Текст книги "Психосфера (ЛП)"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 2

Более чем в пятнадцати сотнях миль к северо-западу от Родоса был яркий, солнечный полдень. В Лондоне царила суета – но в умном замке Харона Губвы всё было прохладным, затенённым и спокойным, как сонный зверь. Замок не спал – он никогда не спал, – но Губва был один всё утро в своих покоях и не велел не беспокоить; что для Замка означало максимально возможное приближение к состоянию покоя и дремоты.

Персонал Замка, «солдаты» Губвы, занимался своими обычными делами почти автоматически, словно кровяные тельца в жилах Замка; машины, компьютеры и вспомогательные системы, органы, благодаря которым Замок жил, пульсировали и накачивали, шуршали, тикали и жужжали, но сам Харон Губва – скорее, сознание Губвы, подсознание, душа усадьбы, – частично переместился.

Физически он был там, ибо он также был пульсом Замка, без которого он не сможет функционировать и не будет иметь никакой цели, но мысленно…

Это был один из тех дней, когда Губва практиковал своё искусство, когда он тренировал свой разум, как более консервативный человек может тренировать своё тело, за исключением того, что последний был склонен к физическому развитию, телесному совершенствованию себя самого, а упражнения Губвы были направлены на умственную деградацию и последующее уничтожение других. И они были действительно «упражнениями»: учебными задачами, которые он себе поставил, чтобы дойти до самого порога своей цели – но не пересекать его. Ещё нет. Пока не настало время, когда результатом может быть только полная победа.

И в этом смысле Губва был генерал, чьё оружие было телепатическими и гипнотическими способностями его ума. Замок и его персонал: они были всего лишь его доспехи. Внешний мир, мир простых людей: это была его цель. Со временем.

Но сейчас Губва был утомлён. Его упражнения продолжались в течение почти трёх часов, и он начал чувствовать умственное переутомление, которое постоянно сопровождало такое напряжение разума.

Он сидел в массивном мягком кресле перед огромной стеклянной трубой, которая тянулась вертикально от пола до потолка. Внутри трубы в электромагнитном поле висел большой глобус мира, с материками и океанами, запечатлёнными в реалистичных цветных барельефах. Глаза Губвы были закрыты; он сидел совершенно спокойно, – физически. Действительно, он вполне мог показаться спящим, но он не спал.

На его коленях лежал переносной терминал, на его крошечном экране светилось это слово и координаты:

МОТЫЛЁК: 64°7′; -3°95′

«Мотылёк» было кодовым названием одной из британских подводных лодок типа «Резолюшн», [4]4
  подводные лодки типа «Резолюшн» (англ. Resolution class) – британские подводные стратегические ракетоносцы, оснащённые баллистическими ракетами «Поларис» с ядерным оружием, составляющие одноимённую британскую программу – «Поларис». Эксплуатировались с 1967 по 1996 год.


[Закрыть]а координаты говорили о её местоположении: на полпути между Исландией и Норвегией, примерно посередине воображаемой линии, проведённой точно на север между Шетландскими островами и Полярным кругом. На глобусе Губвы оно было обозначено как равномерно светящаяся точка в западной части Норвежского моря, голубоватое свечение, которое служило исключительно в качестве ориентира, точки фокусировки для его интенсивной телепатической передачи.

Координаты были выхвачены из ничего не подозревающего ума дежурного офицера по участку в Росайте, [5]5
  город в Шотландии


[Закрыть]примерно подтверждены таким же недалёким умом в Адмиралтействе, и окончательно определены самим капитаном Мотылька, когда он вернулся к своим обязанностям на глубине 400 футов под покрытой рябью и солнечными бликами поверхностью. Чтобы тут же оказаться в уме Губвы, оседлавшего, образно выражаясь, разум командира Мотылька.

Хозяин Замка был очень доволен тем, как прошла утренняя гимнастика – пока. Но это был его последний «визит» этого занятия, и он был самым важным; он мог определить его настроение на несколько дней вперёд, – а в один прекрасный день может определить судьбы мира.

А в остальном, утренняя работа уже была завершена:

Со Стратегическим Авиационным Командованием было труднее. Американцы – особенно в военных учреждениях – обладали стойким рассудком, который трудно взломать, они были психически упрямыми. Пилоты USAD [6]6
  USAD (United States Airborne Deterrent) – Силы Сдерживания Воздушного Базирования США


[Закрыть]не были исключением. Силы Сдерживания Воздушного Базирования США часто описываются как бесконечный флирт с катастрофами, но это также и символ национальной безопасности – сознательность, доведённая до энной степени. В любой момент дня или ночи некоторые из этих самолетов были в небе, разумы их пилотов было нелегко найти, и в них оказалось необыкновенно трудно проникнуть.

Как бы то ни было, Губва знал большинство из них в настоящее время; и, однако, никто из них не знал его. Его знания были результатом более чем трёх лет скрытого наблюдения, постепенного проникновения в их умы. Это был длительный процесс, который он должен вечно обновлять и изменять в соответствии с обстоятельствами.

Маршруты воздушного патрулирования день ото дня менялись (с намерением, конечно, чтобы посрамить Русских, но, почти всегда это вводило в замешательство и Губву), и смена пилотов была довольно частой. Из-за свойств задачи, однако, замена или подмена пилотов не происходила целиком; там всегда было полдюжины легко узнаваемых, восприимчивых умов, открытых для него, большинство из которых он научился контролировать в той или иной степени. Контроль и был истинной целью этих упражнений. Для управления умами, такими, как эти, чтобы контролировать судьбы мира. В буквальном смысле.

Сегодня утром Губва вполне мог бы начать Третью Мировую войну, и в один прекрасный день он это и намеревался сделать. Например: он, может заставить один или несколько сверхзвуковых, с ядерным оружием, американских бомбардировщиков войти в воздушное пространство России, игнорируя все команды повернуть обратно.

Одновременно он мог бы разбомбить или «уничтожить, используя ядерное оружие», как выражались на современном жаргоне, Детройт, Бостон и Оттаву. И если бы ему при этом удалось поддерживать радиомолчание, не было бы никакой возможности убедить Пентагон и американские власти, что такая атака была проведена их собственными самолетами!

Даже если бы они признали неприемлемое, мировой порядок в результате будет стремительно разрушаться, каждая страна с крупным военным потенциалом перейдёт или объявит о переходе к ситуации «красной» боевой готовности. На этом этапе… немного давления на некие поддавшиеся панике умы людей, контролирующих пусковые кнопки управляемых ракет в стартовых шахтах в Вытегре, СССР, и —

– И потом настанет черёд китайцев, Губва там тоже потренировался – на выбранном месте в разбросанной цепочке бункеров вдоль границы Северной пустыни Синьцзян.

У китайцев по-прежнему не было западных или российских технологий наведения на цель, но то, чего им не хватало в точности, они с лихвой восполняли мощностью.

И их бомбы были невероятно «грязными». Цепная реакция от нажатой там в истерике кнопки вполне может создать полосу ядерного уничтожения и опустошения в тысячу миль шириной, идущую от Аральского моря до Сибири!

Всё это очень радовало, и Харон Губва вполне мог поздравить себя с успешными до сих пор утренними упражнениями. Он затронул эти различные пороги, не нарушая их, тем самым подготавливая основу для будущего.

Но сейчас, в разуме командира «Мотылька», он хотел провести один последний тест перед завершением сегодняшней тренировки. И это было испытание, которое потребует настоящей деликатности – или жестокости, в зависимости от точки зрения.

Губва давно изучил все привычки и особенности членов команды атомной подводной лодки, и он был хорошо осведомлён о том, что капитан Гэри Фостер имеет обыкновение спать урывками. Командир субмарины был одним из тех людей, которые лучше всего работают в стрессовой ситуации, и чем она более экстремальная, тем лучше; чей ум и тело действуют на своём максимальном уровне эффективности при нагрузке, какую другие сочтут непосильной.

И когда требовалось, под таким стрессом он мог работать без перерыва в течение долгих часов, даже дней. Его секрет (или так он сам считал) заключался в столь же впечатляющей способности засыпать, хотя бы ненадолго, в два счёта.

Это ему удавалось в любой суматохе в любое время суток, три или четыре раза за двадцать четыре часа, всегда, к удивлению, а иногда и к ужасу своих непосредственных подчиненных и членов экипажа, ибо в то время как сами они обычно спали в течение шести или семи часов в перерыве между обязанностями, их командир редко спускался в каюту более чем на два часа и часто обходился сном всего по пятнадцать минут! В середине вахты – или за приятным чтением «Плэйбоя», или посреди игры в покер – когда по всем расчётам капитан Фостер должен был крепко спать, он молча, неожиданно входил через люк или дверь в переборке, со своей сардонической, без чувства юмора улыбкой, холодной, как ветер с полюса.

Поэтому экипаж «Мотылька» знал, что не было ни часа, ни даже момента, когда они могли бы гарантировать, что их капитан был «свободен от дежурства». Это сделало их, как он имел привычку напоминать им, «кораблём без течи». [7]7
  Обычно идиома «very tight ship» – «корабль без течи» означает надёжно руководимое предприятие. Но здесь речь действительно о корабле. Игра слов, поэтому пока оставлю вот так, с пояснением.


[Закрыть]Это было хорошо для дисциплины.

И это же сделало задачу, стоящую перед Хароном Губвой, намного проще.

В разум спящего было гораздо легче проникнуть, во сне психологическая защита человека слабеет, и зачастую простое предложение может приобрести силу команды. Используя свой обычный метод постепенных намёков во время множества коротких визитов, Губва обнаружил, что он может незаметно войти в некоторые умы так же легко, как в незапертую комнату, вселиться в них и использовать по своему усмотрению.

А от спящего разума – где успела глубоко засесть пост-гипнотическая команда, оставленная для укоренения и прорастания – обычно только один шаг до бодрствующего ума, когда ничего не подозревающий о Губве человек станет в буквальном смысле зомби, действующим по его приказу. Так было с несколькими пилотами USAD, и таким же образом он хотел поступить с командиром «Мотылька».

Этот вид гипноза применяется редко, хотя на самом деле может заставить человека делать то, что его природа не позволит ему сделать в нормальном состоянии. И это была цель сегодняшнего теста: проверить, можно ли так манипулировать разумом Гэри Фостера, что он будет выполнять приказы вопреки основным принципам собственного характера, своим идеалам и обучению. Короче: чтобы проверить, можно ли заставить его нажать на кнопку! Подойти действительно к пересечению этой черты, но, конечно, остановиться на самом краю.

Губва обнаружил, что капитан Фостер лёг вздремнуть, по своему обыкновению около полудня, и пробрался в его незащищённое спящее сознание. Там не было сновидений, как таковых, просто осознание окружающего его разум и тело большого серого металлического корпуса, рассекающего океанскую бездну, такого же мощного, как атомный двигатель, который приводил его в движение, и почти живого, с его компьютеризированным «умом» и датчиками. Не навязывая ему сновидений, Губва просто вставил свой фантом в его сон.

«ЗА БОРТОМ ХОЛОДНО, УЖАСНО ХОЛОДНО. МЫ В ТРЁХ СОТНЯХ МИЛЬ ОТ ПОЛЯРНОГО КРУГА, НА КРАЮ БАРЕНЦЕВА МОРЯ, ЛЕЖИМ НЕПОДВИЖНО НА ДНЕ, НА ГЛУБИНЕ ТРИДЦАТИ МОРСКИХ САЖЕНЕЙ.

ДО МОСКВЫ – 1300 МИЛЬ. ЭТО НЕ УЧЕБНАЯ ТРЕВОГА. СТЕПЕНЬ БОЕВОЙ ГОТОВНОСТИ „КРАСНАЯ“. КРАСНАЯ БОЕВАЯ ГОТОВНОСТЬ ВО ВСЁМ МИРЕ. ЭТО ТО, К ЧЕМУ ТЕБЯ ГОТОВИЛИ, ГЭРИ. ВОТ К ЭТОМУ…

ТЕПЕРЬ ТЕБЕ ОСТАЁТСЯ ТОЛЬКО ЖДАТЬ. ТЫ НАХОДИШЬСЯ В ЦЕНТРАЛЬНОМ ПОСТУ. ТВОЙ РАДИСТ ТОЛЬКО ЧТО ПОЛУЧИЛ ДАННЫЕ ЧЕРЕЗ ДЕКОДЕР. ЕГО ЛИЦО БЛЕДНОЕ, ОСУНУВШЕЕСЯ…»

Фостер в своей маленькой каюте застонал и заворочался на койке. Капельки пота вдруг выступили у него на лбу. Он пробормотал несколько бессвязных вопросов, но в его сне его слова были ясными, чёткими, резкими от напряжения.

– Что там, Картер?

– Российские бомбардировщики находятся на границе нашего воздушного пространства. Другие приближаются со стороны Канады. Американские бомбардировщики уже внутри Красного воздушного пространства. И… и…

– Что, Картер? – резко спросил Фостер. – Ну же, Спарки, [8]8
  Спарки, или Спаркс – прозвище радистов, сейчас уже устаревшее. У меня тут, ребята, 1984 год.


[Закрыть]что ещё?

Картер с усилием кивнул.

– Мы должны начать НУКАС семь.

НУКАС семь: первая фаза запуска ракет «Поларис»! После чего будут НУКАС восемь и девять и, наконец, десять. И десять означало бы собственно пуск!

Фостер чуть не сказал: «Нет, я в это не верю», – но сдержался. Вместо этого он приказал:

– Все по местам. Немедленно начать операцию НУКАС семь. Следующие этапы НУКАС… неизбежны. Помощник?

Его старший помощник, Майк Арнотт, коротко кивнул, с мрачным видом. Для режима НУКАС необходимы они оба: в руках одного человека это было бы слишком опасно. Немыслимо опасно.

Картер крикнул:

– Баллистические ракеты на прямой линии между Москвой и Вашингтоном…

Код ключа пришёл вместе с приказом НУКАС семь; Картер уже набрал свой код на компьютере центрального поста «Мотылька». Пары красных лампочек загорелись на приборных панелях в вогнутых стенах; панели скользнули в сторону. Фостер протянул руку и вынул связку безобидных на вид ключей из одного тайника, так же, Как Арнотт из другого.

На другом конце центрального поста, встроенная в переборку, находилась будка, лишь немного больше телефонной кабинки; её окна были темными, тонированными; на герметичной двери имелась надпись: ячейка НУКАС.

Фостер и Арнотт подошли к будке, вставили одинаковые ключи в замки по разные стороны двери, повернули их. Герметичные створки открылись, внутренние огни вспыхнули. Фостер отодвинул дверь в сторону, они вошли, втиснулись в крошечные мягкие кресла, и посмотрели друг на друга через стол, в центре которого был экран. Фостер протянул руку и захлопнул дверь. Снаружи, в своём отсеке центрального поста, Спарки подключился к их аудио-системе, и дал им прямой доступ ко всем поступающим сигналам.

«ХОРОШО!» – сказал Губва, зачарованный развитием сна, который спровоцировал.

Фостер посмотрел на Арнотта и рявкнул:

– Хорошо? Что, чёрт возьми, в этом хорошего?

Тот тупо уставился на него. Оба надели наушники.

«НУКАС восемь», – сказал Губва.

– Господи Боже! – прошипел Фостер сквозь стиснутые зубы. – Всё трещит по швам!

Почти автоматически, он и Арнотт нажали двойные кнопки, вводящие закодированные координаты в компьютер для их обработки, наблюдая, как мерцающий, покрытый сетчатым узором встроенный в стол между ними экран оживает, по нему бегут линии красного и синего света, светящиеся цифры, обозначающие время и постоянно меняющиеся результаты вычислений.

Губва был теперь голосом поступающих сигналов. Он написал сценарий хаоса, безумия:

«СЕМЬ СОВЕТСКИХ БОМБАРДИРОВЩИКОВ ПЕРЕХВАЧЕНЫ СИСТЕМОЙ ПРОТИВОРАКЕТНОЙ ОБОРОНЫ И СБИТЫ НАД МАНИТОБОЙ. СПУТНИКИ СООБЩАЮТ О ВОЗРОСШЕЙ АКТИВНОСТИ СТАРТОВЫХ РАКЕТНЫХ ШАХТ В РОССИИ И КОМПЛЕКСОВ УПРАВЛЯЕМЫХ РАКЕТ СРЕДНЕЙ ДАЛЬНОСТИ В ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИИ.

ФРАНЦУЗСКИЕ СТАРТОВЫЕ ШАХТЫ ВЫВЕДЕНЫ ИЗ СТРОЯ В РЕЗУЛЬТАТЕ ДИВЕРСИИ. ПАРИЖ УНИЧТОЖЕН ЯДЕРНОЙ БОМБОЙ! МЕЖКОНТИНЕНТАЛЬНЫЕ БАЛЛИСТИЧЕСКИЕ РАКЕТЫ ЗАПУЩЕНЫ В СССР! И В США! КРЫЛАТЫЕ РАКЕТЫ ЗАПУЩЕНЫ ПО СССР ИЗ ЕВРОПЫ!!! ЦЕНТРАЛЬНАЯ ЧАСТЬ ЛОНДОНА УНИЧТОЖЕНА ЯДЕРНОЙ БОМБОЙ!»

– Господи! Иисусе! Боже мой! – снова и снова шептал Фостер.

«НУКАС девять», – сказал Губва.

– Нет! – задохнулся Фостер. – Это всё ошибка! Это должно быть ошибкой! Мы должны были узнать первыми, а не последними. Они там взорвали весь мир – бомбардировщики, межконтинентальные баллистические ракеты, крылатые ракеты – а мы только на НУКАС девять?

Пот капал у него с подбородка, проступал через рубашку на его спине.

В реальности спящий Фостер выбрался из койки и вышел, шатаясь, из своей крошечной каюты.

«НУКАС десять», – сказал Губва.

– Теперь ваша очередь, капитан, – сказал Арнотт, введя последний код в компьютер. Крохотная панель открылись в поверхности стола рядом с правой рукой Фостера. В нише мигала большая красная пусковая кнопка, загоралась-гасла, загоралась-гасла…

– Капитан? – окликнул Арнотт.

«НУКАС десять», – резко сказал Губва.

На мгновение правая рука Фостера зависла над кнопкой, затем он потянулся через стол и схватил Арнота за горло.

– Сон! – пробормотал он. – Сон – кошмар – это – всё – неправда!

«НУКАС десять!» – Губва надавил на разум Фостера.

Но Арнотт уже растворялся, просачиваясь у Фостера между пальцев, очертания его лица и фигуры таяли. И лампочки, и аппаратура ячейки NUCAC расплывались, растекаясь, как плавящийся воск. Фостер просыпался!

Несмотря на все усилия Губвы, чтобы удержать его, человек вырывался. Его положение было слишком кошмарным, абсолютным ночным кошмаром, и он должен…

– Проснуться! – выдохнул Фостер.

«НЕТ!»

– Должен!

Провал! Губва был в ярости. В его сценарий вкралась ошибка. Он недостаточно тщательно его разработал.

Фостер почти проснулся. Его разум был взволнован, взбаламучен, полон ужаса, смятения, и ещё решительности. Мрачной решительности… проснуться! Бесполезен в этом состоянии. Бесполезен для Харона Губвы.

Упражнение закончилось. Владелец замка покинул разум Фостера.

И в тот же самый момент, в Линдосе, на Родосе, Ричард Аллан Гаррисон грезил о большой пятнистый умной акуле…

– Капитан! Капитан Фостер! Гэри! – кричал кто-то. Голос был Арнотта, но глухой, сдавленный. Фостер почувствовал, что его хватка ослабела, и отпрянул назад. Тонкие нити, которые всё ещё связывали его с миром снов, лопнули. Последние остатки гипнотического сценария Губвы испарились, когда Фостер почувствовал боль, отшатнувшись назад и врезавшись в переборку… но там уже были чьи-то руки, чтобы его схватить и удержать.

Он покачал головой, огляделся вокруг глазами, которые отказывались фокусироваться, не обращая внимания на двух членов экипажа, которые стояли, разинув рот и уставившись на него.

– Что за чёрт?

Потом он посмотрел вниз, на себя, и заметил, что стоял, весь дрожа, в шоке, одетый в свободную, мокрую от пота пижаму! Теперь он вспомнил: он собирался поспать часок, может, немного дольше.

На другой стороне центрального поста Майк Арнотт взгромоздился на стол, массируя горло. Фостер двинулся, шатаясь, к своему старпому.

– Майк, что тут было?

– Сами объясните мне, сэр, – ответил тот хрипло. – Вы приплыли сюда, как призрак, только что, минуту назад. Вы нечленораздельно что-то бормотали – не спрашивайте меня, что именно. Я уловил только одно слово, НУКАС, – когда вы схватили меня за горло!

Фостер ещё не пришёл в себя.

– Я схватил тебя? Ты был на вахте?

– Конечно.

– И ничего… необычного? Никаких входящих сигналов?

Фостер теперь широко распахнул глаза, и смотрел пристально.

– Только… ну, вот это! – ответил Арнотт. – Остальное – обычная рутина.

Он схватил друга дрожащими руками, и поддерживал его.

– Гэри, что это было?

– Где мы сейчас? – Дыхание капитана замедлилось, успокоилось. Он посмотрел на навигационные карты и облегчённо вздохнул. – Час после смены курса. Слава Богу!

– А где, вы думали, мы находимся? – Арнотт был настроен скептически. – Вы спали, и вам что-то снилось?

Фостер кивнул.

– Это единственное объяснение. И, видимо, я ходил во сне. – Он почти упал в кресло, от запоздалой реакции. – Это было нечто, сам чёртов НУКАС десять!

Брови Арнотта поднялись. Он кивнул в сторону экипажа.

– Вы оба выйдите на минуту.

Они вышли.

– Сэр, ну и занятный же сон у вас был. – Он пожал плечами. – Вполне понятно, учитывая нашу работу, но… может быть, вы просто перетрудились?

Фостер посмотрел на него, прищурившись.

– Я полагаю, это может всё объяснить. Не беспокойся, я пройду обследование. Но… Я бы не хотел, чтобы об этом начали болтать. Поговори с теми двумя, ладно? – Он кивнул в сторону люка.

– Разумеется.

– Хорошо. А я пока лучше оденусь.

Фостер повернулся, радуясь, что его каюта была рядом. А что касается обследования: он поговорит с корабельным врачом. И он посетит другого врача, позже – как только «Мотылёк» вернётся в Росайт…

После срыва планов, покинув разум Фостера, Губва должен был мгновенно влететь обратно на своё место в сознании в Замке, но что-то вмешалось.

Ещё один разум вошёл в Психосферу, был совсем рядом, почти на встречном курсе. Не было никакого контакта, но было понимание – из-за которого Губва отпрянул, не менее резко, чем тот другой. Две настороженные силы, стоящие друг против друга, попятились, и, наконец, разбежались во взаимной панике…

И Губва резко открыл глаза в Замке, одновременно вскакивая на ноги. Если раньше он был в ярости, теперь он был разъярён вдвойне – и немало обеспокоен. И что же это такое было? Кто?

Конечно, в Психосфере были и другие умы: Психосфера была сутью всех сущностей, духовным интеллектом. Но подавляющее большинство умов знали о Психосфере не больше, чем птице известно о воздухе. Этот разум знал, или казался таким. И Губва почувствовал его… страх? Возможно. В этом случае близкая встреча, вероятно, была случайной.

Хозяин Замка знал, что у русских были свои телепаты, как и у американцев. У них был бесспорно редкий талант, у этих экстрасенсов, но они были дилетантами по сравнению с Губвой. Пятьдесят процентов того, что они узнали, было просто догадками, и ничему нельзя было полностью доверять.

Подводные лодки программы Поларис было почти невозможно обнаружить с помощью технологии, так что это мог быть ум русского, столкнувшийся с Губвой – даже американца, если на то пошло. И потому, что встреча была неожиданной, Губва запаниковал.

Он фыркнул. Очевидно, что США и СССР – одна из этих стран, по крайней мере – добились некоторых успехов в обучении и использовании талантливых экстрасенсов в качестве разведчиков, телепатических шпионов. Это было чем-то, что стоит выяснить.

Но, между тем, есть и другая проблема, а именно то, что Фостер вырвался из-под управления Губвы, отказался нажать на кнопку НУКАС.

О-о, в настоящей критической ситуации он будет реагировать на обучение, конечно, будет, – но даже тогда он должен быть абсолютно уверен в характере ситуации. Это было его обучение, должно быть; мир не может допустить такого рода ошибки. Учитывая, что малейшие лазейки или слепые пятна есть даже в самом идеальном сценарии, Фостер отверг бы его. Губва не мог победить!

Хозяин Замка живописно выругался. Это была проблема. Если он не мог контролировать разум одного Фостера, как он мог надеяться управлять и им, и его первым помощником одновременно? Знаменитая ответственность конструкторов Великобритании, создавших этот вид двойного контроля, отказоустойчивые системы в его аппаратной части!

Ну, посмотрим фактам в лицо. О «Мотыльке» не может быть и речи. О другой «Поларис»-несущей подводной лодке – тоже…

Если только.

Медленная отвратительная трансформация произошла с грубыми чертами лица губвы. Внезапно улыбнувшись, он снова выругался – проклиная себя за глупость. Лёгкий путь не всегда самый простой способ. Почему надо даже пытаться контролировать два разума одновременно – или четыре, или шесть – когда можно контролировать разум, который контролирует эти умы?

В конце концов, «Мотылёк» получал свои приказы по радио, разве нет? И оператор, который послал их, был только один человек, не так ли? Один ум! И если здесь возникла проблема, то Губва всегда мог захватить кого-то выше рангом! Он громко рассмеялся. Конечно, он мог…

Прямо в самом Адмиралтействе!