь громко говорить в одиночестве. Я столь привык к этому, что нахожу даже полезным громко читать мои частные, домашние молитвы; громкое чтение помогает более, нежели тихое. А когда я обрабатываю в мыслях свою проповедь, меня всегда облегчает, если я при этом громко говорю сам с собою. Конечно, эти приемы помогают делу лишь на половину; для полного усвоения свободной речи нужно упражняться в ней при слушателях, чтобы победить в себе возникающую при виде их робость. Но ведь и успех на половину есть уже приближение к цели. Хорошая свободная речь есть не что иное, как уменье выражать вовне свои мысли, уменье размышлять вслух. Сколь возможно более размышляйте громко, когда вы одни, и вы скоро достигнете великого успеха в проповедничестве. Споры и рассуждения в школьной комнате также очень важны в данном случае, и я очень просил бы более молчаливых из вас принимать участие в них. У нас существует обычай говорить на тему, вынутую по жребию из урны. Этим нам следовало бы заниматься почаще. Что я отвергал выше, как негодное для богослужения, можно было бы без опасения исполнять в собственной спальне с целью упражнения. Этим приемом достигается испытание присутствия духа и самообладания. И те, кто не выдерживают подобного испытания, конечно получают от него, кажется, не меньшую пользу, нежели те, которые отличаются в нем; потому что для одного человека может быть одинаково полезным познание самого себя, своих способностей, как для другого – его успехи. Если открытие своей плохой пригодности к красноречию поведет к более усердному, более решительному изучению красноречия, то очень возможно, что это будет прямым путем и к окончательному успеху в нем.

Кроме только что рекомендованного мною упражнения, следует обратить внимание еще на необходимость всегда сохранять свое спокойствие и уверенность. Как говорит Сидней Смит: «Многие таланты пропадают для мира вследствие недостатка мужества». Молодому оратору не легко достичь этого. Можете ли вы, юные ораторы, не симпатизировать ходоку по канату, Блондену? Не случается ли вам иногда, во время вашей проповеди, чувствовать, словно вы идете на воздухе по канату, и не дрожите ли вы тогда при мысли: достигнете ли безопасно конца вашего пути? Когда размахиваете вы красивой палочкой и наблюдаете за действием на публику ваших пестрых украшений, – именно тех смелых картин, которыми стараетесь вы привести в поэтическое настроение ваших слушателей, – не приходится вам сожалеть тогда, что вы подвергаете себя такому риску? Или не удивляетесь ли вы иногда, что благополучно окончили вашу фразу и своевременно нашли подходящий глагол для подлежащего и подходящий предмет для глагола? Все зависит здесь от умения сохранить хладнокровие и не испугаться. Недобрые предчувствия неудачи и боязнь перед слушателями могут вам сильно повредить. Но смело идите вперед с упованием на Бога, и все окончится благополучно. Ошиблись ли вы относительно грамматики и хотите исправить эту ошибку, не возвращайтесь уже лучше обратно, иначе вы скоро опять повторите ее и ваши остановки совсем запутают вас. Позвольте мне настоятельно посоветовать вам: иногда не следует обращаться вспять. Сделали ли вы ошибку в употреблении слов, идите дальше и не обращайте на нее внимания. Когда я еще учился писать, мой отец дал мне хорошее правило, которое можно применить и к изучению речи. Он говорил мне: «Если ты пишешь и сделаешь ошибку – неправильно напишешь или поставишь не то слово, которое нужно было поставить, – не вычеркивай его и не производи общего беспорядка, но постарайся как бы получше выразить то, что ты хотел, оставив только что написанное слово без исправления, чтобы не было заметно, что ты сделал ошибку». Поступайте же так и во время вашей проповеди. Нельзя окончить предложение сказанным словом, старайтесь окончить его иначе. Никакой пользы не выйдет из того, что вы будете возвращаться к сказанному уже, чтобы исправить его. Тогда вы только обратите внимание слушателей на вашу ошибку, которую, может быть, лишь немногие и заметили, да и сами отвлечетесь от вашего предмета, обратившись к тому, что наименее всего должно занимать проповедника в эту минуту. Если же заметили у вас, то всякий разумный человек, конечно, простит его молодому, начинающему проповеднику и будет лишь уважать вас за то, что вы не обращаете внимания на подобные мелочи, а всеми силами стремитесь к вашей главной цели. Человек, начинающий свое ораторское поприще – все равно, что новичок в верховой езде. Если только споткнется его лошадь, он уже боится, чтобы она не сбросила его; если лошадь хотя немного беспокойна, он уже уверен, что она бесится. Взгляд друга или замечание маленького мальчика действует на него, словно его привязали на спину страшного дракона. Если же кто привык сидеть в седле, тот не боится никаких опасностей и не испытывает уже их. Если оратор чувствует свою силу, он силен в действительности. Его уверенность спасает его от неудачи, боязнь не в состоянии погубить его. Братья мои, если действительно предназначил вас Господь к проповедничеству, вы можете быть вполне спокойны и дерзновенны. В самом деле, кого же и чего бояться вам? Вам должно исполнить повеления вашего Господа с тою силою, которую дарует Он вам. Если вы исполняете только ваш долг, то вы ни перед кем более не ответственны, как перед вашим Небесным Владыкою, Который вовсе не жестокосердый Судия. Вы не входите на кафедру для того, чтобы блистать вашим красноречием или чтобы доставить наслаждение слуху ваших прихожан; вы – посланники Неба, а не рабы людей. («Прежде больше всего заботило меня, могу ли я сказать вам что-нибудь; теперь же, надеюсь я, моя забота заключается скорее в том, не напрасно ли буду я проповедовать. Потому что Господь послал меня не для того, чтобы приобрести себе славу хорошего оратора, а чтобы привести ко Христу души верных и чтобы назидать их. Часто, начиная говорить, не знаю я сам, что буду продолжать, но незаметно для меня мне представляются подходящие предметы один за другим, – и большею частью это бывают лучшие и назидательнейшие мысли моих проповедей, приходящие на ум уже во время проповеди». – Письма Джона Ньютона к одному студенту богословия.) Вспомните слова Господа к Иеремии и бойтесь быть боязливыми. «А ты препояшь чресла свои, и встань, и скажи им все, что Я повелю тебе; не малодушествуй пред ними, чтоб Я не поразил тебя в глазах их» (Иер.1:17). Уповайте на обещанную своевременно помощь Св. Духа, и страх человеческий отойдет от вас. Если вы не стесняетесь более на вашей кафедре и говорите с вашими прихожанами, как с братьями, тогда только в состоянии вы будете говорить экспромтом, ранее же нет. Застенчивость и робость, столь красящие юнейших из наших собратий заменяется тогда той истинной скромностью, которая забывает сама себя и не заботится о собственной славе, лишь бы удалось наивозможно убедительнейшим образом проповедовать Христово учение.

Если же требуется, чтобы свободная речь христианского проповедника была свята и назидательна, тогда должен он быть полон детского упования на непосредственную помощь Св. Духа. В Символе веры говорится: мы веруем «и в Духа Святого». Можно опасаться, что многие не исполняют этого в действительности. Бегать туда и сюда целую неделю, терять таким образом время и затем прибегать к помощи Духа Святого – это нечестивая дерзость, это – стремление сделать Господа слугою нашей лени, нашего нерадения. Если же это вызывается лишь необходимостью, тогда это совсем иное дело. Если необходимо произнести проповедь без приготовления, тогда с полным упованием можно возвести взоры свои на Господа. Несомненно, Дух Св. приходит в таких случаях в соприкосновение с человеческим духом, помогает ему подняться из его слабости и рассеянности и дарует ему силу познать и провозвещать Божественную Истину. Это Божественное посредничество, подобно чудесам, не назначено для того, чтобы, надеясь на него, мы умаляли наши собственные усилия, наше собственное прилежание. Оно есть лишь помощь Господа, на которую мы должны уповать в нашей крайности. Его Дух будет всегда близок нам, особенно же в служении Его святому делу. И, как ни серьезно советую я вам не злоупотреблять проповедями экспромтом до тех пор, пока не укрепитесь вы в исполнении обязанностей вашего звания, тем не менее прошу я вас, говорите так всегда, когда вы бываете вынуждены к тому и твердо уповайте, что вам дано будет свыше, что сказать в этот час.

Если же будете вы, наконец, столь счастливы, что достигнете совершенства в свободной речи, то не забывайте, что вы очень легко можете снова потерять его. Я говорю это по собственному опыту, и, по-моему, это – лучшее доказательство, какое я могу предоставить в данном случае вам. Если я удлиняю и расширяю мои заметки два воскресенья подряд, на третье воскресенье мне требуется еще более расширить их. Точно так же вижу я, что если я начинаю более полагаться на свою память, то это желание начинает сильно сокращаться. Кто из одного каприза своего начнет ходить с помощью палки, тому эта палка скоро сделается необходимою. Если наденете вы очки, то скоро и не в состоянии будете и обходиться без них; если же проходите вы целый месяц на костылях, они тоже сделаются необходимыми для вашего движения, хотя вы и совсем здоровы. Дурные привычки приносят вред и самой природе. Вы должны постоянно упражняться в свободной речи. Чтобы развить свой талант проповеднический, вы должны говорить возможно чаще в домах поселян, в школах наших деревень, даже на улицах, перед двумя-тремя встречными слушателями, – и тогда ваши успехи в этом деле станут очевидными для всех.

Позвольте еще предупредить вас, чтобы избавить вас от многих скорбей и неожиданностей. Сегодня ваш язык может быть уподоблен перу превосходного писца, завтра же ваши слова и даже мысли могут снизойти на точку замерзания. Все, что живет, чувствует; на вас могут действовать множество разнообразнейших влияний; вполне рассчитывать можно лишь только на чисто механические действия. Не удивляйтесь поэтому, если часто будет казаться вам, что вы потерпели полную неудачу, а на деле окажется, что вам все прекрасно удалось. Вы не должны в этом случае ожидать помощи ни от кого, кроме себя самих. Но никакое упражнение, никакая привычка не принесут вам пользы без упования на Господа; и если удастся вам 49 раз проповедовать хорошо, – это еще не может быть ручательством за то, что вы будете также хорошо говорить и в 50-й раз, потому что, если Господь оставит вас, вы не сдвинетесь с места. И потому все ваши колебания и запинки в речи должны лишь учить вас смирению и напоминать вам, где искать себе помощи и подкрепления.

Прежде всего остерегайтесь, чтобы язык ваш не предупреждал ваши мысли. Остерегайтесь пустословия, скучной болтливости, умения ничего не выразить даже и во многих словах. Как радуются всегда неудаче какого-либо проповедника, много воображающего о себе, но на деле никуда не годного! Подобная участь ждет всех, подверженных этой слабости. Братья, ведь очень плохо – ничего не сказать, проговорив бесконечно долго. А ведь это обычное явление у нас – толчение на одном месте, бесцветное переливание из пустого в порожнее, бессодержательный набор слов или пустое хвастовство; ведь это стыд и позор для искусства свободной речи. Какую пользу могут принести прекрасно выраженные, но ничего не выражающие мысли? Из ничего ничего и не выйдет. Свободная речь без предварительного изучения есть облако без дождя, источник без воды. Такая речь – опасный дар как для своего обладателя, так и для его паствы. В мою коллегию просились люди, которым я должен был отказать в приеме, так как они, не имея никакого образования и лишенные чувства понимания собственного невежества, обладали при том таким самомнением и такою болтливостью, что даже опасно было бы развивать их. Некоторые из них даже напоминали мне дракона из Откровения Иоаннова, у которого излилась из пасти такая масса воды, что едва не увлекла за собою жену. Словно заведенные часы, болтали они свое "тик-тик, тик-тик", пока не дошла до конца их пружинка. И счастлив тот, кто не слыхал их. Проповедь подобных людей можно уподобить роли столяра в "Сне в летнюю ночь", когда он изображает из себя льва. "Вы можете исполнить это экспромтом, потому что ведь тут нет ничего, кроме одного рева". Лучше совсем лишиться способности живой речи, или лучше даже никогда не обладать ею, нежели спуститься на степень простых крикунов, живых представителей звенящей меди и звучащего кимвала, о которых говорит апостол Павел.

Я мог бы еще многое прибавить к сказанному, если бы захотел говорить в своей лекции о том, что называют обычно проповедями ***, т. е. о приготовлении к проповеди со стороны содержания. Но это уже совсем другой и, по моему мнению, весьма важный предмет; о нем лучше мы поговорим в другой раз.

11-я лекция Уныние

Как читаем мы о Давиде, что он утомился душою среди жизненных невзгод, так то же самое можно сказать и относительно всех служителей Господа. Припадки уныния нередко овладевают большинством из нас. Как бы ни были мы радостны, но время от времени все же уныние поражает нас. И сильные не всегда бывают сильны, мудрые не всегда находчивы, храбрые не всегда смелы, веселые не всегда счастливы. Встречаются иногда железные люди, на которых не имеют влияния обычные житейские скорби и нужды; но конечно, и на них тоже кое-где встречается ржавчина. Что же касается обыкновенных людей, то Господь хорошо знает, что они лишь – прах, и Он дает понимать это и им самим. Из очень горького личного опыта знаю я, что означает это великое душевное уныние. Я сам нередко испытывал и испытываю его, и потому думаю я, может быть, не бесполезно будет для моих собратий, если я поделюсь с ними своими мыслями. В данном случае я желаю, чтобы хорошо знали молодые люди, если в будущем с ними случится нечто необычайное, если внезапно овладеет ими уныние, что даже и те, кому светит наирадостнейший луч, не всегда живут в свете его.

Нет никакой надобности доказывать цитатами из житий величайших служителей Божиих, что периоды жесточайшего уныния нередко было достоянием и всех их... Вместо того, чтобы приводить эти примеры, займемся лучше обсуждением следующих вопросов: для чего допускаются подобные случаи, как происходит то, что сыны света странствуют во тьме, почему непроглядный мрак окружает иногда провозвестников вечного Света?

Не происходит ли это, прежде всего, оттого, что они люди? А так как они люди, то и окружены всевозможными слабостями, всюду наследуют скорби. Очень справедливо говорит Иисус сын Сирахов: "Много трудов предназначено каждому человеку, и тяжело иго на сынах Адама, со дня исхода из чрева матери их до дня возвращения к матери всех. Мысль об ожидаемом и день смерти производит в них размышления и страх сердца. От сидящего на славном престоле и до поверженного на земле и во прахе, от носящего порфиру и венец и до одетого в рубище... Хотя это бывает со всякою плотью, от человека до скота, но у грешников в семь крат более сего". Благодать Божия во многом помогает нам, но так как мы не всегда проникнуты ею, то и поражают нас скорби. Всякий благочестивый человек встречает скорби в земной своей жизни, а проповедники, конечно, должны ожидать скорбей еще в большей степени, нежели остальные люди, чтобы поучились они иметь сочувствие к своей страдающей пастве, чтобы сделались истинными пастырями ее. Если бы для проповеди Слова Божия были посланы на землю бестелесные духи, они не в состоянии были бы постигнуть чувства людей, которые пока облечены плотяною оболочкою, осуждены почти на непрерывные скорби. Ангелам могло бы быть поручено провозвестие Евангелия, но их небесные свойства помешали бы им сочувствовать людскому неведению... Люди и только люди, подверженные всем людским немощам, избраны премудрым Господом орудиями Своей благодати; а отсюда – и наши слезы, наше уныние.

Далее, почти все мы так или иначе больны телесно. Правда, встречаем мы еще изредка стариков, которые не могут вспомнить и одного дня в своей жизни, когда они были бы нездоровы; в громадном же большинстве все мы страдаем тою или другою болезнью тела или духа. Многие телесные болезни прямо действуют на состояние нашего духа и могут быть причиною овладевающего нами иногда уныния. И как бы ни боролись мы против их влияния, но по временам они все-таки одолевают нас. Что же касается душевных болезней, то найдем ли мы хотя одного человека, вполне здорового в этом отношении? Не потеряли ли все мы духовного равновесия? Многие настроены столь мрачно, что эта мрачность как бы составляет даже часть их личности. Про них можно сказать: меланхолия положила на них свой знак; богатые духом, держащиеся превосходнейших правил, склонны видеть пред собою все лишь в черном свете. Они видят лишь темное облако; но не замечают светлой серебристой каймы, окружающей его. Они могут сказать вместе с древним поэтом, что они повесили свои арфы на вербах, что их единственная музыка – вздохи и жалобы, что их песнь настроена на единственную мелодию «слез»... Но эти скорби не мешают им в их плодотворной деятельности. Может быть, они и даны им Божественной Премудростью, чтобы соделать их более годными к особого рода служению Божию. Есть некоторые растения, обязанные своими целебными свойствами сырой почве, на которой растут они; другие – древесной тени, под которою лишь могут вызревать они. Плоды иногда поспевают не только под влиянием солнечных лучей, но также и лунных. Для кораблей требуется не только балласт, но также и паруса; тормоз у колеса не есть зло, когда приходится ехать под гору. Некоторые гении, конечно, в скорбях и на свет появились; эти скорби болезненно разбудили душу их, которая иначе спала бы спокойно, как лев в своей пещере. Если бы не испуг этот, они лишь жили бы в облаках своими мечтами, а теперь они – мирные голуби, с масличною ветвью во рту, указывающие путь к ковчегу. Если действительно существуют в теле или в душе человеческой причины, предрасполагающие человека к тяжелому настроению, конечно, эти причины отражаются и на сердце его; и потому можно удивляться даже, как только удается еще улыбаться некоторым проповедникам, усердно исполняющим свое дело! Благодать Божия до сих пор еще помогает людям, а терпение до сих пор еще имеет своих мучеников – мучеников, которых можно прославлять не менее прежних, потому что теперь пламя пожирает уже не тела человеческие, но души их. Деятельность Иеремии столь же прекрасна, как и деятельность Исаии, и даже столь суровый Иона – истинный пророк Господа, как то ясно было показано Ниневии. Не презирайте слабых, убогих, потому что о них сказано, что они получат награду свою; напротив, почитайте тех, кто, будучи утомлен, все-таки не покидает своего дела. «Блаженны страждущие», – сказал Муж скорбей. Евангельские сокровища хранятся у нас в глиняных сосудах, и если случается нам видеть какой-либо недостаток в этих сосудах, пусть никто не изумляется этому.