Текст книги "Монстры Алекса. Книга I (СИ)"

Автор книги: Борис Романовский

Соавторы: Григорий Володин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

Глава двадцатая. Твердыня коопторга

– Доброго вам утречка – я одобрительно смотрел на сдобную грудь «Совы», выпрыгивающей из выреза легкой блузки, в то время, когда дама снимала огромный гнутый засов с массивной кованной проушины. Заведующая комиссионным магазинчиком смерила меня задумчивым взглядом, хмыкнула и буркнув «Десять минут еще до открытия», захлопнула перед моим носом дверь торгового заведения.

– Ну и подождем. – Я решил не тарабанить в оббитую листовым металлом дверь, а спокойно посидеть на крылечке, наслаждаясь теплым майским солнышком, потом зайти, как обычный покупатель, осмотреться…. Ну а дальше будет видно, как и что.

Ровно через десять минут двери магазинчика распахнулась, заведующая, переодетая с синий рабочий халат, буркнула «Заходите», и меня буквально внесли в затемненное помещение торгового зала поднажавшие сзади женщины. Оказывается, пока я жмурился на весеннее солнце, у крыльца собралось полтора десятка покупателей, почти исключительно только женщины. Целеустремленная группа, своими телами, внесла меня на середину торговой точки, а там, как морская волна, отхлынула, разбежавшись к разным стеллажам и рассредоточившись у прилавков. Хорошо, что сюда я приехал не один, а взял свою «учебную» бригаду и двух капризных барышень, что числились потерпевшими по уголовным делам – жертвами грабежей малолетних преступников. Вытащить на выезд этих дамочек было чрезвычайно трудно, но крайне необходимо. Разобраться, какая сумочка есть дешевка из искусственной кожи розового цвета, производство цеха номер шесть Нижнекамского завода бытовой химии, а какая – изделие дома Шанель из кожи полуторамесячного ягнёнка цвет «утренняя фуксия», ни я, ни мои сотрудники, были не в состоянии, в отличии от этих девиц. Чтобы заполучить этих двух экспертов по кожаной галантерее, мне пришлось вчера пол дня провисеть на телефоне, уговаривая, убалтывая, подхалимничая и расточая мед комплиментов. Узнав, что я не могу пообещать, что утерянная сумка уже завтра вернется к своей хозяйке, большинство моих собеседниц интерес к беседе теряли и поехать с милицией на поиски категорически отказывались. В ход шел обычный набор женских отмазок – беременность, не с кем оставить ребенка, запланирована поездка в сельскую местность, к старенькой маме. Из десятка потерпевших дам, с которыми я переговорил вчера, явиться к восьми часам утра к зданию Дорожного РОВД, чтоб затем ехать на Колхозный рынок в противоположную часть города, без гарантии обратный доставки домой, согласились только двое.

– Давайте девушки, смотрите ваше имущество – я махнул рукой в сторону деревянный стеллажей, на которых, наряду с потёртыми туфлями – «лодочками» и старыми кроличьими шапками, плотными рядами стояла, радующая глаз, явно импортная и дорогая, кожгалантерея.

Драка началась буквально через полторы минуты. В углу торгового зала, где возвышался светло-зеленый куб кассового аппарата, внезапно, как волна цунами, поднялся многоголосый женский визг. Красавица Жанна Гавриловна Пашкова, филолог по образованию, сотрудник Дорожного районо, мёртвой хваткой вцепилась в углы чёрной дамской сумки с белыми элегантными вставками. С другой стороны, накрутив ремешок сумки на кисть, как репку, тянула на себя добычу смуглая девушка, лет двадцати пяти, в бархатный тюбетейке с золотым шитьем и множеством чёрных, как смоль, тонких косичек. Ее товарки, галдя, как гусыни, окружили, бьющихся за сумку, бойцов, щипали Жанну и хватали ее за одежду, так, что уже во всю трещала ткань на Жанниной ветровке.

– Студент, быстро зови Кадета и запирайте вход, всех гоните наружу и никого не впускайте в магазин. – я, честно говоря, не ожидал такого наплыва посетителей в занюханную торговую точку на первом этаже грязного барака, где напротив здоровые мужики в, когда-то белых, халатах, с хеканьем, рубили коровьи и свиные туши. Я, давненько здесь не был, и рассчитывал, что, в пустом магазине, мои потерпевшие спокойно походят по торговому залу, опознают среди четырех десятков, выставленных на стеллажах, сумок и двух десятках кошельков, свое имущество, и мы начнем спокойно работать – такого опознания вполне было достаточно для полноценной проверки торговой точки.

Студент бросился на улицу, к машине, возле которой, как Засадный полк, отирался Кадет в милицейской форме, а я поспешил спасать Жанну – врезавшись, своим немалым весом, в восточных теток с фланга, я заорал:

– Что за драка! А ну разошлись, милиция!

Двух женщин, как кошек, вцепившихся в Жанну слева, просто снесло на стоящего поодаль мужика, по виду, их «кошелька» или спонсора, что, ни во что не вмешиваясь, меланхолично наблюдал за скандалом.

Оставшиеся женщины – трудящиеся Востока, перестали драть мою потерпевшую, лишь молодая девица в, чудом державшейся на голове, тюбетейке, продолжала цепляться за сумку, тяжело дыша и буравя соперницу злыми темно-карими глазами.

– В чем дело?

– Это моя сумка! – крикнула Жанна, сжигая на месте свою оппонентку адским пламенем, таких же злых, но голубых глазам.

– Какая твоя? Мы вчера за нее задаток дали! – ответный крик молодой восточной красавице потонул в многоголосом крике ее группы поддержки.

– Так, все заткнулись, и говорите по одному. Вот ты говори! – я ткнул пальцем в «тюбетейку».

– Эй, зачем так грубо разговариваешь. – влез в разговор мужчина Востока, шагнул ко мне, но наткнувшись на мой недобрый взгляд, полез в нагрудный карман пиджака за паспортом.

– Говорите.

– Мы вчера вечером вот эту сумке выбрали, хозяйке задаток оставили, двадцать пять рублей, она сказала, что до обеда сумка будет нас ждать. А сегодня мы с папой пришли, а тут вот эта… – пальчик девушки в тюбетейке, невежливо ткнулся в лицо Жанны.

– Теперь вы говорите. – я кивнул головой Жанне.

– Это моя сумка, мне ее муж из Москвы месяц назад привез. Это фирма «Ковали», Италия, он за нее триста рублей отдал. И эту сумку у меня украли на прошлой неделе.

– Э, какой ворованный! – опять хором взвыли гости Города из южной республики: – Это наша сумка, мы за нее аванс давать.

– Там, во внутреннем кармашке, на этикетке, ручкой звездочка нарисована – торопливо затараторила Жанна, как будто боялась, что я не поверю ей и отпущу покупателей с ее имущество.

– Так, сумку кладем на прилавок! – я стал подталкивать сцепившихся соперниц в нужном мне направлении: – Да отпустите вы сумку, обе! Я ее не украду, только посмотрю, что внутри.

Недоверчиво глядя друг на друга, девушки разжали руки. Крепкое изделие итальянских мастеров в горячей схватке не пострадало. Я открыл позолоченный замок и откинул клапан. Когда вжикнула аккуратная застежка-молния, закрывающая один из кармашков, я вытянул из него матерчатую этикетку, на котором витиеватым шрифтом, позолотой, было выведено латинскими буквами – Ковалли, ЛТД, Рома, Лондон, Париж, Нью-Йорк.

– Вот! Я же говорила – Жанна от радости запрыгала на месте: – Это моя сумка.

– Это наша сумка. – Восточный товарищ выдвинулся вперед: – Моя дочь вчера…

– Уважаемый, мне вообще-то все равно, у кого похищенный в нашем районе предмет изымать – у вас или у магазина.

– Какой предмет?

– Вот этот предмет. Она похищена у этой женщины в на территории Дорожного района, она ее опознала среди сорока сумок в этом магазине. В любом случае, сумку из этого магазина вынесу только я. Ну что, покупаете сумку? Если да, то сразу давайте свой паспорт, буду протокол изъятия заполнять.

– Слушай, дорогой, какой протокол-шматокол? Не надо бумагу переводить. Раз ты сказал, что сумка ворованный, так мы ее покупать передумали. Сейчас только двадцать пять рублей у хозяйки возьму…

– Какие двадцать пять рублей? – внимательно слушавшая нас «Сова» аж покраснела от возмущения: – Никакой четвертак я не брала. Десятку брала в качестве аванса, даже спорить не буду. А то, что твои девки тебе про двадцать пять рублей рассказывали, так ты, Саид, сам со своим бабьем разбирайся, меня в ваши дела не впутывай.

Красная десятка, выпорхнув из кармана синего халата, упала на стекло прилавка.

Саид, гневно одарив свой гарем многообещающим взглядом, подхватив деньги, и, на прощание, пробормотав что-то типа «Джаляб», покинул магазин, впрочем, аккуратно обойдя застывшего на пороге Кадета, одетого по форме. Вслед за ним потянулись и его смуглянки.

– Так, Кадет, Студент – выводим отсюда всех! Давайте поживее. И двух понятых мне обеспечьте, а дверь входную заприте на щеколду.

– А ты что здесь распоряжаешься! Вы вообще кто такие? Вы не наша милиция! Идите отсюда, ничего вам здесь не обломится! Что приперлись? – хозяйка комиссионные точки по перепродаже краденного имущества, уперев кулаки в остатке талии, нагло глядела на меня из-за прилавка. Судя по всему, барышня не особо нас испугалась. Покупатели, потянувшиеся было к выходу под напором Кадета и Студента, у самых дверей начали тормозить, с интересом оглядываясь на разворачивающуюся сцену скандала – всем было интересно, как хозяйка магазина будешь ставить на место зарвавшийся ментов.

– Фаина Борисовна! – вдруг завизжала «Сова»: – Тут к нам какие-то ряженые вломились! Зовите скорее ребят – постовых, пусть придут и разберутся!

Пожилая женщина, появившаяся на пороге торгового зала, как я понял, та самая Фаина Борисовна, быстро– быстро закивала головой и выбежала вон. Наверное, бросилась звать на помощь неизвестных мне пока ребят постовых.

– Татьяна, как ваши успехи? – я окликнул вторую свою потерпевшую, что скромно стояла у противоположного прилавка.

– Вон моя сумка, зеленая, на третьей полке снизу стоит – порадовала мена своим успехом девушка.

– Как вы ее узнали?

– Это точно моя сумка. Вон, видите? На застежке кораблик маленький прицеплен. Фирменная застёжка потерялась, а это я от брелока отцепила и на сумку повесила, по цвету долго подбирала.

– Вот и замечательно, Татьяна. – я был рад чрезвычайно, теперь никакие местные ребята мне не смогут ничего предъявить.

– Так, граждане покупатели, кто через две минуты будет еще здесь, то будет в обязательном порядке привлечен к участию в совершении следственных действий, а потом поедет со мной на Правый берег, допрашиваться у следователя! Время пошло. – я демонстративно поглядел на наручные часы. Присутствующие здесь посетители на роль понятых не годились – скорее всего присутствующие в магазине женщины имели отношения в заведующей, могли ранее покупать что-то ворованное. Лучше пусть молодняк на улице отловит случайных прохожих.

Женщин перспектива выполнения гражданского долга не вдохновила и народ стал усиленно щемится в узкие входные двери, но их энергичное движение наружу в проходе застопорилось – в противовес основному потоку, в магазин рвались, расталкивай людей, два милиционера в форме, наверное, это и были те самые ребята постовые. Наконец, один из них, субтильный старший сержант, сумел протиснуться между горячих женских тел и, поправляю на ходу сбившуюся на набок фуражку, двинулся в сторону «Совы».

– Рита, что произошло? Твоя Файка прибежала, что-то орет, но ничего не понятно. – А вот тут, Сереженька, какие-то – палец Риты почти уткнулся в подошедшего меня: – ворвались в магазин, покупателей гонят, работать не дают! Надо разобраться, что это за залетные.

Для расстановки баланса сил на арене мне пришлось легонько стукнуть девушку по руке:

– В людей пальцем тыкать неприлично, гражданочка.

Я махнул перед лицом местного постового красными корочками:

– Добрый день, уголовный розыск Дорожного РОВД, старший оперуполномоченный Громов! Можно вас на минуту. – я подхватил сержанта под локоток, преодолев его легкое сопротивление.

– Можно ваше удостоверение получше рассмотреть? – Конечно можно сержант, только один вопрос. Это ты эту барыгу крышуешь?– Как крышуешь? Какую барыгу? Я ничего не понимаю! – старший сержант дернулся.

– Сержант, ну ты же догадываешься, что мы здесь не просто так? Где ваш рынок, а где Дорожный район? Но те, кто на этот магазин нам установку давал, сказали, что местные менты от этой скупщицы краденного деньги получают постоянно, вот я и спрашиваю – это ты или нет? Сам понимаешь, там в материалах фотографии имеются, иначе эти мероприятия не проводят.

Сержант беззвучно хлопал ртом, как житель Марианской впадины, вытащенный на поверхность. Потом рот милиционера захлопнулся, он очень сильно побледнел. Наверное вспомнил, когда и где он сильно накосячил, приняв деньги у Риты не в помещении магазин, а где-то на улице, где их встречу вполне могли сфотографировать.– Она мне долго тогда отдавала! Пятнадцать рублей я ей занимал, вот она и отдала! – милиционер с надеждой заглядывал мне в глаза. – Да мне-то всё равно, я по другой теме работаю. Просто хотел тебя по-братски предупредить, чтобы, когда тебя вызовут в инспекцию по личному составу не мычал там, а успел подготовится. А сейчас, мне кажется, тебе стоит отсюда держаться подальше, чтобы к тебе вопросов меньше было. Мы же поняли друг друга, правда? – Да, я все прекрасно понял! Брат, спасибо тебе, должен буду. – сержант подхватил за руку, ничего не понимающего, напарника и потащил его к выходу, под недоуменные крики «совы», не понимающей, куда сливалась ее «крыша».

Я проводил взглядом, покидающих нас, местных правоохранителей, потом встретился взглядом с, испуганно замершей на пороге, Фаиной Борисовной.

– Кадет, вот эту даму ко мне приведи.

– Вы кто будете? Представьтесь, пожалуйста.

– Я тут работаю. – чуть заикаясь, ответила женщина, нервно комкая в руке носовой платок.

–Кем работаете?

– Уборщица я и на полставки продавец.

– А ещё кто здесь еще работает? – Маргарита Михайловна – заведующая наша, и все.

– Понятно. А, подскажите…– А почему это, хотелось бы мне знать , почему вы с ней разговариваете? Фаина не разговаривай! Не смей им ничего говорить!

– Скажите, Маргарита Михайловна, а почему у вас такое странное штатное расписание и где остальные сотрудники?

– Нормальное у нас расписание. А людей нет, потому что, никто работать не хочет, вот и приходится мне здесь крутится без выходных.

– Ну хорошо, Маргарита Михайловна, пойдемте в ваш кабинет, будем квитанции на сданные сумки изымать.

– Я с вами никуда не пойду! Вы не имеете права! Ну нашли у меня случайно ворованную сумку. И что? Забирайте и валите отсюда! – хозяйка магазина вновь стала токсичной.

– То есть, сотрудничать со следственными органами Министерства внутренних дел, вы, Маргарита Михайловна, не желаете?

– Да пошёл ты в жопу!

– Понятые вы все слышали? Отлично! Парни, надевайте на неё наручники, выводите и садите в машину, на заднее сидение. Кадет, остаешься с мамзелью, а ты Студент, возвращайся, будем здесь обыск производить. Все, давайте, пока я протокол заполняю.

Нежную голубицу – матерящуюся Маргариту Михайловну заковали в кандалы и поволокли на улицу. А я, в сопровождении Фаины Борисовны, как представителя администрации, и двух понятых – случайных старушек, на свою беду пришедших на базар, купить чего-нибудь вкусненького, и, из любопытства, согласившихся выполнить свой гражданский долг, в кабинет заведующей. Кабинет заведующей был открыт, ящик с квитанциями, указывающих на данные лиц, сдавших на комиссию товар, стоял на столе. При помощи перепуганной Фаины Борисовны мы быстро нашли квитанции на опознанные потерпевшими сумочки. К моему удивлению, обе сумки сдал один и тот же человек – женщина тридцатого года рождения, живущая в глухой сельской местности Северного района нашей области. Удивленный такой ситуацией, я решил сделать все, чтобы два раза сюда не ездить. Полная проверка бокса с документами ввергла меня в недоумение. В сдаче изделий кожгалантереи в эту «комиссионку» были замечены всего два человека – одна, упомянутая ранее, женщина из Северного района, и молодая девушка из другого удаленного уголка области – Усть-Тарасовки.

Глава двадцать два. Кровь на полу

Пока мы капались в бумагах, я разговорил простую и молчаливую уборщицу, с совмещением на полставки продавца, с доплатой разницы в окладе. Фаина Борисовна, поняв, что лично ей ничего не угрожает, а претензии у милиции к Маргарите Михайловне вполне обоснованы, начала отвечать на вопросы. И картина, редкими мазками, нарисованная уборщицей, была очень безрадостна. В магазине оставалось свободными полторы ставки продавца, но любого кандидата, что изредка присылал Облпотребсоз, под любым предлогом Маргарита заворачивала обратно. Начальство сначала дивилось стойкости маленького трудового коллектива, но потом махнуло рукой – скромная заведующая не жаловалась, стабильно выполняя финплан на сто пять процентов, экономия фонда заработной платы была существенна, что выводило экономический отдел Управления в передовики по экономии затрат и росту производительности труда. Ревизоры маленькую точку, на отшибе транспортных магистралей, беспокоили редко, а тот, кто все-таки добирался до Колхозного рынка, обычно до маленького комиссионного магазинчика не доходил – первоочередными объектами проверок становились более «вкусные» точки кооперативной торговли. Борисенко Семена Фаина видела несколько раз, на вопрос уборщицы о удивительном сдатчике, приносящем по десять – пятнадцать сумок за раз, заведующая, абсолютно спокойно объяснила далекой от этого сотруднице, что это ее родственник, что проживает в закрытом городе «Томск – семь», где живут зажиточные люди, работающие на секретных атомных объектах. Денег там, у граждан, как у дурака махорки, снабжение по московским нормам, если не лучше, поэтому местные женщины меняют вещи часто, почти как заграницей. А ушлый родственник за копейки скупает у зажравшихся томичек вещи, бывшие в употреблении, и вывозит для перепродажи на «Большую землю». А так как «светить» секретной пропиской родственнику нельзя, то и оформляется товар на паспорта знакомых Риты, до которых любой проверке добраться очень трудно, да и на любой вопрос эти люди все будут подтверждать. Фаина как-то в кругу подружек рассказала о чудесном городе, но ей кто-то подтвердил, что есть такой город, и жители там живут просто замечательно, вот только в школе надо было учиться хорошо, чтобы в такое место попасть. Подружки закручинились о упущенных возможностях, потом выпили за будущее детей и внуков, и веселый пьяный треп покатился дальше. Больше у Фаины вопросов не возникала, она просто убирала помещения, а когда надо, подменяла бойкую заведующую за прилавком.

А Маргарита Михайловна наглела от безнаказанности и отсутствия контроля все больше и больше, благо, что спрос был и не залеживались на ее прилавке изделия, пусть и не новые, но в основном фирменные и за половину цены.

И сегодня нашел я под столом у заведующей четыре не оприходованные сумки, появившиеся в магазине неизвестно откуда. А подписи сдатчиц, проживающих в разных районах области, еще полгода назад сильно различные, за последние два месяца превратились в один на двоих невразумительный зигзаг, как будто Зорро расписался.

Закончив с протоколом обыска, я распахнул запертую дверь магазина, чтобы выпустить измученных понятых, и обомлел – мою белую «Ниву» окружила толпа народу. Какие-то мужики с окровавленных фартуках, тетки в белых и синих халатах, давешние смуглые девчонки с тюбетейкой. На мое счастье, основная масса с любопытством стояла рядом, но десяток мужиков, по виду грузчики и мясники, проявляли недюжинную агрессию к моему вездеходу. За пыльным стеклом виднелся бледный, сидящий, как проглотивший кол, Кадет и, жестикулирующая руками и что-то орущая, Маргарита, заблокированная на заднем сидении. Пока машина видимых повреждений не имела, но народ входил в раж, видя непротивления злу со стороны Кадета, и начинал молотить руками по стеклам и раскачивать машину все сильнее.

Я представил, что какая-то падла сейчас вырвет ручку из двери или оторвут зеркало, и меня захлестнула волна ненависти к этим отдельным представителям общности советских граждан.

– Я сейчас сюда ОМОН вызову и всех вас, твари на их базу отправлю! А если еще одна сука мою машину коснется, я эту тварь найду, и она по любому здесь работать не будет! У меня память на лица как фотоаппарат! – я с перекошенным от злости лицом двинулся к машине, толпа раздалась в стороны, но навстречу мне шагнули два местных кренделя, колхозно-уголовного вида, в рабочих спецовках и кирзовых сапогах.

– Ты женщину отпусти, начальник и никакого кипеша не будет. Ты на каком основании ей баранки нацепил? Ты себе их цепляй, они тебе больше пойдут…

– А че вы, дяденьки за нее вписываетесь? У вас что за интерес к этой барыге? Тут пол магазина ворованного товара сейчас вывозить будем, а несколько сумочек, изъятых уже с мертвых хозяек взяли и суда сдали. Вы, если при делах, так скажите сразу, не тяните вола за все хорошее, она вас все равно сдаст, если че….

Последнюю фразу я орал уже в спины торопливо уходящим за угол павильона «Мясо» борцам за справедливость. Остальные неравнодушные граждане тоже вспомнили о своих срочных делах и начали расходится, так что через пару минут возле машины остались лишь я и, обвешанный сумками, как новогодняя елка, Студент. Я постучал пальцем в форточку, пытаясь привлечь внимание, впавшего в прострацию, Кадета:

– Дверь открой, будь любезен.

Парень с трудом вывалился из кабины:

– Паша, я…

– с тобой мы позже поговорим, а пока давай, помогай Кадету сумки таскать. В багажнике мешок лежит, в нем таскайте.

Маленький багажник «Нивы» был заполнен очень быстро. Когда я понял, что еще одну сумку смогу запихнуть в багажник только за счет потери товарного вида остальными, остаток стал складывать на багажную полку, за задним сидением. Клянусь, что первый раз сумки с полки обрушились на голову сидящей там Маргариты не специально, просто какой-то придурок подрезал меня, внезапно выскочив перед моим носом с бокового проулка. Когда смолк возмущенный звук моего клаксона, я услышал яростный мат Маргариты с заднего сидения и увидел пылающий от ярости взгляд женщины в зеркало заднего вида. Сидящий рядом с ней Кадет невозмутимо стал поднимать сумки и сумочки, обрушившиеся сзади на голову женщины во время торможения. Второй раз я оттормозился «в пол» совсем не случайно. Ну бывает так, всякие не адекваты на дорогах ездят.

Развернувшись на стоянке перед самым отделом милиции, я скомандовал Студенту снять с Маргариты наручники и выбравшись из кабины устало потянулся, склонился к выбирающейся в раскоряку с заднего сиденья заведующий магазином и шепнул ей в ухо:

– Ну что, кусок сала, как дела? Вот теперь, так и будешь ходить – раком и с открытым ртом. У-у животное! – после чего, пока ошалевшая от моего «Добро пожаловать», взрывная баба переваривала то, что услышала, я быстро зашел в здание РОВД. Когда заведующая магазина, паря вскипевшим мозгом, ворвалась вслед за мной, в помещение дежурной части, я успел сделать все, чтобы женщине было удобно. Весело здороваясь с помощником дежурного, я успел произнести только: «я у родни такую свиноматку видел», как сзади с криком «Я тебе покажу свиноматку!».

На глазах у десятка посетителей и потерпевших, ворвавшись в милицию неадекватная женщина, с непонятными криками, набросилась на, не ожидающего этого, молодого человека. От удара в спину литого, увесистого тела Маргариты, меня вмазало лицом в огромное органическое стекло с надписью «Дежурная часть» с такой силой, что прозрачное преграда задрожала так, что казалось, сейчас выпадет из пазов. Народ за моей спиной в изумлении ахнул, а я почувствовал, как эта ведьма, с диким рычанием, впилась ногтями мне в шею. Я терпел пару секунд, сдерживаясь, чтобы не заорать и чувствуя, как острые когти женщины впиваются мне под кожу, но когда я услышал, как возле моего уха щелкнули зубы, я понял, что могу заиграться. Я резко наклонился вперёд, и Рита, испуганно ахнув, мелькнув полными белыми ногами, перелетела через меня и шлёпнулась на бетонный пол, попыталась встать, но не успела – на ней повисли подоспевшие Кадет и Студент, заламывая руки бешено визжащей бабе. Шею сзади жгло неимоверно, я неосторожно дотронулся до загривка и зашипев, отдернул руку – на моих пальцах была кровь.

– Так, пацаны! Эту тварь суньте в «нулевку». Возьмите подробные объяснения с двух-трёх человек, подробно распишите, как она напала на меня, а от вас рапорта на «мелкое», чтобы завтра отвезти её в суд. А мне, пожалуй, «скорую» вызовите, пожалуйста, кабинет. Побледневшие подручные молча кивнули – задержанную они упустили и позволили ей набросится на меня сзади, так что косяк за ними.

– Только на этот раз сделайте все как надо. Сумки потом разгрузите и следователю отнесите, я ее предупрежу и протокол обыска отдам. Следователь, ведущее уголовное дело по факту грабежа Жанны, увидев меня на пороге своего кабинета – ободранного, окровавленного и несчастного, быстро приняла от меня кучу документов из комиссионного магазина, пообещав принять все изъятые сумки и кошельки, а я поплелся в свой кабинет, в ожидании приезда «скорой помощи». Маргарите я подставился не случайно – она сейчас была лишней в этой реальности, мне надо было изолировать ее минимум на несколько дней, пока мы разберем изъятую кожгалантерею, определимся, по какому уголовному делу проходит конкретная изъятая сумка, проведем опознания каждого изъятого предмета, соберем доказательства по делу и так далее, тысячу крайне необходимых, нудных действий, чтобы никто не ушел безнаказанным.

Утро для меня началось в шесть часов утра, типичное утро опера с «земли». С семь часов утра мы с Демоном вошли в подъезд скромной «хрущовки». Я сразу же полез в ящик с счетчиками на третьем этаже, проследил за проводами, идущими в нужную мне квартиру и щелкнул черным рычажком рубильника. На наше с Демоном счастье, Сема Борисенко встал достаточно рано, полез в холодильник за холодненьким пивом, но понял, что холодильник отключен. Пощелкав выключателем и не дождавшись включения лампочки, Семен открыл дверь, чтобы проверить пробки и уткнулся в улыбающуюся физиономию Демона. Семен отчаянно дернул дверь на себя, но я уже засунул ногу в щель между дверью и порогом. Береза подергал дверь, потом поднял голову на мое лицо и заулыбался:

– Ты здесь зачем, начальник?

– Приказ тебя доставить в РОВД на допрос следователю.

– Что за дело? Статья какая?

– Слушай, откуда я знаю! Нам пару раз в неделю следаки дают задание кого-то доставить, вообще по левым делам…Значит по повесткам не являлся. Давай, собирайся.

– Мне не было никаких повесток…

– Давай ты со следователем будешь разбираться насчет повесток. Мое дело маленькое, тебя завести в кабинет, и на этом все. – я оттолкнул Семена с дороги и мы с Демоном ввалились в тесный коридор квартиры: – Давай, не тяни время.

Я ненавижу работать с детьми. Дети лживы, очень лживы. Они постоянно лгут, не понимая значения своего вранья. Маленький мальчик, случайно разбив телефон, говорит родителям, что ее ограбил незнакомый дядька. Ради того, чтобы его не отругали, он, не думая о последствиях, порождает ситуацию, в которой сотни людей начинают разыскивать несуществующий телефон, остатки которого уже отправились на помойку. И это еще легкий случай. Просто в архивах МВД навсегда останется запись о том, было совершено преступление в отношении ребенка, а вот если в поле зрения милиции попадет человек с сходными приметами, последствия могут быть самые печальные. Но это легкие случаи. Гораздо хуже, когда девочка, став женщиной с случайным сверстником, перед предстоящим гинекологическим осмотром, заявляет, что ее изнасиловали. После этого начинается полнейший дурдом. Сотни людей начинают разыскивать злодея и обязательно кого-то находят. И тогда горе тому, кого они нашли. Запутавшись в своем вранье, ребенок тыкает пальцем в невиновного человека, абсолютно не думая о последствиях…

Я обожаю работать с детьми. Если ты найдешь общий язык с ребенком заинтересуешь его темой разговора, а потом плавно перейдешь на интересующую тебя тему, ребенок, не моргнув глазом, может тут же рассказать даже о самом ужасном преступлении, потому что он зачастую не понимает, чем преступление отличается от шалости.

Пацанов из детского дома с утра привезли девчонки из ИДН, без их помощи мы бы не справились, слишком много надо человек и кабинетов, чтобы не давать детишкам общаться между собой. Двоих, старших по возрасту, что больше всего контачили с Семеном Борисенко, сразу отделили от остальных и усадили в помещении дежурной части, а с остальными, младшими, начали работу. Моего «крестника», Лобанова Сережу, которого успели уже перевести во второй детский дом, привезли тоже и пытали на общих основаниях – поплыть первым должен был кто-то другой, а мальчишка, что слил мне информацию, должен был остаться вне подозрений, и «поколоться» не первым. А сейчас мы вели с детьми долгие, ленивые беседы, периодически водя их мимо камеры в дежурной части, откуда с грустью выглядывал Семен Борисенко, уже не выглядевший уверенным и вальяжным Валетом.

Два старших подростка, по началу весело хихикающие на лавке в дежурной части, загрустили, когда инспектора «детской комнаты» стали носить в дежурную часть явки с повинной – детишки постепенно стали рассказывать о своих проделках. После того, как инспектора пообещали, что старшие ребята в детский дом уже не вернутся, а поедут в спецприемник, а оттуда на «малолетку», показания, обличающие старших и Валета потекли полноводной рекой – претензии к старшим у младших накопилось предостаточно.

Когда я впервые за сегодняшний день вошел в дежурную часть, Береза отчаянно застучал в окошко камеры.

– Что хотел? – я открыл дверь.

– Начальник, мне бы поговорить с тобой.

– Ладно, пошли.

Я завел Семена в свой пустой кабинет.

– Что хотел?

– Начальник мне надо записку передать.

– Ты дурак что -ли? Мне это зачем?

– Командир, ну ты же брал у меня деньги…

– Пошел нахрен обратно в камеру…

– Ладно-ладно, командир, забыли… Выручи меня, надо моей бабе записку передать, а то она не знает, что меня приняли.

– Сколько денег дашь?

– Полтинника хватит?

– Если не далеко, то хватит, а если куда-то ехать надо, то нет.

– Не, ехать никуда не надо, здесь недалеко.

Борисенко написал коротенькую записку, сунул мне купюру и пошел обратно в камеру, а я понес деньги и бумажку в кабинет начальника розыска.

Несколько красных «червонцев» с рапортом о даче мне взятки легли на стол начальника розыска, а записка подверглась изучению. Адрес, куда надлежало доставить сообщение, было мне незнаком, да и адресата звали не Маргарита, что сейчас пребывала в спецприемнике для административных нарушителей, по решению судьи народного суда Дорожного района, а Света. В записке Семен просил свою подругу спрятать то, что он ей принес, и некому не отдавать, а он на днях появится.