Текст книги "Две Войны (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– Как ты тогда сказал, – постарался припомнить я, – на карту поставлена жизнь всего нашего народа.

– И эта карта бита, – мрачно заметил охотник на демонов. – Мы проигрываем с того момента, как перешли границу людских земель.

– Остается лишь продать подороже свои жизни, – вздохнул я.

– Не стоит впадать в такое уж уныние.

Я вздрогнул, услышав голос сказавшего эти слова, Эшли же и не пошевелился. Наверное, заметил подходящего к нам танцовщика задолго до того, как он их сказал. Я обернулся и увидел диковатого волшебника в пестром одеянии, какое носят танцовщики, по которой то и дело мелькали искорки пламени и малюсенькие молнии, что говорило о том, что он отдает предпочтение стихиям огня и воздуха. Танцовщик опустился рядом с нами у костра.

– Не стоит впадать в уныние, – повторил он, устраиваясь поудобнее. – Кем бы ни был шепчущий в уши Адиту, он не может желать смерти нашему народу.

– Почему это? – удивился я. – Пока Адиту не начала вещать направо и налево, мы жили себе спокойно в лесах. – Со временем у меня развился обычный для солдат, по крайней мере так говорил Эшли, нигилизм. Я перестал испытывать почти священный трепет в присутствии предсказательниц или при упоминании королевы Кроны.

– И сколько бы так мы прожили? – все с той же грустноватой усмешкой спросил танцовщик, так и не соизволивший представиться. – Сто, двести, ну, не больше трехсот. Мы слишком старая и усталая раса, а люди молоды и сильны. Сильны настолько, что могут легко растрачивать свои жизни на глупую вражду друг с другом. Спустя то время, о котором я сказал, им станет слишком мало места для жизни и они решат расширить жизненное пространство за счет наших лесов. А выдержим ли мы такую войну? Я, лично, ответа на этот вопрос не знаю.

При этих словах Эшли едва заметно дернулся, в глазах его промелькнуло что-то непонятное мне, но я решил не придавать этому значение. В конце концов, сам этот человек был слишком загадочным, чтобы придавать значение еще одной – да к тому же настолько крохотной – странности.

– Что нам может грозить в наших лесах? – удивился я. – Людям никогда не одолеть их магию. – В этом я был уверен на все сто. – У них не осталось собственно магии и они даже сейчас азартно уничтожают своих магов, лишая единственного оружия против нас.

– Не совсем уж единственного, – покачал головой Эшли. – Они способны выдумывать очень странные штуки и без помощи магии подчинять себе огромные силы. Но и случится это не через триста лет, а спустя куда большее число лет.

– Эгей, – хлопнул я по плечу охотника. – О чем это ты? Тоже в пророки записался.

Он тряхнул головой, словно стряхивая с себя неприятные воспоминания.

– Люди к тому времени только вступят в пору зрелости как народ, – продолжал танцовщик. – Их разум пытлив и, возможно, излишне, Эшли прав, неизвестно, до чего они могут додуматься.

– А мы что же? – теперь я уже возмущался. – Ни на что не способны, выходит?

– Мы немолоды, – ответил мне танцовщик, – а к тому времени совсем состаримся и закостенеем. А уж если не будем вести войн с другими народами или между собой, что немыслимо, то совершенно разучимся воевать. У людей же недостатка в боевых действиях, думаю, не будет. Нам сложно было справиться с нежитью, вторгшейся в наши леса, а ведь еще лет сто назад ничего такого быть попросту не могло. Теперь же мы были вынуждены просить помощи у людей.

– И они нам помогли, – мрачно заметил я. – А мы платим им смертью.

– Действительно, не слишком справедливо, – кивнул танцовщик. – Но стоит заметить, и они были готовы к войне, и даже жаждали ее. Очень уж быстро подготовились люди к Битве на опушке, они собирали войска задолго до того, как вы отправились к Герлицу с объяснениями.

– Зато кое-кто из наших намерено сорвал переговоры, – отрезал я, – убив проводника-мейса. Войны хотели не только люди, но и многие из нас. Они лишь прикрываются пророчествами Адиту.

– Может быть и так, – пожал плечами танцовщик, – однако пока эта война не идет вразрез с предсказаниями, мы должны продолжать ее, чего бы это ни стоило.

– Даже если речь идет о жизни всего нашего народа? – поинтересовался я.

– Даже в этом случае, – кивнул танцовщик. – Быть может, Адиту своими предсказаниями ведет нас к небывалому величию.

– Или смерти, – гнул свое я.

– Или смерти, – не стал возражать тот. – Но не думаю, что до этого дойдет. Я получил весть из Кроны, к нам идет подкрепление.

– Какие могут быть подкрепления? – удивился Эшли. – В городах и столице оставлены минимальные гарнизоны.

– Я далек от военного дела и несколько ошибся в терминологии. Это союзники, а не наши солдаты.

– И кто же эти союзники? – поинтересовался я.

– Это просто, Чартли, – усмехнулся проницательный, как обычно, Эшли. – Наши правители купили-таки местных князьков за часть земли, что даст им свободный проход в Карайское царство. Вольные княжества, наконец, обретут полную независимость от распадающейся империи, а мы, вместе с их воинами атакуем Гильдию мореходов.

– Ты так говоришь, будто сам все знаешь наперед, – заметил танцовщик, – это какая-то особенность людской магии? – Он посмотрел в глаза охотнику на ведьм, но, видимо, ничего не разглядев в них, первым отвел взгляд. – Но ты ошибаешься. Речь идет не о здешних обитателях. Они просто не вмешаются, дав нам самим разобраться с Гильдией, но исключительно собственными силами.

– Так кто же они? – повторил я свой вопрос.

– Сюда едет предсказательница Адиту в сопровождении этих самых союзников, – казалось, упоминание этих самых союзников не доставляет танцовщику никакого удовольствия. – Это темные эльфы. – Теперь я понял, почему.

– И с этим согласились в Кроне?! – воскликнул я.

– Адиту вместе с ними идет как раз оттуда, – кивнул волшебник.

– После этого кто-то еще заикается о немыслимости наших совместных военных действий с людьми! – расхохотался Эшли. – Мы теперь объединились с эльфами, служащими Килтии. А ведь и года не прошло с тех пор, как мы бок о бок с людьми сражались с нежитью под Эранидарком и по пути к Старому храму.

– Темные эльфы – не нежить, – возразил не особенно рьяно танцовщик, – они такие же как мы, вот только после гибели Галеана, они стали служить Килтии – его супруге. Килтия совсем обезумела от горя и обратилась к темному искусству оживления мертвых, некромантии, чтобы вернуть своего возлюбленного супруга. Наши пути разошлись, но по сути мы остаемся одним народом и у нас больше общего с темными эльфами, нежели с людьми.

– Как-то не слишком убежденно звучал твой голос, – заметил Эшли.

– Как и всякий диковатый, я не слишком люблю темных эльфов, – ответил танцовщик. – Как ни крути, а их стихия – смерть и она глубоко неприятна мне, да и всякому танцовщику.

– Так или иначе, – буркнул я, – все мы несем смерть. Тем или иным способом. Я – стрелами, Эшли – своей глефой, ты – искусством управлять стихиями. Но для тех, кого мы убиваем особой разницы нет. Они умирают и этого уже не изменить.

– Вот этим-то от нас и отличаются темные эльфы, – сказал танцовщик. – Они пытаются изменить тот факт, что кто-то умер. Я лишь краем уха слышал об их артефактах. Они просто чудовищны. Взять хотя бы Котел Мертвых. Стоит только кинуть туда труп любого воина, как он выйдет оттуда солдатом, готовым сражаться за темных эльфов без каких-либо сомнений и колебаний. А если вспомнить Корону Хаоса или Жизнеобенник, то и вовсе кровь в жилах стынет, даже у меня.

Мне как-то тоже не хотелось думать о свойствах перечисленных артефактов.

На этом разговор затих сам собой. Танцовщик поднялся на ноги и двинулся прочь. Мы же с Эшли улеглись спать. Привалы были не слишком длинными и времени отдых оставалось довольно мало.

Утром следующего дня в войско прибыли темные эльфы. Как и многие, я пришел поглядеть на них. Любопытство свойственно и нам, хотя и а куда меньшей степени, чем людям. Они были похожи на нас, они, собственно, и были одним с нами народом, вот только немного выше и тоньше в кости. Кожа у них была гораздо бледнее, а глаза окружали темные пятна провалов, сами же глаза были самых невероятных цветов. Алого, красного, малинового, фиолетового, темно-багрового. Одежда также была мало походе на нашу – тут преобладали черный и опять же фиолетовый цвета с каким-то паучьим орнаментом – пауки, паутина и все в том же духе. Орнамент этот сам собой притягивал взгляд и оторвать его постом было очень тяжело. Адиту среди них казалось чуть ли не инородным телом в своем балахоне цвета фиалок и золотой диадеме прорицательницы, особо отмеченной самой королевой Зиниаду.

Предсказательница подошла к командующему нашей армией Эрлитоу и коротко поклонилась ему. Как бы то ни было, она была всего лишь предсказательницей, пускай и удостоенной особого доверия королевы, а он – одним из высочайших лордов нашего государства.

– Я привела подмогу нашему войску, – сказала она. – Это наши новые союзники, у нас теперь одна цель – возрождение Галеана. Позвольте представить вам, лорд Эрлитоу, благородного Крисаша. – К предсказательнице и военноначальнику подошел темный эльф в особенно богато украшенных паучьим орнаментом из золотых и серебряных нитей на темно-фиолетовом фоне одеждах. На поясе его висел странный не то меч, не то сабля со слабоизогнутым лезвием и маленькой круглой гардой. – Он командует нашими союзниками.

Крисаш коротко кивнул Эрлитоу, как равному.

– Я рад, что наш народ, наконец, может сражаться плечом к плечу вновь, – сказал он, явно заранее подготовленную фразу. – Надеюсь, это приведет к возврату былых времен славы.

– Я также надеюсь на это, – кивнул в ответ Эрлитоу. – Каким точно числом воинов вы обладаете, благородный Крисаш?

– Мы обладаем, – с улыбкой поправил его Крисаш, – у нас теперь одно войско и командуете им вы, лорд Эрлитоу. Я же привел вам две с половиной тысячи воинов. Из них пятьсот танцующих с клинками, и пятьсот же стрелков. Я знаю, что у вас довольно много стрелков при недостатке воинов, что могут обращаться с оружием ближнего боя.

– Отлично, – сказал Эрлитоу, казалось, только для того, чтобы что-то сказать. – Но почему предсказательница Адиту здесь? Я считал, что рисковать ее жизнью слишком опасно.

– Время слишком дорого, – ответила предсказательница, – и его не стоит тратить на ожидание прихода моих слов из Кроны на линию фронта. И меня есть что сказать вам прямо сейчас. Штиры отказались помогать нам в деле с Гильдией мореходов и, более того, выдвинули войска нам на перехват. Завтра они планируют напасть на нас.

– Спасибо. Мы будем готовы.

Что же, быть может и от предсказательницы в армии может быть толк.

Глава 4.

Князь Конрад Штирийский вновь оглянулся на свое войско. Больше двух сотен разудалых панов, собранных в одном месте это даже не головная боль – это настоящая казнь, и страшней не мог бы придумать сам Баал. Паны постоянно ругались, ссорились и дрались на дуэлях. Хорошо хоть до смертоубийства не доходило – лихие штирийские дворяне, шляхтичи, понимали, в грядущем сражении с эльфами на счету будет каждый меч. Вот только отрубленным ушам, сломанным ребрам и раздробленным носам было несть числа, от этого паны принимали особенно воинственный вид.

Князь Конрад отвернулся и покачал головой. Взгляд его сам собой перескочил на элиту его войска, правда не слишком многочисленную, к громадному сожалению князя. Крылатые гусары. Самая боеспособная часть армии – и всего полтысячи человек. Они собраны из детей простых холопов и натренированных не без помощи личного друга Конрада герра Ульриха фон Босха, рыцаря из Билефелии, в отличный полк настоящих солдат, готовых на все ради князя идти в огонь и воду. Еще бы, ведь именно он вытащил их из обыденности крестьянской жизни и дал шанс стать людьми. Сам фон Босх ехал впереди полка, закованный в отличный доспех, ни одна пластинка которого не звенела громче чем положено и ни один ремешок не скрипел. Практически единственным звуком, издаваемым его броней был легкий шелест больших крыльев на стальном каркасе за его спиной. Это был отличительный знак полка неистовых штирийских гусар, как и небольшой вымпел с штирийским орлом.

Только в них мог быть уверен князь Конрад в предстоящем бою. Панское ополчение это, конечно, хорошо, однако правитель Штирии слишком хорошо знал как они ведут себя в бою. Разудалые паны, конечно, могут лихо мчаться в самую гущу, размахивая мечами и саблями, но после этого управлять ими становится просто невозможно. Они рубятся с дикостью и неустрашимостью берсерков из Тулле, но сигнальных горнов попросту не слышат и приказам не подчиняются. Как сказал когда-то герр Ульрих: они не могут сделать этого органически, и князь был с ним в этом полностью согласен, хоть и не очень-то понимал, что значит слово органически.

Он как раз размышлял над значением этого слова и думал – не уронит ли он своего княжеского достоинства если спросит у герр Ульриха, что все-таки оно значит, когда ему точьнехонько в глазницу тяжелого шлема вонзилась стрела. Князь был человеком умным и поэтому не снимал топхельма на марше, это его не спасло. Конрад Штирийский уже не увидел, как колонну его войска мгновенно окружила непролазная чаща леса, из ковра мгновенно пожелтевшей травы поднялись эльфы с длинными луками в руках, с деревьев свесились другие эльфы, одетые в шкуры животных, в основном оленей и волков, на луках которых было сразу по две тетивы, дорогу перегородили темные фигуры, держащие в руках длинные не то корсеки, не то коузы. Длинные причудливо изогнутые лезвия этих древковых орудий тыкались в морды лошадям, пугая несчастных животных, эльфы – а это также были представители Старшего народа, хоть и какие-то странные – кинулись вперед, быстрыми выпадами цепляя ножные латы крылатых гусар и стаскивая их с седел. Те в ответ выхватывали свои тяжелые сабли с развитыми елманями[45]45
  Елмань – уширение сабельного клинка в верхней части.


[Закрыть], предназначенные скорее не для того, чтобы прорубать, а проламывать вражеские доспехи. Но сейчас толку от них было слишком мало, враг был слишком быстро и ловок, гусары просто не успевали парировать, не то что атаковать самим. Одновременно с ветвей спланировали такие же черные воители, ловко орудовавшие двумя мечами. Еще в воздухе они принялись срубать головы панам и гусарами и не было спасения от их остро отточенных клинков.

Это не было сражением. Это была бойня. И закончилась она в считанные минуты.

***

Я был искренне рад тому, что в этой резне участия принимать не пришлось. С штирами расправились темные эльфы, при помощи диковатых и наших танцовщиков. Танцовщики призвали лес, мгновенно выросший вокруг вражьего войска, а остальные просто довершили дело, перебив ошеломленных и ничего не понимающих штиров. Но на этом еще ничего не закончилось. Мы не ушли с поля боя и лес не поглотил их тела, как это обычно бывало.

– И для чего мы, спрашивается, встали здесь лагерем? – поинтересовался я, откидываясь спиной на ствол могучего ясеня, выросшего почти мгновенно по воле наших танцовщиков.

– Чует мое сердце, – сказал Эшли, оглядываясь на темных эльфов, собравшихся зачем-то в непосредственной близости от поля боя, – не к добру это. В воздухе разлита очень недобрая магия, магия темных эльфов.

В тылу войска началась какая-то возня. Вскоре оттуда появились несколько темных эльфов, тащивших громадный котел, вроде тех, в которых варят еду. О чем-то подобном я, кажется, слышал от безвестного танцовщика, что подсел к нам на памятном привале. Котел Мертвых. Прозвучало это тогда, помнится, довольно зловеще. Я заметил, что Эшли, увидев этот котел, заметно поежился. Меня от вида артефакта – или что это там было – также продрал по коже мороз. Почему-то совсем не хотелось думать о том для чего темные эльфы станут применять его. И правильно, что не хотелось.

Несколько жриц в черно-фиолетовых свободных одеяниях, расшитых паучьими узорами, окружили котел, куда обычные эльфы – темные, естественно – начали стаскивать трупы штиров и один за другим бросать их в его чрево. Оттуда повалили клубы смрадного дыма, вонь которого почуяли даже мы с Эшли, хотя находились на приличном, к счастью, расстоянии от котла. Жрицы шептали что-то, не то молитвы, не то заклинания, а трупы падали и падали во чрево чудовищного котла, не зря прозванного Котлом Мертвых. И вот последнего мертвеца забросили туда, жрицы принялись вдвое быстрее читать заклинания-молитвы, он затрясся, дым повалил гораздо сильнее и вонь стала насыщеннее. Нам пришлось даже закрыть лица рукавами, от одора начали слезиться глаза. Поэтому лично я не заметил, как первый оживший мертвец выбрался из чрева Котла Мертвых. Ловко выбравшись оттуда бывший штрийский воин спрыгнул на землю, уступая дорогу следующему.

Только тогда я понял, что в котле просто не могло поместиться столько трупов. Это стало особенно заметно сейчас, когда они выбирались из него, такие же ловкие как и при жизни, резво строясь в шеренгу рядом со жрицами. Почти все погибшие, кроме изрубленных на куски, встали в строй, замерев плечом к плечу и вытянувшись в струнку, будто на параде.

– Зря они сделали это, – почти прошептал Эшли, но я сидел близко к нему и услышал.

– Почему? – спросил я, просто чтобы хоть что-то сказать, тишина казалась мне какой-то чудовищной и буквально звенела в ушах.

– Они забыли, что с юго-востока Внутреннее море омывает берега Салентины, – ответил он.

Кардиналом Салентины, конечно же, был сам Отец Церкви, однако управлять одновременно всей Церковью и отдельной ее частью, принадлежащей одной стране он не мог. Поэтому эти обязанности были возложены на Первого кардинала – главу Совета кардиналов, как правило становившимся следующим Отцом Церкви. В те времена им был отец Вольфганг, инквизитор из Билефелии, приехавший в Феррару после знаменитой битвы с гномами. Как-то само собой стало считаться, что он первым разглядел баалову натуру принца Маркварта, именно на этом факте и играл ловкий, не смотря на свою косность, Изгоняющий Искушение, выбившийся таким образом во вторые люди в Салентинской Церкви.

Именно этот пламенный борец со всем, что от Баала и вел совещание экстренно созванного сбора ордена Изгоняющих Искушение, отодвинув на второй план главу ордена. Тот поскрипел зубами, но спорить с всесильным с некоторых пор отцом Вольфгангом не решился.

– Мы не можем оставить этот факт, – вещал отец Вольфганг и многие инквизиторы невольно загорались тем же пламенем. – Мы должны надавить на правительство нашего королевства и вынудить их помочь Гильдии мореходов. А также до этого выдвинуть наши, Церковные, войска ордена Святого Креста.

– Это не так просто, – пожал плечами глава Изгоняющих Искушение. – Нет, конечно, поднять Рыцарей Креста мы можем и переправить их на тот берег на наших кораблях. Однако это вряд ли остановит эльфов, их не так и много, хотя бойцы они исключительные. Вот только без легионов нам не справиться.

– Значит, – настаивал отец Вольфганг, – надо поднимать легионы.

– Власть короля у нас очень сильно ограничена местными князьками и дожами[46]46
  Дож – глава города-государства (полиса) в Салентине.


[Закрыть], а те станут цепляться за легионы зубами. Пока мы выколотим из них солдат, эльфы и камня на камне не оставят от Гильдии и Рыцарей Креста.

– Они творят кошмарные обряды! – воскликнул Первый кардинал. – Взывают к темным силам и готовят удар по всем нам, добрым слугам Господа. Мы не можем сидеть здесь, сложа руки, и ждать пока они вершат свои черные дела.

– Но и тратить попусту наши силы, мы не можем, – глава баалоборцев говорил тихо и вкрадчиво по контрасту с криками отца Вольфганга. – Если мы потеряем сейчас Рыцарей Креста, кто же будет сражаться с врагами потом?

– Вы не понимаете! – Отец Вольфганг вскочил на ноги. – Если не поможем Гильдии сейчас, никакого потом уже не будет. Мы не смогли вовремя разглядеть в принце Маркварте Врага рода людского и это вылилось в подлинный кошмар. Империя развалилась и уже готова пасть под напором язычников мегберранцев.

Вот тут неистового клирика явно понесло. Кордовцев изрядно гоняли иберийцы, а халинцы слишком погрязли в междоусобицах, чтобы помышлять о войне с кем бы то ни было.

– Довольно! – хлопнул по столу глава баалоборцев. – Этими криками проблемы не решить.

– А вы уверены, – неожиданно тихо произнес отец Гельвеций, один из самых прославленных делами баалоборцев, единственный из всех, присутствовавших на том сборе, кто участвовал в Войне огня и праха от ее начала до самого конца, – что эта проблема имеет приемлемое решение? Промедление при данных обстоятельствах смерти подобно и у нас нет времени ждать пока отец Вольфганг убедит дожей и князей выдвинуть легионы на помощь Гильдии мореходов. С другой же стороны, отправлять Рыцарей Креста и Изгоняющих Искушение против всех эльфийских войск самоубийственная глупость. Неизвестно насколько затянется эта война со Старшим народом. Как видите, оба решения одинаково плохи. Но хуже всего, ничего не делать, это уж точно приведет к гибели.

– Так что же, конкретно, вы предлагаете, отец Гельвеций? – усталым голосом спросил глава баалоборцев.

– Мы не можем не помочь Гильдии, – сказал в ответ отец Гельвеций, – а значит остается только выдвигать Рыцарей Креста и наших братьев по ордену.

– Но это безумие! – не удержался глава баалоборцев. – Сущее самоубийство!

– Вы сами понимаете, – вздохнул отец Гельвеций, – что иного выхода у нас нет.

Глава баалоборцев понимал. Но принимать не хотел. Отправлять на гибель лучшую часть войска Салентины ему совершенно не хотелось.

Комендант Дарловы – самого большого порта на берегу Внутреннего моря капитан Богдан поглядел на море. Где-то на горизонте маячили силуэты кораблей, идущих, судя по курсу, из Салентины. И путь они держали именно на его Дарлову, тут капитан был уверен на все сто. Все его чутье опытного – пускай и в прошлом – моряка не говорило, кричало во весь голос об этом. А иных доказательств ему не надо было. Несколько лет назад Богдан был капитаном не по званию в гильдии, а по должности и бороздил на своей карраке[47]47
  Каррака (каррак) – тяжелый боевой корабль, как правило оснащаемый катапультами и баллистами.


[Закрыть] просторы Внутреннего моря, гоняясь за остатками пиратов или просто патрулируя вверенный руководством Гильдии кусок соленой площади[48]48
  Соленая площадь – жаргонное название морских просторов.


[Закрыть]. Но со временем он старел и начал терять хватку, упустил нескольких особенно шустрых и наглых пиратов, поэтому и был определен все тем же руководством на наземную работы. Так он стал комендантом города Дарлова на северо-западном побережье.

Гильдейский комендант обладал куда более широкими полномочиями, нежели обычный. Он не только и не столько командовал гарнизоном, сколько осуществлял таможенные функции, а именно взимал плату за все проходящие через Дарлову товары. Причем как морем, так и сушей, хоть это и несколько расходилось с общими принципами Гильдии мореходов, но с личными принципами коменданта Богдана. Но вот теперь, похоже, спокойной жизни приходит конец. Войско князя Конрада пропало без вести, о нем уже несколько недель ни слуху ни духу, зато слишком много слухов об эльфах. Их армия движется к Дарлове, не встречая на этом никакого сопротивления.

Богдан провел полную ревизию войск, находящихся в его распоряжении, и пришел к неутешительному выводу – Дарлова обречена. Экипажи боевых кораблей, стоящих в порту насчитывают не больше двух тысяч человек, есть еще Городской экипаж, выполняющий функции стражи и таможни, но это всего пять сотен не слишком справных вояк. Стены слишком низкие – Дарлову готовили к атаке с моря, в основном, пиратской, с суши она защищена из рук вон плохо. Богдан, конечно, приказал перетащить все имеющиеся в распоряжении баллисты и катапульты – а их насчитывалось два десятка – на другую сторону города, но это процесс слишком долгий и хлопотный, навряд ли его удаться закончить до начала осады. А уж о том, чтобы переразместить на складах боеприпасы к ним, об этом не стоило и думать. Теперь вот еще эти корабли, Баал бы их побрал.

Богдан в сердцах сплюнул под ноги и приложил ладонь "козырьком" к глазам. Вот ведь... Угадать с точностью до секунды к которому часу будут в гавани эти клятые корабли, а разглядеть чьи они – уже не может. Глаза не те, что в молодости. Значит, надо найти того, у кого глаза помоложе и поострее. Богдан огляделся и увидел пробегавшего мимо паренька-юнгу. Резким окриком, без такого нельзя быть уважаемым на корабле капитаном, он остановил парнишку и знаком подозвал его к себе, указал на виднеющиеся вдали силуэты.

– Карраки, – через несколько секунд пристального вглядывания в морские просторы сказал юнга, – судя по обводам – салентинские. Флагов отсель не разглядеть. Идут тяжело, видать, основательно загружены. На носу – баллисты, корму еще не видать.

Богдан отпустил мальчишку, вознаградив серебряной монеткой за труды. Он почесал в затылке, стараясь понять что же понадобилась святошам в его порту. Прикидывал так и этак, но ничего толкового придумать не удалось. Корабли боевые и загружены они не мешками с пшеницей или ящиками с цитрусами, которыми славится это королевство, а оружием и доспехами, и людьми, что их носят и готовы применить в любой момент. Выходит, попал он в переплет и живым выбраться вряд ли удастся – с одной стороны салентинцы, с другой – эльфы. И неизвестно, кто еще хуже.

Ну что же, надо встретить дорогих гостей. Богдан спустился со стены и зашагал к зданию экипажа.

***

Дарлова был городом большим, размерами он, конечно, уступал Эранидарку, однако Герлиц превосходил во много раз. Вот только оборона у него хромала. Даже мне удалось разглядеть этот факт, хотя я был эльфом далеким от градостроительства.

– Его строили, – объяснил мне Эшли, оглядывающий невысокие стены Дарловы критическим взглядом, – исходя из угрозы с моря. Там и стены внушительней и цепь есть, которая гавань перекрывает в случае подхода вражьих кораблей. Хотя вот, например, перетащить баллисты и катапульты на эту сторону все-таки додумались. Надеюсь, перегрузить боеприпасы не успели. Да и складов с этой стороны должно быть мало.

– Почему? – удивился я.

– Далеко от гавани, – ответил Эшли. – Никто не станет везти груз через весь город, чтобы потом тащить его обратно. Дарлова, в основном, используется как перевалочный пункт на морском пути в Билефелию и Аквинию. Соответственно, и в обратном направлении. Потеря времени для многих торгашей смерти подобна, а корабли не стоят в порту дольше, чем необходимо, это стоит недешево.

Оставалось лишь подивиться его весьма широким знаниям, но я давно уже привык ничему не удивляться, когда речь шла об охотнике на демонов.

Мы подошли к невысоким стенам города и встали под ними лагерем, осадив его и полностью отрезав от остального мира. Хотя отрезать от мира порт практически невозможно, а уж не имея флота – так и вовсе... Никто не предлагал людям сдаться, не выдвигал никаких требований, время для них прошло, теперь за нас будет говорить сталь. Однако люди были несколько иного мнения.

Двое клириков – вернее, один баалоборец и Рыцарь Креста в коричневых доспехах Защитника Веры – вышли на стены и инквизитор начал вещать:

– Проклятые твари! – крикнул он нам. – Вы не заслуживаете того, чтобы жить под одним небом с нами, любимыми детьми Господа. Мы сокрушим вас во имя Его и предадим огню ваши отвратительные леса. Вам не распространить их на земли, занятые нами, детьми Господними!

– Что это? – усмехнулся Крисаш. – Условия капитуляции и сдачи города?

– Не очень похоже, – отмахнулся Эрлитоу, неприязненно покосившись на союзника.

Нравы и весьма своеобразное – мягко говоря – чувство юмора раздражали всех нас, но терпеть их приходилось. Союзников выбирали не мы, а королева по совету предсказательницы Адиту, без слова которой в последнее время не обходилось ничего, однако жить с ними и воевать плечом к плечу приходилось нам.

– Если вы хотите сказать что-то по существу, – оборвал разошедшегося клирика Крисаш, – то давайте займемся делом. Мы имеем честь атаковать вас! – выкрикнул он традиционную некогда формулу приглашения к сражению. Так в далекие времена молодости нашего народа, когда он разделился на темных и светлых вызывали на бой друг друга эльфийские армии.

Эрлитоу дал команду и мы отпустили тетивы натянутых луков. Стрелы смертоносным дождем обрушились на стены Дарловы, уничтожая защитников крепости, приготовившихся защищать своих предводителей. К слову, их защищать не было надобности. Инквизитор отступил за широкую спину Защитника Веры, а тот мгновенным движением выхватив оба меча принялся рубить стрелы в полете. Широкие и удивительно тяжелые клинки в его руках летали словно не весили ни грамма и молниеносных ударов их не выдерживали ни огненные, ни ледяные, ни отравленные стрелы жалящих. Вот только одна из них слегка царапнула его по щеке, как раз над лихими усами, какие носят все без исключения Защитники Веры. Крохотная ранка мгновенно загноилась и кровь пополам с гноем потекла по лицу. Не переживет эту ночь, – машинально отметил я, пуская одну стрелу за другой.

За несколько минут мы очистили стены от людей, не дав им добраться до баллист и катапульт. Настало время темных эльфов – только они могли взобраться наверх и открыть нам ворота, перебив их охрану. Не кентавров же на стены гнать, в самом деле. Вот когда ворота будут открыты, неистовые воители ворвутся в город и тогда людей уже ничто не спасет.

Темные эльфы под нашим прикрытием подбежали к стенам – воздух метнулись "кошки" с длинными "хвостами" из крепких веревок. Железными зубьями они цеплялись за стены, а наши союзники буквально бежали – клянусь! – по ним наверх, обнажая на бегу мечи. Признаюсь, у меня было очень сильное искушение пустить пару стрел в спины союзничкам, и думаю не у меня одного, однако я сдержался – неверно это, предательством сильно отдает. Долго резня на стенах не продлилась, темные эльфы перебили остатки защитников города, стоявших там и вскоре ворота со скрипом отворились, впуская внутрь уже бивших копытами в нетерпении кентавров. Остального я лично не видел, да и желания смотреть на очередную резню, что устроили молоты и длинные копья на улицах Дарловы не было ни малейшего. Я видел многое и это было уже после ее окончания – некоторые картины врезались в память навсегда. В основном, трупы, трупы, трупы. Изрубленные, насаженные на копья, растерзанные на куски в безумной ярости, которая овладевала дикарями в бою, и конечно же заживо сгнившие от стрел жалящих, испепеленные огненными и рассыпавшиеся на куски под нашими.

Мы собрались на небольшой площади, в центре ее стояла ратуша, внутри которой забаррикадировались остатки сил защитников города. Это были, в основном, Защитники Веры и баалоборцы, ну и несколько рейнджеров, ведущих постоянный огонь из окон. Атаковать ратушу без нас никто не пытался, кому нужны лишние потери? Поэтому решили дождаться нас, стрелков, и покончить с врагом без лишних проблем. И снова не выдвигали никаких условий, не требовали капитуляции, мы просто подошли и хладнокровно расстреляли ратушу. Тут особенно старались огненные стрелки – их стрелы подожгли здание, крыша и потолочные балки его были деревянными, когда она рухнула, а после провалились внутрь и стены, мы разбрелись по городу, искать себе место для ночлега. Все дома пустовали, наша армия после себя живых людей не оставляла.