Текст книги "Непобедимая Моди"

11

На борт поисковая партия возвратилась лишь в сумерки. Виска Длиннозуб бросил косой взгляд в сторону привешенного к копью колобка из засохшей грязи, из которого торчали иглы и черный нос Орквила Принка. Скривив губы, капитан повернулся к младшему брату:

– Очень интересной провизией вы запаслись на берегу. Ты мне это грязно-колючее чучело на ужин предлагаешь? Для какой надобности мне на моей чистейшей посудине этот комок грязи?

Кодж ткнул своим мечом в сторону Орквила:

– Ты только подумай, откуда он!

Виска сморщил нос:

– Судя по тому, как от него воняет, из болота.

Кодж кивнул:

– Точно, из болота. А вот где он живет – совсем другое дело.

Виска поглядел на брата в упор и улыбнулся одной из своих обычных – очень опасных – улыбок. Он потянулся за двузубыми вилами Гораса, подхватил их, взвесил в лапе.

– Что-то мне надоели твои игрушки. Выкладывай, прежде чем я сделаю что-то, о чем потом жалеть буду без тебя. Где он живет?

Кодж доложил четко и ясно:

– В аббатстве Рэдволл!

Виска швырнул вилы в мачту. Зубец глубоко вошел в дерево, рукоять задрожала, завибрировала… Капитан схватил брата и сжал его в объятиях:

– Вот теперь тебя хвалю я. Наконец ты дело сделал настоящее. Ха-ха, Кодж, якорь мне в глотку, зверь из Рэдволла. Я знал, что это место – не сказка, знал!

Виска пригнулся к пленнику:

– Как тебя звать-то, замарашка?

– Орквил Принк, – еле слышно пробормотал ежонок.

Златолис откинулся назад, схватился за бока и загоготал:

– Га-га-га! Норквил Свинк! Вот уж действительно Свинк. Свин… и грязь отыскал! Га-га-га! Свинья грязь везде найдет!

Команда услужливо подхватила капитанский гогот, даже те, кто находился в отдалении и не слышал слов любимого вождя. Орквил устало закрыл глаза, уже не пытаясь исправлять кого бы то ни было.

Виска повернулся к Билджеру:

– Выполощите этого Свинка, чтоб не вонял.

На Орквила опрокинулись ведра воды, освежившей его и очистившей. Он даже смог утолить мучившую его жажду, умудрившись поймать несколько глотков воды ртом. Виска снова склонился над ним:

– Слушай, друг, я с командой собираюсь в твое аббатство в гости, да вот беда – дорогу забыл. Ну, ты-то еще дорогу помнишь, так что подскажи, как туда попасть. Я тебе век благодарен буду.

Орквил зажмурился и сжал зубы. Ему даже думать не хотелось о том, что этот кошмарный капитан и его бандиты могут оказаться в Рэдволле. Сердце Орквила сжималось от страха, но он твердо решил: что бы ему ни угрожало, он не укажет дорогу к аббатству, ставшему вдруг ему столь дорогим, дороже собственной жизни.

Кодж пощекотал пленника мечом:

– Живей шевели языком, не то я тебе его отрежу вместе с колючей башкой.

Виска снова улыбнулся и поскреб клыки когтем передней лапы:

– Слушай, иглосвинк, внимательно слушай и запоминай. Завтра утром в камбузе разожгут огонь. Жаркий огонь, яркий огонь. И я своими лапами положу в этот огонь железный прут. Пожалуй, я все сказал. А ты слышал. И вот тебе ночь, подумай хорошенько. А завтра утром, уж думай ты, не думай, а станешь ты болтливым Свинком, уж хочешь или не хочешь.

Виска Длиннозуб на мгновение закрыл рот и вдруг добавил:

– Ха-ха.

Он снова закрыл рот, зато разбойники разразились диким хохотом.

Виска принялся отдавать распоряжения:

– Посадите его на ночь на ту же цепь, к полосатому псу. Меня разбудите пораньше. А за ним ночью присматривайте как следует.

Когда разбойники подошли к Орквилу, чтобы развязать его, ежонок принялся брыкаться и вырываться. Пришлось Билджеру, Ферти и Джанго его держать за лапы, а Кодж перерезал путы мечом. Они отволокли Орквила к мачте, где Горас лежал как мертвый, не шевелясь и ни на что не реагируя. Кодж внимательно следил за барсуком, держа наготове меч, а остальные обернули цепь вокруг пояса Принка и навесили на нее замок. Только они покончили с этой процедурой, как Горас вдруг пошевелился. Нечисть отскочила подальше, с опаской поглядывая на барсука.

– Пошли, – сказал Кодж, – пора чего-нибудь сожрать да грогу выпить. А колючий никуда не денется. Разве что полосатый его сожрет.

Джанго поскреб хвост.

– Что, полосатые едят колючих?

Ферти ткнул его локтем в бок.

– Кодж просто шутит, Джанго.

Джанго чуть подумал и повернулся к Орквилу:

– Ты, колючий, не бойся. Если полосатый тебя съест, то это просто шутка. Хы-хы.

И разбойники ушли на камбуз. Орквил осторожно похлопал барсука по ноге.

– Как тебя схватили, друг?

Горас открыл глаза, хрипло и медленно прошептал в ответ:

– Я с Северных островов. Они сожгли мой дом и убили родню. Тот, которого зовут Длиннозубом, оглушил меня кистенем. Очнулся я уже здесь, на цепи. Когда это было, не знаю, счет времени уже потерял. Зовут меня Горас.

Он протянул ежонку свою громадную лапу, и Орквил схватил ее обеими лапками.

– А меня зовут Орквил Принк. Я из аббатства Рэдволл.

Барсук насторожился:

– Аббатство Рэдволл! Слышал я о нем. Что, Орквил, это действительно такое замечательное место, как о нем рассказывают?

Глаза ежонка наполнились слезами.

– Ах, Горас! Еще прекраснее, чем о нем рассказывают. Только сейчас я это понял. А ведь эти разбойники хотят туда направиться. И напасть на него. Слушай, друг, мы должны туда добраться раньше, чем они. Должны!

Барсук с горечью скривил губы:

– Конечно, Орквил, да только вот цепь не пускает. Да и не только я на цепи, ты тоже. Тебя замки и цепи не удержат?

Орквил Принк уже деловито осматривал замки:

– Видал я замки и получше, чем эти старые ржаные железяки.

Барсук сжал лапу своего нового друга:

– Ты хочешь сказать, что справиться с замками? Отопрешь их?

Орквил пискнул:

– Отпусти лапу! Отопру, если ты мне лапу не расплющишь. Нужен какой-нибудь гвоздь. Или что-то похожее на гвоздь.

Они внимательно осмотрели палубу, но ничего подходящего не обнаружили. Оркнил указал вверх:

– А это что за штуковина торчит из мачты?

Сердце Гораса замерло при виде деревянных вил.

– Это Тунг, мой инструмент. Лис забыл о нем.

– Тихо, тихо, приятель… – предостерег барсука Орквил. – Ай!

Горас подпрыгнул, увлекая за собой прикрепленного к нему цепью Орквила, схватил рукоять вил и мощным рывком выдернул их из мачты. Орквил снова шмякнулся на палубу, торопливо бормоча наставления:

– Спрячь, спрячь под собой вилы, мало ли кто выйдет на палубу.

Горас улегся на вилы, почти полностью прикрыв их телом. Орквил осмотрелся, прислушался. Он ощупал мачту и нашел то, что надеялся найти.

– Друг, – зашептал он снова, – там, где я держу лапу, из мачты торчит гвоздь. Попробуй вытащить его зубцом своих вил.

Орквил внимательно следил за люками и дверьми судна, а Горас поддел шляпку гвоздя зубцом вил, нажал, раскачал… Затем обхватил гвоздь лапой, потянул – и наконец гвоздь с легким скрипом вылез на волю. Они прижались спинами к мачте, и Орквил принялся за работу. Он засунул гвоздь в отверстие для ключа в замке Гораса и принялся что-то нащупывать внутри. Барсук внимательно следил за манипуляциями своего юного друга.

– Ну как? Получается?

Орквил насупился, потом улыбнулся:

– Хороший вор отопрет любой замок.

И действительно, замок щелкнул, дужка его вылезла из корпуса. Горас со вздохом облегчения ослабил цепь на своем теле.

– Стоп, не торопись! – замахал на него лапой Орквил. – Еще мой! – Он перешел к работе над своим замком. – Тихо! Кто-то идет! – вдруг шепнул он.

Они снова уселись к мачте.

На палубе появился Кодж. Он вышел проверить пленников. Не подходя близко, он всмотрелся во тьму. Увидев Гораса сидящим, Кодж удивился, однако заметить, что пленники свободны, в темноте не смог. Кодж отвернулся и, направляясь обратно, громко прокомментировал:

– Надо же, еще жив, Каменная Башка. Чем живет?

Больше он ничего сказать не успел. Успел лишь повернуть голову на какой-то неожиданный шум сзади – и тут же громадная лапа барсука сомкнулась на его горле.

– Я скажу тебе, чем живу, – услышал Кодж задушевный шепот. – Живу жаждой мести убийцам моей родни. Ну-ка расскажи мне еще раз, как ты их запер и сжег заживо… Расскажи…

Орквил с ужасом смотрел, как Горас продолжает мять уже мертвого врага, трясти его, как половик, ломать кости трупа. Он подбежал к барсуку, потянул его за рваную рубаху:

– Хватит, хватит, надо поскорей удирать отсюда. Брось его, друг. Нам скорей в Рэдволл надо!

Еще сжимая изломанный труп лиса, Горас повернулся к ежонку – и тот раскрыл рот от ужаса. Глаза барсука налились кровью. Казалось, он обезумел. Тут, однако, произошло нечто странное. Горас как будто очнулся, подхватил Орквила и свой двузубец и соскользнул с борта судна. На берег он вышел совершенно спокойным. Орквил решил, что друг его охладился в речной воде.

– Как доберемся до аббатства, друг мой?

– Нам на восток. Надо отойти подальше и переправиться на другой берег.

Они зашагали по лесу. Какое-то время шли быстро, потом Горас начал отставать, останавливаться, опираясь на вилы, опуская громадную голову. Ежонок оглядел друга и покачал головой:

– Ох, друг, настрадался ты. Тебе надо отъедаться, отсыпаться – вот что тебе надо. Присядь-ка.

Горас тяжело опустился наземь. Раскалывалась голова, мучила жажда, он был слишком истощен и слишком долго оставался без движения. Да и приступ Жажды Крови отнял немало сил. И вот он слаб, как дитя полусезонное.

Орквил поскреб иголки на голове, сострадая и соображая. Ответ вспыхнул в голове молниеносно. Он тут же принялся командовать:

– Есть! Придумал. Местность тут мне известна, и я сейчас все улажу. Ты, друг, держишь свои вилы, сидишь смирно, отдыхаешь. Смотри в болото не попади, тут недалеко за зарослями папоротников страшная топь. Подальше проживает жирная жадная полевка, противный тип. Я его водяным прозвал. Но съестного у него – у-у-у! Ты отдыхай, а я все устрою и вернусь. Все понял?

– Понял, – сказал Горас, поднимаясь. – Пошли.

– Нет, ничего ты не понял. Ты здесь сидишь!

– Нет, я с тобой иду.

Орквил увидел под носом зубец вил и строгим голосом произнес:

– Вот я и говорю: ты идешь со мной. И не спорь со мной, не теряй времени даром. Идем!

Береговые полевки обычно хорошо готовят – по лесным меркам, конечно. Знакомец Орквила сидел на берегу рядом со входом в свою пещеру, с наслаждением вдыхал аромат большой пятнистой форели, которая попалась в его камышовый загон. Не часто такая удача выпадает. Пятнистая форель не любит, чтобы ее ели, но старые хитрые полевки очень любят пятнистую форель. Долго и тщательно готовилась эта трапеза. Сначала яму выкопать, топливо собрать, зажечь, потом пылающий уголь устлать водным крессом и листьями одуванчика, щитолистника, мяты и щавеля. На эту ароматическую подстилку укладывается форель, фаршированная грибочками и припасенным для такого торжественного случая миндалем. Сверху снова щавель, и все закрывается слоем глины. И ждать, пока испечется.

Потягивая из кружки домашний сидр, полевка-кулинар принюхивался к проникавшему сквозь трещины в глине аромату.

– О-о-о, какой аромат! – восхищенно закатил он глаза.

Когда он снова опустил взор, то увидел Орквила Принка, и всякое удовольствие исчезло с его округлой физиономии. Одна лапа его потянулась за дубиной.

– Опять ты, наглый проныра! В этот раз я готов тебя принять. Лучше не подходи, не то отправишься в болото, в гости к тем двум крысам. Привяжу к тебе камушек – и только тебя и видели!

В другой лапе «водяного» во время этого монолога появился длинный кинжал.

Орквил горестно покачал головой и заговорил, обращаясь куда-то в сторону и много выше полевки:

– Видишь, друг, какова его благодарность. А ведь я спас ему жизнь! Знал бы я, что он так гадок, разве стал бы тебя к нему приглашать?

Негостеприимный хозяин обернулся – кинжал и дубина вывалились из его лап, а ноги сами рванулись к лесу. Долго его еще преследовало видение изуродованной страшной раной головы громадного барсука с длинными дьявольскими рогами. За рога он с перепугу принял двузубые вилы Гораса.

Орквил сразу направился к костровой яме и принялся обдирать с форели глиняную корочку.

– Вот уж никогда бы не подумал, что полевки так быстро бегают. Чего он так испугался? Разве я сказал что-нибудь страшное?

Горас присел рядом и ловко вытащил рыбину из ямы на берег.

– Может быть, он не проголодался.

Впервые Орквил увидел, как барсук улыбается. Он кивнул на рыбину и ответил:

– Зато ты-то точно проголодался. Знаешь, тебе, пожалуй, лучше здесь остаться да отдохнуть, набраться сил. А я добегу до аббатства и пришлю к тебе помощь. Отлежишься, отоспишься.

Горас подобрал брошенный беглецом кинжал и принялся разделывать рыбу.

– Ешь, не болтай, Орквил. Я пойду с тобой. Так мне велено.

Юный еж удивленно глянул на барсука:

– Кто это тебе приказал?

– Когда я сидел у мачты на цепи, – объяснил Горас, – мне виделись разные вещи. Мышь-воитель с мечом обращался ко мне, велел искать молодого вора. А ты сам себя вором назвал, когда с замками справлялся. Эта мышь сдержала мою Жажду Крови. Знаешь, что такое Жажда Крови?

Орквил покачал головой, и Горас продолжил:

– Дед мой называл его проклятием барсуков-воинов. Это неудержимое боевое бешенство. Когда вступает в силу Жажда Крови, я теряю контроль над собой. Ничто не может удержать во мне страсть к убийству, кроме смерти.

– Я заметил… на палубе… – тихо произнес Орквил. – У тебя глаза были кровавые…

Горас кивнул:

– Да, это была Жажда Крови. Я мог напасть на всю команду. Но я так ослаб, что они бы меня одолели. Потому этот мышь-меченосец и вывел меня из заклятия. Он возник передо мной и велел идти с тобой и Рэдволл. Поэтому я и говорю тебе, друг мой, ешь эту великолепную рыбу – и уходим.

Орквил не заставил себя упрашивать. Он активно жевал и только промычал с набитым ртом:

– Ну, не буду тебя удерживать. Тем более что мой боевой посох пропал в болоте. Чем же я тебя задержу?

Горас с улыбкой передал Орквилу дубинку и кинжал «водяного»:

– Вот, вооружись этим.

Орквил схватил предложенное оружие и скроил свирепую мину:

– Ну, каков я?

Барсук согнал с физиономии улыбку и с серьезным видом заявил:

– О, просто дикий ужас внушаешь.

Орквил запихнул в рот последний кусок и облизал лапы.

– Что ж, в путь, в Рэдволл, друг. Кстати, там для тебя есть кое-что интересное.

И он зашагал по берегу. Горас тут же последовал за ежонком и спросил:

– Там все интересное. Ты о чем?

– Я о мыши-воителе с мечом в лапах.

Орквил подмигнул и больше ничего не выдал.

Над лесом и рекой Мох забрезжила заря. Сон постепенно оставлял Виску Длиннозуба, изгоняемый голосами за дверью капитанской рубки.

– Не-е, Глурма, ты скажи, ты его нашла. – Это произнес Ферти, и Глурма сразу возразила:

– Нет-нет, ты его раньше увидел. Я просто о него споткнулась, когда на палубу выползла.

Джанго перебил Глурму:

– Так скажите вместе.

Ферти это предложение не понравилось.

– Сам скажи вместе. Вместе с собой войди и скажи: «Кэп, у меня свежая новость, твой брат Кодж отдал душу сезонам».

Дверь каюты рывком распахнулась, сбив Ферти с ног и ударив повариху в толстый, выпирающий живот. Виска схватил Джанго за шею:

– Брат мой умер? Где?

Джанго извивался, пытаясь вдохнуть воздух, хрипел:

– Х-х-х… К-х-х… Кхэп, задушшшш…

Глурма, потирая брюхо одной лапой, другой махнула в сторону мачты:

– Там, кэп, у мачты лежит, там он…

Златолис рванулся в указанном направлении. Не обратив внимания на искалеченный труп брата, он уставился на пустое место, оставленное пленниками, и заорал:

– Где полосатый пес и колючая мышь?

Только что появившийся на палубе Билджер, оценив ситуацию, тут же отозвался:

– Нету, кэп.

Неудачный момент выбрал Билджер для появления, и неудачный ответ выбрал он на вопрос капитана. О чем тут же и пожалел. Виска сшиб его на палубу и запрыгал на упавшем, рыча:

– Я не слепой, дубина! И вижу, что их нет. Меня интересует, куда они делись!

Команда наблюдала за происходящим с безопасного расстояния.

– Чего уставились? – заорал на них капитан. – Живо догнать, поймать, выследить!

– Кэп, – донесся сзади голос Глурмы, – какие из них следопыты? Они леса-то ни в какие сезоны не видели.

Виска отпихнул ногой потоптанного Билджера:

– Тогда дуйте на берег и добудьте мне следопыта, который лес видел.

Все гурьбой бросились к борту, не дожидаясь второго приглашения. Лучше погулять по лесу, пока капитан свиреп и грозен. Нечисть посыпалась в воду, но Виска почти сразу снова заорал:

– Хватит, хватит! Остальные – строиться!

С десяток зверей успели ускользнуть, остальные кое-как, вкривь и вкось построились на палубе. Виска зашагал вдоль строя, озирая боязливо мнущуюся, переступающую с ноги на ногу нечисть.

– Ну и команда у меня, ну и молодцы! Жрать да спать да грог хлестать – на это вы мастера. А за пленными уследить – кишка тонка. И брат мой бедный, мертвее камня лежит. Кодж один всей команды стоил. А теперь ему за борт дорога. Пятая Нога, Заплата! Возьмите парусину, заверните Коджа. Балластом цепь, обмотайте его, чтоб потонул.

Горностаи Пятая Нога и Заплата упаковали Коджа в парусину, обмотали труп цепью, которая раньше держала у мачты Гораса. Шестеро членов экипажа поднесли труп к борту.

Виска спихнул тело брата за борт, стер с глаз то, что кое-кто из команды принял за слезы, но что на самом деле было брызгами воды.

Почти тут же из зарослей раздался крик:

– Эгей, кэп, нашли следопыта!

Разбойники выволокли на берег существо, явно перепуганное происшедшим.

Билджер с компанией взобрались на борт, подталкивая перед собой пленника – негостеприимную полевку, сбежавшую от своего ужина. Тычком в шею Билджер свалил свою добычу на палубу, под ноги капитану.

– Эта мышь волосатая вроде знает, где аббатство, кэп. И врет, что полосатый с колючим сожрали его завтрак.

Пленник попытался подняться, но Виска прижал его к палубе сапогом:

– Как тебя звать, мышь?

– Я не мышь, проворчал сердито пленный, уткнувшись носом в палубу. – Я полевка.

– Мышь не мышь, а жить захочешь – заговоришь. Где аббатство Рэдволл?

– Вверх по течению, до брода, а потом по дороге к югу. Я там не был, так говорят.

Виска пригнулся, схватил лапой нос бедной полевки и сжал когти так, что из глаз пленника хлынули слезы.

– Экий ты пухленький да рыхленький, – заметил Виска. – Слушай меня, волосатая мышь. Я здесь капитан, так что относись ко мне с уважением. Не то мигом перестанешь быть полосатой мышью, а станешь кормом для рыб.

Не выпуская из лапы носа полевки и не снимая с ее спины сапога, Виска распорядился:

– Якорь поднять, вверх пойдем до брода, против течения на шестах. Этому шест дайте, пусть жирок порастрясет. Да привяжите его, чтоб не удрал. Он нам еще, может, пригодится.

Солнце припекало, судно продвигалось вверх по реке. Вот оно поравнялось с норой полевки, и пленник уставился туда, где таился вход в его жилище. Он беззвучно клял судьбу, забросившую его на борт разбойничьего судна. Резкий рывок обвязанной вокруг шеи веревки вернул его к реальности. Билджер заорал:

– Заснул? Шевели своим толстым задом, шест не упусти!

Пришлось «водяному» поплевать в стертые до крови лапы и снова навалиться на шест.

Вечерние тени ползли по траве, когда Орквил и Горас пересекли брод. Орквил указал на юг:

– Если быстро идти, вскоре после ужина доберемся.

– Лучше бы к ужину успеть, – проворчал Горас.

– Не бойся, друг, еды в аббатстве хватит. Там голодного и ночью накормят.

12

Уже наступило утро, когда троица преследователей вырвалась из чащи. Лопоух показал на скалистый участок со множеством уступов и расщелин, поросших чахлым кустарником и пучками травы:

– Самое змеиное местечко. Они любят, когда есть где спрятаться и можно найти местечко, где на солнышке погреться.

– Мрачное место, – прошептала Моди. – Затаенное какое-то. Должно быть, здесь полно змей, даже и гадюки есть, во.

– Какая разница, гадюки или не гадюки, – отмахнулся Эйшо. – Для меня они все змеи… Не нравятся мне эти скользкие твари.

Моди уловила впереди на уступе движение и замерла:

– Лопоух, кажется, я ее вижу. Вон там, возле рябины. Вокруг корня обвилась. И ребенок при ней.

Они затаились за толстым стволом старой ели, напряженно вглядываясь в каменистую гряду.

– Как там пацан поживает? – спросил, мигая, Эйшо. – Я отсюда плохо вижу. Жив, не ранен?

Вождь землероек прищурился, козырьком поднес к глазам лапу:

– Шевелится. Значит, не укусила она его. Иначе был бы как полено. Но это гадюка, я уверен.

– Узор заметил? – спросила Моди, пытаясь высмотреть хоть что-то в траве под рябиной.

– Нет, отсюда узор не разобрать, слишком там темно, в тени. Но запаху чую, что гадюка.

Эйшо скептически покосился на Лог-а-Лога:

– Да брось, парень. Все червяки воняют одинаково. Червяком.

Но Лопоух не сдавался:

– Говорю тебе, это гадюка!

Моди урезонила их обоих решительным движением ушей:

– Хватит спорить, во. Лучше помогите мне сообразить, как спасти малыша. Если мы рванем туда напрямик, она сто раз успеет его укусить. Так что хватит о запахах, соображайте живее.

– Эх, сообразили бы мы лук со стрелами прихватить, – пожалел Лопоух.

– «Бы» нам теперь не помогут, – снова дернула ушами Моди. – Надо обходиться тем, что имеем. Эйшо, какие идеи у тебя там, под лобными перьями?

Эйшо крутанул громадными желтыми глазами:

– А вот я сейчас отойду чуть назад, да ка-ак взлечу, да ка-ак шарахну по этой гадине… Как по ящерке.

Прежде чем Моди и Лог-а-Лог успели ответить, филин уже быстро попятился и исчез из виду.

Вождь землероек возмущенно вздохнул:

– Вот всегда так, когда попытаешься посоветоваться с этим старым мешком перьев. Поползли вперед, мисс, потихонечку, пока он не нагрянул, поможем ему, чем сможем.

И они принялись красться к рябине, прячась за кустами и прижимаясь к камням. Им удалось незаметно для змеи подобраться к самому подножию уступов. Моди глянула вверх:

– Самая трудная часть, во, друг Лог-а-Лог. Еще шаг – и эта бандюга нас того, во-во… заметит.

Тут сверху раздался дикий вопль. Они услышали скрежет клюва Эйшо, леденящий кровь в жилах врага. Завопил малыш землеройка, зашипела змея.

Моди сорвалась с места и присоединилась к переполоху со своим воплем:

Вперед, ребята! С нами Эйшо! Кр-р-ровь и уксус! Еулалиа-а-а-а-а-а!

Песчаник под ногами оказался обветренным, гладким, для бега неудобным, но Моди и Лопоух неслись во весь опор. Они подскочили к месту схватки. Бой здесь разгорелся не на шутку. Филин схватил змею мощными когтями; мелькали клык да клюв, кольца змеиного туловища и крылья Эйшо. Вовсю вопил детеныш-землеройка, пытаясь уползти подальше.

Моди подхватила кроху и отпрыгнула с ним в сторону. Лопоух с выхваченной рапирой скакал вокруг, выискивая возможность нанести удар змее, не задев друга. Долго ему ждать не пришлось. Змея разинула пасть, чтобы впиться зубами в филина, и Лог-а-Лог погрузил рапиру в открытую пасть, в нёбо и мозг ее. Он тут же отпрыгнул в сторону, чтобы не попасть под удар хвоста. Эйшо не разжимал когтей, пока тело змеи не перестало дергаться. Лопоух вытащил рапиру из змеиной головы, вытер ее и отсалютовал филину:

– Достал, как раз перед укусом!

Филин презрительно глянул на труп змеи и смахнул его с уступа вниз:

– Перед укусом? Перед пятым или шестым. Неплохо он дрался, надо признать, неплохо.