Текст книги "Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…"
Автор книги: Борис Романов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)
Широко распространено мнение, что Россия равнодушно встретила известие о расстреле Николая II (о расстреле всей Царской семьи большевики не решились сообщить сразу, об этом начали говорить лишь много лет спустя). 21 июля 1918 года Патриарх Тихон решительно осудил это убийство. Но в те дни на улицах говорили разное: некоторые и злорадствовали, и одобряли, большинство же, как считается до сих пор, были безучастны и равнодушны. Такие свидетельства о реакции людей в Петрограде есть например, в воспоминаниях бывшего премьера В. Н. Коковцова, о подобной реакции в Добровольческой армии вспоминал в своих «Очерках русской смуты» А. И. Деникин [38, т. 1, с. 128].
Из воспоминаний В. Н. Коковцова [52] часто приводят его слова о безучастной, а то и злорадной реакции «толпы на улицах», но перед этим он пишет о реакции своих знакомых, людей своего круга. Цитирую полностью:
На всех, кого мне приходилось видать в Петрограде, это известие произвело ошеломляющее впечатление: одни просто не поверили, другие молча плакали, большинство просто тупо молчало. Но на толпу, на то, что принято называть «народом» – эта весть произвела впечатление, которого я не ожидал. В день напечатания известия я был два раза на улице, ездил в трамвае и нигде не видел ни малейшего проблеска жалости или сострадания. Известие читалось громко, с усмешками, издевательствами и самыми безжалостными комментариями… Какое-то бессмысленное очерствение, какая-то похвальба кровожадностью. Самые отвратительные выражения: «давно бы так», «ну-ка – поцарствуй еще», «крышка Николашке», «эх, брат, Романов, доплясался» – слышались кругом, от самой юной молодежи, а старшие либо отворачивались, либо безучастно молчали. Видно было, что каждый боится не то кулачной расправы, не то застенка [52, т. 2, ч. 7, гл. 3, с. 531].
Есть и другие подобные свидетельства, в том числе со стороны большевиков. Вот отрывок из записи воспоминаний Исайи Родзинского (из команды убийц Царской семьи) о первом митинге в Екатеринбурге по поводу казни Николая II (и там сначала большевики скрывали правду и говорили только о казни бывшего Царя):
Ну, одним словом, это тогда был, по-моему, театр драмы назывался он. Там митинг организовали. Но мы все пришли. Нас интересовало реагирование. Поэтому максимальное число людей, которое могло от нашей организации прийти, пришли и разместились там. Я тоже был там. И митинг открыли областные организации. С докладом выступил Голощекин с сообщением. Вот, надо сказать, что публика собралась случайная: дамы со шляпками, обыватели сидели тут. Рабочего класса не было, потому что и время такое. Не знаю, почему так собрали митинг, ничего не могу сказать. Но во всяком случае вот так. Впечатление было от собравшихся самое такое, что обывательщина пришла.
Вот, я вам рассказывал: дамы в шляпках. Причем кое у кого на глазах слезы были. Мы наблюдали. Понятно, и такие вещи были. Кое-кто не верил, говорил, что врут большевики, что расстреляли. Это мы уже слышали после митинга. Не верилось им, что Царя могли расстрелять. Надо сказать, что Голощекин, когда выступил на митинге, он так вдруг «от Николая до малого» сказал, чего он не должен был, конечно, говорить. Но публика, видимо, не поняла. Потому что все-таки говорили о Николае, а не о семье [26, глава 4] [97]97
Из беседы с И. И. Родзинским в Радиокомитете о расстреле Царской семьи. Москва, 13 мая 1964. Источник: Российский Центр хранения и изучения документов новейшей истории. Ф. 588. Оп. 3. Д. 14. Л. 23–25, 31–35, 41, 45.
[Закрыть].
Вот как. Даже в Екатеринбурге, который славился революционностью горожан и якобы поголовной ненавистью к царизму, у обывателей были слезы на глазах при известии о казни бывшего Царя. А если бы убийцы рассказали всю правду – о зверском убийстве еще десяти невинных людей, в том числе невинных девушек и тринадцатилетнего Алексея?
Но и это еще не все. Вот любопытные сведения из книги, вышедшей еще в СССР [94]:
…Расстрел последнего российского Императора осложнил обстановку на Урале. Мятежи вспыхнули в Оханском, Осинском, Кунгурском, Красноуфимском, Чердынском и других уездах Пермской губернии, в ряде районов Уфимской, в Уржумском уезде Вятской губернии. Под влиянием эсеров и меньшевиков взбунтовалась не только мелкая буржуазия города и деревни, но и значительная часть среднего крестьянства. К мятежникам примкнули отдельные слои рабочих. Бунтовщики жестоко расправлялись с коммунистами, работниками государственных учреждений, их семьями. Так, в селе Сепыч Кунгурского уезда в первые дни мятежа кулаки замучили и расстреляли 46 советских работников, в Кизганбашевской волости Уфимской губернии от рук мятежников погибло 300 человек. Некоторые белогвардейско-эсеровские мятежи подавлялись в короткие сроки. Однако чаще они приобретали затяжной характер, восставшие длительное время оказывали сопротивление советским войскам [94, глава «Главный фронт республики»].
Действительно интересно! Оказывается, сами большевики тех лет, а затем и советские историки (авторы цитируемого сборника) считали если не главной, то очень важной причиной мятежей и бунтов на Урале во второй половине лета 1918 года расстрел Царской семьи! Против большевиков бунтовали меньшевики и эсеры (даже без белых или монархических «закоперщиков»). Неудивительно: ведь и сами уральские большевики считали расстрел Царской семьи событием, которое должно сплотить и усилить уральских рабочих – мол, отступать некуда, белые этого не простят! А вышло наоборот: многие города и села под началом эсеров и меньшевиков взбунтовались против большевиков – значит, они считали убийство Царской семьи преступлением, излишней жестокостью большевиков!
При этом сначала ведь большевики сообщили только о расстреле Николая II. Но и этого оказалось достаточно для начала бунта на Урале. Конечно, это не было главной причиной. Важнее было то, что большевики к июлю 1918 года уже всех «достали» своим военным коммунизмом и жестокостью. Известие же о безсудном расстреле Царя переполнило чашу терпения…
* * *
Современные ленинисты, социалисты и либералы могут сказать, что результаты выборов в Учредительное собрание в ноябре 1917 года оказались антимонархическими: большевики набрали около 25 % голосов, а левые партии в целом – до 70 %.
Однако напомним, что:
• монархические партии, организации и газеты были после отречения запрещены Временным правительством;
• вся либеральная и левая печать все это время (с марта по ноябрь) вела разнузданную антимонархическую пропаганду, скрывая при этом правду о результатах работы следственной комиссии Временного правительства (ВЧСК), которая полностью опровергла все обвинения против Царской семьи;
• к ноябрю 1917 года Временное правительство полностью обанкротилось, выборы, хотя и были свободными и демократическими, но проходили уже после свержения Временного правительства, и при этом – до того, как большевики показали свой звериный оскал. Народ жаждал наведения порядка – этим и объясняется высокий процент голосов в пользу большевиков. Но им и этого показалось мало – через полтора месяца они разогнали Учредительное собрание и расстреляли из пулеметов мирные демонстрации в его защиту. Бесы заполонили Россию.
Как написал замечательный поэт Сергей Бехтеев в ноябре 1917 года:
Отдельные генералы Белого движения были убежденными республиканцами (например, Деникин), другие в сущности не были против монархии (Алексеев, Корнилов). Уже на первом этапе некоторые белые военачальники пытались создавать монархические воинские части. Генерал от кавалерии Федор Артурович Келлер, известный своей телеграммой в поддержку Государя против отречения, получил согласие Деникина на самостоятельное формирование монархической Северной группы Добровольческих войск в районе Пскова и Витебска и имел на это благословение Патриарха Тихона. Заметим, что Деникина Патриарх отказался благословить, но затем благословил Верховного Правителя адмирала Колчака.
В 1918 году на северо-западе и юге была возможность создания антибольшевистского фронта под монархическими знаменами, совместно с Донской армией атамана-монархиста П. Н. Краснова, Южной армией генерала Н. И. Иванова в Воронежской губернии, Астраханской армией полковника князя Тундутова и будущей армией генерала Н. Н. Юденича на северо-западе, и с армией гетмана Скоропадского на Украине. Были надежды, что при успехе этих планов и Добровольческая армия Деникина войдет в этот общий фронт. Однако близорукая германская поддержка большевиков как своих ставленников и ориентация Деникина на верность Антанте, требовавшей восстановления восточного фронта против немцев, не позволили этому плану осуществиться.
Некоторые генералы, предавшие в феврале-марте 1917 года Николая II (Алексеев, Рузский), вскоре горько пожалели об этом. Понимали это и многие другие лидеры Белого движения. Идея реставрации монархии в прежнем виде была непопулярна среди большинства его организаторов (генералитета и прежней российской элиты), но простой народ принял бы Царя со вздохом облегчения. Вот, например что писал генерал-лейтенант К. В. Сахаров (телеграфировавший 2 марта за отречение) о разочаровании, с которым крестьяне встретили Белую армию в 1918 году:
Встала русская земля. За что же готовы они отдать свою кровь, сложить свою голову, пожертвовать своими семьями? Не за партии, не за дешевые лозунги социалистов идут они в смертный бой с интернационалом… Послушайте, что говорят эти крестьяне в своих семьях и на своих сходах: «Надо кончать с этим делом. Как разрушили землю нашу! А все оттого, что Царя им не надо стало. Вишь, сами власти захотели. Всех врагов Царских истребить надобно…»
Сильно была распространена в народе версия, что Белая армия идет со священниками, с хоругвями и поют «Христос Воскресе»… Спустя пять недель, когда я прибыл на фронт, мне передавали свои думы крестьяне при объезде мною наших боевых частей западнее Уфы:
– Вишь ты, Ваше Превосходительство, какое дело вышло, незадача. А то ведь народ совсем размечтался, конец мукам, думали. Слышали, с белой армией сам Михал Лександрыч идет, снова Царем объявился, всех милует, землю дарит. Ну, народ православный и ожил, осмелел, значит, комиссаров даже избивать стали. Все ждали, вот, наши придут, потерпеть немного осталось. А на поверку-то вышло не то».
Именно этим чувством, что «вышло не то», и объясняется главная причина народной пассивности. Раз «господа» не шли под знаменем Царя, не подымали его на стяги, не стремились видеть его на престоле, то народ не знал, что ему и думать. В народе началось расслоение: кто поддался красной агитации и пошел с большевиками, кто – белой и пошел с генералами. Хотя и тех и других в душе своей народ почитал за узурпаторов. Отношение же к свергнутому Императору и его семье в народе было либо сочувственным (в большинстве), либо внешне равнодушным, либо яростно отрицательным, – но все эти чувства скрывали общую народную растерянность.
Конечно, все сказанное не умаляет достоинство и подвиг Белого движения для спасения России от ига большевизма, но все же, все же… Можно не сомневаться, что Белые победили бы с большинством народа, если бы имели общую объединяющую идею – не только против красных, но и за Царя. Но, что было, то и было [73].
Приведем выдержку из воспоминаний одного из лидеров Белого движения генерала Дитерихса [98]98
Дитерихс Михаил Константинович (1874–1937) – русский генерал и общественный деятель. Один из организаторов Белого движения в Сибири. В июле 1919 года командовал Сибирской армией А. В. Колчака, в июле-ноябре 1919 – Восточным фронтом. Лично курировал следствие по убийству Царской семьи, проводимое следователем Н. А. Соколовым. Отстаивал православно-монархические позиции. Сумел сплотить вокруг себя православных русских людей и провести в 1922 году в Приморье Приамурский Земский собор, на котором участники объявили, что «верховная всероссийская власть принадлежит царскому дому Романовых». На этом соборе генерал был избран правителем и воеводой земской рати, правителем Приамурского Земского края. С октября 1922 в эмиграции, где на основе следственного дела Н. А. Соколова выпустил книгу об убийстве Царской семьи и других членов дома Романовых.
[Закрыть]:
Мы все повинны в бедствиях, постигших нашу Родину; мы все повинны в том, что еще до революции между нами, интеллигентами, и народом оказалась пропасть; мы все повинны в том, что народ оказался не с нами, а с пришлыми, ему совершено чужими нехристями; наконец, мы все повинны в трагической судьбе, постигшей Дом Романовых, хотя и не участвовали фактически в ужасных кровавых злодеяниях <…> Какой ужас, какой позор таятся в сути всех этих вышеуказанных слухов; какой позор для нас всех, допускавших и распространявших такие низкие мысли… Как мы не знали духовной и национальной мощи нашего Царя [39].
* * *
В рядах Белых армий сражались видные монархисты, такие как генералы Марков, Каппель, Краснов, Врангель, Колчак, Дитерихс, полковники Дроздовский, Гершельман, Глазенап, Кириенко и тысячи других офицеров. Петр Николаевич Врангель, Правитель юга России, говорил:
Царь должен явиться только тогда, когда с большевиками будет покончено, когда уляжется та кровавая борьба, которая предстоит при их свержении. Царь не только должен въехать в Москву на белом коне, на нем самом не должно быть крови гражданской войны – и он должен явиться символом примирения и высшей милости [99]99
Цветков В. Ж. Петр Николаевич Врангель // Вопросы истории, № 7, 1997, С. 5481.
[Закрыть].
Завершающий этап Белого движения был отмечен такими монархическими деяниями, как Рейхенгальский съезд в Баварии (май-июнь 1921), Всезарубежный церковный съезд в Сербии, образовавший РПЦЗ (ноябрь-декабрь 1921), наконец – Приамурский Земский Собор во Владивостоке (август 1922), который также проходил под духовным водительством дальневосточных архиереев РПЦЗ. Он признал причиной революции грехи русского народа, призвал к покаянию и провозгласил единственным путем спасения России восстановление законной православной монархии. Собор постановил, что права на осуществление верховной власти в России принадлежат династии Дома Романовых. То есть Собор признал династию Романовых царствующей несмотря на смуту и на короткое время восстановил в Приамурье основные законы Российской империи.
Раздел V
Послесловие
Глава 12Правда и кривда об убийстве Царской семьи
Более девяноста лет отделяют нас от 17 июля 1918 года, когда в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге была расстреляна Царская семья и четверо тех, кто остался с ними до самого конца (доктор Евгений Сергеевич Боткин, горничная Анна Степановна Демидова, камердинер Алоизий Егорович Трупп, повар Иван Михайлович Харитонов). Но сомнения и споры об обстоятельствах зверского убийства и о том, все ли члены Царской семьи погибли, начались еще в августе 1918 года, при первом расследовании комиссией Белой армии – и продолжаются до сих пор…
Немало исследователей считает, что мы далеки от знания не только всех деталей трагедии, но даже от знания того, все ли члены Царской семьи были расстреляны в ночь на 17 июля 1918 года. Быть может, кто-то был убит позже? Или даже спасся? Позже мы поговорим о том, почему до сих пор существуют такие сомнения. Не исключено, что в ближайшие годы выйдут новые исследования об убийстве Царской семьи, о том, что многое было не так, как представлялось до сих пор. Некоторые западные авторы декларировали такие намерения (написать об этом) в январе-марте 2011 года в дискуссиях на портале Amazon.com при обсуждении новой книги западных авторов о загадке Анны Андерсон (далее мы поговорим и об этом). Кому-то из российских читателей может показаться странным, но на Западе до сих пор идут об этом ожесточенные, и вовсе не политкорректные, яростные споры, и по-прежнему немалыми тиражами выходят все новые и новые книги о Царской семье.
С другой стороны, именно на Западе пишут о том, что убийство Царской семьи было поворотным пунктом, точкой невозврата, моральным падением всей современной цивилизации в истории XX века. Так, датский исследователь Б. Енсен писал в 2001 году:
Зверское убийство Николая II, его жены, детей и прислуги поистине уникальное событие в мировой истории. Да, и в прежние времена иные монархические персоны подвергались казни в Англии и во Франции, но всегда после публичного судебного процесса, и уж конечно исключая то, чтобы вместе с ними казнили их детей, врача, повара, слуг… Большевистская ликвидация Царской семьи скорее напоминает темное убийство, совершенное бандой преступников, попытавшихся уничтожить все следы преступления [40, с. 119].
Напомним, что 20 января 1793 года Людовик XVI был осужден к смертной казни большинством 383 голосов против 310. Суд над королем проходил в избранном в 1792 году парламенте (Конвенте) Франции, который первым же декретом (осенью 1792 года) отменил королевскую власть и провозгласил республику. Суд над гражданином Капетом был скоротечен, хотя и велся по всем правилам. Адвокаты короля защищали его с неохотой и без всякого усердия, что привело к личным выступлениям короля в свою защиту. Но приговор был суров – казнь.
Далеко не все у нас в России знают, что во Франции до сих пор ведутся споры, справедливо ли было то решение суда Конвента. В 1989 году, в год двухсотлетия Великой французской революции, французское телевидение решило провести небывалое представление – был показан телеспектакль, повторяющий слово в слово суд над королем Людовиком. Одновременно людям предлагали проголосовать – казнить или оправдать короля. Подавляющее большинство оправдало монарха, а несколько процентов осудивших казнить его не решились.
10 февраля 2010 года английская газета The Times опубликовала статью своего корреспондента, который побывал 21 января на ежегодной мессе памяти Людовика XVI в храме над его могилой [100]100
Bess Twiston Davies. At Your Service. Memorial Mass for the death of Louis XVI // The Times. February 10, 2010. (См. полный текст на сайте британской газеты http://www.timesonline.co.uk/)
[Закрыть]. Корреспондент подробно описывает ход мессы, отмечает, что храм был переполнен людьми, и некоторые поднимали на руках детей, чтобы те видели происходящее. Он приводит также слова одного из тех французов, с кем он пообщался после мессы:
Я люблю их, потому что у них была душа… Мы не рассказываем нашим детям правду.
Другой его собеседник сказал:
Я пришел сюда, чтобы вспомнить истину. Сотни тысяч людей были убиты революционными солдатами в Вандее, в регионе Западной Франции, где роялизм был мощной и благородной силой в среде крестьян и священства, выступающей против революции.
Корреспондент пишет также (со ссылкой на французские источники Института культуры памяти и наследия королей Франции):
На самом деле тогда (в 1793 году) вся Франция была потрясена его смертью, и все провинции были против того, что произошло в Париже. Он был отцом нации… Его плохая репутация после смерти и до сих пор в школьных учебниках – это вина «политкорректного» варианта французской истории, и эта «политкорректная история» в последнее время была оспорена рядом французских историков.
В комментариях к этой статье одна из читательниц пишет:
Да, я очень рада слышать эту ежегодную мессу для Людовика XVI. Это показывает, что французский народ не забыл об этом нежном монархе… Что-то вроде последнего царя России, Николая.
* * *
Вернемся к убийству Царской семьи. Американский историк Ричард Пайпс писал в 2005 году:
В том, как было подготовлено и совершено убийство Царской семьи, как его сначала отрицали, а потом оправдывали, есть какая-то исключительная гнусность, нечто, что отличает его от других актов цареубийства и позволяет усматривать в нем прелюдию к массовым убийствам XX века… Подобно героям «Бесов» Достоевского, большевики должны были проливать кровь, чтобы связать своих колеблющихся последователей узами коллективной вины. Чем более невинные жертвы оказывались на совести партии, тем отчетливей должен был понимать рядовой большевик, что отступление, колебание, компромисс – невозможны, что он связан со своими вождями прочнейшей из нитей и обречен следовать за ними до «полной победы» – любой ценой – или «полной гибели». Екатеринбургское убийство знаменовало собой начало «красного террора», формально объявленного шестью неделями позже… Когда правительство присваивает себе право убивать людей не потому, что они что-то сделали или даже могли сделать, а потому что их смерть нужна, мы вступаем в мир, в котором действуют совершенно новые нравственные законы. В этом и состоит символическое значение события, случившегося в ночь с 16 на 17 июля в Екатеринбурге… [47, с. 541].
Известный американский писатель Питер Курт в 1993 году сформулировал эту же мысль, имея в виду неутихавшие слухи и версии о спасении Анастасии и Алексея:
Этот момент XX века ознаменовал поворот к геноциду, после чего миллионы безымянных существ были помещены в список расходных материалов, и мир вступил в совершенно новую моральную сферу. Если эта тенденция сегодня вернулась к человечеству, то это опыт России, который вывел XX век на этот путь. Это последнее наследие последнего царя – Анастасия и Алексей, взявшись за руки, как бы идут по истории России: загадка и символ боли века [7].
Напомним, что 21 июля 1918 года, сразу после публикации большевиками сообщения о расстреле Николая II, Патриарх Тихон сказал с амвона:
Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто совершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего Государя: беспристрастный суд над ним принадлежит истории, а он теперь предстоит пред нелицеприятным судом Божиим, но мы знаем, что он, отрекаясь от престола, делал это, имея в виду благо России и из любви к ней… Он ничего не предпринимал для улучшения своего положения, безропотно покорился судьбе… и вдруг он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России, небольшой кучкой людей, не за какую-либо вину, а за то только, что его будто бы кто-то хотел похитить. Приказ этот приводят в исполнение, и это деяние – уже после расстрела – одобряется высшей властью. Наша совесть примириться с этим не может. И мы должны во всеуслышание заявить об этом, как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заточают в тюрьму, пусть нас расстреливают [47, с. 538].
Можно представить, насколько резче были бы слова Патриарха и насколько более адекватной была бы реакция народа России, если бы большевики в те дни честно признали, что расстреляли не только Николая Романова, но и его семью с детьми, и доктора Евгения Боткина, и слуг…
