Текст книги "Призраки стекла (ЛП)"

Автор книги: Бренна Лоурен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5

Уитни Дарлинг

– Что вы сказали? – я наклонилась вперед в своем кресле, крепко сжав кулаки на коленях, чтобы они не дрожали. – Я не поняла.

Лицо мистера Аллена приобрело оттенок фуксии.

– Это значит, что если вы с мистером Каллаганом не поженитесь и не будете вести дела вместе, то никто не будет управлять Darling Glass. Вообще. Мистер Дарлинг оговорил, что если вы откажетесь, то все это место будет продано за разумную сумму штату Джорджия, – он прижал носовой платок к блестящему лбу, – и будет использоваться как заповедник и отель. По аналогии с островом Джекилл.

Я рассмеялась, пронзительно и истерично.

– Остров Джекилл. Как остров Джекилл? Дарлинг-Хаус? – я опять засмеялась. – Вы все это слышали? Остров Джекилл.

Мой взгляд метнулся к Эфраиму.

Он холодно смотрел на меня из своего кресла в другом конце кабинета, совершенно безучастный. Если не считать легкого подергивания челюсти, то по выражению его лица можно было предположить, что он просто услышал прогноз погоды. Он всегда был таким. Уравновешенным и контролирующим себя, несмотря ни на что. Даже то, как он сидел сейчас – одна лодыжка лежит на противоположном колене, плечи расслаблены, прижаты к твердой спинке кресла. Образ полного самообладания.

– Когда было обновлено завещание? – я почувствовала знакомый спазм у основания горла, отчаянно пытаясь успокоить свою нервную систему. Вспомнила технику, которой меня научили на занятии по психотерапии, и начала считать цвета в комнате. Синий.

Красный. Зеленый. Коричневый. Остров Джекилл. Замуж.

– Эти поправки были добавлены совсем недавно. После того, как мистер Алистер Дарлинг узнал о том, что его здоровье ухудшилось.

Снова короткое молчание. Перси хихикнул из другого конца комнаты.

– Сколько времени у них есть, чтобы принять решение? – спросила мама из-за моего плеча, в ее голосе прозвучали нотки, которые я не смогла разобрать.

– Сегодня до полуночи.

– Если они будут женаты в течение года, – сказал Фрэнсис, – то после этого они могут свободно развестись?

Мистер Аллен кивнул.

– С каждой минутой это становится все интереснее, – сказала Роза.

– Сейчас не время, Роза, – огрызнулась Адель.

– Вы обе, пожалуйста. Моя мать потянулась вперед и положила руку мне на колено. – Уитни, я понятия не имела обо всем этом.

Кровь стучала у меня в ушах, и я изучала замысловатые линии обюссонского ковра под ногами. Я не могла снова посмотреть на Эфраима, хотя чувствовала, что его пристальный взгляд буравит меня.

– Нам с Эфраимом нужно поговорить. – Я повернулась в кресле лицом к своей семье, выражение лиц которой варьировалось от удивленного до забавляющегося. – Нам нужно поговорить, – повторила я. – Наедине.

Моя мать встала и жестом пригласила всех следовать за ней через дверь в коридор.

Мистер Аллен тоже встал, крепко зажав под мышкой свой ноутбук. Он кивнул нам с Эфраимом, неловко вздернув подбородок.

– Я подожду в холле.

– Спасибо, – сказал Эфраим, наконец-то соизволив заговорить.

Дверь за ними захлопнулась, и я вскочила с кресла.

– Это твоих рук дело?

Его глаза сверкнули гневом, но челюсть слегка расслабилась, выражая удовлетворение.

– На что ты намекаешь?

– Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Это ты уговорил Алистера?

Эфраим встал и сократил расстояние между нами, все шесть футов⁶ мускулов напряглись от негодования.

– Ты забываешь, что на мне уже лежит груз одной успешной корпорации и более тысячи сотрудников, которые отнимают у меня много времени. Приобретение доли в кустарном стекольном бизнесе вряд ли стоит в списке моих приоритетов.

– Не будь снобом, Эфраим Каллаган.

– Я хочу самого лучшего для этого места.

– И что же ты считаешь лучшим? Когда это ты приобрел право решать, что здесь должно быть сделано, а что нет? Ты не член этой семьи. – Я сразу же пожалела об этих словах.

Он гневно вскинул бровь.

– Несмотря на твое презрение, Дарлинги – это самое близкое, что я могу назвать семьей. Его взгляд прищурился. – Алистер беспокоился о будущем этого места с тех пор, как ты уехала. Он не мог на тебя рассчитывать.

– И он доверил тебе управление делами?

– Управлять делами – это то, чем я занимаюсь.

Мои колени подкосились, и я опустилась в кресло.

Эфраим вздохнул, как будто все это было тяжелым откровением.

– Он не удалил тебя из завещания. А оставил тебе половину. Управляй всем сама, мне все равно. У нас обязательства только на год.

– Ты так и не ответил на мой вопрос. Это была твоя идея?

– Я не мазохист, – усмехнулся он. – Что здесь ценного для меня? Трагедия? Обязательства? Мы с тобой не такие уж разные, Уитни. Ты не особенная в своей боли. Разница в том, что я думаю не только о себе, но и о других.

Его слова попали в цель. Но я сжала кулаки, сосредоточившись на том, как ногти впивались в ладони.

– Я сильнее тебя, – сказал Эфраим пренебрежительно. – Алистер знал это. Он также знал, что нам обоим, и тебе в том числе, потребуется некая юридическая ответственность, чтобы привести это место в порядок. По крайней мере, на первых порах, пока мы не создадим реальную инфраструктуру. Алистер был гордым человеком. Он не хотел, чтобы его наследие рушилось. Я создам траст для этой собственности. Ты поможешь найти людей, способных воплотить в жизнь задуманное, за исключением жуткого шепчущего стекла. Мы будем преподносить все так, как будто это было сделано по нашей инициативе. По истечении оговоренного года мы с тобой расстанемся.

Тиканье дедушкиных часов было единственным звуком.

– Так все и будет, Уитни. – Он встал перед моим креслом, возвышаясь надо мной.

– Эфраим, я…

– Это ответ «да» или «нет», Уитни. Или я делаю это, или ухожу. Ты знаешь, как это просто.

Но он ошибался.

Мне было нелегко все оставить. Ни Дарлинг Хаус. Ни мою семью, ни стекло.

Ни его.

Тяжелее всего было оставить его.

Но я уже уехала однажды. Он просил меня остаться. Умолял меня. Но я ушла.

Теперь он не обязан был помогать ни мне, ни Дарлингам. И тем не менее, вот он, берет на себя ответственность.

Я могла отказаться.

Но он знал, что я не откажусь.

Я вспомнила о записке, которую оставил мне дедушка, и о его таинственных извинениях за то, что вынуждал меня сделать.

Вот почему он извинялся.

Мне казалось, что, сбежав из этого места, я смогу защитить тех, кого люблю, и жить так, будто ужасных воспоминаний, как и самого проклятия, никогда не было. Но проклятия так не действуют. Ни одно из них так не работает.

Я тяжело сглотнула, приняв неизбежную правду. Если я собиралась избавить Дарлинг-Хаус от его призраков, то должна была выяснить, что происходит. И я должна была остановить это. Пока больше никто не пострадал.

– У нас нет всей ночи, Уитни. Чего ты хочешь?

Я посмотрела на него с презрением.

– Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне.

Он сделал шаг назад, приняв более непринужденный вид, и налил виски в граненый хрустальный бокал.

– Я не собираюсь погружаться в наши воспоминания. За прошедшие годы я устроил свою жизнь более чем хорошо. – Он откинул голову назад и осушил виски одним глотком. – Поверь, я не был одинок. – Он поставил стакан на стол, и его глаза просканировали меня от пупка до носа. – Я уверен, что и ты не была одинока.

В голове промелькнуло видение Эванджелин в объятиях Эфраима, и я встала, дыхание вырывалось неровными толчками.

– Как ты смеешь!

– Уитни, – злобно улыбнулся он, – а вот и ты.

– Я тебя ненавижу, – прошипела я, желая только одного – стереть с его лица это самодовольство.

– Ты забываешь, что речь идет не о нас. – Его изумрудные глаза смотрели на меня так пристально, что я чуть не отвернулась.

Почти.

– Знаешь, что последнее сказал мне твой дед?

Я покачала головой, от злости на глаза навернулись слезы.

– Он сказал мне, что любовь – это противоядие от хаоса.

Между нами воцарилось молчание, бесконечная пропасть, отягощенная грузом того, что могло бы быть.

– Один год, – прошептала я. – Один год. А потом ты больше никогда не увидишь моего лица.

– Хорошая девочка. – Эфраим прошел по ковру мимо меня и распахнул тяжелую дверь из орехового дерева, ничуть не удивившись тому, что мои тети, мать и Эддисон столпились прямо под ней, словно прижав уши к дереву. – Мистер Аллен!

– Да, сэр. – Душеприказчик тут же выглянул из-за угла, его щеки слегка покраснели.

– Мы договорились. Мы с мисс Дарлинг завтра же позаботимся о разрешении на брак.

– Спасибо, – заикаясь ответил мистер Аллен. – Это было бы прекрасно.

– Отлично. – Эфраим вежливо кивнул собравшимся. – Я проведу ночь в городе. Доброй ночи.

И, не оглянувшись в мою сторону, он вышел из комнаты, оставив за спиной Дарлинг-Хаус.

Глава 6

Уильям Дарлинг | 1922 | Шотландия

Волосы Джулии были золотистыми. Как солнце. Она носила их в красивой косе, ниспадающей на плечо. А ходила она мягко и уверенно, как и подобает девушкам из высшего общества. В ее глазах был огонь, а на языке – жизнь.

Я работал в поместье ее отца уже четыре года.

Вскоре после моего приезда она решила называть меня Уильямом, потому что так звали ее кота, а также любимого дядю. И потому что Дарлинг – не самое подходящее имя для молодого человека. Но она все равно называла меня Дарлингом, когда не задумывалась об этом. И мне нравилось, как это звучало.

– Дарлинг, – сказала она мне однажды, – я думаю, что тебе пора научиться правилам поведения за обеденным столом. Я буду учить тебя, когда ты не работаешь в конюшне, и тогда, возможно, папа пригласит тебя присоединиться к нам во время трапезы.

Я кивнул, хотя знал, что этого не произойдет. Но я никогда не отказывался от возможности провести с ней время. Она всегда вытирала платочком грязь с моих щек или поправляла воротник, как будто мне было важно, как я выгляжу. Я редко оставлял свою работу с лошадьми.

Теперь я был мужчиной.

Руки у меня были сильные, спина широкая и мускулистая. Я знал, как пользоваться руками. Как разгадывать головоломки. Я умел использовать не только тело, но и ум.

Я был рожден для труда. Для мозолей и пыльных волос.

Но бывали такие дни, когда утром, начиная с того дня, когда Джулия и ее отец забрали меня с улицы и поселили в своем сарае для лошадей, я слышал зов.

Голос.

Мягкий и добрый, как у Джулии.

И он всегда манил меня в мастерскую, где работал ее отец.

Он выдувал стекло. Размахивал этим материалом над головой, как великий фокусник. Я приседал на землю, заглядывал в щели дверей и окон и смотрел, как он превращает светящееся золотистое вещество в застывшие скульптуры, голубые как лед.

Стекло говорило со мной. И я часто мог предсказать, что получится, задолго до того, как оно начинало обретать форму. Магия стала моей навязчивой идеей.

Стекло. И моя Джулия.

– Я бы предпочел стеклодувную скамью, а не обеденный стол. Мне достаточно быть рядом со стеклом.

Не говоря ни слова, Джулия взяла меня за руку и потащила за собой, прошла через двор и поднялась по каменным ступеням, которые вели в хорошо оборудованную мастерскую ее отца.

Ее отец обернулся, его взгляд метнулся к руке Джулии, обхватившей мою.

Я вырвался из ее хватки и соединил запястья за спиной, быстро склонив голову перед человеком, который стоял между моим нахождением здесь и жизнью на улице.

У отца Джулии были на нее планы. И в них не было меня.

Грудь сдавило от этой мысли. От этой мысли у меня заныло в груди. Однажды придет другой мужчина. Красивый, светловолосый джентльмен. И он заберет у меня Джулию.

– Папа, – воскликнула Джулия. – Мы пришли спросить, не нужен ли тебе помощник. Уильям хорошо послужил тебе на конюшне. И мы хотели бы…

Ее отец поднял руку, остановив ее слова. Он перевел взгляд на меня.

– Уильям уже взрослый мужчина. Пусть справляется сам.

Я не был готов к такому резкому обмену мнениями. Я достаточно часто проигрывал это в уме, но сейчас смутился.

– Я благодарен за то, что занимаю место в вашем доме, сэр. И доволен своей работой с лошадьми.

Джулия бросила на меня раздраженный взгляд, который я скорее почувствовал, чем увидел краем глаза.

– Если ты доволен, то почему стоишь здесь и мешаешь мне работать?

– Я… я хотел бы узнать о стекле, сэр. Чтобы помочь вам. Если вы позволите.

– Почему?

Я глубоко вздохнул. Тихая энергия гудела вокруг меня, как будто воздух дрожал перед ливнем.

– Потому что оно зовет меня, – прошептал я.

– Что ты сказал?

– Оно манит меня, сэр, – сказал я, на этот раз более уверенно, вспомнив слова Джулии о том, что слово мужчины – это его честь.

Он кивнул.

– Мне это известно.

– Сэр?

– Не думаешь ли ты, что я не в курсе всех тех украденных минут, которые ты провел, наблюдая за мной? Я узнаю человека с судьбой в глазах, когда вижу его. Тебе нужно было только попросить. И теперь, когда ты сделал это, ты это получишь.

Джулия обняла меня за шею.

– Видишь, Уильям? Ты будешь учеником! У тебя будет профессия, настоящая и честная.

– Ты должен быть здесь завтра еще до восхода солнца, – сказал ее отец.

– Да, сэр. Спасибо.

– Хватит ухмыляться, вы оба. – Его взгляд не был таким суровым, как тон. – Джулия, тебя ждут уроки игры на фортепиано.

– Да, папа.

Джулия снова схватилась за мою руку, как только мы скрылись из виду.

– Я сплю? – я усмехнулся.

– Теперь ты станешь состоятельным человеком, Уильям. – Она сияла, как ангел, и мне было трудно сосредоточиться. – Ты знаешь, что это значит?

Я молчал, последствия произошедшего только начинали доходить до меня.

Она повела меня вокруг одного из садовых сараев, глядя на меня мерцающими глазами.

– Это значит, что у нас есть будущее. Дарлинг, мы можем быть вместе. Навсегда.

Она встала на носочки и положила свои нежные руки мне на грудь, а затем наклонилась вперед и подарила мне самый чистый и сладкий поцелуй в истории женских поцелуев. Ее губы были на вкус как весенний мед, и я только и мог, что не запутаться пальцами в ее волосах и не притянуть ее ближе.

Она опустилась на каблуки и подняла на меня глаза с таким ярко-алым лицом, что у меня заколотилось сердце.

– Навсегда, – повторила она.

А потом повернулась и побежала в сторону дома.

В тот день, когда к нам пришла беда, я был на другом конце города и закупал продукты. Выбор товаров был так же скуден, как и моя покупательская способность. Хотя беспорядки и волнения в основном улеглись, многие по-прежнему испытывали серьезные трудности после Великой войны. Отец Джулии слабел как в финансовом плане из-за неудачных вложений, так и в плане здоровья. Но я быстро освоил новое ремесло и превзошел все ожидания своего наставника. Уже через несколько месяцев ученичества я взял на себя основные обязанности стеклодува. Со временем, если я буду усердно работать и прислушиваться к стеклу, то верну бизнесу семьи Джулии былую славу.

Измученный, я свернул за угол на нашу улицу.

Запах дыма и шум голосов заставили меня остановиться.

По позвоночнику поползло ощущение ужаса.

Я стянул с плеча сумку и побежал.

Джулия.

Она стояла на улице, застыв, и смотрела на наш горящий дом. Пламя лизало крышу и, как вода, перекидывалось на стекло студии, трещало и лопалось от ярости.

– Джулия, где твой отец?

Она покачала головой, ее глаза расширились от страха.

Я взял ее за плечи.

– Где он?

– Мертв, – прошептала женщина из-за моего плеча. – Она говорит, что его убили воры. Зарезали его как свинью.

Мир стал красным.

– Это правда?

– Он не дал им того, что они хотели, – задыхалась Джулия. – Он не сказал им, где найти наши деньги. Они зарезали его и подожгли дом. – Она сильно задрожала.

– Они прикасались к тебе?

– Я пыталась спрятаться, но они нашли меня. То, чем они угрожали…

Ее подбородок дрожал, но она не плакала.

– Я отдала им все. Они забрали все, что у нас осталось. Дарлинг, они убили моего отца.

Приехала пожарная бригада. Мужчины бегали туда-сюда, пытаясь потушить пламя, но в основном стараясь уберечь соседние дома. Наш дом спасти было невозможно.

Я крепко прижал Джулию к себе.

Всю ночь мы смотрели, как догорает дом, пока он не превратился в тлеющие угли, а в мастерской остались лишь куски обугленного дерева и искореженного металла.

Я посмотрел на Джулию. За всю ночь она не издала ни звука. Не произнесла ни слова. Она почти не двигалась, только дрожала и смотрела, понимая, как и я, что все, что у нее было, исчезло. Жизнь, которую мы делили здесь, закончилась.

А стекло все это время шептало мне. Странные и прекрасные вещи.

Найди меня за морем. Посмотри на люстры.

Я прижался поцелуем к макушке Джулии.

– Поплачь, – прошептал я. – Горе останется и однажды убьет тебя, если ты не заплачешь.

– Ты ведь знаешь это, правда, Дарлинг? – ее дыхание сбилось, затем перешло в короткие выдохи, пока худые плечи не опустились, и целый океан слез не хлынул из ее глаз. Она плакала и плакала. И вот, наконец, она остановилась. – Мы будем вместе, – сказала она.

– Навсегда.

Улаживание наших дел не заняло много времени. На деньги, которые отец Джулии оставил в банке, его похоронили, а нас с Джулией поселили, одели и накормили на несколько недель после пожара. Смерть отца расследовалась, но улик для этого было мало. Жестокие воры не были редкостью.

Я сказал Джулии, что нашептало мне стекло, что я должен найти его за морем.

Мы надеялись купить билеты на пароход «Констанс», идущий в Америку. Но когда мы пришли на пристань, у нас не хватило нескольких фунтов.

– Уильям, корабль отходит через час. Мы никак не успеем собрать деньги. – Она вытащила из-под платья длинную нитку жемчуга – единственную вещь, которую ей удалось сохранить. – Я могу продать жемчуг. Возможно, другому ожидающему пассажиру.

– Спрячь его. Если кто-то увидит, то попытается его украсть. Ты не продашь последнее, что у тебя есть в этом мире. – Я окинул взглядом доки, ища вдохновения, которое должно было нахлынуть на меня. – В таких вопросах всегда есть выход.

– Мы могли бы спрятаться.

Я нахмурился.

– Не стоит рисковать.

– А какая альтернатива?

– Их много, – сказал я. – Мы не собираемся отступать.

Она вздохнула, и я заметил круги под ее глазами.

– Присядь на один из этих сундуков. – Я указал на груду багажа, ожидающего погрузки на корабль. – Я достану нам билеты на борт. А ты не двигайся с места.

– Уильям, ты ужасно властный.

– Все, что мне нужно – это не потерять тебя. Жди здесь, и я вернусь раньше, чем ты успеешь оглянуться. Поклянись мне.

– Ладно. – Она закатила глаза и надула губки так, словно не будет разговаривать со мной до конца дня. Я поцеловал ее в щеку и скрылся в толпе.

У меня хорошо получалось растворяться в толпе.

По крайней мере, в этот раз мне это удалось.

Мои руки были быстрыми, когда мне это было нужно.

Мы поднялись на борт корабля за мгновение до его отплытия под именем господина и госпожи Шевалье. Кто были настоящие Шевалье? Мы никогда не узнаем. Но мы благодарили их в своих молитвах в течение многих месяцев. Их посадочные талоны, а также чудесный рюкзак с вяленой говядиной и вареным картофелем, стали катализатором нашей жизни в новом мире.

– Уильям, я не буду спрашивать, как тебе это удалось, если ты пообещаешь, что больше никогда так не сделаешь.

– Я буду беречь тебя. Это единственная клятва, которую ты получишь от меня.

Она сморщила нос и опустилась на кровать.

– Она такая мягкая, – вздохнула она. – Я могу закрыть глаза и спать, пока мы не доберемся до Америки.

Я смотрел на нее сверху вниз, лаская взглядом ее шею, грудь, талию. Она была такой красивой. И храброй. И умной. И доброй.

– Я люблю тебя, – прошептал я.

– Тебе придется говорить громче.

– Выходи за меня замуж, – сказал я.

Ее глаза распахнулись.

– Что?

– Будь моей женой.

Джулия улыбнулась.

– Я тоже люблю тебя, Уильям Дарлинг.

Старый пастор, имя которого я так и не запомнил, обвенчал нас два часа спустя. Мы втроем с его пожилой женой расположились на палубе, запах соленой воды и свободы щипал нос и слепил глаза, пока мы произносили клятву. Джулия надела свой жемчуг.

На корабле было тихо, а в маленькой комнатке, которую мы занимали, едва хватало места, чтобы вытянуть руки. Но в ней была мягкая кровать, и это была единственная деталь, которая нас с Джулией волновала.

Она покраснела, когда я впервые увидел ее обнаженной. А потом покраснела еще больше, когда я тоже оказался голым.

– Ты не знаешь, что делают со мной твои глаза. – Я провел пальцем по ее красивой челюсти. – Ты смотришь прямо в мою душу.

Она кивнула.

– С самого начала.

Она поднялась и прижалась своими губами к моим. А потом забрала меня на небеса.

Мы сошли на берег через две недели холодным утром в среду. Дождь лил крупными каплями, полностью промочив нашу одежду и волосы. Бедная Джулия сжалась в мокрой куче одежды. Нам нужна была еда. Нам нужно было убежище. Нам нужно было избавиться от этой проклятой сырости.

Мой взгляд скользил по серому переулку, по телегам, автомобилям и лошадям, так же уставшим от дождя, как и мы.

Джулия подняла на меня большие вопрошающие глаза. Я увидел в них страх. И беспокойство. И изнеможение.

Она была такой доверчивой и дорогой. Такой уверенной и надежной.

Я повернулся и ударил ногой в стену грузового отсека у нас за спиной.

– Уильям, не надо. Мы не можем позволить нашим эмоциям захлестнуть нас. – Она встала и положила руку на мою, ее замерзшие пальцы дрожали на тонком хлопке моей рубашки.

Я взял ее маленькие ладошки в свои и поднес к губам.

– Я предложу помочь разгрузить багаж с корабля. Это может занять некоторое время, но я смогу заработать достаточно для ночлега.

– Я тоже пойду. У нас будет в два раза больше.

– Они никогда не позволят, милая. Даже если бы ты не была женщиной, ты слишком слабая.

– Я что, должна сидеть в стороне и ничего не делать?

– Пока. – Я указал на офицера, который, похоже, отвечал за разгрузку корабля. – Я поговорю с ним и объясню наше положение. А ты постой в тепле в судовом отсеке, пока я работаю.

– Но Уильям…

– Не спорь. – Я сжал ее руки. – Времени нет. Я найду для нас дорогу. Один день труда – и я превращу его в пожизненную прибыль. Я обещаю тебе.

– Но…

– Я обещаю.

Она кивнула. Ее глаза наполнились слезами.

– Мне так холодно.

– Я знаю, любимая. После сегодняшнего дня тебе больше никогда не будет холодно.

– Жемчуг моей матери.

– Мы никогда не расстанемся с ним. Однажды ты наденешь его с красивым платьем, в своем красивом особняке на берегу моря, на красивой вечеринке с красивыми людьми, и я буду танцевать с тобой. Только с тобой. И скажу тебе, как прекрасно ты выглядишь в своем жемчуге.

По ее щеке медленно скатилась слеза, и я смахнул ее, заменив поцелуем.

– Иди в корабельную контору и посиди у камина. – Меня всего трясло, когда я смотрел, как она уходит от меня. Я не сводил с нее глаз, пока не убедился, что внутри она в безопасности, а затем повернулся и направился к причалу.

Прошло много времени с тех пор, как я был мальчишкой на улице. Но не так давно, чтобы я не помнил, как все происходит. Я знал, как найти тех, кто отвлекается. Глупых. Тех, кто носит сумочку слишком беззаботно.

За час я собрал достаточно денег, чтобы обеспечить нас жильем на целую неделю. У меня было достаточно времени, чтобы найти художников по стеклу и фабрики, где я мог бы вернуться к своему ремеслу. Стекло обеспечит нам безопасность.

Я был уже на полпути к Джулии, когда крепкая хватка оттащила меня назад за плечо.

– Полегче, сынок. Мы уже давно за тобой следим. – И тут жестокий холод металлического наручника сомкнулся на моем запястье.

Стены тюремного дома были старыми. И сырыми. В воздухе витал запах затхлости и немытых тел. В чугунном камине в углу потрескивал огонь – единственный источник тепла.

Нетронутая тарелка с хлебом и морковью стояла на конце деревянной скамьи, на которой я растянулся. Я уставился в потолок, думая о том, как все исправить. И о том, сможет ли Джулия простить меня, если мне это удастся.

Если, конечно, я смогу ее найти. С проклятием я зажмурил глаза, в тысячный раз отгоняя от себя все ужасные образы того, что могло с ней произойти.

Дверь со скрипом открылась на старых петлях, и по коридору быстро пронеслись мягкие шаги, сопровождаемые вульгарными криками и свистом из соседних камер.

Я сел.

– Джулия, что ты здесь делаешь?

Ее глаза были красными и опухшими, как и нижняя губа, как будто она ее нервно жевала. Ее золотистые волосы блестели в тусклом свете лампы. На ней было новое платье. Оно было на порядок дороже того, что мы могли себе позволить.

– Я пришла, чтобы вытащить тебя. – Ее голос дрожал, она задыхалась.

– Боюсь, все немного сложнее, милая.

– Не в этот раз. Кое-кто заплатил за твое освобождение. Он убедил пострадавшие стороны отозвать свои претензии, поскольку никакого серьезного вреда нанесено не было.

Я вскочил на ноги.

– Джулия, ты продала свой жемчуг?

Она покачала головой.

– Один человек. Мы уже встречались с ним однажды. Или, по крайней мере, я. На корабле. Он путешествовал со своей сестрой. Я увидела их на улице после того, как ты не вернулся. Он помог мне найти тебя.

– У этого человека есть имя?

– Гораций. Леру. – Ее голос оборвался на полуслове. Боже, она выглядела такой усталой.

Чувство вины вновь захлестнуло меня.

– Похоже, он очень любезен.

– Он такой. Так и было, – сказала она. – Он хочет встретиться с тобой.

– Почему?

– Он меценат. Едет домой в Саванну, и они с сестрой хотят, чтобы мы поехали с ними.

– Джулия, так не бывает.

– Я знаю. Но если это поможет тебе выбраться, то мы сделаем это, а остальное решим потом.

– Ты не говоришь мне всего.

– Я говорю тебе то, что важно, Дарлинг. Ты свободен.

Крепкий офицер прошел по коридору и вставил ключ в замок рядом с бедром Джулии. Дверь со скрипом открылась, и я вышел.

– Ты в порядке? – я обнял ее.

– Теперь да. Давай уйдем отсюда.