Текст книги "Просто одна ночь (ЛП)"

Автор книги: Чарити Феррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

ДАЛЛАС

– Ура! Мы выиграли!

Я не могу остановить улыбку на своих губах, наблюдая, как Уиллоу подпрыгивает от восторга после того, как аукционист кричит «Продано» и указывает на меня.

Мужчины вокруг меня смотрят на нее либо с раздражением, либо с желанием, и мне хочется выбить все их мысли из головы.

Мне удалось ухватить экскаватор и получить более выгодную сделку, чем я планировал. Полноватый мужчина в деловом костюме заставил меня на минуту забеспокоиться, когда начал набивать цену, но, к счастью для меня, он сдался раньше.

Я знаю таких. Мужчины, которые занимаются бизнесом только ради прибыли и розничной торговли, трахают людей, не заботясь о том, как они каждый день надрывают задницы, чтобы обеспечить едой свои семьи. Компания «Barnes Machinery and Equipment» не такая. Нас волнуют люди, их чековые книжки, а не высокий валовый доход.

Уиллоу настояла на том, чтобы поехать со мной на торги. Я предложил ей подождать в машине или посидеть в кафе напротив, так как там приходится стоять и ждать, пока твой товар появится. Она отказалась и не стала отказываться от билета в мой мир.

Она ни разу не пожаловалась, что меня не удивляет. Она труженица, которая в двадцать один год получила работу в одной из самых престижных фирм по связям с общественностью и помощникам знаменитостей в Лос-Анджелесе. Она работала с элитой Голливуда и так впечатлила Стеллу, что та наняла ее на полный рабочий день. Хотя Стелла не так строга к ней, Уиллоу работает на износ, чтобы облегчить жизнь своему боссу.

Черт возьми, большую часть времени она делает больше и больше того, что от нее требуется. Она работает долгие часы, делает то, что никто не хочет делать, и решает все возникающие проблемы.

– Как насчет сладкого? – спросила Уиллоу, когда мы вернулись в машину.

Я заплатил за оборудование, заполнил все необходимые бумаги и назначил доставку. Мы успели пообедать до начала аукциона, и теперь моя цель – найти для нее несколько классных тако за то, что она так хорошо себя вела.

– Ты будешь диджеем, – отвечаю я.

Когда она включает радио, из динамиков льется музыка. Я не пользовался им с тех пор, как оставил Мейвен в лагере, и сморщился в тот момент, когда она разразилась приступом смеха. Поскольку ее смех заразителен, я не могу удержаться от того, чтобы не сделать то же самое.

– Вау, – говорит она, когда переводит дыхание. – Не думала, что ты фанат Бибера, Барнс.

Я убавляю громкость на несколько ступеней.

– Я не фанат. Мейвен – фанатка Бибера.

– Сваливаешь все на ребенка, да? Как удобно. – Она ударяет ладонью по лбу. – О. Боже. Мой.

Я поднимаю подбородок.

– Что?

– Папа моего ребенка – белибер.

– Кто?

– Белибер. Член фан-клуба Джастина.

Чтоб я сдох.

Мало того, что мне приходится слушать это дерьмо, так теперь еще и Уиллоу думает, что я его самый большой гребаный фанат с плакатами его рожи, размалеванными по стене моей спальни.

– Позволь мне повторить, я не член его фан-клуба.

– Я тебе верю. – Улыбка все еще танцует на ее влажных губах.

– Ценю это.

– Ты его президент.

Я не могу удержаться от улыбки, когда легкий смешок вырывается из моей груди.

– Да ладно, ты не можешь верить, что я слушаю это дерьмо.

– Доказательства налицо, защитник. Его музыка звучит на твоем радио.

Гром грохочет в небе так громко, что я не слышу Бибера, а дождь бьет в лобовое стекло. Блять.

– И посмотри на это. Бог знает, что ты тоже врешь.

– Или погода предсказала семидесятипроцентную вероятность грозы, но я надеялся, что она будет в нашу пользу.

По крайней мере, погода подождала до окончания аукциона, чтобы обрушить на нас адский ливень.

Стеклоочистители скрипят, когда я переключаю их на высокую скорость, и Уиллоу убавляет музыку, читая мои мысли, чтобы я мог лучше сосредоточиться на дороге. Мои фары ярко светят, а небо становится глубокого черного оттенка, несмотря на то, что сейчас только после шести.

Я снижаю скорость и лучше контролирую свой взгляд на дорогу, когда раздается громкий хлопок, и руль начинает трястись. Езда становится неровной, и Уиллоу держится за ремень безопасности для устойчивости.

Я останавливаю машину и ставлю ее на стоянку, после чего ударяю рукой по рулевому колесу, отчего раздается звук клаксона.

– Вот дерьмо, – бормочу я.

– Что? – спрашивает Уиллоу.

– У нас проблема.

Она смотрит на меня, как будто это не проблема.

– Ты ведь знаешь, как поменять шину, верно?

Я киваю.

– Это помогает, если у тебя есть запасное колесо.

У нее падает челюсть.

– Ты шутишь.

– Хотел бы я, чтобы это было так. – Я чувствую себя полным придурком.

Это омрачает наш почти идеальный день. Мы застряли под дождем, и вместо тако я буду давать ей фруктовые закуски Мейвен в качестве финального блюда.

– Ничего страшного. Мы вызовем эвакуатор. Во сне я бывала и в более серьезных переделках, чем эта.

– С этим есть одна проблема. – Я достаю свой телефон, чтобы показать ей экран. – Нет связи. Скажи мне, что у тебя что-то есть.

Она берет свою сумочку с пола и роется в ней, пока не находит свой телефон.

Когда экран оживает, на ее лице появляется ужас.

– Серьезно? – кричит она, вскидывая руки вверх. – Мы в заднице, на безлюдной земле, застряли без запасного колеса. Это прямо из фильма ужасов. – Она поворачивается и смотрит в заднее окно. – Клянусь Богом, если подъедет серийный убийца на грузовике с мясом, я сбегу отсюда.

Я скрежещу зубами, мое сердце разрывается от боли и вины за то, что она оказалась в такой ситуации. На прошлой неделе я отдал отцу свою запаску и забыл ее заменить.

Ее лицо смягчается, когда она смотрит на меня.

– Черт, извини, – шепчет она сквозь стук дождя по лобовому стеклу. – Это было слишком драматично для данной ситуации. Я иногда так делаю.

– Все в порядке. Я приму драматизм за то, что ты хочешь меня убить. – Я поворачиваюсь на своем сиденье и беру куртку с заднего сиденья. – Я собираюсь посмотреть, смогу ли я получить обслуживание вон в том месте.

Она показывает в окно.

– Там льет. Там нет уличных фонарей. Надо подождать, пока буря утихнет, прежде чем выезжать.

Я надеваю куртку.

– А что, если буря будет идти всю ночь?

Она начинает расстегивать ремень безопасности.

– Тогда я пойду с тобой.

Я останавливаю ее и защелкиваю ремень на место.

– Хрен тебе. Оставайся здесь, а я мигом вернусь.

Я выпрыгиваю из машины, несмотря на ее протесты, и держу телефон в воздухе, бегом направляясь по дороге к участку. Пока я жду, пока на телефоне загорятся служебные полосы, дождь хлещет боком.

Давай! Давай!

Я прыгаю, чуть не потеряв телефон, когда молния пронзает темное небо. Я едва могу разглядеть машину под ливнем и все еще вожусь со своим телефоном, когда замечаю яркий блеск фар, приближающийся к машине.

Мое внимание переключается с машины на пикап, когда раздается звук захлопывающейся двери. Я кричу ее имя и мчусь к ней, когда она начинает бежать к обочине дороги, размахивая руками в воздухе. Машина пролетает мимо, забрызгивая ее водой, и ее плечи опускаются в неудаче.

Страх и гнев проносятся сквозь меня, как ураган.

– Ты сошла с ума? – кричу я, хватаю ее сзади за талию и бросаю в свои объятия. Я нависаю над ней своим телом, чтобы защитить ее от промокания, и крепко прижимаю ее дрожащее тело, пока веду нас с улицы обратно к своему пикапу. – Они могли тебя переехать!

Мое дыхание останавливается, замирает в горле, и холод хуже дождя пробегает по позвоночнику, когда она поворачивается в моих руках. Мои руки остаются на ее запястьях, пока она смотрит на меня, а потом с остервенением вырывается из моих объятий.

– Я хотела позвать их на помощь!

– То, что ты выбежала на улицу, махая рукой какому-то незнакомцу, ни хрена мне не поможет. Ты держишь свою задницу на сиденье с подогревом в безопасности моего пикапа – вот что мне поможет.

– Попробовать стоило!

То, как трещит ее голос, заставляет меня чувствовать себя дерьмово. Мы встречаемся взглядами. Она смотрит на меня так, будто ищет мою душу, оценивает ситуацию по моим глазам, не зная, каким будет мой следующий шаг.

Я вдыхаю каждый ее вздох, вдыхаю ее сладкий аромат, почти задыхаясь от вида ее мокрых губ передо мной, не обращая внимания на дерьмовую ситуацию, в которой мы находимся. Ее футболка промокла до нитки, твердые соски проглядывают сквозь тонкую майку, и я облизываю губы, мысленно пробуя ее на вкус.

Следующим моим шагом должно быть затаскивание ее в пикап, из этой прохладной засады дождя, но, черт возьми, я не могу оторваться. Я провожу рукой по ее волосам и приглаживаю их, прежде чем опустить пальцы к ее щеке. Она закрывает глаза и расслабляется от моего прикосновения.

Я подаюсь вперед, моя грудь прижимается к ее груди, и она издает тихий стон. Сладкий звук доносится прямо до моего члена.

– Даллас, – шепчет она, глаза все еще закрыты, – что мы делаем?

Я не могу удержаться от усмешки.

– Мы стоим под дождем.

– Нет, – кричит она. – Что мы делаем?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

ДАЛЛАС

Вопрос Уиллоу возвращает меня в реальность, и я убираю руку с ее лица.

Она хочет поговорить об этом сейчас.

Под проливным дождем.

Я усмехаюсь.

Эта ситуация подводит итог нашим отношениям.

Не вовремя. Неожиданно. Не знаю, что делать дальше.

Я провожу руками по ее рукам, когда ее зубы начинают стучать.

– Нам нужно посадить тебя в машину, – говорю я, сжимая ее плечи.

Я двигаюсь вокруг нее, чтобы открыть дверь. Она робко кивает, вгрызаясь передними зубами в мягкую губу, и поворачивается ко мне спиной, чтобы забраться внутрь. Я стою позади нее, помогая ей подняться, и проверяю, надежно ли она сидит.

– Мне удалось достать один столбик в центре поля. Я попытаюсь связаться с эвакуаторной компанией, поэтому мне нужно, чтобы ты не выходила из машины. Мне плевать, если по улице начнется парад. – Я киваю головой в сторону приборной панели. – Включи высокую температуру. У меня есть одежда в спортивной сумке на заднем сиденье, чтобы ты могла переодеться.

– Поняла. Из машины не выходить. – Я собираюсь закрыть дверь, но она останавливает меня. – Что если серийный убийца бежит к тебе с ножом?

Эта женщина и ее гребаные вопросы. Откуда она только берет это дерьмо?

– Закрой двери и дай мне разобраться с этим.

– Я обучена боевым искусствам, знаешь ли. У меня был младший зеленый пояс. Я бы очень помогла.

– Посмотри на себя, крутая. Следи за убийцами и обещай мне, что останешься здесь. – Не могу поверить, что я стою в гребаную грозу и рискую получить удар молнии, чтобы развлечься этим разговором. Уиллоу увлекает меня в свой мир, в свои слова, и я не могу от нее оторваться. – Обещай мне, что останешься здесь.

– Мои обещания ни черта не значат, помнишь?

– Сделай так, чтобы они что-то значили.

Я захлопываю дверь и вздыхаю, прежде чем бежать трусцой обратно к полю. Не обращая внимания на дождь, я спешу обратно на то же место и набираю номер так быстро, как только могу, надеясь, что не только служба останется на связи, но и Уиллоу удержит свою задницу в машине.

Я дозваниваюсь и сообщаю эвакуаторной компании наше местоположение. Затем я засовываю телефон в карман. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на темное небо и покрутить обручальное кольцо, пока дождь стекает с кончиков моих пальцев в грязь под моими ботинками.

Я не двигаюсь. Я только думаю.

Сегодня мой разум не боролся с болезненными мыслями о том, что я упустил Люси. Я не чувствовал себя неудачливым мужем с тех пор, как постучал в дверь Уиллоу сегодня утром. Я не проклинал весь мир за свою потерю. Постоянное чувство вины и злость не просочились сквозь меня, когда я увидел счастливую семью в кабинке напротив нас в маленькой закусочной, где мы обедали.

Присутствие Уиллоу перекрыло этот темный туннель в моем мозгу и дало мне путь к свету и выходу из моей норы.

Я открываю заднюю дверь, когда возвращаюсь к машине, бросаю свои покрытые грязью ботинки на заднее сиденье, беру с пола свои теннисные туфли и проскальзываю на водительское сиденье.

Мое внимание сразу же переключается на Уиллоу. Она все еще в своей мокрой одежде и пробирается пальцами сквозь пряди своих слипшихся волос. Она вздыхает, хватает свою сумочку и роется в ней, пока не находит заколку для волос.

Я задыхаюсь, когда она поднимает волосы, обнажая свою длинную, гладкую шею.

Черт, от нее захватывает дух.

– Ты в порядке? – наконец спрашиваю я.

Она смущенно проводит рукой по бледной щеке.

– Извини за это. Небольшие приступы безумия обычно случаются со мной в стрессовых ситуациях.

Ее ответ – это укол облегчения. Облегчение от того, что я не спугнул ее. Облегчение от того, что она не заводит разговор, который начала снаружи.

– Не беспокойся об этом. Эвакуатор будет здесь через десять-пятнадцать минут.

– Они отвезут нас обратно в Блу Бич или починят машину?

– Зависит от обстоятельств. Если он сможет поменять ее под дождем, то починит. Если нет, он отвезет нас в ближайшую ремонтную мастерскую. Шины обычно быстро чинят.

Минуты молчания пролетают в салоне, пока Уиллоу ничего не говорит.

– Мы скучали по тебе, когда ты ушел, знаешь ли. – Она фыркает, и я не знаю, к чему она клонит в этом разговоре. – Временные сотрудники, которых они прислали, когда ты ушел, были ужасны, а Хадсон был полным засранцем в течение первого месяца.

Я вздрагиваю на своем месте. Она говорит о том, когда я ушел с работы на Стеллу. Я не предупредил об этом. Я ушел через день после того, как Люси сообщила мне диагноз.

– Он восстанавливал разбитое сердце, – говорю я, заступаясь за брата.

– Хм, так вот что происходит, когда мужчины лечат разбитое сердце? Это оправдывает их поведение как мудаков? – Ее лицо игривое, но тон не такой. В нем звучат обида, предательство, а также смятение.

Черт. Где этот эвакуатор? Надо было предложить больше денег, чтобы он приехал раньше.

– Ты пытаешься на что-то намекнуть? – Я готовлюсь к удару, который она собирается мне нанести.

– Чертовски верно.

Я сглатываю свое чувство вины.

– Не хочешь рассказать подробнее?

– Людям разбивают сердца. Люди теряют людей. Без обид, но это происходит каждый день. Каждую минуту. Это не повод вести себя как мудак. Ты был козлом по отношению ко мне. Черт, все мужчины – козлы, если ты не позволяешь им получить свое. Вот тогда они милые и утешительные.

– Я еще раз извинюсь за свое поведение мудака. Обиженные люди не всегда намерены причинять боль другим людям. Это не мое намерение. Поверь мне, я бы никогда не пожелал никому пройти через тот ад, через который прохожу я.

Ее внимание переключается на заднее стекло, когда фары подъезжают к нам сзади. Идеальное время, чтобы закончить этот разговор. Интимные разговоры с Уиллоу для меня связаны с большим риском. Я человек немногословный, а с ней, похоже, я всегда выбираю самые плохие слова.

Я хватаюсь за ручку двери.

– Не вылезай из этого пикапа, охотница за фарами.

Я встречаю мужчину посреди наших машин. Он одет в парку и черные ботинки.

– Хороший денек, да? – спрашивает он, протягивая мне руку.

– Для утки, – бормочу я в ответ, пожимая его руку.

– Скоро тебе будет хуже.

Конечно. День идет все хуже и хуже.

Вместо того чтобы спросить, почему, я жду, пока он расскажет подробнее.

– Я не могу работать в такую погоду, – говорит он. – Это опасно, и они говорят о возможных торнадо. – Он присвистывает. – Половина города лишилась электричества из-за шторма. Наш механик из-за этого уехал домой к семье, но я попрошу его прийти первым делом утром, чтобы починить это.

– Черт. Ты, наверное, шутишь.

Он делает шаг ближе, жуя зубочистку.

– Хотел бы я. Если это поможет, я могу подвезти тебя до мотеля в нескольких кварталах от магазина.

Я хлопаю его по плечу.

– Ценю это. – Я киваю в сторону его машины. – У тебя там случайно нет зонтика?

– Конечно, есть.

– Спасибо, чувак.

Я прыгаю обратно в свою машину с зонтиком в руке, готовый услышать, как Уиллоу оторвет мне голову, когда я скажу ей, что сегодня у нас будет ночевка. Я открываю рот, когда реальность пронзает меня насквозь. Как я справлюсь с ночевкой? Я скрежещу зубами. Это маленький город. У них, несомненно, будет больше одной свободной комнаты. Я поторопился, решив, что мы будем жить в одной комнате.

Она расслабленно сидит на кожаном сиденье, ее босые ноги лежат на приборной панели. Я не могу удержаться, чтобы не осмотреть ее. Ее промокшую футболку сменила кружевная майка розового цвета, демонстрирующая ее декольте. Ее грудь небольшая, но это не значит, что она не возбуждает мой член. В ту ночь они прекрасно помещались в моих руках.

– Все в порядке? – спрашивает она.

Я вздергиваю подбородок, мое горло сжалось.

– Он подвезет нас в город.

– Отлично. Сколько времени им понадобится, чтобы починить машину?

– До завтра.

Ее ноги падают с приборной панели быстрее, чем Мейвен прибегает, когда я упоминаю о мороженом.

– Что? – вскрикивает она. – Где мы должны спать?

– В нескольких кварталах от ремонтной мастерской есть мотель.

– А мы не можем взять Uber обратно домой, а потом забрать его утром?

Я ухмыляюсь.

– Uber не ездит в Блу Бич, детка.

***

– Извините, но у нас только одна свободная комната.

Ни хрена себе.

Попасть в затруднительное положение. Есть.

Приходится жить в одной комнате. Есть.

Что еще может случиться такого, что заставит Уиллоу пожалеть о том, что она вообще села в мой пикап?

– В дни аукционов у нас всегда мало свободных мест. Сегодня еще хуже, – говорит женщина со стальными седыми волосами хриплым, надтреснутым голосом, качая головой, словно мы в кабинете директора. Люди не хотят путешествовать в этой ситуации. – Вот вам совет на следующий раз: бронируйте билеты заранее.

– Спасибо за совет. – Мне плевать на ее советы. Она – наша последняя надежда. – Мы возьмем это.

Я ворчу, когда Уиллоу упирается в мою сторону, чтобы оказаться передо мной. Она стоит перед женщиной с бейджиком «Харриет».

– Это комната с двумя кроватями, верно? – спрашивает она.

– Извини, дорогая. У нас только одна двуспальная. – Харриет отпускает безразличную улыбку. – Повторяю, в следующий раз бронируйте заранее.

Делить кровать. Чертов джекпот.

Уиллоу одаривает меня невинной улыбкой.

– Это будет интересно.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

УИЛЛОУ

Если Даллас верит, что я спокойна, то завтра я буду просить Стеллу о работе, потому что я заслуживаю «Эмми».

Я делаю все, что в моих силах, чтобы не сойти с ума прямо сейчас.

Мы уже делили постель раньше.

Конечно, мы трахали друг друга, но сегодня вечером не будет алкоголя. Мы будем держать руки при себе и построим стену из подушек, чтобы разделить нас, и все будет хорошо.

Никаких прикосновений. Никакого секса. Надеюсь, завтра утром он не сойдет с ума и не оставит меня в затруднительном положении.

С другой стороны, мы не можем сделать ничего настолько глупого, чтобы снова завести ребенка.

Черт. Дети. У меня до сих пор не укладывается в голове.

Даллас играет с ключом от номера в руке, обводя его толстыми пальцами, пока мы стоим перед номером 206.

– О чем ты думаешь? – спрашивает он.

Похоже, это наш постоянный вопрос.

– Что у нас нет другого выбора, – отвечаю я, жестом поторапливая его, показывая на дверь. – Это наш единственный вариант, если только мы не решим быть занозой в заднице и не попросим кого-нибудь заехать за нами, и тогда завтра им придется везти тебя обратно, чтобы забрать твою машину. – Я хмуро смотрю на дверь, словно это мой злейший враг. – Открой Сезам. Давай сделаем это.

Он соглашается, как в замедленной съемке, пока я осматриваюсь. Это не совсем Ритц, но я не вижу никаких паразитов, бегающих вокруг, так что это плюс.

Как отметила Харриет со своей глупой, самодовольной улыбкой, которую мне хотелось стереть, здесь только одна кровать. Но она не упомянула, что она лгунья, потому что кровать не большая. Это полная, что означает, что у меня еще меньше места, чтобы построить свой форт для блокировки члена. Я ненадолго задумалась, не будет ли Даллас против того, чтобы спать в ванной.

Это стандартный номер с кроватью из искусственного дерева, покрытой обычным пледом, письменным столом с Библией и телефоном и старым телевизором с плоским экраном. Я шаркаю по комнате, как будто иду на смертельную инъекцию, и Даллас стоит в дверях, его гипнотические глаза смотрят на меня.

Я сажусь на край кровати и грызу ногти.

– О, черт, – говорю я. – Где… Мейвен?

Это только сейчас до меня доходит. Господи, неужели я стану одной из тех матерей, которые забывают своих детей в супермаркете?

Он усмехается, шагая в комнату, и я напрягаюсь при звуке захлопнувшейся двери. Это официально. Мы устраиваем дремлющую вечеринку.

– Я не забыл о своей дочери, если ты об этом подумала. Она проводит неделю в летнем лагере, – отвечает он.

– Лагере? Как в сериале «Ловушка для родителей»? Это реальная вещь?

– Он выглядел реальным, когда я ее подвозил. – Он бросает ключ на стол.

В каком отеле в наше время еще используются настоящие ключи?

– С какой стороны кровати ты хочешь? – спрашивает он.

– Неважно.

Он указывает подбородком на то место, где я сижу.

– Я возьму эту сторону. Она ближе к двери, и ты будешь ближе к ванной.

Он открывает ящик стола, перетасовывает несколько бумаг и закрывает его. Следующий пункт назначения – тумбочка. Он делает то же самое и достает лист бумаги, порванный с обеих сторон.

Он выдохнул.

– Меню обслуживания номеров – заманчиво.

Мой желудок урчит при упоминании о еде. Я ем за троих, и мой аппетит не сделал ничего, что заставило бы меня усомниться в этом.

– Я заранее прошу прощения, что не накормил тебя качественными тако, но здесь у тебя есть превосходный выбор.

Я парирую.

– И что бы это могло быть?

Он начинает зачитывать их, стараясь сохранить спокойное выражение лица.

– Лапша рамен…

– Не может быть, чтобы там так было написано, – перебиваю я.

– Я тебя не обманываю. – Он протягивает мне смятый лист бумаги, чтобы я прочитала. Конечно, лапша рамен там есть. – Другие варианты мирового класса включают жареный сыр, корн-доги, томатный суп и слоппи-джо. – Он хмурится. – Я не привередливый человек, но ни одно из этих блюд не звучит аппетитно.

Я соглашаюсь.

– Так много вариантов, такой маленький желудок. – Это не совсем так.

Кровать опускается, когда он садится рядом со мной.

– Еще раз, прости меня за это.

– Не стоит. Это будет хорошая история, которую мы когда-нибудь расскажем нашим детям.

Он сминает бумагу.

– Итак, что ты будешь?

– Корн-дог, наверное, самый безопасный вариант.

– После этого я должен тебе много ночей тако, – бормочет он, качая головой. – Чертовы корн-доги.

– Эй, я ничего не имею против корн-догов.

Ему не нужно чувствовать себя виноватым за это. Иногда случается дерьмо, которое ты не можешь контролировать. Он же не планировал получить жилье в глуши.

Он протягивает мне бумагу.

– Что-нибудь еще?

Я провожу пальцем по странице.

– Может, добавишь немного картошки фри, пока ты здесь.

– Понял. – Он встает с кровати и берет трубку телефона, соединенного шнуром со стеной. – Обслуживание номеров, пожалуйста. – Он заказывает мне еду и добавляет лапшу рамен для себя.

Мой желудок снова урчит, и я бросаю подушку, чтобы привлечь его внимание, и шлепаю его по голове.

– Я тоже буду!

Он кивает, потирая голову.

– Давайте две лапши рамен. – Он кладет трубку. – Ужин заказан. Устраивайтесь поудобнее. Я возьму напитки из автомата, который я заметил по пути сюда.

Он берет ключи со стола, а я достаю телефон из сумочки и вижу три пропущенных звонка и смс от Стеллы, спрашивающей, как идут дела и когда я вернусь в город.

Я: Только завтра. Это мой официальный поздний звонок. Мы застряли из-за поломки.

Через несколько секунд мой телефон подает сигнал.

Стелла: Где застряли?

Я: В Неверленде, насколько я знаю. Я бы сказала, в тридцати минутах езды от аукциона. Сомневаюсь, что это есть на карте.

Стелла: Тебе нужно, чтобы мы тебя забрали?

Я: Нет. Даллас устроил нас в мотель. Мы в порядке на эту ночь.

Резко звонит мой телефон.

– Алло?

– Вы остаетесь на ночь вместе? – кричит она. – Это самый лучший день в моей жизни.

– Ты чертова лгунья! – слышу я крик Хадсона на заднем плане. – Ты сказала мне то же самое прошлой ночью, когда я довел тебя до оргазма четыре раза подряд.

– Не обращай на него внимания, – бормочет она. – Итак... что вы, ребята, делаете?

– Даллас грабит торговый автомат, а я сижу на кровати. Тут не о чем волноваться. – Моя реакция выглядит жалкой.

– Ты всегда можешь сделать это захватывающим.

Я вздыхаю.

– Я вешаю трубку.

– Позвони нам, если передумаешь и захочешь прокатиться.

– Позвоню. Увидимся завтра.

– Еще как увидимся. Я буду сидеть у тебя на пороге и ждать, чтобы вытянуть из тебя все подробности.

Когда я заканчиваю разговор, входит Даллас с напитками в руках и сумкой, перекинутой через плечо. Он ставит банки на стол, чтобы выставить сумку на обозрение.

– Ты не согласилась на мое предложение по поводу одежды, но я держу свою спортивную сумку в машине. Тебе нужно что-нибудь для сна?

– Это грязная или чистая спортивная одежда? – Не то чтобы это имело значение. Я с удовольствием буду спать во всем, что пахнет им – грязном, окровавленном, испачканном, неважно.

– Грязная. Мерзкая. Потная. – Он усмехается, а я притворяюсь испуганной. – Я шучу.

Я краснею от мыслей, проносящихся в моей голове.

– Я знаю.

Он опускает сумку рядом со мной на кровать и начинает рыться в ней.

– Что ты предпочитаешь? Брюки? Шорты?

– Шорты, пожалуйста.

Он протягивает пару синих шорт с красными полосками по бокам.

– Это подойдет? – Далее он протягивает футболку.

– Подойдет. – Я играю с тканью в руке, когда он протягивает их мне. – Я пойду, эээ… переоденусь в ванной.

Я начинаю извращаться, когда закрываю за собой дверь и чувствую запах его шорт. Свежее белье. Я никогда не знала, что это за запах, пока мама не купила мне ароматическую свечу на Рождество. Это был мой любимый аромат, пока я не почувствовала запах свежего белья Далласа.

Даже с моим растущим животом мне приходится затягивать шнурок на талии, чтобы шорты не спадали до щиколоток. Я беру футболку и думаю о том, чтобы снять лифчик. Обычно это первое, от чего я избавляюсь, когда прохожу через входную дверь, но я не одна.

Я расстегиваю его, застегиваю обратно, колеблюсь и решаю оставить его на себе. Я натягиваю футболку через голову и делаю паузу, чтобы посмотреть на свое отражение в зеркале, прежде чем выйти обратно. Я гримасничаю и приглаживаю руками волосы. Дождь превратил их в пушистый беспорядок.

– Ужин подан, – объявляет Даллас, когда я выхожу. – Им не потребовалось много времени, чтобы приготовить его в микроволновке.

Я смеюсь.

– Рамен для гурманов в лучшем виде.

Он отодвигает стул, чтобы я могла сесть, и ставит передо мной корн-дог, картофель фри и пенопластовую миску с лапшой.

– Я жила на этой еде, когда переехала в Лос-Анджелес и искала работу. Черт, даже после того, как я нашла работу, я ела ее больше, чем следовало, потому что была ленивой. – Я ухмыляюсь и пинаю его ногой, когда он садится на кровать. – Тем временем, твоя счастливая задница жила в гостевом номере Стеллы, в котором был повар-гурман.

Он показывает большой палец в сторону своей миски.

– Это может составить ему конкуренцию, и не веди себя так, будто Стелла не приглашала тебя переезжать к ней каждый месяц.

– Это правда, но я хотела иметь свой собственный дом, понимаешь? Мое собственное пространство. Веришь или нет, но в душе я интроверт.

Стелла также презирала Бретта, и они не могли находиться в одной комнате в течение пяти секунд без желания разорвать друг друга на части.

– Нас таких двое. Люси была экстравертом по сравнению со мной. Она могла завести разговор с любым в комнате. А я? Мне было достаточно стоять в сторонке и наблюдать за людьми.

Я застыла на своем месте. Люси. Ее имя всегда вызывает во мне смешанные эмоции.

Чувство вины за то, что я переспала с Далласом. Ревность, что она была той, кого он обожал, женщиной, которую он любил и с которой делил постель, не сходя с ума по утрам.

Я киваю и отправляю лапшу в рот, пытаясь выглядеть расслабленной. Даллас ставит свою миску на тумбочку и опускается на край кровати, оказываясь в нескольких сантиметрах от меня. Я заглатываю лапшу все громче и быстрее, звучу несносно и делаю вид, что не замечаю, как он близко.

Он молчит, пока я не проглочу свою порцию.

– Тогда я был в темном месте.

Я опускаю ложку в миску.

– Что? – Почему он заговорил об этом? Отмена миссии. Пожалуйста.

– Тем утром. Черт, несколько месяцев.

Я достаю ложку из миски, и мое сердце замирает от страдальческого выражения на его лице.

– Иногда я все еще такой. – Он проводит рукой по лицу. – Прости, что подкидываю тебе это дерьмо после кошмарного дня, который мы провели, но я вижу, что тебя беспокоит, когда я упоминаю ее.

Это справедливо, что я честна в ответ.

– Услышав ее имя, я чувствую себя виноватой.

Он похлопывает по месту рядом с собой, и я принимаю приглашение, проскальзываю между маленьким пространством между нами и сажусь рядом с ним.

– Если кто и должен чувствовать себя виноватым, так это я, – говорит он.

– Я явно сыграла в этом какую-то роль. – Он не трахал себя. – И сегодняшний день не был кошмаром. Я получила удовольствие, – добавляю я.

– Тебе не нужно лгать, чтобы мне стало легче.

Я шлепаю его по руке.

– Ты знаешь, что я не стала бы врать об этом. Я использую любую возможность, чтобы подколоть тебя.

– Это точно. Я тоже получил удовольствие. Честно говоря, в последнее время я чувствую себя счастливым только тогда, когда я с тобой. – Он тяжело вздохнул. – Ты вытащила меня из моего напряженного, разбитого мира и подарила мне хороший день. То же самое с ночью, которую мы провели вместе. Я нравлюсь себе, когда я с тобой. Я забываю о потерях и обидах. Ты заставляешь меня снова почувствовать себя живым.

Я киваю. Он скучает по Люси и всегда будет скучать по ней, но он открывает часть себя для меня.

Продолжай.

Нет, остановись. Красный свет. Не тяни меня в этот туннель, если он закончится болью.

Продолжай.

Почему я не могу мыслить здраво? Мне нужно думать головой, а не сердцем.

– Если бы я мог вернуть все назад, я бы это сделал, – продолжает он.

– Вернуть нас назад, когда мы переспали?

– Нет, вернуть мое поведение. Возможно, я не был там весь, но я привел тебя в свой дом не для простого траха. Это я тебе обещаю.

Я сталкиваю его плечо со своим.

– Теперь моя очередь сказать, что ты не должен лгать, чтобы мне стало легче.

– Детка, никакой лжи. Возможность быстро потрахаться была открыта для меня несколько раз, но я никогда не поддавался ни на какие уговоры. Ни разу. Пьяный. Трезвый. Похотливый, как черт. Не только мой член чувствовал связь с тобой. Я не хотел признаваться себе в этом в то утро. – Он качает головой. – Мне все еще трудно признать, что ты что-то из меня вытащила.

Я сжимаю руки в кулаки.