Текст книги "Военная контрразведка и армия. Записки ветерана органов военной контрразведки"

Автор книги: Борис Гераскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

Вскоре Морозова исключили из партии и уволили из органов безопасности.

Игнатьев как руководитель МГБ не состоялся и был вынужден возвратиться на партработу. Его деятельность подверглась в 1953 году острой критике в передовой газеты «Правда».

* * *

В первых числах марта 1953 года советский народ потрясло сообщение об опасной болезни Сталина. В опубликованных медицинских бюллетенях говорилось о кровоизлиянии в мозг, параличе, потере сознания и речи. Страну и партию охватила тревога. Органы госбезопасности перешли на усиленный режим работы.

5 марта ближе к полуночи заместитель начальника 3-го Главного управления МГБ Николай Романович Миронов, направленный в органы безопасности с ответственной партийной работы (о нем я еще скажу более подробно), срочно собрал в своем небольшом, просто обставленном кабинете начальников отделов и секретарей парткома главка.

Миронов не садился и заметно нервничал. Стояли и приглашенные. В кабинете возникла атмосфера напряженного ожидания. Как бы очнувшись и собравшись с силами, Николай Романович негромко сказал: «Иосиф Виссарионович Сталин скончался…» и горько заплакал. По его щекам скатились крупные мужские слезы…

Официальное сообщение о смерти Сталина советское радио передало на следующий день в шесть утра. Вся страна оделась в траур. Народ скорбел. Людской поток, казавшийся бесконечным, плавно вливался в Колонный зал Дома Союзов и обтекал гроб с телом вождя. С группой сотрудников, пройдя через кордоны оцепления по служебным удостоверениям, я в Доме Союзов в составе молчаливого потока прощающихся прошел возле гроба Сталина, обрамленного многочисленными траурными венками. Моей супруге, попытавшейся в эти горестные дни самостоятельно пробиться в Дом Союзов, сделать этого не удалось. В районе Трубной площади она, попав в людской водоворот, плохо управляемый милицейским нарядом,' вынуждена была возвратиться домой. Похороны, состоявшиеся на Красной площади 9 марта, подвели черту под годами сталинского правления.

Личность и деяния Сталина неоднозначны. Его нельзя отнести, как это делают многие нынешние исследователи, исключительно к лику Бога или только к образу Дьявола. Глубоко противоречивая натура Сталина выражала суровые противоположности самой эпохи, включающей в себя трагические и великие события. Сталин неотделим от тяжелых жертв социалистических экспериментов и массовых репрессий, но он неотделим и от Великой Победы 1945 года, от того пути, который прошла наша страна от сохи до могучей атомной энергетики.

Руководя Советским государством, Сталин выступал на равных с такими выдающимися политиками, своими современниками, как Рузвельт и Черчилль. Они не только считались с ним, но и видели в его лице крупнейшего стратега и государственного деятеля. Во внешней политике Сталин добился возвращения всех исторических земель России и поднял Советский Союз до ранга сверхдержавы.

Забота о силе и величии государства были для Сталина превыше всего. Он постоянно укреплял центральную власть, совершенствовал армию, строго берег народную копейку, сам вел аскетический образ жизни. С каждым, в ком он видел или подозревал разрушителя государства, поступал беспощадно, часто переступая границу зла.

Годы сталинской власти ушли в историю. Нелегко разобраться в их противоречивых хитросплетениях. Праведный суд над Иосифом Сталиным, наверное, еще впереди…

* * *

Смерть Сталина привела к очередной перегруппировке сил в руководстве партии. Сократился более чем вдвое Президиум ЦК, прекратило деятельность его бюро. В результате дележа ключевых позиций Берия сумел укрепить свое положение в партии и государстве. Сохранив пост первого заместителя председателя Совмина СССР, он одновременно возглавил новое Министерство внутренних дел, включившее в себя прежние МВД и МГБ. В руках Берии оказался один из центральных и важнейших участков государственного управления – специальные службы. Военная контрразведка в четвертый раз вошла в систему МВД.

Нельзя не заметить, что никто из состава Президиума ЦК не развил после смерти Сталина такую кипучую деятельность, как Берия. Он выступал с предложениями изменений в области национальной политики, нормализации отношений с Югославией, объединения двух Германий. По его инициативе прошла амнистия заключенных, было прекращено следствие в отношении группы врачей, по «мингрельскому», «авиационному» и другим делам. И все это в самые сжатые сроки.

С позиции нынешнего времени действия Берии могут выглядеть правильными, а он сам – трезвомыслящим политиком. Однако что в действительности стимулировало активность Берии, какие цели он преследовал? Определенным ответом на поставленные вопросы может служить его отношение к делам «врачей», «авиационному», «мингрельских националистов» и другим.

Ранее я уже отмечал, что Берия полностью поддержал обвинение Рюмина в отношении Абакумова. Находясь ближе других к органам безопасности, он, конечно, знал, что названные выше дела сфабрикованы. Знал, но до смерти Сталина помалкивал, боясь войти в конфликт с вождем, вызвать его гнев. Стоило Сталину умереть, как Берия немедленно переориентировался и выступил за реабилитацию лиц, проходящих по материалам следственных дел. Значит, Берию заботили не столько правда и интересы безвинно пострадавших людей, сколько корыстные цели, личная власть и популярность. Очевидно, с таких позиций следует оценивать и другие политические новации Берии.

В средствах массовой информации и в обществе, на мой взгляд, преувеличиваются роль и место Берии в деятельности органов государственной безопасности. Полная власть над ними принадлежала только одному человеку – Иосифу Сталину. В годы, когда Берия не стоял у руля НКВД-МВД, Сталин вообще стремился держать его на расстоянии от органов госбезопасности. Вместе с тем Сталин никогда не демонстрировал свое единовластие над карательным аппаратом. Не помню, чтобы он в годы войны и послевоенный период приезжал на Лубянку, выступал перед сотрудниками, участвовал в крупных партийно-политических мероприятиях, проводимых в органах. Наверное, его тактически устраивала распространенная в народе молва о Берии как об одиозной фигуре, руководящей специальными службами.

Мне не довелось когда-либо общаться с Берией, и, пожалуй, это к лучшему. Видел его на фотографиях и реже на Красной площади, во время революционных праздников. Но это не означает, что у меня не сложилось определенное мнение о нем как о человеке и политике.

В послевоенные годы было модно устраивать на Красной площади пышные и красочные физкультурные парады. Брусчатка площади накрывалась огромным зеленым ковром, на котором не только выступали спортсмены, но даже играли футбольные команды. За происходящим наблюдали с трибуны Мавзолея Сталин и его соратники. После окончания физкультурного парада участники приглашались на правительственный прием в Кремль.

Как-то в те годы я получил оперативную информацию, что на одну из студенток физкультурного института, красивую и статную девушку, во время приема в Кремле положил глаз Берия. С тех пор за ней к институту стали периодически приезжать в шикарной автомашине двое мужчин, по внешнему виду грузины, и увозить студентку на дачу или в особняк Берии. Источник информации назвал номер автомашины и сказал, что о связи студентки с Берией ходят осторожные разговоры по институту.

В силу тогдашней своей наивности я считал партийных вождей непорочными, почти святыми. Поэтому оценил информацию как клевету на руководителей партии и правительства. Прибыв в отдел, я попытался выяснить принадлежность номера автомашины, но в справке мне отказали. Все становилось похожим на правду. Полученную информацию доложил начальнику отдела. Подумав, он, почему-то понизив голос, сказал:

– Немедленно сожги бумаги. Никому об этом ни слова. И сам забудь…

Вспоминая этот давний эпизод, думаю: а ведь дело по тем временам могло принять для меня дурной оборот. То был первый случай, когда Берия повернулся ко мне своей грязной стороной. Второе, более запомнившееся событие произошло в мою бытность начальником Особого отдела по военным научно-исследовательским институтам.

В первые дни июня 1953 года меня срочно вызвал заместитель начальника управления контрразведки генерал Фролов. От Фролова я получил указание ознакомиться с архивными материалами на академика Берга и организовать его оперативное изучение. Такое указание вызвало у меня удивление. И вот почему.

В то время Аксель Иванович Берг являлся широко известным ученым в области радиотехники и кибернетики, академиком, имел воинское звание инженера-вице-адмирала, возглавлял головной военный радиолокационный институт.

Мне было известно, что его предки, обрусевшие шведы, служили русским царям еще с петровских времен. Отец Берга занимал пост оренбургского генерал-губернатора. Аксель Иванович окончил Морской корпус. Участвовал в Первой мировой войне в качестве штурмана подводной лодки, а в период гражданской войны командовал подводной лодкой красного Балтийского флота. Завершив в 1925 году учебу в Военно-морской академии, активно включился в научную и исследовательскую деятельность. Много сделал для радио-электронного оснащения Военно-морского флота. В 1938 году подвергался аресту, но в 1940-м был освобожден и полностью реабилитирован. В Великую Отечественную войну вступил в члены КПСС.

Как с руководителем военного института я встречался с Акселем Ивановичем регулярно. Это был интересный, высокоинтеллигентный человек. Мыслитель, организатор и практик. Большой патриот. В беседах выражал глубокую обеспокоенность нашим отставанием в области радиоэлектроники и прилагал много сил, чтобы исправить положение дел. Коллектив научно-исследовательского института относился к нему с глубоким уважением.

Продолжая разговор с Фроловым о Берге, я доложил, что считаю Берга преданным государству и партии человеком, крупным советским ученым, много сделавшим для укрепления обороноспособности страны, и в его лице никакой угрозы безопасности не вижу. Генерал Фролов подчеркнул, что указание об изучении Берга поступило лично от Берии и касается еще двух академиков. В их числе назвал Капицу. К сказанному жестко добавил: «Наверху дальше видят и лучше знают, что следует делать. Надо выполнять указание Берии, а не рассуждать». Вот, собственно, и вся аргументация начальства.

Я и оперработник, обслуживающий военный институт, изучали архивные дела на Берга, уточняли и взвешивали факты и практически подсознательно затягивали реализацию указаний. «Помогал» нам помимо своей воли генерал Фролов. Прибыв в центральный аппарат по протекции Гоглидзе, с которым работал на Дальнем Востоке, чувствуя себя неуверенно, он многократно согласовывал, докладывал и передокладывал старшим начальникам материалы. Дни шли, дело оставалось в подвешенном состоянии, а тем временем последовал арест Берии. Мы облегченно вздохнули, материалы сожгли и на унизительной возне вокруг Берга поставили крест.

Затем Аксель Иванович Берг работал заместителем министра обороны СССР, получил воинское звание адмирала-инженера, был удостоен звания Героя Социалистического Труда, многое сделал для развития и применения электроники и вычислительной техники в народном хозяйстве, в армии и на флоте. Ушел из жизни в 1979 году.

Позднее мне стало известно, что Берия относился с неприязнью также и к Капице в силу независимости его суждений и действий. Указания Берии в отношении Берга и других академиков изобличают его низость и двуличие. С одной стороны, он громко и открыто трубил о прекращении сфальсифицированных следственных дел, а с другой – тайно готовил тюремные застенки для честных и преданных государству людей.

И еще один штрих к портрету Берии, раскрывающий беспредел его коварства и лакейства. Как-то, вспоминая свои встречи со Сталиным в годы войны, бывший начальник тыла Красной армии генерал А.В. Хрулев привел два характерных эпизода, связанных с Берией.

Однажды Хрулев явился свидетелем доклада Сталину в присутствии Берии авиаконструктора Яковлева о ходе работ по созданию реактивного самолета. Сталин, опасаясь, что нас могут обойти немцы, выразил неудовольствие медлительностью работ и потребовал от Яковлева назвать причины. Яковлев, несколько поколебавшись, доложил, что все упирается в разработку нового авиационного двигателя, которым занимается конструктор Костиков. Сталин, расхаживая в обычной своей манере по кабинету и как бы размышляя вслух, сказал: «Интересно, на кого же работает Костиков? На немцев или на англичан?» Спустя некоторое время, в 1944 году, при очередном докладе Хрулева в кабинет Сталина вошел довольный Берия и сообщил: «Товарищ Сталин, какой вы дальновидный человек. Арестованный Костиков признался, что является английским шпионом». Так брошенные Сталиным невзначай слова обрели у прислужника Берии зловещий смысл и повлекли за собой еще одно преступление. Позднее А. Г. Костиков, известный как создатель «катюши», был освобожден.

Приход Берии летом 1953 года к руководству вновь образованным Министерством внутренних дел внес в жизнь чекистского коллектива беспокойство и напряженность. У подавляющего большинства сотрудников Берия популярностью не пользовался. Более того, его не уважали и воспринимали с опаской. Офицеры и генералы знали о грубости, бестактности и мстительности Берии, его нравственной нечистоплотности.

Первые шаги Берии в роли министра вызывали недоумение. Коллегия министерства бездействовала. Секретарей парткома он не принимал. Все служебные и кадровые вопросы решал самолично. В кабинетах и коридорах министерства воцарилось зловещее затишье, поползли слухи о возможных арестах сотрудников.

Без согласия ЦК КПСС Берия назначил на важнейшие посты в центральном аппарате министерства и республиканских МВД людей, ему лично преданных: Б.З. Кабулова, П.Я. Мешика, С.Р. Мильштейна, С.А. Гоглидзе, Л.Е. Владзимерского и других. Одновременно разогнал кадры, направленные ЦК в 1951 году на укрепление органов госбезопасности после ареста Абакумова. Часть из них отослал с понижением на периферию, некоторых возвратил на партработу или уволил.

Серафим Николаевич Лялин, пришедший в МГБ на должность заместителя начальника 2-го главка с партработы в Туле, вспоминая эти тревожные месяцы, рассказывал мне:

– Заняв пост министра во вновь образованном МВД, Берия долго меня, как и других руководителей, не принимал, хотя ряд вопросов назрел для решения. И вот глубокой ночью меня вызвал Берия. Не скрою, шел к нему в волнении, все могло случиться… Переступив порог приемной, несколько успокоился. В ней находились три – четыре человека, как и я, направленных в органы с партработы. Берия вел себя довольно бесцеремонно. Усадив за стол, грубо сказал: «Ну что, засранцы, вы чекистского дела не знаете. Надо вам подобрать что-то попроще». И сразу же объявил, кто и куда убывает. Мне было предложено ехать заместителем начальника управления МГБ по Горьковской области.

Назначенного заместителем начальника 3-го Главного управления МГБ с должности секретаря Кировоградского обкома партии Николая Романовича Миронова без объяснения причин отправили с понижением заместителем начальника Особого отдела Киевского военного округа.

Раболепствуя и выслуживаясь перед Сталиным, прикидываясь слугой, чтобы со временем стать господином, Берия после смерти «хозяина» всячески его поносил. На инструктаже сотрудников, выезжавших летом 1953 года с проверкой в Группу советских войск в Германии, назвал Сталина «старым дураком», тормозившим объединение ГДР и ФРГ.

Берию арестовали 26 июня 1953 года. В его служебном сейфе ничего, кроме французских духов и презервативов, как рассказывал мне присутствовавший при обыске генерал, обнаружено не было. Подобные атрибуты жизни министра во многом характеризуют его уровень и запросы.

Кабулова и Гоглидзе задержали военные в Группе советских войск в Германии, где они находились в командировке, и отправили самолетом в Москву. Берию и арестованных вместе с ним еще шестерых человек судили как врагов коммунистической партии и советского народа.

Специальное судебное присутствие Верховного суда СССР приговорило Л. П. Берию и его опричников к высшей мере уголовного наказания – расстрелу, с лишением воинских званий и наград. 23 декабря 1953 года приговор был приведен в исполнение.

Кроме Сергея Арсеньевича Гоглидзе, никого из расстрелянных сообщников Берии я не знал. Мне пришлось с ним общаться по службе в бытность его руководителем главка военной контрразведки в 1952–1953 годах.

Гоглидзе пришел в ВЧК в 1921 году и в течение семнадцати лет беспрерывно работал в Закавказье, возвысившись до положения наркома внутренних дел Грузинской ССР. В 1937 году, с переходом Берии в Москву, получил назначение начальником УНКВД по Ленинградской области. В период с 1941 по 1951 год являлся уполномоченным НКВД-НКГБ-МГБ СССР по Дальнему Востоку и одновременно начальником Управления госбезопасности по Хабаровскому краю. С 1951 года работал в Москве заместителем министра МГБ.

Имея звание генерал-полковника, Гоглидзе в бытность руководителем главка военную форму не носил. Ходил в штатском. Выглядел всегда аккуратно одетым, подтянутым. Внешне воспринимался довольно приятным человеком. Его лицо украшали традиционные грузинские усики; говорил спокойно, без эмоций. За короткий срок управления военной контрразведкой ничего значимого, заметного для нее не сделал. С высоты руководителя до общения с личным составом не спускался.

Нет сомнения, что Гоглидзе был близким к Берии человеком, входил в его команду. Однако между ними, очевидно, имели место какие-то трения, шероховатости, а возможно, и разногласия. Иначе чем объяснить такие действия Берии, с приходом его весной 1953 года к руководству новым МВД, объединенным с МГБ, как освобождение Гоглидзе от обязанностей заместителя министра госбезопасности и оставление его только на должности руководителя военной контрразведки, причем сделав 3-й главк просто управлением. Таким образом понизив Гоглидзе на несколько должностных ступеней.

И еще характерный штрих. Находясь как-то на докладе у Гоглидзе, я оказался случайным свидетелем его объяснения с Мироновым, пришедшим проститься с ним перед отъездом в Киев. Разговор был коротким, длился всего несколько минут. Оба беседующих стояли. Гоглидзе сказал Миронову, что к его откомандированию никакого отношения он не имеет, готов работать вместе и дальше, но изменить состоявшееся решение не в его силах. Миронов сухо простился и ушел. Если Гоглидзе не кривил душой, значит, он не разделял линию Берии на удаление из центрального аппарата лиц, направленных ЦК партии на работу в органы в 1951 году.

Я не ставлю задачей оценивать, насколько правильно правосудие квалифицировало преступления, совершенные Берией и его сообщниками. Зная об участии Берии в решении проблем ядерного и ракетного вооружения, не берусь рассматривать и его вклад в обороноспособность Советского Союза. Хотя он, безусловно, есть. Но у меня нет никакого сомнения в том, что Берия, являясь аморальной личностью, интриганом и властолюбцем, угодником и палачом, представлял угрозу нашему государству и обществу. Эта угроза многократно возросла, когда Берия вторично получил доступ к руководству мощными секретными службами страны, будучи полностью раскрепощенным в своих зловещих помыслах и делах смертью Сталина.

История, к нашему счастью, распорядилась таким образом, что Берия стоял во главе Министерства внутренних дел чуть больше трех месяцев. Если бы и дальше власть оставалась в руках этого авантюриста, порожденного атмосферой культа личности, а расклад сил в руководстве парии не сложился бы против него, государству вряд ли удалось бы избежать новых потрясений.

Наполеон Бонапарт как-то назвал своего главного полицейского Фуше самым совершенным и законченным типом негодяя, когда-либо существовавшим на земле. Эти слова без всяких поправок можно адресовать Лаврентию Берии.

* * *

Уход с политической сцены Сталина не повлек за собой ослабления партийного контроля за деятельностью органов государственной безопасности. Как и при Сталине, органы безопасности в состав Совета министров Союза ССР входили лишь номинально, а фактически были непосредственно подчинены первому липу в партии. Подобный порядок подчиненности органов носил повсеместный характер. Он действовал на всех уровнях: в республиках, краях, областях и районах.

Извлекая уроки из дела Берии, руководство партии посчитало, что МВД приобрело в стране непомерно большое влияние. Оценивая подобную ситуацию как опасную, ЦК КПСС принял решение о выводе оперативных подразделений, обеспечивающих безопасность страны, из состава МВД и создании на их базе самостоятельного государственного органа, но не в статусе министерства, подобно бывшему МГБ, а с понижением до уровня комитета при Совете министров СССР со всеми вытекающими из этого правовыми и финансовыми последствиями. Так родилось 13 марта 1954 года новое ведомство – Комитет государственной безопасности при СМ СССР (КГБ).

Избранная система построения и подчиненности органов КГБ вписывала их в конституционное поле государства, усиливала контроль и обеспечивала коллегиальность управления ими. Образованная в КГБ коллегия наделялась не совещательным, а решающим правом. Коллегиальность руководства действовала и во всех звеньях структуры КГБ через созданные коллегии в республиках и советы в краевых и областных управлениях. В состав коллегии (не всегда) и советов на местах входили представители военной контрразведки.

В результате реорганизации органов военную контрразведку в центре стало представлять 3-е управление КГБ при СМ СССР. Ее периферийным органам снова возвратили наименование особых отделов. В это понятие включались все подразделения армейской контрразведки сверху донизу, от особого отдела военного округа до особого отдела бригады и гарнизона. В действующей системе военной контрразведки того времени имелось только два управления особых отделов КГБ – в Группе советских войск в Германии и Дальневосточном округе.

Первым председателем Комитета госбезопасности по рекомендации Хрущева правительство назначило И.А. Серова, и это неслучайно: Хрущев близко знал Серова по совместной работе до войны на Украине, где тот руководил Наркоматом внутренних дел. Хрущев считал Серова послушным ему человеком, на которого можно опереться. После образования КГБ, весной 1954 года, Хрущев лично принял участие в собрании руководящего состава Комитета. Я хорошо помню представление им собранию Серова и выступление Хрущева с большой, как обычно, импровизированной и грубо скроенной речью, в которой он, подбадривая личный состав КГБ, заявил, что Центральный комитет партии, несмотря на события, вызванные арестом Берии и его приспешников, по-прежнему доверяет сотрудникам госбезопасности и они могут продолжать уверенно трудиться.

Заверения Хрущева опровергли последующие события. С марта 1954 по февраль 1956 года из органов КГБ было уволено 16 тысяч сотрудников «как не внушающих политического доверия, злостных нарушителей социалистической законности, карьеристов, морально неустойчивых, а также малограмотных и отсталых работников». Так докладывал Серов в ЦК КПСС. Сам Серов не оставлял впечатления солидного руководителя с широким политическим кругозором.

В декабре 1958 года Серов был освобожден от обязанностей председателя КГБ и назначен начальником Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных сил СССР (ГРУ). Работая в военной разведке, он в начале 1963 года пережил серьезные неприятности, потерпев фиаско в связи с делом разоблаченного органами безопасности англо-американского шпиона Пеньковского. Серов после увольнения Пеньковского из ГРУ не только вторично взял его на работу, но и приблизил к себе, давая ему отдельные личные поручения, в том числе и за границей. «За потерю политической бдительности и недостойные поступки» Серова сняли с должности руководителя ГРУ, разжаловали в генерал-майора и лишили звания Героя Советского Союза.

После ухода в 1958 году Серова управление Комитетом госбезопасности около десяти лет оставалось в руках бывших лидеров комсомола А.Н. Шелепина и В.Е. Семичастного. Они привели с собой руководящих комсомольских работников, поставив их во главе крупных периферийных органов, в частности Ленинградского, Ростовского и других управлений КГБ.

Следуя путем хрущевских реформ, Шелепин провел крупные мероприятия, направленные на упрощение структуры центрального аппарата, сокращение численности органов и войск КГБ, освобождение органов безопасности от несвойственных им функций. Мероприятия, в частности, включали в себя ликвидацию тюремного отдела и сокращение тюрем КГБ. В 1960 году отдельные подразделения КГБ, в их числе и 3-й главк (военная контрразведка), были понижены в статусе и стали именоваться просто управлениями. Шелепин ввел в практику включение в состав коллегии Комитета руководителей крупных периферийных органов – Украины и Ленинграда.

Как бы подводя итоги проделанного. Шелепин в своем выступлении на XXII съезде КПСС сказал: «…Органы государственной безопасности – это уже не пугало, каким их пытались, сделать в недалеком прошлом враги – Берия и его подручные, а подлинно народные политические органы нашей партии в прямом смысле этого слова… Теперь чекисты могут с чистой совестью смотреть в глаза партии, в глаза советского народа».

После съезда партии в 1961 году Шелепина сменил его друг и соратник по комсомолу Семичастный. В октябре 1964 года он принял участие в отстранении Хрущева от власти, поддержав Брежнева и его сторонников. Верная служба не гарантировала Семичастному спокойную жизнь. В мае 1967 года Политбюро посчитало нужным освободить его от обязанностей председателя КГБ и направить работать на периферию. Если Шелепин категорически отказался от присвоения ему воинского звания, то Семичастный звание генерал-полковника получил в ноябре 1964 года, хотя ни одного дня в армии не служил.

В жизни КГБ важным событием явилось утверждение Президиумом ЦК 9 января 1959 года совершенно секретного документа – «Положения о КГБ при СМ СССР». Комитет более 30 лет строил свою работу, опираясь на принципы и задачи, изложенные в Положениях. В мае 1991 года Положения сменил Закон СССР об органах государственной безопасности.

В Положениях говорилось, что КГБ является политическим органом и работает «под непосредственным руководством и контролем Центрального Комитета КПСС». Он призван «бдительно следить за тайными происками врагов советской страны, разоблачать их замыслы, пресекать преступную деятельность империалистических разведок против Советского государства». О конкретных функциях военной контрразведки в пункте «г» Положений было записано, что «контрразведывательная работа в Советской Армии, Военно-Морском Флоте, ГВФ (гражданской авиации), в пограничных войсках МВД ведется с целью предупреждения проникновения в их ряды агентуры иностранных разведок и иных враждебных элементов».

В последние годы, если рассматривать положение дел в делом, применение органами государственной безопасности мер принуждения постепенно сужалось. С середины 50-х годов в деятельности органов начали утверждаться, а затем получили приоритет предупредительно-профилактические меры. Вопрос стоял так: важно не только уметь разыскать преступника, совершившего свое грязное дело, но главное – предотвратить преступление, выявить и устранить причины, его породившие. Такой подход позволял уберечь советских граждан от ошибочных поступков или действий, могущих привести к совершению государственных преступлений. Став на путь предупредительно-профилактической работы, улучшая формы и методы, чекисты сделали, на мой взгляд, важный шаг на пути либерализации деятельности органов.

Требования к профилактике нашли свое закрепление в решениях коллегии КГБ, приказах председателя, инструкциях и других ведомственных документах. Опыт предупредительно-профилактической работы постоянно совершенствовался, обобщался и делался достоянием всего оперативного состава. В профилактической работе органы безопасности, соблюдая законность, шли тремя взаимосвязанными направлениями: воздействовали на отдельных лиц, которые могли в силу тех или других обстоятельств стать на враждебный путь, устраняли причины, порождающие определенные виды преступлений, а также явления и тенденции, опасные для безопасности государства в целом.

В деятельности органов военной контрразведки предупредительно-профилактическая работа занимала одно из центральных мест. В индивидуальном плане профилактика проводилась главным образом в отношении лиц, вынашивавших изменнические и дезертирские намерения, допускавших антисоветские высказывания, распространявших политически вредные издания, нарушавших режим и правила секретности.

Чаще профилактике подвергались военнослужащие срочной службы, не имевшие достаточного жизненного опыта и сложившихся взглядов. Воспитательное воздействие осуществлялось непосредственно сучастием оперативного и руководящего состава особых отделов, через командование, политические и комсомольские органы, армейскую общественность, иногда с помощью родственников.

В тех случаях, когда отрицательные явления носили общий характер и затрагивали основы боеготовности и боеспособности войск (сохранение государственной и военной тайн, охрана оружия и боевой техники, грубейшие факты искривления дисциплинарной практики и неуставных отношений, очковтирательство и т. д.), о них докладывали командованию частей дивизий, армий, округов и групп войск для принятия соответствующих мер. По вопросам, касающимся обороноспособности государства, военная контрразведка докладывала в ЦК КПСС и руководству Министерства обороны.

Для воспитания у военнослужащих и членов их семей высокого патриотизма и бдительности сотрудники особых отделов использовали такие формы воздействия, как беседы и доклады, специально подготовленные теоретические конференции и круглые столы, фотовыставки, окружную и центральную армейскую печать.

Мне пришлось участвовать во многих общих и частных профилактических мероприятиях, связанных с обеспечением безопасности армии. В этой связи я вспоминаю один, на мой взгляд, довольно показательный пример.

В 1956 году Комитет госбезопасности объявил розыск автора злых анонимных писем, содержавших угрозы в адрес ЦК КПСС. Письма, отпечатанные на пишущей машинке, периодически направлялись в адрес ЦК от имени неизвестной политической партии. Эксперты предположили, что автором анонимных отправлений может быть уволенный из армии офицер, имевший ранее отношение к научной работе. Из этого вытекала необходимость подключения к розыску анонима сотрудников Особого отдела по военным научно-исследовательским институтам, которым я руководил.