Текст книги "Московские картинки 1920-х - 1930-х г.г. (СИ)"

Автор книги: Борис Маркус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Жилые «высотки» на Вспольном, на Спиридоновке, в том числе такие дома, как элитарный дом В. Андреева между Спиридоновкой и Гранатным переулком, как дом А. Шапиро, отнюдь не украсили улиц своим появлением. Они просто оказались «воткнутыми» в кварталы, на которых их разместили. И по своей архитектуре оказались не созвучны сохраняемой среде. И как бы хороши ни были их квартиры, предназначенные для элиты, в застройке эти дома играют плохую роль. В ансамбль они не включились. Более того, дом Круглова и стоящая рядом школа спровоцировали уничтожение целого куска исторической художественно ценной застройки. И все это плохо.

Тут уместно вспомнить народную поговорку о бочке меда и ложке дегтя. Надеюсь, читатель поймет, где мед, а где деготь?

Пробивка Нового Арбата. Об этом вообще трудно говорить без содрогания. Нашлись люди и среди руководителей города и государства, и что особенно прискорбно, среди архитекторов, которые осуществили великое варварство, разрушив, уничтожив на корню целую часть исторической территории центра города внутри Садового кольца. Эта часть составляла как бы клин, органически входящий в Садовое кольцо – от Молчановки с Собачей площадкой и почти до Арбата. Руководствовались, конечно же, самыми передовыми идеями: решали проблему обеспечения государственных руководителей прямым и широким автомобильным «правительственным» проездом из Кремля на периферию города и далее на Можайское шоссе. Решали обеспечение Правительства государства большим количеством административных площадей, а жителей города новыми жилыми квартирами и общественными зданиями – киноконцертным залом, «Домом книги», многими магазинами и т. п. И решали это ценой сноса исторически сложившейся застройки, в том числе и большого количества памятников архитектуры и истории. Ни у кого не дрогнуло сердце, когда подписывали задания на проектирование, распоряжения на сносы, приказы о начале строительства. Ни у правителей, ни у архитекторов. Более того, считалось особой честью работать над этими проектами, осуществлять это грандиозное строительство. Возглавлял и проектирование и осуществление его сам Главный архитектор города, он же Предселатель Госгражданстроя при Госстрое СССР народный архитектор СССР, Лауреат Ленинской премии. Вокруг него собрался цвет архитектурной общественности. Были созданы грандиозные организации для проектирования и строительства. И были брошены все силы, чтобы в кратчайшие сроки все, что можно, разрушить, все, что задумано, построить. И разрушили и построили. И получили за все это награды.

И что же в результате? Автодорогу Кремль – Можайское шоссе соорудили, но только частично, от Москвы-реки до Арбатской площади. Дальше надо ехать по узкой Воздвиженке, которую в то время даже окрестили, как и Новый Арбат, проспектом Калинина. Получилось узкое горлышко при двухстороннем движении. Тогда придумали односторонние, включив сюда и Знаменку, бывшую улицу Фрунзе, с направлением на Боровицкую площадь, а там – в Кремль, или дальше транзитом по Полянке или Якиманке в другую часть города и за город.

Арбатскую площадь после сооружения подземного тоннеля отобрали у пешеходов. Она вообще потеряла форму, оставаясь до сих пор нерешенной. Сооружение Министерства обороны не улучшило обстановки, так как площадь все равно не сформировалась. Масштаб и объемы Министерства не увязаны с окружающей и сохраняемой средой. Вынужденное оставление таких зданий, как старый наземный вестибюль метро «Арбатская» и кинотеатр «Художественный», на фоне Министерства превратило их в какие-то случайно или временно оставленные по недоразумению, ненужные тут объекты. Сооружение часовни на месте снесенной церкви Тихона чудотворца не улучшило обстановки. Снос квартала ради строительства Министерства очень увеличил размеры площади, и она потеряла свою сложившуюся форму. Снос церкви Бориса и Глеба около угла Воздвиженки и Никитского бульвара увеличил саму площадь, но не улучшил ее композиции, а Никитский бульвар вообще превратился в какой-то огрызок. Сквозной проход по бульвару перекрыт въездом в тоннель, дома по обоим торцам бульвара уничтожены. Все совершенно преобразилось. Но не в сторону улучшения ситуации для людей, а пока только ради транспорта, который стал, как можно убедиться, более важным фактором в городе, чем человек. Плохо.

Новоарбатская улица или проспект Новый Арбат. Это целая эпопея. Построив все задуманное, получили не очень удачные министерства в так называемых «книжках» – четырех высотных административных зданиях и не очень комфортабельное жилье в высотках вдоль шумного и загазованного транспортного проспекта. Получили хорошие магазины в подиуме под министерствами и на первых этажах жилых высоток. Получили неплохой киноконцертный зал «Октябрь» и книжный магазин «Дом книги». Долго имели торчащие прямо на проспект никак неоформленные задние дворовые фасады бывших доходных домов, обращенных главными своими фасадами на Большую Молчановку. Их не очень удачно как-то оформили буквально в последнее время. Но ничего иного сделать тут просто было нельзя, так как пробивка проспекта не давала возможности по-другому отнестись к этим домам. Получили прекрасный променад для гуляний вдоль магазинов и ресторанов. Все это получили. Ценой великих разрушений. Спрашивается, а нельзя было такой замечательный проспект со всеми его прелестями возвести вне Садового кольца – по той же трассе, но за исторической частью города? Нельзя было решить транспортную проблему для правительственной трассы на территории исторического ядра города, скажем, в подземном варианте? Нельзя было так решать организацию движения транспорта, чтобы ни у кого, а главное, у водителей легковых и грузовых машин просто не возникало дерзкого желания проскакивать транзитом через центр, раз есть такая прекрасная автотрасса? Сколько сразу «нельзя ли было?» И только потому, что результат в итоге получился отрицательный. И от этого никуда не уйдешь, как бы ни хотелось. Роскошь и фешенебельность проспекта с его магазинами и концертными залами меркнет перед варварством, допущенном в самом замысле. И многим ясно, что не все удалось даже, если отвлечься от варварства. Теперь разрабатываются проекты убирания транспортных потоков под землю (оказывается, это можно делать! Почему тогда об этом не думали?), о разбивке бульвара на дневной поверхности, о завершении архитектурного оформления фасадов застройки.

А о том, что проспект этот нарушил градостроительную и градоформирующую ситуацию не только на этом конкретном месте, никто не подумал? О том, как накладывается «забор» высокой застройки на Кремль, если смотреть на него с востока, как уродует панораму Москвы этот «забор», если смотреть на нее с лучшей видовой точки города – с бровки Воробьевых гор? Ведь все это плохо, очень плохо!

И наконец, ядро Кудринской округи – сама Кудринская площадь.

Ее не просто уничтожили. То, что попытались вместо нее сделать, оказалось совсем не московским, а кроме того, пока и недоделанным. Бог знает, когда завершится ее реконструкция. Потому что-то, что предлагают к утверждению, совершенно доконает этот ответственный участок Садового кольца и испортит еще более памятник архитектуры «Вдовий дом». После ликвидации старой Кудринской площади и бульваров это место было определено под строительство высотного жилого дома, который проектировали, а потом строили М. Посохин и А Мндоянц. Если с общеградостроительной точки зрения для воссоздания утраченного в Москве силуэта после сноса огромного количества церквей и храмов с их колокольнями, а также из-за строительства большого количества многоэтажных домов в центре города, изменивших силуэт застройки, появление высотных зданий во главе со Дворцом Советов и гостиницей в Зарядье имело какой-то определенный, хотя и достаточно спорный, смысл, то появление самих этих высотных зданий на конкретных местах в городе получилось недостаточно продуманным. Они ставились, как одиночки, они просто «втыкались» в существующую в тех местах застройку. В результате такие здания, как на площади Восстания (Кудринской площади) оказались абсолютно не увязанными со средой. Собственно, они и не предполагали увязываться с нею. Они просто считали со временем необходимым расправиться с ней, поставить вокруг высоток подходящие по общей композиции много– и разноэтажные дома. Но жизнь распорядилась по-своему, и забота о сохранении исторического наследия не дала возможности осуществить дальнейшее варварское разрушение исторически сложившейся в центре Москвы среды. Вышел даже «Закон об охране памятников истории и культуры». Высотные здания, сначала лишенные доминант в своем комплексе из девяти высоток, так как строительство главных – Дворца Советов» и гостиницы «Зарядье» было отменено, остались сами с собой. Общегородская система была нарушена. Сами они оказались «Гуливерами» среди «карликов». Они не организовали среду вокруг себя, а оказались антагонистами для нее, диссонансами.

На площади Восстания многое для высотки было снесено. Целые кварталы. Была задумана огромная площадь перед высотным домом. Для ее организации было расчищено место, на котором был разбит новый квадратный сквер, во много раз превосходящий наш старый кудринский. Была уничтожена Баррикадная улица. Как «компенсация» этому уничтожению была также уничтожена ограда «Вдовьего дома» и прямо через его передний парадный сад была пробита новая трасса улицы, чем была нарушена территория памятника архитектуры. Но кто об этом тогда думал? Сквер получил регулярную планировку и был даже озеленен. Но прогулочным местом для жителей окружающих его кварталов так и не стал. Даже, несмотря на то, что в первом этаже высотки был размещен огромный продовольственный магазин, место притяжения потребителей. Фланкировал новую площадь с одной стороны «Вдовий дом», оказавшийся при таком соседстве приниженным и потерявшим то значение, которое он имел при возникновении. Другая сторона до сих пор стоит оголенной. Строительство «Дома музыки», вроде бы, заморожено, а новых проектов не поступало. Сторона, противоположная высотному дому, остается нетронутой, что, конечно, не входило в расчеты проектировщиков, намеревающихся сменить всю сохранившуюся застройку Садового кольца, оставив только памятники архитектуры, стоящие на госохране. Но замысел этот оказался неосуществимым из-за того же Закона об охране исторического наследия и объявления особого строгого градостроительного режима для центра города. Следовательно, с этой стороны площадь остается двухэтажной. Какими методами можно будет создать завершение архитектурной композиции площади, не знаю. Время покажет. Но пока все остается просто незавершенным. И это плохо.

Хотел бы к этому добавить, что разрабатываемый в настоящее время проект полной реконструкции Кудринской площади закладывает еще большие разрушения. Предлагается, ради обеспечения организации интенсивного движения транспорта в направлении Краснопресненского проспекта, пустить по Баррикадной улице только движение к центру. Обратное же движение из центра к Красной Пресне пустить по пробиваемому по территории памятника участку новой улицы от Садового кольца до площади у Зоопарка. «Вдовий дом» оказывается просто жалким островком втиснутым в узкое пространство между двумя мощными потоками автотранспорта. Но это же недопустимо! А кроме того, зачем пускать такой поток транспорта в центр города? Наоборот, необходимо всячески оберегать центр от вторжения в него ненужного ему транспорта. Любыми мерами, в том числе и полицейскими запретами. Общественность протестует против такого проекта, но он все же разрабатывается, деньги на него идут. И все это очень опасно.

Что же получается в результате? Плохо получается. Минусов значительно больше, чем плюсов. Не достигли, к сожалению, наши архитекторы желаемого для исторической части города результата. Произошли необратимые явления: многое снесено, многого лишились навсегда – памятников архитектуры, доминант-ориентиров на улицах, исторической планировки. А что приобрели? Неудачно, в большинстве своем, поставленные высотные дома и многоэтажки, уничтоженные для людей площади – Арбатскую, Кудринскую и Смоленскую, перекареженные по своей планировке, как Арбатская, или чуждые Москве, как Кудринская, или никакие, как Смоленская. Отданные вместе с Садовым кольцом транспорту, они не улучшили его организацию, а во многом и ухудшили (пробки, экология, проблемы для пешеходов и пр.). Об архитектуре, об ансамблях и говорить не приходится. Таковы итоги.

Может быть, кто-нибудь из власть имущих или из руководителей градостроительством Москвы все-таки задумается. Ведь то, что сказано лишь о небольшом клочке центра города, характерно и для всего центра. А это очень плохо. И очень опасно. Так, что же мы получили в результате, люди добрые? Чего добились идеологи и авторы проектов реконструкции, авторы построенных домов?

Ушедшие в небытие

Фонарщики

На город спускалась вечерняя мгла. В домах засветились окна, на трамваях засверкали сигнальные огоньки. Изредка проносились автомобили с зажжёнными фарами. И несмотря на все эти отдельные светлые пятнышки, город погружался во тьму.

Я стою в круглом скверике на своей Кудринской площади и смотрю, как зачарованный, на Садовую-Кудринскую улицу. В сумерках происходит чудо чудесное. Откуда-то издали, от Старой Триумфальной площади на Садовой улице начинают возникать огоньки-светлячки. Они приближаются к нашей Кудринке змейкой, перескакивая с одной стороны улицы на другую. Когда змейка приблизилась почти к самой площади, видно, что вместе с огоньками через улицу проскакивает какая-то тень. Где она останавливается, там вспыхивает огонек. И издали это кажется удивительным. Только тень перебежит улицу, как над ней зажигается звездочка, потом через какое-то мгновение на другой стороне улицы вторая, потом третья, и так звездочки подбегают все ближе и ближе. И превращаются в обыкновенные фонари, освещающие нашу улицу.

Когда фонари приблизились почти к самой нашей площади, то тень превратилась в обыкновенного человека. Одет он был во все черное, поэтому издали фигура казалась просто темным пятном или тенью. Вот и все чудо. Как просто.

Фонарщик. Такой специальности уже нет. Уличное освещение теперь повсюду электрическое и включается централизованно. Теперь не нужно бегать по темным улицам, включая лампы газовых фонарей. А фонари на больших улицах и площадях были на высоких серых столбах. Столбы заканчивались красивыми спиралями, с которых свешивались пузыри фонарей. Зажигались они самым простым способом. Стеклянный пузырь лампы опускался на тросике вниз, и фонарщик зажигал в нем специальную горелку. Для этого нужно было покрутить специальной ручкой, которую втыкали в круглую коробочку на уровне пояса человека. Все очень просто.

На других, но тоже больших улицах и площадях, зажигание производилось иначе. Фонари здесь были не очень высокие и не опускались вниз. Они оставались наверху. Чтобы зажечь их необходим был шест. Именно такое зажигание было одно время у нас на Садовой и на Кудринке. Вскоре оно сменилось опускающимися шарами. А тогда фонарщику приходилось бегать от фонаря к фонарю и шестом передвигать какую-то ручку под фонарем.

Пламя зажигалось. Фонарщик бежал дальше. Но улица все же такими фонарями освещалась не очень хорошо. В основном вырисовывались только светлые круги на земле под фонарем. Я не знаю устройства этой лампы, но думаю, что, как в квартирных ванных с газовыми нагревателями, огонек у них теплится еле-еле даже днем, когда освещать до поры до времени ничего не нужно. Потом приходит фонарщик поворотом рычажка увеличивает пламя, и уличный фонарь зажигается, просыпается после дневной спячки.

На небольших улочках и в переулках, вроде Трубниковского или Ржевского, Столового или Скатертного, фонари совсем другие. Они невысокие. Над черными столбами укреплены перевернутые четырехугольные остекленные пирамиды с металлической невысокой крышей, имеющей защищенные от снега или дождя невысокое возвышение со щелями. Это, по-видимому, сделано для того, чтобы нагретый воздух имел свободный выход наружу. Наверное, и на высоких газовых фонарях тоже были отверстия для выхода теплого воздуха. Одна из сторон фонаря является дверцей. А под фонарем на столбе в обе стороны торчат недлинные палки-рукоятки с небольшими шариками на концах. На первый взгляд даже непонятно, зачем они нужны. Для красоты что ли? Оказывается, они нужны в помощь фонарщику. Чтобы держаться за них.

У этих фонарщиков совсем другой вид. У них нет шеста. Они несут на себе небольшую лестницу, которая позволяет им дотянуться до фонаря, открыть дверцу и, держась одной рукой за ту самую рукоятку, каким-то образом зажечь свет. Так вот зачем, оказывается, потребовались эти ручки под фонарем. А в зажигании, возможно, такая же система, как и больших фонарях, и фонарщику надо лишь повернуть какой-нибудь рычажок. А может быть, и по-другому все устроено, но не это важно.

Важно, что каждый вечер, когда на небе зажигаются звезды, и на город опускается тьма, на улицах обязательно появляется фонарщик, и тьма отступает перед вереницами фонарей, больших и малых, зажигаемых неутомимыми волшебниками для того, чтобы всем нам было легко и спокойно ходить по нашим улицам, по нашим переулкам и по городу.

И вообще, фонари на улицах, как звезды на небе, и перефразируя поэта, хочется сказать:

 
«Ведь если фонари зажигают —
значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – это необходимо,
чтобы каждый вечер
над улицами
загорался хоть бы один фонарь?»
 

Извозчики

Идешь по улице или переулку и встречаешь мирно стоящие пролетки с лошадьми в упряжке. Зимой пролетки менялась на легкие санки. Это наш транспорт, наши экипажи. Стоит такой экипаж час, стоит два, а может и больше. Ждет, когда появится ездок. Около шумных площадей и улиц ожидания были короче. Так же около театров, вокзалов или ресторанов. По каким-то, неведомо кем установленным, законам вся территория города была поделена на сферы влияния, или сферы обслуживания. Точно определялось где, кто по своему положению в извозчичьей гильдии может находиться. Как «дети лейтенанта Шмидта». Строгая субординация, строгая дисциплина.

Во всяком случае, начинать работу с самых «злачных» мест можно было не всякому. Кто-то имел особое право дежурить сразу у вокзала, подъезда театра или ресторана. Кто-то такого права не имел. Он мог получить пассажира от вокзала только после того, как подвозил сюда кого-нибудь из города.

То же самое было и около театров и крупных ресторанов. Если ты не «закреплен» за этим местом, то только привозя сюда кого-нибудь, мог получить и обратного седока. Или жди где хочешь где-нибудь неподалеку. Тут царит конкуренция. Вот и сидит и дремлет такой «Ванька-извозчик», опустив голову, лошадь застыла в ожидании. Хорошо еще, если хозяин натянет ей на морду холщовый мешок с овсом или еще с чем. Тогда она стоит и хрумкает и тоже ждет. Подобную пару или несколько пар можно было наблюдать ежедневно на всех почти перекрестках.

Иногда случалось, что не выдержит «Ванька», тронет свою худобу и поплетется вдоль тротуаров, ища, высматривая возможного пассажира.

В двадцатых годах автомобиль еще был роскошью. Своей автопромышленности, по существу, еще не было. Завод «АМО» был маломощным. Вот и господствовали на улицах лошади. Для людей были извозчики, для грузовых перевозок гужевые подводы. Или, как их называли, «ломовики». Откуда произошло такое название, не знаю. Гадал, и так и этак вертел слово, но ничего не получалось, никакой связи не нащупал. Летом все они, и пролетки и подводы, на колесах. Пассажирские большие, с широкими крыльями над колесами, с откидывающимся мягким верхом.

У некоторых около облучка укреплен фонарь со свечкой. Но это бывает редко. У пассажирских колясок рессоры бывают обязательно, а вот у ломовиков не всегда. Колеса обиты металлическими шинами. У некоторых надувные резиновые. Так этих шикарных с толстыми шинами и фонарями, называли «лихачами». Как же лихо они проносятся по заполненным народом улицам, часто совсем не считаясь с пешеходом. Только гикают зычным голосом, когда много на улицах народа, и многие выбегают на мостовые. Это бывает уже опасно. Легко можно попасть под колеса экипажа или быть сбитым лошадью.

Зимой пассажирские пролетки заменяются санками. Очень маленькими, для двух седоков. С открытым верхом, на очень тонких полозьях. Впереди кучер в теплом тулупе, высоко, под самой грудью перетянутом широким кушаком. На голове теплая шапка, отороченная мехом. Тепло одет, ничего не скажешь. Еще бы, весь день на морозе. А чтобы пассажиры не замерзли, имеется теплый, часто меховой, полог.

По заснеженным улицам лихо пролетают эти небольшие санки, обсыпая прохожих снежным веером. Ну, а гужевые зимой ездили по-разному, в основном, тоже на санях с большими полозьями, а иногда все на тех же подводах с толстыми шинами. По городу и на них можно было ездить. Попадались и деревенские, так называемые розвальни, но реже. Не для города они.

А, между прочим, коляски прекрасно использовались мальчишками для бесплатного проезда. Можно было усесться сзади на осевую перекладину и ехать, пока извозчик не заметил и не хлестанул своим длинным кнутом. А зимой можно было, катаясь на коньках-снегурочках, прикрученных веревочками к валенкам, зацепиться железным крюком за санки и ехать в свое удовольствие.

В эпоху трамвая извозчики как-то еще могли существовать. А вот при появлении на улицах города большого количества автомобилей и автобусов, а позднее еще и троллейбусов, извозчикам стало совсем худо. Метрополитен доконал «ванек», полностью вытеснил их из Москвы. Утесов даже песню пел про «водителя кобылы». Очень правильная песня.