Текст книги "Кот да Винчи"

Автор книги: Бренд Нокдаун и Ко.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

– Ветерок! Свежий ветерок! Лео, ты гений!

– Извините, что я к вам спиной и сидя, – ответил польщенный да Винчи, – но я должен вращать мой винтопед. Понимаете, создается разность давлений...

– Не понимаю, – честно перебил его Медичи. – Но я привел твоего коллегу, который точно поймет. Входите, синьор Иоганн.

В мастерскую вступил сухонький старичок с орлиным носом. Несмотря на жару, его черный камзол был застегнут на все крючки. В руке гость держал чемоданчик из хорошей кожи.

– Гуттен таг, – поклонился синьор Иоганн.

Иностранная речь произвела на Джинни мгновенное омолаживающее действие. Она вся подобралась, расправила плечики, приняла наиболее выгодную позу и главное – нацепила одну из самых обворожительных улыбочек.

– Джинни, – проворковала она и произвела контрольный всхлоп ресничками.

Иностранец судорожно сглотнул.

–  Херр Иоханн Гуттенберг, – произнес он внезапно охрипшим голосом.

– Видите, – сказал Медичи, – очень простой язык: гуттен таг, гуттен берг. Думаю, вы быстро поладите. Джиневра! Я вообще-то Лео имел в виду!

Но Джинни уже вела стрельбу глазками на поражение. Тело гостя пришлось оттаскивать насильно.

– Я говорю, – крикнул Медичи Иоганну в ухо, – пообщайтесь с коллегой!

– Яволь, – пробормотал тот, очумело глядя на Джиневру.

– Этот херр, – пояснил глава государства, – тоже изобретатель. И такой же неисправимый романтик. Хочет втюхать нам какую-то печатную машину. Друк, да, Иоганн?

– Я! Я! – иноземец никак не мог оторваться от созерцания Джинни. – Друкмашине!

– Друк? – переспросил Лео. – Джинни, это точно русский! «Друг! Товарищ! Балалайка! Дыба!»

Да Винчи с трудом вспомнил несколько русских слов, которые он слышал когда-то от одного беглого со странным славянским именем Диссидент.

Иноземец почему-то никак не прореагировал на родную речь, только перевел непонимающие глаза с Джинни на Лео.

Но лишь потому, что, услышав «тоже изобретатель», Джинни тут же потеряла половину своей соблазнительности.

– А я Леонардо, – ответил да Винчи, не прекращая вращать педали.

Джиневра тем временем увлекла Медичи в сторону:

–  Он что, действительно изобретатель?

– Самый известный в Германии.

– Такой же, как Лео?

– В точности.

– А в материальном плане, – спросила Джинни без особой надежды, – он тоже...

– Тоже.

Джиневра огорченно сморщила носик.

– Ну и ладно! – заключила она. – Все равно у них там в России дикость и медведи.

– Вообще-то он из Германии.

– Даже и не уговаривайте! Ладно, пойду рыбака ублажать.

Вернувшись к изобретателям, глава республики обнаружил, что они действительно нашли общий язык.

– Доннерветтер! – возмущался Иоганн. – Люфтваффе нихт!

– Ветер нормальный! – парировал Леонардо. – А люфт мы сейчас уберем.

После чего они перешли на вовсе непонятную смесь итальянского и немецкого, упорно принимаемого Лео за русский. Но большая часть общения состояла из выразительных жестов и не менее выразительной мимики. Какое-то время Медичи наслаждался общением гениев, но когда Лео слез с винтопеда и пошел убеждать оппонента врукопашную, решил вмешаться.

– Полегче, – попросил он да Винчи, – мне только международного скандала тут недоставало.

– Да я же наоборот! – воскликнул Леонардо. – Я же ему руку пожать! Он идею подсказал. Понимаете, тут разность давлений: снизу высокое, сверху низкое. Это же летать можно!

– Летайт нихт, – покачал головой Иоганн. – Нихт арбайтн!

– Мяуууу! – напомнил о себе Бес.

– Твой кот прав, – заметил Медичи, – ты лучше педали-то крути. А то от перегрева глюки начинаются, как у твоего обдолбанного учителя.

– Ничего вы не понимаете, – горько сказал Лео, но на место вернулся, – это же будет новое слово в технике. Летающий аппарат на винтовой тяге. Я назову его ветролет!

Немец насмешливо пфукнул.

– Ладно-ладно, – сказал Медичи, – не горячитесь. И без того жара неимоверная.

– Кстати, Лео, а сколько ты хочешь за эту штуку для создания искусственного сквозняка?

– Это прообраз ветролета, – угрюмо возразил да Винчи.

– Ну хорошо, сколько хочешь за прообраз ветролета для создания сквозняка? – хозяин Флоренции извлек мешочек с золотыми.

У Иоганна реакция оказалась лучше. Увидев мешочек, он схватил Медичи за руки и затараторил с необыкновенной скоростью.

«Лихо! – невольно восхитился Леонардо. – Вот если бы стрелы с такой Скоростью вылетали. Или, еще лучше, ядра».

Но додумать идею опять не дали. Медичи повернулся к Лео и пояснил:

– Кажется, у него есть идея лучше твоей. Я пока не понял, какая. Пойду с толмачом побеседую. А ты, чем вертолеты изобретать...

– ...ветролеты!

– Тем более. Ты бы лучше для Моны Лизы портрет начинал писать. Мафия шутить не любит. А если шутит, то это еще хуже. Счастливо оставаться. Можешь не вставать.

Наступившая ночь особой прохлады не принесла. Приходилось писать картину, не вставая с винтопеда. Пока речь шла только о самом общем наброске, но линии на картине получались слегка кривоватыми, а мазки хаотичными. Лео набросал общие контуры фигуры, овал лица, задумался и принялся вычерчивать линию горизонта. Мысли Леонардо постоянно возвращались к будущему ветролета, поэтому горизонт получился тоже какой-то странный: с одной стороны ниже, с другой – выше.

– Потом переделаю, – решил да Винчи, слез с седла, которое уже натерло ему седалище, и направился к столу.

Ноги ныли, как после долгого бега. Леонардо почувствовал, что весь покрыт потом. «А ведь мой винтопед, – подумал изобретатель, – не только для обдува использовать можно. Это же отличное средство против избыточного веса! Надо Сфорца предложить».

– Ммммяу! – напомнил о себе Бестолоччи.

Он сообразил, что хозяин больше не собирается создавать ему уютную прохладу, и был этим не то что возмущен – поражен.

– Помяукай еще у меня, – огрызнулся Лео. – И так целый день тебя ублажаю. Чего таращишься? А для кого я ветродуй... то есть винтопед построил?

– Уррр? – уточнил кот.

Да Винчи подумал и рассмеялся.

– А ведь и верно. Из-за тебя, наглая морда, пришлось и винтопед изобретать, и ветролет, и эту штуку для похудания. Так и быть, топить тебя сегодня не буду.

Бес наклонил голову набок. «Топить-то ладно, – говорил его укоризненный взгляд, – а как насчет покормить?»

– Там от Джиневры корзинка осталась, – сказал Лео, – поройся. А мне пока не мешай.

Бестолоччи еще немного потаращился на озабоченного хозяина, потом подошел к корзинке, поточил о нее когти и еще раз глянул на Лео. Великий изобретатель что-то азартно вычерчивал на бумаге.

Кот одним движением лапы опрокинул корзину, понюхал вывалившуюся из нее рыбину, прерывисто, почти по-человечьи вздохнул и принялся ужинать.

Утром Леонардо разбудил Медичи.

– Дрыхнешь? – поздоровался герцог и отхлебнул что-то из запотевшего бокала.

Да Винчи моментально очнулся от дремы.

– Что, завидно? – хохотнул хозяин города. – Холодненькая!

– Кальтес вассер! – подтвердил херр Иоганн, выглядывая из-за спины Медичи с самодовольной улыбкой.

– Квас? – Леонардо облизал губы.

– Хочешь, небось, хлебнуть? – Медичи еще раз приложился к бокалу. – Нет проблем! Всего один золотой.

– За бассейн? – осведомился Лео.

– За стакан. Иоганн собрал установку для охлаждения, но она получилась какая-то очень дорогая.

Гордый иностранец снова вступил в беседу:

– Кляйнес вассер – нихт солотой. Маркетингскомпанье.

– Это он говорит, – перевел Медичи, – что один глоток можно дать тебе бесплатно. В рекламных целях. Ну смотри, Иоганн, за счет твоей прибыли.

Столп государства и права милостиво протянул почти полный бокал Леонардо. Неизвестно, на какой глоток рассчитывал Иоганн, но лучше бы ему было сначала проконсультироваться у хозяина соседней таверны. Да Винчи втянул в себя содержимое бокала одним мощным движением гортани. Это был не квас, а ледяная вода. Но она показалась ему вкуснее всех вин, которые он пил в своей жизни – даже тот бочонок марочного греческого, который достался Лео на халяву.

Но принципы были дороже.

– Ничего особенного, – сказал Леонардо, утираясь. – Вода как вода, только прохладная. Прогорите вы с этим проектом.

В глазах Медичи проскочила тревога, однако голос остался уверенным.

– Ничего, – сказал он, – если жара не спадет еще три дня, мы все расходы отобьем, и еще поднимемся. Ты лучше скажи: Мону Лизу написал?

– Начал, – Лео кивнул на мольберт. Набросок был выполнен в стиле «Палка —палка—огуречик».

– Ну, смотри, – заметил Медичи, – я тебя предупредил. А нам с сеньором Иоганном пора. Нужно производство налаживать, торговые места организовывать.

– Я-я! – подтвердил немец. – Цигельцигель. Арбайтн!

– Вот человек! – восхитился Медичи. – Так сказать, экце хомо.[44
  Ессе homo – вот человек (лат.)


[Закрыть]]

Леонардо напрягся и выдал латинскую фразу, которую зубрил до этого в течение недели:

– Хомо хомини люпус эст![55
  Homo homini lupus est – человек человеку волк (лат.)


[Закрыть]]

– Ну-ну, – сказал хозяин города и помахал на прощание бокалом.

После ухода гостей Леонардо в разобранном состоянии духа бродил по мастерской. Несмотря на все требования Беса, в седло винтопеда он не сел – хватило вчерашнего.

– Какое свинство! – говорил великий изобретатель. – Во-первых, нельзя наживаться на чужом горе! Во-вторых, холодильник я еще два дня назад придумал! Это моя идея! Ну, допустим, не совсем идея, но предположение об идее. А он взял и упер идею. А почему я-то ею не воспользовался?.. А, ну да, фреон разрушает озон... Природу пожалел! Иностранец этот не пожалел, хозяин города ухом не повел, один я как лох...

Леонардо остановился и торжественно объявил:

– Вот организую экологическую партию, будете знать! Станем ходить вокруг с красными знаменами и скандировать: «Лапы прочь от озонового слоя!».

Да Винчи задумался.

– Нет, красные слишком кричаще. Оранжевые? Под оранжевыми пусть ходят восточные варвары. Может, синие? Нет, придумал, зеленые! Если что, маскироваться в лесу будет удобнее. Как тебе, Бес – «партия зеленых»? Бес, зараза, ты что с зеркалами сделал?

В ответ кот красноречиво удрал под кровать. Леонардо подошел к перекошенному зеркалу, но не стал его поправлять, а пристально всмотрелся. Теперь он видел не подходы к мастерской, а небо до самого горизонта. И вид этот коренным образом изменил настроение изобретателя.

– Урра! – завопил он. – Я же говорил! Прогорите, коммерсанты херровы! Анчоус вам с апельсином, а не маркетингскомпанье! Ишь, придумали – золотой за стакан! Уррррра!

Бестолоччи решил выглянуть, чтобы узнать причину столь бурной радости хозяина, и немедленно за это поплатился. Лео подхватил кота на руки, принялся его тискать, целовать и танцевать какие-то дикие танцы. Когда Бес потерял способность сопротивляться, хозяин поднес его к зеркалу и воскликнул:

– Смотри, Бестолоччи! Смотри, наглая морда!

На Флоренцию шла гроза. Темные, даже на вид холодные тучи неумолимо приближались к городу.

– Смотри! – кричал Лео. – Не пройдет и часа, как на Флоренцию обрушится целый водопад! Горы холодной воды! И все это – совершенно бесплатно!

Бес послушно смотрел в зеркало. Он понимал, что изобретение холодильника и партии «зеленых» временно откладывается.

Глава 3
Призрак замка Медичи

Ничто так не утоляет голод, как пища.

Латинская народная мудрость

Демократически избранный диктатор города Флоренции Лоренцо Медичи зачем-то спал на полу.

Он слегка похрапывал, упираясь головой в ножку кровати, обнимая ее и поглаживая как дорогую вещь или как ножку красавицы. Лоренцо видел сладкий утренний сон, в котором он являлся великим правителем и императором, основал огромную империю от Балтийского моря до Красного (с перерывом на Азовское). Во сне ему присягнули на верность большие и маленькие царьки, а китайский император на пару с японским как раз принесли очередную дань – и тут чей-то протяжный замогильный вопль разбудил Медичи.

Лоренцо не успел извиниться перед императорами и проснулся как ошпаренный. В реальном мире его ожидал удар: кровать из красного африканского дерева оказалась прочнее головы великого Медичи. Выбравшись из-под семейного ложа, великий Медичи схватился обеими руками за макушку. Макушка прямо под пальцами стала приобретать выпуклые, не соответствующие статусу правителя республики очертания.

– Кто посмел кричать в моем замке? – прорычал великий флорентийский, правитель. – И кто засунул мою голову под кровать?

– Каждый день одно и то же, – недовольно заерзала в кровати его жена Изабелла, – ночью не дают покоя привидения, утром вопли мужа и свекрови.

В отличие от мужа, она нежилась в супружеском ложе. Видимо, ночью Изабелла приняла милого супруга за привидение (о котором только что упомянула) и столкнула его на пол.

Услышав, что молодые уже проснулись, в комнату ворвалась возмущенная маменька Лоренцо.

– Кто-то снова за ночь съел полбочки икры и ящик устриц. В нашем доме завелись воры! – прокричала она тем же замогильные голосом, разбудившим диктатора.

– Маменька, – Лоренцо приложил к шишке водяные часы, – неужели это так срочно? Шесть часов утра!

– Пресвятая дева Мария, я же вам добра желаю круглые сутки, и даже в шесть часов утра, – возмутилась основательница династии. – Кстати, что ты делаешь на полу? Ты простудишься!

Изабелла выбрала из двух зол наиболее неприятное и вступилась за мужа:

– Это все проклятые привидения. Вот уже которую ночь, пока Лоренцо работает в кабинете, они преследуют меня. Они, наверное, и икру с устрицами съели, и Лоренцо сбросили на пол.

– Какие привидения? – поджала губы свекровь. – В нашем замке отродясь привидений не было! Негодяи, лицемеры, идиоты – сколько угодно, но чтобы в виде привидений! Это воры! Надо выгнать всех слуг немедленно!

Лоренцо еще раз пощупал макушку:

– А странно, что у нас привидений нет. Вы, маменька, сколько людей икрой да устрицами перетравили в этом замке, прежде чем установилась наша династия? Что вы молчите?

– Я считаю.

– Она до сих пор травит, – наябедничала Изабелла мужу. – Сама говорила, что посыпает еду ядом.

– Значит я прав, – заключил Лоренцо. – Это привидения. Из-за вас они преследуют нашу семью.

Медичи попытался припомнить подходящее к случаю латинское выражение, не смог и заявил раздраженно:

– Все, пора прекратить это безобразие. Привидения должны исчезнуть из нашей жизни. Раз и навсегда. В крайнем случае, раз-два – и навсегда. Посыльного мне....

Леонардо еще спал, когда в окно подвала постучали. Легкая туфелька барабанила по стеклу, которым могли похвастаться немно гие во Флоренции.

Неделю назад Леонардо задумался о проблемах информационной безопасности. Пока, изумленный мозг осмысливал идеи гигантских информационных сетей, по которым шныряют похитители данных, руки сами собой разрисовали оконные стекла поразит тельным образом.

Когда Лео очнулся, он обнаружил на окнах изящных ящериц и гадюк. Видимо, они должны были отпугивать непрошеных гостей. В солнечном свете гадюки, казалось грелись на солнце, готовясь к ночной охоте, а в свете луны, высунув ярко красные языки, поджидали заблудших путников. Любой грабитель при виде такого впечатляющего террариума должен был броситься наутек. К сожалению, грабители отлично знали состояние финансов великого да Винчи, поэтому ящерицы и гадюки напрягались зря.

– Это я, – прожурчал за окном сладкий женский голос, – завтрак принесла.

– Джиневра, ты, что ли? – уточнил на всякий случай еще сонный, но уже бдительный Леонардо.

– Кто еще в такую рань попрется кормить непризнанного гения?

– Как, впрочем, и в любое другое время суток, – согласился Леонардо и направился к входу.

Джинни чмокнула его в небритый подбородок, сморщилась и сказала:

– Колючий! Изобрети себе что-нибудь, чтобы не кололось.

– Да я уж думал, – ответил Лео, позевывая, – есть одна идейка: бритва с тремя лезвиями. Первое чисто бреет, второе приглядывает за первым, третье пасет, чтобы не отупели первые два.... Эй! Ты чего? Ай!

Джиневра перестала щипаться и назидательно сказала:

–  Сначала поешь, а потом будешь всякую ерунду придумывать.

–  Ладно, – сказал Лео. – А твой этот... Джинаро Берлускотти! Опять спит?

– Как всегда, – Джинни беззаботно махнула рукой, – вчера три аншлага, так что закончили глубоко за полночь.

– А я тебе обновку изобрел, – похвалился Лео. – Смотри, какие тонкие, прозрачные, а растягиваются как.... Колготы называются.

– Давай, – Джиневра растянула колготы на руках. – Полезная вещь. В них лук можно хранить.

– Ага, – иронически согласился да Винчи, – ты еще скажи: прохожих грабить. Это же на ноги нужно надевать!

Но Джиневра уже развязывала узелок с завтраком: яичница с капустой. Это блюдо готовилось быстрее всего, а потому каждое утро Джиневра готовила мужу именно яичницу с капустой, чтобы, пока тот спал, отнести часть Леонардо. Через месяц совместной жизни можно было спокойно относить весь завтрак, так как муж есть яичницу категорически отказывался. Леонардо с Бестолоччи пока держались.

– Джинаро меня даже в свое концертное выступление включил. Теперь я помогаю ему в главном фокусе: когда муж заходит в шкаф, я читаю заклинание, и он исчезает, а потом я читаю другое заклинание, и он появляется, – похвастала Джиневра.

Тем временем к дому Леонардо да Винчи весь в мыле мчался курьер от Лоренцо Медичи. Лео жил не очень далеко, но лошадь все равно взмокла. Узкие флорентийские улочки и традиция выливать все в окна иногда приводили к более трагическим последствиям, чем тазик с мылом – для курьера Медичи.

В республике давно пора было изобрести водопровод, Лео даже нарисовал чертеж будущего сооружения. Но Медичи финансировать проект отказался. «У простых людей, – сказал он, – и так слишком мало развлечений».

Перед самым крыльцом всадник осадил лошадь так, что она встала на дыбы. Одним движением руки курьер развернул послание, другим – закрыл лошади глаза, пока та не рассмотрела гадюк и ящериц на окне, и прочел:

– Лоренцо Медичи желает видеть придворного изобретателя Леонардо да Винчи в родовом замке.

Видимо, глаза лошади были прикрыты недостаточно плотно. Зоркая кобыла все-таки рассмотрела оконный террариум и на словах «родовом замке» рванула в сторону этого самого родового замка. Посыльный поступил мудро: вместо бесплодных попыток утихомирить перепуганное животное он вцепился в гриву покрепче и предался изучению окрестных видов.

Леонардо порадовал такой торжественный вызов, он обещал неплохую поживу. Если дело было пустяковым, Медичи не брезговал заскочить в мастерскую да Винчи собственной персоной. А деньги Лео сейчас были нужны как никогда. Как, впрочем, и всегда.

– О! – сказал Лео, увидев голову диктатора.

Из-за шишки голова диктатора действительно напоминала букву «О», поросшую волосами и ушами.

– Спокойно, – сказал Медичи. – Хомо сум эт нихил хумани а ме алиенум путо.[66
  Homo sum et nihil humani a me alienum puto – я человек, и ничто человеческое мне не чуждо (лат.)


[Закрыть]]

Леонардо тайком полез в карман за разговорником.

– Латынь, Лео, твоя ахиллесова пята, – констатировал Медичи.

«Ахиллесова пята... – лихорадочно думал да Винчи, – это что-то из греческого».

– А между прочим, есть проект объявить латинский вторым государственным. Ладно, расслабься. В «маслину» будешь?

Не дожидаясь ответа, энергичный Медичи всунул в руки Лео крышку от кастрюли, а сам занял место с правой половины стола, перегороженного специально для этих целей конфискованной у какого-то рыбака сетью.

– В лицо не отбивать, – приказал он, – особенно в макушку.

Лоренцо подбросил вверх маслину и ударом крышки перебросил ее на сторону противника. Лео легко справился с подачей. Новая игра, покорившая Медичи, была случайной выдумкой изобретателя.

– Слыхал? – поинтересовался между подачами Леонардо Медичи. – У меня в замке поселились привидения? Голова – их работа. Мало того, всю икру сожрали, сволочи.

– А я слыхал, что привидения бестелесны, еда им не нужна.

– Бессовестны они, а не бестелесны. Как тараканы – пожирают все на своем пути.

Медичи в раздражении крутанул крышкой, и отбитая маслина пошла по замысловатой траектории. Отбить ее не удалось. В голове Леонардо сами собой появились интересные графики и слова «крученая подача», но сосредоточиться ему не дали.

– Есть у меня предположение, – продолжил Лоренцо, – что в призраки пошли те мои родственники, которых во время еды отравила матушка. После смерти они мстят поеданием запасов. Надо с этим разобраться.

Тиран снова подал крученую, но на сей раз Лео рассчитал все заранее и отбил маслину с такой силой, что из нее вылетела косточка.

– Но только без фанатизма, – попросил Медичи, выуживая из бочки свежую маслину, – предки как-никак. Мне с ними еще на том свете компанию водить. Как говорится, мементо мори.[77
  Memento mori – помни о смерти (лат.)


[Закрыть]]

Мементо так мементо, – согласился Леонардо, – у нас это быстро. Только покажите, где у них гнездо.

Это к Изабелле, она их видела последней. Да, в общем-то, и первой. Больше их никто не встречал.

Леонардо нашел Изабеллу Медичи загорающей возле бассейна. Изабелла, как и все девушки того времени, не была одинока. Ее постоянная свита состояла из шикарного колье с бриллиантами, украшавшего хрупкую шею. Колье было таким тяжелым, что однажды, свалившись в бассейн, Изабелла чуть не утонула. При ходьбе колье прижимало первую леди Флоренции к земле. Так что в некотором роде Изабелла была необычайно близка к земле и народу. По крайней мере, более, чем иные правители. Комфортно с бриллиантовым колье можно было только лежать. Что она постоянно и делала.

Нежась в лучах послеобеденного солнца, Изабелла вся искрилась, как рождественская елка.

– Извините, синьора Изабелла, ваш муж сказал, что вы видели привидений, – сказал Леонардо.

При этом он испытывал неуемное желание прочитать стишок, крикнуть: «Снегурочка!» или выкинуть какую-нибудь другую новогоднюю глупость.

Изабелла сквозь пальцы посмотрела на несчастного, решившего потревожить ее в столь ответственный момент, выдержала гроссмейстерскую паузу и ответила:

– Знаете, мне сейчас показалось, что вы один из них.

– Может, и тогда вы ошиблись? – поддержал тон разговора Леонардо.

– Тогда это были люди с картин, которыми украшен наш замок, я их узнала. Они преследуют меня ночью, и только днем в палящих лучах солнца я нахожу долгожданное спокойствие. Правда, не всегда, – с укором ответила юная кокетка.

– Простите, что побеспокоил. Но ваш муж поручил мне избавить....

– Напрасно, тот маленький, с картины неизвестного сицилийского художника, очень даже мил, все время рассказывает смешные истории про пожар, – Изабелла выглядела недовольной. – Впрочем... воля мужа для меня закон.

– Воля вашего мужа, – буркнул Леонардо, – для всех закон.

Изабелла проигнорировала бестактность и продолжила:

– Кстати, у меня к вам тоже будет просьба.

Супруга вдруг заговорила теплее и даже начала строить глазки, сначала левый, затем правый.

– Вы не могли бы изобрести новую тушь для глаз, чтобы она делала взгляд более выразительным? – сказала она. – Я слышала, у Марии Бианки, невесты германского императора, глаза необычайно выразительны.

Изабелла затрепетала ресницами, и Леонардо был вынужден признать, что эта часть красотки значительно проигрывала ногам или, скажем, бюсту. Но тратить время на всякую ерунду не хотелось.

– Это оттого, – попытался объяснить Леонардо, – что в детстве Мария Бианка наткнулась на медведя-шатуна и страшно испугалась.

– Так что мне теперь – бродить по лесу в поисках того медведя? – спросила Изабелла. – Или придворный художник и изобретатель способен лишь привидений ловить?

Не дожидаясь ответа, Изабелла закрыла глаза и снова предалась государственной службе – принятию солнечных ванн.

Леонардо провел весь день в мастерской, разрабатывая прибор для выявления привидений. Сперва он изучил всю имеющуюся литературу и пришел к выводу, что лучшим прибором для обнаружения привидений является кот.

Будто почувствовав, что хозяин думает о нем, Бес куда-то пропал.

Отыскать его среди груды недописанных картин и недоизобретенных изобретений оказалось немыслимо. Это было равносильно наведению абсолютного порядка во всей мастерской.

Пришлось сделать прибор, похожий на кота. Для этого Леонардо смастерил железный каркас, полностью повторяющий контуры тела Бестолоччи. Обмотал в заячью шкуру, на лицевую часть установил специальные усики, чувствительные к колебаниям воздуха. Систему молоточков, наковален и колокольчик поместил в голову прибора.

Лео провел испытания и остался доволен. Прибор на любое движение воздуха реагировал быстро и звонко. Мышь не прошмыгнет незамеченной.

Замок Медичи погрузился в ночной сон, когда Леонардо вместе с новым прибором затаился напротив картины Нерона работы неизвестного сицилийского художника. Уж очень Леонардо хотелось изловить именно этого весельчака, который спалил Рим, а все никак не нахохочется.

Просидев больше часа в тишине, Леонардо решил немного побродить по замку. Прибор остался дежурить возле картины.

Да Винчи шел по коридорам, рассматривая многочисленные портреты. В душе Леонардо художник победил изобретателя, и он погрузился в созерцание гениальных и не очень полотен. Переходя от одной картины к другой, Леонардо не заметил, как оказался напротив дверей, ведущих в кладовку. Дверь была открыта, а вдали виднелись отблески свечи.

«Надо еще раз проверить ловчий прибор. Мышей не ловит», – подумал Леонардо и осторожно вошел внутрь.

Посреди комнаты в одной ночной сорочке сидела Изабелла и огромной деревянной ложкой черпала икру из бочки. Такого кощунства Лео не доводилось видеть никогда.

– Вкусно? – спросил Леонардо.

Не ожидавшая гостей Изабелла выронила ложку. Несколько секунд госпожа Медичи была в растерянности, но затем взяла себя в руки. Вернее, в одну руку она взяла себя, во вторую – ложку и с достоинством повернулась.

– Да, вы правы, – сказала Изабелла, – никаких привидений не существует. Это моя выдумка. К сожалению, я ненавижу есть икру маленькими ложечками, да еще с хлебом, как требует маменька. Что мне после этого – и не жить?

Леонардо проводил глазами очередную ложечку (не маленькую и совсем без хлеба), сглотнул и посоветовал:

– Признайтесь мужу, он все поймет.

– Он – возможно, его маменька – никогда. Так что, – супруга диктатора повелительно взглянула Лео в глаза, – вам придется хранить наш секрет.

В желудке великого изобретателя заурчало. То ли от голода, то ли еще от чего.

– А если я откажусь?

– Тогда мне придется обвинить вас во лжи, – беззаботно объяснила Изабелла. – И Лоренцо поверит мне. Я скажу, что это вы в образе привидения бродите по нашему замку. Еще пытались соблазнить меня... А это уже тянет на виселицу. Так что выбирайте.

И госпожа Медичи демонстративно погрузила ложку в красную, как кровь, икру, потеряв к Леонардо всякий интерес.

Утром Леонардо, размышляя о ночном происшествии, вернулся домой, где застал рыдающую Джиневру.

– Любимый, – Джиневра уткнулась мокрыми глазками в его плечо, – случилось несчастье. Вчера вечером мой муж пропал. Это я во всем виновата.

Слезы лились из глаз Джиневры ручьем, отчего у Леонардо зародилась мысль об электростанции. Неясной конструкции мощные турбины приводились в движение всего десятком плакальщиц, на глазах у которых пропадают мужья. Проект требовал доработки. Но реальная плакальщица на плече значила больше, чем десяток в голове.

– Объясни толком, что произошло? – потребовал да Винчи, отрывая девушку от изрядно вымокшего плеча.

– Вчера вечером во время представления мой муж, как обычно, зашел в волшебный шкаф, – всхлипывая, начала рассказ Джиневра, – я прочла заклинание, а он взял и исчез...

– Насколько я помню условия фокуса, – сказал Леонардо, – так и должно было получиться. В чем проблема?

– Я забыла заклинание возвращения. Забыла... И он исчез, навсегда!

Леонардо подставил ведро, чтобы не шлепать потом по лужам – прецедент был.

– А как ты до этого читала?

– По бумажке, а потом решила, что запомнила, и выбросила. Верни его, Леонардо. Как он там без моей яичницы? Голодненький, наверное...

– Ладно. Хватит плакать. Мне нужно осмотреть шкаф.

– Да, конечно, – размазывая слезы по лицу, ответила Джиневра, – я его притащила....

Джинни схватила Леонардо за рукав и потянула к мастерской, где уже стоял злосчастный шкаф. Великий изобретатель покосился на тоненькие ручки подруги и осмотрел иллюзионную мебель. Даже беглого взгляда было достаточно, чтобы найти в ней второе дно, ведущее в потайной ход.

«Кажется, Джиневра немного переборщила и с яичницей, и с капустой», – подумал да Винчи, но озвучивать гениальную догадку не стал.

Пообещав любимой девушке поискать нужное заклинание в древних манускриптах, Лео спровадил ее и наконец занялся волнующим его вопросом.

Тем временем выяснилось, что Бес не терял времени даром. Ночь, в течение которой кот был за хозяина, оставила неизгладимый след в жилище Леонардо. Сейчас сложно сказать, что это было: кошачий бал или ужин на двоих котов в романтической обстановке, только все вещи в доме были перевернуты вверх дном. Шторы изодраны, банки с красками разбросаны, все, что можно съесть – съедено. Только заготовка портрета Моны Лизы на подрамнике не пострадала. Даже бессловесная и бессовестная тварь понимала, что с крестной мамой итальянской мафии лучше не связываться.

– Сейчас, – объявил великий художник, – кое-кто будет превращен в чучело кота. С особой жестокостью.

Бестолоччи не отозвался. Лео почесал небритый подбородок. Он уже не раз сталкивался со способностью наглого котяры прятаться так, что никакие методы научного поиска не давали результатов.

– Попробуем новый способ, – сказал себе да Винчи, – предположим, я муж Джинни, Я возвращаюсь из командировки, точно зная, что я (Леонардо) сейчас у моей молодой жены. Где я буду искать?

Лео задумался. Самое сложное было не перепутать себя-мужа и себя-любовника. После трехсекундного мозгового штурма да Винчи сначала бросился к шкафу (его дверка оказалась завалена снаружи алхимической посудой), а потом заглянул под кровать.

В самом дальнем углу светилось нечто таинственное. При тычке шваброй оно зашипело. Великому изобретателю понадобилось минут десять, чтобы извлечь светящегося Беса.

– Тааак, – сказал Леонардо, повертев животное в руках и брезгливо принюхавшись, – и это, значит, скрытный ночной хищник? Скажи, Бестолоччи, за каким дьяволом ты вывалялся в фосфоре?

– Мрмяк, – хрипло пояснил Бес.

– Понятно. Сухое молоко искал? – Лео взвесил кота в руке. – И, судя по всему, нашел.

Бес преданно моргнул.

– Ты не кот. Ты собака. Баскервилей.

Бестолоччи моргнул вопросительно.

– Это, – начал объяснять Леонардо, – такая собака в далеком будущем. Она тоже будет светиться как... как привидение.

Кот подмигнул одним глазом.

– Ты намекаешь, – Леонардо по-прежнему держал его в руке, – что это можно использовать?

– Мяу!.. – Бес, кажется, намекал, что неплохо бы его выпустить и дать поспать.

А еще лучше – поесть. Этот намек Лео понял. Он отпустил кота и принялся собирать остатки фосфора.

* * *

– Вот то, что нужно, – сказал Леонардо, протягивая Лоренцо Медичи самый обыкновенный плащ.