Текст книги "Две Войны (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

– Хорошо, что ты в порядке, сэр Зигфрид, – с трудом произнес граф Эмри. – Я хотел поглядеть на тебя своими глазами.

– Теперь возвращайтесь обратно в свою комнату, граф, – положил ему руку на плечо де Локк. – Вам говорили каберниканцы, что нужен покой, а вы мечетесь по всему замку вместо того, чтобы отдыхать.

Я хотел было сказать ему то же, уверить в том, что хоть и ранен, но жив и присмотр со стороны графа мне не нужен, а ему самому надо отдыхать. Не смог. Слишком плотно было перевязано мое лицо. Эмри все же и без моих слов дал себя увести, мне осталось лежать на жесткой койке, глядя в потолок и слушая разговоры остальных раненых. Каберниканец, у которого Эмри спросил нельзя ли перенести меня в выделенную комнату, лишь покачал головой и сказал:

– Нетранспортабелен. Нельзя его никуда носить. У него обожжена почти вся кожа и любое прикосновение к ней вызовет у него такую боль, что она попросту убьет его.

Эмри настаивать перестал, а у меня отпало всякое желание шевелиться вообще. Кажется я так и пролежал неподвижно все время до визита очередного каберниканца. Он стал для меня подлинной пыткой. Молчаливый клирик с такими же запавшими глазами как и у остальных принялся снимать с моего тела повязки, заскорузлые от моей крови и той мази, которой покрывали повязки, дабы, как объяснил по ходу "операции" оказавшийся удивительно словоохотливым каберниканец, нейтрализовать действие яда Кошмара[9]9
  Кошмар – чудовищное порождение больных мозгов мучимых ночными кошмарами черных магов Килтии, которые выплескивают их в мир. Не стоит путать с конями вампиров.


[Закрыть], так звались твари, с которыми мы схватились в коридоре замка.

– Они каждую ночь носятся по замку, – говорил клирик, отмачивая повязки и аккуратно снимая их с моего тела, стараясь причинить мне как можно меньше боли, – ловят зазевавшихся людей и травят своими ядами. Поэтому с заходом солнца все прячутся по своим комнатам и отец Вольфганг проходит по всему замку и запечатывает все двери святой водой и святым словом.

– Почему же нам никто не сказал об этом? – спросил я, пользуясь возможностью произнести хоть слово пока мне снова не перевязали лицо.

– Все уже настолько привыкли к этому, что считают Кошмаров чем-то вроде детали обстановки, исключительно ночной, – улыбнулся каберниканец. – Мы даже криков их диких не слышим – и привыкли, и если все удается поспать, то спим как убитые. Знаешь, я вот больше всего в жизни мечтаю о пяти часах сна.

– Знакомо, – усмехнулся я, – но мы хотя бы дома и есть крыша над головой. – В это время как раз клирик бинтовал мне голову. – В марке или том же эмирате у нас этого не было, а мечтал я, помнится, хотя бы о паре часов сна. Но все мы слишком боялись гашишиинов, которых еще и сталь не брала.

Когда клирик закончил бинтовать мою голову, я вдруг понял, что лишился абсолютно всех волос. Пока он взялся за остальное лицо я поспешил спросил:

– А мои волосы? Их уже не будет?

– Будут-будут, – отмахнулся каберниканец, промокая бинты в плошке со снадобьем. – Ты бы сейчас на себя поглядел – помер бы от страха. Были случаи. Поэтому мы и прячем от пациентов все, что может отразить их в нынешнем виде. Но главное, что после яда Кошмара кожа на пораженных участках сходит полностью и следов не остается. Никаких. Со временем и волосы отрастут. Думаю, в эмирате ты брил голову, чтобы спастись от жары.

Я кивнул и был вынужден замолчать. До следующей перевязки. Однако на несколько дней спустя ко мне явился сам глава каберниканцев Бриоля. Это был благообразного вида старичок, лицо которого было серым как его ряса. Интересно, он вообще ложился спать с начала осады или так и живет на снадобьях, которые готовят умельцы из его ордена. Пробовал я такие во время прошлой войны в Иберийской марке, во время осады Кастилии. Тогда все мы были на грани истощения и каберниканцы согласились дать их нам. После маленькой склянки три дня воюешь без роздыха, а после спишь как убитый два дня и жрешь в три горла еще неделю.

– Сын мой, – произнес клирик, – пришла пора тебе стерпеть последние мучения. Дело в том, что та корка, что образовалась на пораженных участках твоей кожи не отделяется сама по себе. Ее придется удалять. Я всегда делаю эту процедуру сам. Она чрезвычайно болезненна и нужна великое искусство дабы провести ее таким образом, чтобы больной не покинул наш мир, не стерпев мучений. Приготовь тело свое и дух к этому испытанию.

Он склонился надо мной, возложив ладонь мне на лоб и прошептал короткую молитву. Я не удержался и вторил ему. И кто бы смог сдержать себя, ожидая что через несколько минут кто-то начнет медленно отдирать твою кожу кусок за куском. Убрав ладонь, святой отец приступил к процедуре. Я скрипел зубами, стараясь не взвыть стаей голодных волков, пока клирик делал свое дело. Такой боли я не испытывал еще ни разу в жизни. Даже в сражении в Ронсевальском ущелье, когда мне казалось, что меня рвут на части кривые сабли и зазубренные острия копий мавританских копий, было куда как легче. Там я хотя бы сражался и отвечал пускай и не на все удары, теперь же мне приходилось просто терпеть боль, да притом еще и лежа в постели.

– Даже самые сильные из воинов кричали и плакали как дети или лишались сознания, – произнес клирик по окончании моих мучений, – но ты, сын мой, лишь скрипел зубами.

– Несколько лет назад, отче, – прохрипел я, желание поболтать после нескольких недель вынужденного молчания пересилила боль, – я поклялся что никогда больше не буду плакать. Все мои слезы пролились над могилой моего бывшего сэра.

– Он был достойным человеком, – тепло улыбнулся мне священнослужитель, поднимаясь. – А тебе сейчас лучше поспать, так ты скорее поднимешься на ноги.

На ноги я поднялся спустя еще пару дней, да и то пришлось до хрипоты спорить с разговорчивым клириком, перевязывавшим меня в последний раз. Однако переспорить меня, соскучившегося по болтовне, невозможно в принципе.

Первым делом я, конечно же, направился в покои Эмри. Я едва сдержал улыбку, увидев графа расставшимся со всей растительностью на голове, которую он так холил и лелеял. Стоило нашим взглядам пересечься, как я тут же понял – улыбка обойдется очень дорого. Не думаю, что отсутствие бороды и шевелюры хоть сколь-нибудь уменьшило умения графа в обращении с оружием.

– Садись, Зигфрид, – бросил он мне, доставая из-под стола, за которым он сидел склонясь над картами, бутылку вина. – Вижу ты оправился от ран. Говорят, ты проявил чудеса мужества, когда с тебя сдирали шкуру. – Он налил мне вина в серебряный стакан. Его собственный и так был полон.

Присев на стул напротив него, я пригубил вино и принялся изучать карты, разложенные на столе. Как я и думал это были карты окрестностей Бриоля, окрашенные в зеленый, серый и красный цвета. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять кому они принадлежали. Зеленого цвета, увы, было катастрофически мало.

– Дорога на юг отрезана, – сказал Эмри, отпивая своего вина, – к Эпиналю не прорваться и, следовательно, помощи нам оттуда ждать не стоит.

– Можно обратиться к нейстрийским графам с северо-запада, – предложил я. – Они всегда держат сильные гарнизоны и в их округах много войск.

– Потому что они боятся Астурии, – отрезал Эмри. – Без императорского указа и солдата нам не дадут. Нет, Зигфрид, мы можем рассчитывать только на свои силы.

– Кстати, я ведь так и не знаю сколько именно у нас сил, – заметил я.

– Наш отряд, сотня рыцарей с "копьями", – начал перечислять граф. – Далее, двести тридцать человек бриольского гарнизона, из них всего пятеро рыцари, с ними четверо оруженосцев, остальные – местные крестьяне, обученные обращаться с копьем и арбалетом. Кроме них, около полусотни баалоборцев. Эти самые боеспособные из местных вояки, но они уже многие ночи живут на стенах, помнишь, об этом говорил де Локк, к тому же они постоянно употребляют каберниканские снадобья, так что находятся на грани физического истощения. Такое обращение с собой прикончит кого угодно, пускай он даже трижды Господен воитель или баалоборец. Итого выходит – четыреста восемьдесят с лишним человек, почти половина которых обычные крестьяне. Можно еще создать ополчение, раздать горожанам и окрестным крестьянам оружие, но нашего положение в корне это не изменит. О численности войск врага можно только догадываться. Сколько демонов Долины мук засело на юго-западе знает, наверное, только Баал, а вот Килтия на востоке, видимо, держит что-то около пяти тысяч воинов. Дело в том, что они не берутся ниоткуда. Все это мертвые люди, превращенные в жутких тварей с помощью силы черной богини. Известно о том, что полностью вырезаны два города и пять фортов в округе Бриоля. Отсюда и взята эта цифра, хоть ее и никто не проверял.

– Да уж, – буркнул я, допивая вино и по жесту д'Абиссела вновь наполняя свой стакан, – положение наше куда хуже чем я даже мог подумать, лежа в госпитале. Оно просто смертельно для всех нас и смерть нас ждет жестокая и не окончательная. Помнишь, Бастион арбалетчиков, его защитники, думаю, сражались ожесточенно, однако после влились в ряды врага. Для этого их волокли в центр форта.

– В этом-то и заключается главная беда защитников Бриоля, – вздохнул граф Эмри. – Они сражаются и гибнут, а их былые товарищи на следующий день лезут на стену. Сам понимаешь, каким образом это сказывается на боевом духе, если бы баалоборцы, живущие на стенах, я и думать не хочу о последствиях.

– Я бы посоветовал бросить все и бежать отсюда, предоставив демонам и нежити разбираться друг с другом. А после вернуться с силами из Аахена и разогнать оставшихся.

– Так мы потеряем всю империю, Зигфрид, – покачал лысой головой Эмри. – Юг Нейстрии и север Аквинии почти захватил культ Гретхен Черной. Я сам разговаривал с выходцами оттуда и знаю более-менее реальную обстановку. Да и слухи о демонах и нежити ходят не только здесь. Это похоже на партизанскую войну, но в масштабах всей империи.

– Жуткая картина вырисовывается, граф, – произнес я, одним глотков выпивая второй стакан вина, не чувствуя вкуса. – А я-то думал, что в империи все спокойно.

– А я думал, что демоны и нежить – старушечьи сказки, – буркнул Эмри. – Многие теперь расстаются со своими иллюзиями.

– Ну ладно, и что нам теперь делать? – спросил я. – Бежать мы отсюда не станем, воевать – верная смерть, что теперь остается, граф?

– Совершить нечто безумное, – пожал плечами тот, – и спасти всех, желательно, при этом еще и самим остаться в живых. Возражений нет?

– Против последнего, нет, с первым пунктом мог бы поспорить, но не стану. Что именно будем делать?

– В Бриоле осталось два пегаса. Оба в расцвете сил и легко смогут донести нас до любого из городов врага.

– Тем более, что нести назад нас им не придется, – вставил я обычную шпильку.

– Не особенно упарятся лошадки и в противном случае, на который я рассчитываю куда больше чем ты, – продолжал Эмри. – Я планирую сделать вылазку в город демонов, потому что иначе как по воздуху до него не добраться. Земля вокруг него раскалена и ходить по ней могут только демоны и нежить, не чувствительная к боли.

– Значит, в гости к ожившим трупам мы пойдем пешком. – На меня напало шутливое настроение, как всегда перед серьезным делом, в этот раз оно будет абсолютно безумным, но на моем настроении это никак не сказалось.

– Именно пешком, – кивнул Эмри.

– Когда выступаем? – поинтересовался я.

– Как только почувствуешь себя готовым, – ответил граф, – и каберниканцы признают нас тобой полностью здоровыми.

– Ну тогда я могу быть полностью спокойным, – нарочито широко отмахнулся я. – Вы же знаете их любимую присказку: "Не бывает здоровых людей, бывают недообследованные пациенты".

Глава 3.

Не смотря на мои шуточки, мы отправились в конюшни уже на следующее утро с полной решимостью совершить вылазку в оплот демонов Долины мук максимум через два дня. Что бы там не говорили каберниканцы. Пегасы, действительно, оказались великолепными животными с белоснежной шкурой и большими крыльями, сложенными вдоль боков. Они настороженно отнеслись к парочке безволосых людей, однако парочки яблок хватило для того, чтобы завоевать их расположение. В общем, расстались мы друзьями, только мне не хотелось думать об участи благородных животных в случае нашего провала. Демоны, питающиеся человечиной, думаю, не побрезгуют и их мясом. Простите, заочно, лошадки.

Мы долго и упорно препирались с уставшим главой каберниканцев, а после – с де Локком, не желавшим отпускать "императорского посланца" на верную – как ему казалось – смерть.

– Граф, – сказал ему Эмри, – потеря двух воинов не скажется фатально на обороне Бриоля. Вы примете командование и моим отрядом в случае моей смерти. Я должен своими глазами поглядеть на оплот Баала в этих землях.

– Это глупость, граф, – возражал де Локк. – С меня же голову снимут, если узнают что я отпустил вас, даже не дав хоть какого-нибудь сопровождения.

– Какое сопровождение? – отмахнулся Эмри, седлая пегаса, возиться с его упряжью было не в пример сложнее, нежели с обычной конской и я, к примеру, поручил эту задачу конюху. Эмри же никогда не доверял подобные вещи кому-либо. – Пегасов у вас больше нет, а по земле никому не пройти. И не думаю, что весть о моей гибели сильно опечалит императора. Я не столь уж выдающаяся фигура, особенно на фоне графа Роланда и принца Маркварта.

– Не стоит шутить подобным образом. – Отец Вольфганг как обычно подошел незаметно, будто был не клириком, а шпионом. – Невинно убиенный принц Маркварт и императрица Адель причислены к лику святых, а граф Роланд сражался за Веру и по делам его так же должен быть причислен, по моему скромному мнению.

– Я нисколько не умоляю чести графа, – возразил граф д'Абиссел, – и уж тем более не насмехаюсь над памятью императрицы и принца. Просто при Северном, да и Южном дворах их имена слишком уж истрепали всякие низкопробные менестрели. После их смерти император впал в настолько полную меланхолию, что не желает слышать ни о ком, кроме них. Это начинает раздражать, отче, и раздражать очень сильно.

– Но это не повод чтобы шутить ими, – напомнил отец Вольфганг. – Но я здесь не для этого. Вы отправитесь в логово Hostis generis humani и одной лишь честной стали против них мало. – Он сделал знак инквизитору, стоявшему за его спиной, и тот вышел вперед, протягивая нам с Эмри пару шестоперов, какими обычно вооружались сами баалоборцы. – Это оружие, изготавливается со времен Катберта Молота по одной технологии, известной только братьям из ордена святого Йокуса. Даже мы, баалоборцы, не ведаем секрета изготовления нашего оружия, знаем лишь, что оно сделано точно так же как и знаменитые молоты первых паладинов, сокрушавших зло и тьму. В вашем походе, они, думаю, сослужат вам славную службу.

– Отче, – возвел очи горе граф де Локк, – я-то думал, что хоть вы отговорите этих безумцев от их затеи!

– Упорство, – клирик положил ему руку на плечо графу, – в угодном Господу деле, не то от чего стоит отговаривать достойных людей.

– Даже если они идут на верную гибель?

– Если Господу будет угодно, они вернутся к нам живыми и здоровыми.

Да уж, переспорить клирика, как гласит известная поговорка, невозможно в принципе, поэтому граф сдался, даже поднял руки над головой и отступил на пару шагов.

Тем временем и Эмри, и конюх закончили седлать пегасов и нам осталось лишь вскочить в седла и отправиться в короткую вылазку, из которой нам вполне возможно не суждено будет вернуться. Отец Вольфганг по очереди благословил нас и мы без промедления, почти синхронно толкнули своих "лошадок" – и те, распахнув крылья рванулись вперед и вверх. Я не оглядывался, но почему-то почти точно знал – и граф де Локк, и отец Вольфганг провожают нас взглядами. Как в последний путь.

О том, что мы летим над бааловой землей, подсказали мощные потоки обжигающего воздуха, ударившие снизу. Вскоре до моего слуха донеслись бульканье лавы и треск земли, лопающейся от невыносимого жара. Проклятье, кто же может здесь? Ответом на этот вопрос нам послужило появление нескольких тварей со шкурой багрового с черным цвета, у каждой была пара мощных кожистых крыльев, вроде нетопыриных. Две сжимали в руках тонкие мечи, третий же буквально жонглировал огненными потоками.

Уклоняться от боя было поздно и мы с Эмри выхватили оружие. Граф – длинный меч, я – шестопер, подарок отца Вольфганга, мне такое больше по нраву, хотя многие рыцари и не считают его достаточно благородным.

– На тебе огненный! – крикнул мне Эмри, пикируя наперерез демонам с тонкими мечами.

Огненный жонглер метнул в графа поток пламени, но пегас среагировал на него раньше седока. Из-за этого Эмри едва не вылетел из седла, он сильно свесился влево, заслонившись щитом от ближайшего демона, в то время как меч второго просвистел буквально над его головой. Я направил своего гиппогрифа на потерявшего равновесие мечника, огненный жонглер швырнул пламя теперь уже в меня, однако верный конь не подвел. Я только читал о таких трюках в книгах по стратегии воздушного боя, а вот моему пегасу они были известны, похоже, не понаслышке. Копыта его врезались в череп демона, гиппогриф в прямом смысле промчался по спине баалова отродья и прыгнул с него вперед, оттолкнувшись копытами. Пламя прошло мимо нас и лишь обожгло шкуру демона, которого я использовал как площадку для прыжка. Пегас получил достаточное ускорение для молниеносного рывка к жонглеру. Я слегка не рассчитал и пролетел над огненным демоном, пришлось свеситься с седла, как только что делал Эмри, и удар шестопером получился не слишком удачным. Меня сильно удивила яркая вспышка, последовавшая за соприкосновением стали с черепом твари. Перед глазами поплыли алые круги, я тряхнул головой избавляясь от них, несколько раз моргнул, лишь после этого я смог видеть хоть что-то. Оказалось, что огненный демон летит вниз, от головы его осталось лишь жутковатое месиво плоти и костей, за ним последовал и один из мечников, почти надвое разваленный ударом графа. Второй же демон азартно рубился с д'Абисселом и тонкий с виду меч твари ничуть не уступал широкому клинку "императорского посланца". Скорее наоборот, после каждого удара от клинка Эмри раз за разом отлетали огненные искры – маленькие кусочки металла. Навряд ли, этот меч переживет нашу вылазку.

Я развернул своего гиппогрифа, направил его к сражающимся, занося над головой шестопер и одновременно вытащив из-за спины верный топор. Демон успел среагировать на мою атаку, парировав шестопер тонким мечом. Последовала новая вспышка, но я, наученный горьким опытом успел вовремя прикрыть глаза, и не видел того, что творилось следующие несколько секунд. Об этом мне поведал Эмри.

Скрестившись с шестопером тонкий меч демона переломился в месте столкновения, а его владельца отшвырнуло на несколько футов. Он замахал крыльями, прижал лапы к морде, чем дал Эмри отличный шанс для смертоносной атаки. Меч графа отсек голову бааловой твари, отправив в последний полет, вслед за двумя товарищами.

Открыв глаза, я увидел, что в небе остались лишь я и граф, стряхивающий с клинка капли крови демона.

– Отличная работа, – сказал он мне. – Никогда бы не подумал, что оружие клириков обладает такой силой, считал, оно просто получше обычного.

Отвечать я ничего не стал. Нечего было говорить. Мы направили своих пегасов к стенам проклятого города. Вскоре стали видны детали, которые не мы не могли видеть из Бриоля. К примеру, на стенах сидели жутковатые гаргульи, сработанные из разных материалов – оникса, обсидиана и гранита. Над ними кружили демоны, не уступающие в мерзости гаргульям, некоторые казалось, и не могли бы подняться в воздух – они были настолько тучными и мощными, а крылья их – слишком маленькими, чтобы поднять такие туши в воздух.

– И с этим нам придется сражаться? – прошептал я, осеняя себя знаком Господним.

– И не только с этим, – буркнул Эмри, вытаскивая из креплений шестопер. – Следи за гаргульями. Пока они не движутся – они неуязвимы, их нужно ловить в момент атаки. Фиолетовые твари, что стоят на земле, нам почти не опасны. Они управляют какими-то корнями, бьющими не выше чем на полметра вверх, зато никакая броня от них не спасает. А вот те твари, что отдаленно похожи на людей, обращают все живое в камень, правда на время.

– Откуда вы все это знаете? – удивился я. – Не так давно вы считали демонов Долины мук бабьими сказками.

– Было дело, – согласно кивнул Эмри. – Но пока ты валялся в госпитале, я слушал рассказы солдат, воевавших на стенах, и рыцарей, командовавших ими.

Проницательности графа я мог только позавидовать.

– Повелитель, – склонился перед Ганелоном двуглавый Владыка – демон высшего круга Долины мук, которому явно было очень неприятно кланяться простому Темному Паладину, но воля возрожденного Баала была сильней гордости, – к нашим стенам летят два человека на пегасах. Они схватились к нашими рейдерами и сразили всех троих. В их руках мерзкое оружие, привезенное из-за Океана Слез погаными людишками.

– Не стоит вдаваться в подробности, – отмахнулся Ганелон. – Не понятно из действий, чего они ходят?

– Нет, – покачал головами Владыка, нервно клацая громадными когтями по полу. – Они готовятся к бою, однако на безумцев не похожи. – Обе рожи оскалились, демонстрируя здоровенные и острые как бритва клыки.

– Встреть их, – приказал Ганелон, – и проводи ко мне. Хочу поглядеть на этих сумасшедших, не похожих на сумасшедших.

Демоны оказались около нас почти мгновенно. Это были те самые твари, что по словам Эмри обращали людей в камень. Одного их взгляда хватило нам с графом, чтобы попадать с седел прямо в лапы к другим демонам – побольше и с алой шкурой. Я мог видеть все, но ничего не чувствовал и не мог пошевелить и пальцем. Очень страшно, поверьте, чувствовать полную беспомощность перед подобными тварями. Нас перенесли в донжон замка, на месте которого выросло это чудовищное логово, доставив пред светлы – или в данном случае темны – очи предводителя.

Я не сразу узнал его в сидящем на импровизированном троне рыцаре в черном доспехе, наплечники которого были украшены здоровенными шипами, торчавшими над головой их обладателя. Это был граф Ганелон, точнее уже бывший граф, казненный несколько лет назад за предательство графа Роланда. Ну конечно, таким самое место в воинстве Врага рода людского. К трону был прислонен боевой топор с таким черным, как доспех Ганелона, широким обухом, предатель то и дело рассеянно поглаживал его длинными пальцами.

– Насмотрелся на меня, Зигфрид, – сказал, словно выплюнув слова, Ганелон. – Таким я тебе нравлюсь больше?

– Больше ты мне нравился, – ответил я – способность говорить и вообще шевелиться я обрел несколько минут назад, примерно когда нас вносили в главный зал донжона, – когда меч палача опустился на твою шею.

– А теперь и шрама не осталось, – усмехнулся Ганелон, оттягивая бугивер, демонстрируя мне бледную шею. – Все твои усилия пошли прахом, Зигфрид. Я вернулся в мир и стану мстить всем. Я разрушу империю Каролуса и спляшу на руинах Аахена и Феррары.

– У многих были подобные правила, – отмахнулся я, – и где они все?

– Я не все! – воскликнул Ганелон. – Запомни, Зигфрид, я не все!

– Запомни и ты, – отрезал я. – Я не просто Зигфрид. Я – сэр Зигфрид, рыцарь императора Каролуса Властителя. Граф Роланд посвятил меня в рыцари перед последней атакой мавров и сарков.

– Не упоминай при мне этого имени!!! – Ганелон вскочил с трона, перевернув его. В руках его словно сам собой появился топор.

Он успокоился и сделал знак одному из своих слуг-демонов вернуть на место трон. От меня не ускользнула гримаса бааловой твари, исполнившей приказ, ей было весьма неприятно холуйствовать перед человеком, пускай и не обделенным милостью их повелителя.

– В темницу обоих, – бросил Ганелон, садясь на трон. – Я пока придумаю для них пытки, на это мне нужно время. – И он рассмеялся нам вслед.

Демоны подхватили нас с графом и буквально потащили из зала в темницу. Нас швырнули в маленькую камеру, пропахшую кровью, болью и смертью, даже не подумав разоружить. Исполнительность и не склонность к рассуждениям, присущая, похоже, демонам сослужили нам неплохую службу.

– Да, – вздохнул Эмри, когда за нами захлопнулась дверь. – Не стоило разговаривать с Ганелоном в подобном тоне.

– Я не мог удержаться, – пожал я плечами. – Зато у нас появилось немного времени и, конечно, почти нереальный, но хоть какой-то шанс на спасение.

– Хочешь попытаться напасть на тех демонов, что поведут нас на пытки, – понял мой нехитрый замысел граф. – Спастись – не спасемся, зато продадим жизни подороже.

Роланд посмотрел на согнувшегося в почтительном поклоне вора. Эти существа единственные из всех тварей Килтии хоть немного походили на живых, хотя и были вынуждены скрывать истлевшее лицо под стальной маской.

– Значит ты точно можешь сказать, – произнес бывший граф, – что Ганелон в этом замке?

– Да, – прошипел – или просвистел, точно охарактеризовать звуки, издаваемые вором Роланд не мог, – шпион. – Я проник за стены замка и лично убедился в этом.

– Отлично, – усмехнулся бескровными губами Роланд. – Ступай! Ты славно послужил делу нашей богини.

Вор скрылся и в комнату, занимаемую Роландом вошел Рыцарь Смерти Инген, командовавший такими же Рыцарями Смерти, только более низкого ранга.

– Атакуем? – спросил он.

– Да, – кивнул Роланд, поднимая со стола шлем с устрашающей маской-забралом.

– Кого?

– Крепость демонов. – Роланд проверил легко ли выходит из ножен черный клинок.

Если Инген и удивился решению командира, но возражать не стал. Нежить – не рассуждающие убийцы, равнодушные к боли и потерям, они беспрекословно пойдут в атаку по приказу. Однако в этом кроется и основная слабость "детей" Килтии, поднятых из могил ее черной силой. Некроманты могут быть сколь угодно великими колдунами, но планировать сражения и весть в бой орды нежити и не могут, для этого нужны опытные военноначальники. Из этого положения хитроумная богиня нашла очень простой и эффектный выход, примером мог послужить тот же Роланд, еще несколько лет назад командовавший армиями Каролуса властителя.

– Господи твоя власть, – прошептал один из солдат, стоявших на стене Бриоля и сотворил знак, дабы отвести зло. – Они сцепились друг с другом.

И действительно, немертвые орды Килтии двинулись к стенам замка, где укрепились демоны Долины мук. Это было на редкость впечатляющее и ужасающее зрелище. Его по достоинству оценили граф де Локк и отец Вольфганг, вышедшие на стены сразу, как только получили известие о необычной активности врага. По серой земле, постепенно все сильней углубляясь в багровую шагали, ползли и иными способами передвигались самые разнообразные твари. Обычные оживленные некромантами мертвецы самой разнообразной степени разложения и вооруженные тоже не ахти как, лишь в первых рядах четко вышагивали те, кого солдаты про себя прозвали немертвой гвардией – скелеты без единой крохи плоти на посеревших костях в добротных пехотных бронях и со странного вида мечами в руках, клинки их чем-то напоминали стилизованные молнии. При соприкосновении с телом они заносили в раны какую-то заразу, на несколько дней парализующую людей. Рядом с ними гарцевали на черных – не вороных, а именно черных – конях с огненными копытами Рыцари Смерти в громоздких доспехах, забрала шлемов их изображали жуткие рожи и оскаленные звериные морды. Туманом клубились бестелесные сущности вроде призраков или полумраков – алых существ, взглядами внушавшие ужас толпам людей, от них спасали только клирики, мужественно противостоявшие их злым чарам. Были среди них и такие, кого не брало никакое материальное оружие, в то время как их собственные серповидные конечности разили без пощады и были им преградой никакие доспехи. За Рыцарями Смерти шагали более менее похожие на живых существа. Одни в серых доспехах и серых же плащах, вооруженные длинными пиками. Другие – в черных кирасах и шлемах, украшенных оленьими рогами – за что и получили меткое прозвище рогоносцы, – и с корсеками[10]10
  Корсека – древковое оружие с длинным колющим наконечником, от основания которого отходят два уса форме полумесяца. Также могло называться рунка.


[Закрыть] в руках. А рядом с ними ползли вовсе уж отвратные твари – коричневые, с торчащими костями, напоминающие сильно траченных разложением бескрылых драконов. Были и еще несколько уродов, похожих на огромные куски мяса, из которых тоже торчали осколки белых костей, из постоянно разинутых пастей капал смертоносный яд, от одного запаха которого люди послабее теряли сознание. Противостояла им не менее пестрая рать демонов.

– Жуткая драка, – прошептал де Локк, глядя на сцепившихся насмерть врагов. Теперь уже почти ничего нельзя было различить в той чудовищной свалке, творившейся под стенами бааловой крепости. – Не завидую я д'Абисселу с де Монтроем, если они еще живы.

– Когда зло сражается со злом, а тьма с пламенем бааловым, – наставительным тоном, всегда раздражавшим де Локка, произнес отец Вольфганг, – они сами того не поминая играют на руку Господу и нам, детям его.

– Я понимаю это, отче, – вздохнул граф, – но вот как представлю, что когда-нибудь объединенная орда таких вот тварей хлынет в земли империи...

– Мы сокрушим его, – отрезал клирик, – ибо с нами Господь.

– Да будет так, – не в силах спорить с чрезвычайно упрямым в некоторых вопросах священником произнес де Локк, приглядываясь к битве нежити и демонов.

– Тиаматы и Владыки сдерживают червей и драколичей[11]11
  Названия тварей, наиболее могущественных из демонов и нежити соответственно.


[Закрыть], – отрапортовал Темный Паладин Ганелону, – но на долго их не хватит. Нежить рвется к нам с небывалой яростью.

– Собирай всех во внутреннем дворе, – приказал Ганелон, поднимаясь с трона и поудобнее перехватывая топор. – Дадим нежити бой. Все летучие пусть атакуют их сверху.

– Есть, – кивнул исполнительный Паладин и вышел. Черный плащ с алым подбоем лихо взметнулся за его спиной.

Ганелон усмехнулся его выпендрежности и вышел вслед за ним. За стенами донжона царил подлинный хаос, который был столь любим черному сердцу бывшего графа. Согласно его приказу все демоны, что имели крылья и могли летать, обрушивались с небес на врага, атакуя, в основном, червей и драколичей, они отрывали от них куски гниющей плоти или пронзая их своими тонкими мечами, целя в глаза и пасти. На все нападки их увенчивались успехом – нередко кто-то из воинов Долины мук или не особенно шустрых советников или герцогов попадали на зуб к драколичу или в необъятный зев червя.

Еще раз усмехнувшись Ганелон ринулся в самую гущу схватки, ловко орудуя громадным боевым топором. На земле берсерки и Темные Паладины противостояли зомби, скелетам, призрачным воинам, а также элите войск Килтии – черных храмовников и проклятых комтуров, чьи шлемы по прихоти богини смерти украшали длинные ветвистые оленьи рога.

Не понимаю каким образом, но нам с Эмри удалось-таки заснуть, не смотря на сырость и холод, царившие в застенках замка демонов. Разбудили меня – да и графа тоже – звуки чудовищной битвы, что шла буквально над нашими головами. С потолка камеры постоянно сыпался раскаленный песок, так и норовивший попасть под одежду и броню. Мы подскочили на ноги, выхватили оружие, отступив к стене, где песок сыпался не так обильно. Это спасло нам жизнь...