Текст книги "Две Войны (СИ)"

Автор книги: Борис Сапожников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

– Опушка леса, – раздался крик, выведший рыцаря из задумчивости.

– Стройся! – крикнул фон Грюниген. – По боевому расписанию!

Рыцари и простые солдаты начали быстро готовиться к бою. Центр заняли рыцари и оруженосцы, на флангах выстроились копейщики, прикрытые могучими солдатами знаменитой мейсенской панцирной пехоты. Этих воинов в войске фон Грюнигена было всего около сотни, но они могли сыграть большую роль в сражении, не дав врагу добраться до копейщиков или лучников. Они стояли насмерть, закрываясь щитами в рост человека и ловко орудуя короткими тяжелыми мечами. Простых мечников и опытных ландскнехтов, на наем которых ушла такая гора денег, что фон Грюниген старался об этом не думать, оставили в резерве. Также под прикрытием панцирников стояли и все стрелки войска, именно на них Антуан возлагал самые большие надежды. Они должны были залпами подавить – именно подавить – эльфийских лучников, не дать им перебить его солдат за несколько первых секунд боя, как это обычно делали раньше. Перед выступлением еще с экспедиционным корпусом де Монтроя, фон Грюниген проштудировал не одну книгу о войнах с эльфами и знал, даже знаменитым энеанским "черепахам" не удавалось долго держаться под огнем эльфов – в среднем не больше получаса. Вот теперь эти знания пригодились на практике. Антуан усмехнулся, хотя ему было совсем невесело. Никак не думал он, что придется применять эти знания против вчерашних союзников и верных друзей.

– Мы должны сокрушить эльфов и их союзников одним быстрым ударом, – произнес он в напутствие командирам, – не дав перестрелять как куропаток. Их гораздо меньше чем нас и поражение сегодня приведет к фактическому краху народа, а значит драться они будут как демоны. Мы должны быть не хуже. Прорваться к лесу, сцепиться с кентаврами в ближнем бою, где они не смогут орудовать своими копьями и каменными молотами, вот наша основная задача. Не преследовать отступающих, наших сил не хватит на полномасштабную погоню, а ослаблять войско нельзя. Тех, кто запаникует и побежит повешу, не смотря на знатность и положение в обществе. Все паникеры будут висеть, – для уверенности повторил он, – будь они рыцарями или же простыми солдатами из ополчения. – Были в его войске и такие.

– Идут, – сказал Эрок. – Обычным порядком. В центре конница, на флангах копейщики. Их прикрывают тяжелые панцирники с ростовыми щитами. Довольно много солдат оставлено в резерве.

– Я не слепой, – отмахнулся я, про себя снова сетуя на то, что меня поставили рядом с бывшим – да теперь уже бывшим – другом, – и сам все отлично вижу.

Настроение мое ничуть не улучшало то, что сейчас придется расстреливать людей, идущих на нас, как куропаток. Я, конечно, не был фанатиком глупого благородства и не желал сходиться с врагом глаза в глаза на длину клинка, я – лучник и мое дело стрелять, по возможности, с безопасного расстояния. Но тут все же, как-то слишком, из-за деревьев... А может быть, дело в том, что стрелять придется в людей и не защищая свою жизнь, как под стенами пограничного форта или в мейсенском лесу. В общем, на душе было крайне муторно.

– Товьсь! – раздался голос командира.

Мы натянули луки, положили стрелы на тетивы.

– Цельсь!

Глаза рефлекторно отыскали рыцаря, скачущего где-то в центре клина вражеской конницы.

– Огонь!

Пальцы мягко разжались, отпустив тетиву. Стрела устремилась в свободный полет, чтобы через несколько секунд поразить цель. Бить мимо я просто не умел. Рыцарь – мне показалось, что это очень молодой человек – покачнулся в седле и свалился на землю. Рядом с ним вспыхнул еще один рыцарь, испуганный конь взбрыкнул, мешая скакать остальным. Вообще, в строю врага началась порядочная сумятица, перепуганные и обожженные лошади танцевали, дико ржали, крутили головами. Строй смешался и толкового слитного, единого удара у рыцарей выйти просто не могло. Стоявшие напротив них кентавры-воители медленно двинулись вперед, набирая разбег для сокрушительной атаки длинными копьями.

– Стрелять по пехоте, – передали по цепочку новую команду и я послушно перевел взгляд на правый фланг людской армии, именно по нему предстояло стрелять.

Кентавры-дикари, что должны были атаковать фланги пока медлили, не спеша скакать прямо на длинные пики копейщиков, надежно укрытых за ростовыми щитами панцирной пехоты. Эта атака может стать самоубийственной, конечно, каменные молоты расшвыряют людей, вот только перед этим копья и короткие мечи соберут с неистовых, но очень слабо защищенных воителей кровавую дань. А значит, предварительно мы должны подготовить почву для этой атаки.

– Цельсь!

Я вновь отыскал себе мишень на чистых рефлексах.

– Огонь!

Отпускаю тетиву – где-то там, в строю копейщиков падает человек. Не спасли его ростовые щиты панцирников и хорошая кольчуга и кожаный панцирь, надетый поверх нее. Дальше стреляю без команды, да их и нет, мы работаем, как хорошо отлаженная осадная машина. Этакий стреломет, выпускающий за одну секунду по пять-шесть стрел, несущих гибель. Почему-то, думая так, стрелять было гораздо легче.

Не одни мы убивали, находясь на приличном расстоянии. Вовсю трудились и высокие лорды. То там, то здесь взмывали к небу бури из листвы, рвавшей на куски несчастных, попавших под нее. Вот теперь дикари решились на атаку, они сорвались с места, разрывая копытами землю, выворачивая целые пласты дерна. Взлетели над головами здоровенные каменные молоты, длинные бороды и шевелюры вились по ветру, неистовый хохот и боевые кличи буквально окутали могучих дикарей. Когда они врубились в остатки строя людского войска, мы перестали стрелять. Даже нам на таком расстоянии было практически невозможно точно попасть в цель, не зацепив кого-то из своих, а ведь каждая наша стрела несет смерть. Под ударами каменных молотов во все стороны полетели крохотные фигурки, какими казались с моего места в лесу копейщики, убиваемые кентаврами.

Я опустил лук. На сегодня наша битва окончена. Не думаю, что нас разобьют и кентавры побегут обратно к лесу, тогда придется прикрывать их отход, но что-то мне подсказывало – этого не будет. Просто не может быть. На время, оставшееся до конца сражения, я превращался в стороннего наблюдателя. Но на душе легче не стало.

Фон Грюниген заскрежетал зубами и ударил кулаком по высокой луке седла. Будь оно все проклято! - про себя вскричал он, хотя очень хотелось закричать вслух. Его классически разгромили и хотя его солдаты стояли твердо, не смотря на все усилия врага, умудряясь даже наносить ему некоторый, правда совершенно незначительный урон. Надо отводить людей. Убираться отсюда к демонам. Я потерпел поражение и все, что осталось – это сохранить как можно больше вверенных мне человеческих жизней. Он обернулся к фон Даунау.

– Забирай людей и уходи, – сказал он ему. – Нам не победить. Я не желаю больше терять людей. Я с ландскнехтами прикрою отход. – Надо же им отрабатывать деньги.

– Нет, – тут же возразил Мартин. – Уходи сам. Я – прикрою.

– Уходи, Даунау, – покачал головой фон Грюниген. – Я несу ответственность за эту, – он усмехнулся, – операцию. В Мейсене меня ждут подземелья и плаха, так что уж лучше погибнуть здесь, прикрывая ваш отход и тем заплатить за свои ошибки.

– Какие они твои?! – вспылил обычно сдержанный фон Даунау. – Это все старый идиот фон Балке и де Леве, которого выгнали из Аахена за тупость, они давили на тебя. А уж после форта, они совсем с ума сошли.

– Валить все на мертвых, – отмахнулся фон Грюниген, – это как-то не слишком благородно. Да и не думаю, что Высокий суд примет мои объяснения. В таких крупномасштабных делах всегда должен быть виноватый и желательно живой и находящийся в пределах досягаемости властей.

– Значит меня на казнь отправляешь, – усмехнулся фон Даунау, – а сам хочешь остаться героем, погибшим при отходе

– Ты всегда можешь отговориться тем, что исполнял мой приказ и не более. Приступай, кстати, к его исполнению. Быстро!

Рыцарь коротко кивнул фон Грюнигену, бросив на него тяжелый взгляд, словно прося одуматься и отменить приказ, но тот повелительно махнул ему рукой. Вздох фон Даунау был не многим легче его взгляда. Не подчинится приказу он не мог, поэтому обернулся к резерву. Ландскнехты уже строились для прикрытия отступающих мечников и стрелков, давших всего один залп. Хитрые эльфы укрылись в опушке леса, надежно защищенные от стрел могучими древесными гигантами, что словно ловили вражеские стрелы своими ветками. Стрелять же в ту кошмарную сумятицу, что творилась сейчас на поле боя, было даже не глупостью – безумием, на которое не решались и эльфы, обращающиеся с луками намного искусней самых лучших стрелков-людей. Перед ландскнехтами строились два взвода панцирной пехоты, что должны были защищать стрелков от атаки кентавров. В тяжелых доспехах им нечего и думать уйти от быстроногих человекоконей, лучше уж остаться и принять смерть достойно.

Кентавры-дикари налетели на железный строй решительно настроенных людей, размахивая своими чудовищными молотами. Не спасали ни длинные двуручники ландскнехтов, ни ростовые щиты панцирников. Каменные молоты крушили железо и плоть, ломали кости, расшвыривали людей, ломая строй. Кентавры были слишком быстры и сильны, однако совершенно лишенные какой-либо защиты, они становились легкой добычей сумевших быстро прийти в себя ландскнехтов. Обученные останавливать мощный натиск рыцарской конницы они быстро пришли в себя и с чудовищной размеренностью заработали своими мечами, напомнив фон Грюнигену некий жутковатый механизм, вроде пыточной машины из застенков инквизиции. Сам он встал в один ряд с панцирниками, отпустив коня и взяв один из запасных ростовых щитов. Молодой рыцарь никогда не гнушался тяжелой работы в бою. Тем более, когда от него на верхом толку бы не было никакого. Ему удалось выжить во время первой, самой сокрушительной атаки кентавров, пришлось попросту спрятаться за щитом, съежившись и думая лишь о том, как бы громадный молот не угодил по темечку или еще куда. Один удар такого оружия будет смертельным – в этом фон Грюниген не сомневался. А затем "заработали" двуручники ландскнехтов и дикари откатились, как волны от скал. На смену им уже спешили окончательно расправившиеся рыцарями кентавры-воители, их доспехам длинные мечи были практически не страшны. Хотя...

Проверить это фон Грюнигену было уже не суждено. В бой вступили высокие лорды эльфов – непревзойденные маги. Новая буря листьев разметала восстановившийся было строй людей, раскидав их, повалив на землю. Кентавры втоптали оставшихся в живых в землю. Но Антуан фон Грюниген, молодой рыцарь, герой людского и эльфийского народа, оборонявший Эранидарк от орд нежити, погиб под громадными копытами могучих кентавров.

Глава 3.

Предсказательница Адиту почти все время проводила в специально выделенном ее королевой покое, туда не было доступа простым эльфам и даже сама Зиниаду всякий раз вежливо стучалась, прося разрешения – небывалое дело! – войти. Адиту же очень редко покидала его, проводя время в молитвах Галеану. Она раз за разом просила возрождающегося бога сообщить ей, что же делать эльфам дальше. А тем времен война между двумя народами разгоралась все сильнее, набирая обороты, словно кошмарная машина. Обескровленный Мейсен практически пал, но ему на помощь выдвинулись войска из Билефелии. Их было не так много, как когда-то, но и этого вполне хватило бы, чтобы уничтожить эльфов и сжечь их города. Магия не спасет, как это было в Битве на опушке, к солдатам и рыцарям присоединились баалоборцы со всей страны, а также маги, которых после Войны огня и праха несколько реабилитировали, так как поняли, чтобы бороться со сверхъестественным нужны именно они. У высоких лордов появились весьма достойные конкуренты. Адиту просила у Галеана совета, но бог молчал и в дело вступили стратеги.

– У нас всего два варианта действий, – сказал Ниаталь, положив тонкие руки на карту, – либо обороняться в лесах, либо выйти и атаковать. Первое приведет в потере нескольких городов и, скорее всего, Эранидарка. Второй же лично я считаю глупостью. Вне лесов мы слишком уязвимы и станем легкой мишенью для людских лучников и арбалетчиков. К тому же, у людей теперь в армии есть не только инквизиторы, но и маги, а это очень опасно для нас.

– Ерунда, – отмахнулся Торалак, всегда недооценивавший людей, считавший их примитивными и недалекими существами, неспособными противопоставить хоть что-то великому Старшему народу. – Никакие маги не могут противостоять высоким лордам.

– Это так, – кивнул Ниаталь, – но сила высоких лордов падает за пределами родных лесов.

– Территории лесов можно расширять, – словно прописную истину объясняя нерадивому ученику, изрек советник королевы.

– Не во Время Осени, – отрезал тот. – У нас просто нет для этого сил.

Торалак заметно сник. Но неожиданно на помощь ему пришел Виглиф Длинный лук – лучший разведчик Эльфийских лесов и доверенное лицо королевы Зиниаду среди диковатых эльфов.

– Во Время Осени это делать сложнее, – сказал он, – но все же можно. Нам будет мешать весна, царящая в людских землях, однако, думаю, мы справимся и с нею.

– Каким образом? – искренне удивился Ниаталь. Он действительно ничего не понимал.

– Вы забыли, лорд Ниаталь, что магией наделены не только высокие, но и диковатые эльфы. Среди нас есть танцовщики, они черпают силу непосредственно из леса и могут управлять им, не смотря на любое Время, царящее как у нас, так и за пределами лесов.

Пришла очередь Ниаталя смущенно опускать глаза. Как и всякий высокий эльф, он несколько недооценивал диковатых, особенно в области магического искусства. Королева Зиниаду улыбнулась и кивнула Виглифу, чтобы он продолжал.

– Да, собственно, мне нечего добавить к уже сказанному, – пожал плечами разведчик. – Вашим учителем, ваше величество, был сам Вандиомейо, прозванный Первый танцовщик. Обратитесь к нему, у вас ведь остались какие-то связи и контакты с ним.

– Остались, – кивнула Зиниаду, вновь улыбнувшись, теперь уже своим воспоминаниям. – Я приглашу его к себе и попрошу помочь.

– Такого не было со времен, – я почесал в затылке, – даже не помню с каких. Расширение лесов, наступление на людские земли. Ведь именно этого и добивались сторонники войны в Кроне.

– Ты все же подслушал наш с Эроком разговор, – усмехнулся Эшли. – Я вообще-то считал, что это был кто-то из диковатых, прикрывавших огненного.

Мне оставалось только пожать плечами и втайне порадоваться, что я сумел провести охотника на демонов, да еще и мага. Хотя насчет провести это я, конечно, погорячился, он знал о чужом присутствии, но все же было приятно.

– Именно этого, – продолжил Эшли, – они, естественно, и добивались. Но это риск и риск очень и очень большой. Они решили сыграть по-крупному, поставив на кон весь народ, всех эльфов.

– Ты забываешь, охотник, – к нам подошел Эрок, который больше не называл Эшли по имени, а только, так сказать, по роду занятий, – что это воля Галеана, переданная через предсказательницу Адиту.

– Ее вполне могут обманывать, – заметил Эшли как бы невзначай, скорее чтобы просто позлить огненного, нашего бывшего друга.

– Ты сомневаешься в воле Галеана! – вскричал тот, похоже, в нем взыграла-таки сущность огненного стрелка, до того очень редко проявлявшего себя.

– Ни в коем случае, – покачал головой охотник на демонов. – Но ведь Адиту может ошибаться, принимая слова, которые слышит за слова Галеана.

– Она – предсказательница! – еще громче воскликнул Эрок. – Он не может ошибаться!

– Ошибаются все, – пожал плечами я, поддерживая игру. – Быть может, не сама Адиту, а те, кто слышит ее слова и толкует их.

Эрок закипел. Мне показалось, еще секунда и у него из носа пойдет пар, как из чайника. Он развернулся на пятках и широко зашагал прочь от нас. Мы с Эшли переглянулись. Наверное, нам следовало бы рассмеяться ему вслед, но, на самом деле, нам было не до веселья. Ибо началась настоящая, крупномасштабная война с людьми. Мы не вернулись в Эранидарк, обосновавшись в покинутом людьми Герлице. Это был наш первый оплот в людских землях, откуда планировалось начать наступление на остальной Мейсен. Мы ждали подкреплений, что должны были подойти из окрестностей Эранидарка и танцовщиков – магов, диковатых эльфов, которые должны были расширять наши леса, поглощая земли людей.

– Ни к чему хорошему, – продолжил развивать прежнюю тему Эшли, – такие игры не приводят. Людей слишком много и они, объективно говоря, сильнее нас. Что мы можем противопоставить атаке тяжелой рыцарской конницы билефельцев и нейстрийцев? Или мобильным аршерам аквинцев?

– Тут ты не совсем прав, – возразил я, отметив что Эшли считает эльфов своим народом, все время говоря именно "мы", хотя сам был человеком. Раньше я на это как-то не обращал внимания. – Кентавры-воители не уступят в силе и ударе любым рыцарям. А если посадить на спины с дикарями стрелков, наших или диковатых, разницы нет, и что нам эти аршеры, а?

– Ну-у-у, – протянул Эшли, – с аршерами ты прав. А вот насчет рыцарей и кентавров-воителей, тут я могу тебе возразить. Первый удар их длинных копий, конечно, страшен, с этим спорить глупо, но вот ближний бой... А ведь он неизбежен при сражении с рыцарями, сам понимаешь. Орудовать своими длинными копьями в тесноте схватки. Рыцари же со своими мечами и топорами перебьют их, быстро и беспощадно. Нечто похожее уже было во времена Энеанской империи. Кентавры-воители врубались в "черепахи" энеанских легионов, но те выдерживали первый натиск и когда завязывался ближний бой, они своими гладиями уничтожали многих и многих. У нас нет настоящих солдат, какими славятся люди. Великолепные стрелки – да, это сила, отличная ударная сила – тоже да, но тех, кто сошелся бы с врагом на длины клинка, вот кого не хватает. Дикари, конечно, со своими молотами многое могут и в ближнем бою, но сам знаешь, они органически не способны подчиняться приказам после начала драки.

Да уж, тут он прав на все сто, как обычно. Впадающие в состояние берсерка, боевой раж, кентавры-дикари переставали подчиняться приказам и дрались до смерти – своей или последнего врага, – когда же враги заканчивались они нередко накидывались друг на друга или кентавров-воителей или других воинов-союзников из диковатых эльфов, принимая их в пылу за рыцарей и пехоты врага. Бывало, от каменных молотов гибло больше союзников, чем от мечей, топоров и копий врага.

– И все же, Эшли, – философски заметил я, – война была неизбежна с самого нашего нападения на пограничный форт. Ее хотели многие эльфы, вроде того же Эрока или Торалака, и почти все люди. Нас ненавидят и боятся, из-за нашей магии и способностей, превосходящих людские. Люди очень боятся показаться слабыми в чужих глазах и особенно в своих, и ненавидят себя за этот страх.

– Эту ненависть, как обычно, переносят на причину страха, – согласно кивнул Эшли, то есть на нас. Иди же собственных сородичей, обладающих Даром – магов. Но что-то мы расфилософствовались, как-то муторно на душе от таких размышлений.

Вот тут я был полстью с ним согласен. От любых мыслей по поводу войны становилось крайне муторно. До этого мы сражались только на своей территории, в лесах, теперь же переходим в наступление. И мне это совершенно не нравилось.

Подкрепления подошли спустя два дня с того разговора с Эшли. Множество эльфов – и высоких, и диковатых, – кентавры – воители и дикари, – отдельной группой держались высокие лорды в белоснежных доспехах и танцовщики в одеждах самых невероятных цветов и оттенков.

Последние первым делом взобрались на стены и принялись творить обряды. Последствия их начали проявляться почти сразу. Трава рыжела и жухла с каждой секундой все быстрее и быстрее, с деревьев, обступивших Герлиц плотным кольцом, начала опадать листва, одновременно из-под земли принялись пробиваться новые ростки, быстро превращающиеся в деревца, которые в свою очередь сменялись могучими лесными гигантами. Они поглощали все небольшое пространство под стенами города, так тщательно расчищавшееся его гарнизоном и простыми жителями на протяжении нескольких лет. По стенам начал карабкаться вьюн, они обрастали зеленым плющом, практически полностью скрывшим их на фоне леса. Я знал, что со временем растения полностью поглотят их, превратив стены в настоящую живую ограду, как и во всяком эльфийском городе. В общем, не прошло и нескольких часов, и мы, можно сказать, оказались дома. Вернее, дом пришел к нам. И пойдет вместе с нами и дальше.

На следующий день армия выступила на восток.

Озарение словно удар грома обрушилось на Адиту. Голос, не снисходивший на нее так долго, вновь вихрем ворвался в ее уши:

– Аахен, – сказал Он, Галеан, – Аахен должен стать нашим. Выгоните людей из Аахена. Придайте их земли огню и мечу.

Голос пропал, но предсказательнице еще долго казалось, что он звучит в голове. Одним и тем же словом: Аахен, Аахен, Аахен... Наконец, она поднялась и вышла из своего покоя. Она знала куда идти – в тронный зал королевы. Предсказательница точно знала и без подсказок голоса, Зиниаду у себя. Королева Кроны в последнее время практически не покидала зал, слишком много времени у нее уходило на решение возникшей в связи с войной проблем, обрушившихся на Эльфийские леса.

Адиту, как всегда, без стука вошла в тронный зал. Там шло очередное совещание, плавно перетекающее в военный совет. Все участники его обернулись и посмотрели на предсказательницу. К слову, тогда в тронном зале тогда находились, кроме самой королевы, Торалак, Виглиф, Ниаталь и Вандиомейо Первый танцовщик. Они все сдержанно кивнули и Виглиф обратился к Зиниаду:

– Нам покинуть зал?

– Нет, – покачала головой королева. – Слова Адиту не секрет от моих подданных. – Она кивнула предсказательнице. – Ты вновь слышала голос Галеана?

– Иначе меня бы здесь не было, – ответила предсказательница. – Он сказал мне, что мы должны захватить Аахен. Он должен быть очищен от людей.

– Больше ничего? – спросила Зиниаду.

– Больше ничего, – ответила Адиту. – Он приказал нам изгнать людей из Аахена и придать их земли огню и мечу. – Она вопросительно посмотрела на королеву.

– Возвращайся в свой покой, – кивнула Зиниаду. – Как только вновь услышишь голос Галеана, сразу скажи нам.

Предсказательница вежливо поклонилась и вышла.

– Что вы об этом скажете? – поинтересовалась королева у своих советников.

– Захватить Аахен, – протянул Виглиф, словно пробуя эту фразу на вкус. – Это практически невозможно.

– Почему? – тут же спросил Торалак. – Мы же захватали этот пограничный город... как его... Герлиц. Чем один город людей отличается от другого.

И ведь именно так он думал. Для Торалака один людской город ничем от другого не отличался.

– Ну, во-первых, – вступил Ниаталь, – Аахен, это не маленький пограничный городок на окраине княжества. Я не видел его, но, думаю, он защищен куда лучше – выше, стены, больше гарнизоны, маги и инквизиторы, не знаю, кто там еще. Взять его гораздо сложнее, тут и думать нечего. Но главное не это. Главное то, что до Аахена надо еще добраться. Виглиф, ты уточнил количество людских войск, идущих к Мейсену?

– Да, – кивнул Длинный лук. – Примерно полторы тысячи рыцарей и оруженосцев, пять тысяч пехотинцев и три тысячи стрелков – из них только треть опытные рейнджеры, остальные обычные лучники и арбалетчики.

– Ну вот, – сказал Ниаталь. – Итого около девять с лишним тысяч воинов. Мы не можем выставить и половины от этого числа. Наученные горьким опытом люди больше не подойдут к опушке леших лесов и будут ждать нас на равнине, где могут развернуться их конники-рыцари, а наши стрелки – основа войска, будут открыты и их смогут расстрелять превосходящие силы противника.

– Но наши маги! – воскликнул Торалак. – Они разорвут людей на куски. Так ведь, Вандиомейо?

– Ты забываешь о людских магах, – заметил танцовщик. – Они сильны только в стихии воздуха, но молнии у них выходят очень хорошие, гораздо мощнее наших. Есть еще и инквизиторы, а с их силой мне сталкиваться не приходилось.

– Она имеет несколько иное направление, к счастью, – сказал ему Ниаталь. – Сила инквизиторов рассчитана на борьбу с демонами Долины мук, так что нам она практически не страшна.

– Сила есть сила, – пожал плечами Вандиомейо, – а изменить ее направление не столь уж сложная задача.

– К тому есть Рыцари Креста, – вставил Виглиф, – а их в войске людей примерно треть. И практически все опытные Защитники Веры и Мастера клинка, остальные погибли во время предыдущей войны. С ними кентавры не сладят так легко, как с обычными рыцарями на опушке наших лесов. Да и магия на них действует не так хорошо.

– Да, – согласился Вандиомейо. – Доспехи защищают их от магии, хотя и не очень хорошо.

– Вот именно, – поддержал его Ниаталь. – Открытого боя на равнине мы не выдержим. А даже если каким-то чудом и сумеем разбить билефельцев, то сил на взятие Аахена и обороны его от войск остальных королевств у нас уже не останется.

– Ты считаешь, люди так и кинуться отбивать Аахен у нас? – удивился Торалак. – Они слабы и разобщены, воспринимают бывших соседей как врагов и только порадуются их бедам.

– Так было бы если б Аахен захватили другие люди, – возразил ему Ниаталь. – Фиарийцы, аквинцы, нейстрийцы, тогда остальные, действительно, только порадовались бы. Но то, что город, бывшую столицу империи, захватили мы, эльфы, мгновенно заставит людей переполошиться и совместно атаковать нас. Этой атаки нам уже не сдержать.

– Есть же грифоны и драконы, в конце концов! – вспылил Торалак. – Сможет, с их помощью...

– Грифоны не станут воевать вдали от своих гнезд, – теперь уже возражал Виглиф, как диковатый эльф куда лучше разбиравшийся в природе разнообразных существ, населявших леса, – именно поэтому они – практически идеальные защитники городов, дерущиеся за свои гнезда до последнего пера. Драконы же никуда от своей любимой принцессы Аилинды не денутся. А ее жизнью рисковать, как я понял, вы, ваше величество, не станете.

Королева Зиниаду выразительно посмотрела на него. Ее взгляд был красноречивей всяких слов.

– Мы не выдержим сражения с людьми, – наконец сказала она, – но мы должны выполнить волю Галеана любой ценой. Вы это понимаете?

– Даже ценой жизни всего нашего народа? – посмотрел ей в глаза Виглиф.

– Ее платить необязательно, – вдруг сказал Ниаталь. – Не забывайте, я – стратег и мое дело разрабатывать планы ведения войны с людьми. Мы должны атаковать людей, но не совсем в лоб, как мы делали раньше. Я изучал имеющиеся у нас книги энеанцев и понял в чем наша главная ошибка. Мы никогда не продумывали войну, а просто бросали эльфов и своих союзников в бой. Подумайте, у нас ушло едва ли не два века на то, чтобы понять – кентавры-дикари опасны для нас после окончания боя. А сколько при этом погибло солдат? Пора нам, наконец, провести грамотную военную кампанию, вместо обычной драки, в которой победить или воспользоваться плодами победы мы уже сможем.

– Ты, Ниаталь, произнес правильные слова, – ответила королева Зиниаду, – вот только одними словами о военной кампании войны не выиграть. У тебя есть конкретные предложения?

– Конечно есть, ваше величество, – запальчиво произнес Ниаталь, ничуть не смутившись строгих слов королевы. – Надо договориться с жителями нынешних Вольных княжеств, уговорить их помочь нам, дать проход к Внутреннему морю...

– Немыслимо! – воскликнул Торалак. – Договариваться с людьми – это безумие! Это привело к гибели Финира!

Похоже, слова вампира Конрада, сказанные не слишком давно, он пропустил мимо ушей или предпочел пропустить.

– Валахи, богемцы и мраваки не совсем те люди, с которыми мы сейчас воюем, – заявил Ниаталь. – Они сами были не восторге от присоединения к империи Каролуса и теперь с радостью помогут нам ударить по Билефелии, откуда некогда на них обрушились полки солдат и инквизиторы, несущие огонь Веры. Нам стоит только дать им право свободного прохода в Карайское царство – и они пропустят нас к Внутреннему морю.

– А потом потребуют все большие и большие территории, – настаивал Торалак. – Аппетиты людей, как известно, со временем только растут.

– К тому времени, как они начнут выдвигать свои требования мы будем достаточно сильны, – отмахнулся Ниаталь. – А мой план поможет нам захватить Аахен с куда меньшими потерями.

– Совсем без потерь захватить не удастся, – покачал головой Виглиф. – Я так понял, что ты, Ниаталь, хочешь, чтобы основной удар мы нанесли через Внутреннее море. Но ее стережет Гильдия мореходов[44]44
  Гильдия мореходов – торгово-военизированная организация, практически полностью контролирующая все морские перевозки и, вообще, мореплавание по Внутреннему морю. В свое время было создано для борьбы с пиратством, процветавшим там.


[Закрыть], а как справиться с ней? Мы – не мореходы, не умеем строить кораблей и воевать на их палубах, в отличие, от гильдейцев. Если на суше у нас есть хоть какие-то шансы на победу, то в морских просторах – нет никаких.

– Я считаю, жители Вольных княжеств могут заключить с нами военный союз, – предположил Ниаталь. – С их помощью мы можем атаковать порты Гильдии на восточном побережье Внутреннего моря, захватить корабли и атаковать северо-западное побережье до того, как гильдейцы опомнятся. У них, насколько мне известно, не так уж много сил.

– План почти безумный, – не дала Торалаку, собиравшемуся уже сказать что-то гневное, и рта открыть королева Зиниаду, – но, если Галеану будет угодно, он сработает. Отправляйся с посольством в Вольные княжества. На тебя возлагается вся ответственность за его выполнение.

Ниаталь кивнул.

Приказ о разделении войска пришел всего за несколько часов до того, как мы выступили из Герлица. Большая часть армии отправлялась на юг, к Вольным княжествам, остальным же был дан приказ не вступать в сражение с билефелецкой армией, маневрировать по вражеской территории, уклоняясь от боя всеми возможными средствами. Выходит, основной удар будет нанесен не из Мейсена. Тогда откуда же? Эрок остался в здешних войсках, мы же с Эшли намерено напросились на юг, чтобы быть подальше от бывшего друга. И вот теперь мы открыто шагали по Штирии, все дальше и дальше забираясь к юго-западу.

– Слышал, Чартли, – сказал мне на одном из привалов Эшли, – Адиту теперь приказала нам атаковать и сжечь Аахен?

– Слышал, – кивнул я, – хотя и не очень-то верю в это. Мы же так бросим вызов всему миру. Нас сомнут и уничтожат.

– Что за панические настроения? – усмехнулся Эшли и как-то сник. – Хотя для них есть все основания. Может быть, этим хитрым маневром нам удастся застать людей врасплох и даже захватить и удержать Аахен от нейстрийцев и аквинцев, можем даже договориться с фиарами об оказании военной помощи. Но все это продлиться лишь до подхода легионов из Салентины. Если раньше была хотя бы смутная надежда на то, что их остановит угроза со стороны Кордовского эмирата, теперь же иберийцы стали слишком большой угрозой для самого эмирата.