Текст книги "Просто бывшие (ЛП)"

Автор книги: Чарити Феррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

ДВАДЦАТАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА

ГЕЙДЖ

«Однажды из тебя получится отличный отец».

Я пытался.

Я, блять, пытался.

И потерпел неудачу.

Я не заслуживаю быть отцом.

У меня был шанс.

И я его просрал.

Я топаю через входную дверь, выпиваю стакан воды и упираюсь лбом в прохладную столешницу.

Четыре слова, которые преследуют меня каждый день, проносятся в моей голове.

– Что ты наделала, Мисси?

Я бросаю свой стакан через всю кухню, слыша, как он разбивается о стену, и надеясь, что он сделает то же самое с теми словами, которые навсегда засели в моем сознании. Я смотрю на стену, словно в оцепенении, гадая, когда же наконец закончится боль, воспоминания, чувство вины.

Никогда.

Моя неспособность защитить его будет преследовать меня вечно.

Я не двигаюсь с места, пока не слышу голоса снаружи. Я подползаю к окну, выходящему на подъездную дорожку. Лорен пристегивает Мэйвен на заднем сиденье внедорожника, пока Уиллоу сосредоточенно усаживает Сэмюэля в его автокресло. Лорен забирается на пассажирское сиденье и захлопывает дверь.

Только когда машина отъезжает, я начинаю подбирать с пола разбитое стекло. Лорен имеет полное право злиться на меня. Я должен рассказать ей о нем, но я не могу.

Не могу открыть эти раны.

Она бы поняла.

Она бы утешила меня.

Но она также посмотрит на меня по-другому.

Я еще не смирился с тем, что произошло, поэтому, если я втяну в это кого-то еще, это только нанесет еще больший ущерб.

Она не заслуживает этого в своей жизни.

Не заслуживает быть рядом с разбитым сукиным сыном.

* * *

– Привет, па, как ты себя чувствуешь?

Я бросаю коробку с пиццей, которую я вынес на стол, и начинаю таскать тарелки.

Я не разговаривал с Лорен с тех пор, как выскочил из лофта, словно в огне. Не может быть, чтобы мое поведение не смутило ее. Я наконец-то вернул свою девушку, она была в моих объятиях, в моей постели, а я все испортил. Я пытался справиться со своим дерьмом, но это было невозможно.

Держать Сэмюэля и слышать, как Уиллоу говорит, что его тянет ко мне, было слишком тяжело для моего сердца.

Она была неправа.

Так чертовски неправа.

– Счастлив, как клещ на большой, жирной собаке, – отвечает он, падая на стул. Он берет кусок из коробки и откусывает, не заботясь о тарелке. Он говорит, проглатывая еду: – Ты уже переехал обратно на чердак к Лорен?

Я остаюсь стоять, хватаю кусок и бросаю его на свою тарелку. К ней никто не прикоснется. У меня нет аппетита, но если я не буду есть, то и он не будет.

– Я тебе уже надоел?

Он качает головой.

– Даже близко нет. – Комната затихает, пока он долго пьет колу, а потом пожимает плечами. – Просто хочу видеть тебя счастливым, вот и все.

Вместо того чтобы взять колу из холодильника, я выбираю пиво. Надеюсь, оно поможет успокоить нервы.

– Сомневаюсь, что это произойдет в ближайшее время… или когда-либо.

Он опускает пиццу и смотрит на меня с болью в глазах.

– Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной?

– Я знаю, и ты будешь первым, кто меня поймет, если до этого дойдет.

Люк – единственный человек, с которым я говорил о том, что случилось. Он был моим лучшим другом в Чикаго и поддерживал меня во время моей борьбы. Он видел максимумы и минимумы и понимал меня. Люк присоединился к борьбе против Мисси и так же, как и я, стремился к тому, чтобы она заплатила за свое преступление.

– Она бы тоже поняла, – добавляет он, произнося слова низким тоном.

– Не делай этого.

– Не делать чего? Думать о своем будущем? Я хочу видеть своего сына счастливым. Она сделает тебя счастливым. Она всегда была той, что делает тебя счастливым.

– Женщина не является основой моего счастья. Может быть, в старших классах – да, но все меняется, когда ты взрослеешь. Приоритеты меняются.

– Она может помочь тебе исцелиться.

Я качаю головой.

– Мне нужно выбраться отсюда.

* * *

Я лелеял свое второе пиво в течение последнего часа.

Если я сделаю еще глоток, оно будет теплым и на вкус как моча, но я готов поставить деньги на то, что этого не произойдет. Несмотря на то, что я зашел в «Down Home» с намерением нажраться в задницу, я не могу.

Во мне живет огромный страх, который всегда останавливает меня от того, чтобы допить вторую рюмку. В глубине моего сознания есть тревога, что случится что-то плохое. В любую секунду может зазвонить телефон с трагической новостью – по крайней мере, я так себе говорю.

Интересно, всегда ли у меня будет это чувство тревоги или со временем оно исчезнет?

А оно исчезло?

Я качаю головой и заставляю себя выпить еще.

Да, вкус чертовски ужасен.

– Вот уж кого я не ожидала увидеть сегодня вечером.

Я оглядываюсь через плечо и вижу, что Сьерра одной рукой отодвигает барный стул рядом с моим, а в другой держит напиток.

Черт.

Разбираться с младшей сестрой Кайла – это не то, что мне нужно сегодня.

– Почему ты так говоришь? – спрашиваю я, когда она ставит свой напиток на барную стойку и устраивается поудобнее.

– Ты ни разу не отвечал на мои сообщения.

Не похоже, что она злится. Скорее, раздражена. Не стоит лгать, что Сьерра повзрослела и обрела свою сексуальность. Она привлекательна, весела и, скорее всего, не ищет обязательств.

Я двигаю шеей из стороны в сторону, надеясь снять напряжение, но безуспешно.

– Не совсем хорошая идея переписываться с младшей сестрой своего лучшего друга.

Она откидывает свои светлые волосы на плечо.

– Очень уже законно-взрослой младшей сестрой твоего лучшего друга. – Она протягивает пиво. – Смотри-ка, я уже достаточно взрослая, чтобы пить.

– Справедливо.

Но это не значит, что я буду поднимать на нее руки. Я всегда воспринимал Сьерру как младшую сестру, не более того. Даже если бы это было не так, я бы никогда не предал Кайла. Это та грань, которую нельзя переступать.

Она отклоняется в сторону, так что оказывается лицом ко мне, и опирается локтем на стойку.

– Не хочешь честно рассказать, почему ты меня игнорировал? Если тебе неинтересно, я все понимаю. Просто будь откровенен с девушкой.

– Не думаю, что есть легкий способ сказать это, не разозлив тебя. – Я не придурок. Я не хочу ранить чувства девушки.

– Меня нелегко обидеть, – отвечает она, смеясь, – но этот маленький обмен мнениями отвечает на мой вопрос. – Она поворачивается лицом к бару и задевает мое плечо своим. – Не волнуйся, Гейдж, я не принимаю это на свой счет.

Я киваю.

– Ценю это.

– Так… какую девушку ты не игнорируешь?

– А? – Я нахожусь на полпути в этом разговоре с ней. Половина меня слушает, а другая половина думает о ком-то другом.

– Ты пьешь в углу бара, выглядишь так, будто кто-то переехал твою собаку. Есть такая история, и чаще всего такое поведение вызвано чьими-то проблемами в отношениях. – Счастье на ее лице спадает, показывая, что Сьерра не так игрива, как кажется. – Поверь мне, я была там.

– Не конкретная проблема. Проблемы, – поправляю я.

– Одна из этих проблем – Лорен?

Я пожимаю плечами. Не собираюсь искать совета по отношениям у юной девушки.

Она поднимает руку, когда Малики смотрит в нашу сторону.

– Принеси нам с другом еще выпить.

Малики кивает и ставит перед нами две кружки пива, покачивая головой в сторону Сьерры.

– Странно, обслуживать здесь твою молодую задницу.

Она ухмыляется.

– Теперь мне по закону можно пить, так что больше не придется выгонять меня из этого места и конфисковывать мои фальшивые документы.

Он смеется.

– Мне будет не хватать этого еженедельного явления.

Она протягивает Малики свою кредитную карту и смотрит на меня, когда он уходит, чтобы помочь другому клиенту.

– Ты хочешь поговорить об этом? Я женщина, поэтому мне нравится думать, что я умею давать советы о женщинах.

Я отодвигаю свое теплое пиво в сторону и беру свежее. Вот и все.

– Трудно… возобновить отношения с женщиной, которая тебя уже поимела.

Она кивает.

– Понятно. Я знаю, каково это – любить кого-то и не иметь его… или ее, в твоем случае.

Я игнорирую ее комментарий, надеясь, что он был адресован не мне.

Она смеется.

– Я говорю не о тебе. Хотя я запала на тебя с тех пор, как вы с моим братом были друзьями, в этом богом забытом городе есть и другие мужчины, которые любят играть в игры. Не сказать, что я не забыла бы о них, если бы ты одумался и потусовался со мной.

– Я лучший друг твоего брата. Влюбленность под запретом, верно? – Игривая улыбка появляется на ее губах.

– Это отстой, что мы не можем помочь тем, кто нам нравится. Или, в твоем случае, хреново, что ты не можешь помочь тому, кто тебе нравится.

– Малыш, я пришел сюда, чтобы забыть о своих проблемах. – Я жестом приглашаю Малики на еще одну порцию, допивая свое пиво. К черту. Я заслуживаю того, чтобы забыться на одну ночь. – Итак, если ты хочешь составить компанию мужчине, давай поболтаем о футболе, случайном дерьме, о том, чем ты занималась, пока меня не было.

Она салютует мне.

– Принято, капитан.

Нам приносят напитки, и я откидываюсь на стуле, погружаясь в свои мысли, в то время как она берет разговор на себя.

ДВАДЦАТАТЬ ПЯТАЯ ГЛАВА

ЛОРЕН

Пастельные цвета заката растворяются в ночи, когда отец подвозит меня к лофту.

Гейдж не звонил и не писал, на подъездной дорожке нет его машины, и его нет в лофте, когда я вхожу.

Что случилось?

Неужели он жалеет о том, что занимался со мной сексом?

Мои мысли направлены на худший сценарий.

Гейдж ясно дал понять, что ненавидит меня, когда меня арестовали, и хотя я думала, что мы уже прошли через это, возможно, это не так.

Может быть, это была месть, чтобы заставить меня влюбиться в него, чтобы потом дать мне отлуп за то, что я его бросила.

Нет, он не такой злобный.

Поправка: прежний Гейдж не был таким злобным.

Этот новый Гейдж другой – более грубый внешне, но более уязвимый внутри.

Я снова проверяю свой телефон на случай, если я что-то пропустила, и падаю на диван. Я тянусь к пульту дистанционного управления в тот самый момент, когда слышу, как на заднем плане хлопает дверь машины. К счастью для меня, жалюзи открыты, поэтому мне не нужно подглядывать через них.

Прожекторы освещают неузнаваемый четырехдверный седан, освещая молодую блондинку, выходящую из машины со стороны водителя и обходящую пассажира.

Худенькая Сьерра наклоняется, почти стоя на коленях, чтобы обхватить Гейджа за плечи, и, что удивительно, принимает его вес.

Он истощен.

Он едва может стоять прямо.

Он с другой женщиной.

Сочетание страха и растерянности проникает в меня, заглушая все мысли о том, что мы можем помириться. Теперь я знаю, что наше время вместе было для него лишь игрой.

Он ходил к ней. Пил с ней. Без сомнения, делился с ней своими проблемами. Она спросила, не холост ли он, и я по глупости сказала ей, чтобы она шла на это.

Я не скрываю своего преследования, следя за каждым их шагом.

Я молча умоляю его увидеть разочарование и отвращение на моем лице.

Его голова склонена вниз, взгляд прикован к земле, ноги волочатся по земле на пути к входной двери.

Посмотри вверх. Посмотри вверх. Посмотри, черт возьми, вверх.

Мое сердце замирает, когда он наконец смотрит.

Это быстрый взгляд, короткий, и он длится всего секунду, когда его глаза ловят мои, и в них нет эмоций, они закрыты, не работают.

Он стыдливо опускает голову, а я остаюсь стоять, выглядя жалкой, пока Амос впускает их.

Только когда они исчезают в доме, я вскидываю руки и хватаю одеяло, чтобы спать на диване.

Он играл со мной.

* * *

Теперь, когда я провела время в кровати, Гейдж был прав: диван действительно не так удобен, как кровать. Не то чтобы я много спала. Я ворочалась, ворочалась и размышляла о том, чтобы войти в этот дом и надрать ему задницу.

Проблема в том, что неразумно надирать задницу полицейскому, даже если он разбил тебе сердце. Тюремное заключение – это не то, как я хочу провести остаток своего лета. Вместо этого, я собираюсь выбрать, к какому брату переехать, найти квартиру и держаться подальше от Гейджа до конца жизни… или до тех пор, пока мы не столкнемся в неловкой ситуации в общественном месте.

Я держу кофе в одной руке, сумку на плече и надеваю халат, когда слышу, как отпирают мою входную дверь. В дверной проем входит Гейдж, большой и широкий, выглядящий как дерьмо, с красными глазами, руки свободно висят по бокам.

Он прочищает горло и чешет шею, когда видит меня.

– Ты готова идти?

Я сжимаю свою чашку и молча смотрю на него, ожидая, когда он объяснит, что было прошлой ночью.

– Слушай, я сожалею о вчерашнем. – Его извинения поспешные, панические, и сожаление очевидно на его лице – наряду с признаками обезвоживания и недостатка сна. Если Сьерра и провела с ним ночь, он, должно быть, не очень хорошо лежал. – Это был плохой день.

Моя сумка соскальзывает с плеча, и я не останавливаю ее падение на пол.

– Что ты здесь делаешь?

– Извиняюсь за свое дерьмовое поведение.

Я оцениваю его, потребность понять, что я упускаю, прорывается сквозь меня, но там ничего нет. Все, что я вижу, это похмельный человек, которому сейчас на все наплевать. Тот же пустой человек, что и прошлой ночью.

Сломанные люди сожалеют о своих поступках.

Гейдж вернулся домой с Сьеррой и просит у меня прощения.

Я легко могу дать ему то, что он хочет.

Но я не могу играть в игры с человеком, который вымораживает меня и не хочет отдавать мне всего себя.

– Тебе не кажется, что это невежливо – не пригласить на завтрак своего партнера на одну ночь? – спрашиваю я, прежде чем насмехаться. – Или подожди, это то, что ты ел на завтрак, учитывая, что это твое любимое блюдо и все такое? Похоже, у тебя нет предпочтений, от кого ты это получаешь.

Он медленно моргает на меня.

– Что?

– Сьерра. Ты уже выгнал ее из своей постели сегодня утром?

– Сьерра? Она помогла моему отцу уложить мою пьяную задницу в постель прошлой ночью, а потом ушла домой.

Я качаю головой и поднимаю с пола свою сумку. Накручивать себя перед сменой – не самая лучшая идея.

– Это не имеет значения. Мне нужно идти.

Он останавливает меня, чтобы я обошла его и подошла к входной двери.

– Я сказал, что мне жаль. У меня был тяжелый день. Просто выслушай меня.

Я скрещиваю руки.

– Хочешь поговорить об этом?

– Не о чем говорить. Это был напряженный день на работе. – Его голос становится фальшиво игривым. – Ты знаешь, как это бывает. У тебя они были.

Мои смарт-часы пингуют текстовым сообщением, которое было отправлено на мой телефон.

– Мой папа здесь. Мне нужно идти.

Я благодарна своим родителям за то, что они отвечают на звонки в любое время ночи. В два часа ночи мой папа ответил, в его голосе не было сна, и он не задал ни одного вопроса, когда я попросила подвезти меня.

– Скажи своему папе, чтобы ехал домой. Я отвезу тебя на работу. Я уже взял на себя обязательство за это.

Обязательства. Ха.

– Все меняется, Гейдж. Ты больше не будешь меня подвозить.

– Лорен. – Его ложная игривость исчезла. С тех пор, как он вошел в эту комнату и встал около двери, настроение Гейджа менялось от сожаления к вынужденной шутке, а теперь и к отчаянию.

Мое сердце разрывается, когда я смотрю на него, и я вижу в этом возможность исправить его, исправить нас.

– Я поеду с тобой, если ты расскажешь мне, что происходит.

Он яростно качает головой.

– Я не могу. Не проси меня об этом.

– Наслаждайся своим днем, Гейдж.

Несмотря на то, что он не загораживает мне дорогу, он идет по моим следам и ждет на вершине лестницы, пока я спускаюсь по ней, делая по два шага за раз. Не оглядываясь, я запрыгиваю в отцовскую машину, засовываю стакан в держатель и вздыхаю.

Взгляд отца переходит с Гейджа на меня.

– Тяжелое утро?

– Ты даже не представляешь, – бормочу я.

Он не продолжает разговор, пока мы не оказываемся в милях от дома Гейджа.

– Вы с Гейджем пытаетесь помириться?

Я удивленно смотрю на отца. Конечно, они с мамой поговорили со мной о пестиках и тычинках, когда я начала встречаться с Гейджем, но он никогда не задавал вопросов и не комментировал мою личную жизнь. Может быть, он знал, что мама уже все выяснила. Мой отец немногословен, но эти слова всегда имеют глубокий смысл.

Он сильный человек и наставник, в котором нуждается моя семья. Он также один из самых сострадательных людей в мире.

– Я не уверена, – честно отвечаю я.

Его не обманешь. Он видит меня насквозь. Но я сдерживаюсь, чтобы не сказать: «У нас был секс, а теперь он отстранился».

– Ты все еще любишь его?

– Люблю, – честно отвечаю я, наконец-то признавая это вслух.

– А он все еще любит тебя?

Я колеблюсь перед ответом.

– Думаю, да.

– Тогда ты разберешься в этом. Это может быть сложный путь, но любовь побеждает все, моя девочка.

Если бы только цитаты были решением реальных проблем.

– Тебе легко говорить. Вы с мамой любили друг друга с давних пор и с тех пор были неразлучны.

– Это не значит, что не было трудностей. Любовь ни для кого не бывает легкой. У нас с твоей мамой была своя доля проблем, но это были мы против этих проблем, а не мы друг против друга. Поговори с ним. Узнай, где его битвы, и присоединяйся к нему в борьбе с ними. Тогда ваша любовь будет сильнее.

Я вытираю рукой слезы, капающие с моих щек.

– Ты решаешь, стоят ли его проблемы того, чтобы с ними бороться. Это все, что ты можешь сделать. Если не можешь, тогда лучше двигаться дальше. Но если ты любишь кого-то, вы вместе боретесь с этими демонами и живете долго и счастливо, как мы с твоей мамой. – На этом его вопросы о Гейдже заканчиваются. Он переводит разговор на мою работу, на поиски квартиры, на предложение своей спальни дома.

Он заполняет поездку тем, что успокаивает меня, и это работает.

– Хорошего тебе дня, – говорит он, когда заезжает на парковку. – Я вернусь, чтобы забрать тебя, и Даллас сказал, что твою машину скоро починят.

– Спасибо, папа.

Он останавливает меня, прежде чем я выхожу из машины.

– И Лорен?

Я оглядываюсь на него.

– Да?

– Я горжусь тобой.

– Спасибо, папа, – говорю я с огромной улыбкой.

Время с ним – это именно то, что мне было нужно. Иногда нужно поговорить с кем-то, кто позволит тебе взглянуть на ситуацию с другой стороны, потому что легко ослепнуть от собственной боли и собственных потребностей. Я обязана поговорить с ним ради себя, ради Гейджа, ради наших отношений. Независимо от того, останемся ли мы в отношениях друзьями или никем, мы, по крайней мере, не сдадимся, прежде чем узнаем, что чувствует другой.

* * *

Я поднимаю телефон.

Кладу его.

Поднимаю его.

Кладу его.

Я играю в эту игру с тех пор, как села в кафетерии на обеденный перерыв.

Должна ли я позвонить или написать Гейджу? Узнать, хочет ли он поговорить сегодня вечером… или дать ему время, прежде чем я попытаюсь выведать все его секреты?

Я запихиваю в рот кусочек салата, когда передо мной раздается голос. Моя ложка падает в пластиковый контейнер, и мне приходится наклонить голову, чтобы увидеть лицо высокого незнакомца.

Я жду, когда он заговорит, и когда он заговорил, его слова прозвучали гладко, как у опытного политика.

– Извините. Простите, что прерываю вашу трапезу, но вы Лорен Барнс?

Я проглотила свою еду, прежде чем ответить, рассматривая его дорогой костюм и часы Rolex.

– Эээ… да.

– Меня зовут Роберт. Я отец Мисси Перри.

– Мисси?

Я прокрутил это имя в голове. В больнице было много работы, но я стараюсь запоминать имена своих пациентов как можно лучше, и Мисси ничего не напоминает. И я бы запомнила этого человека, если бы он был в палате с Мисси.

– Она одна из моих пациентов? – спрашиваю я.

Он качает головой.

– Нет, Мисси Перри, – подчеркивает он. – Жена Гейджа Перри.

У меня кружится голова.

– Жена? – повторяю я, и теперь моя очередь прочищать горло. – Я… думала, они развелись.

– Мои извинения, мисс Барнс. – Он не выглядит сожалеющим. Он сказал это для шока. – Его бывшая жена.

Это черная дыра, в которую я не хочу прыгать.

Этот парень выглядит так, будто он либо глава мафии, либо президент, либо кто-то, кого я должна бояться.

Я вытираю рот салфеткой.

– Не нужно извинений, отец Мисси. Дела Гейджа меня не касаются. – Это ложь, учитывая, что я не сделала ничего, кроме как настойчиво просила его открыться, но я не собираюсь позволять напыщенному папаше Мисси допрашивать меня.

Он отодвигает стул напротив меня и садится.

Похоже, у меня нет выбора.

– У вас есть минутка? – спрашивает он, явно игнорируя тот факт, что мне неудобно.

К черту, нет.

Я смотрю в каждую сторону кафетерия, пытаясь поймать взгляд кого-то знакомого, кто может спасти меня из этой странной ситуации, но он пуст. Чувак, политик-мафия, задерживается рядом, пока не наступает подходящий момент.

Он не дожидается моего ответа.

– Мисси попросила, чтобы я поговорил с вами.

– Откуда вы знаете, где я работаю? – мой первый вопрос.

– Мы наняли частного детектива. – Он не показывает стыда за свой ответ, как будто это совсем не жутко.

– Что? – говорю я, устремляя на него свой взгляд. – За мной кто-то следил?

– Конечно, нет. Все, что он делал, это выяснял, где ты работаешь и когда ты будешь здесь.

– Это тревожно и является полным вторжением в частную жизнь.

– Некоторые могут так думать. Я здесь только потому, что моя дочь уверена, что Гейдж общался с вами.

– Я не думаю, что это ваше или ее дело.

Его пухлые губы образуют покровительственную улыбку.

– Я вижу, что это будет нелегко. Я понимаю, что вы считаете это навязчивым, но, пожалуйста, поговорите с Гейджем. Мисси подает апелляцию. Тогда она была больна, но сейчас она прогрессирует с тех пор, как ей поставили диагноз. Мы ожидаем, что Гейдж будет бороться за ее освобождение. Моя дочь совершила ошибку и заслуживает свободы. Пожалуйста, передайте это сообщение.

Я медленно перевариваю его слова и прокручиваю их в голове, прежде чем ответить:

– Простите, но я запуталась. Что случилось? – У меня складывается впечатление, что Мисси сидит в тюрьме не за мелкое нарушение вроде получения слишком большого количества штрафов за нарушение правил дорожного движения.

Его светлые брови сошлись вместе.

– Вы не знаете об Энди? – Я качаю головой. – Я полагал, что он сказал вам. Пожалуйста, передайте сообщение. – Он достает из кармана два листка бумаги и протягивает их через стол. – Здесь моя визитная карточка и стимул в надежде, что вы убедите Гейджа выслушать нас. Если вам это удастся, вы получите еще больше. – Он ударил по столу, прежде чем встать. – Я позволю вам вернуться к своей работе, мисс Барнс.

– Подождите, – окликнула я, заставив его повернуться и посмотреть на меня. – Не могли бы вы рассказать мне, кто такой Энди?

Его лицо опускается – первый признак эмоций, который он проявил с тех пор, как прервал мою трапезу.

– Это не моя история.

* * *

Когда я выхожу из душа и повязываю полотенце на мокрые волосы, по телу пробегает легкое расслабление. Моя смена была долгой, трудной и напряженной. Черт, последние двадцать четыре часа были долгими, трудными и напряженными.

К счастью, это отвлекало меня от мыслей о Гейдже и Мисси.

Когда я посмотрела на бумаги, которые он мне оставил, ее отца уже не было. Первой была визитная карточка, как он и сказал. Она была простой, белой, с номером телефона и его именем. Никакого отношения к бизнесу не было. Вторым документом, который он мне передал, был чек от юридической фирмы, а не от него, на пять тысяч долларов. Его визит ко мне на работу был подкупом, чтобы я убедил Гейджа сделать то, что они хотят.

У меня был соблазн порвать карточку и деньги на взятку, но я решила этого не делать. Не потому, что мне нужны были деньги, а потому, что я собиралась показать Гейджу, когда придет время. Он должен был объяснить ему, что это не круто, когда кто-то преследует меня по пятам ради собственного дерьма и хихиканья.

Босиком, в одном полотенце, я пробираюсь через лофт и направляюсь на кухню, чтобы выпить стакан воды и перекусить. Я съедаю батончик мюсли и возвращаюсь в спальню, чтобы одеться, но стук в дверь останавливает меня.

Гейдж стоит по другую сторону, когда я выглядываю. Он выглядит таким же усталым, как и сегодня утром, сейчас он одет в свою форму, и пятичасовая тень покрывает его щеки и подбородок. Сейчас не время говорить о страшном отце Мисси. Я оставлю этот разговор на потом.

Он входит, как только я открываю дверь, и прислоняется к ней, скрестив руки. Я жду блуждающих глаз, учитывая, что я в полотенце, и этого следовало ожидать, когда ты полуголая перед парнем, с которым у тебя был секс, но взгляд Гейджа не отрывается от моего лица.

– Как работа? – спрашивает он.

Меня навестил твой бывший тесть, подкупая меня деньгами.

Я пожимаю плечами.

– Все было хорошо. – Я снова пожимаю плечами. – Плотненько.

Он делает шаг вперед.

– Насчет сегодняшнего утра… и вчерашнего дня… и прошлой ночи…

Я поднимаю руку, останавливая его от продолжения.

– Я устала. Давай поговорим об этом завтра, хорошо?

Мой ответ удивляет его, и я готова поспорить, что он думал, что я скажу ему пинать камни.

– Да, конечно, – отвечает он, проводя пальцами по волосам. – У тебя все еще есть выходной?

Я киваю.

– У тебя?

– Да. Как насчет того, чтобы принести тебе завтрак?

– Это подойдет, но не слишком рано. Я устала.

Мой ответ вызывает небольшую улыбку у нас обоих.

Он делает шаг ближе и колеблется, ожидая моей реакции, но я медленно киваю, давая ему разрешение. Его руки обхватывают меня, и это именно то, что мне нужно. Я расслабляюсь, прижимаясь к нему, таю в его теплой груди и упираюсь руками в основание его шеи.

Его губы касаются моих волос.

– Скоро. Я обещаю.

Я киваю в ответ на его слова, макушка моей головы касается его подбородка, и обнимаю его крепче, ближе, в знак молчаливой благодарности.

Это все, чего я хотела.

Еще один слой неуверенности сходит, когда он целует мои губы.

– Мои футболки и кровать в твоем распоряжении, – говорит он, отстраняясь и проводя руками по моим рукам. – Отдохни немного, а утром тебя ждет вкуснятина. И это будет не слишком рано.

– Спокойной ночи.

На этот раз он целует меня в щеку, и моя рука тянется к нему, готовая остановить его, когда он поворачивается, чтобы уйти, но я не делаю этого. Может быть, сейчас у нас все хорошо, но сегодняшние раны еще свежи. Мы не смогли бы войти в эту спальню и лечь спать после того, что произошло сегодня в кафетерии. У меня было бы слишком много вопросов, а мы слишком устали для этого сегодня.

После его ухода я смотрю на чек на туалетном столике.

Зачем отцу его бывшей жены давать мне деньги?

В этом нет никакого смысла. Ничто больше не имеет смысла.

Я подхожу к его комоду и роюсь в ящике в поисках еще одной старой школьной футболки. Я неловко подношу футболку к носу и вдыхаю запах смягчителя ткани и дешевого одеколона. Я сдвигаю ее через голову и стягиваю вниз, чтобы прикрыть бедра, футболка сидит на мне идеально.

Из меня вырывается зевок, и я не могу дождаться, когда лягу в постель. Когда я собираюсь закрыть ящик, что-то защелкивается, останавливая меня. Я пытаюсь надавить сильнее. Ничего.

Я хватаю из ящика охапку футболок и бросаю их на пол рядом с собой.

Я нашла виновника. Это конверт. Мои руки дрожат, когда я достаю его. Сверху он разорван, слева указан обратный адрес: «Исправительное учреждение округа Кук», а над ним имя Мисси.

Ее имя написано сверху ярко-розовым скорописным почерком – Мисси Перри, с точкой над «И» и сердечком. Я изучаю конверт, словно в нем есть ответ на все мои вопросы, смотрю на лицевую и оборотную стороны, анализирую пропуски в ее имени.

Если я сделаю то, о чем думаю, это подорвет доверие Гейджа ко мне, но я не могу себя остановить. После визита его бывшего тестя, после того, как тот человек ожидал, что я узнаю о ком-то по имени Энди, после того, как Гейдж вчера от меня отказался, мне нужны ответы, и как бы я ни хотела ждать, пока он мне их даст, это как конфета, лежащая передо мной. Невозможно победить это искушение, и я только надеюсь, что он не возненавидит меня, когда я узнаю, что он скрывал.

Я хватаю свой телефон, решив погуглить её имя и Чикаго, но затем кладу его обратно.

Уф. Что же мне делать?

Я буду спать. Спрошу его об этом завтра за завтраком.

Я собираюсь засунуть футболки обратно в ящик, но останавливаюсь, когда замечаю стопку фотографий и конвертов в углу. Мое внимание сразу же привлекает фотография на самом верху стопки. На ней изображен Гейдж с ребенком на руках.

Гейдж выглядит счастливым, он смотрит на ребенка, завернутого в голубое одеяльце и в голубой шапочке. Все синее заставляет меня предположить, что это мальчик. У мальчика нет оливкового оттенка кожи Гейджа. Он смуглый, а его глаза широкие и невинные. Между ними нет никакого сходства во взглядах.

Я могу сдержать себя, чтобы не прочитать письмо сучьей морды Мисси, но меня не остановить от перелистывания фотографий. Я прижимаюсь спиной к комоду, и слезы текут по моему лицу. Там есть фотографии его и ребенка, фотографии Гейджа и, как я предполагаю, Мисси, держащей ребенка над праздничным тортом с надписью «Счастливого второго дня рождения Энди!» На другой фотографии они улыбаются, а мальчик, который теперь выглядит на несколько лет старше, сидит на коленях у Санты. Я просматриваю воспоминание за воспоминанием об их семье… о семье Гейджа.

Что случилось?

Фотографии только усиливают мое любопытство. Я уже открыла ящик Пандоры. Теперь назад дороги нет. Я со стыдом поднимаю конверт и вытаскиваю письмо, прежде чем успеваю передумать.

Это то же самое розовое письмо. Сердечная тенденция осталась и добавлена на полях линованной и помятой бумаги.

Я медленно читаю его, вчитываясь в каждое слово.

Мой дорогой Гейдж, мой муж, мужчина, которого я люблю, почему ты не отвечаешь на мои звонки? Мой отец сказал, что оплатит все счета за коллективные звонки. Я хочу поговорить с тобой, услышать твой голос. Почему ты не можешь этого понять? Я люблю тебя. Я сделаю для тебя все. Я никогда не оставлю тебя. Пожалуйста, навести меня. Напиши мне. СДЕЛАЙ ЧТО-НИБУДЬ! Позволь мне объясниться, чтобы я могла рассказать тебе, почему я сделала то, что сделала, и как я теперь понимаю, что это не было решением наших проблем. Я любила нашего маленького мальчика. Мы можем подарить ему сестру или брата. Ты знаешь, что он хотел бы, чтобы мы были счастливы как его мама и папа. Давайте будем помнить его как муж и жена. Давайте вспомним мальчика, которого мы спасли много лет назад. ПОЗВОЛЬ МНЕ ВСЕ ИСПРАВИТЬ!!! Мне больно без тебя, и я лучше умру, чем не буду иметь тебя в своей жизни. Ты этого хочешь? Чтобы я убила себя?

Я люблю тебя так, так, так, так, так сильно!!! Твоя жена, Мисси Перри.

(Я ВСЕГДА буду Мисси Перри!!!)

В конверте есть последняя фотография.

На ней они втроем.

На Гейдже рубашка с надписью «Папа Энди».

У Гейджа есть сын.

Энди.