Текст книги "Кот да Винчи"

Автор книги: Бренд Нокдаун и Ко.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

Брэнд Нокдаун и Ко
"Кот да Винчи"

Пролог

Бойся данайцев, предоплату дающих.

Принцип торговли

троянской лиги купцов

«Если посмотреть на Италию с высоты птичьего полета, – подумал Лео, – то наверняка выяснится, что она похожа на мой сапог. Нутром чую».

Аргумент был весьма сомнительным: в данный момент на Италию Лео смотрел с высоты птичьего шага, причем приподнявшись на цыпочки. А все потому, что окна его мастерской не более чем наполовину возвышались над мостовой. Только что по ней процокала каблучками пара хорошеньких девичьих ножек. К сожалению, мимо Лео...

Великий Леонардо да Винчи (как любил называть себя Лео при посторонних) отвернулся от среза мостовой – там как раз прогромыхали ботфорты патруля – и вздохнул. К сожалению, все остальные и не думали звать его великим Леонардо. Иногда звали «художником», иногда «мазилой», но чаще всего – «бестолочью». «Сами вы бестолочи! – тут же мысленно возразил всем остальным Лео. – Через пятьсот лет эти наброски будут продаваться на каком-нибудь "Сотбисе" за миллионы долларов!»

Художник прошелся вдоль холстов, расставленных у стенки. Покупатели почему-то не соглашались платить за будущие раритеты даже ту цену, на которую первоначально договаривались. Им требовались не гениальные эскизы, а банальные, совсем не талантливые, но зато законченные картины маслом. Леонардо с удовольствием исполнил бы их желание, но идеи так и распирали его. Руки только начинали творить, а мысли уже перескакивали на какое-нибудь  новое изобретение, уводя за собой и руки.

Да Винчи покосился в угол, где хранились незавершенные поделки: полуразобранные самостукающие барабаны валялись поверх каркаса автоматической швейной машины, а в чертежи механического вычислителя был завернут прибор неизвестного самому изобретателю назначения. Впрочем, прибор пока тоже не работал. Все потому, что руки Лео успевали сделать только заготовку изобретения, а в голове уже появлялся замысел очередной гениальной картины.

Леонардо посмотрел на свои руки и произнес вслух:

– Все ясно! Проблема в руках. Не в смысле «у меня в руках решение», а в смысле «у меня проблема с руками». Они не успевают за ходом мысли. Значит, нужно придумать приспособление для рук, они начнут действовать быстрее, и тогда проблема будет у меня в руках...

Язык Лео еще не завершил фразу, а руки уже шарили вокруг в поисках куска бумаги, на которой нужно зарисовать сотни идей, вспыхнувших в голове.

– Вот так, – бормотал он, делая стремительные чертежи, – не придется ждать пятьсот лет... Будет мне и «Сотбис»... будут и миллионы долларов...

На мгновение изобретатель замер.

– Какой «Сотбис»? – сказал он себе строго. – Что за доллары?

Мысль Лео всегда опережала время, но иногда на слишком большие периоды. Да Винчи помотал нестриженной головой, выбрасывая из нее идеи грядущих веков, и вернулся к схеме ускорителя рук.

Однако сосредоточиться ему не дали.

В дверь постучали. Стук был не слишком громким (значит, не кредитор), не условным (не вечно выходящая за кого-то замуж подруга Джиневра), но слегка самоуверенным. Так стучали заказчики, которые приходили к Лео впервые. Да Винчи принял по возможности величественный вид и направился к двери.

За ней оказался мальчишка лет двенадцати, чернявый и с услужливой улыбкой. Больше всего он напоминал приказчика цветочной лавки.

– Ты кто? – спросил Леонардо, стараясь не уронить величия.

– Добрый день, достопочтимый синьор, – ответил мальчик. – Я Пьетро, работаю приказчиком в цветочной лавке напротив.

«Я гений», – констатировал факт Лео.

– Ну? – уточнил он у мальчика цель визита.

– Хозяин хочет заказать у вас рекламу, досточтимый синьор. Даст два золотых.

– Передай хозяину, что меньше чем за пять я работать не буду.

– Передам, синьор да Винчи. Только он все равно даст два.

Лео изобразил на лице муки внутренней борьбы. Приказчик Пьетро продолжал смотреть с профессиональной вежливостью. В цветочных магазинах умеют с одинаковым выражением участия составлять и свадебные букеты, и погребальные венки.

– Ладно, – сказал Леонардо после приличествующей случаю паузы, – но без задатка я работать не буду.

Вежливое участие на лице мальчика сменилось вежливым сомнением. Однако в этом пункте Лео был непреклонен: задатки служили единственным постоянным источником его дохода. До окончательного расчета дело не доходило никогда. Поэтому художник в меру резко хлопнул дверью и вернулся в центр комнаты. Там он остановился и наморщил лоб.

– Вот поганец, – сказал он, – совсем с мысли сбил. Я что-то рисовал? Или изобретал? Или разрабатывал концепцию?

Взгляд Лео упал на почти завершенный чертеж.

– Ускоритель рук! Ну конечно!

Но тут в дверь постучали вторично. Леонардо зажмурился, стараясь не упустить мысль, и на ощупь открыл дверь.

– Это задаток, – сказал голос Пьетро, – держите.

В свободной руке да Винчи оказалось что-то теплое и мягкое. Лео покрепче сжал его и захлопнул дверь без лишних разговоров – мысль все еще билась на периферии мозга. Он бросился к чертежу, попытался нащупать перо, но не смог. Правая рука по-прежнему сжимала что-то теплое и мягкое.

Лео открыл глаза.

– Мяу, – сказал задаток.

Мысль на прощание всплеснула в области мозжечка и исчезла окончательно.

– Ты кто? – спросил Леонардо у полосатого котяры.

– Мяу, – повторил тот.

Лео стало стыдно за глупый вопрос, и он выпустил задаток из рук. Кот грациозно плюхнулся на все четыре лапы, сел и внимательно осмотрелся.

– Мммяу, – протянул он, как показалось да Винчи, с ноткой сомнения.

Леонардо с присущей ему гениальностью тут же сообразил:

– Жрать, что ли, хочешь?

Кот поднялся и прошелся по ногам нового хозяина.

– Понятливый. Ладно, посмотри в чулане. Там, кажется, есть мышиное гнездо.

Кот немедленно потерял всю понятливость и принялся бессмысленно таращиться.

– Что глядишь? Еды нет, ясно? Заказов нет – вот и еды нет...

– Мяаааау!

– Черт! – хлопнул себя по лбу художник. – Заказ-то как раз есть.

Он подошел к мольберту, взял с него холст с набросками несостоявшейся рекламы несостоявшейся общественной столовой № 2... и застыл с ним в руках.

– Гениально, – прошептал он, – вот здесь – Иисус, этих оденем в хламиды апостолов...

В этот момент Лео почувствовал резкую боль. В первый миг он принял ее за укол совести, но во второй засомневался: совесть редко дает о себе знать укусом за голень. Да Винчи опустил глаза и обнаружил у своих ног истинную причину боли – полосатого кота. Тот явно был недоволен, что его хозяин отвлекся от главной задачи – зарабатывания пропитания.

– Ладно, – решил Леонардо, – как-нибудь потом.

Он укрепил на мольберте чистый холст и прищурился.

– Цветочная, значит, лавка... Цветы... Джиневра обиделась, что я на ее последнюю свадьбу не принес цветов... О! Изображу-ка я здесь Джинни!

Он нанес несколько быстрых и четких линий, отступил на шаг и сказал:

– Руки... у нее необыкновенные руки... нужно... нужно... Минуточку, я же хотел изобрести ускоритель для рук!

Леонардо решительно отложил кисть и осмотрелся. Чертеж нашелся не сразу, хотя и лежал в центре комнаты: поверх схемы ускорителя рук устроился кот с явным намерением вздремнуть. Выдернуть бумагу из-под наглого животного не удалось: котяра немедленно выпускал когти и впивался в гениальную схему. По той же причине Лео не смог поднять кота над чертежом. Провалились и попытки сманить или согнать дареного кота.

В конце концов Леонардо это надоело, и он вернулся к картине. Целых две минуты да Винчи сосредоточенно трудился над лицом подруги, которая должна была своим цветущим видом привлекать любителей маргариток и хризантем, но потом вдруг вспомнил о давней идее – возможности без травм прыгать с крыш. Многие мужья Джинни не понимали, что на дворе Ренессанс, и вели себя очень по-хамски. Дорисовывая шаль на плечах подруги, да Винчи вдруг сообразил, как сделать прыжок с большой высоты безопасным. Он снова отложил кисть, отправился на поиски отреза материи, которую ему как-то дали в качестве задатка, – и обнаружил поверх него другой задаток, который сидел и неспешно умывал хитрую морду.

На сей раз гений решил не тратить времени и сразу вернулся к мольберту. Теперь его хватило на пять минут. Затем он сообразил, как доделать самостукающий барабан... и почти не удивился, обнаружив в нем кота. Полосатый зверь сидел внутри хитрой конструкции и, как давеча, бессмысленно таращился.

История повторялась еще много раз. Стоило Леонардо отвлечься от картины на что-нибудь другое, как это «что-нибудь» оказывалось во власти своенравного кота. Даже не так: кот оккупировал нужный предмет за минуту до того, как хозяин собирался им воспользоваться.

«Этого не может быть! – думал Лео, покрывая холст уверенными мазками. – Мои мысли опережают время, как же тупое животное может опережать их?»

Впервые в жизни великий мыслитель не мог придумать внятного объяснения. И впервые в жизни он написал картину за один вечер.

На следующее утро художника разбудил уже знакомый стук. На пороге стоял Пьетро, и вид он имел любезно-агрессивный.

– Хозяин послал сказать, – начал он без приветствий и «достопочтимых синьоров», – что он навел справки о вас, поэтому требует выполнить заказ...

Тут мальчишка запнулся, потому что во время его отрепетированной речи Леонардо успел дойти до мольберта и развернуть к входу свеженаписанную картину.

– Это наша реклама? – уточнил приказчик и добавил после секундной паузы. – Синьор?

– Она, – зевнул художник. – Пусть твой хозяин тащит три золотых, как договаривались.

– Два, – поправил мальчик. – А где здесь цветы?

Присутствующие в шесть глаз (кот тоже решил проснуться) осмотрели портрет.

– Зачем тебе еще цветы? – сказал Лео. – Смотри, какая красавица! Она сама как цветок. Прямо мадонна.

– Хозяину не понравится.

– Ладно, – вздохнул Леонардо, – дорисуем. Будет не просто мадонна, а мадонна с цветком. Дуй за своим хозяином.

Пьетро еще раз окинул портрет взглядом, что-то решил для себя и отозвался:

– Слушаю, синьор. Досточтимый.

Мозг да Винчи еще не проснулся, и потому руки успели вписать розу в руках Джиневры до прихода заказчика.

Цветочник долго ходил вокруг портрета, даже зачем-то заглянул на его оборот, прежде чем произнес:

– Полтора золотых.

– Три, – немедленно отозвался Лео.

– Это не то, что я хотел.

– Два с половиной. Это шедевр.

– Это роза. А у меня в основном хризантемы.

– Ну и ладно, – пожал плечами художник и сделал вид, что хочет убрать портрет, – я ее в таком виде за пять загоню.

– Ладно, два, – сказал цветочник.

– Другое дело, – сказал Лео.

– Мяу, – сказал кот.

– Кстати, – спохватился Леонардо, – и кота своего заберите, он работать мешает.

Но заказчик с сомнением покосился на полосатое животное и издал неопределенный звук отрицающего характера. Когда он удалился и уволок не просохшую еще Джинни с цветком, Леонардо полюбовался новенькими монетами и повернулся к коту.

Видишь, какой у тебя умный хозяин? Прямо гений. Не то что ты, бестолочь. Только и умеешь, что под ногами путаться да спать на ценных чертежах. Вот что, назову-ка я тебя Бестолоччи. По-моему, очень подходит. Так и быть, пойду куплю тебе чего-нибудь пожрать.

– Мммяу, – отозвался Бестолоччи и улегся поудобнее.

Его полностью устраивал такой гениальный хозяин.

Глава 1
За специями

Следи за базаром.

Из «Инструкции по

промышленному шпионажу»

– Так вы беретесь за это дело?

Серовато-синие глаза посетителя в кресле напротив изучали Лео. Лео молчал и внимательно наблюдал за котом. Кот тоже молчал и внимательно наблюдал, как посетитель изучает Лео.

– А какой мой интерес во всем этом? – Лео оторвался от созерцания кота и перевел взгляд на собеседника.

– По контракту моя доля будет составлять десять процентов от найденного. Могу предложить вам десять процентов от моих десяти... И неимущественные авторские права на идею, разумеется.

– Неимущественные... – Леонардо попробовал слово на вкус, покатал во рту и сморщился. – Я предпочел бы взять деньгами.

Посетитель моргнул, но промолчал. Стало ясно, что он предпочел бы давать не деньгами, а неимущественными правами.

– И не процентами, – добавил Лео, – кто его знает, сколько вы привезете, сколько получите...

– Неужели, – сказал посетитель, – у меня исчерпан кредит доверия?

«Ого! – подумал да Винчи. – Оказывается, не только я в кредит живу».

– Не исчерпан, – сказал он. – Но и не открыт. А что касается неимущественных авторских прав... видите ли, мне имущественные девать некуда.

Лео кивнул на недописанные картины, эскизы, чертежи, всевозможные модели и прочий хлам, заполнивший мастерскую.

– То есть вы намекаете на фиксированную сумму? – догадался потенциальный заказчик.

– Мяу, – ответил Бестолоччи за хозяина.

Посетитель недовольно глянул на хвостатого посредника, но Лео кивком подтвердил полномочия кота.

– Ну и о какой цифре может идти речь? – спросил гость.

– Идти может о любой.

– Назовите вашу цену.

– Мне будет проще отталкиваться от суммы, которая вас не обременит.

– И все-таки?

– За разумное вознаграждение я готов работать бесплатно.

Собеседники стоили друг друга, и стоили дорого. Христофор Колумб и Леонардо да Винчи отлично понимали: в любой торговле проигрывает тот, кто первым назовет конкретную сумму. Но у Леонардо было преимущество: он собирался получить свои деньги, а Христофор планировал отдавать чужие.

Поэтому Колумб сдался первым.

– Десять? – осторожно предложил он.

– Мяууу!!!

– Бестолоччи прав, – согласился Лео, – за десять золотых искать новый путь в Индию?! Да я за эти деньги путеводитель по Флоренции делать не возьмусь. Кстати...

Великий изобретатель потянулся за бумагой. Христофор уже не первый час беседовал с ним и знал, что идеи великого изобретателя нужно давить еще до зародыша. Поэтому торопливо предложил:

– Двадцать?

– Мррр... – засомневался кот.

– Почему «мррр»? Двадцать – это в два раза больше, чем десять.

Подобные выкладки на изобретателя не подействовали. Что ему какие-то «два раза»! В последнее время Лео увлекся математикой и даже придумал красивое слово «интеграл», правда, пока не решил, что назвать этим словом.

– Так сколько же вы хотите? – Христофор уже собирался ударить шапкой оземь, но вспомнил, что оставил ее у двери на чьих-то рогах (подарок одного из бывших мужей Джинни). – Учтите, сотню я не заплачу.

– Десять мало, – произнес Леонардо. – Сто много. Возьмем среднее...

– Пятьдесят? – вытаращил глаза Колумб. – Это грабеж.

– Это инвестиции в инновации, – возразил Лео.

Христофор прикусил язык. Он всегда был слаб в латыни.

– По рукам? – спросил да Винчи.

– Мяу! – почему-то вмешался кот.

– По рукам, – вздохнул Колумб. – Но оплата по факту.

Мужчины обменялись рукопожатием. Это считалось более серьезной гарантией, чем заверение договора у нотариуса (кстати, родного отца Лео), да и стоило не в пример дешевле. Бестолоччи наблюдал за этой сценой с неудовольствием. Под его сердитым взглядом высокие договаривающиеся стороны обсудили сроки исполнения договора («Неделя!» – потребовал Заказчик, «Семь дней!» – стоял на своем Исполнитель) и особые условия.

Колумб требовал соблюдения коммерческой тайны, а Лео резонно возражал, что тайна тайной, но если ему за эту же идею предложат в десять раз больше...

– Ох не советую, – Христофор вплотную приблизил свой крючковатый нос к благородному профилю великого изобретателя. – Будут проблемы.

Когда дверь за заказчиком захлопнулась, Леонардо сообщил коту:

– Не нравится мне этот Колумб. Помяни мое слово, приведут его кривые дорожки в тюрьму! Чего глядишь, полосатый?

Бестолоччи фыркнул. Хозяин занервничал.

– Да все отлично! На десять не согласился я, на сто – он. Взяли среднее...

– УРРР?

Лео задумался и быстренько пересчитал. Получилось 55.

– И что теперь, Бес? – буркнул великий математик. – Я должен броситься за этим типом вдогонку?

Кот пошевелил кончиком хвоста, что на кошачьем языке соответствовало пожатию плечами.

Леонардо, конечно, не бросился вслед за Колумбом. В этом не было необходимости: за Христофором уже следовала одна незаметная фигура в черном.

* * *

«Далась им эта Индия! – размышлял в это время Колумб. – С ума все посходили...»

В последнее время Индия пользовалась бешеной популярностью. Почти такой же, как индийские фильмы несколько веков спустя. Все началось издалека – с переименования города Константинополя в город Стамбул. Сначала в Европе на это событие никто не обратил внимания. В ответ обиженные таким невниманием турки взяли да и перекрыли поток специй в европейские рестораны.

Европа забеспокоилась, когда первые суда возвратились из Константинополя-Стамбула несолоно хлебавши (вернее, неперчено, некорично и негвоздично). Потом пустыми вернулись вторые, третьи, четвертые корабли.

Европейцы грозили турецким властям антимонопольными законами, будущими проблемами при вступлении в объединенную Европу и прочей ерундой. Турки отвечали в обычной лаконичной манере: присылали назад парламентеров. Точнее, только их головы.

Просвещенная Европа, которая пока не догадывалась о вреде острой пищи, от беспокойства перешла к тревоге, ярости и панике. Лишенные радости ежедневного общения с любимыми перцем и корицей царственные особы просто рвали и метали волосы.

Принудительное облысение резко ускорило мыслительную активность. Некоторые особо светлые головы (начисто лишенные волос после нескольких встреч с венценосной особой) поднатужились и придумали такие невзрачные на первый взгляд вещи, как корабельный руль да косой парус. Новые типы кораблей, с романтическим названием «каравелла», имели шансы доплыть до Индии в обход Стамбула. А заодно – в обход Африки. Раньше, без руля и косых ветрил, сильные встречные ветра тупо уносили европейские суда в Атлантический океан. Но даже горячие португальцы на своих усовершенствованных каравеллах смогли добраться пока только до экватора.

Проблема оставалась острой, а блюда – пресными. Одни венценосные особы сменяли других, а специи в их блюдах появлялись через раз. Причем особы прекрасно понимали, что, пока они съедают специи, эти специи «съедают» половину их годового бюджета. Кто-то предложил возить дешевые китайские подделки, но при изучении карт выяснилось, что Китай расположен еще восточнее, чем Индия.

В конце концов лидеры Испании и Португалии объявили тендер на замещение должности Главного поставщика приправ из Индии в обход турецкой таможни – а заодно и на звание Величайшего Путешественника. Вместе с мелкими группами контрабандистов в тендере приняли участие крупные мореплаватели. «Мы готовы! – заявлял, в частности, Васко да Гама. – Только скажите, куда плыть!»

Вот эту проблему (куда плыть) и необходимо было решить Леонардо.

Но Лео этого совсем (пока) не понимал, а поэтому был спокоен. На данный момент он представления не имел, где находится Индия, вот и отправился к своему учителю Паоло Тосканелли – известному в то время математику, астроному и географу. Паоло слыл большим знатоком Индии. Во-первых, он был чемпионом квартала по индийским шахматам. Во-вторых, знал индийское слово «Камасутра», правда, никогда его не объяснял, а только краснел и хихикал. В-третьих, в доме Тосканелли всегда можно было разжиться травкой, которую, по слухам, возили как раз из Индии.

Покурив, учитель и ученик обложились картами, но все они, как назло, с востока обрывались на границах мусульманского мира. Злобные османы не любили, когда кто-то пялился на их территории, как и на жен. А загадочная Индия пряталась где-то за ними (за территориями).

– Задача намного сложнее, чем я себе представлял, – сказал Лео, рассматривая карту побережья Северной Африки. – Насколько я могу предположить, конкурент заказчика (то есть Васко да Гама) пойдет проверенным путем.

И Лео обвел по контуру не открытый пока до конца африканский континент.

– Учитель, вы сможете вычислить, насколько далеко Африка тянется на юг? – спросил Лео, тщательно вырисовывая на карте Мадагаскар.

– Нет, конечно, – ответил Тосканелли (Лео тут же зачирикал Мадагаскар), – но этот вариант мы все равно сможем втюхать Колумбу.

Лео снова нарисовал Мадагаскар и тщательно записал в блокноте: «Плыть вдоль Африки, пока она не кончится. Только нужно плыть намного быстрее, чем Васко да Гама. И все будет путем. Прямо в Индию».

– По-моему, гениально! – Леонардо затянулся еще раз. – Какие еще будут идеи?

– Плыть поперек Африки! – ляпнул Тосканелли и уставился на Лео.

«С учителя травки достаточно», – подумал да Винчи.

Учитель без труда прочитал эту мысль на лице ученика и объявил:

– Я сейчас.

Тосканелли на ощупь добрался до шкафа и извлек оттуда гору старых манускриптов,

– Где-то я это видел... Вот! Геродот. Пятый век до нашей эры. Раритетное издание. Антикварная штучка.

«Эк его расколбасило!» – подумал более крепкий Лео, но из вежливости взвесил в руке ветхий папирус.

– Вы предлагаете плюнуть на заказ Колумба и продать этот ваш раритет? – поинтересовался он.

Тосканелли неуверенно пожевал губами.

– Дай потянуть, – попросил он.

Лео ловко скатал пустой косяк и протянул учителю.

– Продавать не будем! – решил Тосканелли после двух ложных затяжек. – У меня была какая-то другая идея. Как у тебя с древнегреческим?

Лео пожал плечами. Он пытался в свое время посещать курсы «Древнегреческий для туристов», но тогда у Джиневры как раз случился краткий период междубрачия... Словом, с древнегреческим у да Винчи было никак. И с латынью. А еще с финансами.

«Вот поэтому, – подумал гений, – я и не вхож в высшие круги. Нужно быстренько изобрести политкорректность, тогда...»

Но изобретение политкорректности пришлось отложить до двадцатого века.

– Есть! – закричал учитель. – Я всегда говорил, что Геродот – это голова!

Лео обратил внимание на голову учителя. Она почему-то раздулась и приобрела ярко-красный оттенок. На лбу Тосканелли мерцала каббалистическая надпись: «Соса-Cola».

«Мне тоже хватит», – подумал да Винчи.

Между тем учитель вдохновенно читал:

– «Около 500 года до вашей эры царь Дарий закончил проект и засвидетельствовал в надписи на плите, что канал завершен».

– Вашей эры? – Лео закрыл левый глаз.

Надпись на лбу собеседника превратилась в «Долой министров-капиталистов!».

– «Вашей» – в смысле нашей. Для Геродота наша эра была еще не нашей, а писал он для нас... Так, что ты мне подсунул?

Учитель мутно посмотрел на пустой косяк и отобрал дымящийся окурок у ученика.

«И правильно», – подумал Лео, изучая новый вариант надписи на голове Паоло. Теперь она гласила: «Не курить. Пристегнуть ремни».

– О чем это я? – Тосканелли затянулся и просветлел (стал нежно-розовым). – Ага, о канале!

Он снова припал к книге:

– «Этот канал соединял Средиземное и Красное море, и чтобы пройти его, кораблю понадобилось бы четыре дня». Зачем плыть вдоль Африки, если можно восстановить канал на Суэцком перешейке? Как я забыл! – Тосканелли некоторое время рылся в бумагах, после чего торжественно ткнул в них пальцем. – Вот! Даже римляне пользовались им для торговли с Индией.

– Ну, мы-то не римляне... – заметил Лео. – Мы флуоресценции... филуменисты... флорентинцы!

– Водички дать? Ну-ну. Смотри сюда, – Тосканелли указал пальцем на тонкий перешеек между Африкой и Азией рядом с Суэцким заливом. – Вот канал! Правда, он уже давно не функционирует. Да и вообще – это Османская империя... Но это уже не наши проблемы. Наше дело – предложить.

– Ладно, – согласился Лео.

После чего нарисовал на новом листе римскую цифру «два» и старательно вывел своим фирменным зеркальным почерком: «Выбить османов из Малой Азии. Очень быстро прорыть Суэцкий канал. Экономия – 8 000 км чистого времени».

– Что за абракадабра? – удивился Тосканелли, заглядывая Лео через плечо. – Тебя кто писать учил?

– Во-первых, – Лео довольно оглядел результат каллиграфических трудов, – никто не догадается. Идеи в наше время знаете сколько стоят!

– Пятьдесят золотых.

– Вот-вот. А во-вторых, я все равно по-другому писать не умею.

Леонардо возвращался домой по темным и узким улочкам. В голове его светлело, и он заметил, как темно вокруг. «Неплохо было бы придумать какое-никакое освещение в городе», – подумал он без особого энтузиазма. Нынешняя власть бытовым удобством простых граждан не интересовалась, а потому вечерами город освещался только во время праздничных фейерверков.

«Кстати, это идея, – ухватился Лео, – нужно напридумывать для синьора Медичи праздников на каждый день, и проблема постоянного вечернего освещения будет решена». Он уже начал было придумывать поводы и названия для ежедневных салютов, но неожиданно его окружили темные личности в не менее темных масках.

– Слышь, брателло, – просипел один из них, – это ты, что ли, Леонардо из Винчи?

Лео еще не совсем пришел в себя, поэтому честно брякнул:

– Ну я. А в чем, собственно, дело?

Темные личности с хрустом размяли суставы.

– Давно работаем? – поинтересовался главарь.

– Не работаем, а творим! – Лео начал нервно оглядываться.

Люди в темной униформе обступили его плотным кольцом. В мозгу да Винчи откуда-то из будущего появилось слово «Сталинград».

– Ну и че ты творишь? – даже в темноте острый глаз великого художника рассмотрел не менее острый нож в руках одного из налетчиков. – Ты когда свою лавку открыл?

– Не лавку, а мастерскую, – нервно поправил Лео.

– Тем более. Уже два года работаешь. Забыл, что надо делиться?

– С кем это? – учитывая хроническое финансовая несостоятельность, перспектива делиться с кем-то Лео не радовала. Ему вполне хватало кота.

– О Моне Лизе слышал?

– Нет, – Лео лихорадочно продумывал варианты спасения.

В голове вертелись гениальные, но несвоевременные идеи о ранцевых реактивных двигателях, кнопках вызова полиции и каких-то Робокопах.

– Ничего. Придет время, и о ней узнает весь мир, – главарь явно гордился своей неведомой хозяйкой.

Наконец Леонардо в вихре мыслей выловил рациональную.

– Мальчики, я не понял, что за проблемы? У меня крыша – сам Лоренцо Медичи!

Обычно имя всенародно избранного диктатора наводило священный трепет на жителей Флоренции, но, видимо, эти были не местные.

– Медичи нам не указ, – просипел главный, однако личности по бокам все-таки отступили на шаг, и это позволило Лео занять оборону у ближайшей стены. – Короче. Денег с тебя пока мы не требуем. Нарисуешь портрет хозяйки.

– Ээ, ну это... – Лео был явно обрадован переходом разговора в безопасное русло и тем, что грабить его (хотя и пока) не собираются. – Можем обсудить. Обычно за индивидуальный портрет я беру...

– Ты тупой? – сиплый сипел уже почти над ухом.

– Я гений, – без особой уверенности возразил да Винчи.

– Так вот, Гена, ты не понял. Эта работа является гарантом твоей личной безопасности на первое время, – главарь с заметным трудом произнес явно заученную фразу. – Нарисуешь портрет, и трогать тебя никто не будет... пока, – злорадно добавил он через паузу. – Так что завтра к тебе придет человек и сообщит, когда мадонне Лизе будет удобно посетить тебя.

– Я буду жаловаться Медичи! – едва успел крикнуть Лео, но сиплый лишь рассмеялся, и темные личности растворились в ближайшем переулке.

«Нет, – подумал Леонардо, – нужно срочно обсудить с правителем Медичи вопрос освещения улиц». Великий изобретатель решил даже предложить лозунг из своего золотого запаса (так уж и быть, безопасность – дело всенародное, как выяснилось) «Диктатура – это власть Медичи плюс электрификация всей страны». Лоренцо человек самолюбивый, наверняка клюнет.

Бес привычно встретил голодным мяуканьем.

– Эх ты, животина, – Лео потрепал кота по загривку. – Мы с учителем хорошо сегодня поработали. Так что (Лео достал из заначки неприкосновенные запасы колбасы) можем позволить себе некоторые излишества.

– Мяу! – кот был явно не против излишеств. – Мяу!.. – еще более явственно подтвердил он свое согласие.

Отломав коту половину колбасы из НЗ и откусив от своей половины, Лео задумался.

– Вот уроды!

Непонятно, к кому конкретно была обращена эта фраза. Кот вопросительно посмотрел на Лео, но тот никак не прокомментировал.

– А что, – продолжал Лео обращаться непонятно к кому, – если придумать штуку для мгновенного выполнения таких вот обременительных заказов?

–  Урр, – проурчал кот, занятый поглощением неприкосновенных запасов.

– Наставил ящик на Мону Лизу, – продолжал Лео, размахивая остатком колбасы, – и чик! «Внимание! Сейчас отсюда вылетит птичка!»

Бес вздрогнул, но не перестал жевать. Он справедливо рассудил, что лучше колбаса в зубах, чем птичка в воображении хозяина.

– А называться такая картина будет очень романтично, – воодушевленно продолжал да Винчи, – «нарисованная светом». Или, если поумному, «графияфото».

«Ого, – подумал гений, – а я, оказывается, кое-что из греческого помню! Странно, я же на курсах все время спал. Может, изобрести обучение во сне?.. Так, не отвлекаться!»

– Графияфото, – он еще раз повторил это слово, пробуя его на слух. – Коряво как-то... Может лучше «светом нарисованная»? И зачем птичка нужна?

– Мурр, – облизнулся Бес.

Он считал в этой затее птичку единственным полезным компонентом.

Без предупреждения мозг Лео вспомнил, что давно хотел изобрести машину для полетов. Да Винчи подбежал к мольберту и уже стал лихорадочно придумывать и зарисовывать, как и за счет чего она будет махать крыльями, но уснул. Прямо за столом.

* * *

До боли знакомые губы коснулись его щеки.

«Странно, – подумал Леонардо сквозь сон, – почему "до боли"?»

– Ай! – вскрикнул он, просыпаясь. – Джинни! А кусаться было обязательно?

– У меня мало времени, – Джиневра ласково отбивалась от любимого. – Зайчик, я принесла кое-что вкусненькое.

Тут же ей пришлось с удвоенной энергией отбиваться и от урчащего кота, видимо среагировавшего на слово «зайчик».

– Мой нынешний вернулся сегодня из Стамбула, поэтому я не могу задержаться, – Джинни быстро раскладывала завтрак на столе. – Но я приготовила экзотическую пиццу с индийскими пряностями. Ешь, пока горячая.

Чмокнув Лео и потрепав напоследок довольного кота, Джинни упорхнула.

– Бес, согласись, итальянская и индийская кухни несовместимы, – спустя некоторое время провозгласил Лео, поглощая пиццу, обильно и бессистемно сдобренную черным перцем, гвоздикой, корицей, имбирем и еще непонятно чем. – Правда?

Кот не ответил, он старательно поглощал свой кусок завтрака. С его желудком была совместима любая кухня.

– Вкусовые добавки! – неожиданно закричал Лео и вскочил.

Кот доел свою порцию и подозрительно покосился на порцию Лео. Значило ли странное поведение хозяина, что он уже наелся? И можно ли, пользуясь его экстазом, стянуть недоеденное?

«Предложение номер три, – старательно записывал Лео своим фирменным почерком, – никуда не едем. Заменяем все ароматизаторами, идентичными натуральным».

Ему очень понравилось выражение «ароматизатор, идентичный натуральному», оно звучало как музыка – и смысл его был так же туманен. От размышлений изобретателя оторвал властный стук в дверь.