Текст книги "Кот да Винчи"

Автор книги: Бренд Нокдаун и Ко.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Впрочем, несколько часов усилий и полкило фосфора превратили самый обыкновенный плащ в костюм призрака. Укрывшись с головой, Лоренцо Медичи светился в темноте, как привидение со стажем.

– Согласен, производит впечатление, – ответил Лоренцо, глядя в зеркало. – Только для чего мне все это? Пугать политических противников? Так нет никого.

– Клин клином вышибают. Ночью вы войдете в кладовку и испугаете заблудшее туда привидение. Можете представиться каким-нибудь очень древним предком для пущей солидности. Два привидения – как две женщины на кухне – не могут ужиться в одном доме. Ему придется удалиться.

– Я не надену плащ, это не мой фасон, – неожиданно заупрямился Лоренцо. – К тому же я хотел поймать привидение, а не выгнать его.

Да Винчи напрягся и сообщил очередную латинскую мудрость, которую зубрил все утро:

– Традидит мундум диспутатионибус.[88
  Tradidit mundum disputationibus – споры погубили мир (лат.)


[Закрыть]]

Медичи почесал нос. Его впечатлило произношение Леонардо, но он не сдавался.

– Мне кажется, я выгляжу дураком в этом плаще, – упирался Лоренцо. – Настоящее привидение меня вмиг раскусит.

– Не волнуйтесь. Идею плаща я почерпнул у старца на Сицилии, где провел детство. Там водилось много привидений, и нам часто приходилось пользоваться плащом.

– Если у тебя есть опыт, почему тебе самому не сделать это? – обрадовался Лоренцо Медичи. – Я приказываю.

Идея стать привидением не слишком радовала Леонардо. Сценарий Изабеллы начинал сбываться: Медичи собирался повесить на Лео всех собак и напялить этот дурацкий плащ.

– Я не могу, – твердо сказал Леонардо. – Я слабовольный. Не выдержу и съем всю икру в вашей кладовке.

– Целую бочку? – диктатор посмотрел на изобретателя с уважением.

– До последней ложки.

Медичи засопел: цена вопроса его не устраивала.

– Без меня и шагу не можете ступить, – буркнул правитель. – Я, великий потомок римских императоров, должен призраков гонять! Неудивительно, что империя распалась при таких подданных.

Лео изобразил раскаяние.

– Ладно, – вздохнул Медичи. – Пора.

Диктатор набросил светящийся плащ и решительно вышел за дверь.

Чтобы не расплескать воинственный запал, Лоренцо сразу направился в кладовку. Изабелла соскребала со дна бочки остатки икры, когда что-то ужасное вошло в комнату. Трудно сказать, кто был поражен больше: Изабелла, увидевшая настоящее приведение, или Лоренцо, обнаруживший собственную жену.

Минуту они стояли друг перед другом с открытыми ртами. Потом Изабелла положила в рот последнюю ложку и начала царственно жевать. Медичи очнулся.

– Как это понимать? – не своим голосом сказал он. – Ты слопала всю икру, да еще и собираешься свалить это злодеяние на ни в чем не повинное привидение?

Изабелла прожевала и протянула руки (с ложкой) к привидению.

– Простите великодушно, император Нерон! Я не виновата. Это все свекровь! Она все деликатесы посыпала цианистым калием. Она хотела нас отравить!

– Она всех хочет отравить, – пробурчал Медичи, понемногу приходя в себя.

– А у меня от цианистого калия изжога! Это еще с тех пор, как Лоренц ко мне сватался. Его мамаша мне в каждое блюдо яд кидала. У меня привычка к цианиду выработалась, а изжога осталась.

– А икра что, не отравлена?

– Отравлена, – кивнула Изабелла и заглянула в бочку. – Но от нее у меня изжога проходит. А от устриц, например, нет.

– А устрицы, – еще более не своим голосом сказал диктатор, – тоже посыпаны ядом?

– Я же говорю: все деликатесы...

Привидение самозванец рухнуло наземь и прохрипело:

– Я отравлен.

– Да? – удивилась Изабелла. – А я думала, вы Нерон. Его, кажется, каким-то другим способом...

Лоренцо дернулся в доказательной конвульсии, плащ предательски сполз, и глазам Изабеллы предстал собственный муж.

– Лоренцо, это ты? Сдуреть можно. То есть это... не умирай! Я виновата перед тобой. Это я съедала наши запасы икры.

– Подойди ко мне ближе. Мне трудно говорить, – позвал правитель

Изабелла исполнила последнюю волю мужа, держась на всякий случай на расстоянии вытянутой ложки.

– Каждую ночь, когда все спят... – слабеющим голосом начал свой рассказ умирающий диктатор, – я приходил в кладовку и съедал по ящику устриц. Ночью у меня такой зверский аппетит. Поцелуй меня, Изабелла, я умираю.

Супруга поцеловала Медичи в холодеющие уста и прислушалась к собственным ощущениям. Лоренцо хотел сказать что-то еще, но она перебила мужа.

– Если нам суждено покинуть этот мир – то только вместе.

И Изабелла набросилась на остатки устриц.

– Мы умрем, как Ромео и Джульетта, как же это романтично, – улыбнулся Лоренцо Медичи (Леонардо недавно подарил ему рассказ собственного сочинения об этой парочке).

Самопожертвование жены придало диктатору силы. Вот уже в два рта они поглощали оставшиеся запасы. Покончив с балыком и пармезанским сыром, Лоренцо и Изабелла взяли друг друга за руки, с большим трудом добрели до спальни, в последний раз поцеловались, после чего погрузились в глубокий сытый сон. Часы пробили двенадцать и остановились...

* * *

Тем временем в замке папы римского в Ватикане собрался весь цвет католического общества, его сливки, которые в силу наступившей общественной оттепели постоянно прокисали от безделья.

– Несчастье постигло любимую нами Флоренцию, – взволнованно расхаживал по комнате папа римский с неприлично коротким именем Сикст IV. – Посланник дьявола Леонардо да Винчи угрожает нашему процветанию и благополучию. Из-за новой игры, которую он изобрел, ожидается страшный недобор маслин. Все сады разорены фанатами.

– У поклонников новой игры помутился разум, – добавил епископ Туринский. – Покончив с маслинами, они посягнули на святое – незрелый виноград.

– На костер его, – потребовали епископы. – Даешь святую инквизицию!

– Я бы дал, – ответил папа римский, – да времена не те. Разрядка, оттепель и новое мышление. Ренессанс, прости господи. К тому же изобретатель под покровительством диктатора. Тут уже политика... Но настанет час, когда Медичи отвернется от Леонардо да Винчи. Сушите дрова, братья.

Братья сдержанно загалдели, непроизвольно начав засучивать рукава.

– А что делать с маслинами? – не сдавался епископ Туринский. – Нужно спасти хотя бы остатки урожая.

Папа встал, возвысившись над сливками, словно кусок спелого сыра. Собрание притихло.

– Я объявляю «настольную маслину» бесовской игрой, – объявил папа. – Священным указом запрещаю играть в нее всем истинным католикам. Мы спасем Флоренцию от разорения – завтра.

Сикст обвел присутствующих взглядом, в котором читалась нечеловеческая доброта.

– А пока, в последнюю ночь, – заключил он, – приглашаю всех желающих на партию. Я припас несколько самых крупных маслин, нас ждет замечательная игра....

* * *

– Вставайте! – трясла за плечо Изабеллу и Лоренцо матушка. – Вставайте немедленно. Воры снова съели весь наш провиант.

– Отстань, – отмахнулся Лоренцо. – И вообще, я умер. Даже на том свете от тебя нет покоя.

– Каждый день одно и то же, – недовольно заерзала на полу Изабелла, – ночью не дают покоя привидения, утром вопли мужа и свекрови.

– Неблагодарные! Я им подарила всю себя. Свою старость, свои лучшие годы. Я ухожу навсегда... Куда глаза глядят... В свою комнату...

Глава рода по женской линии сделала несколько шагов по направлению к выходу и остановилась, поджав губы.

Лоренцо открыл глаза и попытался понять, что происходит. Где он, на том или на этом свете? И если на том, почему он не в раю, а в компании с маменькой?

– Какой коварный яд, – сказал диктатор, ощупывая себя, – я умер и при этом остался на земле.

– Мы умерли? – потянулась Изабелла. – Значит, я останусь вечно молодой?

– Еще не знаю, но это место на рай не очень похоже. Подождите, маменька. Что за яд вы положили в устрицы?

– Я не клала, – маменька поджала губы еще на сантиметр.

– Маменька! – строго сказал Медичи. – Я все знаю.

– Знает-знает, – подтвердила его жена, – я ему сказала. И не нужно на меня так зыркать, я уже умерла.

– Тоже мне яд, – хмыкнула свекровь. – Так... ядик. Подружка из Испании прислала попробовать.

Маменька протянула Лоренцо пакет, на котором большими буквами было выведено: «Табак!» А ниже дописано мелким аккуратным почерком: «Туземцы предупреждают! Табак  причина раковых заболеваний».

Похоже, в тот день Лоренцо Медичи не суждено было умереть. Голова после перееда болела не меньше, чем с перепою. Впереди ожидался прием послов. Надо было срочно что-то придумать.

– Посыльного мне. Пошлите за Леонардо. Мне надо поблагодарить его за поимку привидений, а заодно дать новое задание.

– Как поблагодарить?! – подскочила возмущенная маменька. – Он ничем не помог. За сегодняшнюю ночь исчезло провианта в два раза больше, чем обычно!

Но Лоренцо ее не слушал. Приложив водяные часы к голове, он что-то пробормотал про шесть часов утра, про свою судьбу и поплелся в кабинет. Очередной день начался как обычно.

Глава 4
Сильные не от мира сего

Мало войти в историю. Нужно всем объяснить,

что в историю вошел именно ты.

Кто-то из древних

Роковая флорентийская женщина Джиневра в очередной раз встретила скупое женское счастье. Кто-то находит суженого на рыцарском турнире, Кто-то – на вечеринке по поводу снятия копии с Грааля. Джиневра нового, касатика выловила в море, когда полоскала белье.

Молодой флорентийский врач Роки Маринелло был позором своего рода. В семье потомственных моряков он оставался единственным, кто не умел плавать и завязывать шнурки морским узлом. Молодожены идеально подходили друг другу.

Венчать Роки и Джиневру взялся кардинал Оливьетти. Это был молодой и подающий в разные стороны надежды кардинал, который собирался баллотироваться на должность папы римского.

– Вообще-то, – говорили вокруг, – это нереально, пока жив Сикст IV.

– Ваш Сикст № 4, – возражал на это Оливьетти, – не жилец. А я жилец.

И действительно, кардинал любил подолгу и бесплатно жить в домах у богатых людей. Сейчас он жил у Маринелло, и потомственные моряки решили – раз уж кормим этого говорливого типа, пусть отрабатывает на свадьбе.

Поглазеть на венчание собралось все городское население.

* * *

Тем временем в родовом замке Медичи обострилась обстановка. Когда дело касалось истории, диктатор был неумолим.

После развала Римской империи потомки великих патрициев потеряли не только дань и наложниц, но и былую славу и величие. Теперь первые страницы летописей занимали другие государства. Их достижениям пели дифирамбы, их считали вершителями истории и двигателями прогресса.

От переполнявших эмоций лицо диктатора стало пурпурно-красным. Виски были предусмотрительно облеплены пиявками. Но это мало помогало. Придворные знали – в таком состоянии Лоренцо Медичи лучше не трогать.

– Где же Леонардо? – громко, чтобы услышали затаившиеся под дверью мать и жена, крикнул Лоренцо. – Я полчаса назад приказал послать за ним.

– Занят, – приняла удар на себя маменька. – Рисует на свадьбе.

– Как? Лидер республики в критическом состоянии, а придворный изобретатель занят? Дожили! А вот до его возвращения я доживу вряд ли.

Лицо диктатора приобрело багрово-синюшную окраску. Пиявка с левого виска захлебнулась и упала замертво. Лоренцо полегчало. Ему всегда становилось легче при виде чужих страданий.

– Вы, маменька, надеюсь, прочли последний номер императорской летописи «Сильные не от мира сего»? – спросил Медичи.

– Конечно. Статья про ядовитые духи Клеопатры очень даже практична... Кстати, как вам мои духи?

– Какие духи? Мировая экономика на пороге золотого дефолта. Французы научились делать из свинца золото!.. – вторую пиявку постигла участь первой.

– А я давно говорила, что наш изобретатель худший в Европе. Даже шведы, и те изобрели туалетную бумагу. А Леонардо, что сделал он?

– Предложил нарезать эту бумагу на квадратики и использовать в качестве салфеток, – парировал Лоренцо. – Ладно, хватит валяться. Одеваться мне!

Диктатор уже чувствовал, что смерть двух пиявок не была напрасной: в голове слегка прояснилось, и даже вызрел какой-никакой план.

Появившийся камердинер, повинуясь жесту хозяина, извлек из шкафа лучший парадный мундир, который Медичи надевал лишь по самым большим праздникам: на отречения и поминки друзей-императоров.

– Это мы еще посмотрим, чей изобретатель лучше, – ехидно улыбнулся диктатор.

* * *

Флоренция бурно праздновала рождение новой ячейки общества. Для этого имелись две веские причины. Во-первых, горожане разминались перед празднованием Дня Республики. Во-вторых, боролись с трезвостью – по тем временам худшим из пороков.

Леонардо исполнял роль свадебного художника, которому пришлось запечатлеть празднество в эскизах. Занятие само по себе неблагодарное. Потом каждый из гостей начнет возмущаться, что лицом в салате спал не он, и требовать, чтобы художник перерисовал заново. Поэтому Леонардо никогда не соглашался на такую работу. Он и сейчас не понимал, как дал себя уговорить. Да еще бесплатно.

Кардинал Оливьетти по собственному почину исполнял роль свадебного генерала.

– Горько! Горько! – вопил кардинал, пока ему не дали запить аджику вином.

Молодожены не могли не уважить столь почетного гостя, каждый раз вскакивали и целовались.

В один из таких моментов в зал вошел правитель республики. Гости аплодисментами встретили Лоренцо Медичи.

– Тост! – объявил законно избранный диктатор. – Предлагаю выпить за молодых, ибо как говорится, сед семел инсанивимус омнес.[99
  Sed semel insanivimus omnes – однажды мы все бываем безумны (лат.)


[Закрыть]]

– Браво! – захлопали в ладоши гости, хотя едва ли ктонибудь что-нибудь понял.

Медичи выждал, пока зал успокоится, и продолжил:

– Флорентинцы! Через неделю День Республики. В этот благословенный праздник я хочу преподнести подарок жителям нашего города. Мешок с золотом получит тот... – Лоренцо выдержал многозначительную паузу, чтобы сумма дошла до затуманенных мозгов горожан, – кто прославит Флоренцию и попадет в европейскую летопись «Сильные не от мира сего».

Идея заставить горожан поработать на имидж республики была первым шагом в пиаркомпании диктатора. Вторым шагом Лоренцо Медичи планировал воссоздать великую Римскую империю.

* * *

Укрывшись от любопытных глаз в кабинете диктатора, Леонардо и Лоренцо Медичи озаботились предстоявшим празднованием Дня Республики.

– Лео, я надеюсь на тебя. Приедут правители всех великих держав. Мы должны удивить чем-то грандиозным, – возбужденно расхаживал по комнате Лоренцо Медичи. – Фейерверки, католический хор, медведи... все это банально. Может, сжечь город?

– Было. Нерон уже сжигал Рим. В 64 году.

– Эх, – раздосадованно махнул рукой диктатор. – А что если устроить соревнования по разным видам спорта?

– Тоже было. Олимпиады с 776 года до нашей эры. У греков.

– Вот видишь! Все гениальное придумано до нас, – возмущался несправедливостью диктатор. – Остаются фейерверки, католический хор, медведи...

Обиженный диктатор надул губы, как это умел делать он один, сел в позу роденовского мыслителя и призадумался.

– Есть у меня одна идейка, – прервал затянувшуюся паузу Леонардо. – Новая игра. Бычий пузырь называется.

– А поподробнее? – встрепенулся диктатор.

– Играют две команды по одиннадцать человек каждая. Надутый бычий пузырь в руки брать нельзя. Играют ногами. Кто за девяносто минут забьет больше пузырей в ворота противника, тот и победил.

– А кто проиграл, – просиял Лоренцо, – проставляет победителю пузыри с вином, в эквивалент пропущенным мячам.

– Отличная идея, диктатор.

– Вот только одна загвоздка, – помрачнел Медичи. – Экономика Флоренции еще не оправилась от неурожая маслин. Теперь ей угрожает уничтожение быков. Извини, после празднования игру придется запретить.

Лоренцо порылся в карманах массивного красного халата и извлек свинцовый брусок:

– Это тебе мой подарок.

Леонардо недоуменно посмотрел на кусок дешевого металла. Лоренцо поманил его пальцем и прошептал на ухо:

– Только между нами: французские алхимики научились делать из свинца золото. Через несколько недель этот слиток сравнится в цене с золотым.

«Жаль только, – подумал Леонардо, – что не свинец подорожает, а золото подешевеет. Ладно, попробую изобрести из слитка что-нибудь для водолазов. Ботинки, например...»

– У меня к тебе будет еще одна просьба, – диктатор не дал сосредоточиться на новой, очень перспективной идее. – Есть у меня мечта. Хочу покорить небо. Летать, как сокол, под самыми небесами. Но не один. А со своей армией. Капиат куи капере потест.[1010
  Capiat qui cape re potest – лови, кто может поймать (лат.)


[Закрыть]]

Да Винчи немедленно отреагировал:

– Слово «копи» я понял... В смысле, нужно собирать деньги?

Диктатор улыбнулся той самой улыбкой, при виде которой по телу пробегают мурашки.

– Если мы создадим воздушный флот, то возродим Римскую империю. И введем экзамен на гражданство. Тогда многим придется заняться самообразованием... Ладно, не бойся, для тебя сделаем исключение. Если выполнишь заказ по воздухоплаванию, можешь просить все, чего душенька пожелает! В пределах трех минимальных зарплат.

Леонардо замялся.

– Мне бы крышу...

– Зачем тебе крыша? – удивился диктатор. – Ты же в подвале живешь, у тебя целый дом над головой.

– В смысле... не могли бы вы сказать Моне Лизе, чтобы она отменила свой заказ?

Лоренцо покачался на каблуках.

– Это превышает три минималки, – сказал он. – Да напиши ты ее портрет, что тебе, трудно?

– Да как?! – художник не знал, то ли складывать руки на груди, то ли разводить ими. – Я ее не видел ни разу. Ее головорезы через день приходят и требуют. Я им говорю: «А оригинал увидеть можно?»

– А они?

– Они говорят: «Можно. Только после этого мы должны будем тебя убить».

Медичи нахмурился, собираясь с мыслями.

– Минуточку, – сказал он, – а что они с портретом делать будут? Сами смотреть?

– Да нет! Говорят, повесим в самом главном музее, в отдельном зале, за тремя бронированными стеклами...

– А посетителей будут убивать на выходе из зала?

Да Винчи наконец определился: он сначала развел руками, а потом молитвенно сложил их на груди.

– Так я и говорю: звери! Вы бы потолковали с ними, а?

Самый могущественный человек Флоренции прошелся туда-сюда и решил:

– Об отсрочке договорюсь. Но если не организуешь мне воздушный флот....

Медичи красноречиво провел рукой по собственному горлу, потом, спохватившись, – по горлу Леонардо.

– Дебес, эрго потес, – зловеще добавил он.[1111
  Debes, ergo potes – должен, значит можешь (лат.)


[Закрыть]]

«Валить отсюда надо, – с горечью подумал да Винчи, – куда-нибудь далеко, где закон и порядок. И никакой мафии. В Россию, что ли?»

Слова диктатора о самообразовании крепко засели у Леонардо в голове. Вернувшись домой, он пролистал древние трактаты, которые он взял как-то у Тосканелли почитать, и выяснил: спартанцы сбрасывали мальчиков со скалы вовсе не потому, что они были слабые и больные, а в попытках научить детей летать. Это была государственная программа, о которой знали лишь сами слабые и больные мальчики.

История с Икаром также не вдохновляла на покорение космоса. Правда, обожженные крылья натолкнули Леонардо на открытие микроволновки. Но отсутствие электроэнергии делало эту идею абсолютно бесперспективной.

После двух часов работы с рукописями стали проявляться издержки. Как оказалось, трактаты не только источник бесценной информации, но и отличное снотворное. Так, в полете творческой фантазии, Лео и отрубился.

Во сне с Леонардо произошло необычное приключение. Он вместе с Менделеевым и Нострадамусом оказался в запертой комнате, где из развлечений были только таблица химических элементов, учебник истории с таинственной надписью «7 класс» и три воздушных шарика.

Менделеев внимательно стал изучать таблицу элементов, Нострадамус листал учебник и что-то помечал на обрывке пергамента, Леонардо достались шарики... после чего шарики у него неожиданно отобрал какой-то медвежонок. Отобрал и начал медленно подниматься вверх. А какой-то поросенок принялся палить в него из ружья. Попав, направил дуло на Лео.

Такое развитие событий абсолютно не устраивало Леонардо, и он проснулся. Совместив приснившиеся шарики с проблемой покорения неба, Леонардо узрел истину: воздушный шар когда-нибудь станет первым летательным аппаратом.

Дело оставалось за малым – создать нечто подобное в реальности и совместить это когда-нибудь с настоящим моментом. Это оказалось посложнее. Шар Леонардо сделал из высушенных кишок животных. С помощью кузнечных мехов накачал его теплым воздухом. Корзину сплел из лозы. Правда, пока плел, воздух успел остыть и пришлось нагревать его заново.

Полученная конструкция напоминала гибрид ступы и надувного матраса. Но разве дело в красоте?

– Это гениально! – с восхищением и трепетом рассматривала Джиневра новое изобретение да Винчи. – А как оно называется?

– Шарлеонард.

– Вот бы полетать на таком – мечтательно улыбнулась Джиневра. – Хоть одним глазком увидеть наш город с высоты птичьего полета.

– Придет время, Джинна каждый человек сможет полететь к звездам, покорить мировой океан и даже избавиться от перхоти...

– Ах ты, мой фантазер. – Джиневра ущипнула возлюбленного за бок. – Ты еще скажи, что чуму победят.

С моря подул долгожданный бриз, паруса воздушного судна наполнились ветром.

– Пора, – сказал Леонардо и достал из-под лавки первого покорителя воздушного океана. – Вот и настал твой звездный час.

Бес громко мяукал, царапался и вырывался, но судьбу изменить не мог. Лео забросил кота в корзину и перерубил канаты.

Горожане высыпали на улицу и, как завороженные, смотрели на испытания. При виде прыгающей ступки с раздутыми кишками, из которой доносился визг испуганного кота, иезуиты крестились, слабонервные падали в обморок, сильно нервные ругались в голос.

Казалось, еще чуть-чуть – и шар взлетит. Но, как это часто бывает, в дело вмешался случай. На сей раз он явился в облике дятла. Глупая птица, выпучив глаза, долго пыталась понять, что за странное создание встало на его пути, пока не воткнулось клювом в шар. Этого было достаточно, чтобы шарлеонард испустил дух и шлепнулся корзиной на пиццерию.

Первая пицца оказалась комом...

* * *

Над идеей летательного аппарата тяжелее воздуха Лео думал так интенсивно, что пропустил обед, ужин и, кажется, два завтрака. Вскоре все мысли великого изобретателя стали крутиться исключительно вокруг еды. В голове мелькали бульонные кубики, универсальные шоколадные батончики и прочая фантасмагория. Когда Лео додумался до рецепта производства икры из нефти, он понял, что нужно срочно что-то предпринять. Лучше всего – что-нибудь съесть.

Сначала да Винчи решил сварить похлебку. Он поставил котел с водой на огонь и обнаружил, что бросить в него нечего.

Виной тому был Бес.

После неудачного покорения небесных просторов кот на нервной почве – или из чувства праведной мести – превратился в безжалостно жрущий агрегат. Он съел все, что было в доме. Осталось лишь тесто месячной давности. Кот съел бы и его, но не смог разгрызть. Покончив с домашними припасами, кот подался в примаки к кошечке мясника, обрекая Лео на голодную смерть.

Леонардо посмотрел на брикет высохшей муки и произнес:

– Близок ломоть, а не укусишь.

В другое время он погордился бы изобретенной поговоркой, но сейчас нужно было решать проблему. Мозг великого изобретателя выдал оптимальное решение.

– Раз укусить нельзя, – сказал Лео, берясь за нож, – попробуем разрезать.

Когда тесто было разделено на маленькие кусочки, в дверь мастерской постучали.

– Медичи должен был с вами договориться, – крикнул Лео. – Напишу я портрет вашей Моны Лизы, но чуть попозже!

– Я договорился, – раздалось из-за двери. – Но если не откроешь, могу и передоговориться.

Да Винчи бросился открывать, на ходу рассказывая о том, как много он работает, какие интересные результаты получил и как скоро все будет на мази.

Диктатор махнул рукой, прерывая поток оправданий.

– Все это отговорки, – сказал он. – Копиа верборум.[1212
  Copia verborum – многословие (лат.)


[Закрыть]] Мы безнадежно отстаем в гонке технологий. По агентурным сведениям, в России умельцы мастерят деревянные крылья и сигают с колоколен.

– И как? – с замиранием сердца спросил Леонардо.

– Пока только падают. Но это пока. Кто их поймет, этих восточных варваров. Я не удивлюсь, если они первыми в космос отправятся. Не зря сказано: экс ориете люкс.[13]13
  Ex oriente lux – с востока свет (лат.)


[Закрыть]

– Какой же это люкс, – возразил да Винчи, – если они падают? Вот у меня все рассчитано. Ей богу, на днях аэродинамику изобрету...

– Мне нужна не аэродинамика, – опять прервал его Лоренцо, – а конкретные результаты. На ближайшем саммите чем я буду поражать именитых гостей? У меня нет ничего, что могло бы стать символом новой, возрожденной Италии. Чувствуешь, чем это пахнет?

Медичи начал вертеть носом. Лео тоже принюхался. Пахло неплохо. Источник аромата обнаружился в очаге – это пахла кипящая несостоявшаяся похлебка.

Рядом с очагом на столе сидел кот (когда только появился?) и играл какой-то пустяковиной. Присмотревшись, Леонардо опознал в ней кусок засохшего теста. Увидев, что за ним наблюдают, он ловко сбросил кусок в кипящую воду, немного полюбовался делом лап своих и спрыгнул на пол. Там Бес сел поближе к очагу и принялся вылизываться.

Лоренцо и Леонардо одновременно заглянули в котел. В пузырьках барахтались куски теста.

– А что это у тебя тут варится? – поинтересовался Медичи.

– Тесто, – честно ответил хозяин.

– Кто это варит тесто? Его ведь нужно печь!

Медичи был известным любителем кулинарии и знал все возможные рецепты. Вареного теста в его практике еще не было.

– Можно попробовать? – с неожиданной ноткой неловкости спросил диктатор. Когда дело касалось вкусной еды, он становился сущим ребенком. Это было его слабостью.

– Да, конечно, – со страхом ответил Лео.

Медичи положил себе в тарелку вареного теста и попробовал кусочек.

Леонардо затаил дыхание. «Если что, – подумал он, – тело ночью закопаю где-нибудь. Или нет, сначала немного поизучаю анатомию человека».

До каннибализма Лео додуматься не успел: диктатор неожиданно произнес:

– Ого! А соли у тебя нет?

Посолив, Лоренцо принялся наворачивать новое блюдо с таким аппетитом, что да Винчи не выдержал и стянул несколько кусочков. На его голодный желудок они оказали божественное действие.

– Первый раз вижу такой рецепт, – заявил Медичи, вылизывая тарелку. – Неужели сам придумал?

– Сам, – соврал Леонардо, непроизвольно проглатывая слюну.

– Предлагаю назвать блюдо в честь моего дедушки: Макарони, – диктатор огляделся. – Добавки нет?

У да Винчи свело скулы, и он только помотал головой.

– Жаль. Вот это настоящий прорыв! А ты мне про аэродинамику талдычишь. Нет, макароны – вот изобретение, достойное саммита! Мы всем утрем нос! Пусть себе с колоколен прыгают.

В порыве сытого добродушия Медичи приобнял Леонардо:

– Поверь моему опыту: немного раскрутки, реклама в нужных местах – и макароны станут настоящим символом современной Италии! Это то, что мне нужно! И до чего же вкусно!

В животе изобретателя утробно заурчало.

– Везунчик ты, Лео, – сказал Лоренцо. – Я уже думал отругать тебя за неудачу. Не знаю, как первая страница в летописи, а последняя, кулинарная, страничка в журнале нам обеспечена. Но это не значит, что работы над летательным аппаратом с тебя снимаются. После Дня Республики будь готов к новым испытаниям.

После ухода демократического тирана да Винчи обратился к коту:

– Что щуришься? Ну да, от неприятностей ты меня спас. Допустим. А от голодной смерти? Зачем все тесто в воду покидал?

– Муррр, – ответил Бес и прищурился.

Лео проследил кошачий взгляд. Под столом валялась нетронутая порция сушеного теста.

* * *

Наступил День Республики. В честь такого события состоялся грандиозный фейерверк, были традиционные медведи и католический хор, но венцом мероприятия стали не они, а товарищеский матч в «бычий пузырь».

Посмотреть на диковинную игру собрались многие иноземные правители. Английскому послу игра очень понравилась. Но по традиции он был скуп на комплименты: называл игру на свой дурацкий манер футболом, исподтишка делал какие-то записи. Видимо, правила записывал.

Больше других идея футбола захватила мецената Людовико Сфорца.

– Брависсимо! – не находил слов Сфорца. – Неужели эту игру придумал обыкновенный человек?

– Мой двор славится своими изобретениями, – с удовольствием ответил Медичи. – Попробуй макароны. Завтра о них напишут в европейской летописи.

– Вкусно, – проглотил несколько макаронин Людовико. – Только, знаешь... соуса здесь не хватает. Так я насчет «бычьего пузыря». А что если на годовщину основания Милана мы устроим товарищеский матч между вашей футбольной командой и моей?

– У тебя есть команда?

– Будет. Наберу десяток легионеров из своего войска.

– Боюсь, у тебя ничего не выйдет. Патент на изобретение принадлежит лично мне.

– И почем патент?

– Я сам купил его за два мешка золота.

– Плачу три мешка....

– По рукам, – обрадовался выгодной сделке Медичи. – Только не пойму, зачем тебе это нужно?

– Создам самую лучшую в мире команду. Назову ее в честь родного города – «Милан». В ней станут играть все мои родственники – Индзаги, Джилардино, Шевченко... это очень дальний родственник, аж из Украины. Настанет время, когда весь мир будет поклоняться моему творению. Вот тогда все узнают, какой прозорливый гений был Людовико Сфорца!

– Ну-ну. Только деньги вперед....