Текст книги "Просто одна ночь (ЛП)"

Автор книги: Чарити Феррелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

ДАЛЛАС

Черт, прошел целый день.

После того, как я высадил Уиллоу, я помог Мейвен распаковать ее сумки. Мы просмотрели все ее нарисованные картинки, письма и нарисованные ею листы. Там было несколько рисунков, на которых она изобразила свою семью, занимающуюся любимым делом. Я пролистывал их с улыбкой, и мое сердце упало, когда я добрался до самого низа стопки.

Мы с ней стоим вместе, держась за руки, а над нами парит белокурый ангел. Люси летит над нами.

Следующим был наш рисунок с Уиллоу.

Моя дочь в замешательстве.

Уиллоу в замешательстве.

Черт, я растерян как мудак.

Комментарии Синди, когда я забирал Мейвен, не помогли. Ужин прошел хорошо, пока я не пошел оплачивать чек. После этого Уиллоу отстранилась от меня.

Не могу дождаться, когда рухну на диван и переберу все дерьмо, которое мне нужно исправить. Мне нужно прояснить ситуацию с Синди и Уиллоу, пока все не развалилось.

Мой день становится еще более сложным, когда я дочитываю любимую сказку Мейвен на ночь и укладываю ее спать.

– Уиллоу хорошая, – говорит она. – Я рада, что она придет на мой день рождения.

Я целую ее в лоб.

– Я тоже, милая.

– И она очень красивая.

Я киваю, надеясь, что успею выйти из комнаты до того, как она начнет свою любимую игру в миллион вопросов.

– Она твоя девушка, папочка?

Ей всегда удается уловить хоть что-то.

Я качаю головой и притворно смеюсь.

– Вот это глупый вопрос.

Она хмурится.

– Это не глупый вопрос.

– У твоего папы не может быть девушки.

Здесь мне нужно действовать осторожно. Я не могу вовлечь ее во что-то, что может разбить ей сердце. Я уже привязался к Уиллоу, постоянно думаю о ней. Но могу ли я впутать в это дело свою дочь? Я больше беспокоюсь о том, что ее сердце будет разбито, чем мое собственное.

– Почему бы и нет? Мама говорила мне, что когда ее не станет, у тебя когда-нибудь появится новая подружка, которая будет мне хорошей мамочкой. Уиллоу была бы хорошей мамочкой, ты так не думаешь? – Она вздыхает. – Может быть, я спрошу ее.

О, черт. Святые угодники. Это переходит в область, к которой я не готов. К которой не готова Уиллоу.

Я сжимаю ее бока поверх одеяла.

– Милая, Уиллоу – просто папина подруга.

– И моя подруга, – поправляет она.

– И твоя подруга.

– Она часто потирает животик. Мама Марси делала это все время, когда у нее там был ребенок. У Уиллоу внутри есть ребенок?

И все стало еще сложнее.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

УИЛЛОУ

– Ты слишком много думаешь, – говорит Стелла по телефону. – Ты же не можешь всерьез поверить, что Даллас возится с какой-то другой цыпочкой по имени чертова Синди. Я никогда не слышала о Синди, а это значит, что о ней здесь не думают.

Я думала, что ночь в отеле была сумасшедшей.

Но это ничто по сравнению с сегодняшним днем.

Я провела утро с Далласом. Мы пообщались с его дочерью. Женщина сказала мне, что он тусовался с ней. Мейвен спросила меня, есть ли у меня дети, и я немного соврала ей. У меня нет детей… пока.

– Она сказала, что он ел ее еду. Точнее, жареную курицу, – утверждаю я.

– И?

– И? – кричу я. Почему она не соглашается с тем, что это проблема?

– Разве есть ее еду означает есть ее вагину или что-то в этом роде? Жареный цыпленок – это кодовая фраза, о которой я не знаю?

Я опускаюсь на диван и стону.

– Я не знаю. Я просто… – Просто не хочу, чтобы он влюбился в другую женщину. Мне лучше начать готовить еду в стиле Бетти Крокер, чтобы конкурировать с жареной курицей этой цыпочки. Пора позвонить в KFC и узнать их секретный рецепт.

– Поверь мне, ты единственная женщина, с которой Даллас проводит время. Черт, даже разговаривает с ней.

– Если ты этого не видишь, это не значит, что этого не происходит. Ты не видишь, что я наблюдаю, как ты трахаешься с Хадсоном, но я знаю, что вы, ребята, трахаетесь.

– Ни хрена себе, – вырывается у нее.

– Что, черт возьми?

– Ты влюбилась в него, не так ли? Дело не в том, что вы переспали прошлой ночью, и не в том, что вы хотите быть вместе ради ребенка. Ты влюбилась в него.

– Что? – кричу я. – Нет! Абсолютно нет! – У меня хорошо получается лгать и отрицать свои чувства.

– Да ладно. Это же очевидно. Вы встречались, ужинали, орально ласкали друг друга перед сексом, забирали его дочь из лагеря. Все это – влюбленность друг в друга.

– Это не очевидно. – Я делаю глубокий вдох, чтобы изменить тон своего голоса и звучать более сдержанно. – Не считай, что я, убедившись, что папочка моего ребенка не психопат, влюбилась в него.

Она резко вздыхает.

– Ты будешь должна мне сто баксов, когда вы двое официально станете встречаться. Я могу взять их из твоей зарплаты. Я спрошу Хадсона, не происходит ли чего с Далласом и цыпочкой с жареными цыплятами.

Я фыркнула.

– Как будто он тебе скажет. Даллас – его брат. Братский кодекс.

– Я могу быть очень убедительной со своим мужчиной. Поверь мне.

Я вытянула ноги и измерила свой живот – то, что я делала каждый вечер, чтобы отслеживать свой прогресс.

– Я начинаю сомневаться в своем решении заставить вас снова быть вместе. От всего этого любовного дерьма меня тошнит.

Она смеется.

– Тебя тошнит от утреннего недомогания. Я не могу дождаться, когда вы с Далласом признаетесь, что любите друг друга, и я смогу выплеснуть все это тебе в лицо. Я буду единственной, кто закатывает глаза на твое влюбленное дерьмо.

– Неважно. Даллас влюблен в свою жену, которая умерла. – Я веду себя как дурочка, жалею себя, но в этот момент я снова начинаю отталкивать его. Мое сердце готово вернуться в одиночество. Сердце не может быть разбито, если ты его не отдаешь. – Он всегда будет влюблен в нее, и я сомневаюсь, что это изменится в ближайшее время.

Она издала длинный вздох.

– Люди живут дальше. Он все еще может любить ее и тебя.

– Люди могут жить дальше, да, но человек, влюбленный так глубоко, как Даллас? Нет. – Раздается звонок, и я отвожу телефон, чтобы проверить определитель номера, пока она не продолжила свой спор. – Давай я тебе перезвоню. Мне звонят.

– Это звонок от Далласа?

– Спокойной ночи, лучшая подруга.

Она смеется, когда я завершаю звонок, чтобы ответить на его.

– Алло? – Я закрываю рот рукой, жалея, что приняла звонок. Я еще не подготовилась к этому разговору. Я должна взять себя в руки.

– Гипотетическая ситуация, – выдыхает он с напряженным голосом. – Что бы ты сказала, если бы я сказал, что Мейвен знает, что ты беременна?

У меня даже нет времени подумать о том, что я скажу, прежде чем я кричу в ответ:

– Я бы сказала, что ты сошел с ума, и она ни за что бы не узнала, если бы кто-то, скажем, ее отец, не сказал ей.

– Еще одна гипотетическая ситуация. Что бы ты сказала, если бы я сказал, что Мейвен знала, что у нас будет двойня?

– Что? – взвизгнула я. Он и его длинный язык. – Ты совсем с ума сошел!

Он простонал.

– Я ничего не мог поделать! Моя шестилетняя дочка – чертова шептунья. Она спросила меня, беременна ли ты, потому что ты терла свой живот, как гребаная мамаша Марси.

– Мама Марси? Кто это?

– Другая беременная женщина, я полагаю.

– Позволь мне прояснить это. Она спросила, беременна ли я, потому что я потираю живот, как другая беременная цыпочка?

– Верно.

– И ты решил, что важно это подтвердить?

– Опять верно.

– Ты спятил? – кричу я.

– Я не знал, что делать. Я не могу лгать своей дочери.

Черта с два он не может. Я буду все время врать своим детям о том, о чем им еще рано знать.

– О, правда? Значит, ты сказал ей, что Санта-Клауса не существует, а пасхальный кролик – это ты?

Он смеется, но старается, чтобы его голос звучал серьезно.

– Ты понимаешь, о чем я.

– Ну, ты мог бы, не знаю, перевести разговор на кукол Барби или что-то в этом роде? Попросить ее устроить чаепитие? Поговорить о чем угодно, только не о моей матке.

– Мы не можем устраивать чаепития перед сном, – объясняет он.

– Этот фальшивый кофеин вреден для детей и их плюшевых собак после того, как зажигаются фонари, да?

– Умница, – бормочет он. – Не понимаю, почему ты злишься. Ты должна благодарить меня. Это избавит тебя от необходимости присутствовать там, когда я планировал рассказать ей.

– Хоть одна хорошая вещь из этого выйдет. – Мое сердце замирает, и меня охватывает смятение. Почему я расстроена, что меня там не было? Почему я расстроена, что не увидела ее реакцию?

– Ты все еще злишься? – спросил он несколько секунд спустя.

– Не злюсь. Я в шоке.

– Если тебе станет легче, я заставил ее пообещать, что она никому не расскажет, пока я не скажу ей, что можно.

– Я не уверена, насколько я доверяю обещанию шестилетнего ребенка.

– Это помогает, когда ты добавляешь дополнительный подарок на день рождения в качестве взятки. Несколько родительских советов будущей маме: ничто не работает лучше, чем подкуп дополнительной кукольной одеждой.

– Подкуп – это нормально, а ложь – нет? Логично. Мне придется иметь это в виду. – В то время как я сейчас схожу с ума.

– Теперь, когда я знаю, что ты не злишься, а просто в шоке, мне нужно попросить тебя об услуге.

Серьезно? Эти отношения совместного воспитания с льготами становятся все более требовательными.

– Разве ты не достаточно бросил в меня сегодня?

– Это будет весело.

– Валяй. – Я скрещиваю пальцы, чтобы не было больше объявлений о беременности.

– Ты пойдешь со мной в магазин за подарком на день рождения Мейвен? Лорен планировала пойти со мной, но она работает в две смены, чтобы накопить на дом. Я не хочу нагружать ее еще больше.

– Может, тебе стоит попросить Синди. Ты сможешь пройтись по магазинам, а потом она накормит тебя жареной курицей. – Я веду себя мелочно, но именно так я говорю о своих проблемах. Я использую свой сарказм, чтобы сказать людям, что я чувствую.

– Что?

– Та улыбчивая цыпочка, которая приходила, когда мы забирали Мейвен. – Требуется уточнение? – Та, которая считала, что ее жареная курица – лучшее, что есть после нарезанного хлеба.

– Вау, – говорит он со смехом.

– Что?

– Конечно, ты не веришь, что я с ней общаюсь?

– Нет, – заикаюсь я. – То есть, я не знаю.

Он говорит так, будто ему это нравится.

– Ты бы расстроилась, если бы это было так?

– Нет. Нисколько. Съешь ее жареную курицу. Получай сердце. Это все хорошо.

– Уиллоу, – предупреждающе протягивает он, – ты бы расстроилась, если бы я это сделал?

– Я бы расстроилась? Не-а. Разозлилась бы? Да. Буду ли я снова заниматься с тобой сексом, если ты будешь? Определенно нет.

– Я не общаюсь с ней, клянусь. Она приходила и приносила еду, когда Люси умерла, но не появлялась уже несколько месяцев. Даже тогда это была ерунда. Я принимал еду, чтобы моя дочь не голодала, пока я не соберусь с духом. Когда мне удалось довести до совершенства жареный сыр, я положил этому конец.

Я закатываю глаза.

– Неважно.

– Ты единственная женщина, с которой я общаюсь. Черт, кроме моей сестры и матери, ты единственная женщина, с которой я вообще разговариваю. Итак, теперь, когда ты хочешь, чтобы я заехал за тобой за покупками?

– Мы же не поедем куда-нибудь далеко?

– Нет. Я подумал, что мы могли бы съездить в город. Она просила куклу American Girl? – Он говорит это так, будто не уверен, что это правильное название.

– О, у меня была одна из них, когда я росла. Какую она хочет?

– Ну… которая похожа на нее? У них есть магазин в торговом центре рядом с аэропортом.

– Еще одно дорожное путешествие, да?

– Похоже, это наша фишка. Моя мама отвезет Мейвен на распродажу выпечки, а потом в субботу они поедут в магазин за украшениями для вечеринки. Ты не против?

– В субботу я свободна. – Как и почти каждый день.

У Стеллы сейчас перерыв в съемках, и она не так много от меня требует, так что выбраться из моей квартиры звучит освежающе.

– Тогда это свидание.

Я ухмыляюсь.

– Это свидание.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

ДАЛЛАС

– Ты помнишь о кукле, которую я хочу, папочка? – спрашивает Мейвен в тысячный раз.

Я постукиваю пальцем по голове.

– Конечно, помню. – Это записано в моих заметках в телефоне. Вчера вечером я зашел на сайт, посвященный куклам, и там чертова уйма вариантов. Я делаю паузу и качаю головой в сторону. – И ты даже не знаешь, получишь ли ты куклу.

Да, она знает.

Она переминается с ноги на ногу.

– Я очень, очень, очень надеюсь на это. – Она взбегает по ступенькам на крыльцо дома моих родителей и встречает мою маму, стоящую снаружи. – Бабушка, разве мне не нужна кукла American Girl?

Моя мама притягивает ее к себе.

– Конечно, нужна, милая.

Мейвен показывает пальцем в мою сторону с улыбкой на губах.

– Ты должен слушаться своих родителей, так же как и меня.

– О, дорогая, твой папа не был послушным ребенком, когда был в твоем возрасте, – отвечает моя мама со смехом. Она сжимает плечи Мейвен. – теперь иди умойся к обеду, и мы пойдем на распродажу выпечки, а потом по магазинам за украшениями для вечеринки.

– Ура! Принцесса Жасмин на все сто! – кричит она. Она распахивает дверь и исчезает в доме.

– Спасибо, что присматриваешь за ней, ма, – говорю я.

Она кивает.

– В любое время. Ты поедешь в город за куклой?

Я скребу ботинком по ступенькам.

– Это то, что она хочет.

Она не может сдержать свою любящую улыбку:

– А ее папа всегда дает ей то, что она хочет.

– Это меньшее, что я могу сделать. Она потеряла свою мать. Она заслуживает весь мир.

Ее улыбка падает.

– Ты покупаешь ей куклу в надежде, что она не будет грустить каждый день?

Я вырос с родителями, которые отказывались убирать дерьмо под ковер. Если возникала проблема, мы говорили об этом. Если они хотели что-то узнать, они спрашивали и ждали честных ответов. Я вырос, столкнулся со своими проблемами, но это не та проблема, которую легко решить. Никакое воспитание или жизненные уроки не смогли бы подготовить меня к потере Люси.

– Это не главная причина, но она имеет к этому отношение, – отвечаю я. – Я хочу, чтобы она исцелилась и наслаждалась своим детством. Если для этого нужно баловать ее прямо сейчас, то я так и сделаю. Что бы не понадобилось моей дочери, чтобы вызвать улыбку на ее лице, я готов это сделать.

По ее щеке скатилась слеза. Я ненавижу видеть свою мать расстроенной. Я делаю несколько шагов вверх, чтобы заключить ее в объятия. Она фыркает секунду, прежде чем продолжить свою предстоящую лекцию.

– Ей было бы гораздо легче, если бы ее отец тоже начал работать над процессом исцеления, – говорит она, выскальзывая из моих объятий.

Я прочищаю горло, чтобы сделать свой самый добрый предупреждающий голос.

– Ма…

Она вытирает глаза и кладет руку мне на плечо.

– Даллас, милый, я любила Люси. Мы все любили. Нам всем ее не хватает, но ее больше нет.

– Она была моей женой. – Я использую все свои силы, чтобы не разозлиться на нее. – Ты бы пропала без папы.

– Да. Разница между тобой и мной в том, что мне уже за шестьдесят. У меня есть тридцать лет в запасе, сынок. Тебя ждет целая жизнь. Счастье где-то рядом, но ты никогда не найдешь его, если будешь отгораживаться от него. Найди кого-нибудь для Мейвен. Найди кого-нибудь для себя.

Моя мама – самый лучший человек, которого я знаю. Она прекрасна. Бескорыстная. Заботливая. Никогда не будет другой женщины с таким же добрым и заботливым сердцем, как у нее. Она воспитала нас сильными, бесстрашными и независимыми.

Ее возраст не заметен, и Лорен – ее копия. Они обе невысокого роста, и у них длинные каштановые волосы. Лорен большую часть времени держит волосы распущенными, а моя мама – в пучке. У них также характер, в котором достаточно искры, чтобы осветить целый город. Маму нелегко расстроить.

– Мы можем поговорить об этом в другой раз? – спрашиваю я.

– Конечно. – На ее губах играет улыбка. – Ты пойдешь за покупками один?

Я качаю головой.

– Уиллоу идет со мной.

– Ассистентка Стеллы?

Я киваю, и на ее губах появляется лукавая улыбка.

– По слухам, вы проводите ужасно много времени вместе. Красивая девушка, должна сказать. В те несколько раз, когда я с ней встречалась, она была такой милашкой.

– Вижу, слухи в Блу Бич все еще полны жизни, – пробормотал я.

– Иди и веселись, дорогой. Если будет слишком поздно, оставайтесь там и устройте хороший ужин. Я уже сказала Мейвен, что она может остаться на ночь, так что у нас есть планы.

– Ты слишком ее балуешь.

– Нас двое. – Она притягивает меня к себе и снова обнимает. – Теперь я готова к внукам. Не знаю, почему мои дети так долго не хотят их мне дарить.

О, черт.

Она удивится.

***

Магазин American Girl переполнен мамами и дочками, и я не знаю, куда сделать первый шаг.

Уиллоу вздрогнула и схватила меня за руку.

– Пойдем. Я постараюсь вести тебя как можно лучше. Прошло около двух десятилетий с тех пор, как у меня была одна из этих кукол, но, конечно, не так уж много изменилось.

Мы не теряем связи и уворачиваемся от людей, пробираясь сквозь шумную толпу.

– Мы ищем ту, которая похожа на нее! – кричу я, перекрывая шум, как будто это нормально – охотиться за воплощением своего ребенка.

Я сканирую проходы и останавливаю ее каждый раз, когда мне кажется, что я ее нашел, но Уиллоу качает головой и продолжает свои поиски.

Хорошо, что она пошла со мной, иначе я бы схватил первую попавшуюся куклу и бросился бежать отсюда. Скорее всего, у Лорен тоже не хватило бы терпения справиться с этой толпой. Она плохо играла с куклами. Она сводила маму с ума, потому что отрывала им все головы, чтобы она могла играть на улице со мной и Хадсоном.

В отличие от нас, Уиллоу очень внимательна. Она будет оценивать каждую куклу, пока не найдет идеальную.

Мы были в магазине уже тридцать минут, когда она нашла ту самую куклу и прижала ее к груди, чтобы я мог посмотреть.

– Что ты думаешь?

Она жутко похожа на Мейвен. Темно-каштановые волосы, бант, завязанный на боку, ярко-фиолетовые солнцезащитные очки и клетчатое платье.

Я наклоняю голову в сторону куклы.

– Продано.

– Теперь нам нужно найти для нее одежду.

Я указываю на куклу.

– У нее есть одежда.

– Ей нужно больше одного наряда. Боже. – Она тянет меня за рубашку. – Ты живешь только с одним нарядом?

– Нет, но в отличие от этой куклы, я живой, дышащий человек.

– Ей нужны наряды. – Она поворачивается, и я следую за ней в другую секцию.

Уиллоу выбирает три наряда для куклы, и чувство счастья пронзает меня, когда она требует заплатить за одежду. Я боялся подпускать кого-то еще к своей дочери. Я не хотел, чтобы она чувствовала себя обделенной вниманием или ревнивой. Я не думал, что другая женщина сможет заставить Мейвен чувствовать себя такой же любимой, как Люси. Но Уиллоу думает о моей дочери, улыбается вместе с ней, наслаждается ее обществом. А моя дочь наслаждается ее компанией.

– Еще одна остановка, а потом мы поедем домой. – Я беру ее за руку, расплатившись за куклу, и надеюсь, что веду ее в правильном направлении. Я не был здесь с тех пор, как Люси была беременна.

– Я не тороплюсь. – В этой толпе она чувствует себя более непринужденно, чем когда-либо в Блу Бич.

Она замирает, когда мы доходим до места назначения, и я не уверен, хорошо это или плохо. Это детский магазин, самый большой в штате, и в нем есть все, что нужно, от одежды до мебели и принадлежностей.

– Я подумал, что мы могли бы осмотреться. Посмотрим, может, что-то понравится, – говорю я ей. Она нерешительно кивает, и я протягиваю ей руку. – После тебя.

– Ты уверен, что мы готовы к этому?

– На сто процентов.

***

– Разве плохо, что я понятия не имею, что это такое? – спрашивает Уиллоу. – Я прочитала все книги о детях, которые только могла достать. Исследовала часами и составила списки всех необходимых вещей, но все это кажется слишком подавляющим.

У меня на чердаке до сих пор хранится мебель из детской Мейвен. Мы хранили ее в надежде, что у нас будет еще один ребенок, и рассматривали ее как жетон на удачу. Как бы мне ни хотелось вытащить ее вместе с воспоминаниями, это было бы неправильно по отношению к Уиллоу.

– Поначалу так и есть. Я погуглил все, что есть у Мейвен, чтобы понять, как это использовать. – Я указываю на детские кроватки на другой стороне магазина. – Одно мы знаем точно – нашим малышам нужно где-то спать. Давай начнем с этого, а потом пройдем через весь магазин.

Она усмехается.

– Звучит неплохо.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

УИЛЛОУ

Даллас прислонился к двери гостевой комнаты, которую я переоборудую в детскую.

– Еще есть время передумать и поставить кроватки у меня дома.

– Да, ты говорил об этом уже несколько сотен раз, – отвечаю я.

Наше приключение по магазинам закончилось пакетами с детскими вещами. Мы провели три часа за покупками, и нам пришлось купить по две штуки всего. Даллас отпихнул мою карточку, когда я попыталась расплатиться, и чуть не выбросил бумажник в окно, когда я попыталась отдать ему половину наличными, когда мы сели в машину.

Он обхватил мою талию сзади и притянул меня к своему крепкому телу.

– Я дам тебе главную спальню и буду спать в подвале. Я буду няней. Я буду вставать посреди ночи и менять подгузники. Кормить их. Купать их. Все, что захочешь.

– Оставляю тебе главную спальню.

Комната, где он на меня взбесился.

Нет, блин, спасибо.

Это помогло бы мне физически с детьми, но не эмоционально. Это уничтожит мое сердце. Два ребенка – тяжелая работа, но я скорее рискну остаться без сна, чем приму его предложение.

Я буду трахаться с ним, но не войду в его парадную дверь.

Я – горячая штучка.

Он скрестит руки.

– Ты хочешь начать все расставлять?

– Может, оставим это на другой день? Я устала, у меня болят ноги, и у меня все болит.

– Хочешь, я сделаю тебе массаж?

– А ты можешь сделать это языком?

Он ухмыляется.

– С удовольствием.

***

Стелла садится рядом со мной с тарелкой торта в руках.

– Хадсон сказал, что Даллас рассказал Мейвен о ребенке.

Мы на дне рождения Мейвен, и она начала открывать подарки. Я пришла раньше, села так, чтобы стол скрывал мой живот, и с тех пор не двигаюсь.

Лицо Мейвен светится от волнения, когда она открывает каждый подарок, и она благодарит дарителя, прежде чем перейти к следующему. Даллас приберег наш подарок напоследок. Я смотрю на него и улыбаюсь, видя счастье на его лице, когда он наблюдает за ней.

Он хороший отец.

Он может быть сломлен, но он смог восстановить часть своего сердца и открыл его для нее. Я надеюсь, что он сделает то же самое с нашими детьми.

Половина населения Блу Бич здесь, едят еду, которую приготовила Рори, мама Далласа, – ее хватит, чтобы накормить всю НФЛ, бегают за своими орущими детьми и смотрят на меня так, будто у меня воспаление. Мейвен пыталась затащить меня в надувной домик десятки раз, и, похоже, везде была диснеевская рвота.

– Она сама догадалась, – отвечаю я.

– Ничего себе?

– Видимо, я потираю живот, как это делают другие беременные цыпочки. Она сложила два и два. – Я смеюсь. – Даллас рассказал новость, потому что не смог соврать шестилетнему ребенку.

– Черт, дети становятся умнее в наши дни. Когда я была в ее возрасте, мне все еще казалось, что аисты приносят детей на порог дома.

Мейвен визжит и прыгает вверх-вниз, когда открывает подарок Далласа. Она снова визжит, когда открывает мой, а потом бежит ко мне, чтобы крепко обнять.

– Спасибо! – кричит она, продолжая прыгать вверх-вниз. Она садится рядом со Стеллой и начинает разрывать коробку с куклой и всеми аксессуарами.

Стелла ударяет меня своим плечом.

– Ты уверена, что не хочешь попрыгать в надувном домике? Для меня это будет впервые.

– Ты никогда не была в надувном домике? – спрашиваю я, глядя с ужасом. Кто не был ребенком, который упал и пытался встать, пока другие подпрыгивали сильнее, чтобы остановить его?

– Нет. Моя мама считала, что иметь детство – это мерзость, и все, что мне нужно было делать – это работать. – Она складывает руки вместе. – Итак, пожалуйста.

Я указываю на свой живот. – Никаких резких движений, помнишь?

– О, черт, я все время забываю – она делает паузу и нервно оглядывается по сторонам – об этом.

– Она не может пойти в надувной домик, тетя Стелла! – кричит Мейвен, задыхаясь. – Она должна быть очень, очень осторожна, потому что у нее в животике ребенок. – Она останавливается, чтобы поправить себя, и поднимает вверх два пальца. – То есть, у нее в животике два ребенка, потому что у них с папой будет двойня! – Она закрывает рот рукой. – Ой-ой. – Она смотрит на Далласа широко раскрытыми глазами. – Прости, папочка. Я нарушила наш секрет. Мне очень, очень жаль!

Шум на заднем дворе затихает, и чашка Рори падает на землю – единственный звук, который я слышу, прежде чем чертовски испугаться.