Текст книги "Монстры Алекса. Книга I (СИ)"

Автор книги: Борис Романовский

Соавторы: Григорий Володин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава пятнадцатая. Чуть не сорвавшаяся погоня

В центральному входу в здание школы я подошел сбоку, тесно прижимаясь к покрытой веселенькой, салатной краской стене. Двойные, оббитые рейкой, двери школы были заперты изнутри. Через огромные, освещенное изнутри, окна фойе первого этажа был виден молодой мужчина в сером свитере крупной вязки и накинутом на плечи, бывшем когда-то элегантным, драповом пальто. Левой рукой, с перемотанной какой-то грязно-белой тряпкой, кистью, мужчина прижимал к груди темно-зеленый, дисковый, телефонный аппарат с длинным шнуром, уходящим к небольшой, сбитой из, покрытых лаком, листов фанеры кабинки, над которой, на привинченных к стене крючках, висело несколько ключей с номерками, крупно выведенных на клочках картона. Телефонная трубка была прижата плечом к уху, очевидно, шел важный разговор. Молодой человек, не прерывая переговоров, подошел ближе к окну, с трудом распахнул небольшую форточку, на десять раз густо закрашенную краской и замер, прислушиваясь к окружающей обстановке. Я стоял сбоку от окна, плотно прижавшись спиной с шероховатой стене и стараясь дышать тише и реже. По пустой улице, вымороженной улице протарахтел одинокий бортовой «газончик», на железнодорожной станции диспетчер матом крыл какого-то Матвеича, что забыл спустить с горки вагон восемнадцать-сорок два, в общем, все было тихо и спокойно. Удовлетворившись увиденным и услышанным, молодой человек продолжил прерванный, но важный для него разговор.

– Я тебе говорю, мне менты на хвост присели, поэтому на пару месяцев мне отъехать надо. А мусора мне деньги, переписанные подсунули, мне с ними сейчас никак и никуда. Ты вытащи свои из заначки и мне дай, а я тебе свои пять тысяч дам, в залог. Ты пару месяцев их придержи, а там или я приеду и тебе обратно поменяю…Слава, ты дурака не врубай. Да, даже если я не приеду, кто через пару месяцев про какие-то переписанные деньги вспомнит… Слава, ты давай, не бурогозь. Это я птица вольная, усвищу и поминай как звали. Был Миша Пронин, а буду Сережей Светловым, а у тебя то все по-другому. У тебя и дед с квартиркой и дачкой, и машинка под попой, и у деда ветерана сберкнижка от денег ломится. Тебе бежать не куда и незачем, а если меня поймают, сам понимаешь, мусора и про тебя все выяснят. Сколько там у тебя грехов – лет на пять тянет, не меньше. Так что Слава не бухти, бери деньги и вывози меня отсюда. Все, жду полчаса, не больше, а потом сам понимаешь, может всякое случится. К самой школе не подъезжай, остановись на десять секунд напротив входа и потом продернись до соседнего здания, я к тебе сам подойду. Давай, жду тебя!

Трубка с характерным звуком легла на рычаг телефона, затем мужчина отошел от окна и вновь с кем-то заговорил.

– Дышишь, старая? Ну давай, дыши. Повезло тебе со мной, потому как я не зверь какой. А нефиг кому попало ночью дверь отчинять. Вроде на погост пора тебе, бабка, а ума как не было, так и нет, вот и поучил я тебя маленько…

Я оторвался от стены и двинулся за школу. У меня была два варианта дальнейших действий – или ждать здесь приезда неведомого Славы и пытаться задержать Мишу-Андрюшу после того, как он отопрет дверь и выйдет из здания школы, или…

Я выбрал второе. Человек, испорченный наличием под «попой» транспорта, старается быть поближе к этому самому транспорту, да и за пораненного Демона душа волновалась и болела. По пути к брошенной мной машине, я, отойдя от школы на приличное расстояние, перебежал проезжую часть и начал долбиться в будку стрелочника на железнодорожном переезде. Потратив минут десять на стук по зарешеченным окошкам и переговорам, мне удалось заставить испуганную женщину в оранжевом жилете, что благоразумно не открыла мне дверь, общаясь через чуть приоткрытую заиндевелую форточек, пообещать вызвать милицию и врачей в здание средней школы.

Демон при моем появлении приподнял голову и слабо пару раз махнул хвостом. Катерина, сидящая у бампера и что-то жалобно поскуливающая, встретила мое появление гораздо живее.

Я оборвал Катерину на второй фразе, заявив, что материться ей не идет, а если я еще раз услышу что-то подобное от нее, то вымою ей рот снегом, а согреется она совсем скоро.

Увидев пригоршню колючего грязного снега перед своим лицом, Катя замолчала. Девушку я посадил на заднее сидение, пристегнув ее ногу к нижним салазкам переднего пассажирского сидения, положив морду на которое, тосковал Демон.

– Катя, попробуешь меня душить – сломаю тебе руку, сразу станет не до глупостей. Ты меня поняла? – я долго ждал ответа, глядя в упор в злющие глаза девицы, но все-таки дождался, что девушка отвела взгляд и коротко кивнула.

Машина завелась с первого поворота ключа, и мы почти успели. Издалека я увидел, что напротив приоткрытых ворот школы остановился «жигуль», цвета «охра золотистая» «копейка» или «одиннадцатая», модель на таком расстоянии разобрать было невозможно. «Жигуленок», простояв несколько секунд, уже тронулся вперед, когда из-за школьного забора выскочила фигура в темном пальто, и маша руками, побежала за неторопливо катящимся автомобилем. «Жигуленок» остановился, принял на борт пассажира, рыбкой скользнувшего в проем задней двери, тронулся, и в это время впереди вспыхнули синие мигалки: «УАЗик» дежурной части, издавая какие-то неразборчивые команды через закрепленное на крыше СГУ, вывалился со встречной полосы движения наперерез разгонявшимся «жигулям». Заскрипели тормоза ульяновского вездехода, но он продолжал скользить вперед, идя юзом по предательски обледенелой поверхности дороги. В последний момент водитель «жигуленка» газанул, юркая «вазовская» малолитражка, наверное, с задними ошипованными покрышками, смогла зацепиться шипами за лед, сделала резкий поворот влево и, в притирку, обойдя «УАЗик», по дуге, устремилась в темноту. «Дежурка» с мягким хлопком уткнулась черным штампованным бампером в рыхлую кучу снега на обочине и из дальнейшей борьбы выбыла окончательно.

Я, боясь ухода в занос своей кургузой машины, осторожно стал ускоряться, стараясь не потерять, в внезапно начавшемся легком снегопаде, красные огоньки задних фонарей удирающего «Жигуленка». Шанс на то, что экипаж «дежурки», в панике выпучив глаза в приближающийся к ним золотистый кузов «Жигуля», заметили еще и номера государственной регистрации и сейчас сообщают их дежурному по РОВД для объявления по городу операции «Перехват», равнялся нуля, я на таком расстоянии черные цифры на белом фоне разглядеть тоже не мог. Мне оставалось только гнать «Ниву» во ночную тьму, изредка освещаемую мертвенно-бледным светом редких уличных фонарей. В хорошем темпе «жигуленок» проскочил Нахаловку и выскочил на Заводскую, после чего, резко перестроившись, пошел на Новый мост. Мост был хорошо освещен и просматривался почти на километр, поэтому я выключил фары, надеясь, что на мою белую машинку седоки прущего в Левобережье Города золотистого автомобиля внимания не обратят. К моей досаде ни в начале, ни в конце Нового моста продавцы полосатых палочек отсутствовали, куда они моги деться со своих излюбленных и прикормленных мест я не понимал. Автомобиль преследуемых, не снижая скорости, проскочил площадь Электриков, нырнул под путепровод и заскочив на площадь «Процесса перехода обезьяны в человека», ушли резко вправо. Я, держащий дистанцию до объекта преследования, ориентировочно, метров в триста, спокойно повторил их траекторию, чтобы через несколько секунд, под болезненный стон своего невольного экипажа, начать экстренно тормозить – поперек всей проезжей части улицы Узкой краснели туши сдвоенных вагонов трамвая, по неясной причине не завершившего свой трудовой день в час ночи, как всем нормальным трамваям Города было предписано. Одинаково дубовая летом и зимой резина покрышек, с загадочным индексом «ВЛИ», тормозила очень плохо, я приготовился к грохоту удара дюралюминиевой балки о плохо прокрашенный бок трамвая, но сегодня хоть в чем-то мне повезло – буквально полметра не доехав до ДТП, автомобиль замер. Я выдохнул и надавил на кнопку звукового сигнала, уже понимая, что лимит везения исчерпан, и дальнейшая погоня обязательно окончиться неудачей. После второго гудка клаксона, передняя дверь первого вагона с грохотом отъехала назад и на снег торжественно ступила женщина, облаченная в бесформенную фуфайку темного цвета и оранжевый жилет. Погрозив мне увесистым спец ломиком, вагоновожатая двинулась совершать таинственные манипуляции со трамвайной стрелкой, причем, как мне показалось, двигалась она нарочито медленно и плавно. Сдвинув рельс в нужную ей сторону, работница Горэлектротранспорта торжественно двинулась обратно, в сторону красного, посверкивающего ледяной глазурью стекол, трамвая. Пара минут томительного ожидания и, осыпав сам себя снопом искр от контактной дуги, трамвай, звеня колесами на стыках рельс и грохоча сцепкой, неторопливо укатил на кольцо, а я вновь двинулся вперед, понимая, что при должной сноровке золотистый «Жигуленок» уже мог доехать не только за Городскую черту, но и до канадской границы. Пройдя поворот, я до рези прищурил глаза – прямая как стрела улица просматривалась метров на пятьсот, но горизонт загораживала огромная туша фуры, неуклюже взбирающейся на скользкий затяжной подъем. В нарушение всех правил, я пошел на обгон серебристой сосиски от «Совтрансавто».

– Я тебе говорила, что ты Мишу не поймаешь! – Катя на заднем сидении отогрелась, ожила и теперь торжествующе щерилась мне через зеркало заднего вида.

– Ты мне говорила, что он меня убьет. Ты уж определись – не найду или убьет.

– Ты просто зассал с Мишей встретится! – абсолютно нелогично заявила девица, откинулась на спинку сидения, демонстративно не глядя на меня.

Я обогнал медленно тянущий полуприцеп «КАМАЗ» на перекрестке, под мигающий желтый свет светофора и тут же меня постигла карающая сила советского закона – на следующем перекрестке мне наперерез бросилась фигура в белой портупее, размахивая черно-белой палкой. «Нива» по инерции проскочила гаишную засаду метров на тридцать – желто –синий «москвич» прятался за бетонной коробкой автобусной остановки. Пришлось сдавать задним ходом к торжествующему «охотнику» в серой шинели.

– Права и документы на машину! – сержант был рад, что их ночное бдение на пустом перекрестке закончилось хоть таким уловом.

– Дорожный РОВД, уголовный розыск! – Я высунул из приоткрытого окошка руку, крепко удерживая раскрытую красную книжку: – Золотистая «копейка» минут пять назад не проезжала?

Сержант, справившись с негативными эмоциями, как рыбак, увидавший лишь серебристый хвост сорвавшегося с крючка леща, внимательно читал служебное удостоверение, параллельно принюхиваясь ко мне, наконец выдавил: – Нет, точно не проезжала, уже десять минут, как никого не было.

– Пожалуйста, передай через своих, что за нападение на сторожа школы в Дорожном районе разыскивается золотистая «копейка» или «одиннадцатая», номера не знаю.

– Уже передавали, минут пять как, тоже без номеров.

– Ладно, поеду я назад, раз здесь она не проскакивала, у западной площадки посмотрю. Удачи, брат.

Если не считать дворов многочисленных девятиэтажных панельных домов, где, в принципе, раненому беглецу среди ночи делать было нечего, оставалась лишь одно место, куда он мог стремиться – Западный вокзал. Одноэтажное здание, построенное почти сто лет назад, с которого и начинался Город, пряталось за корпусами огромного хлебозавода, с его многочисленными трехэтажными общежитиями, построенными после войны без всяких согласований, как говорили тогда, методом народной стройки. Про этот вокзал мало кто знал, люди привыкли пользоваться огромным Главным вокзалом, но все поезда, проходящие по Транссибу на этом участке, наверное, как дань традиции, делали двухминутную остановку и на его неказистом перроне. Я прожил в этом районе несколько лет и пару раз пользовался этим, как через много лет скажут, «лайфхаком» – не надо было тратить час на поездку до Главного вокзала в дребезжащим на неровном асфальте желтом «Икарусе» – «гармошке» пятнадцатого маршрута.

Не освещенная фонарями автостоянка напротив здания железнодорожной станции была практически пуста, если не считать двух автофургонов с надписью «Хлеб», что ожидали получение утренней выпечки на круглосуточно работающем хлебном комбинате. Я сделал круг по парковке, ни на что не надеясь и судорожно решая, куда мне сейчас направиться, когда краем глаза заметил притаившийся за киоском «Союзпечати», желтый автомобильчик, с двигателем, работающим на холостом ходу.

Я, не успев даже осознать, что делаю, резко крутанул руль и уперся бампером «Нивы» в охряной бок «жигуленка», не ожидавшая такого маневра Катя сильно приложилось головой о боковое стекло и громко вспомнила моих родственников по женской линии. Желтый свет ближнего света фар пронзил насквозь салон «копейки», в котором был виден лишь один темный силуэт. Водитель склонился к рулю и даже не отреагировал на внезапно возникшую в пятидесяти сантиметрах от его транспортного средства агрессивную морду моей "Нивы". Я, цепляясь снаряжением и одеждой за все, что можно, неловко вывалился из-за руля и, поскальзываясь на припорошенном снегом асфальте, побежал к водительскому двери "Жигуленка" и рванул на себя дверь. В высоком мужчине, что сдавлено кашлял, уткнувшись в темный мохеровый шарф, я узнал Жирафа – Владислава Захарова, мутного типа, что не сел в тюрьму вследствие нашей недоработки – посадив его подельника, я про этого субъекта, как-то позабыл. Да и подельник его сдал, хотя я, навестив парня в следственном изоляторе, озвучил ему пару лестных предложений. Все как всегда, бег в мешке на бесконечную дистанцию. Квартирные кражи, за которые «приняли» исполнителя, числятся раскрытыми, и если ты не гарантируешь руководству, что за день-два «расколешь» остальных членов группы – пособников и соучастников, то больше работать по этим делам тебе руководство не даст, уже навалился новый вал совершенных краж и надо давать новые раскрытия. А ребята, отделавшись легким испугом и, в лучшем случае дав родственникам заключенного немного денег «на адвоката», верят в свою звезду и устремляются в новые преступления, обычно, более изощренные и жестокие. Вот вроде бы что человеку надо? Единственный внук зажиточных пенсионеров – дед, отставной полковник, и бабка, какой-то бывший инструктор горкома партии, с хорошей пенсией– деды подарили машину, с необременительным условием – раз в неделю привозить им продукты летом на дачу, квартира пустая – родители в Норильске, льготную Северную пенсию зарабатывают, но этот двадцати трех летний придурок, не смотря ни на что, упорно лезет в криминал…

Я тронул Жирафа за плечо – опущенная голова парня слабо качнулась, он вновь глухо закашлялся, а я почувствовал, что ладонь стала липкой, а из салона пахнуло свежей кровью. Видно обмен денег с подельником пошел не по плану, так как Андрюшины денежки были найдены мной в тайнике Катиной квартиры, а просто так отдавать неправедно нажитое Жираф не возжелал. Высоченный Слава был еще жив, пытаясь зажать рану на шее модным мохнатым шарфом. Так как я не доктор, но исповедую принцип «не навреди», я решил не мешать Славе бороться за жизнь и осторожно прикрыл дверь автомобиля. Эпоха, когда за «бабло», без колебаний, лишали жизни друзей, родственников, приятелей и одноклассников, пришла в, рвущую ложные принципы социалистической морали, обновленную Россию. Единственное, что я мог сделать для подставившего спину Славы – добежать до освещенного тусклым фонарем входа в вокзал "Город– Западный", откуда можно было вызвать «скорую помощь» жертве дружеской дискуссии. Зал ожидания был практически пуст – в дальнем углу, заняв по три сидения на брата, лежало несколько тел, а возле единственной открытой кассы толпилась небольшая очередь. Благоразумно спрятав из поля зрения кассирши правое плечо, с висящим на нитках рукавом когда-то элегантного пальто, Миша – Андрюша, прижавшись лицом к кассовому окошку, очень вежливо просил билет на ближайший поезд в сторону Свердловска. За спиной беглого фельдшера взволновано бил копытом какой-то мужик с чемоданом в руке – похоже, гражданин волновался, что последний билет на проходящий поезд заберет вот этот хлыщ в сером пальто.-Поезд ноль тридцать три, вагон восьмой, место двадцать четыре, купе – громко стала объяснять билетер, просовывая в узкую щель кассового окошка коричневую картонку билета и сдачу: – Поезд будет через сорок минут.– Большое вам спасибо, девушка, жениха вам богатого – Миша на прощание одарил широкой улыбкой довольно хохотнувшую тетеньку из окошка, засунул в карман бумажки с мелочью и шагнул от кассы, явно обрадованный скорым прибытием состава. Освободив место сразу сунувшему голову в окошко гражданину с чемоданом, Пронин немедленно встретился взглядом со мной.

Глава семнадцатая. По краю

– Здорово, друг – даже не сбившись с шага, фельдшер двинулся в мою сторону, поглубже засунув руки в карманы мятого пальто.– Стой! Вынь и подними руки, стой на месте – я выдернул пистолет из кобуры, отработанным движением большого пальца опустил вниз флажок предохранителя.– Граждане, да что это делается! Уже при свидетелях бандиты грабят! – тонким фальцетом взвизгнул Миша-Андрюша, вытаскивая руки из кармана пальто. Правая рука парня была толсто перемотана чем-то белым, с густыми темными пятнами – видно Демон хорошо зацепил упыря. – Эй мужик, ты что творишь?! Убери пистолет! – пассажир с чемоданом отлип от окошка кассы и видимо решил призвать меня к порядку. От его криков зашевелились темные тени в углу зала ожидания, выбираясь из-под полукруглых подлокотников жестких сидений, а из окошка кассы высунулась любопытная мордочка с пережженными перекисью водорода, неживыми волосами, блондинки лет сорока.Обозрев необычную картину, блондинка сделала круглые глаза и распахнув по шире намазанный жирной бордовой помадой пасть, женщина заблажила: – Витя! Витя!Пока я крутил головой, Миша сделал в мою сторону маленький шажок, из темноты зала ожидания выдвинулись три хмурые личности, да и мужик с чемоданом, прикрывшись в районе груди своим багажом, стал как-то ближе ко мне.Поколение непуганых идиотов, которые оружие видели только в армии или в кино, которые абсолютно уверены, что положительного героя могут только ранить, причем обязательно не смертельно, чтобы он потом красиво тряс пострадавшей конечностью на перевязках у ласково улыбающейся красавицы-медсестры. Года через три, наслушавшись о невинных жертвах бандитских разборок, насмотревшись на прикрытые старыми тряпками трупы излишне любопытных и бесстрашных, народ будет инстинктивно разбегаться, чтобы не попасть под шальную пулю. Ну, а пока все эти герои обкладывали меня с флангов. – На месте все замерли! Я из уголовного розыска – я потянулся за служебным удостоверением, надежно упрятанном во внутренний карман куртки, но в последний момент замер – кисть руки была в темно-красных разводах. Очевидно, что я испачкался, когда касался рукой Жирафа, а марать новую куртку чужой кровью совсем не хотелось – потом не отстираю. – Да что вы его слушаете – Миша затряс своей наспех перемотанной рукой: – Он меня на улице чуть не убил! Смотрите, у него руки в моей крови!Свое удостоверение достать я опоздал всего на пару мгновений. Пока я надеялся сохранить опрятный внешний вид, да отслеживал передвижения Миши и его команды, состоящей из четырех героев, что-то или кто-то ударило меня в спину сзади так резко и сильно, что осознал я себя летящим мордой лица в покрашенную голубой краской, равнодушную стену, потом пришла черная вспышка. Ничего не соображая, я проводил взглядом стаю искр из глаз, и стал слизывать языком струйку соленой крови, текущую из разбитого носа. В следующее осознанное мгновение, я кряхтя, как старый дед, переваливаюсь на спину и, упершись головой в прохладную стенку, подтягиваю к себе, отлетевший на длину кожаного шнура, мой табельный пистолет. В паре метров от меня возбужденно пыхтя, топтался плотный милиционер в форменном кителе. Ткань полы кителя туго облегали широкий афедрон и кобуру, висящую на брючном ремне, и страж вокзала, судорожно пытался выдернуть свое оружие жесткой кожи. Его толстые пальцы с трудом задрали вверх серую материю полы, затем успешно откинув клапан, застопорились на процессе вытаскивания оружия – сержант не мог ни ухватить глубоко ушедшую рукоять «Макарова», ни потянуть за специальную лямочку. За его манипуляциями с интересом следил, выглядывающий из-за литого плеча с пришитым погоном, Миша. Кассирша, выглядывающая из окошка кассы, с каким-то остервенением орала:– Так его, Витя! Прибей этого козла!

Наконец Витя ухватился за непослушную бакелитовую рукоять оружия и потянул пистолет, в этот момент Миша, как энцефалитный клещ, прижался к широкой спине сержанта, несколько раз дернулся, и могучий милиционер, привыкший в жизни проламывать всех и вся, начал, с удивленным выражением лица, мягко оседать на загаженный пол вокзала. Миша наклонился к лежащей на полу фигуре в сером, вытащил из широкой ладони упавшего пистолет и с любопытством уставился на него, затем нашел глазами меня, поднял руку с зажатым пистолетом, но что-то у него не заладилось. Пока Пронин возился с трофеем, пытаясь понять, почему оружие не стреляет, я смог справиться с накатывающей тошнотой и совместить линию ствола с темной фигурой, напротив. Стрелять в Мишу я стал, когда услышал характерный щелчок чужого предохранителя – проверять, загнан ли патрон в ствол у сержанта я посчитал уже излишним. Дважды хлопнули выстрелы, разнося во все стороны частицы сгорающего пороха, покатилась по бетонному полу выброшенная гильза, Миша удивленно ойкнул, когда расстегнутые полы его пальто колыхнулись от ударов, пистолет выпал из руки парня и тяжело шлепнулся на грудь лежачего навзничь милиционера, а в довершении на сержанта крестом упало Мишино тело. Я, упираясь ногами в гладкий пол, медленно встал, скользя спиной вдоль стены и, пошатываясь, сделал несколько шагов вперед, через все еще висящее в воздухе дымное облачно. Когда я стаскивал Пронина за воротник в сторону, меня чуть не вывернуло и в пол пошел ходуном, но я все-таки справился с собой, нашел и сунул в карман куртки пистолет сержанта. Три хмурые личности и гражданин с чемоданом здание вокзала за этой суетой незаметно покинули, видно не любили они запах сгоревшего пороха. Из окошка кассы раздавалось тоненькое подвывание оставшейся на посту кассирши. Мне пришлось подойти к кассе и постучать в стекло. Скулеж за стеклом мгновенно оборвался.

– Телефон у тебя есть?– У меня нету… У Вити есть. – Иди к Вите и звони, скорую и милицию вызывай.

– Я не пойду, я боюсь.– Или скорее, я ничего плохого тебе не сделаю.

– Ты Витю убил?

– Ты дура что – ли? – меня захлестнула волна злобы: – Я вам орал, что я милиционер, а вы, идиоты… А твоего Витю в спину скальпелем тот, в сером пальто, ткнул, которому ты перед этим глазки строила… Иди скорее звони, а то Витя скоро кровью истечет!За стеной взвыли с новой силой, но в этот раз скрипнула дверь и в зал робко выскользнула невысокая женщина. Опасливо оглядываясь на меня, она быстро пошла куда то в конец здания.

–Эй!

Блондинка замерла на месте.

– Ты там скажи, чтобы три «скорые» сюда прислали. Там на стоянке, у киоска, в золотистых жигулях парень с перерезанным горлом сидит, может жив еще. Его этот, в пальто тоже порезал.

Кассирша мелко-мелко закивала головой и побежала куда то за угол. Надеюсь, что она ничего не перепутает.

Месяц спустя.

В этой ночной мясорубке, произошедшей в маленьком зале ожидания, к всеобщему удивлению, выжили все. Миша – Андрюша, после того, как врачи Первой больницы Скорой помощи вытащили из его живота две пули, заодно сильно урезав объем его кишок, привычно занял позицию молчания и отрицания даже самых очевидных факторов. Но как пишут в своих постановлениях Генеральная прокуратура, "отсутствие наступательной тактики в ходе предварительного следствия", при первом расследовании, сыграло с ним дурную шутку. Больше ни у кого не вызывал сомнение факт, что это чудовище с приятным, молодым лицом, должно быть изолированно от общества. Бабушка – сторож средней школы, сдуру открывшая дверь на жалобные просьбы снаружи вызвать «скорую помощь», нападавшего не разглядела и опознать его не могла, но отпечатки пальцев на трубке телефона и совпадения по группе крови, вкупе с моими показаниями оказалось достаточным, чтобы привлечь Пронина за умышленное нанесение телесных повреждений средней степени тяжести. Разбойное нападение на Жирафа было доказано даже без показаний потерпевшего – Михаил Пронин считал, что он уже не Михаил, и что с момента посадки в вагон скорого поезда у него начнется новая жизнь, совсем другая жизнь, поэтому свои следы в машине Владислава Захарова Пронин не затирал, да и по скальпелю, изъятому с пола в зале ожидания, было получено заключение экспертов, что ранения гражданину Захарову, с большой вероятностью, могло быть нанесено именно этим скальпелем. Деньги, в сумме пяти тысяч пятисот рублей, изъятые в камере хранения «Первой больницы скорой медицинской помощи», в присутствии сестры-хозяйки и пары врачей из кармана серого, рваного пальто, имели отпечатки пальцев как Захарова, так и Пронина. Расследование нападения на дежурного сотрудника транспортной милиции вообще никаких затруднений не вызывало, доказательств было более, чем достаточно. В этих обстоятельствах перестали быть сомнительными материалы нападения на майора милиции Метелкина. Все дела и делишки стали передаваться в прокуратуру на транспорте, по месту совершения самого тяжкого из составов преступлений – посягательства на жизнь сотрудника органа внутренних дел. В здании Управления внутренних дел на транспорте создали группу по раскрытию объединяемых в одно дело преступлений. Все материалы в отношении Пронина у нас забрали окрыленные «транспортники». Но, в один, не прекрасный день, все изменилось.

Пока наш злодей лежал на больничной койке с катетером в одной руке и металлическими браслетами на другой, с места выдачи паспорта гражданина СССР Михаилу Владимировичу Пронину подоспела карточка формы один, из которой стало понятно, что парень совсем даже не Михаил, да и не фельдшер. Эксперт выдал заключение, что фотография гражданина была вклеена в паспорт кустарно, тиснения на странице паспорта и фотографии не совпадали. Через неделю было установлено, что человек с документами на имя, Миши Пронина на самом деле Андрей Макаров, числящийся как самовольно оставивший воинскую часть – «учебку» санинструкторов в Литовском Паневежасе, через неделю, после принятия воинской присяги. Настоящий Михаил Пронин пропал где-то между Тюменью, где проходил срочную службу и Городской станцией «скорой помощи», куда он направлялся на отработку оставшегося после армии обязательного года отработки. Как уверял гражданин Макаров, документы Пронина он нашел в Городе, в урне, возле вокзала. Так это или не так, установить пока было невозможно – чтобы отработать все неопознанные трупы, костяки и элементы тел, числящихся неопознанными от Тюмени, до Города, операм из группы по розыску преступников и установлению без вести пропавших потребуется не менее полугода.

В тот же вечер Мишу –Андрюшу из изолятора МВД забрал конвой с автоматами, под руководством сотрудника военной прокуратуры. Через три месяца, для закрытия дела оперативной проверки, я запросил в Информационной центре областного УВД спец проверку на гражданина Макарова. Согласно официального бланка с множеством печатей этот упырь получил двенадцать лет лишения свободы в исправительном учреждении строгого режима. Не одно из уголовных дел, где фигурировали умершие старики, раскрытыми не числились.

Еще три месяца спустя

Демон, попавший на операционный стол следующим после стрельбы утром, в крепкие, но заботливые руки собачьего доктора Ирины, что служила, а объединенном питомнике служебных собак областного УВД, отделался лишь узким длинным шрамом вдоль линии носа и неприязненным отношениям к гражданам, носящим элегантные, мужские, серые пальто из драпа. Сегодня Демон был оставлен в доме моих родителей. Там же была припаркована моя «Нива», а сам я сидел в коридоре Прокуратуры Дорожного района. Вещи в случае задержания меня сегодня, коллеги обещали привезти прямо в изолятор. Никаких посторонних предметов с собой у меня не было – изымут при поступлении в учреждение, потом не найдешь. Служебное удостоверение было спрятано в надежном месте. Я опустил голову, упершись взглядом в плотные плашки старого паркета, украшавшего коридоры районного надзирающего органа. В конце коридора громко хлопнула входная дверь, после чего послышались медленные шаги. Через несколько минут из-за поворота появился круглый живот, за которым, тяжело отдуваясь, следовала невысокая девица, с пакетом в одной руке, и второй рукой, упершейся в поясницу. Пыхча, как маленький паровоз, девушка протопала мимо меня и опираясь о стену, плюхнулась на потертый стул у кабинета следователя Клейменовой. С девушкой мы старались не встречаться взглядами, так как за последние три месяца не было в мире существа, которого я ненавидел сильнее, чем ее, конечно, после Гитлера. И чувства наши были взаимными. Девушку звали Катя. Катерина Семеновна Беляева, потерпевшая по уголовному делу. Вообще Катя проходила потерпевшей по двум уголовным делам. Одно дело была попытка проникновения в ее квартиру, ничего тогда похищено не было, и преступник был сразу задержан, причем мною, получил в настоящее время условно три года с отсрочкой исполнения наказания на два года. А второе уголовное дело возбуждено пока по факту… По факту превышения власти или служебных полномочий, если оно сопровождалось насилием, применением оружия или мучительными и оскорбляющими личное достоинство потерпевшего действиями. И грозит мне это дело до десяти лет лишения свободы.

Начиналось же все вполне невинно. По делам Миши-Андрюши следствие Кате предъявить ничего не смогла. Кроме того, что делила она с ним кров и постель, доказать ее соучастие в совершенных парнем преступлениях не удалось. А, примерно через месяц вызвали меня в районную прокуратуру и показали заявление этой девицы, из которой выходило, что я, несмотря на видимые у барышни признаки беременности, сковал ее наручниками, несколько часов держал задом в холодном снегу, а на ее просьбы отпустить беременную женщину или отвезти ее в отдел милиции, я отвечал ей демоническим хохотом и обещал убить ее и еще не рожденную малютку. Тогда уголовное дело по статье сто семьдесят один уголовного кодекса РСФСР возбудили первый раз. Сейчас это дело, трижды прекращенное и четырежды возобновленное по протесту городской прокуратуры, попало в производство последнего, четвертого, следователя нашей районной прокуратуры, что не прекращал еще это дело.