Текст книги "Военная контрразведка и армия. Записки ветерана органов военной контрразведки"

Автор книги: Борис Гераскин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

В связи с возможностью перемен взвесить и оценить обстановку прежде всего было необходимо советским политикам, дипломатам и военным. К этому обязывали два главных обстоятельства. Первое: в Советском Союзе шла перестройка, и следовало предвидеть, что она могла сыграть роль катализатора в реформировании жизни в странах Восточной Европы, в том числе ускорить объединительный процесс двух Германий. И второе: возвращение к единой Германии ревизовало Ялтинские и Потсдамские соглашения, вело пересмотру итогов Второй мировой войны, а значит, глубоко затрагивало государственные интересы Советского Союза, его безопасность. Советские руководители обязаны были заранее выработать подход к решению финансовых и имущественных вопросов, позаботиться о достойном выводе Группы войск и юридически-правовой защите наших бывших друзей в ГДР, сохранении с ней выгодных экономических связей и какой-то части первоначальных прав Советского Союза как державы-победительницы.

Но все сложилось по-другому. К лавинообразным событиям в ГДР, как и в Восточной Европе, мы оказались неподготовленными. Заняли выжидательную позицию, проявили растерянность. В результате понесли огромные материальные и моральные потери, рухнула наша военная инфраструктура в Восточной Европе. Проявляя уважение к объединению немцев, понимая его историческую неизбежность, советские политики и дипломаты не имели права забывать и о наших национальных интересах, жертвах, понесенных народами Советского Союза в минувшей войне.

Если во времена Бисмарка единство Германии рождалось сверху, насаждалось железом и кровью, протекало мучительно, то последнее объединение, в 1990 году, больше напоминало стихийный порыв народных масс, носило скоротечный характер.

Все же назвать слияние ФРГ и ГДР объединением вряд ли будет правильным. Скорее, произошло то, что всегда считали нежелательным: ФРГ поглотила ГДР. Здесь был нарушен принцип равенства сторон. Оправдывать происшедшее различием в экономических потенциалах и количестве населения нельзя.

В ГДР тоже имелись свои социальные, культурные и другие ценности, которые могут быть полезными объединенной Германии. Следует также помнить, что ГДР все 40 лет своей истории была антифашистским государством.

Объединение двух германских государств в одно создало новую ситуацию в Европе. Правда, она не является полным возвратом к прошлому, не тождественна обстановке кануна Второй мировой войны. За послевоенное время Европа добилась многого и изменилась к лучшему. Она прошла сложный путь от конфронтации к консолидации, единению государств региона, созданию системы коллективной безопасности.

Но положительные сдвиги в Европе не должны мешать трезвому взгляду на реальное положение дел. Сложившийся после Второй мировой войны баланс сил снова оказался нарушенным. До объединения численность населения, темпы рождаемости и валовой национальный продукт в Западной Германии совпадал с аналогичными показателями ее главных соседей. После присоединения ГДР к ФРГ картина существенно изменилась. Численность населения превысила почти 80 миллионов человек, а валовой национальный продукт примерно в 1,5 раза превзошел валовой национальный продукт Франции, экономика которой стоит на втором месте после Германии, и вдвое – Англии. Объединенная экономика Германии, считают специалисты, составила бы около 75 процентов советской экономики. Такой вывод делался еще до развала Советского Союза. С военной точки зрения, бундесфер остается сильнейшей армией НАТО после американских вооруженных сил.

С учетом развала СССР, ослабления входивших в него республик ФРГ по своему экономическому и военному потенциалу выходит на одно из ведущих мест на Европейском континенте. Рывок Германии вперед не может не вызвать определенного беспокойства и «чувства неудовольствия» у ее соседей.

Пассивное поведение советских руководителей в переломный период вхождения ГДР в состав ФРГ, пренебрежение государственными интересами и нашим будущим, очевидно, не только удивило правительство ФРГ, но и было воспринято им как редкий по уникальности «подарок», за который следует отблагодарить. Отсюда финансовая, экономическая и гуманитарная помощь России, бывшим республикам Советского Союза. И не следует думать, что немцы щедро делятся с нами последним куском хлеба. Будучи людьми бережливыми и расчетливыми, они быстро компенсируют свои расходы хотя бы продажей в другие страны советской военной техники, ранее поставлявшейся ННА ГДР.

Здесь, наверное, уместно напомнить и о том, что нынешняя Германия, являясь правопреемницей Третьего рейха, все еще окончательно не расплатилась с его многочисленными жертвами, не компенсировала понесенные им колоссальные потери и ущерб…

Истории России и Германии взаимно переплетены. Корни сближения народов двух государств глубоки. Дом Романовых и династию германских императоров Гогенцоллернов связывали тесные узы дружбы и родства. Периодами немцы, занимая важнейшие посты при дворе, в правительстве и армии, оказывали на внутреннюю и внешнюю политику России значительное влияние. Крупнейший отечественный историк Василий Ключевский, говоря о времени правления Анны Иоанновны, отмечал, что «немцы посыпались в Россию, точно сор из дырявого мешка, облепив двор, обсели престол, забрались во все доходные места в управлении». К слову сказать, многие немцы служили русскому трону вполне достойно.

Однако отношения России и Германии никогда не были ровными, постоянно дружественными. Дружба сменялась ненавистью, союзнические отношения – враждебностью, а годы мира – противостоянием и войнами. Кровавое начало двух мировых войн лежит на совести Германии. Русские и советские войска не сами приходили в Берлин, их приводили немцы, затевая разрушительные войны.

После воссоединения двух Германий мой добрый товарищ, прошедший огненными дорогами Великой Отечественной войны от Сталинграда до Берлина, спросил полушутя-полусерьезно: «А не придется ли нашему поколению еще раз брать Берлин?» Вопрос не из простых. Твердо уверен, что моему поколению уже не придется. Не будут, наверное, участвовать в таком походе и наши дети. Теперь совсем не та Европа. Претерпела серьезные антифашистские, демократические преобразования и Германия. А вот в отношении внуков и тем более правнуков сказать затрудняюсь. Нет твердых гарантий в том, что в Германии со временем не возьмут верх правые, милитаристские, неонацистские группировки, не возобладают, как бывало раньше, культ силы, политика агрессии и реваншизма, не появятся новые территориальные и другие претензии к России.

Очень хочется, чтобы в Европе дело никогда не доходило до военных конфликтов. И вместе с тем нам нет смысла пренебрегать историческим опытом.

* * *

В бытность мою в ГСВГ Управление особых отделов возглавляли генералы Михаил Артемьевич Белоусов, Александр Иванович Матвеев, Серафим Николаевич Лялин, к которому я прибыл заместителем, и Иван Лаврентиевич Устинов.

Каждый из них, безусловно, являлся опытным руководителем и имел индивидуальные особенности стиля управления. Здесь я позволю себе рассказать более подробно о Михаиле Артемьевиче Белоусове.

Впервые мое знакомство с Михаилом Артемьевичем состоялось в 1958 году в Киеве, куда я прибыл в составе группы сотрудников 3-го управления КГБ с целью проверки состояния работы возглавляемого им особого отдела Киевского военного округа. Проверка носила плановый характер и завершилась вполне нормально. Каких-либо существенных претензий ни в адрес коллектива, ни его руководителя не было. Мы знали о предстоящем после проверки отъезде Михаила Артемьевича в Группу советских войск в Германии, куда он получил назначение начальником Управления особых отделов.

Более близко, как человека и руководителя, я узнал генерала Белоусова уже в ГСВГ, где работал с 1959 года в его подчинении.

Несомненно, Михаил Артемьевич относился к числу руководителей-профессионалов, хорошо знавших чекистское дело. И это естественно. Сразу же после окончания Военно-политической академии его направили на работу в органы военной контрразведки. Как вспоминал Михаил Артемьевич, массивные, тяжелые двери четвертого подъезда дома № 2 на площади Дзержинского он впервые открыл 27 июня 1941 года, на пятый день начала Великой Отечественной войны. Боевое крещение и опыт оперативно-разыскной работы получил в сложнейшей обстановке на Юго-Западном фронте и других сражениях войны. После ее окончания руководил особым отделом армии в Порт-Артуре, а затем военной контрразведкой Киевского военного округа, где ему присвоили звание генерал-майора.

Большим коллективом чекистов ГСВГ генерал Белоусов управлял уверенно, жестко, требовал высокой исполнительности и отдачи в работе. Являясь человеком общительным, к подчиненным стоял близко. Правда, излишняя эмоциональность иногда приводила его к скороспелым решениям, о чем спустя некоторое время он сожалел.

Однажды, после проверки особых отделов дивизий, входивших в состав 18-й армии, он позвонил мне и предложил дать ему письменное обязательство о готовности аппарата особого отдела армии своевременно устранить выявленные недостатки в деятельности этих органов. Дело шло не о каких-то провалах, грубых срывах, а обычных, как говорят, рутинных упущениях. Меня такое указание крайне удивило, и я сказал:

– Михаил Артемьевич, вы что, не доверяете мне? Ведь у вас есть право наказать меня, в крайнем случае поставить вопрос об освобождении от должности. Зачем разводить подобную бюрократическую писанину?

– Для повышения ответственности особого отдела армии. Выполняй мое распоряжение, – раздраженно сказал он и повесил трубку.

Прошло несколько месяцев. Управление особых отделов приехала проверять московская комиссия. Кто-то из проверяющих нашел в бумагах управления мое «письменное обязательство». Руководитель комиссии генерал П.И. Ивашутин, выступивший с докладом на разборе по результатам проверки, раскритиковал этот случай как порочный, бюрократический метод руководства со стороны аппарата управления подчиненными органами. Скажу откровенно, внутренне я был доволен подтверждением своей правоты.

Михаил Артемьевич всегда, даже в состоянии «кипения», все же заставлял себя выслушать оппонента. А самое главное – никогда не таил обиды, не искал удобного случая прижать, свести счеты или отомстить. Стремился быть справедливым, а при возможности и исправить свою ошибку.

Ко мне в армию как-то заехал находившийся в ГСВГ заместитель начальника 3-го управления КГБ генерал С.З. Остряков (о нем я еще расскажу). Как я понял из состоявшейся между нами беседы, хорошо зная меня по Москве, Сергей Захарович решил пообщаться со мной и апробировать свои мысли в отношении работы военных контрразведчиков Группы войск. Провели мы вместе около трех часов, пообедали, и он возвратился в Потсдам.

Спустя некоторое время я узнал, что Михаил Артемьевич на меня рассерчал. Почему-то воспринял приезд Острякова ко мне как стремление получить на него компрометирующие материалы. Хотя в нашей беседе с Сергеем Захаровичем фамилия Белоусова вообще не упоминалась. Для Сергея Захаровича, человека высоко воспитанного, сбор негативной информации на своих коллег был просто чужд.

Будучи в Потсдаме с очередным докладом, я напрямую высказал Михаилу Артемьевичу свое недоумение его необоснованными подозрениями о цели нашей встречи с Остряковым. Он ответил:

– Все вы, москвичи, постоянно жалуетесь и доносите на меня руководству военной контрразведки.

Безусловно, это был абсурд. Я постарался Михаила Артемьевича разубедить. Как подтвердило время, к моим словам он прислушался. В один из дней позвонил мне и пригласил приехать в Потсдам, чтобы присутствовать на проводимой им с сотрудниками теоретической конференции и высказать свое мнение о ней. Приглашение на роль «эксперта» мне показалось странным, но я поехал. Конференция прошла интересно. И руководитель, и участники подготовились к ней достаточно обстоятельно. Из начальников особых отделов армий, кроме меня, на конференции присутствовал Юрий Орлов, близкий Михаилу Артемьевичу человек еще по Киеву.

После завершения научной конференции Михаил Артемьевич пригласил нас с Орловым к себе на ужин. Хозяйка дома Нина Николаевна организовала замечательный стол, и мы за интересными разговорами, закуской и выпивкой просидели допоздна. Я понял, что Михаил Артемьевич все сомнения в отношении меня снял и сделал твердый шаг навстречу нашим нормальным отношениям.

Меня направили в Закавказье весной 1964 года, а он возвратился к прежнему месту службы в Киев несколько раньше. В последующие годы между нами всегда присутствовало взаимное уважение.

Михаил Артемьевич любил людей, общество, был компанейским человеком. Умел интересно рассказывать о событиях и своих наблюдениях. Хорошо владел пером, писал и издавал воспоминания. В 1978 годувсборнике «Военные контрразведчики» опубликовал очерк «В те трудные дни…». В нем описал трагические события начала войны: окружение немцами под Киевом и героическую гибель командования и руководителей особого отдела Юго-Западного фронта, свидетелем которых он являлся. Для высших начальников Михаил Артемьевич был нелегким подчиненным. Он никогда и ни к кому не приспосабливался, всегда говорил то, что думает, свое мнение умел отстаивать.

Генерал Михаил Артемьевич Белоусов прожил большую, насыщенную трудом, полезную для страны и общества жизнь. В моей памяти остался сложным, но честным и многогранным человеком, с которым интересно было работать. Проживая после развала Советского Союза в Киеве и находясь в отставке, серьезно болел, мне говорил, что «разваливается буквально на части». Почти совсем ослеп. Приезжал в Москву, надеясь на помощь врачей, но ему в операции глаз отказали – опоздал.

Ушел из жизни Михаил Артемьевич Белоусов осенью 2000 года в Киеве. Проститься с ним пришли многие бывшие сослуживцы и чтившие его друзья…

До сих пор я тепло вспоминаю службу в органах военной контрразведки Группы советских войск в Германии, сплоченный и трудолюбивый коллектив сотрудников. Находясь в тесном соприкосновении с иностранными спецслужбами, как бы чувствуя на себе их дыхание, мы всегда вели бескомпромиссное единоборство, хотя и не все наши ходы в «тайной войне» достигали желаемой цели. Работа в войсках за границей стала для многих военных контрразведчиков университетом чекистского мастерства и мудрости.

Коллектив контрразведчиков, проживая в одном военном городке, являл собой единую, дружную семью. Свободное от работы время проводили на спортивных площадках, на прогулках в самом городке и чудесных парках Потсдама, выезжали на озера. Встречать Новый год сотрудники традиционно собирались все вместе в клубе. Из зала выносили сиденья, устанавливали столики, ставили красавицу елку, украшали новогодней атрибутикой само помещение.

Сотрудники и члены их семей готовили веселую самодеятельность. Новый год встречали дважды – по московскому и берлинскому времени с интервалом в два часа…

В феврале 1980 года, когда я уже работал в Москве, в посольстве Германской Демократической Республики состоялось вручение орденов и медалей группе генералов и офицеров КГБ. Министр Эрих Мильке вручил и мне орден «За службу народу и Отечеству» в бронзе. Ранее, во время пребывания в ГДР, я был награжден тремя медалями. Так немецкие друзья оценили мой скромный вклад в дело совместного обеспечения безопасности наших союзных армий и государств.

Глава шестая:
Метаморфозы седого Кавказа

Между первым и вторым пребыванием в Группе советских войск в Германии пролег восьмилетний временной период моей службы в Закавказье. 22 мая 1964 года председатель КГБ подписал приказ о моем назначении начальником Особого отдела КГБ по Закавказскому военному округу, очевидно, сам не зная того, что сделал подарок к дате моего рождения. В этот день мне исполнилось 43 года. Впереди ожидал новый виток неизведанной жизненной спирали.

К назначению в Закавказье я отнесся взвешенно, понимая, что поднялся на более высокий уровень управления с возросшим объемом ответственности и работы. Чтобы не оглядываться на Москву, сжег последний мост, связывавший со столицей, сдал занимаемую семьей квартиру. Жена и дети во всем были со мной единодушны, что придавало мне дополнительные силы.

В Тбилиси прибыл в жаркий июньский день. Иван Николаевич Найдович, которого я хорошо знал по совместной работе в Москве и сменял в Тбилиси, то-решился на войсковые учения к новому месту службы – в Одесский военный округ, поэтому провели мы вместе меньше суток. В курс обстановки и дел он ввел меня в общих чертах и закавказским властям не представил. Пришлось во всем разбираться и устанавливать рабочие контакты самостоятельно.

Природа как бы сама очертила границы Закавказского военного округа (ЗакВО). С востока и запада их определили воды Каспийского и Черного морей, с севера – мощные горные цепи Большого Кавказа, а с юга – государственная граница по сухопутью, а также рекам Ахурян и Арактек.

Закавказский военный округ был образован в мае 1935-го на базе отдельной Кавказкой армии, сформированной еще в 1921 году. В период Великой Отечественной войны преобразовался во фронт, а в 1946 году ему возвратили статус военного округа.

Войска размещались по Закавказским республикам относительно равномерно. В Баку находились командование и штаб 4-й армии, в Ереване – 7-й армии и в Кутаиси – 31-го армейского корпуса с подчиненными им частями и соединениями. Штаб воздушной армии, части которого были разбросаны по всем трем республикам (Азербайджану, Армении и Грузии), дислоцировался в Тбилиси. Естественно, основные ударные силы округа концентрировались на границе с Турцией и Ираном.

Непосредственно примыкая к странам, входящим в состав НАТО и СЕАТО, ЗакВО обеспечивал безопасность Советского государства на южном стратегическом направлении. При обострении военно-политической обстановки на Ближнем Востоке войска округа обычно приводились в состояние повышенной боевой готовности.

Закавказский военный округ имел ярко выраженную специфику в географическом, климатическом и этническом планах, что оказывало влияние на боевую подготовку, организацию, комплектование и дислокацию войск. Наверное, округ относился к числу наиболее сложных военных округов страны.

Штаб ЗакВО располагался в Тбилиси, в старом и неудобном двухэтажном здании на углу площади Ленина и проспекта Шота Руставели, в самом центре города. Только в середине 70-х годов штаб переместился в специально построенное для него здание.

Если обратиться к истории округа, то среди его командующих можно увидеть хорошо известных полководцев А.И. Егорова, В.И. Толбухина, А.И. Антонова, И.И. Федюнинского и К.К. Рокоссовского. Летом 1964 года, когда я прибыл в Тбилиси, войсками округа командовал генерал армии Андрей Трофимович Стученко.

Воскрешая в памяти службу в Закавказском военном округе, трудно привыкнуть к мысли, что округа больше нет. История отвела ему 57 лет жизни. В августе 1992 года вместо ЗакВО была образована Группа российских войск в Закавказье. Еще раньше, в результате разрушения Советского Союза, суверенизации Азербайджана, Армении и Грузии, округ оказался разорванным на части, растащенным по враждующим бывшим республикам, попал в заложники к тем, кого вчера еще защищал…

* * *

Материалы, добываемые органами военной контрразведки округа, комитетами госбезопасности республик Закавказья, и ориентировки, поступавшие из Москвы, подтверждали постоянный разведывательный интерес иностранных спецслужб к состоянию боевой готовности частей и соединений ЗакВО.

Сбор разведывательной информации проводился главным образом силами разведчиков США, Англии и других западных государств, действовавших под дипломатическим прикрытием. Эти «дипломаты» регулярно совершали поездки по территории Закавказья. Для ведения разведки военных объектов иностранные спецслужбы использовали также каналы туризма и приезда к местным жителям родственников и знакомых из-за рубежа.

Со стороны южных соседей активно проявляла себя турецкая разведка. В целях добывания военных секретов она, кроме консульства в Батуми, стремилась извлечь пользу из каждой новой возможности. Например, во время редемаркационных работ на советско-турецкой границе турки включили в состав комиссии кадровых разведчиков.

Американцы постоянно вели радиотехническую разведку советских войск с территории Турции. В нашей печати, в частности, сообщалось о неоднократных посылках разведгрупп на гору Арарат якобы для поисков остатков Ноева ковчега. С горы Арарат хорошо просматривается и прослушивается часть Закавказья.

Противодействуя вместе с комитетами госбезопасности Азербайджана, Армении и Грузии, а также командованием ЗакВО всем видам разведки, особые отделы округа надежно закрыли каналы утечки государственных и военных секретов, не позволили иностранным спецслужбам добыть какую-либо значимую информацию.

Близость государственной границы с Турцией и Ираном обязывала военную контрразведку самым тесным образом взаимодействовать с пограничниками. Граница на наших южных рубежах отличалась хорошей обустроенностью и технической оснащенностью. За все годы моего пребывания в ЗакВО ни одного случая переброски агентуры из Ирана и Турции не было. Отсутствовали и факты перехода на сопредельную сторону военнослужащих округа. В целом обстановка на государственной границе отличалась стабильностью.

Командовал войсками Закавказского погранокру-га Вадим Александрович Матросов, политотдел возглавлял Николай Денисович Песков, начальником штаба являлся Иван Григорьевич Борец. Все три руководителя пограничного округа были высокообразованными генералами, знающими особенности организации охраны государственной границы, людьми, преданными делу и традициям пограничников. Трудились дружно, ради общих интересов и задач.

В дальнейшем Матросов уверенно поднимался по служебной лестнице. Вырос до начальника пограничных войск страны, стал генералом армии, Героем Советского Союза. К сожалению В. Матросов, Н. Песков и И. Борец из жизни уже давно ушли.

Несмотря на многонациональный состав войск, никаких эксцессов на почве межнациональных трений внутри воинских частей и с местным населением не отмечалось.

В целом 60-70-е годы ознаменовались дальнейшим укреплением законности в работе органов госбезопасности и, естественно, военной контрразведки, избавлением от перегибов в карательной политике. Многое изменилось к лучшему с приходом к руководству КГБ Ю.В. Андропова.

С учетом перехода армии и флота на ракетно-ядерное оружие и на базе накопленного опыта контрразведывательной защиты советских вооруженных сил в послевоенные годы были тщательно проработаны и рассмотрены коллегией КГБ новое положение о военной контрразведке, а также приказы, определяющие узловые задачи и важнейшие направления работы особых отделов в военных округах, ракетных войсках стратегического назначения и погранвойсках, в военно-морском флоте и группах советских войск за границей. Издание этих важных документов способствовало повышению уровня контрразведывательной работы в армии и на флоте.

В деятельности военных контрразведчиков Закавказья одно из важных мест занимала организация взаимодействия с комитетами госбезопасности Грузии, Армении и Азербайджана. Учитывая национальную специфику каждой из республик при решении вопросов взаимодействия требовались гибкость, взвешенность и разумное соблюдение баланса интересов контрразведывательной защиты войск округа.

Формы и методы взаимодействия между военной контрразведкой и местными органами безопасности складывались, развивались и апробировались в течение многих лет. Срабатывали они в целом довольно результативно. За годы моего пребывания в Закавказье в вопросах взаимной помощи, оценки и выработки единого подхода к решению поднимаемых жизнью проблем, выделении оперативных сил и средств каких-либо разночтений не возникало. В этом, бесспорно, была заслуга и руководителей комитетов госбезопасности Грузии, Армении и Азербайджана.

Чаще и теснее приходилось контактировать с руководством и службами Комитета госбезопасности Грузии, так как особый отдел ЗакВО размещался непосредственно в Тбилиси, а я входил в состав коллегии КГБ Грузии.

Все годы моей службы в Закавказском военном округе Комитетом госбезопасности Грузии бессменно руководил генерал Алексей Николаевич Инаури. Отношения наши можно назвать деловыми, откровенными и принципиальными, но не выходившими за рамки чисто служебных.

Алексей Николаевич и по форме, и по содержание был сугубо военным человеком. С молодых лет служил в армии.

В годы Великой Отечественной войны отважно сражался на фронтах. Как мне помнится, в органы безопасности был взят с должности командира корпуса после мартовских 1956 года волнений в Тбилиси.

Армейская закваска глубоко сидела в Алексее Николаевиче, она не потеснилась, не уступила сколько-нибудь заметного места профессии чекиста. Мне всегда казалось, что комитетом он не управляет, а командует подобно воинскому соединению. В Алексее Николаевиче осязаемо проявлялись качества военного человека: требовательность, строгость, дисциплинированность, сильная воля, жесткость по отношению к подчиненным. Он не был близок к сотрудникам, они скорее его побаивались, чем уважали.

Зная приверженность Алексея Николаевича армии и ее традициям, о его приятельских отношениях со многими военачальниками, я при встречах с ним по возможности уходил от бесед на армейскую тематику, так как он сразу же переключался на воспоминания о службе в армии, теряя интерес к обсуждению служебных, контрразведывательных вопросов.

Важнейшую часть управления деятельностью КГБ Грузии, главным образом решение конкретных оперативно-следственных дел, несли на себе заместители Алексея Николаевича – Иван Иосифович Гапонцев, а после его ухода – Федор Сергеевич Пилюгин. Оба высокие профессионалы, досконально знавшие «хитрости» агентурно-оперативной работы.

Алексей Николаевич являлся членом бюро ЦК компартии Грузии, депутатом Верховного Совета СССР. Пользовался расположением и поддержкой со стороны первых секретарей компартии Грузии В.П. Мжаванадзе, а затем Э.А. Шеварднадзе. В народе ходила молва, что Алексей Николаевич располагал на них, как ныне говорят, «компрометирующими материалами», в связи с чем «держал» в своих руках. Наверное, это преувеличение, но оно все же имело место.

Москва в лице А.Н. Инаури видела надежного человека, на которого можно полностью положиться. По отношению к местным властям он держал себя довольно независимо, проводил в республике линию, строго определенную центром. Это было главным. Значение профессионализма в управлении Комитетом госбезопасности с его стороны как бы уходило на второй план. Преданность и усердие Алексея Николаевича постоянно вознаграждались. Несмотря на солидный возраст и проблемы со здоровьем, он многие годы стоял у руля Комитета госбезопасности Грузии. Ему присвоили высокое звание генерал-полковника, столь необычное в органах безопасности для руководителей такой категории. Ко всему прочему Алексея Николаевича удостоили чести быть Героем Советского Союза.

В целом с генералом Инаури можно было нормально и продуктивно работать, полезно взаимодействовать. Будучи по духу и опыту глубоко военным человеком, он к вопросам обеспечения безопасности войск ЗакВО относился с пониманием.

Противоположным Инаури характером и стилем управления отличался генерал-лейтенант Георгий Арташесович Бадамянц, руководивший в то время Комитетом госбезопасности Армении. Подтянутый, с седой шевелюрой, без наличия воинских пристрастий, спокойный и уравновешенный, корректный с людьми он уверенно направлял деятельность коллектива сотрудников комитета. Основная жизнь Георгия Арташесовича прошла вне Армении. В органы безопасности его призвали с партийной работы – секретаря парткома крупного промышленного комбината в Москве, а потом направили в Ереван.

Взаимодействовали военные контрразведчики с председателем и аппаратам КГБ Армении в полном взаимопонимании. Георгий Арташесович внимательно относился к сотрудникам особых отделов 7-й армии, дислоцированных на территории Армянской республики. Оказывал им необходимую помощь. Когда я приезжал работать в особые отделы армии, он всегда информировал меня об оперативной обстановке в республике, выделял вопросы и проблемы, требующие совместного решения.

И все же коренные армяне не считали его своим, настоящим армянином, рассматривали, как человека со стороны, варяга. Уже после моего отъезда в ГДР Георгия Арташесовича освободили от обязанностей председателя КГБ Армении и назначили в Москву заместителем начальника Инспекционного управления КГБ. Причиной этому послужило, как мне рассказывали, данное им добро на выезд за границу жителю Армении, оказавшемуся невозвращенцем. Георгия Арташесовича якобы сознательно подставили под удар подчиненные, доложив ему недостаточно проверенные материалы.

Прошло много лет с того времени, Георгий Арташесович давно ушел из жизни, а мне в деталях помнится день 31 мая 1972 года. Я приехал в Ереван проститься с армянскими коллегами в связи с предстоящим отъездом к новому месту службы в Группу советских войск в Германии. В первой половине дня мы с Георгием Арташесовичем посетили второго секретаря ЦК компартии Армении Тер-Газарянца, курировавшего органы безопасности. С этим умным, интересным и интеллигентным человеком я периодически встречался, бывая в Ереване.

Во время нашей беседы раздался телефонный звонок, и, как я понял, секретарю ЦК доложили о подготовке к футбольному матчу между командами «Ара-рат» и тбилисским «Динамо», предстоящему в этот день. Тер-Газарянц напомнил звонившему о необходимости проявления гостеприимства и уважения к «динамовцам», создания обстановки, исключающей какие-либо нарушения общественного порядка.

Футбольные фанаты почти всегда несут в себе потенциал малоприятных сюрпризов. В те годы встречи армянских и грузинских футболистов нередко выходили за рамки спортивных состязаний и обретали окраску национальных антагонизмов. Поэтому забота и волнения Тер-Газарянца выглядели вполне объяснимыми.

Положив трубку, Тер-Газарянц обратился ко мне:

– Борис Васильевич, мы приглашаем вас на футбол. Вы за кого будете болеть, наверное, за тбилисское «Динамо»?

– За хороший, красивый футбол. Кстати говоря, уверен в сегодняшней победе «Арарата», – ответил я.

Футбольное состязание на стадионе «Раздан» прошло по-боевому, но страсти болельщиков выше критической нормы не накалились. «Арарат» выиграл со счетом 2:0, чему мои армянские друзья были безмерно рады.