Текст книги "Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала…"
Автор книги: Борис Романов
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 33 (всего у книги 41 страниц)
Сначала немного о ситуации в XX веке. Во всем мире прошлый век ознаменовался огромным снижением младенческой смертности (смертности детей на первом году жизни). В начале XX века в Норвегии умирал, не дожив до года, каждый двенадцатый-тринадцатый новорожденный, во Франции – каждый седьмой, в Германии – каждый пятый, а в России – каждый четвертый. Уже к середине века положение разительно изменилось, а вторая половина века принесла успехи в снижении младенческой смертности, которые еще недавно могли казаться невероятными. Сейчас есть уже немало стран, в которых на первом году жизни умирает всего три-пять человек на тысячу родившихся.
Если в конце XIX века детская смертность в России была в 2,5 раза выше, чем в среднем по Европе, то в 1955 году – в 1,9 раза выше. После 1960 года это сравнение для СССР ухудшилось. Таким образом, хотя улучшение по сравнению с началом XX века и было, но и в 1955 году СССР почти в 2 раза отставал по детской смертности от европейского уровня.
А теперь – о ситуации в 1912–1914 гг.
Если в конце XIX века детская смертность по России была по разным данным 275–290 (на тысячу новорожденных), то к 1913 году она снизилась примерно до 244 (по данным БСЭ – 269). В среднем по Европе к 1913 году детская смертность была примерно 144 (на тысячу). Следовательно, по этому показателю к 1913 году Россия отставала от Европы в 1,7 раза (если принять данные БСЭ, то 1,86 раза) – а в 1955 году в 1,9 раза! Таким образом, отставание при советской власти по сравнению с 1913 годом увеличилось!
При этом не надо забывать два фактора:
рождаемость в России в 1913 году продолжала оставаться очень высокой (гораздо выше, чем в Европе или США);
Россия в 1913 году продолжала оставаться крестьянской страной, а в крестьянских многодетных семьях высокая детская смертность перекрывалась очень высокой рождаемостью.
Если сравнить детскую смертность городского населения России, то мы увидим [91, табл. 6], что для семей со средним достатком детская смертность была 168 (на тысячу), а для малообеспеченных 191 – это где-то более половины городского населения. Для них отставание от европейского уровня в 1913 году было всего 1,17 и 1,33 – сравните это с отставанием 1,9 в 1955 году!
В семьях самых бедных горожан (это примерно 17 % населения городов) в 1913 году детская смертность была 263 на тысячу новорожденных, и отставание от Европы 1,8 – т. е. отставание от Европы примерно как в деревне в 1913 году, но все же несколько лучше, чем в 1955 году! Наконец, если брать группу зажиточных горожан (но не богатых – см. табл. 6 по указанной выше ссылке), то в их семьях смертность в 1913 году была 115, т. е. эта группа уже в 1913 году значительно опережала средние европейские показатели (144 на тысячу). Зажиточных было не так уж мало, около 30 % (а самых бедных, напомню, 17 %) – по анкетированию 1913 года.
Итак, главные выводы:
1. В правление Николая II детская смертность неуклонно снижалась, и отставание от Европы сократилось от 2,5 раз (в конце XIX века) до 1,7–1,86 раза в 1913 году, а детская смертность городского населения отставала от Европы всего в 1,17– 1,33 раза.
2. Хотя к середине XX века показатели детской смертности в СССР, как и во всем мире, значительно улучшились, но относительное отставание от Европы увеличилось, в том числе даже по сравнению с 1913 годом.
Информации по этой теме можно привести еще не мало, но мы остановимся на этом [79]79
Подробнее см.: 1) Прохоров Б. Б. Здоровье россиян на 100 лет [91] на сайте http://vivovoco.rsl.ru; 2) Вишневский А. Велика малонаселенная держава. Россия-2013: высокая смертность, низкая рождаемость на сайте http://www.demoscope.ru или в журнале «Россия в глобальной политике». Том I, № 3, июль-сентябрь 2003, с. 54–72; 3) Суханова Л. П., Скляр М. С. Детская и перинатальная смертность в России: тенденции, структура, факторы риска в журнале «Социальные аспекты здоровья населения»: http://vestnik.mednet.ru/content/view/46/30/; 4) обсуждение в ЖЖ «Детская смертность в России и Европе: цифры»: http://uldorthecursed. livejoumal.com/6726.html.
[Закрыть].
Конечно, с женской темой связаны и такие вопросы, как образование детей и самих женщин, социальная медицина (и социальная защищенность женщин) и сухой закон (введенный в 1914 году). О школьном и высшем образовании в царской России мы уже писали. Здесь добавим только, что большую роль не только в народном образовании, но и бесплатном медицинском обеспечении в деревне играли земства. Известно, что активность земств дала поразительные плоды в области строительства и организации начальных школ, ремесленных училищ, гимназий, курсов сельских знаний, библиотек, больниц. Но мало кто знает сейчас, что именно земства (задолго до большевиков!) «создали в царской России такую грандиозную систему социальной медицины, подобной которой не существует нигде»,– писал в эмиграции в 1926 году бывший революционер П. Б. Струве. Это подтверждал швейцарец Ф. Эрисман: «Медицинская организация, созданная российским земством, была наибольшим достижением нашей эпохи в области социальной медицины, т. к. осуществляла бесплатную медицинскую помощь, открытую каждому, и имела еще и глубокое воспитательное значение»[75].
Кроме земского самоуправления в России действовало самоуправление крестьянских общин, а также других сословий (все это позже ликвидировали коммунисты, твердя о «царском деспотизме»).
При этом социальная защищенность трудящихся в Российской империи быстро развивалась, с учетом интересов как работающих женщин, так и членов семей работающих мужчин (т. е. их жен и детей). Так, осенью 1913 года городская дума Санкт-Петербурга обсудила петиции рабочих и служащих, сведенные в 18 пунктов («Об улучшении материального положения»). Были приняты следующие решения:
1) все работники системы городских железных дорог получат пособия на обучение и содержание детей;
2) ведомственная амбулаторная медпомощь работникам и членам их семей бесплатная; всем заболевшим бесплатно выдаются лекарства, имеющиеся в амбулатории, сложные рецепты в городских аптеках идут с 25 %-ной скидкой, а при предъявлении «особого удостоверения» бесплатно; больничный лист выдается ведомственным врачом сразу на весь срок лечения;
3) полный оклад во время болезни (до 45 дней в году) выплачивается всем работникам по решению ведомственного медперсонала; амбулаторный прием проходил по месту работы 4 раза в неделю;
4) ежегодный отпуск шел из расчета 2 недели за 1 год службы, но максимально 28 дней.
Миф о повальном беспробудном пьянстве русского мужика и забитой русской бабе до сих пор жив в общественном сознании. Между тем, в 1913 году Россия не входила даже в первую десятку стран по потреблению алкоголя на душу населения. В царской России 43 % мужчин в 1913 году были трезвенниками. Для сравнения, в 1979 году таких мужчин оказалось 0,6 %. Женщин-трезвенниц в царской России было 90 %, в 1979 году таких женщин оказалось 2,4 % [80]80
Эти и другие интересные данные прозвучали на Епархиальной научнопрактической конференции «Утверждение трезвости в современном обществе» в Екатеринбурге: http://www.tass-ural.ru/presscentre/74930.html.
[Закрыть].
К 1913 году существовало более двух тысяч обществ трезвости, в которых состояло около полумиллиона человек. Это вовсе не так мало, как может показаться на первый взгляд. Это ведь были активисты, которые не просто «не пили», но занимались активной пропагандой трезвого образа жизни.
Вообще общества трезвости зародились в России в середине XIX века, потом закрылись, но вновь появились именно при Николае II (в 1899 году) и расширялись вплоть до 1917 года. Даже и тот относительно невысокий (по нынешним меркам) уровень алкоголизма считался в России того времени и общественностью, и царским правительством слишком высоким.
На Первом Всероссийском съезде практических деятелей по борьбе с народным пьянством, проходившем в Москве в 1912 году, архиепископ Новгородский Арсений сказал:
…нужно совершить переворот в умах людей, нужно радикально изменить установившееся понятие о спиртных напитках. Необходимо убедить людей, что спиртные напитки – это яд для души и тела. Что напиться дома, в гостях, у соседей, в праздник – является большим позором [81]81
История трезвенного движения в России до 1917 года // Всероссийское Иоанно-Предтеченское Православное братство «Трезвение» Русской Православной Церкви. 20.05.2008: http://trezvenie.org.
[Закрыть].
Среди прочего общества трезвости занимались следующей деятельностью:
устройство чайных и столовых, где пища хорошего качества и за недорогую цену;
для привлечения посетителей в чайные – устройство в них не только раздачи газет и журналов для чтения, но даже библиотек с выдачей книг на дом;
просветительные беседы и чтения, раздача листков и брошюр «против пьянства»;
устройство общедоступных библиотек, книжных складов для продажи книг, воскресных школ, паломничества для поклонения особо чтимым святыням, а также увеселений – спектаклей, концертов, танцевальных вечеров, и возбуждение ходатайств о закрытии трактиров и питейных заведений.
* * *
Конечно, необходимо хотя бы кратко вспомнить здесь и о сухом законе, принятом по решению Николая II с началом Первой мировой войны (в России до 1917 года она называлась Второй Отечественной). Конечно, в крупных городах (и особенно в столице) после 1915 года сухой закон для высших слоев общества сплошь и рядом был только на бумаге, но все же в целом по России потребление алкоголя резко снизилось.
Чуть подробнее о сухом законе.
Торговля алкогольными изделиями была прекращена с 19 июля 1914 года в соответствии с заранее обусловленной (в мае того же года) нормой – на время мобилизации, а в конце августа продлена на все время войны. Крепкие алкогольные напитки продавали только в ресторанах. Введению запрета предшествовали, помимо активной деятельности русской интеллигенции, трехлетние дебаты в Государственной Думе.
Результаты запрета были ошеломляющими даже для маловеров. В 1915 году потребление алкоголя сократилось более чем в десять раз от довоенного: до 0,2 литра на душу населения. Производительность труда повысилась на 9 – 13 %, несмотря на большое количество призванных в армию. В начале 1915 года Государственная Дума утвердила на текущий год бюджет, не предусматривающий доход от продажи спиртных изделий. Эти меры, получившие мощную церковную поддержку, вывели трезвенническую работу в России на новую – высшую ступень. Государь был намерен не отменять сухой закон и по окончании войны.
Большевики не сразу отменили сухой закон, но того эффекта, который он имел до 1917 года в царской России, уже не было ни при Временном правительстве, ни при большевиках.
Попробуем понять нагляднее, как жили простые люди в царской России начала XX века на примере предков первого космонавта Юрия Гагарина.
Родословная Юрия Алексеевича Гагарина такова. Его отец, Алексей Иванович Гагарин, появился на свет 14 марта, крещен 15 марта (здесь и далее даты по старому стилю) 1902 года в селе Клушино – волостном центре Гжатского уезда. Он был младшим сыном в семье. Кроме него, у родителей – Ивана Федоровича и Анастасии Степановны – было семеро детей: Павел (1885 года рождения), Николай (1887), Прасковья (1889), Михаил (1891), Иван (1894), Дарья (1897), Савва (1899).
Публикую ниже выдержки из статьи заместителя директора Госархива Смоленской области по научной работе Г. Н. Мозгуновой с моими комментариями.
Гагарины.
В записях о рождении детей глава семьи (Иван Федорович Гагарин – дед Юрия Гагарина) до 1897 года проходит как отставной рядовой, а начиная с 1899 года значится крестьянином. Крестьянский труд чередовал он с отхожим промыслом. Судя по рассказам клушинских старожилов, был И. Ф. Гагарин искусным плотником и столяром. Часто уходил он на заработки, причем бывал не только в ближайших селениях, но и в соседних губерниях. После одного из таких походов Иван Федорович не вернулся. У Алексея Ивановича осталось в памяти, что видел он отца в последний раз в 1914 году. По другим данным, Иван Федорович погиб где-то на стороне еще до 1910 года.
В 1917 году, как показывает перепись, возглавляла семью Анастасия Степановна Гагарина. В подворной карточке, кроме хозяйки, перечислено девять человек: три сына, дочь, внук, две внучки, две снохи. Все члены семьи, за исключением хозяйки и дочери, значатся отсутствующими дома более месяца. К сожалению, в переписном бланке не указаны их имена. Но несмотря на безымянность и некоторые неточности в возрасте, за сыновьями все-таки угадываются Павел, Николай и Алексей. Гагарины на момент переписи имели земли в общинном владении 5,4 десятины (один надел, около 6 га), лошадь, корову, поросенка [70].
Итак, вроде бы довольно бедная по дореволюционным меркам крестьянская семья. Но по совдеповским понятиям 1920-х гг. – крепкие середняки (при вступлении в колхоз в 1930-е их так и определили).
Судьбы детей И. Ф. и А. C. Гагариных (т. е. дядьев Юрия Гагарина) сложились по-разному. Старший сын, Павел Иванович, еще до революции окончил военно-фельдшерское училище в Петербурге, долгие годы работал в родном селе ветеринарным врачом – значит, и зарабатывал хорошо, и жил небедно…
Сыновья Николай, Михаил и Иван в молодости уезжали на заработки в столицу. После революции в Клушино вернулся только Николай, а два других брата, по словам Алексея Ивановича, «сгинули в Питере».
Алексей, младший сын (отец Юрия Гагарина), находился при матери, помогал ей во всем, летом пас коров. Он рано освоил плотницкое ремесло – видимо, ему от отца этот дар передался. Как и все дети в семье, Алексей был грамотным. Учился он в клушинской церковно-приходской школе и в одной из служебных анкет написал, что имеет образование четыре класса. Но есть сведения и о том, что он вынужден был бросить учебу, не окончив полного курса начальной школы.
Матвеевы.
Анна Тимофеевна Матвеева – мать Ю. А. Гагарина.
Ее предки, Матвеевы, жили в четырех верстах от Клушина – в деревне Шахматово. В Клушино Воробьевской волости она считалась крупным населенным пунктом, занимая третье место по числу дворов и количеству населения. По состоянию на 1904 год в деревне было 35 дворов и 228 жителей.
В отличие от Клушина, бывшего казенным селом, Шахматово являлось владельческой деревней. До отмены крепостного права его владельцами были графы Каменские. Крестьянские наделы были небольшими. Многие мужчины, чтобы прокормить свои семьи, занимались отхожим промыслом.
Анна Тимофеевна рассказывала, что ее отец Тимофей вместе с братьями Ефимом и Алексеем шестнадцатилетним юношей уехал в Петербург и там работал на Путиловском заводе, иногда наезжая в деревню. В один из таких приездов, 13 февраля 1891 года, он женился на молодой крестьянской девице из соседней волости. <…> Его невестой была Петропавловской волости деревни Лукьянцево крестьянина Егора Иванова дочь Анна Егорова, православного вероисповедания, 19 лет.
В 1912 году Анна Егоровна вместе с пятью детьми переселилась в столицу, но дом в деревне продавать не стали. Поначалу совместная жизнь в городе складывалась удачно. Тимофей Матвеевич был квалифицированным рабочим и неплохо зарабатывал. Семья снимала трехкомнатную квартиру в доме на Богомоловской улице, недалеко от завода. Правда, две комнаты вынуждены были сдавать, чтобы иметь, как говорится, лишнюю копейку. <…> Все дети в семье Матвеевых были грамотными. Анна до революции успела окончить начальное училище при Путиловском заводе. Ей дали рекомендацию продолжить учебу, но на обучение в гимназии средств не было [70].
Поясним, Анна – это дочь Анны Егоровны, мать Ю. А. Гагарина. Она родилась 7 декабря 1903 года. Летом 1917 года ей было еще 13 лет, и она, очевидно, только-только успела закончить начальное училище при Путиловском заводе. При этом заводе была не только начальная школа, но и коммерческое училище. Все начальные (четырехклассные) школы (училища) с начала XX века были в России бесплатные. По окончании начальной школы можно было пойти в гимназию, в реальное или коммерческое училище. Эти учебные заведения бывали казенные, городские и частные. При поступлении в них был конкурс и вступительные экзамены.
Вот как описывают состав учащихся одной из казенных гимназий ее бывшие ученики [44, глава «Школа, гимназия, университет»]:
Состав учащихся был разнообразен, но сыновей аристократов и богатых людей не было. Учились дети скромных служащих, небольших чиновников, средней интеллигенции. Не были исключением и сыновья мелких служащих, рабочих. Был, например, у нас в классе сын почтальона, мальчик из семьи рабочего Путиловского завода, сын солдата музыкальной команды Измайловского полка. Плата за учение – 60 рублей в год. Как же бедные люди могли учить сыновей в гимназии? Во-первых, были стипендии, во-вторых – пожертвования, в-третьих, два-три раза в год в гимназии устраивались благотворительные балы, сбор от которых шел в пользу недостаточных, т. е. малоимущих, учеников. Чтобы получить освобождение от платы, надо было хорошо учиться и иметь пятерку по поведению.
Вообще плата за обучение в реальных, классических, женских и частных гимназиях составляла от 50 —100 (в большинстве гимназий) до 300 рублей в год (т. е. от месячной до полугодовой зарплаты путиловского рабочего).
Понятно, что в семье Матвеевых при нетрудоспособном главе семьи платить и 50 рублей в год было накладно – в 1914 году глава семьи получил тяжелую травму и не мог больше обеспечивать семью. Тогда пошли работать его двое старших детей (кажется, им было 16 и 17 лет в 1914 году) – и эти двое подростков, опять же, на свою зарплату обеспечивали всю семью (7 человек) и по-прежнему арендовали ту же трехкомнатную квартиру.
Как видно, до 1914 года в семье рабочего Матвеева (к 1912 году у них было 5 детей в возрасте до 15 лет) работал один глава семьи, и при этом они арендовали трехкомнатную квартиру и имели дом в деревне и большой земельный надел (около 9 га) – он им пригодился после 1917 года, когда семья переехала в деревню.
До 1917 года ежегодно с весны до осени дети и Анна Егоровна (бабушка Юрия Гагарина по материнской линии) жили в деревне, в собственном доме (который не продали при переезде в Петербург в 1912 году). Ну а после 1917 года в городе они прожить уже не могли, и вся семья уехала в деревню. Вероятнее всего, что комнаты в городской квартире Матвеевы до 1917 года сдавали на лето, когда там оставался один глава семьи. В общем они имели трехкомнатную квартиру в городе и дом с большим земельным наделом в деревне.
Все это в целом подтверждает те выводы о жизни крестьян и рабочих до 1917 года, которые мы сделали ранее на основе известных статистических данных и данных анкетирований и социологических исследований. Подтверждают наши выводы и ставшие известными в последние годы дневники-ежедневники крестьян начала XX века (некоторые вели их еще в 1920-х гг.), как занимавшихся только крестьянским трудом, так и переехавших в город в конце XIX или начале XX века и поступивших работать на заводы и фабрики. Я говорю о дневниках Вонифатия Ловкова, Петра Голубева, Ивана Глотова – о них можно прочитать в Интернете, о них в последние годы сняты и документальные фильмы.
Глава 9Кто развязал Первую мировую войну
Как известно, непосредственным поводом к воине явилось убийство эрцгерцога Франца Фердинанда сербским националистом Гаврилой Принципом в Сараево. Общепризнанно также, что это событие послужило лишь поводом, причин же было немало, и в первую очередь – конкурирующие интересы крупнейших европейских держав. Чаще всего пишут, что все крупные европейские державы были заинтересованы в войне, т. к. не видели других способов разрешить накопившиеся противоречия. Однако даже если принять на веру это предположение относительно России, то стоит помнить, что программа перевооружения русской армии должна была завершиться к 1917 году, а это значит – в 1914 году Россия во главе с Николаем II никоим образом не была заинтересована в развязывании войны.
Вопрос о том, могла ли Россия избежать участия в Первой мировой войне, снова и снова поднимается в различных дискуссиях. И от либеральных, и от «красных» оппонентов можно услышать даже, что именно Николай II виноват в развязывании войны, что это было его «идиотское решение» – еще один миф, созданный, между прочим, спустя десятки лет после начала той войны, которую в России до 1917 года называли Второй Отечественной.
* * *
Сначала напомним, что в 1909–1914 гг. Николай II прилагал много усилий для предотвращения конфликтов на Балканах, в то время как некоторые «ястребы» в правительстве и близком окружении подталкивали его к войне для защиты интересов Сербии – это известно всем историкам. С этим, я думаю, спорить никто не будет.
Менее известны некоторые факты последних дней перед началом войны.
В июле 1914 года шли напряженные переговоры России с Австро-Венгрией и Германией, все колебалось «на весах истории». Принято считать, что Николай ничего не сделал для предотвращения войны в июле, в самые решающие дни. Но это не так. 16 (29) июля – за два дня до начала войны – Николай послал Вильгельму примирительную телеграмму с предложением передать австро-сербский спор Гаагскому суду. Вильгельм на нее не ответил.
Ссылаюсь на воспоминания французского посла Мориса Палеолога:
Воскресенье, 31 января 1915 года Петроградский «Правительственный Вестник» публикует текст телеграммы от 29 июля прошлого года, в которой император Николай предложил императору Вильгельму передать австро-сербский спор Гаагскому суду. Вот текст этого документа: «Благодарю за твою телеграмму, примирительную и дружескую. Между тем, официальное сообщение, переданное сегодня твоим послом моему министру, было совершенно в другом тоне. Прошу объяснить это разногласие. Было бы правильным передать австро-сербский вопрос на Гаагскую конференцию. Рассчитываю на твою мудрость и дружбу».
Немецкое правительство не сочло нужным опубликовать эту телеграмму в ряду посланий, которыми непосредственно обменялись оба монарха во время кризиса, предшествовавшего войне. <…>
Морис Палеолог:
– И какую ужасную ответственность взял на себя император Вильгельм, оставляя без единого слова ответа предложение императора Николая! Он не мог ответить на такое предложение иначе, как согласившись на него. И он не ответил потому, что хотел войны.
Министр иностранных дел России Сазонов:
– История ему это зачтет…29 июля император Николай предложил подвергнуть австро-сербский спор международному третейскому суду;…в этот же самый день император Франц-Иосиф начал враждебные действия, отдав приказ бомбардировать Белград; и что в тот же день император Вильгельм председательствовал в известном совете в Потсдаме, на котором была решена всеобщая война [80].
* * *
Через два дня после этой телеграммы Германия объявила войну России. А еще через несколько часов Вильгельм прислал телеграмму с предложением: если Николай отменяет всеобщую мобилизацию, он (Вильгельм) отзывает ноту об объявлении войны. Естественно, Николай не мог этого сделать – это было бы воспринято всем миром (и народом России) как капитуляция. Кто бы ни находился на троне России в этот момент, он не мог бы согласиться с этой телеграммой Вильгельма.
Конечно, историка-публициста В. Е. Шамбарова иногда критикуют профессиональные историки, но приводимые ниже выдержки из его книги никто еще, кажется, не оспорил.
В мае 1914 года в Карлсбаде состоялось совещание начальников генштабов Германии и Австро-Венгрии, где произошло окончательное согласование планов. Насчет сроков их осуществления Мольтке заявил Конраду: «Всякое промедление ослабляет шансы на успех союзников».Впрочем, была еще одна важная причина, требовавшая поскорее начинать войну. Как подсчитал профессор Лондонского университета Джолл: «Стоимость вооружений и экономическое напряжение германского общества были так велики, что только война, при которой все правила ортодоксального финансирования останавливались, спасла германское государство от банкротства».Такая же причина в 1939 году торопила Гитлера, также находившегося на грани дефолта.
Проводилась уже и психологическая подготовка. Так, генерал Брусилов, приехавший в мае 1914 года на курорт в Киссинген, вспоминает городской праздник, когда на площади был построен большой макет московского кремля, а затем подожжен под восторженный рев толпы. Причем в 1914 году война должна была начаться обязательно на Балканах – немцам это требовалось, чтобы Австро-Венгрия в последнюю минуту не смогла вильнуть в сторону. Еще в 1913 году, когда Бетман-Гольвег представил доклад о балканской ситуации, Вильгельм на полях написал, что требуется хорошая провокация, дабы иметь возможность нанести удар: «При нашей более или менее ловкой дипломатии и ловко направляемой прессе таковую (провокацию) можно сконструировать… и ее надо постоянно иметь под рукой».
Но от «конструирования» провокации немцев избавили сербские заговорщики, также рвущиеся к войне. 28 июня [82]82
Все даты В. Шамбаров приводит по новому стилю.
[Закрыть]1914 года в боснийском городе Сараево от рук террористов погибли эрцгерцог Франц Фердинанд и его жена София Хотек. Кстати, и сербский премьер Пашич, и российская дипломатия сумели по своим каналам добыть сведения о готовящемся покушении и пытались предотвратить его, предупредив Австро-Венгрию. Пашич – через посланника в Вене Иовановича, глава российского МИДа Сазонов – через румынского министра Братиано. Но до Франца Фердинанда эти предупреждения не дошли, или он пренебрег ими… Вильгельм узнал о теракте во время празднования «Недели флота» в Киле. И на полях доклада начертал: ««Jetzt oder niemals» – «Теперь или никогда». Он любил фразы «для истории» [121, гл. 9].
28 июля Австро-Венгрия объявила Сербии войну. На следующий же день началась бомбардировка Белграда кораблями Дунайской флотилии и батареями крепости Землин, расположенной на другом берегу Дуная.
После объявления войны Австро-Венгрией Николай II согласился на частичную мобилизацию. Начальник Генштаба Янушкевич доказывал, что если не мобилизовать Варшавский округ, останется неприкрытым как раз тот участок, где, по разведданным, должен быть сосредоточен ударный кулак австрийцев. И если начать импровизированную частичную мобилизацию, это сломает все графики железнодорожных перевозок – при последующей необходимости объявить общую мобилизацию все окажется скомкано и перепутано. Тогда Николай решил пока не приступать к мобилизации – ни к какой. Информация к нему стекалась самая противоречивая. Приходили обнадеживающие телеграммы от Вильгельма, посол Пурталес передавал, что Германия склоняет Вену к уступкам, и Австрия, вроде бы, соглашалась. Но тут же пришла упомянутая выше нота Бетман-Гольвега. Стало известно о бомбардировке Белграда, о придирках к Франции. А Вена наотрез отказалась от любого обмена мнениями с Россией.
И 30 июля Царь отдал приказ о мобилизации. Но сразу и отменил. Потому что пришли еще несколько миролюбивых телеграмм Вильгельма, заявлявшего: «Я прилагаю последнее усилие, чтобы вынудить австрийцев действовать так, чтобы прийти к удовлетворительному пониманию между вами. Я тайно надеюсь, что Вы поможете мне в моих стремлениях сгладить трудности, которые могут возникнуть. Ваш искренний и преданный друг и брат Вилли». Особо кайзер просил не начинать военных приготовлений – это, мол, помешало бы его посредничеству. Царь направил ответ, сердечно благодаря за помощь и предлагая вынести конфликт на рассмотрение Гаагской конференции [121].
* * *
Это действительно очень важный момент. Можно не сомневаться, что международный суд в Гааге, скорее всего, пожертвовал бы интересами Сербии ради сохранения мира в Европе. Можно не сомневаться, что Николай II понимал это. Но можно не сомневаться и в том, что понимал это и Вильгельм – именно поэтому он не ответил на упомянутую телеграмму Государя, проигнорировал предложение передать спор между Австро-Венгрией и Сербией в Гаагу! Уточню только, что Государь послал эту телеграмму не 30 (как пишет Шамбаров), а 29 июля 1914 года. Телеграммы до адресата доходили в то время в течение часа или двух. 29–31 июля русский Царь и кайзер Вильгельм посылали друг другу по две-три депеши в день.
Tsar to Kaiser, July 29, 8:20 P.M.
Peter’s Court Palace, 29 July 1914
Thanks for your telegram conciliatory and friendly. Whereas official message presented today by your ambassador to my minister was conveyed in a very different tone. Beg you to explain this divergency! It would be right to give over the Austro-servian problem to the Hague conference. Trust in your wisdom and friendship.
После этого еще пять или шесть телеграмм (в том числе три от Вильгельма) – но ни в одной из телеграмм Вильгельма нет ответа на предложение Государя передать рассмотрение конфликта в Гаагский суд.
Об этой забытой ныне телеграмме писали в 1915–1919 гг. (в течение Первой мировой войны) и посол Великобритании в России Дж. Бьюкенен [19, глава 14], и некоторые видные зарубежные общественные деятели и историки [3, p. 81, 106; 4, p. 132–133] [84]84
См. p. 42 in e-book “Fighting For Peace” by Henry Van Dyke. November 1, 2006 (Первое издание – 1917.) Project Gutenberg Literary Archive Foundation: http://www.gutenberg.org.
[Закрыть], [5] [85]85
См. Chapter I. How the government of Germany, with Austria, prepared for the war for world domination in Handbook of War Facts and Peace Problems by Arthur L. Frothingham (N.Y., National Security League, 1919): http://www.gwpda.org/.
[Закрыть]. В 1918 году эта телеграмма упоминалась даже в американской энциклопедии о Первой мировой войне [1] [86]86
См. “War Cyclopedia – N” на сайте историка-популяризатора профессора Боба Пакета: http://www.ww1accordingtobob.com. (Первое издание – 1918.)
[Закрыть]. Заместитель Генерального прокурора США Джеймс М. Бек писал в 1915 году (в пер. с англ.):
Это любопытный и наводящий на размышление факт, что Министерство иностранных дел Германии в изданной (осенью 1914 года) переписке между кайзером и царем опустило одну из наиболее важных телеграмм. <…> Министр иностранных дел Германии после этого объяснил, что они считают эту телеграмму «не имеющей никакого важного значения» для публикации. – Комментарий излишен! Как видно, царь в начале своей переписки с кайзером предложил передать всю австро-сербскую проблему в Гаагский трибунал. Сербия внесла то же самое предложение. <…> А ведь мир в долгу перед русским царем еще и за первую Гаагскую конференцию, которая была созвана и проведена (в 1899 году. – Б. Р)по его инициативе… [3] [87]87
См. p. 106 in e-book “The Evidence in the Case” by James M. Beck and Joseph H. Choate. March 1, 2010 (Первое издание – 1915.) Project Gutenberg Literary Archive Foundation: http: //www. gutenberg.org.
[Закрыть].
И Джеймс М. Бек, и другие зарубежные авторы, писавшие об этой телеграмме Николая II Вильгельму II в 1915–1919 гг., считали, что кайзер не только мог, но и обязан был принять предложение Царя (передать австросербскую проблему в Гаагский трибунал). Джеймс М. Бек в упомянутой выше книге приводит даже свой (гипотетический) текст ответной телеграммы кайзера, в которой он должен был бы согласиться с предложением Царя и оказать давление на императора Австро-Венгрии в этом вопросе. Должен был, но даже не ответил Николаю II.
После Первой мировой об этом писал (в 1931 году) Уинстон Черчилль [88]88
См. Churchill W. The unknown war. L.: C. Scribner’s Sons, 1931. P. 170.
[Закрыть], а в 1960-х гг. – Роберт Мэсси [89]89
См. Massie Robert K. Nicholas and Alexandra. N. Y: Dell Publishing Co, 1967.
[Закрыть]. К сожалению, из российских современных историков о «забытой телеграмме» пишут (и то очень кратко) лишь упомянутые выше В. Е. Шамбаров [121] и А. Б. Зубов [47].
