Текст книги "Просто бывшие (ЛП)"

Автор книги: Чарити Феррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

ОДИННАДЦАТАЯ ГЛАВА

ЛОРЕН

Я открываю жалюзи, чтобы выглянуть в окно, кажется, в сотый раз.

– Я официально сталкер, – говорю я Уиллоу по телефону.

Значит ли это, что у меня все еще есть чувства к Гейджу?

Я даже не должна задавать себе этот вопрос. У меня всегда будут неразрешенные чувства к нему.

Ревность съела меня, когда я застала его на свидании. Он был не так нарядно одет, как на свидании в рамках операции «Заставь Лорен ревновать и сорви званый ужин», но он все равно старался выглядеть хорошо для нее.

Это снова была Фиби?

Уф. Хватит думать о свидании.

Хуже всего было с сумкой на ночь. Я остановила себя, чтобы не предложить ему потусоваться со мной. Чтобы отвлечься от мыслей о нем, я пошла на ужин с родителями, Хадсоном и Стеллой и надеялась, что машина Гейджа будет здесь, когда я вернусь.

Но его не было.

С тех пор я нахожусь в невменяемом состоянии.

– Я не буду с этим спорить, – отвечает она, смеясь. Мы проговорили по телефону почти час, пока я вводила ее в курс дела относительно ситуации с Гейджем. – Хотя мне нравится видеть тебя в таком виде.

– В каком виде? – Я на цыпочках отхожу от окна и падаю обратно на диван.

Я танцевала это весь вечер.

– Чертовой дурой с поехавшей крышей?

– Вся на взводе из-за мужчины. Ты всегда казалась такой ответственной за свои чувства. Это приятный сюрприз.

Я сажусь.

– Стоп, стоп. Я не накручиваю себя из-за Гейджа. Назови это любопытством.

– Любопытство, да? Любопытство, когда он глубоко в вагине другой цыпочки.

– Ты говоришь так, будто я бы предпочла, чтобы он был глубоко во мне.

– Эй, это ты так говоришь, а не я. К тому же, я не верю твоей лживой заднице.

– Похоже, ты не знаешь меня так хорошо, как тебе кажется.

– Тогда объясни мне. Зачем ты тогда переехала к своему бывшему парню? Жить в комнате со своим врагом – не самая обычная практика для большинства людей. Я бы никогда этого не сделала, опасаясь, что меня ударят во сне или еще что. Так почему ты это сделала?

Я застонала.

– В миллионный раз отвечаю, мне нужно было где-то остановиться.

– Хм… Помнится, я предлагала тебе комнату здесь. У меня есть кабельное, мужчина, который знает, как свалить на кухню – а это бесплатная еда – и падчерица, которая любит делать бесплатный педикюр. Не скажу, что это хороший педикюр, но это сэкономит тебе несколько долларов.

– В вашем доме слишком тесно. Мне нужно личное пространство.

– Личное пространство, черт возьми. Ты бы отказалась, даже если бы я предложила тебе дом в твое полное распоряжение. Ты там, потому что хочешь быть рядом с ним.

Неужели я настолько прозрачна?

Я фыркнула.

– Ты очень ошибаешься.

– Девушка, которая смотрит в окно, надеясь, что он вернется домой и не проведет ночь со своей спутницей, с которой он, скорее всего, трахается в данный момент, говорит мне, что я не права.

– Ну и дела конечно, как ты меня успокаиваешь. Почему я с тобой дружу?

– Я говорила тебе, что подружиться со мной – ужасная идея и что я катастрофически испорчена, но ты продолжала появляться без приглашения в моей квартире, выпытывая и выпытывая подробности моей жизни.

– Ты залетела от моего старшего брата. Мне было необходимо убедиться, что ты не какая-то чудачка. Хотя это еще предстоит выяснить.

– Это я-то чудачка? Ты ешь соленые огурцы на своих бутербродах с арахисовым маслом.

– В некоторых местах это деликатес, знаешь ли.

– Где? В тюрьме?

– В общежитиях для бедных студентов-медсестер.

– Давай оставим разговор о соленых огурцах и дружбе для другого случая, потому что мое время почти истекло, и мне нужна более интересная история о том, почему ты его бросила, лучше, чем книжка про Винни-Пуха, которую я собираюсь читать Мэйвен.

– Не надейся, что это случится.

– Ты переехала его кота или что-то в этом роде и не можешь смотреть на него без чувства вины?

– Нет. Что с тобой не так? Я никогда не убивала животных.

– Мой бывший убил мою песчанку. Случайно, но это должно было стать первым признаком того, что встречаться с ним – плохая идея. А теперь выкладывай. У меня в запасе всего несколько минут, прежде чем начнутся постельные праздники.

– Нет никакой истории. Все было к лучшему. Нам нужно было найти себя.

– Чушь, – кашляет она в трубку.

– Я уезжала в колледж. Его единственным планом после окончания школы было последовать за мной и разобраться в своей жизни оттуда. Ему нужно было понять, чего он хочет в жизни, не вращаясь вокруг меня. Я сделала выбор за него.

На заднем плане раздается плач.

– Это неправда, но пока я согласна, учитывая, что мой ребенок требует внимания. Подожди секунду.

Я зеваю.

– Позаботься о моих племяннице и племяннике и позвони мне завтра. Я должна проснуться с рассветом.

Она прощается и кладет трубку, а я прислоняюсь спиной к дивану, оглядывая чердак. Это была ошибка – оставаться здесь.

Я провожу рукой по диванной подушке и улыбаюсь, когда на меня накатывает воспоминание.

Гейдж много лет умолял своих родителей переехать на мансарду, но они всегда отказывались. Они планировали сдавать её в аренду. Это решение изменилось, когда умерла его мать. Когда он попросил об этом через шесть месяцев, его отец Амос наконец согласился, хотя по его лицу я видела, что он хотел сказать «нет». Амос боялся остаться один и согласился только потому, что его сердце разрывалось из-за того, что его сын слишком рано потерял мать.

На этом чердаке мы проводили большую часть времени вместе. Кровать – та самая, на которой я потеряла девственность. На этом же диване я впервые сделала ему минет.

Воспоминания окружают меня.

Да, это определенно ошибка.

Чтобы отвлечься на что-то другое, я спрыгиваю с дивана, открываю шкаф и распаковываю пакет с продуктами, стоящий на прилавке. Я начинаю готовить единственное, что я умею делать с нуля. Пока я режу куриные грудки, я думаю о мудаке на свидании с другой женщиной. Мне интересно, куда он пригласил ее на ужин – да что там, ужинали ли они вообще, – когда я нарезаю кубиками перец, и я проклинаю их обоих, доставая голландскую печь.

* * *

Я ненавижу себя за то облегчение, которое испытываю, когда в окно светят фары машины Гейджа. Никаких ночных объятий и завтрака на следующее утро для его свидания. Я подаюсь вперед и медленно отдергиваю шторы, надеясь, что он не заметит меня в режиме преследования.

Он поднимает голову, встречает мой взгляд и ухмыляется.

Конечно, черт возьми.

Я отбегаю от окна, ставлю телевизор на паузу и выключаю лампу. Может, он подумает, что я иду спать. Слабый звук стука в дверь эхом разносится по комнате, и я раздумываю, стоит ли отвечать. Из моего горла вырывается стон, пока я подтягиваюсь и проверяю глазок, прежде чем ответить, на случай, если его спутница с ним, и он хочет ткнуть мне этим в лицо.

– Можно войти? – спрашивает он, когда я открываю дверь.

Я выглядываю, чтобы убедиться, что он один, а он ждет, пока я приглашу его войти, как вампир из фильма ужасов.

Все чисто.

Никакого свидания.

Никакого секса.

К сожалению, он выглядит как секс. И пахнет тоже как секс.

Мне следовало бы захлопнуть дверь перед его носом, но парень разрешает мне остаться в его лофте, поэтому я делаю шаг назад, молча соглашаясь. Я не признаюсь, что желание потусоваться и расспросить его о сегодняшнем свидании грызет меня.

– Ты нормально устроилась? – спрашивает он.

Да, если не считать моих приготовлений, вызванных тревогой, чтобы выбить из меня мысли о том, что ты с другой женщиной.

Он все еще хорошо выглядит, но его рубашка помята внизу, что свидетельствует о том, что за нее тянули руку. Его волосы взъерошены, беспорядочный вид, возможно, вызван другой женщиной.

– По большей части, – говорю я, включая свет и проходя на кухню. – Не то чтобы мне нужно было много устраиваться. Страховая компания не дает мне покоя, поскольку Ронни обвиняет меня в поджоге. Никаких денег для меня, пока не закончится расследование.

– Я посмотрю и постараюсь ускорить процесс. – Он оглядывает кухню, наклонив голову. – Это гамбо?

Дерьмо.

– Да.

Не напоминай. Не напоминай.

– Ты же знаешь, это мое любимое блюдо.

Сбитый и недоверчивый.

– Правда? Я понятия не имела.

Он поднимает недоверчиво бровь.

Я приготовила его не для него. Может быть, подсознательно я это сделала. Гамбо не является моим любимым блюдом. Черт, оно даже не входит в десятку моих любимых. Так почему же это единственное блюдо, которое я могу приготовить успешно и не обжечься? Это единственное блюдо, которое я умею готовить, потому что оно было любимым у моего парня.

Я пожимаю плечами.

– Есть лишняя порция, если хочешь.

Он так и делает, а я возвращаюсь на свое место на диване и включаю телевизор.

Он опускается на другую сторону дивана с полной миской.

– Это все еще единственное, что ты умеешь готовить? – спрашивает он.

– Да. По какой-то причине я не могу приготовить ничего другого, и не сжечь это.

Он усмехается.

– Возможно, тебе не стоит признаваться в подгорании дерьма кому-то еще какое-то время.

Я улыбаюсь.

– Хорошая идея.

Он откусывает кусочек и стонет, указывая ложкой на миску.

– Я ценю то, что ты позаботился о том, чтобы твой хозяин был сыт… его любимым блюдом.

Я закатываю глаза от смеха.

– О, заткнись. Я приготовила это для себя. Я уверена, что у тебя было много еды на свидании.

– Еда была отстойной. Это лучше. Все, что ты готовила, всегда было лучше, чем все, что я мог бы взять в ресторане.

– Да, точно. Ты же знаешь, что каждый кекс на удачу, который я делала до твоих игр, подгорал или был на вкус как дерьмо.

– Но я все равно ел их, не так ли?

– Чтобы быть милым и не заставлять меня чувствовать себя плохо.

– Да, чтобы быть милым, но также потому, что мне понравилось, что ты нашла время, чтобы сделать для меня что-то особенное. Ты не сдавалась. Ты продолжала пытаться сделать их лучше с каждой игрой, и мне это нравилось. Я скучал по этим горьким, подгоревшим кексам после твоего ухода.

– Я уверена, что ты встречал кого-то, кто не сжигает все, к чему прикасается.

– Я не встречал никого, кто бы не поджигал дерьмо так же хорошо, как ты. – Он наклоняется. – И, честно говоря, я даже не искал.

Мои губы подтягиваются, готовые улыбнуться, но воздух уходит в мою сторону, когда он откусывает еще кусочек.

– J’adore, – шепчу я. – Dior.

Его ложка падает в миску.

– А?

– Ты пахнешь как она.

По крайней мере, он трахнул кого-то с приличным парфюмерным вкусом.

Напоминание о том, что он с другой женщиной, разрушает момент, разрушает воспоминания, которые нахлынули на меня как волны. Он расспрашивал меня о том, с кем я спала с тех пор, как он вернулся, но он считает, что это нормально для него делать все, что он хочет.

Я качаю головой.

– Как тебе такие двойные стандарты? Не смей больше спрашивать меня о моей сексуальной жизни. – Мне хочется выхватить у него гамбо и вылить ему на голову. – Я тоже буду заниматься сексом с тем, с кем захочу. Если бы мне не нужно было работать завтра утром, я бы устроила здесь сборище мужчин, оргию, чтобы меня трахали во всех возможных позах, подвешивая к потолку.

Жесткий смех прерывает мою тираду.

– Продолжай врать, если тебе от этого легче.

– Я не вру. У меня был опыт, много опыта, с другими мужчинами.

Он наклоняется вперед, чтобы поставить свою миску на стол, и опускается на свое место, выглядя побежденным.

– Что ж, это портит аппетит. Я был бы признателен, если ты не будешь вдаваться в подробности, пожалуйста.

– Почему ты здесь? – спрашиваю я.

Его рука тянется вдоль спинки дивана, устраиваясь позади меня.

– Я понятия не имею.

Ему нужно уйти. Ему нужно остаться.

Господи, что я хочу, чтобы он сделал?

– Так ты трахнул и кинул? – спрашиваю я. То, что он заговорит о том, что сегодня вечером он был с другой женщиной, может заставить меня отказаться от его компании.

С его губ срывается вздох разочарования.

– Я ни с кем сегодня не трахался, Лорен.

– Да, конечно, – фыркнула я.

– Я пытался.

– Пытался? Твой член теперь сломан? – Я молча говорю «фигня» с грязным выражением лица.

– Я не мог… войти в неё. Я думал о ком-то другом. Я назвал ее чужим именем. Она дала мне волю и опустилась на колени, чтобы пососать мой член. Готовая избавить меня от мыслей о женщине, которая их не заслуживает.

Боже, я не хочу это слышать, но я должна.

Я не могу остановить себя, чтобы не перебить его.

– Если бы мужчина произнес имя другой женщины, пока я терлась об него, я бы, скорее всего, облила его причиндалы аккумуляторной кислотой.

– Ты уверена, что тебе стоит работать в медицинской сфере? – Он пинает меня своей ногой. – А еще лучше, уверена ли ты, что тебе стоит находиться рядом с чьими-то причиндалами? Я предлагаю тебе сменить профессию и устроиться в монастырь.

Я закатываю глаза.

– Продолжай. Итак, цыпочка сделала тебе минет, чтобы избавить твои мысли от женщины, о которой ты не должен думать – а именно, скорее всего, обо мне. Чем это отличается от того, что я рассказываю о своей сексуальной жизни?

Это странно, сидеть на диване, где я делала то же самое с ним.

– Я не должен вести этот разговор с тобой.

– Не-а. Ты сам начал. Ты пришел, пахнущий духами дорогой проститутки, и начал эту историю. Тебе лучше закончить ее. – Мой тон меняется с дружелюбного на раздраженный. – Ты трахал ее, не так ли?

– Она погладила меня дважды, и я остановил ее.

– Неважно, – бормочу я, закатывая глаза. – Тебе не нужно врать.

– Поверь мне, Дайсон, ты даже не представляешь, как бы я хотел рассказать в подробностях о том, как трахал другую женщину, чтобы сделать тебе больно.

– Тогда, почему ты не занимался с ней сексом?

– Потому что каждый раз, когда я пытался сделать это, я останавливался, потому что не хотел причинить тебе боль. Я не мог думать о ее губах, обхватывающих мой член, пока ты сидела в этой квартире, одна. Было бы неправильно, если бы я заставил ее сосать мой член, когда я хотел, чтобы она была тобой.

Что, черт возьми, мне ответить на это?

– Я… ценю это, но не думай, что наша ситуация должна останавливать тебя от… сексуальных контактов. Я ищу новое место, и я уйду от тебя, как только смогу. – Это ложь. – Тогда ты сможешь вернуться к траханью женщин здесь снова.

Его брови сходятся вместе.

– Ты единственная женщина, которую я имел здесь. Никогда не испытывал желания иметь здесь кого-то еще. – Он делает напряженный вдох. – Я был бы признателен, если бы ты проявила такую же любезность. Иди к ним домой. Трахни их в их машине. Давай договоримся, что это зона без траха.

– А как насчет спальни у твоего отца, в которой ты ночуешь? Там тоже нет траха?

– Ты хочешь, чтобы это было так?

Да! Да!

– Ты можешь делать все, что хочешь, Гейдж.

У меня перехватывает дыхание, когда его взгляд останавливается на мне, и он затихает, пока наш зрительный контакт не становится прочным. Я хочу закрыть глаза, прервать нашу связь, но я не могу отстраниться. Я чувствую эту близость в своей основе, и это именно то, чего он хочет.

– Ты хочешь, чтобы это было так? – повторяет он, вычленяя каждое слово.

Я пожимаю плечами и играю руками, не отводя взгляда.

– Я имею в виду, было бы странно знать, что мой бывший парень всего в нескольких шагах от меня трахает другую женщину, но для этого и делают ксанакс и наушники.

– Значит, моя спальня – это тоже зона без траха.

– Рада, что мы пришли к соглашению о том, где зоны, где трахаться нельзя. – Я сделала паузу. – Ты… переспал с нечестивым количеством женщин после меня?

Какая девушка не хотела бы подхватить его на руки и бросить в свою постель?

– Несколько здесь и там. А ты? – Он качает головой. – Не знаю, хочу ли я знать ответ.

– Несколько здесь и там, – говорю я тем же тоном, что и он.

– Были ли они такими же великими, как я?

Я ударила его по плечу.

– Серьезно?

Значит, не пойдем туда. Если я поделюсь историями, он может сделать то же самое.

– Мне приходится шутить. Иначе я бы хотел убить любого другого мужчину, который прикасался к тебе. – Он поднимает миску и возвращается к еде. – Знаешь, тогда я думал, что буду единственным мужчиной, который когда-либо прикасался к тебе подобным образом. Единственным мужчиной, с которым ты занималась любовью.

– Я больше ни с кем не занималась любовью. – Я вздыхаю, и мой ответ останавливает его на середине укуса.

Он держит наш зрительный контакт, его ложка наполовину в воздухе, и ждет, пока я продолжу.

– Я имею в виду, у меня был секс, но это никогда не было чем-то серьезным. А как насчет тебя? Был ли кто-нибудь с кем ты занимался любовью? – Я не пытаюсь спросить, был ли у него секс. Не может быть, чтобы он был безбрачным после нашего разрыва.

– Занимался любовью? Только ты.

Это те же слова, которые он произнес, когда впервые скользнул в меня. Те же слова он повторял каждый раз, когда мы занимались сексом.

– Только ты, – снова бормочет он.

Миска снова ставится на стол, и он поворачивается лицом ко мне. Я облизываю губы, и настроение в комнате переходит в опасное.

Нет, я не могу сейчас возбудиться.

Меня раздирает желание сесть на него и проверить, так ли он хорош, как тогда.

Знает ли он все еще каждое слабое место на моем теле?

Нет. Не надо.

Эти безумные мысли, должно быть, являются побочным эффектом отсутствия секса в моей жизни. Я уже несколько месяцев не занималась сексом.

Он придвигается ближе.

Один раз.

Может быть, мы сможем сделать это еще раз и выплеснуть это разочарование. Я слышала, что секс на почве ненависти сейчас на пике популярности.

Я закрываю глаза, ожидая, что он сделает первый шаг, и открываю их при звуке двигающейся чаши. Он поднялся на ноги, с гамбо в руках, и идет на кухню.

– Ты уходишь? – спрашиваю я, пока он ставит миску в раковину.

– Я должен, пока не повалил тебя на диван и не трахнул.

Подожди! Я хочу сказать. Пожалуйста, сделай это.

У меня нет времени на аргументы, пока он не ушел, и дверь не захлопнулась за ним.

Я сказала себе, что Гейдж никогда не вернется в Блу Бич после того, что я сделала.

Что второго шанса у нас не будет.

Возможно, я ошибалась.

ДВЕНАДЦАТАЯ ГЛАВА

ГЕЙДЖ

Как только я вхожу в свою спальню, я срываю с себя джинсы и направляюсь в душ, отчаянно желая позаботиться о своем твердом, как камень, члене. Вода льется на меня, пока я опираюсь одной рукой о кафельную стену, а другой глажу себя, как делал это годами, думая о ней.

Грубо, жестко и быстро.

Гнев и разочарование смешались с похотью.

Лорен была возбуждена так же, как и я.

Она хотела трахаться, и, да поможет мне Бог, я хотел трахать ее больше всего на свете. Больше, чем когда я был возбужденным подростком, впервые вставляя в нее свой член.

Я качал бедрами, представляя, что это ее рука, а не моя, ее губы, сосущие мой кончик. Даже если бы она хотела этого, я бы ни за что не испытывал отвращения к себе за то, что позволил ей прикоснуться к моему члену после того, как Сьюзи Гриндер поработала со мной.

– Блять, Лорен, – прорычал я. – Да, блять.

Моя сперма вытекает в канализацию, пока я перевожу дыхание. Позволить ей переехать ко мне было плохой идеей.

Позволить ей вернуться в мою голову было плохой идеей. На этот раз будет сложнее вытащить ее оттуда.

* * *

Моя рука сжимается вокруг телефона, когда я читаю сообщение, которое мой друг-партнер из Чикаго прислал мне сегодня утром.

Люк: Мисси подала заявление на апелляцию.

Твою ж мать. Этого не случится при мне. У меня трясутся руки, пока я печатаю ответ.

Я: Я умру, прежде чем позволю этому случиться.

Мне приходится сдерживать себя, чтобы не швырнуть телефон через всю комнату.

Люк: Я с тобой, брат. Я поспрашиваю и соберу как можно больше информации.

Я: Ценю это.

Люк: У тебя все хорошо?

Я: Настолько хорошо, насколько это возможно.

Люк: Береги себя. У тебя есть мой номер, если тебе что-нибудь понадобится.

Я: Спасибо, чувак.

Приходит сообщение со ссылкой на документы по апелляции Мисси. Я стискиваю зубы, мои плечи напрягаются, пока я медленно читаю его, вчитываясь слово за словом. Я чуть не роняю телефон, когда раздается стук в дверь. Я засовываю его в карман и топаю ногами по паркетному полу, направляясь к двери.

Мой интерес возрастает, когда я смотрю на Лорен через стекло. Она переминается с ноги на ногу, и вид того, что на ней одна из моих школьных футболок, помогает немного унять гнев, вызванный откровением Люка. Я чертовски надеюсь, что наш разговор помешает мне сесть на первый же рейс в Чикаго, чтобы поднять ад.

– Привет, – приветствует она, когда я выхожу на крыльцо и закрываю за собой дверь.

Ее короткие синие пижамные шорты, которые заканчиваются на середине бедра и демонстрируют ее тонизированные ноги, являются продолжением одной из моих старых футболок. Следы ее сосков прорезают ткань белой футболки.

Черт, не пялься.

Она что, пытается меня убить?

Ее взгляд пробегает по моему телу так же, как и мой по ее, но я был более сдержан в этом. Она либо не понимает, насколько она прозрачна, либо ей все равно. Мой член подергивается в шортах. Ей нужно перестать смотреть на меня так, будто она хочет меня на завтрак, пока я не получил ее киску в свое распоряжение.

Я поднимаю подбородок в ответ.

– Доброе утро.

Она закусывает губу и смотрит мимо меня в дом.

– Извини, если я кого-то разбудила, но что-то не так с водой. Я не могу добиться нормального напора воды в душе. Хадсон сказал, что зайдет сегодня, чтобы посмотреть, так что я хотела предупредить тебя, что он придет.

– Я посмотрю.

В ее глазах – сон, на лице – усталость, а густые волосы собраны в хвост, свободные пряди шевелятся от утреннего ветра.

– Ты уверен?

– Если возникнут проблемы, это будет моя ответственность. – Я наклоняю голову в сторону мансарды. – Пойдем, посмотрим что там.

Пока я веду ее на чердак, встает солнце, и я не замечаю, что на мне нет рубашки, пока мы не оказываемся в ванной. Она тоже без лифчика. Мы оба несколько обнажены друг перед другом. Бюстгальтер валяется на полу. Красный. Кружевной.

Такой чертовски сексуальный.

Она пинает его ногами.

– Прости. Я планировала прибраться перед уходом на работу.

– Я не против нового декора. – Я шагнул в ванну и быстро нашел решение. – Похоже, душевая лейка засорилась. Я куплю новую и установлю ее после работы.

– Это было первое, что я проверила. У меня двойная смена сегодня, так что я вернусь поздно. Нет спешки.

– Ты можешь воспользоваться душем в доме, если хочешь.

Она покачала головой.

– Даллас сказал, что одолжит мне свой душ в обмен на то, что я принесу подгузники.

– Я слышал, что ты стала тетей во второй раз.

– Это большая ответственность, знаете ли. – Она прислонилась к стойке и скрестила руки. – Давать им конфеты и отправлять их домой с ним. Я самая лучшая тетя на свете. – Она вздыхает. – Если говорить серьезно, это действительно вывело моего брата из тьмы. Сэмюэль – одно из лучших событий, произошедших с нашей семьей за последнее время.

– Рад это слышать. Даллас – хороший парень. Хорошие вещи случаются с хорошими людьми. – Я выхожу из ванны. – Я постараюсь починить его к тому времени, когда ты вернешься домой, чтобы ты больше не была на подгузниках.

– Спасибо. – Она сделала паузу. – Мы… никогда не обсуждали аренду.

– Давай я поговорю с отцом и свяжусь с тобой.

Этого не будет.

Кайл был прав, когда сказал, что я не возьму у нее ни пенни.

– Круто. – Она поднимает лифчик, бросает его в корзину для белья и закрывает крышку, прежде чем взять свою сумку.

Я останавливаю ее, прежде чем она уходит.

– Как твой домовладелец, наверное, будет разумно, если я дам тебе свой номер – ну, знаешь, на случай если что-то подобное повторится.

– Справедливо.

Я диктую свой номер, и она вбивает его в свой телефон. У меня возникает искушение попросить ее номер, но я не делаю этого. Я не могу пойти на это… не могу рисковать и писать ей, когда я в отчаянии.

Я уже собираюсь выйти из ванной, когда она встает на цыпочки, берет мой подбородок и отводит его в сторону, осматривая мою щеку.

– Как твои швы? Есть боль или раздражение?

– Ни боли, ни раздражения. Они меня вообще не беспокоят.

Она продолжает их осматривать.

– Они хорошо заживают.

– Я улыбаюсь.

– Потому что их делали лучшие, верно?

– Да. – Она выходит за мной из ванной. – Увидимся… позже. Спасибо, что посмотрел душ.

– Нет проблем. – Я прочищаю горло, когда она оборачивается. – И красивая футболка.

Она тянет ее за низ, пряча улыбку.

– Мой гардероб сейчас ограничен.

– Носи мою одежду сколько хочешь. От этого вида мой член становится твердым.

Румянец заливает ее щеки, когда я бросаю последний взгляд на нее перед уходом.

* * *

– Кто взял отчет о ситуации с арендодателем Лорен? – спрашиваю я. – В ее страховую компанию поступило сообщение, что она могла устроить пожар, поэтому они пытаются выбить из нее чек.

– О, ты имеешь в виду, после того как ты должен был привезти ее, но так и не привез? – ответил Кайл.

В основном.

– Я допросил ее. Она этого не делала.

– Ты теперь веришь на слово бывшим преступникам?

– Чувак злился, что она отказала ему в свидании. Он проследил за ней до выхода из «Down Home» в тот вечер и обматерил ее за то, что она не пошла с ним домой. Лорен не разжигала этот огонь. Это его член обвиняет ее.

– Черт, у нее что, золотая вагина? Все вы, мужчины, западаете на нее.

– Тебе лучше закрыть свой рот, если не хочешь есть через соломинку следующие шесть месяцев.

– Да, да. Она – твоя первая любовь, твоя единственная и неповторимая, вторая половина твоего сердца.

– Тебе нужно, чтобы я снова упомянул про соломинку?

Он открывает приборную панель и вытаскивает трубочку, открывает свою чашку с кофе, откидывает крышку и опускает её внутрь. Он раздраженно отхлебывает из нее, попивая свой кофе.

– Соломинка или нет, я все равно буду пить как ублюдок.

– Я ненавижу твою задницу, ты знаешь это?

– Я тоже тебя люблю, брат. Я попрошу Сандерса разобраться с делом твоей милашки-поджигательницы.

– Ценю это.

– Ты уже переспал с ней?

– С кем? – Я знаю, на кого он намекает.

– О ком, блять, по-твоему, я говорю? Ким Кардашьян? Ты уже переспал с Лорен? Та девушка, которую ты не только бросил, но и назвал не тем именем, позвонила моей спутнице и рассказала ей об этом после твоего ухода, прервав нас во время секса. Я люблю тебя, чувак. Я люблю вас всех вместе, но мне не нравится видеть, как тебя трахают снова и снова.

– Мы не трахаемся. Этот корабль уплыл, и мы оба это знаем.

– Еще нет.

Я бросаю на него грязный взгляд.

– Если это так, у Тамры есть другая подруга, с которой она может тебя свести. Хватит тосковать по своей бывшей подружке.

– Она не живет со мной, блять, – вклинился я.

– Как я уже говорил, вы двое находитесь всего в нескольких шагах друг от друга, и я уверен, что ты умираешь от желания заполучить ее. Вполне возможно, что горячая цыпочка поможет справиться с этой неудовлетворенностью.

– Я сейчас слишком занят, чтобы беспокоиться о женщинах.