Текст книги "Кот да Винчи"

Автор книги: Бренд Нокдаун и Ко.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 5
Шифровальщик

Расшифровать иероглифы намного проще,

если знаешь, что там написано слово «Птолемей».

 Ж. Ф. Шампольон, известный египтолог

– Видел бы ты сейчас свою морду, Бес! – рассмеялся Лео, когда его кот в очередной раз не смог поймать присевшую на подоконник синицу.

Все утро она упорно подлетала к открытому окну, словно дразня бедное животное. Кот, повинуясь охотничьему инстинкту, обострившемуся в результате нерегулярной кормежки, замирал, подкрадывался, но никак не успевал совершить последний прыжок. И выражение разочарования на его морде было совсем человеческим.

– Нет, я тебя все-таки нарисую, – решил Лео и тут же принялся за работу.

Пока он делал набросок, синица снова прилетела на окно. И вслед за разочарованным котом в блокноте появились насторожившийся, крадущийся, прыгающий и зализывающий ушибленный бок.

Малевать шаржи на Бестолоччи оказалось куда более интересным занятием, чем писать портрет Моны Лизы с воображаемой натуры (оригинала художник пока так и не увидел).

– А ведь можно сделать целую серию рисунков для детей о том, как кот ловит птичку, – осенило вдруг Леонардо. – Или даже лучше не птичку, а мышку. Тогда обоим животным можно придать выразительные, человеческие черты.

Лео стремительно перелистал блокнот, и новая идея вспыхнула в его гениальном мозгу: если нарисовать побольше картинок, изображающих последовательность движений кота, и быстро-быстро менять их, у наблюдателя сложится иллюзия движения животного. И можно будет показывать целые сценки, наподобие театра масок. Дети будут визжать от восторга. Остается только придумать простые и запоминающиеся имена для кота и мышонка.

– Я ведь и раньше замечал, что многие люди чемто похожи на животных! – продолжал фонтанировать идеями Лео. – Например, наш булочник Томазо – вылитый кот. Ленивый, плутоватый и при этом какой-то невезучий. А соседский мальчишка Джеронимо напоминает маленького, шустрого и неунывающего мышонка. Пожалуй, так я и назову своих героев. По-моему, звучно получается: «Приключения Томазо и Джеронимо». А ты, Бес, как думаешь?

Кот не удостоил хозяина ответом. Он притаился у окна, рассчитывая в следующий раз застать нахальную синицу врасплох.

Возможно, засада и увенчалась бы успехом, но в этот момент кто-то постучал в дверь. И Бес направился вслед за хозяином в прихожую в робкой надежде, что посетителем окажется приказчик из мясной лавки или торговец свежей рыбой. Увы, судьба сегодня безостановочно смеялась над несчастным котом.

– Ах, Джинни, как хорошо, что ты зашла! «Здравствуй, чужая милая!» – начал напевать Лео незатейливый мотивчик.

Бестолоччи радости хозяина не разделял. Вечно «чужая милая» подруга хозяина баловала котика вкусностями только при наличии богатого и щедрого мужа. Сейчас она являлась супругой Джанкарло – человека обеспеченного, но жадного. Поэтому Бес равнодушно махнул хвостом и направился назад к окну.

– Послушай, Джинни, что я только что придумал! – Лео не терпелось рассказать о своей новой идее. – Представь себе...

– Ах, Лео, мне сейчас не до твоих фантазий, – вздохнула девушка его мечты, усаживаясь на диван, и несколько картинно приложила платок к глазам. – У меня такое горе!

Умение общаться с женщинами не входило в число талантов великого художника. А с плачущими женщинами – в особенности. Простояв столбом пару минут, Лео наконец догадался задать ожидаемый вопрос:

– Так что с тобой случилось, Джинни?

Джиневра еще раз вздохнула и, не забывая промакивать глаза платком, начала рассказ то ли вопросом, то ли утверждением:

– Ты же знаешь, Лео, какие ужасы творятся сейчас в городе?

По выражению лица художника она поняла, что это был все-таки вопрос.

– После покушения на дона Лоренцо каждый день кого-то арестовывают, всюду идут обыски. Вот и к моему Джанкарло вчера тоже приходили.

Девушка говорила быстро, но Лео застрял в самом начале ее фразы:

– Покушение?

– О, мадонна Литта! – удивилась Джиневра. – Неужели ты не слышал об этом? И о чем ты только думаешь?

– Ну я же пытался тебе рассказать, – тут же оживился художник. – Представь себе площадь, на которой растянуто огромное белое полотно...

– Я сейчас могу представить только площадь, на которой отрубают голову моему Джанкарло, – опять перебила его Джиневра. – У него в письменном столе нашли листок бумаги с какими-то странными значками. И теперь дон Лоренцо уверен, что мой муж тоже участвовал в заговоре.

– А он участвовал? – на всякий случай спросил Лео.

– А я знаю? – теперь Джинни заплакала по-настоящему. – Письмо никому так и не удалось прочитать. Завтра Джанкарло будут судить, и если он не сумет оправдаться, ему точно отрубят голову. А я не хочу становиться вдовой. Я еще ни разу не была вдовой.

– Но ты же разводилась уже раз шесть... или десять?

– Ты не понимаешь! Стать вдовой казненного преступника! Никто после этого не решится взять меня замуж! – Джиневра вцепилась в рукав куртки художника. – Лео, ну сделай же что-нибудь!

Ради подруги да Винчи был готов на любые подвиги. Даже забыть на время о веселых приключениях кота и мышонка. Лео обдумал проблему и нашел гениальное в своей простоте решение:

– Ну хочешь, я на тебе женюсь?

От неожиданности Джиневра даже перестала плакать. Она обвела глазами бедную, заваленную рисунками, чертежами и разными поделками комнату художника, словно в первый раз оказалась здесь, и с нежностью произнесла:

– Нет, дурачок, на это я никогда не соглашусь. Я слишком люблю тебя, чтобы так наказывать.

О том, что он и за год не заработает столько, сколько она привыкла тратить за неделю, Джиневра тактично промолчала.

– Ты лучше прочти это проклятое письмо, – попросила она, поглаживая рукав куртки, который только что готова была разорвать. – И все поймут, что Джанкарло ни в чем не виноват.

– Но как же я его прочту, Джинни? Я ведь ничего не понимаю в шифрах.

– Так соври что-нибудь. Ты же у меня такой фантазер! А проверить твои слова все равно никто не сможет.

Лео не нашел что возразить подруге. Как уже было сказано, он не умел спорить с плачущими женщинами.

– Хорошо, Джинни, я что-нибудь придумаю.

* * *

За прошедшие со дня покушения две недели судебные процессы успели превратиться в нечто привычное, обыденное и перестали волновать публику. Народу в большом зале замка Медичи собралось немного. Кучка унылых личностей с коряво написанным плакатом «Свободу узникам совести», чуть более многочисленная группа крепких парней с красивым транспарантом «У нас „ни за что“ не сажают», плюс пара известных городских сплетников. Остальные присутствовали на заседании по необходимости – сам подсудимый, его супруга, секретарь суда, адвокат, обвинитель, дон Лоренцо со своими приближенными и представитель епископа.

Лео скромно сидел в сторонке и рисовал забавные фигурки тщедушного обвинителя и тучного адвоката, горячо спорящих между собой. А спор этот, похоже, зашел в тупик.

– Законопослушному гражданину незачем скрывать свои мысли и чувства! – утверждал обвинитель.

– Не спорю, – соглашался адвокат, – но ведь мой подзащитный не писал и не читал этого письма. Он даже не знает, кто мог его прислать.

– Но он хранил дома документ явно антиправительственного содержания, – наступал первый.

– Как раз этого-то мы и не можем с уверенностью утверждать без заключения эксперта, – не сдавался второй.

Эксперт, личный шифровальщик Лоренцо Медичи, с кислым видом вынужден был признать свое бессилие:

– Это письмо невозможно прочитать с помощью известных мне шифров.

– Значит, он точно виновен, раз пользовался таким сложным кодом! – не выдержал ожидания дон Лоренцо. – И я заставлю его признаться. Как говорили наши предки: «Види вици парабеллум». Что означает: побеждает тот, кто вооружен. А я вооружен очень хорошо. На моей стороне и бог, и закон, и справедливость. Не так ли, святой отец?

– Совершенно верно, дон Лоренцо! – поддакнул священник, обалдевший от его латыни.

Почувствовав, что на этом суд может и закончиться, Джиневра быстро выпалила заранее приготовленную фразу:

– Может быть, в зале найдется сведущий человек, который прочитает это злополучное письмо?

Лео с сожалением оторвался от своих набросков.

– Позвольте мне попробовать!

Публика оживилась в предвкушении нового развлечения. А шифровальщик ядовито поинтересовался у неожиданного конкурента:

– А много ли шифров знает уважаемый синьор да Винчи?

Но Лео был готов к каверзным вопросам и без труда поставил горе-эксперта на место:

– Я в совершенстве изучил египетскую, индийскую, китайскую и даже татарскую систему тайных знаков.

В зале одобрительно зашумели. «Татарская система» убедила самых отъявленных скептиков. Лишь посрамленный эксперт никак не хотел сдаваться.

– А знакомы ли вы с масонской азбукой?

– Нет, разумеется, – честно ответил Лео. – Я ведь никогда не состоял в запрещенных законом тайных организациях.

Шифровальщик, с опозданием сообразив, что сболтнул лишнего, затих окончательно. А нахмурившийся Медичи всерьез задумался, достаточно ли хорошо он на самом деле знает биографию собственных подчиненных.

Воспользовавшись общим молчанием, Лео подошел к судейскому столу и взглянул на наделавший столько шума листок. Какие-то палочки, крючочки, закорючки – ничего знакомого и как-то объяснимого. Но отступать уже поздно. Тем более что текст послания он сочинил еще дома.

– Я узнал код, дон Лоренцо! – уверенно объявил он. – Это древняя этрусская тайнопись. Каждый знак означает отдельный слог, а в результате получается...

Лео взял мастерскую паузу, которой позавидовал бы любой лицедей или проповедник, а затем продолжил:

– «Милая Джинни! Твоего козла пригласили на завтрашний ужин к Медичи. А ты в это время приходи ко мне. Любящий тебя Сандро Ботичелли».

На мгновение установилась мертвая тишина. Шифровальщик, открыв рот, смотрел на Лео. Видимо, он хотел что-то возразить, но, метнув взгляд на Медичи, сдержался.

А зал тем временем взорвался. На скамье подсудимых бушевал синьор Джанкарло:

– Мерзкий клеветник! Не могло там быть такого! Я вырву твой подлый язык!

Разумеется, охрана не позволила ему выполнить обещание. А в окружении Медичи вовсю упражнялись в злословии:

– Так вот почему он молчал! Боялся заблеять по-козлиному.

– Да тут целых два заговора! Один – против венценосной особы, другой – против рогоносной.

– Это же настоящий козлоумышленник!

Публика веселилась. Один из унылых личностей рыдал от смеха на плече у одного из крепких ребят. Только Джиневра осуждающе посмотрела на Лео и покрутила пальцем у виска. «Идиот! Ничего умнее ты не смог придумать?»

Художник виновато развел руками. «Извини, Джинни, но другого выхода не было».

Пусть он плохо разбирается в женщинах, но мужскую психологию знает прекрасно. Гнев Джанкарло лучше всяких слов убедил Медичи в правдивости этой истории.

– Ну что ж, – сказал дон Лоренцо, поднявшись с кресла, – совершенно очевидно, что синьор Джанкарло не причастен к заговору. Человек, не уследивший за собственной женой, не способен организовать покушение. Отпустите обвиняемого!

– А вам, синьор Леонардо, лучше пройти со мной, – с усмешкой обратился он к художнику. – Иначе я не смогу гарантировать вашу безопасность. К тому же у меня есть к вам предложение: не хотите ли занять должность моего личного шифровальщика? Прежнему, судя по всему, еще нужно поучиться этому ремеслу. А еще не мешало бы проверить, чем он занимался до поступления ко мне на службу. Ибо сказано древними: «Эрраре гуманум лупус ест»[1414
  Смешение латинских изречений Errare humanum est (человеку свойственно ошибаться) и Homo homini lupus est (человек человеку волк)


[Закрыть]] – сколько волка не корми, он человеком не станет.

* * *

Синьор Тосканелли смотрел на Лео немигающим взглядом – то ли внимательно слушал, то ли пребывал в своей обычной нирване. Спокойствия ради да Винчи решил остановиться на первом варианте.

– ...Тогда я ему предлагаю: «Ваше демократическое сиятельство, используйте мой способ письма, зеркальный. Это очень удобно».

В доказательство изобретатель написал:

– Смотрите, и писать просто, и ничего не понятно. Вот, сами попробуйте.

Тосканелли, как ни странно, среагировал. Он взял негнущимися пальцами перо и вывел:

Леонардо с почтительностью прищелкнул языком.

– Это что-то из древней Финикии? – спросил он.

– Это что-то из будущей Швеции, – безжизненным голосом ответил учитель и снова начал смотреть перед собой.

Лео устроился рядом и постарался смотреть в том же направлении, куда и Тосканелли. Минут пять они сосредоточенно таращились в некрашеную стену. Потом Лео не выдержал и принялся тереть глаза.

– Учитель, – сказал он, – я вам очень признателен. Благодаря вам я научился видеть будущее... хотя и немного другим способом. Но сейчас меня интересует настоящее. Буквально сегодняшний вечер. Медичи требует новый, абсолютно надежный шифр прямо сегодня. Что посоветуете?

Тосканелли оставался недвижим.

– Может, вы и правы, – вздохнул Леонардо, – наверное, стоит пойти к дону Лоренцо и отказаться от его предложения. Так, мол, и так, поскольку ни с китайским императором, ни с татарским ханом вы переписываться не собираетесь, то я вряд ли смогу быть вам полезен. А с зеркальным шифром любой дурак справится.

И тут Тосканелли заговорил:

– Что ж, Лео, раз ты так решил, я не стану тебя отговаривать. Ты действительно рожден для чего-то большего, чем работа шифровальщиком.

Леонардо посидел еще несколько минут, но учитель так и не развил свою мысль, и великий изобретатель направился восвояси.

* * *

Стук в дверь был таким громким и настойчивым, что Лео неожиданно вспомнил о ненаписанном портрете. И поклялся себе завтра же приняться за работу, если, конечно, сегодня все обойдется. Пока был готов только пейзаж на заднем фоне. Прописан до мельчайших деталей, тонкими и точными мазками. Но на месте лица Моны Лизы по-прежнему зиял пустой овал.

Открыв дверь и увидев за ней Боттичелли, Лео искренне удивился. Маленький интеллигентный Сандро (тоже художник) никогда не появлялся в его мастерской с таким шумом. Леонардо даже посмотрел за спину гостя – не прячется ли там какой-нибудь громила.

– Сандро, это ты стучал?

Реакция Ботичелли удивила его еще больше. Сандро подпрыгнул, ухватил Лео за воротник его куртки и завизжал:

– Это ты, скотина, настучал! Кто тебя просил называть мое имя? Боккаччо недоделанный!

Лео едва оторвал от себя маленького художника, с не меньшим трудом затащил его в комнату и усадил на диван. Сандро уже не лез в драку, но по-прежнему выглядел перевозбужденным.

– Ничего, – бормотал да Винчи, копаясь в своих склянках, – я тут на днях изобрел отличную успокаивающую соль. Только название пока не придумал. Может, предложишь чего-нибудь?

– Транк! – сказала склянка, разлетаясь на мелкие кусочки от удара о мольберт.

– Транк? – удивился Лео. – Хорошее название. Только это внутреннее. Его нужно нюхать, а не швырять в картины.

– Ничего мне от тебя не нужно, иуда! – ответил Сандро.

– Зря ты так, – Лео протянул еще склянку гостю. – Это более действенное, на основе валерианы. Выпей глоток и успокойся.

– Я успокоюсь, когда тебя за твой длинный язык подвесят! – всхлипнул Боти-челли.

– Транк! – второй флакон разбился рядом с первым.

Уничтожив запасы успокоительного, Сандро действительно обрел способность связно выражать мысли и эмоции.

– Джинни мне все рассказала про твои выдумки, – всхлипнул он. – Ты, конечно, молодец, что попытался помочь ей, но неужели нельзя было придумать другую историю? Или хотя бы другое имя. Я ведь только что со своей Стефанией помирился, и тут по городу пополз слух, что у меня роман с Джинни. Стефания поверила. Теперь, говорит, я поняла, на какие этюды ты ходишь.

Лео еще не решил, как утешить друга, как в разговор вмешался Бес. Он пронзительно пах валерианой и любил в эту минуту весь мир. Кот прыгнул на грудь Сандро и принялся вылизывать мокрое от слез лицо художника.

– Да иди ты к бесу, животное! – отстранился от кота Ботичелли. – А то еще и тебя в мои любовницы запишут.

Но захмелевшего кота не так-то легко было остановить. Он упрямо лез целоваться к Сандро, и Лео пришлось сделать вид, будто он рассержен на Беса. Одного движения руки в направлении ботинка хватило, чтобы кот осознал порочность своего поведения и опрометью кинулся к окну. К несчастью, на пути к цели находился стол с разложенной на нем рубашкой Лео. Но кот не стал делать крюк и проскакал прямо по белоснежной ткани.

– Ах ты, бестолочь! – уже всерьез рассердился хозяин и все-таки схватился за ботинок. – Это моя последняя чистая рубашка!

Но тут же опустил руку. Бес уже проскочил через окно на крышу, и оттуда донесся такой душераздирающий ор, какой трезвый кот не может позволить себе даже в самый разгар марта.

Лео всегда отличался умением делать неожиданные выводы из банальных событий. Блеснул он талантом и на этот раз.

– А не пропустить ли и нам по стаканчику фалернского? – предложил он Ботичелли.

* * *

– Нет, я все-таки схожу к дону Лоренцо и попрошу освободить меня от почетных обязанностей шифровальщика, – заявил Лео, когда бутыль опустела. – Все равно под такую музыку ничего в голову не лезет.

Сольный концерт Беса на крыше продолжался без какого-либо намека на антракт. Такого бельканто искушенная Флоренция еще не слышала. И Лео совсем не хотелось, чтобы появление нового таланта соседи как-то связали с его именем.

– Вот только переоденусь в чистое. Леонардо подошел к столу и взял истоптанную котом рубашку.

– Вовсе она и не испачкалась, – удивился он. – Только помялась немного. Но это мы мигом исправим.

Как ни странно, великий художник умел пользоваться утюгом, и не только как грузом при изготовлении эстампов. Разглаживая рубашку все на том же столе, он развлекал притихшего Сандро рассказом о своем питомце.

– Мой котик, – Бес на крыше, словно почуяв, выдал особенно пронзительную руладу, – очень воспитанное и чистоплотное животное. Он у меня, между прочим, три раза на дню умывается, а по нужде ходит исключительно на двор к соседям. Просто ангел, а не кот. А сегодня... ну ты же сам мужчина, должен понимать – иногда накатывает.

Закончив работу, Лео слегка встряхнул рубашку и развернул ее к себе лицевой стороной.

– Вот так! Теперь с меня хоть портрет пиши, – удовлетворенно сказал он. Затем вздрогнул и едва слышно прошептал: – Шесть на девять, с уголочком.

Неизвестно, что должна была означать эта странная фраза. Вероятно, высшую степень удивления. На свежевыглаженной рубашке отчетливо проступали отпечатки кошачьих лап.

– Ничего не понимаю! Ведь только что их здесь не было!

– Дьявол, – сказал Боттичелли заплетающимся языком.

– Сандро! – поморщился Лео.—Ты опять? Мы же уже мировую выпили. И не одну.

– Я не про то. Дьявол тебе рубашку пометил. За грехи!

С крыши донесся вой на пределе возможностей кошачьих голосовых связок. Вой усилился еще немного, вышел за пределы и оборвался.

– Не дьявол, – прищелкнул пальцами да Винчи, – а Бес.

Сандро подозрительно покосился на товарища.

– А какая разница?

– Дьявол – враг рода человеческого, а Бес – только мой личный. Помнишь, ты склянки о мольберт разбил?

– Транк! Транк! – Ботичелли очень убедительно взмахнул руками.

– Так вот, – Леонардо торжествующе повернулся к мольберту, – склянки разбились, настойка вытекла... Ах, зараза...

Торжествующее выражение покинуло лицо художника. Великолепный, тщательно выписанный пейзаж на портрете Моны Лизы превратился в набор размытых контуров домов и деревьев.

– Это все ты, – сказал Лео.

– Не все, – возразил Сандро. – Я только флаконами швырялся. А вылизал твою картину твой личный враг... то есть кот. Кстати! Придумал тебе отличное название для успокоительного. – Ботичелли снова повторил швырятельный жест и произнес: – «Транк вылизанный».

Да Винчи продолжал озабоченно рассматривать уничтоженный пейзаж.

– Слишком длинно? – спросил Сандро. – Ладно. Можно одним словом: «транквилизатор». Как?

– А нормально, – сказал Леонардо, отступив от картины на шаг. – Так даже лучше. Все будет словно в дымке...

– Слушай, – подал голос Боттичелли и уставился на дно бокала, – у меня уже дым в голове. Ты мне что-то про пятна на рубашке рассказывал.

– Да, – Лео рассматривал таинственный пейзаж уже с удовлетворением, – кот вывозился лапами в смеси нюхательной соли и настойки валерианы, потом прошелся по рубашке – следы появились. Потом они высохли и пропали. Потом я их нагрел – они опять...

Леонардо вдруг замолчал.

– Ты чего? – спросил Сандро и повернулся к другу.

Да Винчи в упор рассматривал очумевшего Беса, который, покачиваясь, сидел на подоконнике. Кот открыл рот и напрягся, но осипшее горло не выдало ни звука. Лео сорвался с места и бросился к Бестолоччи. Ботичелли вмиг протрезвел.

– Э! – крикнул он. – Он же не специально! Не трожь животное!

Но Леонардо уже трогал животное. Он подкидывал кота в воздух и вопил:

– Я изобрел невидимые чернила! Теперь Медичи меня не повесит, а наоборот!

Бес в ответ таращил круглые глаза и беззвучно орал.

* * *

– Ну почему же всем так не терпится навестить меня именно в тот момент, когда я особенно занят? – проворчал Лео, услышав очередной стук в дверь.

Он как раз дописывал новыми секретными чернилами последнее на сегодня послание Лоренцо Медичи. Еще минут пять, и он бы обрадовался гостю, но только не сейчас.

Впрочем, посетитель придерживался другого мнения – именно сейчас, и даже еще быстрее. Настойчивый стук повторился.

«Хорошо бы установить за дверью табличку, взглянув на которую, посетитель сразу понял бы, стоит ли заходить, – подумал художник. – Лучше всего с меняющимся цветом. Например, если табличка зеленая, значит, я готов принять гостей, а если красная – я занят, и лучше мне на глаза не показываться. А еще можно желтую – заходите, раз уж пришли, но ненадолго. И самое главное – менять таблички каким-нибудь рычажком, не выходя из дома. Хотя некоторым людям объяснять бесполезно – они полдня могут стучать».

– Да иду я, иду! Уже открываю.

Лео поставил заключительную точку и с сомнением посмотрел на разложенные на столе листы бумаги. Может, стоит их спрятать? Все-таки тайная переписка дона Лоренцо. А с другой стороны, пусть лежат. Все равно на них ни словечка не разглядишь, чернила уже высохли и стали невидимыми. Нужно только запомнить, где что лежит. Вот это, слева – в канцелярию римского папы. Среднее – венецианскому дожу. А справа – управляющему квасцовыми рудниками в Вольтерре, где семейству Медичи принадлежит солидная доля. Ладно, уж как-нибудь разберусь.

Посетителем, вернее посетительницей, оказалась Джиневра. Прямо с порога она направилась к дивану, уселась на краешек и привычным жестом достала платок.

– Прямо «диван слез» какой-то! – не удержался Лео. – Он же у меня высохнуть не успевает!

Но все-таки он испытывал смутное чувство вины перед подругой за не слишком удавшуюся аферу с расшифровкой. И дальше заговорил уже серьезно.

– Успокойся, пожалуйста, Джинни, и расскажи, что произошло на этот раз?

– А то ты не знаешь?! – всхлипнула Джиневра. – Джанкарло не простил мне своего позора и собирается со мной развестись. Да я и сама не хочу больше быть его женой, раз он оказался таким козлом. Но что мне делать дальше?

– Наверное, снова выйдешь замуж? – предположил Лео.

– Закого-о-о? – теперь Джиневра уже рыдала в голос. – Весь город уверен, что я наставляла рога Джанкарло.

У художника хватило такта промолчать, но Джинни с чисто женским чутьем угадала его мысли.

– Да, я наставляла, – сквозь слезы улыбнулась она. – Но совсем не с тем и не так, как все думают. И разумеется, никто никогда об этом бы не узнал. А теперь ни один старый баран не рискнет на мне жениться... чтобы не стать старым козлом. Хоть совсем из города уезжай.

– Что ж поделаешь, Джинни? – философски заметил Лео. – Все великие люди рано или поздно уезжали из Флоренции – Данте, Петрарка... Я вон тоже подумываю.

Джиневра зарыдала с новой силой. То ли страдала по поводу отъезда Петрарки, то ли боялась совсем пропасть без Леонардо.

– А может, вместе поедем? – предложил да Винчи. – Я попрошу дона Лоренцо отписать про тебя герцогу Сфорца. Тебя примут при дворе, и постепенно все наладится.

Никуда уезжать Джиневра, конечно, не собиралась, но наивное предложение художника ее растрогало. Она подняла голову и уже хотела поблагодарить друга, но вдруг заметила кота, гонявшего по столу какие-то бумажки.

– Лео, посмотри, что творит твой кот!

Лео обернулся, и рука его машинально потянулась под диван за ботинком.

Но Бес тоже заметил угрозу и с явным сожалением спрыгнул со стола.

Оно и понятно – чернила на листках высохли, но запах, божественный и манящий запах валерьянки, никуда не делся. И теперь из-за прихоти хозяина приходится отказываться от такого наслаждения!

Обеспокоенный Лео подбежал к столу. Слава богу, Бес не успел все окончательно запутать! Значит, слева – письмо для папы, в центре – для дожа, а справа – для управляющего. Пожалуй, нужно их запечатать, пока еще что-нибудь не случилось.

* * *

– Какого черта, я спрашиваю?!

Лоренцо Медичи сейчас вовсе не был похож на того душку с портретов работы Леонардо, празднично украшавших Флоренцию перед выборами. Лицо дона Лоренцо побагровело от гнева, щека непроизвольно дергалась, глаза метали молнии.

– Если ты не можешь запомнить, кому какое письмо предназначено, так и писал бы по одному, а не все сразу. Юлий Цезарь, понимаешь ли! Шива восьмирукий! Лапсус[1515
  Lapsus – ошибка, промах (лат.)


[Закрыть]] природы!

Лео благоразумно молчал. Не от раскаянья, конечно. Он просто старался запомнить наиболее яркие, сочные выражения, чтобы потом повторить их коту.

– Почему, спрашивается, я должен перед всеми извиняться за своего шифровальщика, который по врожденному слабоумию умудрился перепутать письма? – Медичи остановил бурную речь, чтобы перевести дыхание, и в уголках его тонких губ вдруг заиграла ехидная усмешка. – Ну, положим, не перед всеми. Один раз очень даже удачно получилось. Но все равно. Что должен был подумать обо мне, к примеру, венецианский дож, получив вот такое послание: «Если бы вы сразу послушались моего совета и прорыли канал от города до моря, то не испытывали бы сейчас такие трудности с транспортировкой товара»?

Дон Лоренцо невольно рассмеялся.

– Нет, какая оригинальная мысль – прорыть канал в Венеции!

Лео вежливо хихикнул, но так, чтобы в случае чего смешок можно было выдать за приступ кашля.

– А как ты, то есть как мы, – поправил сам себя дон Лоренцо, – напугали моего управляющего на рудниках! «Передайте своему хозяину, что я плевал на его требования. В своих владениях я волен делать все, что захочу». Бедный Бартоломео решил, что я подозреваю его в двойной игре, в работе на двух хозяев. И тут же примчался во Флоренцию уверять меня в собственной преданности. Но больше всего меня восхитил мой ответ в папскую канцелярию, – уже откровенно хохотал Медичи. – «К сожалению, я не смогу приехать на ваш карнавал. Веселитесь без меня». Карнавал – это ж надо так сказать! Мактэ![1616
  Macte! – отлично! прекрасно! (лат.)


[Закрыть]]

Увидев, что Лео не оценил юмора, дон Лоренцо пояснил:

– Дело в том, что меня вызывали в Рим на конклав кардиналов, где собирались отлучить от церкви. А я их чуть ли не комедиантами обозвал. И все благодаря тебе, Лео!

Лео виновато улыбнулся и уже, наверное, в десятый раз попытался оправдаться:

– Честное слово, дон Лоренцо, я не хотел. Это кот во всем виноват.

– Твоего замечательного кота я прикажу наградить самым лучшим куском колбасы из моих запасов, – благодушно сказал Медичи. – А ты, Леонардо, в следующий раз будь внимательней. Я ошибок не прощаю. Мне или служат верно, или стараются держаться от меня подальше. Аут Цезар, пер аспера атас.[1717
  Искаженное смешение латинских изречений Aut Caesar, aut nihil (все, или ничего; или Цезарь, или ничто) и Per aspera ad astra (через тернии к звездам)


[Закрыть]]

Латынь да Винчи, по обыкновению, не понял, но догадался, что «атас» миновал.

– А теперь, синьор Леонардо, я даю тебе последнюю возможность исправиться. Вот тебе письмо для герцога Сфорцы. – Медичи протянул художнику свернутый в трубочку лист бумаги. – Письмо настолько важное, что недостаточно просто переписать его твоими невидимыми чернилами. Необходимо сделать так, чтобы, попади оно даже в чужие руки, никто не смог узнать его содержание. Понятно? И смотри у меня – на этот раз без сюрпризов!

«Ты это лучше моему коту скажи!» – подумал Лео, но опять промолчал.

* * *

– Учитель, он опять ухитрился открыть цилиндр! Вот пройдоха!

– Да уж, Лео, твой кот вовсе не такая бестолочь, как ты о нем думал.

Вот уже три дня Лео с Тосканелли бились над устройством тайника, открыть который, не зная секрета, было бы невозможно. По этому поводу учитель пребывал в совершенно ясном расположении духа. «Я, – хвастался Тосканелли, – неделями могу обходиться без травки. Тут главное не втянуться».

За неимением других помощников, опыты проводились на коте. И каждый раз Бесу удавалось открыть тайник.

Ну ладно, я еще могу понять, как в прошлый раз он случайно нажал лапой на потайную скобу и освободил крышку, – вслух рассуждал Лео. – Но теперь-то нужно было развернуть одну половинку цилиндра относительно другой на строго определенный угол. Как ему это удалось?

– Ничего удивительного, – объяснил Тосканелли. – Ты ведь сам предложил спрятать в тайнике флакончик своих новых чернил. Кот учуял запах валерьянки и крутил в лапах цилиндр до тех пор, пока он не открылся. Не так ли, Бес?

Кот, добравшийся до вожделенного флакона, проигнорировал вопрос. Он уже изрядно надышался зельем и готовился к очередному концерту. В соседних домах спешно закрывали окна. Там уже привыкли к распорядку дня их гениального соседа.

На этом обычно опыты и заканчивались. Придумать что-либо дельное под звуки кошачьей серенады было абсолютно невозможно. Но на этот раз Лео успел родить новую идею еще до начала представления.

– Значит, нужно собрать корпус цилиндра из четырех или даже шести вращающихся дисков, – предложил он. – И тогда случайно найти правильную комбинацию даже этот долбаный наркоман не сможет. Извините, учитель.

По сияющему лицу ученика Тосканелли сразу догадался, что решение проблемы найдено.

* * *

– Проходите, учитель! – немного виновато сказал Лео на следующий день. – Извините, я не утерпел и провел испытания без вас. Бес два часа вертел цилиндр, но так ничего и не добился.

Обиженный кот даже не вышел встречать гостя, а с отсутствующим видом сидел возле окна.

– Прекрасно, мой мальчик! – воскликнул старый учитель, которому порядком надоел научный поиск на ясную голову. – И как мы назовем твое изобретение?

– Да какая разница?! – беззаботно ответил все еще находящийся в радостном возбуждении изобретатель. – Назовите как-нибудь помудреней. Хотя бы криптексом, все равно названия никто не запомнит.

И все же ему не терпелось объяснить Тосканелли подробности своей идеи.

– На каждом диске я по кругу нарисовал буквы алфавита. Вот этой медной полоской обозначена линия, по которой буквы нужно составлять в ключевое слово. И если его правильно, набрать, диски встанут в нужное положение, и замок откроется.