Текст книги "Из соседей... в молодожены? (ЛП)"

Автор книги: Бренда Харлен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Посмотри на размер этого камня, – одобрительно сказала женщина. – Если это не говорит «Я люблю тебя», «ничего» не происходит, – но затем ее взгляд сузился. – Только почему у тебя щеки светятся, но в глазах тревога?

– Я думаю, что просто чувствую себя немного углубившейся на новую территорию.

– Ты была замужем раньше, – напомнила ей Шарлотта.

– Я знаю, но с Филиппом все было по-другому. С Филиппом я чувствовал себя в безопасности.

– Ты чувствуешь себя уязвимой, – догадалась ее мать.

Джорджия кивнула.

– Всякий раз, когда ты отдаешь свое сердце, ты подвергаешь его риску, – признала Шарлотта. – Ты просто должна верить, что это стоит риска.

– Я любила Филиппа, но это был удобный вид любви. То, что я чувствую к Мэтту гораздо более интенсивно и всеобъемлюще. Многое по-другому... всё.

– Любить может быть страшно, – согласилась мама. – Это как комнаты смеха и страха, так же, как те американские горки, которые так тебе понравились, когда ты была ребенком.

– Это была Инди, – напомнила ей Джорджия. – Я ненавижу американские горки.

Шарлотта рассмеялась.

– Это верно. Ты кричала о кровавом убийстве всякий раз, когда твоя сестра убеждала тебя пристегнуть себя к одному.

– Она меня не убеждала, она меня подкупала.

Обычно предлагала свою долю сладкой ваты или попкорна, которые Шарлотта покупала для них. Джорджия с удовольствием поглощала лакомство, а затем быстро набрасывалась на него снова, когда слезала с аттракциона.

И она не могла не подумать, не делала ли она такую же ошибку сейчас. Идея будущего с Мэттом была похожа на поездку на карнавал, одновременно и захватывающей, и ужасающей. Она никогда никого не любила так, как любила его, а это означало, что никто никогда не имел столько власти, чтобы разбить ей сердце.

Но когда она была в руках Мэтта, у нее была абсолютная вера в то, что он этого не сделает. Он был как ремень безопасности, который крепко держал ее, чтобы удержать ее в машине, защищать ее через все взлеты и падения, углы и кривые. Он станет партнером, который разделит не только ее жизнь, но ее надежды и мечты, и станет отцом для ее детей.

Когда Филипп умер, она оплакивала своих детей даже больше, чем себя. Джорджия плакала о своих сыновьях, которые беззаветно любили отца и которые были поражены, узнав, что он больше никогда не вернется домой. И она плакала о своем еще не родившемся ребенке, который никогда не узнает своего папу. Но не плакала по себе, потому что, по правде говоря, она долго жила своей жизнью, до похорон мужа.

– Так, когда же свадьба? – спросила Шарлотта.

– Мы просто обручились, – напомнила ей Джорджия.

– Значит, это время, чтобы начать думать о свадьбе, – настаивала мама. – А еще лучше, давай пойдем, сегодня поищем тебе платье.

– Я никуда не спешу, – запротестовала Джорджия.

– Но это будет так много для меня значить, увидеть мою девочку счастливо замужем, прежде чем я вернусь в Монтану.

Джорджия покачала головой.

– Я не планирую свадьбу через две недели.

– Тебе и не нужно много заниматься планированием, – сказала Шарлотта, ее глаза засверкали. – Ты и твой жених можете просто полететь в Вегас…

– Нет.

Ее мать нахмурилась.

– Почему нет?

– Потому что я не хочу выходить замуж при второсортном подражателе Элвиса в какой-то безвкусной часовне… – она почувствовала, как покраснели ее щеки, когда мозг, наконец, остановил поток слов из ее рта. – Прости. Я не хотела…

Шарлотта отмахнулась от ее извинений.

– Большинство из этих часовен являются безвкусными, но некоторые из этих Элвисов очень хороши. Не один, кто женился на мне и Триггер, заметь, но меня не волновало это так, как обеты, – затем она подмигнула. – И свадебная ночь.

Джорджия насторожилась.

– Слишком много информации.

– Честно говоря, Джорджия Мэй Рид, я не знаю, как моя дочь могла вырасти такой ханжой.

– Знаешь ли ты, что слово «ханжа» от слова «благоразумие», означающее существование здравого суждения? – спросила Джорджия, не подвергаясь критике.

– Ничто не продемонстрирует более здравого суждения, чем движение вперед, соединив свою жизнь с этим сексуальным доктором, – сказала ей Шарлотта. – И мне было бы намного спокойнее вернуться в Монтану, если бы я знала, что ты устроилась, и о тебе заботятся. Но если ты не сделаешь это ради меня, сделай это ради своих детей.

Джорджия сузила глаза.

– Не используй моих детей, чтобы манипулировать мной.

– Я просто прошу тебя подумать о том, как бы они были счастливы, если бы у них снова был папа в их жизни. Особенно близнецы, так как они скоро пойдут в детский сад, – ее мать наполнила свою кружку кофе, добавив целую чайную ложку сахара. – Когда их попросят нарисовать их семьи, я уверен, что они хотели бы, поместить папу в центре.

Это был, как должна была знать Шарлотта, единственный аргумент, который мог бы убедить Джорджию поторопиться.

* * *

Мэтт был удивлен, но не возражал, когда Джорджия предложила дату свадьбы, которая была менее чем через две недели. И он был уверен, что делать это в кратчайшие сроки не означает, что они не смогут сделать это правильно. В то время как Джорджия пошла по магазинам со своей мамой за платьем и договорилась со служителем, о цветах и торте, он заручился помощью своих братьев, чтобы подготовить наверху спальни для детей.

Он позволил близнецам решить, что они хотят в их комнаты, и был доволен спортивной тематикой и зеленой краской, которую они выбрали. Поскольку комната была пуста, он также заказал для них новую мебель, набор двухъярусной кровати, комодов и столов. Джорджия выбрала краску для комнаты Пиппы и кружевные занавеси для ее окна и располагалась с украшениями всякий раз, когда могла уделить несколько минут между уходом за детьми и свадебными хлопотами.

Они были настолько заняты, что редко бывали в одиночестве. И когда им удавалось украсть несколько минут личного времени, они обычно не спали достаточно долго, занимаясь любовью, а затем засыпали в объятиях друг друга. Но когда дата свадьбы начала приближаться, Мэтт знал, что им нужно найти время поговорить. Только теперь, когда до свадьбы оставалось всего несколько дней, он не мог не волноваться, что уже слишком долго тянул.

Он был посреди висящей границы в комнате близнецов, когда вспомнил, что ему нужен универсальный нож. Когда вошла Джорджия, чтобы проверить его успехи, казалось логичным попросить ее вытащить нож из верхнего ящика его стола. Только когда она спустилась по лестнице, он вспомнил фотографию, которая была в том же самом ящике.

Паника поднялась по его телу, он бросил границу и помчался за ней, отчаянно пытаясь добраться до нее прежде, чем она открыла бы этот ящик. Но когда мужчина дошел до дверного проема, то увидел, что уже опоздал.

Джорджия стояла за столом, держа универсальный нож в одной руке и фотографию размером с кошелек в другой. Он не мог видеть изображение оттуда, где стоял, но образ был выжжен в его голове. Шестилетний мальчик с темными волосами, темными глазами и широкой усмешкой, одетый в миномет и халат, и держащий свернутый свиток. Фотография с выпускного из детского сада Лиама.

Мэтт осторожно шагнул в комнату.

– Джорджия?

Она посмотрела на него, и его сердце разорвалось, увидев сомнение и замешательство, которые кружились в ее глазах.

– Кто он?

Мэтт выдохнул.

– Его зовут Лиам… Это мой сын.

Глава 16

Джорджия могла только смотреть на него, не понимая. Ей показалось, что Мэтт сказал «мой сын», но это было невозможно. У него не было никакого ребенка, он никогда не упоминал о нем. Но выражение на его лице, сочетание вины, сожаления и раскаяния, было молчаливым подтверждением его слов.

Она опустилась в кресло за столом.

– У тебя есть ребенок?

– Был, – сказал Мэтт. – Почти три года.

Три года? Но это тоже не имело смысла, потому что мальчику на фотографии было явно больше трех лет.

– Может быть, ты расскажешь подробнее, – предложила Джорджия, все еще пытаясь окунуть голову в это внезапное и неожиданное откровение.

Мужчина кивнул, но ничего не сказал, и она знала, что он изо всех сил пытался найти правильные слова, чтобы объяснить ситуацию.

– Я женился на Линдси, потому что она была беременна, – наконец сказал он. – И потому что она сказала мне, что ребенок мой. Оказалось, что нет.

Хотя его слова были небрежными, она слышала напряжение и боль в его тоне, и ее сердце болело за него. Джорджия могла только представить, как он отреагировал на разоблачение. И поскольку теперь хорошо понимала Мэтта, то знала, что он не просто почувствовал бы себя обиженным и преданным, он был бы разбит.

– Как ты узнал?

– Настоящий отец Лиама закончил свою службу в Ираке и решил разыскать свою бывшую девушку, только чтобы узнать, что она вышла замуж за другого менее чем через два месяца после того, как он был дислоцирован.

– Он знал, что она была беременна?

– Нет. Видимо, Линдси даже не знала, когда он ушел. И даже когда узнала, что у нее будет ребенок, она не хотела говорить ему, потому что была уверена, что он никогда не вернется домой. Вместо этого она решила найти другого отца для своего ребенка.

Будучи матерью, Джорджия понимала, что ей нужно было брать лучшее для своих детей, и она, без сомнения, сделала бы все, чтобы защитить их. Но она не могла представить себе, чтобы какая-либо женщина была столь же хладнокровна и расчетлива, как Мэтт описывал эту женщину.

– И я был идеальным лопухом. Она знала меня в течение многих лет, из-за моей дружбы с Келси. Мы даже пару раз встречались в школе, но это никогда не заходило дальше. Потом вдруг она возвращается из Калифорнии после нескольких лет, закручивается эта сказка о том, как она никогда не переставала думать обо мне. Она была красивой и решительной, и я позволил себя польстить и соблазнить.

– Она знала, что ты поступил бы правильно, – догадалась Джорджия.

И она разозлилась, думая, что этот добрый, щедрый, прекрасный человек был безжалостно использован из-за этих качеств.

Мэтт кивнул.

– Я никогда не колебался. Я не был в нее влюблен, но я уже любил малыша, которого мы собирались воспитывать вместе, и я верил, что наша любовь друг к другу будет расти в браке.

– Мне очень жаль, Мэтт.

Ее сердце болело за все, что он пережил.

Увидев воочию, как легко ему с её детьми, было слишком легко представить, какую глубокую и близкую связь он сформировал бы со своим ребенком. И когда правда вышла наружу, он бы был совершенно опустошен.

Но он все равно не отвернулся бы от ребенка. Кровные узы или нет, во всех отношениях, это имело значение, он был отцом маленького мальчика. Его следующие слова подтвердили это.

– Когда Линдси сказала мне, что хочет развод, чтобы она могла увезти Лиама обратно в Калифорнию, чтобы тот был с его настоящим отцом, я был ошеломлен и взбешен. Так сильно, что думал судиться за опеку. Хоть я не был биологическим отцом Лиама, Джек заверил меня, что у меня есть хорошие шансы на успех, что суды не посмотрят любезно на откровенный обман Линдси и могли бы поверить, что сохранение статус-кво было в интересах ребенка.

– Что заставило тебя передумать? – спросила Джорджия, хоть и подозревала, что уже знала ответ на этот вопрос.

– Увидеть всех троих вместе. Мне сразу стало очевидно, что Линдси и Джарред любили друг друга так, как она и я никогда не любили. И когда он впервые увидел Лиама, то понял, что смотрит на своего сына… – Мэтт прочистил горло. – Я просто не мог отказать им в возможности стать семьей.

– Даже если это разбило тебе сердце, – мягко сказала Джорджия.

Мэтт не отрицал этого.

– Ты его еще видел?

– С тех пор как они переехали в Калифорнию. Линдси присылает открытки и фотографии иногда, но Лиам, – его взгляд переместился, сосредоточив внимание на акварели на стене позади нее, – он даже не помнит меня.

Джорджия знала, что это, скорее всего, правда. Даже воспоминания близнецов об их отце начинали угасать. Она знала, что они не забудут Филиппа, она была уверена в этом, но их воспоминания будут тускнеть. Для нее это была грустная правда, по крайней мере, частично, ей предстояло удовольствие наблюдать за связью ее сыновей с Мэттом.

Она снова посмотрела на фотографию, ее сердце болело за маленького мальчика, который был пешкой в игре своей матери, беспечно переместившийся из дома в дом, от отца к отцу. В результате Мэтт потерял сына. И затем он переехал в дом по соседству с женщиной с тремя детьми, потерявшими отца. Но последствия этого были такими, что она еще не была готова их анализировать.

– Это был его выпускной в детском саду, – догадалась она.

Мэтт кивнул.

Ей пришлось смочить губы, прежде чем она спросила.

– Как давно это было?

– Несколько недель назад.

Значит, фотография была в ящике так долго, что он забыл об этом. Мэтт получил ее всего лишь несколько недель назад, и она не могла понять, почему он никогда не упоминал об этом.

– Я знаю, что должен был рассказать тебе, – начал Мэтт.

И Джорджия ждала, удивляясь, какое объяснение он мог придумать, чтобы объяснить всю ситуацию ей. Он рассказал ей о своем браке, нет, он только рассказал ей о своем разводе, поняла она сейчас. Когда Джорджия спросила его, почему он не женат, то Мэтт только ответил, что развелся. Он никогда не рассказывал ей никаких подробностей, и, конечно, никогда не упоминал, что его жена родила во время брака.

Даже если оказалось, что ребенок не был его, это было довольно существенное упущение. И это заставило ее задуматься, почему он так немногословен о ситуации. В начале, хорошо. В первый раз, когда они встретились, она не пролила всех подробностей о своем браке. Но по мере того, как они становились все ближе, она думала, что он открыл ей глаза. Ради всего святого, он попросил ее выйти за него замуж, их свадьба была уже через три дня, и он не дал ей даже крошечного взгляда на эту часть его жизни.

Может быть, она должна была спросить. Конечно, его легкость в отношениях с детьми, особенно с Пиппой, должна была стать ключом к пониманию того, что у него был опыт общения с детьми. Но когда она спросила, почему у него не было полдюжины своих детей, он не упомянул, что у него когда-то был сын. Он ничего не сказал.

Так же, как Мэтт больше ничего не говорил сейчас, и Джорджия, наконец, поняла, что он и не собирается. Он не собирался объяснить, почему не рассказал ей о прекрасном маленьком мальчике, который был его сыном. Она знала, что ему нелегко говорить о Лиаме, помнить ребенка, которого он любил, и который был вырван из его жизни. Она могла понять, что такой опыт оставит огромную дыру в чьем-то сердце. Но это был не просто кто-то, это был Мэтт – человек, который утверждал, что любит ее.

И теперь она не могла не задаться вопросом, действительно ли его привязанность к ней реальна, или ему просто недоставало роли отца.

Он всегда был так добр к ее детям, выстраивая глубокую и устойчивую связь с каждым из них. Сначала это беспокоило ее, как быстро и легко близнецы добрались до своего соседа. И Пиппа не отставала. Маленькая девочка никогда не знала своего отца, но она зажигалась, как неоновая вывеска, когда Мэтт входил в комнату.

Но настороженность Джорджии постепенно угасала, и она была благодарна за то, что влюбилась в человека, который так явно любил ее детей. «Я не был в нее влюблен, но я уже любила малыша, которого мы собирались вместе иметь».

Поскольку слова Мэтта повторялись в ее голове, ей пришлось задаться вопросом, что ускорило их отношения: его привлекательность для нее или его привязанность к ее детям?

– Скажи что-нибудь, Джорджия, пожалуйста.

Она искала слова, любые слова, чтобы описать хаос эмоций, возникший внутри нее. В конце концов, только сказала:

– Да, ты должен был мне сказать.

И, вручив ему нож, ушла.

* * *

Джорджия представила близнецам Триггера как Генри, не желая объяснять происхождение его прозвища, но как только они узнали, что он женат на бабушке, то решили, что сделают его своим дедушкой. Раньше у мальчиков никогда не было дедушки, и Триггер, похоже, был так доволен назначением, что не потрудился пресечь решение мальчиков.

И бабушка, и дедушка были более чем счастливы ухаживать за детьми, а Джорджия выполняла некоторые поручения. По крайней мере, это было оправданием, которое она дала для того, чтобы выйти, как только вернулась из соседнего дома. И у нее, вероятно, были поручения, которые ей нужно было выполнить, но в данный момент женщина не могла вспомнить ни одного из них со всеми сомнениями и неуверенностью, возникающими у нее в голове.

Ей нужно было поговорить с кем-то, ей нужно было проветриться, поплакать и попытаться выяснить, что означало откровение Мэтта для их будущего. Но она все еще не знала многих людей в Пайнхерсте, и один человек, с которым она могла бы поговорить – Келси, была другом Мэтта в течение долгого времени

«Она знала меня много лет из-за моей дружбы с Келси».

Та часть его объяснения тогда еще не была зарегистрирована. По сравнению со всеми остальными деталями, это едва ли показалось значительным. Но теперь Джорджия знала, что Келси может быть единственным человеком, у которого были некоторые ответы, в которых она так остро нуждалась.

Женщина спустилась по Мейн-стрит, мимо Цветочного магазина Эммы и спортивных товаров Беккета, пока не оказалась перед Открытками от «World-Travel Agents & Vacation».

Планировщики.

Келси заметила ее, как только она вошла в дверь и махнула ей рукой.

– Мэтт сказал, что вы не собираетесь планировать нормальный медовый месяц, пока не отлучите Пиппу, но у меня были некоторые идеи… – ее возбужденная болтовня исчезла, когда Джорджия подошла ближе. – Очевидно, ты здесь не для того, чтобы узнать о местах отдыха.

– Нет, – согласилась Джорджия. – И я, наверное, не должна была приходить без предупреждения, но надеялась, что у тебя есть несколько минут.

Келси оглядела почти пустую комнату.

– Сейчас у меня есть много минут. Хочешь чашечку чая?

Джорджия кивнула.

– Было бы отлично.

В задней части была маленькая кухня, и Келси махнула ей, чтобы Джорджия села, пока она наполняла чайник и доставала тарелку с печеньем. Когда чай был готов, женщина заняла место напротив Джорджии и спросила.

– Что он сделал?

Джорджия не была удивлена тем, что другая женщина так быстро оказалась в центре проблемы, и прямота вопроса побудила ее отреагировать одинаково кратко.

– Он забыл упомянуть, что у него есть сын.

– Ты хочешь сказать, что он не говорил тебе о нем до сегодняшнего дня?

– Он мне ничего не сказал. Я нашла фотографию маленького мальчика на его столе.

Келси поморщилась.

– Иногда мне интересно, как этот человек, прошедший медицинскую школу, может иметь только половину работающего мозга, – затем она вздохнула. – Конечно, он на самом деле не идиот, просто иногда он действует сердцем, а не головой. Вот почему Линдси было легко манипулировать им. Она правильно сыграла свои карты, чтобы получить то, что хотела от Мэтта.

– Похоже, ты хорошо ее знала, – прокомментировала Джорджия.

Келси остановилась на полпути к губам со своей чашкой.

– Что он сказал тебе о моей связи с его бывшей женой?

– Он просто сказал, что знает ее из-за его дружбы с тобой. Я предположила, что это означает, что ты тоже ее друг.

Другая женщина покачала головой.

– Линдси – моя сестра.

Теперь Джорджия почувствовала себя идиоткой.

– Я должна была понять… знаю, что Бритни называет его «дядя Мэтт», но я думала, что это из-за того, что ты и он были такими близкими друзьями.

– Она относится к Джеку и Люку как к дядям по этой причине, – признала Келси. – Но есть реальная семейная связь с Мэттом через его брак с моей сестрой.

Джорджия отхлебнула свой чай и попыталась усвоить всю эту новую информацию.

– Что ты думаешь? – мягко спросила Келси.

– Я не знаю, что думать. У меня голова закружилась, так много вопросов и сомнений, что я не знаю, могу ли я сформулировать любой из них.

– Я могу понять вопросы, но в чем ты сомневаешься?

– По каким причинам Мэтт захотел жениться на мне.

– То, что он влюблен в тебя, недостаточно?

– Неужели? – спросила Джорджия, в конце концов, произнеся свой величайший страх вслух.

Келси была поражена вопросом.

– Ты действительно в этом сомневаешься?

– Он женился на Линдси, чтобы стать отцом ее ребенка, – напомнила она другой женщине. – Откуда я могу знать, что он не женится на мне, чтобы быть отцом моих детей?

Это была вероятность, которая разрывала сердце Джорджии.

– Спроси его, – посоветовала Келси. – Это единственный способ, быть уверенной.

* * *

Это был хороший совет. Джорджия, конечно, согласились с тем, что ей и Мэтту нужно больше говорить, но сначала она пошла домой покормить своего ребенка и обнять своих мальчиков. Нахождение с её детьми всегда помогало ей разложить вещи в перспективе, через все лучшие и худшие времена в ее жизни. С тех пор, как Мэтт вошел в их жизни, они наслаждались одним из лучших, и потерять его, если бы это случилось, было бы одним из худших.

Спустя некоторое время Шарлотта выследила ее в прачечной, где она складывала одежду.

– Ты забрала свое свадебное платье, пока тебя не было?

Джорджия покачала головой.

– Нет, я забыла.

– Забыла? – ее мать засмеялась. – Как ты могла забыть, когда свадьба через три дня?

– Я не знаю, будет ли эта свадьба, – призналась женщина.

– Не глупи, – Шарлотта пожурила ее. – Конечно, эта свадьба будет. Церковь заказана, цветы и торт заказаны, и я знаю двух очень красивых мальчиков, которым не терпится подвести свою маму к алтарю.

Глаза Джорджии наполнились слезами.

– Слишком быстро все происходит. Я знала Филиппа три года до того, как мы поженились, а Мэтта я едва знаю, всего лишь около трех месяцев, – она сглотнула. – И как выяснилось, я не уверена, что действительно знаю его.

Шарлотта махнула совершенно ухоженной рукой.

– Ты просто испытываешь некоторый предсвадебный мандраж. Не волнуйся, каждая невеста это переживает.

– Мама, я не невинная невеста, которая волнуется о первой брачной ночи, – сказала Джорджия, с выраженным разочарования в голосе. На этот раз она пожелала, чтобы ее мать могла быть ее матерью, а не клише Южной красавицы, в которую она так хорошо играла.

– Тогда расскажи мне, что случилось.

Так что, с небольшим количеством оговорок, она и сделала.

После того, как Джорджия закончила говорить, Шарлотта молчала, и когда она, наконец, заговорила, ей оставалось только спросить.

– Ты любишь его?

– Все не так просто, – запротестовала Джорджия.

– Ты любишь его? – снова спросила ее мать.

– Ты знаешь, я бы никогда не позволила ему надеть кольцо на мой палец, если бы я не любила.

Шарлотта кивнула.

– Но знаешь ли ты, что брак – это скачок веры, как свидетельство любви?

– Как я могу доверять человеку, который не был честен со мной?

– Он должен был быть более откровенным, – согласилась Шарлотта. – Но я не думаю, что ты можешь сказать, что он был нечестным. Я имею в виду, он никогда не говорил тебе, что у него нет сына, не так ли?

– Это не значит, что это хорошо.

– Я не говорю, что все в порядке, – тон матери успокоил ее. – Я просто говорю, что ты должна оставить его в покое. Никто не идеален, девочка, и если ты ожидаешь, что он будет, ты просто можешь быть разочарована.

– Ты права, – наконец ответила Джорджия, потому что было легче согласиться с ее матерью, чем ожидать, что она когда-либо посмотрит на вещи с точки зрения дочери.

– Я понимаю, почему ты сомневаешься в его мотивах, – сказала Шарлотта. – Но ты также можешь подумать, что он был настолько сосредоточен на своем будущем с тобой, что не думал о прошлом. Его бывшая жена и ее маленький мальчик – его прошлое, ты и твои дети – его будущее. Ты можешь отложить свадьбу – даже отменить ее, если это то, что ты чувствуешь, что нужно сделать, – продолжила ее мать. – Но прежде чем принимать такое решение, убедитесь, что ты подумала обо всех последствиях.

– Мальчики будут так разочарованы, – призналась Джорджия.

Шарлотта покачала головой.

– Хотя ты права, что отмена свадьбы, скорее всего, разорвет их сердца, это не касается моих внуков. Это о тебе и о том, почему ты сказала «да», когда он предложил тебе стать его женой.

– Потому что я люблю его, – призналась она.

Мать посмотрела ей в глаза.

– И ты готова провести остаток своей жизни без мужчины, которого любишь?

* * *

После разговора с матерью Джорджия подошла к соседнему дому, чтобы поговорить с Мэттом, и узнала от его брата, Джека, который ругался, пытаясь собрать двухъярусные кровати, что его вызвали в больницу. Итак, она вернулась в дом своей матери, но все еще выглядывала из окна, чтобы увидеть его возвращение.

Было уже поздно, когда женщина увидела, как фары его машины мелькнули на подъездной дорожке, но их разговор не мог больше ждать. Зная его распорядок, Джорджия надела сандалии, и вышла через черный ход. Конечно же, Мэтт вышел на задний двор, наблюдая, как щенки бегают по траве. Небо было черным, но луна и звезды давали достаточно света, чтобы она могла пройти по ее двору.

Щенки заметили ее первой и поприветствовали какофонией восторженных звуков, прыгая ей на пятки, когда она направилась туда, где сидел Мэтт.

– Привет, – сказал мужчина небрежно, но она услышала неуверенность в одном слоге.

Джорджия села рядом с ним.

– И тебе привет.

Финниган и Фредерик прыгали друг с другом, соперничая за ее внимание, поэтому она взяла минуту, чтобы поиграть с ними, пытаясь найти правильные слова, чтобы сказать то, что хотела.

Но Мэтт первым нарушил молчание, осторожно спросив.

– Ты все еще злишься?

Джорджия обдумала весь спектр эмоций, которые захлестнули ее тело за последние двенадцать часов.

– Безумие даже не маленькая часть того, что я чувствовала, – сказала она ему. – Если только не считать, что была разъярена твоей бывшей женой за то, что та сделала с тобой.

– Мне хотелось бы что-то сказать или сделать, чтобы объяснить, – признался мужчина, – но, честно говоря, я не знаю, есть ли какие-то объяснения.

– Ты – идиот? – предположила она.

Ему удалось улыбнуться.

– Ты говорила с Келси.

Джорджия кивнула.

– Я – идиот, – согласился он. – Потому что абсолютно последняя вещь, которую я когда-либо хотел сделать – это что-то от тебя скрывать.

– Можно спросить кое-что?

– Все, что угодно, – пообещал Мэтт.

– Почему ты попросил меня выйти за тебя замуж?

Мужчина переместился так, что оказался перед ней.

– Это твой вопрос?

Она снова кивнула.

– Я облажался еще больше, чем думал, если ты не знаешь, как сильно я люблю тебя.

– Я знаю, что ты сказал, – признала Джорджия. – Но мне нужно знать, что ты хочешь быть со мной, а не просто увидел по соседству вдову и ее детей без отца, как возможность иметь семью снова.

– Очевидно, ты знаешь, как я забочусь о Куинне, Шейне и Пиппе, но так же, как твои дети завоевали мое сердце, я бы никогда не предложил тебе этого, если бы не хотел быть с тобой. Мы оба были в браке раньше, – напомнил он ей. – И я не знаю о твоих клятвах, но уверен, что в моей было что-то вроде «так долго, как мы оба будем жить», а не «пока дети не вырастут и не уйдут в колледж».

Джорджия улыбнулась на это.

– Разница в этот раз в том, что дети не расплывчатое понятие, а реальность.

– Я не любил бы Куинна, Шейна и Пиппу больше, если бы они были мои собственные, но я не думал о них, когда делал тебе предложение, – заверил ее Мэтт.– Когда я попросил тебя выйти за меня замуж, я не думал об обучении Куинна бросать крученный мяч или смотреть, как Шейн выбивает его из парка или даже об огромной вечеринке принцесс, которую мы устроим на первый день рождение Пиппы.

– Хотя ты, очевидно, некоторые эти идеи обдумал.

– Потому что, когда я думаю о будущем с тобой, оно охватывает все, что я когда-либо хотел, но без тебя это не имеет значения, – мужчина взял ее руки в свои. – Я попросил тебя выйти за меня замуж, потому что, когда я думал о своем будущем, то не мог представить его без тебя. Дети – это бонус, не стану отрицать этого, но я хочу, чтобы ты была рядом со мной на всю оставшуюся жизнь.

Искренность в его тоне, глубина эмоций, которые Джорджия могла прочесть в его глазах, вызвали слезы.

– Но если ты хочешь перенести свадьбу, все в порядке, – сказал он ей. – Только не выталкивай меня из своей жизни. Дай мне шанс доказать, насколько сильно я люблю тебя. Пожалуйста.

– Ты хочешь перенести?

– Нет, – ответил Мэтт без колебаний. – Я хочу провести остаток своей жизни с тобой, и я хочу, чтобы наша совместная жизнь началась как можно скорее. Но если у тебя есть какие-то сомнения…

Она покачала головой, потому что не хотела этого. Уже нет.

– Я не хочу откладывать свадьбу, – сказала Джорджия. – Я хочу выйти замуж за тебя, потому что я люблю тебя, и хочу, чтобы наша совместная жизнь началась как можно скорее.

Мэтт поднял ее на руки и крепко поцеловал. И затем он отступил, чтобы сказать.

– В интересах полного раскрытия информации…

Джорджия инстинктивно напряглась.

– Еще один секрет из твоего прошлого?

– Нет, это идея для нашего будущего.

Женщина выдохнула.

– Хорошо.

– Я просто хотел, чтобы ты знала, что я думал о прибавлении в нашей семье когда-нибудь.

– Ты хочешь еще детей? – Джорджия не рассматривала такую возможность.

Может быть, потому что Пиппа была еще ребенком, мысль о том, чтобы иметь еще одного никогда не приходила ей в голову. Но теперь, когда Мэтт упомянул об этом, она знала, что хотела бы иметь еще одного ребенка – ребенка Мэтта.

– Только если ты захочешь, – он поспешил заверить ее. – Я просто подумал, у нас уже есть два мальчика, может быть, было бы хорошо для Пиппы иметь сестру.

Это было то, от чего ее глаза наполнились слезами, с какой легкостью Мэтт говорил это одно слово, которое заставило ее принять правду о его чувствах к ней. Он надел кольцо ей на палец, не для того, чтобы сделать их семьей, они уже были семьей. Кольцо действительно было символом его любви и верности к ней.

– Почему бы нам не отложить любое обсуждение вопроса о другом ребенке, пока я не накормлю этого, – предложила Джорджия.

– Это справедливо, – согласился Мэтт.

– Кроме того, у нас есть более важные дела прямо сейчас, если мы собираемся переехать в твой дом после свадьбы, которая уже через три дня.

– Я закончил границу в комнату близнецов, – сказал он ей. – Хочешь посмотреть?

– Ты просто пытаешься заставить меня подняться наверх, вниз по коридору к твоей спальне, – догадалась женщина.

Он улыбнулся.

– Я настолько очевиден?

Джорджия обвила его лицо своими руками, чтобы могла смотреть ему в глаза и ясно видеть его любовь к ней.

– Да, ты, – сказала она и коснулась его губ своими.

– Я люблю тебя, Джорджия Рид.

– И я люблю тебя, Мэтт Гаррет, – ответила она ему. – Теперь давай посмотрим на границу.

Мэтт взял ее за руку и повел в дом, который уже не принадлежал ему, в дом, в котором они будут жить в их будущем.