Текст книги "Психосфера (ЛП)"

Автор книги: Брайан Ламли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 20

Двое солдат, которых Губва послал позаботиться о Стоуне, подошли к его камере и открыли дверь. Внутри металлической комнаты Вики Малер – или то, во что она сейчас превратилась – лежала, спящая, а может, мёртвая, полностью скрытая под одеялом, которое Стоун набросил на неё. Впрочем, вошедших она не интересовала, только он. Довольно молодые, они уже были не в униформе Замка, а в своей обычной уличной одежде.

Стоун окинул их взглядом. Энергичные и достаточно ухоженные, они больше всего походили на молодых руководителей одной из городских фирм или компаний. Казалось каким-то неразумным, что они являлись обученными киллерами, работающими на такое существо, как Харон Губва. Также казалось неразумным, что ему придётся убить их – что он сделает довольно охотно, если представится такая возможность.

Угрожая оружием, они приказали ему выйти из камеры и сесть в инвалидное кресло. Затем, пока один из них держал пистолет у его виска, второй начал привязывать его ремнями к креслу.

– Давай быстрее, – резким тоном сказал тот, что с пистолетом. – Клеть едет вниз. Они будут нас ждать.

Другой поднял глаза, видимо, собираясь ответить – но в этот момент раздался громкий треск автоматной очереди и визг рикошетивших пуль вперемешку с криками и воплями. Это был именно тот шанс, на который надеялся Стоун. Он не мог понять, что происходит, но как бы там ни было, он хотел быть частью происходящего.

Двое охранников на секунду опешили; Стоун не стал дожидаться, когда они придут в себя. Его руки взметнулись, как поршни, и он обеими руками ухватился за запястье с пистолетом, отклоняя. В то же время он вскочил на ноги, распрямившись как сжатая пружина, и головой ударил по лицу нагнувшегося над ним мужчины. Вдобавок нанёс ему сокрушительный пинок в пах, всё ещё не отпуская руки с пистолетом.

Тот, что с пистолетом, тем временем завопил и несколько раз двинул свободным кулаком сбоку Стоуна по голове. Стоун, проигнорировал ощущение липкого куска мяса от порванного уха и резким движением поднял согнутую в колене ногу, одновременно потянув запястье солдата вниз. Запястье ударилось о колено… мужчина закричал… пистолет пролетел через коридор и отскочил от стены. Прежде чем пистолет звякнул об пол, Стоун дёрнул руку одуревшего от боли охранника так, что тот описал полукруг, грохнув его головой о стальную стену.

В следующую секунду Стоун присел на корточки и подобрал пистолет. И тут из дальнего угла коридора появились двое одетых по-военному и вооружённых до зубов мужчин в шерстяных шлемах. Они могли бы быть из МИ-5 или МИ-6, а могли оказаться и солдатами Губвы – он никак не мог определить. Но когда они побежали к нему, а их оружие стало плеваться огнём, ему уже стало неважно, кто они такие.

Стоун ответил выстрелом и увидел, как один человек остановился как вкопанный, крутанулся, как волчок, и упал. Другой немного сбавил скорость, затем принялся перезаряжать оружие. Стоун укрылся за креслом-каталкой, тщательно прицелился и выстрелил. Когда кресло под напором пуль вырвалось у него из рук, Стоун увидел дуло автомата, плывущее к его лицу. Именно плывущее, движущееся в каком-то замедленном темпе. Оружие было в состоянии свободного падения, а его владелец уже проплывал мимо с аккуратной красно-чёрной дыркой промеж широко раскрытых мёртвых глаз. Затем всё снова ускорилось.

Стоун поймал автомат в воздухе, сунул пистолет в карман, шагнул к мёртвому телу и взглянул на него. Он видел его раньше, он был уверен. Отделение сэра Гарри. Вот же коварный, паршивый, удивительный ублюдок! Стоун снял с пояса убитого запасную обойму и пару гранат, затем повернулся к двери камеры и выстрелом сбил замок. Вошёл, рывком поднял Вики Малер с постели и с удивлением почувствовал увеличившийся вес. Отбросив одеяло, он взглянул на неё, и его челюсть отвисла. Она снова стала походить на себя. Не совсем та юная, красивая девушка, которую он так недолго знал, но уже не ведьма.

Он хотел было попытаться разбудить её, передумал и просто завернул её в одеяло. Потом перекинул через плечо, вошёл в пожарный лифт и вскоре снова вышел в коридор (уровнем ниже?). В Замке всё ещё царил хаос, но в основном команда сэра Гарри застала людей Губвы врасплох. Захватчики начали методически разрушать подземное здание, и где-то стали взрываться гранаты, а кое-где ещё раздавались редкие автоматные очереди и крики агонии и смерти.

Сам ещё не зная, куда направляется, Стоун просто бежал, с Вики, подпрыгивающей на плече.

Где-то кто-то кричал: «Мне нужен Губва, большой жирный альбинос! Я хочу, чтобы он умер! Я хочу, чтобы все эти уроды были мертвы! Когда выйдете, разрушьте это место, только сначала убедитесь, что там никого в живых не осталось!» Стоун узнал голос сэра Гарри. Этот поросёнок давным-давно не принимал участия в боевых действиях. Губва, должно быть, здорово его разозлил!

Он дошёл до места, где коридор поворачивал направо, в то же самое время, как из-за поворота, пошатываясь, вышел раб из гарема Губвы. Лицо транссексуала было залито кровью, капавшей с подбородка, тяжёлые женские груди были алые от крови. Он был безоружен.

– Не стреляйте! – закричал он фальцетом. – Не стреляйте… – Но тут его колени подкосились, и он упал лицом вниз на пол с резиновым покрытием.

Опять выстрелы и крики, совсем рядом. Стоун сделал глубокий вдох и бросился за поворот, стреляя из автомата. По-военному одетый мужчина в середине коридора был скошен автоматной очередью и упал. До этого он стоял на страже возле клети лифта. Вокруг повсюду валялись тела, все одетые для улицы. Люди Губвы, сменившиеся с дежурства. Стоун не испытывал сожалений по поводу их смерти.

Он рывком открыл решётчатые двери лифта, шагнул внутрь – и в тот же миг услышал шипение открывающейся двери позади него. Он развернулся… поперёк коридора стоял Губва. Альбинос увидел Стоуна, заметил оружие, и встал как вкопанный. Волосы у него были растрёпаны, розовые глаза выпучены.

– Заходи! – рявкнул Стоун. – Живо, пока я не передумал!

– Да, да, я иду. Пожалуйста, не стреляйте, мистер Стоун.

– Стрелять? Убить тебя? Шуточки шутишь?! Если я тебя прикончу, кто будет за все это отдуваться? И поверь мне, тебе придётся кое-что объяснить, а я буду сидеть, смотреть и довольно улыбаться. А также подброшу им парочку правильных вопросов, которые стоит тебе задать!

Клеть была большая, и Губва отодвинулся как можно дальше от дула автомата Стоуна. Его поднятые руки неудержимо дрожали, а тело колыхалось из стороны в сторону, словно желе.

– Кнопку, мистер Стоун, – пролепетал он. – Пожалуйста, нажмите на неё. Мы должны выбраться отсюда, сейчас же!

Стоун подозрительно отнёсся к такой настойчивости. Желание срочно покинуть здание, конечно, было объяснимо, но… Поддерживая Вики, он занёс палец над кнопкой лифта.

– Что ты сделал, Губва?

– Нажмите на неё, ради Бога! – затараторил гермафродит, размахивая руками. – Замок заминирован! Я запустил последовательную детонацию!

– Ради Бога, значит? – насмешливо сказал Стоун, но нажал кнопку. Клеть дёрнулась и начала подниматься, и тотчас же прогремел колоссальный взрыв, раскидавший части тел по коридору за решётчатой дверью. Затем они поднялись выше, но под ногами по-прежнему чувствовали толчки продолжающихся взрывов. Когда грохот утих, Губва немного расслабился и начал поглаживать себя по бокам.

– Не опускай руки, жирный ублюдок! – зарычал Стоун. Он сделал два шага вперёд и ткнул стволом Губве в живот, выпирающий под махровым халатом альбиноса. – Кроме того, можешь закрыть глаза – закрой! И держи их закрытыми. И я тебе вот что скажу: стоит мне почувствовать малейшее щекотание чужой мысли у себя в голове, только одно, и через секунду ты будешь весить на фунт тяжелее. И я это сделаю с удовольствием!

Всё это время из динамика в потолке лился монотонный, записанный на плёнку, голос Губвы, произносящий гипнотические приказы, в сопровождении пульсирующих голубых вспышек стробоскопа. Только Стоун не был приучен получать такие приказы. Скривив губы в безрадостной улыбке, он отошёл от альбиноса, поднял ствол автомата и выстрелил в репродуктор и стробоскоп.

– Вот так, – сказал он, когда записанный голос Губвы резко оборвался, а свет погас, оставив их в полутьме. Затем ещё раз ткнул Губве в живот дымящимся дулом автомата. – Теперь это дерьмо заткнулось! Это касается и вас, мистер. Касается и тебя. И если у тебя достаточно здравого смысла, ты просто будешь стоять совершенно неподвижно и абсолютно ничего не делать…

* * *

Гаррисон несколько минут лежал совсем неподвижно, но пока его истерзанное тело отдыхало, разум был необычайно активен. Сначала он заставил утихнуть невыносимую боль в груди, конечностях, туловище и голове; для чего потребовалось лишь незначительное усилие воли, простая команда, чтобы боль прекратилась. Затем он впитал себя сущность дома, долины, плотины и окружающей местности, над которой непредсказуемая летняя гроза была уже готова разразиться с невиданной яростью. Таким образом – этим систематическим проведением ментального исследования своего местонахождения – он ещё раз вызвал у себя воспоминания о своих пророческих снах, убирая их мистицизм, в итоге всё, что осталось от них, было то, что они были пророческими. Сквозь них он видел будущее, будущее столь же незыблемое и неизменное, как и прошлое.

Прошлое ушло, а его будущее, каким бы оно ни было, началось здесь и сейчас. И, пусть смутно, но его судьба в будущем была намечена. Гаррисон теперь был сильным, но ещё не достаточно мощным, чтобы идти к этой судьбе, пока нет. Но насколько близкой была аналогия, когда он сравнил себя с разряженным аккумулятором. И каким простым и ужасным решение. Во сне он видел огромную МАШИНУ, и знал теперь, что эта МАШИНА была здесь, в этом месте, в этой долине. Как и её источник питания.

Гаррисон мысленно потянулся к плотине и стал изучать её устройство…

Джонни Фонг остановился на трети пути вверх по склону долины, сел и уставился на золотое свечение купола. Тот перестал расти, был теперь выше сосен и захватывал весь участок вокруг дома. Фонг не знал, состоял ли купол из какого-то вещества, и не был готов это выяснять. Но это определённо было проявлением способностей Гаррисона. Насчёт этого у китайца не было никаких сомнений. Если бы только Харон смог связаться с ним сейчас, возможно, альбинос мог подсказать ему, что делать с этой штукой. У его любимого Харона всегда находился ответ на такие…

Фонг вскочил на ноги. Начали падать первые тёплые капли дождя, тучи яростно клубились над головой, но даже вой ветра не мог заглушить новый звук – внезапный, стремительно нарастающий гул запущенной гидротурбины. Взгляд Фонга остановился на фасаде плотины, прикованный зрелищем шести серебристых струек, которые бежали вниз по бетону, становясь шире и перерастая в водопады; затем его ушей достиг грохот низвергающейся воды.

Он попятился, повернулся и пополз выше, не оглядываясь до тех пор, пока больше не смог игнорировать то, что происходило позади и ниже его. Целых пятнадцать минут Фонг карабкался вверх, и его конечности дрожали от усилий, когда он наконец остановился и обернулся. Теперь он знал, почему побежал прочь – это был инстинкт, который погнал его подальше от дома и от плотины. Инстинкт и страх.

Не страх перед стремительно несущейся водой, нет, он уже был на такой высоте, что она не могла достать его. А страх перед силой, которая заставила эту воду обрушиться вниз, перед Гигантской Непреодолимой Силой, чьё сердце билось в центре золотого купола!

Билось, да, потому что купол сейчас был нестабилен. Он пульсировал с неравномерным расширением и сжатием, словно огромный инопланетный маяк. Он боролся с самим собой, или с тем, что внутри него, подобно расплавленной лаве в конусе вулкана, выбрасываемой бурлением внизу. И в конце концов он прорвался.

Из разрыва вышла фигура – вертикальная, человекоподобная, золотая и сияющая, как какой-нибудь антропоморфный фрагмент самого купола – постояла минуту, обдуваемая ночным ветром, затем стала подниматься по склону долины прямо к дрожащему и задыхающемуся китайцу.

Никакая часть этой фигуры из золотого огня не касалась склона. Полностью висящая в воздухе, она левитировала двумя футами выше жёсткой травы и низкорослого кустарника; и когда она проплыла рядом с Фонгом, её природа, о которой он, конечно, догадывался, стала очевидной. А именно, что это был Ричард Гаррисон, но сморщенный, усохший, почти высохший. Это был Гаррисон, но лишённый жизни – вернее, жизни в понимании Фонга. Гаррисон, но всё же нечто меньшее, чем просто Гаррисон, и при этом большее, гораздо большее.

Когда фигура миновала его, Фонг поднял пистолет и стал стрелять – выстрел за выстрелом, зная, что каждый раз попадает в цель; но фигура не замедлила движения, не проявила никакого интереса, вообще не обратила внимания. И когда магазин опустел, когда оружие выпало из обмякших пальцев китайца, похожая на мумию фигура Гаррисона продолжала плыть вперёд. Его глаза пылали, кожа была вся в золотых морщинах, а руки ниже локтей напоминали обгоревшие деревья с жалкими остатками ветвей.

А позади него, внизу, в долине, мучительные колебания психической плазмы вокруг заброшенного дома внезапно подошли к концу, сияние погасло, и в следующий момент дом обратился в пыль и обломки, унесённые бешеным пенящимся потоком, который с рёвом устремился по старому руслу реки.

Затем, как автомат, почти не осознавая, что его руки и ноги несли его вверх, Джонни Фонг вскарабкался на гребень склона долины, следуя за плывущей фигурой Гаррисона подобно мотыльку, летящему на яркий свет. Он должен был знать, должен был увидеть, даже если тот сожжёт его…

Ещё не достигнув гребня, Фонг услышал проводов высокого напряжения, натянутых между опорами линии электропередачи. По ним шла электроэнергия от плотины, энергия, которая требовалась Гаррисону. И когда обессилевший Фонг оставил позади последние несколько ярдов склона, поднявшись над краем долины, ему открылось поистине фантастическое зрелище.

Это был Гаррисон, живой крест из золотого огня, с почерневшими остатками рук, вытянутыми в стороны, плавающий в воздухе между и под двумя опорами. Это был Гаррисон, который, секунду спустя, стал получать энергию от линии электропередачи – огромный разряд, притянутый им от светящихся проводов, с треском устремился вниз, окутал его и швырнул на землю. Но это было ещё не всё. Воздух наполнили запахи озона и горелого мяса, а электричество живым, хлещущим потоком чистой энергии с жутким рёвом и треском изливалось на Гаррисона… который сейчас, что казалось невероятным, встал и держался прямо, приветствуя яростный огонь, что сжигал его!

А гроза, как будто узнав о странной жажде Гаррисона, тоже добавила свою энергию в этот фантастический, страшный погребальный костёр, посылая из бешено клубящихся туч одну молнию за другой, и каждая молния сразу впитывалась распадающейся скелетоподобной фигурой, которая была Гаррисоном.

Ничего не понимающий, ощущающий во всём теле покалывание, светящийся от избытка энергии, которой был наполнен воздух и от которой волосы на его лице и голове встали дыбом, Джонни Фонг упал на колени, разинув рот, а дождь струился по его подбородку. Стихии природы теперь, казалось, обезумели, на нижней стороне туч плясали огни Святого Эльма, а молнии продолжали обрушиваться вниз. И вся эта первозданная энергия была направлена на Гаррисона или то, что прежде было Гаррисоном – и его мегамозг жаждал ещё больше!

Больше, ещё больше энергии для достижения цели странствия, больше физического топлива для психического огня.

Мегамозг потянулся, стал искать и нашёл…

Более чем в ста милях отсюда, в Дунрее, ядерный реактор словно сошёл с ума. Стержни урана, которые неделями могли освещать целые города, были израсходованы за секунды… и не видно, на что потрачены. По всей длине и ширине Шотландии погас свет, потому что электричество было выкачано.

Великолепные сполохи, подобные северному сиянию, заполнили небо. Огненный луч расколол небеса и устремился вниз, вниз, вниз, к Гаррисону, стирая все до единого следы его физического существования. А заодно стирая Джонни Фонга.

Но в то время как физический Гаррисон умер, психический Гаррисон родился и стал проникать в Психосферу, становясь с ней единым целым…

* * *

Когда лифт замедлился и почти незаметно остановился, Харон Губва напрягся. Стоун, в сущности, сделал ему большое одолжение, приказав держать гипнотизирующие глаза закрытыми. Несмотря на очевидный провал стольких его планов, всё-таки был шанс, что он ещё может добиться окончательной победы. Поскольку Замок разрушен – теперь уже точно и без возможности восстановления, с помощью пластиковой взрывчатки и зажигательных бомб, превративших все внутренние помещения в бушующий ад – то если (или когда) кому-то понадобится его осматривать, Губву сочтут погибшим. Но были и другие места, готовые и ждущие принять его, а также машина в подземном гараже, чтобы отвезти его в одно из них. Всегда найдутся люди, которых он может купить или подчинить своей воле, и Психомех всё еще может стать реальностью.

Кроме того, Губва знал кое-что, чего не знал Стоун: а именно, что ещё осталась одна последняя мина, заложенная в нижней части шахты лифта, и что детонация произойдёт, когда двери клети полностью откроются. Вот почему альбинос проигнорировал предупреждение Стоуна не влезать в его разум, бывшее, в лучшем случае, пустой угрозой, поскольку Губва был мастером тайной телепатии. Другой телепат, возможно, почувствовал бы его, но он был в разуме Стоуна уже пять минут без малейшего опасения обнаружения. И он всё ещё был там, когда клеть лифта остановилась, и Стоун раздвинул двери. Держа свои огромные руки поднятыми над головой, как и велено, и с автоматом Стоуна, упёртым в спину, Губва первым вышел из лифта – за доли секунды до того, как мина внизу сдетонировала, и взрыв, направленный вверх по шахте, встряхнул клеть, как терьер крысу.

Разум Стоуна был вынужден переключиться, и он, с завёрнутой в одеяло Вики Малер, по-прежнему перекинутой через плечо, споткнулся и упал на одно колено. Прежде чем он успел встать, правая рука Губвы с молниеносной скоростью опустилась, и огромные серые пальцы сжались, как тиски, на прикладе автомата, выворачивая его из рук Стоуна.

Безумный, но торжествующий в своём безумии, альбинос засмеялся, направил оружие на Стоуна и приказал ему выйти из клети.

– Судя по всему, мистер Стоун, – сказал он, – даже Бог может ошибаться. Я считал вас умным, но даже идиот застрелил бы меня, когда у него был шанс! – Он повёл стволом. – Опустите её, – приказал он, указывая на пустое место среди окоченевших тел своих бывших солдат. – Положите её вместе с остальными трупами. А теперь мы сыграем в маленькую игру. Я закрою глаза и буду стоять совершенно неподвижно, а вы должны будете подготовиться. Затем, когда вы будете готовы, вы должны попытаться отнять у меня автомат – или, возможно, достать пистолет из кармана и застрелить меня.

– Губва, ты злобный ублюдок, я же…

– Конечно, вы не сможете выиграть, – перебил его Губва, – потому что я узнаю о любом вашем движении раньше, чем вы его сделаете. Но разве не стоит попробовать? И, чтобы сделать игру более интересной, мы ограничим её продолжительность пятнадцатью секундами, после чего я действительно должен буду уйти.

– Торопишься, Губва? – выдавил Стоун.

– Да, конечно! Психосфера бурлит, мистер Стоун. Она готовится к встрече нового Мессии. Я чувствую её волнение, её психическую концентрацию. Она манит, и я должен идти.

Он крайне демонстративно закрыл глаза и начал считать:

– Один… два… три… четыре…

* * *

В нематериальном потоке Психосферы беседовали три нематериальных сущности.

– Ну как? – спросил Гаррисон. – Теперь вы удовлетворены?

– Не уверен, – ответил Томас Шредер. – Это, я полагаю, своего рода равенство. Не совсем то, что я имел в виду.

– Вы вряд ли могли стать равным мне, пока были частью меня, – сказал Гаррисон. – Поэтому я вас отделил. И Вилли тоже. Как насчёт вас, Вилли? Удовлетворены ли вы?

Кених ответил, пожав плечами:

– Я мыслю, следовательно, я мысль! – и засмеялся. – Я привыкну к этому.

– Но что нам теперь делать? – спросил Шредер. – Теперь, когда мы стали бестелесными, всемогущими и… бессмертными?

– Делать всё, что захотите, – ответил Гаррисон. – Хотите вернуться на тот сгусток грязи, что породил нас? Тогда идите, создайте себе тело, сделайте себя смертным! Вы можете сделать это. Вы способны сделать почти всё, что можете себе представить.

– Да, ты прав, – сказал Шредер. – Так почему бы нам это не сделать?

– Нам? – Гаррисон усмехнулся. – Вам, может быть, но не мне. Я всегда могу сделать это позже, если мне станет скучно. Но я сомневаюсь в этом.

– В том, что может стать скучно? – уточнил Кених.

– Позвольте мне вам кое-что показать, – ответил Гаррисон.

Он показал им ВСЁ – или, вернее, показал им кое-что из ВСЕГО. Чтобы посмотреть действительно ВСЁ, потребовалась бы вечность.

– Видите? – сказал он. – Пусть вы бестелесные, всемогущие и бессмертные, но не всеведущие. Как вы можете познать всё пространство, которое всегда расширяется как внутрь, так и наружу? Или всё время, которое бесконечно позади и неумолимо идёт вперёд? Взгляните ещё раз.

И они увидели зрелище, чья красота была бы невыносимой, ослепительной, губительной для простого смертного. Зрелище, которое прежде только Гаррисон видел во сне.

– На что мне эта пылинка в космосе, Земля? – он засмеялся. – Ну уж нет! Если существует место, где я хотел бы быть, так не там. Кто станет пить воду Земли, если может пить вино Вселенной? Главная цель моих странствий, друзья – и моё главное предназначение! Скорее принимайте решение, ибо Сюзи и я не можем ждать.

– Один раз твоя энергия уже иссякла, – предостерёг Шредер. – Помнишь?

Гаррисон снова засмеялся, всколыхнув Психосферу.

– А как может не хватать энергии среди бескрайнего моря солнц?

Долю секунды Шредер молчал.

– Хорошо, – наконец уступил он, – пусть решает большинство.

И они все трое закричали в унисон:

– Я за!

Потом, спохватившись, Гаррисон сказал:

– Один момент.

– Сначала… нужно кое-что исправить. – Он позволил Психосфере омывать его и струиться сквозь него, внося небольшие коррективы в её нематериальную структуру. – Готово, – сказал он наконец.

– …Одиннадцать… двенадцать… тринадцать, – продолжал считать Губва, с плотно закрытыми глазами и кошмарной улыбкой. Стоун потянулся за своим пистолетом, и альбинос это знал.

– Ох! – застонала лежащая на полу Вики, очнувшись и откидывая одеяло.

– Четырнадцать! – воскликнул Губва, резко открыл глаза и повернулся, чтобы посмотреть на неё. Когда девушка села, молодая, красивая, зеленоглазая и полная жизни, глаза на пятнисто-сером лице расширились, а рот раскрылся от удивления.

Затем лицо Губвы перекосило от невыносимого ужаса. Кто-то проник в его разум. Кто-то страшный.

– Гаррисон! – закричал он.

Автомат в его руках раскалился добела, даже начал плавиться, когда он выронил его из обожжённых до пузырей пальцев. С пеной у рта, с розовыми глазами, казалось, почти вылезшими из орбит, альбинос взмыл над полом и полетел вперёд, к стальной двери, которая открылась перед ним. Он пролетел через них и скрылся из виду, лишь его последний крик эхом донёсся до Стоуна и Вики, обнимавших друг друга в подземном помещении, живых среди мертвых:

– Г-а-р-р-и-с-о-н!

А Харон Губва летел вверх, следуя бетонной спирали пандуса, при его приближении двери с грохотом открылись, а шлагбаум поднялся. Он полетел вверх и наружу, в ночь. Поднялся над городом. И поднимался всё выше, выше, ещё выше. Скорость его подъёма росла, халат от трения загорелся, как и волосы – чтобы спустя мгновение погаснуть в безвоздушном пространстве, где его обожжённый череп лопнул, как жареная виноградина.

А затем, поскольку Гаррисон считал его мерзостью, Психосфера просто стерла все следы его существования.

Многое было стёрто, изменено и переделано. Потому что Гаррисон был и прав, и неправ, говоря о времени. Да, время бесконечно – но в бесконечности нет ничего невозможного.

Джозефа Маэстро и его бандитов больше не было, их вообще никогда не было.

Так же как и малоприятных членов некого отделения Секретной Службы. Они просто никогда не существовали.

Как и некоторые другие вещи.

Несколько миллионов вещей.

И когда они исчезли, Земля стала лучшим местом для жизни.

* * *

Филипп и Вики Стоуны наверняка думали именно так, хотя и не могли припомнить, что когда-то было иначе.

Вики взглянула из окна своего дома в Суссексе на звёздное ночное небо и вдруг выдохнула:

– Ричард, – что было странно, потому что она не знала, совсем не знала, никакого Ричарда.

– Что? – её богатый, любящий муж поднял глаза от книги. – Ты что-то сказала, дорогая?

Но она уже забыла.

– Я… Я видела падающую звезду, – ответила она, чувствуя себя глупо.

– Тогда загадай желание! – улыбнулся он.

Она шагнула к креслу, наклонилась и поцеловала его.

– Думаю, моё желание уже исполнилось, – сказала она…