Текст книги "Алькатрас и Кости нотариуса"

Автор книги: Брендон Сандерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

Дело в том, что вы действительно не думаете о том, что такое воздух до тех пор, пока (а) вам его не перестает хватать, или (б) у вас его становится слишком много. Это второе особенно противно, когда вы получаете удар в лицо сгустком воздуха, который движется со скоростью где-то в районе трехсот миль в час.

Ветер сбивал меня назад, и только Стекла Борца на ногах удерживали меня в вертикальном положении. Даже с ними я опасно отклонился назад, как некоторые танцоры, бросающие вызов гравитации, в музыкальных клипах. Я бы ощутил, как это круто, если бы не боялся за свою жизнь.

Бастилия, наверное, видела мое затруднительное положение, потому что бросилась прямиком к кабине. Я до сих пор не знаю, как она убедила Австралию замедлить ход корабля, – судя по всему, это должно было быть очень глупым действием. Тем не менее, скорость ветра уменьшилась до слегка податливой, и я смог протопать свой путь до верхней части корабля к Драулин.

Массивные крылья колебались рядом со мной, и змеиное тело дракона раскачивалось. Несмотря на это, каждый шаг был уверенным. Я прошел под звездами и луной, облачный покров светился под нами. Я достиг передней части аппарата как раз в тот момент, когда Драулин заблокировала следующий заряд Морозильного луча. Когда я вырос рядом с ней, она резко обернулась.

– Лорд Смедри? – спросила она, голос был приглушен ветром и шлемом. – Что во имя первого песка вы здесь делаете?

– Я пришел, чтобы помочь! – прокричал я через вой ветра.

Она, казалось, остолбенела. Истребитель пролетел мимо в ночном небе, разворачиваясь для очередной атаки.

– Возвращайтесь! – сказала она, размахивая бронированной рукой.

– Я Окулятор, – ответил я, указывая на мои Линзы. – Я могу остановить Морозильный луч.

Это было правдой. Окулятор может использовать свои Линзы для защиты и атаки противника. Я видел, как мой дед делал это в поединке с Блэкберном. Я никогда не пробовал сам, но полагал, что это не может быть так уж сложно.

Конечно, я был совершенно неправ. Это случается с лучшими из нас время от времени.

Драулин выругалась, пробегая через спину дракона, чтобы блокировать следующий заряд. Корабль покачнулся, делая меня почти больным, и меня вдруг поразило, насколько высоко я был. Я присел, держась за живот, ожидая, когда мир снова перевернется в правильном направлении. Когда это произошло, Драулин стояла рядом со мной.

– Идите обратно вниз! – закричала она. – Вы не можете помочь здесь!

– Я…

– Идиот! – разрывалась она. – Вы собираетесь нас убить!

Я замолчал, ветер трепал мои волосы. Я был шокирован таким обращением, но это было, наверное, не больше, чем я заслужил. Я отвернулся, топая обратно к люку, смущенный.

В стороне самолет выпустил ракету. Линза на его кабине выстрелила еще один Морозильный луч.

И Драгонавт не увернулся.

Я обернулся в сторону кабины, и едва смог увидеть оглушенную Австралию, упавшую на панель управления. Бастилия пыталась хлопать ее по щекам, чтобы привести в чувство, – она особенно полезна для всего, что требует пощечины, – и Каз яростно пытался заставить корабль ответить.

Мы клонились, однако, в неверном направлении. Драулин кричала, едва разрезая своим мечом ледяной луч на куски и спотыкаясь. Она испарила его, но ракета продолжала лететь прямо в нас.

Прямо в меня.

Я уже говорил о шатком перемирии между мной и моим Талантом. Ни один из нас на самом деле не был ведущим. Обычно я могу ломать вещи, если я действительно этого хочу, но редко это происходит именно так, как я хочу. И ещё мой Талант часто ломает вещи, когда я вообще этого не хочу.

То, чего мне не хватает в управлении, я навёрстываю в силе. Я наблюдал за приближающейся ракетой, видел отражённый её стеклом свет звёзд и видел шлейф дыма, ведущий обратно, к истребителю позади.

Я смотрел на своё отражение в приближающейся смерти. А затем поднял руку и высвободил свой Талант.

Ракета разлетелась вдребезги, осколки стекла распылились вокруг, мерцая и кружась в полуночном воздухе. Затем осколки стекла взорвались, испаряясь до порошкообразной пыли, которая рассыпалась вокруг меня, не долетая несколько дюймов с каждой стороны.

Дым от ракетного двигателя всё ещё дул навстречу, облизывая мои пальцы. Внезапно шлейф дыма задрожал. Я закричал, и волна силы выстрелила из моей груди, пульсируя по дымовому шлейфу, как вода по трубе, и направляясь в сторону истребителя, который ревел на том же пути, по которому летела ракета.

Силовая волна ударила в истребитель. На минуту всё замолкло.

А потом истребитель просто... развалился. Он не взорвался, как это обычно происходит в боевиках. Его части просто отделились друг от друга. Винты выпали, металлические панели были свободно отброшены, куски стекла отделились от крыльев и кабины. В считанные секунды вся машина стала похожа на коробку запасных частей, небрежно подброшенную в воздух.

Мусор пронёсся над крышей Драгонавта, а затем стал падать на облака внизу. Когда части отлетали, я мельком увидел злое лицо среди металла. Это был пилот, крутящийся среди отбрасываемых частей. В один странный сюрреалистический момент его глаза встретились с моими, и я увидел в них холодную ненависть.

Его лицо было не полностью человеческое. Одна сторона выглядела нормально, а другая представляла собой объединение винтов, пружин, гаек и болтов, совсем не отличающихся от тех, что выпадали из истребителя. Один его глаз был сделан из насыщенно-черного стекла.

Он исчез в темноте.

Я резко выдохнул, почувствовав невероятную слабость. Мать Бастилии присела, придерживаясь одной рукой за крышу и рассматривая меня с выражением, которое я не мог видеть из-за рыцарского забрала.

Только тогда я заметил трещины в верхней части Драгонавта. Они отходили от меня в виде спирали, как будто бы мои ноги стали источником какого-то сильного воздействия. В отчаянии, я увидел, что большая часть летающего дракона была покрыта какими-то дырами и трещинами. Мой Талант, как всегда непредсказуемый, раздробил стекло подо мной, в то время как я разрушал истребитель. Медленно, страшно, огромный дракон начал падать. Некоторые крылья отвалились, стекло трещало и рушилось. Драгонавт кренился.

Я спас корабль... и я же разрушил его.

Мы стали стремительно падать вниз.

Глава 5

Так вот, есть несколько вещей, возможность сделать которые вы должны рассмотреть, если вы падаете навстречу своей смерти на вершине стеклянного дракона посреди океана. Такие вещи, заметьте, не включаются в расширенное обсуждение классической философии.

Оставьте это профессионалам вроде меня.

Я хочу, чтобы вы подумали о корабле. Нет, не о летучем корабле-драконе типа того, который разваливался подо мной, когда я летел к своей смерти. Сосредоточьтесь. Очевидно, что я выжил в катастрофе, ведь книга пишется от моего имени.

Я хочу, чтобы вы подумали об обычном корабле. Деревянном, предназначенном для морских плаваний. О корабле Тесея, греческого короля, увековеченного писателем Плутархом.

Плутарх был глупым незначительным греческим историком, наиболее известным тем, что он опоздал родиться примерно на три столетия, а так же тем, что слишком увлекался умершими людьми, и тем, что на жизненном пути был слишком многословен. (Он создал произведение, ценное тем, что в нем было более, чем 800 000 слов. Почетный Консилиум Фантастических Писателей, Чьи Книги Слишком Длинны – старый добрый ПКоФПЧКСД – рассматривает возможность сделать его почетным членом.)

Плутарх написал метафору о Корабле Тесея. Видите ли, когда великий король Тесей умер, люди захотели чтобы его помнили. Они решили сохранить корабль для следующих поколений.

Корабль старел, и его доски – как дерево упорно это делает, – начали гнить. Когда сгнивала очередная часть досок, ее заменяли.

Это продолжалось годами. В конце концов, каждая отдельная часть на корабле была заменена. Таким образом, Плутарх приводит довод, которым интересуются многие философы. Тесеев ли это корабль? Люди так его называют. Все это знают. Но всё же есть проблема. На самом деле, не все его части сохранились с того корабля, на котором плавал Тесей.

Тот ли это корабль?

Я думаю, нет. Тот корабль погиб, погребён, сгнил. Копия того, что все называют Кораблём Тесея, на самом деле, всего лишь... копия. Она могла бы выглядеть так же, но внешний вид бывает обманчив.

А теперь, какое отношение всё это имеет к моей истории? Самое прямое. Знаете, я тоже как тот корабль. Не беспокойтесь. Возможно, когда-нибудь я объясню вам это.

Драгонавт падал в облака. Белые клубы двигались вокруг меня в бешеном вихре. Затем мы вышли из них, и я смог увидеть что-то очень темное и очень обширное подо мной.

Океан. У меня было то же самое чувство, что и раньше – ужасная мысль, что мы все движемся к смерти. И на этот раз это моя вина.

Глупая смерть.

Драгонавт покачнулся, забирая мой желудок с собой. Могучие крылья продолжали бить, отражая рассеянное свечение звезд, сиявших через толщу облаков. Я развернулся, глядя на кабину, и увидел сконцентрировавшегося Каза, положившего руку на панель. Пот бисером выступил у него на лбу, но он сумел сохранить корабль в воздухе.

Что-то треснуло. Я посмотрел вниз, понимая, что стою в самом центре сломанной части стекла.

Ой-ой...

Стекло подо мной раскололось, но, к счастью, корабль повернулся в тот момент, качнувшись вверх. Меня бросило вниз в тело судна. Я попал на стеклянный пол, затем обрел душевное спокойствие, хлопнув одной из моих ног по стене, – закрепил ее на месте, пока корабль корчился.

Каз делал впечатляющую работу. Четыре оставшихся крыла яростно били, и корабль снижался не слишком быстро. Мы перешли от пикирования к гибели в контролируемый штопор к гибели. Я повернулся, Стекла Борца дали мне достаточную стабильность для возвращения обратно в кабину. Пока шел, я снял линзы и засунул их в карман, чувствуя себя счастливчиком от того, что не потерял их в хаосе.

Внутри я обнаружил Бастилию, суетившуюся над Австралией, которая выглядела совсем слабой. У моей кузины было кровотечение от удара по голове, – позже я узнал, что ее швырнуло об стену, когда корабль начал падать.

Я точно знал, что чувствовал.

Бастилии удалось стянуть бедную Австралию ремнём в своего рода упряжь. Каз по-прежнему был сосредоточен на поддержании нас в воздухе. – Проклятье, – процедил он сквозь зубы, – почему вы, высокие люди, должны взлетать так высоко?

Я смог разглядеть землю впереди, к которой мы приближалась, и почувствовал трепет надежды. В этот момент отвалилась задняя половина дракона, забрав еще два крыла. Мы снова покачнулись в воздухе, закрутились, и стена рядом со мной взорвалась наружу от давления.

Австралия кричала, Каз ругался. Я упал на спину, согнув колени, в то время как ступни по-прежнему оставались на полу.

А Бастилию засосало в отверстие в стене.

Так вот, я говорю вам снова и снова, что я не герой. Однако иногда я довольно сообразителен. Когда я увидел Бастилию, проносящуюся мимо меня, я понимал, что не смог бы схватить ее вовремя.

Я не мог схватить ее, зато мог пнуть ее. Так я и сделал.

Я стукнул ее ногой в бок, когда она пролетала мимо меня, чтобы вытолкнуть ее из дыры. К счастью, она прилипла к моей ноге, – ибо, если вы помните, она была одета в куртку из стеклянных волокон.

Бастилию вынесло из Драгонавта, но ее куртка прилипла к Стеклу Борца на подошве моей ноги. Она скорчилась, удивилась, но схватила меня за лодыжку, чтобы удержать равновесие. Меня, конечно, потащило к ней, – но, к счастью, моя другая нога была еще прикреплена к стеклянному полу.

Бастилия держалась за одну ногу, а другая застряла на корабле. Это не было приятное ощущение.

Я орал от боли, в то время как Казу удалось повернуть сломанную машину к пляжу. Мы врезались в песок – еще больше разбитого стекла – и все стало беспорядочной мешаниной тел и обломков.

Я моргнул, приходя в сознание через несколько минут после аварии. Я обнаружил, что лежу на спине, глядя в разбитое отверстие потолка. В облаках был разрыв, и я мог видеть звезды.

– Ух…, – произнес голос. – Все в порядке?

Я поерзал, счищая стеклышки с моего лица – к счастью, кабина, казалось, была сделана из чего-то вроде безопасного стекла Свободных Королевств. Хотя она разлетелась на осколки, части были на удивление тупые, и я вообще не порезался.

Австралия, – а говорила именно она, – сидела, держась за голову, которая все еще кровоточила. Она огляделась, выглядя ошеломленной. Жалкие остатки Драгонавта валялись вокруг нас, как давно умершая туша какого-то мифического животного. Оба глаза были разрушены, и я сидел в черепе. Одно из крыльев торчало вверх на небольшом расстоянии, указывая в воздух.

Бастилия стонала рядом со мной, ее куртка была пронизана паутиной трещин. Она поглотила часть удара от посадки. На моих ногах, к сожалению, не было такого стекла, и они болели от того рывка.

Неподалеку от того места, где пляж переходил в насаждения деревьев, послышался шорох. Внезапно из леса вышел Каз, выглядя целым и невредимым.

– Ну, – сказал он, оглядывая пляж. – Это было, конечно, интересно. Есть кто мертвый? Если это вы – поднимите руку.

– Что, если ты чувствуешь себя, как мертвый? – спросила Бастилия, освобождаясь от куртки.

– Тогда поднимай палец, – предложил Каз, спускаясь к нам по пляжу.

Я не буду говорить, что именно она подняла.

– Подожди, – сказал я, вставая и немного покачиваясь. – Тебя так далеко отбросило, но ты в порядке?

– Конечно, я не был отброшен так далеко, – сказал Каз со смехом. – Я потерялся непосредственно перед тем, как мы разбились, и просто нашел свой путь обратно. Извините, что я пропустил удар, – но он не совсем был похож на то, что доставило бы много удовольствия.

Талант Смедри. Я покачал головой, проверяя карманы, чтобы убедиться, что мои Линзы сохранились. К счастью, подкладка защитила их. Но, когда я занимался этим, то осознал кое-что. – Бастилия! Твоя мать!

Именно тогда лист стекла затрещал, и что-то под ним начало его двигать. Драулин застряла, и я услышал слабый стон из-под шлема. В одной руке она все еще держала свой меч Кристин. Она потянулась вверх, вложив его в ножны на спине, затем сняла шлем. Пряди вспотевших, серебристых волос облепили ее лицо. Она повернулась, осматривая место крушения.

Я был немного удивлен, увидев ее в таком хорошем состоянии. Конечно, я должен был понять, что она носила броню, изготовленную по силиматическим технологиям. Она была даже лучшей подушкой, чем куртка Бастилии.

– Где мы находимся? – спросила Бастилия, пробираясь через поле битого стекла, сейчас на ней была только черная футболка, заправленная в брюки армейского кроя.

Это был хороший вопрос. Лес смутно напоминал джунгли. Волны тихо катились вверх и вниз по берегу, залитому звездным светом, захватывая стеклышки и унося их в океан.

– Думаю, в Египте, – предположила Австралия. Она держала повязку на голове, но в остальном, казалось, была в порядке. – Я хочу сказать, что это место, куда мы направлялись, не так ли? Мы были почти на месте, когда упали.

– Нет, – сказала Драулин, шествуя по пляжу к нам. – Лорд Казан должен был взять на себя управление кораблем, когда вы потеряли сознание, а это значит...

– Мой талант вступил в игру, – сказал Каз. – Другими словами, мы потерялись.

– Не совсем потерялись, – ответила Бастилия. – Разве это не Мировой Шпиль?

Она указывала на горизонт океана. И очень смутно из-за расстояния, я смог увидеть нечто похожее на башню, поднимавшуюся из океана. Учитывая расстояние, она должна быть просто огромной.

Позже я узнал, что слово «огромный» было сильной недооценкой. Мировой Шпиль, как говорят в Свободных Королевствах, является самым центром мира. Это массивный стеклянный шип, идущий от верхних слоев атмосферы непосредственно в центр планеты, – который, конечно, сделан из стекла. Недостаточно?

– Ты права, – согласилась Драулин. – Это означает, что мы, вероятно, где-то в Дебрях Кальмарии. Достаточно далеко от Тихоземья.

– Ну, это не должно быть проблемой, – сказал Каз.

– Вы думаете, что сможете доставить нас в Налхаллу, мой лорд? – спросила Драулин.

– Возможно.

Я повернулся. – Как насчет Александрийской библиотеки?

– Вы все еще хотите попасть туда? – спросила Драулин.

– Конечно.

– Я не знаю, если…

– Драулин, – сказал я, – не заставляйте меня приказывать вам прыгать на одной ноге снова.

Она умолкла.

– Я согласен с Алькатрасом, – произнес Каз, что-то ища в руинах. – Если мой отец в Александрии, то он, несомненно, попал в беду. Если он в беде, это означает, что я пропускаю какое-то серьезное веселье. А теперь давайте посмотрим, можем ли мы спасти что-нибудь....

Я наблюдал за его работой, и вскоре к нему присоединилась Драулин, выбирая что-то из осколков. Бастилия прошла мимо меня.

– Спасибо, – сказала она. – За то, что ты спас меня, когда я выпала из дракона, имею в виду.

– Нет проблем. Я буду пинать тебя в любое время, когда пожелаешь.

Она тихонько фыркнула. – Ты настоящий друг.

Я улыбнулся. Учитывая, что мы разбились так сильно, было замечательно, что никто серьезно не пострадал. Действительно, вы можете посчитать это досадным. История была бы лучше, если бы в ней кто-то умер. Раннее несчастье, действительно, может заставить книгу казаться гораздо более напряженной, так как оно позволяет людям понять, какими опасными могут быть вещи.

Вы должны помнить, однако, что это не фантастика, а доклад о реальной жизни. Я не могу ничем помочь, если все мои друзья были слишком эгоистичны, чтобы сделать правильную повествовательную вещь и разрешить себя убить, чтобы увеличить напряжение моих мемуаров.

Я говорил с ними подробно об этом. Если это заставляет Вас чувствовать себя лучше, Бастилия умирает в конце этой книги.

Ах, вы не хотите слышать это? Мне жаль. Просто забудьте, что я написал это. Есть несколько удобных способов сделать это. Я слышал, что ударить себя по голове тупым предметом может быть очень эффективно. Можно использовать одну из фэнтезийных книг Брендона Сандерсона. Они достаточно объемные, и, Бог знает, может, они действительно полезны только для этих целей.

Бастилия – в полном неведении, что она была приговорена – взглянула на полузарытую голову дракона. Его поврежденные глаза смотрели в сторону джунглей, пасть приоткрылась, зубы раскололись. – Этот конец Драгонавта кажется таким печальным, – сказала она. – Слишком много полезного стекла расточилось впустую.

– Есть ли способ, чтобы... я не знаю, исправить это?

Она пожала плечами. – Силиматический двигатель потерян, а именно он давал стеклу свою мощь. Я полагаю, если бы ты мог получить новый двигатель, он бы заработал. Но, то, что так растрескалось, как этот корабль, вероятно, лучше всего полностью переплавить.

Остальные подошли с парой рюкзаков, полных продуктов питания и запасов. Каз, наконец, испустил возглас радости, после чего откопал маленькую шляпу-котелок, которую и надел. Это дополнило жилет, который он носил под курткой. Это была странная комбинация, так как сама куртка – вместе с брюками – была сделана из тяжеловесного, прочного материала. Он выглядел как помесь Индианы Джонса и британского джентльмена.

– Мы готовы? – спросил он.

– Почти, – сказал я, снимая, наконец, сапоги со Стеклами Борца. – Есть какой-то способ это выключить? – я поднял сапоги, критически оглядывая подошву, к которой приклеились осколки стекла и – что не удивительно – песок.

– Для большинства людей – нет, – сказала Драулин, сидя на куске крушения, после чего сняла свои бронированные ботинки. Она вытащила несколько частей из стекла специальной формы и вставила их на место. – Мы просто накрываем их пластинами вроде этих, и сапоги придерживают их.

Я кивнул. Пластины, о которых идет речь, имели подошвы и каблуки снизу, и, вероятно, чувствовались, как обычные туфли.

– Вы, тем не менее, Окулятор, – сказала она.

– И что мне это дает?

– Окуляторы не похожи на обычных людей, Алькатрас, – сказала Австралия, улыбаясь. Ее голова перестала кровоточить, и она закрепила на ней повязку. Розовую. Понятия не имею, где она ее нашла.

– Действительно, мой лорд, – сказала Драулин. – Вы можете использовать Линзы, но у вас также есть некоторая ограниченная власть над силиматическим стеклом, то, что мы называем «технологией».

– Вы имеете в виду, как над двигателем? – спросил я, скользя по своим Линзам Окулятора.

Драулин кивнула. – Попробуйте отключить сапоги, как отключили бы Линзы.

Я так и сделал, прикоснувшись к ним. Удивительно, но песок и стекло свободно упали, сапоги стали неактивными.

– Сапоги получили силиматический заряд, – объяснила Австралия. – Вроде аккумуляторов, которые вы используете в Тихоземье. В конце концов, сапоги разрядятся. Но пока этого не произошло, Окулятор может выключать их и включать.

– Одна из самых больших загадок нашего времени, – сказала Драулин, ее сапоги сменились. То, как она это сказала, указывало на то, что ей на самом деле было все равно, как и почему все работает, важно только, что оно работало.

Что до меня – я был более любопытен. Мне рассказывали несколько раз о технологии Свободных Королевств. Их отличия для меня выглядят просто. Магия – это такая вещь, что работает только для определенных людей, в то время, как технологии, – часто называемые силиматическими – работают для всех. У Австралии была возможность летать на Драгонавте – но такая же возможность была у Каза. Это была технология.

Но то, что я только что узнал, как представляется, указывает, что существует связь между этой технологией и силами Окуляторов. Тем не менее, разговор напомнил мне кое о чем еще. У меня не было идей по поводу того, были ли мы ближе к Александрии сейчас, чем раньше, но мне показалось, что попробовать еще раз связаться дедушкой будет хорошей идеей.

Я нацепил Линзы Связного и сконцентрировался. К сожалению, у меня ничего не получилось. Я оставил их на всякий случай, и запихнул сапоги со Стеклами Борца в один из пакетов.

Я повесил пакет через плечо, однако Бастилия забрала его у меня. Я кинул на нее хмурый взгляд.

– Извини, – сказала она. – Приказы моей матери.

– Вам нет нужды нести что-либо, лорд Смедри, – сказала Драулин, поднимая другой пакет. – Пусть это делает Оруженосец Бастилия.

– Я могу нести свой пакет, Драулин, – резко бросил я.

– Да? – переспросила она. – А если на нас нападут, разве вы не должны быть готовы и подвижны, чтобы иметь возможность использовать ваши линзы для нашей защиты? – она отвернулась от меня. – Оруженосец Бастилия хорошо подходит для переноски вещей. Разрешите ей это сделать, – это позволит ей быть полезной, и наполнит ее чувством выполненного долга.

Бастилия покраснела. Я открыл рот для дополнительной аргументации, но Бастилия бросила на меня взгляд, который успокоил меня.

«Прекрасно», – подумал я. Мы все взглянули на Каза, готовые идти. – Тогда вперед! – скомандовал невысокий человек, двигаясь по песку вверх, к деревьям.