Текст книги "Упырь (ЛП)"

Автор книги: Брайан Кин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Но не Бога...

А теперь появилось новое заблуждение: Похоже, дедушка просто спит. Самое большое заблуждение из всех, потому что дедушка не спал, он был мертв. Он больше никогда не проснется. Не будет больше ни прогулок, ни игр, ни субботних утренних мультфильмов, ни долгих разговоров о вещах, которые были важны для Тимми, о вещах, которые, казалось, интересовали и его дедушку, потому что они были важны для его внука. Его дедушка умер, так почему его мама не могла просто сказать об этом вслух? Почему она обращалась с Тимми так, словно он был маленьким ребенком?

А потом она сказала бы ему: Знаешь что, оказывается, Санта-Клаус все-таки существует?

Конечно, нет, потому что это была неправда. Санта-Клаус не был настоящим, «Ты вырос хорошим» на самом деле был добрым Тимми, и...

Дедушка больше не вернется.

Тимми открыл глаза. Слезы катились по его лицу. Он уперся кулаками в бока и зарыдал, а его мать и отец держали его между собой и тоже плакали.

Он бросил последний взгляд на тело дедушки, но больше не смотрел. Ему и не нужно было. Образ был выжжен в его сетчатке.

Дедушка не спал.

После просмотра был небольшой перерыв перед похоронной службой. Родители Тимми и некоторые дальние родственники остались у гроба, чтобы попрощаться с ним перед закрытием крышки. Тимми решил не присоединяться к ним и проскользнул сквозь толпу. Остальные взрослые вышли на улицу покурить или расположились между скамьями, тихо переговариваясь. Тимми, Даг и Барри бесцельно бродили по церкви и в конце концов оказались внизу, в одной из комнат воскресной школы. Барри сидел на столе, свесив ноги через край.

Тимми стоял в углу. Даг нашел машинку "Hot Wheels", оставленную младшим ребенком, и бесцельно гонял ее взад-вперед по столешнице.

– Ребята, вы хотите чем-нибудь заняться после того, как это... закончится? – спросил Тимми. – Мне действительно нужно отвлечься.

– Извини, чувак, но я не могу, – извинился Даг. – Мама приехала на машине, а мой велосипед дома.

– И что? Ты мог бы вернуться к себе домой пешком. Это не так далеко.

Даг вздрогнул:

– И пройти мимо дома Кэтчера? Нет, спасибо. Плохо, когда он преследует меня на велосипеде. Я ни за что не позволю ему преследовать меня, когда я иду пешком. Он меня убьет. Кроме того, на улице идет дождь. Я промокну и простужусь. Нет ничего хуже летней простуды.

– Слабак, – Тимми повернулся к Барри. – А ты как?

– Я тоже не могу, чувак. Мне нужно... ну, ты знаешь.

– Что?

– Я должен помочь папе с твоим дедушкой, после того, как все остальные уйдут.

– О...

Он забыл об этом. Казалось странным, что его лучший друг помогает хоронить его деда. Свежая печаль поднялась внутри него, и Тимми вздохнул.

Позади них кто-то прочистил горло. Мальчики обернулись. В дверях комнаты воскресной школы стояла Кэти Мур. Сердце Тимми забилось быстрее, как всегда, когда Кэти была рядом. Иногда Тимми ненавидел то, как Кэти заставляла его чувствовать себя. Это было волнующе, но и пугающе. По воскресеньям, во время проповеди, его взгляд неизменно обращался к ней. В следующем году она перейдет в шестой класс и будет учиться с ними в младшей школе. Ему было интересно, как это будет, будут ли они чаще видеться друг с другом, и если да, то увеличится ли вероятность того, что они будут чаще проводить время вместе. От мыслей об этом у него заболел живот.

– Привет, Кэти, – сказал Барри.

– Привет, – oна грустно улыбнулась. – Привет, Тимми.

Тимми ответил тем, что можно было описать только как невнятное кваканье.

– Как дела, Кэти? – спросил Даг.

– Они послали меня сюда, чтобы найти вас, ребята, – объяснила она. – Похороны готовятся к началу.

– О...

Опасения Тимми вернулись при мысли о том, что он будет сидеть на передней скамье, глядя на не спящий труп своего дедушки, пока отец Кэти будет говорить о пепле и пыли и ходить по долине смертной тени.

– Мы сейчас подойдем.

– Мне жаль твоего дедушку, Тимми. Он был хорошим человеком.

Машинка "Hot Wheels" Дaга издавала скребущие звуки на заднем плане. Барри прочистил горло и ослабил галстук.

Тимми понял, что Кэти смотрит на него, а он ничего не ответил.

– Спасибо, – oн искал, что бы еще сказать ей, пока она не ушла, желая поддержать разговор еще хоть немного. – Мне жаль слышать о твоей сестре. Надеюсь, с ней все в порядке.

– Да, я тоже. Я скучаю по ней.

– Ребята, вы знаете, куда она уехала?

Голос Кэти стал тише:

– Нет. Мама и папа очень волнуются. Она поссорилась с папой перед тем, как уйти из дома. Он не хотел, чтобы она встречалась с Пэтом. Но она все равно пошла. Полиция города и штата сказала, что они сообщат нам, когда что-то узнают, но это все.

– Ну, мне очень жаль, – снова сказал Тимми и серьезно.

– Мне тоже.

 Она снова улыбнулась, но на этот раз не так грустно. Их глаза задержались на мгновение. Затем Кэти покраснела и отвернулась.

Они услышали, как ее туфли топали по лестнице по две за раз.

Лицо и уши Тимми побагровели.

– Она тебе нравится, – поддразнил Барри, игриво толкнув его.

Ухмыляясь, Тимми оттолкнул его:

– Да пошел ты. Не нравится.

– Почему нет? Она симпатичная, чувак.

У Тимми свело живот. Неужели Барри тоже понравилась Кэти? Он поздоровался с ней первым, пока Тимми все еще пытался заговорить. А если так, то нравился ли Кэти Барри больше, чем он ей?

– Хотя она не такая милая, как ее сестра, – быстро добавил Барри, словно почувствовав мысли друга.

Даг встал и сунул игрушечную машинку в карман брюк.

– Думаю, нам лучше пойти наверх.

– Да, – вздохнул Тимми. – Думаю, нам лучше.

Затем он снова подумал о своем дедушке и заплакал.

До него начало доходить, что он никогда больше не увидит его, не поговорит с ним и не услышит его голос. Тимми вспомнил, когда он видел его в последний раз, в субботу утром, когда они вместе смотрели мультфильмы. Он обнял его на прощание, а потом пошел играть с Дагом. Ему не терпелось выйти на улицу и насладиться летними каникулами. Если бы только он знал тогда то, что знает сейчас. Он бы остался.

Лето было бесконечным. А жизнь – нет.

Он все еще плакал, когда занял место между своими родителями на передней скамье, и когда преподобный Мур начал службу.

– Друзья, склоните, пожалуйста, головы в молитве.

Голос проповедника был мягким, и рыдания отражались в нем эхом.

Слезы продолжали падать, и Тимми задавался вопросом, остановятся ли они когда-нибудь.

Однако они прекратились после службы, когда гроб несли к катафалку.

Внезапное отсутствие слез удивило его, и на мгновение Тимми почувствовал себя виноватым. Эмоции вытекали из его тела по мере того, как высыхали слезы. Тимми почувствовал пустоту. Пустоту. Он смотрел, как грузчики – среди них был и его отец, по лицу которого текли слезы – загружают гроб его деда в заднюю часть катафалка, и испытывал лишь оцепенелое чувство законченности.

Дождь тоже прекратился. Сквозь рассеивающуюся облачность пробивались лучи солнечного света. В лужах играли белые и желтые бабочки. Вялые дождевые черви, вытолкнутые дождем наверх, ползали и извивались на асфальте.

Скорбящие медленно шли за катафалком, следуя за ним по средней дороге кладбища. Они тихо переговаривались между собой, обсуждая сплетни, не имеющие никакого отношения к покойному: президент Рейган, Уильям Кейси и Эд Миз, безбожные коммунисты, благочестивый Пэт Робертсон, кто собирается посмотреть на группу Чарли Дэниелса на Йоркской ярмарке в этом году, что произошло в эпизоде сериала "Хилл-стрит блюз" на прошлой неделе, как Чарли Питтс смог позволить себе новую большую спутниковую телевизионную антенну, когда он еще был на инвалидности, и двенадцатиточечный подранок, которого Эллиотт Рэмси завалил в несезон в саду мистера Брауна, и попадут ли "Ориолс" в Мировую серию (хотя они жили в Пенсильвании, округ Южный Йорк находился достаточно близко к границе штата Мэриленд, чтобы большинство жителей болели за команды Балтимора). Тимми захотелось крикнуть всем, чтобы они заткнулись, но он этого не сделал. Вместо этого он постарался не обращать внимания на шепот и посмотрел вниз с холма. Далеко внизу, в старой части кладбища, он снова заметил, что еще одно надгробие погрузилось в землю. В тот день, когда Даг представил карту, он увидел еще два таких надгробия – день, который показался ему вечностью, хотя прошло меньше недели.

Под моросящим дождем трудно было что-то разглядеть, но, похоже, помимо покосившихся надгробий, на траву упало еще несколько надгробий.

Отец Барри позволял кладбищу приходить в запустение. Несмотря на все опасения мужчины, это было на него не похоже. Даже если бы он лежал где-нибудь пьяный, он бы потрудился, чтобы его сын прикрывал его. Возможно, у него просто не хватало времени следить за опускающимися надгробиями.

Похоронная процессия остановилась. Гроб выгрузили из катафалка, а толпа обступила открытую могилу. У Тимми перехватило дыхание.

Барри и его отец вырыли могилу тем утром. Верх ямы был обрамлен латунным поручнем и покрыт белой тканью. С одной стороны лежал курган свежей, красноватой, похожей на глину грязи, а с другой – квадраты дерна. На траве виднелись глубокие следы трактора, но Кларк Смелтцер убрал машину обратно в хозяйственный сарай, чтобы она не нависала над службой.

Вот оно, последнее пристанище его деда – длинная прямоугольная яма в земле, рядом с бабушкой. Теперь каждый раз, когда Тимми приходил сюда поиграть, они оба оказывались рядом. Его не покидало ощущение нездоровой странности всего этого. Это была и его игровая площадка, и место захоронения его бабушки и дедушки. Если бы не землянка и не яростная гордость за ее строительство, он бы сказал Барри и Дагу, что они были правы раньше, и, возможно, им стоит почаще играть в лесу Боумана или поселиться в домике на дереве в другом месте.

После церемонии погребения Тимми вместе с родителями отправился домой.

Они шли молча, не разговаривая, эмоционально и физически измотанные.

Впервые в жизни Тимми почувствовал два новых ощущения.

Он чувствовал себя старым.

И он чувствовал себя смертным – даже больше, чем сейчас, когда он играл среди могил детей своего возраста.

И ни то, ни другое ему совсем не нравилось.

Дедушка не спал. Он был мертв. Это было так. Рано или поздно все умирают.

И однажды наступит его очередь.

У кладбища появился новый постоянный житель.

Когда все разошлись по домам, Барри и его отец вернулись в свой дом, переоделись из костюмов в рабочую одежду, а затем вернулись к могиле. Медленно они опустили гроб Дэйна Грако в яму с помощью лебедки и системы шкивов. Гроб был тяжелым, и у Барри потом болели руки и спина. Отец не разрешил ему передохнуть, когда гроб опустился на дно могилы. Вместо этого Барри начал загребать грязь обратно в яму, пока его отец вытаскивал лопату.

Тучи наконец рассеялись, и температура поднялась. Это была тяжелая, потная работа, и Барри был рад, что приближается вечер. Было бы еще жарче, если бы солнце было на небе, а не садилось на горизонте. Его мозолистые руки покрылись волдырями под кожаными рабочими перчатками.

Барри ненавидел это, ненавидел работать на своего отца, вкалывать каждый день, косить, копать и сгребать, пока его друзья наслаждались летом. Никого другого отцы не заставляли так работать. Рэнди Грако не заставлял Тимми каждый день ходить с ним на бумажную фабрику. Почему он должен был все лето заниматься этой ерундой только потому, что его отец был пьяницей? Обязанности, – так называл их его отец.

Барри знал, что такое работа по дому, но это было не то. У Тимми была работа по дому: прополка огорода и подметание подвала, на которую у него уходил час или около того. Тимми ворчал и жаловался на это, но Барри мог только смеяться. Тимми даже не представлял, как ему повезло. Ему не приходилось надрываться, чтобы прикрыть лень своего старика.

Барри не знал, кем он хочет стать, когда вырастет, но это точно был не его отец.

Жужжащие мошки летали перед его лицом, стремясь попасть в глаза и уши. Он отмахнулся от них и опустил на гроб еще одну лопату, полную грязи, слушая, как она ударяется о дерево и стекает по бокам.

Несколько минут спустя по кладбищу эхом разнесся другой звук – рев мощного дизельного двигателя трактора-экскаватора. Медленно отец вывел его из сарая и подъехал к могиле, осторожно пропуская большую машину через надгробия. Барри отступил с дороги, благодарный за короткую передышку, и вытер пот со лба. С помощью совка отец быстро засыпал яму землей. Затем он выключил машину, спрыгнул вниз и зажег сигарету. Дым взвился в небо. Кончик сигареты блестел.

Барри подумал, что его отец, похоже, нервничает.

Солнце приблизилось к горизонту.

– Теперь не надо валять дурака, – ворчал Кларк. – Давай покончим с этим побыстрее. Твоя мама ждет c ужином.

– Да, сэр.

Барри напрягся. Тон его отца был слишком знаком. Это означало неприятности сегодня вечером. Для него, для его матери, для любого, кто сделает хоть что-нибудь, чтобы вывести его из себя. Барри было интересно, чья очередь наступит на этот раз.

Он ненавидел своего отца. Иногда, поздно ночью, когда все спали, Барри представлял, каково это – убить его. Сейчас он снова думал об этом. Ударить его лопатой по голове, выкопать грязь и бросить ее сверху на гроб Дэйна Грако, а потом засыпать все заново, похоронив старика заживо. Он усмехнулся, даже когда в горле поднялась кислая желчь. Он знал, что это неправильно – думать так. Он знал, что Бог видит его сердце, как и говорил преподобный Мур. Но он ничего не мог с собой поделать. Кроме того, если Богу не все равно, то почему Он не вмешался и не помог им? Почему Он позволил Барри и его матери продолжать жить таким образом? Он представил себе своего отца в яме, задыхающегося и отплевывающегося, когда грязь ударяет ему в лицо. Его улыбка стала еще шире.

– Чего ты ухмыляешься? – Кларк хрюкнул. – Ты смеешься надо мной?

– Нет.

– Тогда над чем ты ухмыляешься?

– Ни над чем.

– Сотри эту чертову ухмылку со своего лица и продолжай работать.

– Да...

– Да? Что "да"?

Барри опустил глаза:

– Да, сэр.

Они повторно уложили квадратики дерна на могилу, как делали это уже много раз, и ни один из них не сказал другому ни слова, пока они работали.

Барри краем глаза наблюдал за отцом, пытаясь определить, не пьян ли он еще. Он знал, что отец держит в сарае бутылку "Дикой индейки", и вполне вероятно, что он сделал несколько глотков, пока доставал лопаты. Барри не рассказал Тимми и Дагу о тайнике. Возможно, они захотят попробовать, как прошлым летом, когда нашли шесть упаковок пива "Олд Милуоки", которые Пэт Кемп оставил в ручье, чтобы они не замерзли (банки огромного размера). Втайне Барри ужасно боялся алкоголя и его последствий. Он воочию видел, что он сделал с его отцом, превратив его в другого человека, в монстра, и у него не было желания сделать то же самое. Больше всего Барри боялся стать своим отцом. Он слышал, как другие взрослые говорили, что так и происходит – когда ты становишься старше, ты становишься своими родителями. Он поклялся, что в его случае он сделает все, чтобы этого не случилось.

Никогда. Он ненавидел, когда какой-нибудь благонамеренный взрослый гладил его по голове и говорил: Ты так похож на своего отца.

Его отец был жестоким пьяницей, и у Барри были шрамы, как физические, так и душевные, чтобы доказать это.

Но сейчас его отец не выглядел пьяным. Он выглядел... обеспокоенным. И по мере того, как солнце опускалось все ниже, его волнение усиливалось. Он все время оглядывал кладбище, как будто искал что-то... или кого-то.

– Ты в порядке, пап?

Кларк нахмурился.

– Конечно, я в порядке. Почему? Ты говоришь, что я не выгляжу нормально?

– Нет. Ничего страшного.

– Ну, тогда перестань дурачиться.

– Да, сэр.

Закончив работу, они плотно утрамбовали дерн, а затем отошли.

Кларк Смелтцер вытер лоб красной банданой.

– Давай вернемся домой.

– Разве нам не нужно сначала полить дерн?

– Нет, – oн посмотрел на надвигающиеся сумерки. – Мы сделаем это завтра. День был долгим.

– Но...

– Это не твоя забота, – на лбу его отца запульсировала вена. – Я сказал, мы уезжаем. Сейчас.

– Прости.

– Заткнись.

Они пошли домой. Мама Барри приготовила свиные отбивные, стручковую фасоль и картофельное пюре.

Барри изо всех сил старался есть, но аппетита у него не было. Когда мать спросила его, что случилось, он ничего не ответил. Выражение лица отца прекратило дальнейший разговор.

После ужина Барри попытался посмотреть телевизор. Он не мог сосредоточиться на передаче.

Позже отец сильно напился, разбил губу Барри ударом сзади и гонялся за матерью по дому с ремнем, смеясь и крича. Барри убежал в свою спальню и заткнул уши пальцами, чтобы заглушить звуки соприкосновения кожи и плоти, крики матери и проклятия отца. Однажды он уже пытался помочь ей, и в результате неделю не посещал школу, пока синяки не сошли. После этого мать заставила его пообещать, что он больше никогда этого не сделает.

И он не сделал. Не из-за обещания, а потому что боялся.

Боялся, что его отец сделает в следующий раз.

Поэтому он ничего не делал.

Под его подушкой лежал пистолет BB, работающий от баллончика CO2. Он выглядел точно так же, как пистолет Клинта Иствуда в фильмах о Грязном Гарри. Барри часто мечтал, чтобы он был настоящим. Иногда, когда отец был пьян в стельку и не было опасности разбудить его, Барри подкрадывался к нему в темноте и направлял пистолет ВВ ему в голову.

Но не сегодня.

Барри плакал во сне; горячие слезы, полные стыда, гнева и безнадежности.

Ему снились чудовища.

Даг лежал в постели, натянув на голову грязные фланелевые простыни с Человеком-пауком, и слушал, как мать колотит лапами по дверной ручке, умоляя, пьяная, с невнятной от водки речью, шепчет о том, что она хочет с ним сделать, о чем Даг читал в «Хастлере». Грязные вещи. Он никогда не рассказывал об этом Барри или Тимми, но эти вещи наводили на него ужас. Те же фотографии обнаженных женщин, над которыми его друзья пускали слюни и хихикали, вызывали у него тошноту.

Он видел эти интимные женские части в реальной жизни, и это было ужасно. То, что было у его матери между ног, совсем не походило на женщин на фотографиях. Оно не давало тех же обещаний. Это было темное место, полное стыда, вины и тошноты.

– Даг? Дaги? Ну же, малыш, открой маме дверь.

– Уходи, – прошептал Даг. – Пожалуйста, уходи.

Над его кроватью висели три плаката с фильмами "Пятница, 13-е", части 2, 3 и 4. Хотя ни один из мальчиков не был достаточно взрослым, чтобы смотреть эти фильмы в кинотеатре, все они знали историю. Даг уставился на зловещее изображение убийцы Джейсона с окровавленным мачете. Это было предпочтительнее того, что ждало его за дверью.

– Даг? Я знаю, что ты не спишь. Открой.

– Уходи и оставь меня в покое.

– У меня для тебя подарок. Это сюрприз.

Он прикусил губу и боролся со слезами.

– Ты можешь угадать, что это? Я его надену. Впусти меня, и мы сделаем несколько новых вещей.

Он молчал.

– Даг? Открой эту дверь. Хватит быть ребенком. Я тебе уже говорила. Ты больше не мамин маленький мальчик. Ты мамин мужчина. А мамочке нужен мужчина. Мамочке очень нужен мужчина.

Она навалилась на дверь всем своим весом, но засов, который он установил, устоял. Он купил замок в хозяйственном магазине; заплатил за него деньгами, которые заработал прошлой осенью, сгребая соседские дворы. Тимми и Барри дразнили его за это, не зная его истинного предназначения.

– Дуглас Элмор Кайзер, открой эту дверь прямо сейчас.

Она била в дверь кулаками. Даг услышал, как стеклянная бутылка покатилась по полу. Он подавил рыдания, чтобы она не услышала. Он поднял с пола маленький желтый блок "Лего" и сжимал его до побеления костяшек. Твердые пластиковые контуры впились в его ладонь.

В конце концов она, спотыкаясь, вернулась в гостиную, но не раньше, чем через закрытую дверь сказала Дагу, что он такой же никчемный, как и его никчемный, хромой отец.

Даг знал, почему его отец ушел, знал, почему он сбежал с той официанткой. Не имело значения, что он говорил своим друзьям; днем он говорил себе ту же ложь.

Ночью он понял истинную причину.

Он засыпал с плачем и тошнотой.

А еще ему снились чудовища.

Тимми лежал в кровати в наушниках, настроившись на «98YCR» из Ганновера, но они играли «Pass the Dutchy» группы Musical Youth^[10], которую он ненавидел, поэтому он переключился на «98Rock» из Балтимора и вместо нее слушал «Yeah, Yeah, Yeah» Кix^[11]. Это было намного лучше. Его родителям не нравилось, что он слушает такую музыку, особенно Оззи Осборна (которого преподобный Мур считал сатанистом), поэтому, конечно, Тимми слушал ее при каждом удобном случае. За год до этого Кix выступал на ярмарочной площади Йорка. Он умолял родителей отпустить его, но они, конечно, не отпустили.

Ранее он смотрел по своему маленькому черно-белому телевизору фильм "Машина", который был банальным, но в то же время классным. По крайней мере, это на какое-то время отвлекло его от мыслей. Но потом мама велела ему выключить телевизор и лечь спать. Он послушался первого приказа, но второй оказался невыполнимым.

Он был измотан и физически, и эмоционально, но Тимми не мог уснуть. В его голове все время прокручивались события дня, воспроизводились похороны. Когда он закрыл глаза, то увидел своего дедушку, лежащего в гробу. Голос матери эхом отдавался в его сознании.

Похоже, он спит.

Тимми включил фонарик, стараясь, чтобы луч не попал под щель в двери, что могло бы насторожить родителей, если бы он все еще не спал. Он посветил фонариком по комнате.

На него смотрели фигурки "G.I. Joe" и "Звездных войн". Из-под кровати торчали игрушечный мотоцикл и его бейсбольная перчатка. Стену украшали плакаты: "Звездный Путь II: Месть Кхана" и "Империя наносит ответный удар", Мадонна, лежащая на спине и дующаяся на камеру; Джоан Джетт, сексуальная с гитарой; обложки альбомов Iron Maiden "Powerslave" и Dio "The Last In Line" (к большому огорчению его матери); все герои и злодеи, населяющие вселенную "Marvel Comics", изображенные Джоном Ромитой-младшим; динозавры со страниц "National Geographic".

Его книжные полки были переполнены книгами, журналами и комиксами: твердые обложки "Харди Бойз", мягкие обложки Пола Зиндела (Зиндел был мальчишеской версией Джуди Блюм), последние выпуски "Boys Life", "Mad, Crazy" и другие. Другие сокровища лежали на комоде – модель Человека-паука, сражающегося с охотником Крэйвеном, которую ему помог построить отец, копилка, которая служила ему глобусом, синяя стеклянная гоночная машинка, в которой когда-то хранился лосьон после бритья "Avon", и маленькая деревянная шкатулка, которую подарил ему дедушка. Внутри лежали его самые сокровенные вещи: деревянный пятак и перочинный нож (оба подарены дедом), резиновая подушечка, фальшивая золотая коллекционная монета с изображением Халка, погремушка от гремучей змеи, которую дед убил во время охоты, шарики, несколько старых отцовских приманок для ловли мух, оставшихся со времен его детства, и зарытый на дне сушеный одуванчик и записка. Последние два предмета Кэти Мур подарила ему на церковном пикнике, когда они были еще совсем маленькими – в первом и втором классах, соответственно. В записке было просто написано детским почерком.

Ты мне нравишься, Тимми.

В то время он был смущен этим, все еще пребывая в твердой уверенности, что девочки заражены венерическими болезнями. Несмотря на это, он никогда не выбрасывал его и никому не показывал.

В темноте он перечитывал последний номер "G.I. Combat" с фонариком, пока его глаза окончательно не опустились, а затем закрылись. Фонарик выскользнул из его ослабевшей руки и покатился по полу. В конце концов, батарейки сели.

Дыхание Тимми стало поверхностным. Слезы пропитали его подушку, когда он спал. Ему снился его дедушка, и во сне могила Дэйна Грако была пустой ямой в земле. Вдалеке он услышал женский крик.

Ближе к нему что-то зарычало.

Хотя ему этого не хотелось, Тимми подошел ближе к пустой могиле своего дедa.

Когда он присмотрелся, то увидел, что она вовсе не пустая.

Яма была полна монстров.

Глава 4

Мертвые тоже спали, но не видели снов.

Джеймсу Сойеру было сорок три года, когда он умер от осложнений лимфомы Ходжкина.

До этого он работал во вторую смену на бумажной фабрике, где управлял вилочным погрузчиком в отделе отгрузки и приемки. В свободное время он любил охотиться на оленей и собирать модели автомобилей и самолетов вместе со своими сыновьями, Говардом и Карлом. Со своей женой, Марсией, он познакомился еще в школе, влюбился в нее мгновенно и никогда не был с другой женщиной. Даже не думал об этом. Он был активным членом лютеранской церкви Голгофы и местного джентельменского клуба. Он никогда не курил и редко пил. Джеймс был человеком с мягким юмором, и его настроение оставалось хорошим даже на последних стадиях, когда рак опустошал его тело.

Он скончался в стерильной, безвкусной палате Главной больницы Ганновера. Джеймс и Марсия держались за руки, когда это случилось. Он сжал ее в последний раз, прошептал, что любит ее, и затем его не стало. Семья упокоила его на кладбище; он был похоронен в великолепном гробу из красного дерева, под черным мраморным камнем с золотыми буквами, провозглашавшими его любящим мужем и отцом.

Смерть Джорджа Стивенса была более внезапной и менее мирной. Он утонул в старом заброшенном карьере, расположенном на полпути между Спринг Гроув и Гановером, летом в день своего четырнадцатилетия. Он купался там с друзьями, а еще раньше они выпили свое первое пиво – теплый "Michelob", украденный у одного из их старших братьев. Ходили слухи, что в старом карьере водятся привидения; что на темном, мутном дне до сих пор стоят останки шахтерского городка, а духи горожан все еще таятся в водах, ожидая, что они утащат ничего не подозревающих пловцов под поверхность. Уилл Маркс, голос которого был невнятен от пива, рассказал им, что однажды видел под водой фигуру – мальчика их возраста, бледного и распухшего. Джордж не поверил в эту историю, поэтому, когда Уилл Маркс осмелился нырнуть и посмотреть сам, он сделал это, подстрекаемый своими друзьями и теплым, пушистым чувством, которое оставило в нем пиво. Он спрыгнул с шинных качелей в черную глубину, ничего не видя, проплыл десять футов и ударился головой о старый холодильник, который кто-то бросил в карьер. Даже под водой он слышал, как хрустнула его собственная шея.

Это было последнее, что он услышал. Друзья вытащили его из воды, но он был уже мертв, и они так и не узнали, видел ли Джордж призрачных водных жителей города или нет.

Кэти Лакенбо, яркая, жизнерадостная девушка двадцати одного года, которую любили все, кто ее знал, проводила рождественские каникулы со своей семьей и возвращалась в кампус Пенсильванского университета, когда пьяный водитель пересек желтую линию на шоссе 30 и на скорости семьдесят миль в час врезался в нее лоб в лоб. Часть ее тела прошла через лобовое стекло. Другая половина, от живота вниз, осталась внутри машины. Ее смерть была быстрой и относительно безболезненной, несмотря на тяжелую травму. Кэти изучала английскую литературу и надеялась после колледжа получить работу учителя и выйти замуж за своего парня, Кена Баннистера, с которым она познакомилась в предыдущем семестре. Семья похоронила ее на кладбище лютеранской церкви Голгофа, рядом с тетей, бабушкой и дедушкой. Кен женился на другой девушке, с которой познакомился после колледжа. Много лет спустя образ Кэти был использован в телевизионной рекламе организации "Матери против пьянства за рулем".

Дэймон Бушар начал воровать, когда ему было восемь лет. Его первой кражей была пачка бейсбольных карточек из газетного киоска в Спринг Гроув. К двенадцати годам он был дважды пойман за кражу в магазине. Два раза, когда его поймали, против сотен раз, когда он это делал? Дэймон был доволен такими шансами. Он дошел до взлома и проникновения, отсидел в тюрьме округа Йорк и умер через две ночи после освобождения. Он только что пришел со встречи с офицером по условно-досрочному освобождению, вернулся в свою квартиру на третьем этаже, прошел мимо соседей по лестнице, посмотрел, как они отходят от окна его кухни, и ворвался в их квартиру. В темноте он споткнулся о кошку и упал лицом в стеклянный журнальный столик, разбив голову и порезав горло. Он чувствовал, как кровь хлещет из его ран, а также изо рта и ушей, и его последним впечатлением была злость, он жалел, что не успел убить глупую кошку. Многострадальные родители Дэймона похоронили его рядом со своим участком. Они редко навещали его могилу.

Бритни Роджерс было пять лет, когда отец начал забираться к ней в постель по ночам, и семь, когда он задушил ее подушкой, чтобы сохранить свой ужасный секрет. Ее мать умерла при родах, а единственным другом был ее плюшевый кролик Mистер Бан. Отец сказал, что это ее долг. По ночам, пока он хрюкал и потел над ней, воняя спиртным и кислым потом, Бритни прятала лицо Мистера Бaна под подушкой, чтобы кролик не видел. Отец Бритни похоронил ее тело в лесу за их домом, и полиция нашла его через четыре дня. Ее похоронили как положено, рядом с матерью. Полицейский детектив проследил за тем, чтобы Mистер Бан сопровождал ее в землю. Ее отец был убит во время бунта в тюрьме Кэмп-Хилл и похоронен на гончарном поле недалеко от Харрисбурга. Детектив, арестовавший его, каждый год посещал его могилу в годовщину смерти Бритни и мочился на нее.

Раймонд Берк прожил долгую, насыщенную жизнь и умер во сне в зрелом возрасте восьмидесяти семи лет. Его жена Салли, прожившая шестьдесят два года, скончалась тремя месяцами ранее, и, как считал Рэймонд, в этот день он умер вместе с ней. У них никогда не было ни детей, ни даже домашних животных, и он чувствовал себя полностью покинутым. Он никогда не был один и не знал, что делать. В доме было слишком тихо, и тишина усиливала его одиночество.

После похорон Салли он вернулся домой и стал ждать смерти, проклиная каждое утро, когда просыпался в одиночестве, вместо того чтобы найти себя с ней, до того утра, когда она, наконец, нашлась. Их похоронили рядом.

Стивену Кларку было тринадцать, когда он впервые занялся сексом с семейной собакой Трикси, и четырнадцать, когда об этом узнал его старший брат Алан. Их родители уехали на целый день, ужиная с другой парой в "Haufbrau Haus" в Эбботстауне. Алан вошел в комнату брата без стука и увидел, что Стивен сидит голый на полу, прислонившись спиной к кровати и раздвинув ноги. Трикси была между ними и деловито слизывала арахисовое масло с эрегированного пениса Стивена. Возмущенный, смущенный и разъяренный, Алан пригрозил рассказать родителям, как только они вернутся домой. Стивен умолял его, но Алан отказывался слушать.