Текст книги "Айгирская легенда"
Автор книги: Борис Павлов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)
Когда, мол, свои виноваты, то есть работники СМП, злость берет. Тут уж гнева не жалей. И вы как коммунист бросали его, этот гнев, в адрес бракоделов на партийных собраниях. Так же страстно, как забивали одним духом костыли в шпалу. Во весь голос говорили правду. А голос-то у вас закален и резок, под стать рельсовой звонкости. А вот когда «соседи» напортачат, пожаловаться и некому подчас. Оттого изболит душа. От сознания беспомощности. Вот, к примеру, видим, что вместе с хорошим грунтом экскаваторщик жидкого ила прихватил. Нет, чтобы в сторонку свалить. На самосвал грузит. А шоферу тоже все равно. Ссыпал грунт в «тело» земляного полотна. Потом катками укатают. Все шито-крыто. Говоришь, неправильно делаете, обманом занимаетесь. Не твое дело, отвечают. Не начальник. Скажешь мастеру или прорабу. Тоже отговорка – карьер не на том месте отвели, неудачный карьер. А у них, мол, тоже план… Прошел дождь. Потекла иловая грязь. Полотно осело. Путейцам – подножка. Но думать некогда. Или срывай план бригадный, или, закрыв глаза, гони дальше путеукладчик. Запишите, нечестный – погонит. У кого совесть есть – шум поднимет. Пишите, каков бригадир – такова и бригада в нравственном разрезе. Кроме мастерства, опыта, трудолюбия, надо еще посмотреть, а каков у нее запас совести? Велик или с пупырышек? Тоже и у субподрядчиков надо посмотреть. А то как бывает? Субподрядчики привыкли все валить на проектировщиков. Те тоже не глупые, валят – на смету, на заказчика, на сложную геологию, на природу-матушку, на что угодно, лишь бы выкрутиться и выйти сухими из воды. Крутится колесом круговая порука. Виновных нет. Отчего так? Нельзя ли найти виновных? Нельзя ли по-умному? Пишите, говорит Александров, что надо планировать всю работу на стройке в комплексе и требовать с каждого. Так учил Владимир Ильич Ленин: строгий учет и контроль. Во всем, в большом и малом. От рядового члена бригады до министра. Так требует партия: качественная работа во всех звеньях.
Бьется под окнами вагона молодая ядреная черемуха. От белого похмелья кружится голова. Пассажиры спят в легком колыбельном сне. Плывут в рассвет, не видя его.
5
«Читать люблю. Читаю много. Люблю историческую литературу и поэзию Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Есенина. Многих советских поэтов. Свободного времени почти нет. Встаем рано, в 6.00, возвращаемся домой в 19–20.00. А сейчас учусь в 11 классе вечерней школы – совсем нет времени. Весной сдам экзамен, будет полегче… Легких дней у нас на трассе было мало. Нужно сказать, что строительство железных дорог – это тяжелый труд. Немногие остаются верны этой профессии…»
Идет как-то по конторе встревоженный. В чем дело? Оказывается, его вопрос на месткоме будут заслушивать. Его и бригады. Бригада в беде.
И вот заседание. Председательствующий кратко изложил суть дела. В передовой бригаде Александрова совершены два прогула. Сам бригадир настоял на экстренном обсуждении прогульщиц, хотя много еще неясного.
Александров. Для меня все ясно.
Две девушки были направлены в командировку в другой город, на путевые работы. Срок кончился, а они не вернулись. Явились намного позже. Прогул без уважительной причины. Александров настаивал на увольнении. Девушки оправдывались. Они не виноваты. Обстоятельства заставили. Спросили – какие? Молчали. Друг на дружку поглядывали. Начнут говорить, замолчат. Потом сказали, что неудобно об этом говорить.
Александров. Все знают, чем в командировках занимаются такие, как вы.
Первая девушка. Нам мастер разрешил остаться еще на три дня.
Член месткома. Для какой цели?
Вторая девушка. Мы там… замуж выходили.
Раздался смех. Смех этот окончательно вывел Александрова из себя.
Александров. Мне стыдно за них, за свою бригаду, честь которой опозорили. Держим первое место по поезду. Флаг в честь бригады только что поднят. Для них все это – «туфта». Как так можно прогулять! Я за все почти тридцать лет работы ни разу не опоздал. Раньше бригада разношерстная была, сколько повозились с пьяницами и прогульщиками, в люди, можно сказать, вышли, ребята стараются, все стараются, а эти… извините…
Он осекся, сел, весь красный от вспышки возмущения и гнева.
Председатель. Значит, выходили замуж?
Девушки (в один голос). Да!
Председатель. Ну, и… вышли?
Опять смешок. Девушки опустили головы.
Член месткома. Вышли замуж или нет?
Первая девушка. Нет… пока…
Вторая девушка (заплакав). Отложили…
Председатель. Москва слезам не верит. Допустим, вы хотели выйти замуж. А какие-нибудь справки у вас есть? Заявления из ЗАГСа.
Первая девушка. Нет.
Александров. Дети. За дураков нас считают.
Мастера, который якобы разрешил им остаться на три дняне нашли. Он был в отъезде. Решили отложить заседание. Александров запротестовал.
Александров. Почему вы не прислали телеграмму, что задерживаетесь?
Вторая девушка. Думали, что поверят.
Александров. Хватит крутить, лучше сознайтесь, что прогуляли и все.
Девушки замолчали. Оправдания их показались неубедительными. Может, потому, что вначале заседания они придумывали разные причины, что-то недоговаривали, противореча друг дружке.
Александрову сказали, если уволить девушек, то ему же хуже. Не видать теперь первого места. Он ответил, что сейчас хуже, потом будет лучше. А если они, на самом деле не виноваты?
Александров. Я им не верю. Работать не хотят. И не будут. Бригада их все равно не примет. Прогулянные дни и «командировочные» надо вычесть у них из зарплаты и уволить по статье с записью в трудовой книжке.
Александров боролся за чистоту бригады. Но разве это исключает веру в человека, сострадание? Он был резок, груб и все время говорил на повышенных тонах. Я не узнавал его.
Девушек уволили. Правда, не по той статье, что предлагал Александров, а по собственному желанию. Они сами просили об этом. Просили, чуть ли не плача, говоря, что это очень важно.
Месяца через два встречаю Александрова в Уфе. И первым делом интересуюсь: ну как, те девушки вышли замуж?
– Вышли.
– Серьезно?
– Да.
– А как мастер, разрешил им продлить командировку?
– Разрешил.
– Значит…
– Мы ошиблись.
Значит, и местком, и он – тоже? Да, и он тоже.
Во время этого разговора Александров был мягок, спокоен, и это означало, что он как бы понимает свою прошлую несправедливость, но все же остается самим собой: за бригаду готов на все. Бригада должна быть чистой.
– А флаг?
– Снова висит.
Говорит, что флаг, конечно, не знамя, но дорого стоит для бригады. Знамя дают в соревновании среди комсомольско-молодежных бригад стройки. Флаг же поднимают в честь победителей среди всех бригад поезда. А это тоже неплохо.
«Секретов у нас никаких нет. Люди мне верят. Наверно, потому, что дело свое знаю».
6
«Бригадир, я считаю, должен досконально знать свое дело, и если он допустит брак и бригада заметит это, он много потеряет… Бригаду, как обычно, ставят на самые напряженные и ответственные участки, и не было случая, чтобы она не справилась со своим заданием».
Едем по знаменитому перегону, усыпанному черемухой. Здесь работала бригада Александрова. Необычный перегон. Необычная работа.
– Так что же случилось, Евгений Михайлович?
– План горел. Земляное полотно «текло». Рельсы «плыли». Понятно?
Вызвали Александрова к главному инженеру. Выручай! На перегоне Азово-Архангельское есть один участочек… Километров двенадцать… Замучил… Решили довести его сразу до проектной отметки, чтобы больше не возвращаться. В качестве эксперимента, если хотите. По методу Николая Злобина. От начала и до конца. Сказал главный инженер: «Готовь бригаду!»
– Она ко всему готова, но…
– На «но» нет времени, Евгений Михайлович.
– Но нельзя же так сразу.
– Я сам понимаю – нельзя. Ну хорошо, подумай, вечером зайди.
Александров знал этот участок. Земляное полотно с заиленными «подушками», грунтовые воды, разный уровень верхнего строения, бугорки да ямки. И еще неизвестно что – в будущем…
Там, правда, работали разные бригады на выправке, подъемке, балластировке. Но никто дело до конца не доводил. Поработают – снимут, перебросят на другие «горящие» участки. Потом снова сюда. И земполотно с рельсами мучили и себя, а путь все кривой был. Проедут несколько раз «Агашки» да «Аэски» – и пошла карусель. А нужно было тепловоз пускать с вагонами, «вертушки» с гравием и щебенкой. Открыть устойчивое рабочее движение до тоннеля.
Тут-то и вспомнили о бригаде безотказных. Тог бы бригадир сказал: «Раз надо – выручим!» Бригадир Александров сказал: «Подумаем…». Срок-то, срок уж больно урезанный. Нереальный срок-то. Не любил Александров бодряческого энтузиазма: «Раз надо – сделаем во что бы то ни стало!» Во что бы то ни стало – легко брак укроет, который, может, и всплывет-то не сразу, а беды наделает. В штурмовщине, в работе «на ура!» бракоделу раздолье, как рыбе в воде.
«Работать по бригадному подряду сначала не соглашались. Да и было отчего. У нас, строителей, то того нет, то этого, то механизмы простаивают, то «соседи» мешают работать. Бригадный подряд – это четкое распределение механизмов, правильная расстановка людей, доведение до сознания каждого рабочего важности того, что качество работы должно быть только ОТЛИЧНЫМ! Что каждый должен трудиться так, чтобы не оставалось недоделок. Должна быть четкая взаимозаменяемость. Хорошее снабжение материалами и грамотный технический, инженерный расчет всех операций… К сожалению, на транспортном строительстве, в силу ряда причин, метод бригадного подряда вводится туго. Но потом мы согласились…».
Александров взял в руки карандаш. Все подсчитать надо, учесть. Ошибка к обману приведет. Зашел в плановый отдел. Затем в производственно-технический. В бухгалтерию. Не пропустить ни одной мелочи. Сплошная математика. Да, сначала математика, потом уж энтузиазм. Резервы потребуются, найдет в самой бригаде. Это уже его забота. А вот инструмент, материалы, транспорт – все должно быть четко, по-писаному. Обещали. Только после этого Александров сказал: «Сдадим участок в срок!»
И пошла работа. На престиж. Не сдержи слово – позор. Смеяться будут: хваленые-то жидки в поясе оказались. Тогда-то и припомнят ему, Александрову, его шестой разряд. И многое другое припомнят…
По методу Н. Злобина Александров никогда еще не работал. Сотни глаз следят. Да и для треста важно: получится или нет? Ведь когда-то надо внедрять полезное дело. Александрову и самому любопытно, что за штука, этот бригадный подряд, так ли уж страшен?
«Жили мы в деревне Гайфуллино, в 8 километрах от станции Приуралье (Архангельская), 10 дней работали, на 4 дня ездили домой. Участок нам дали 11,6 километра со всей отделкой и сдачей во временную эксплуатацию…»
Собрал бригаду. Договорились: не терять ни минуты времени. Но и вперед зря не забегать. Подготовить весь инструмент, чтобы потом не бегать по складам и мастерским. Закрепили его за каждым: ты отвечаешь за домкраты, ты – за ломы и лопаты. А тебе с «жэской» заниматься. «Жэска» – переносная электростанция, работающая на бензине. Значит, следи, чтоб горючее всегда было в канистре. Движок должен работать как часы. От него ток поступает к распределителю, а затем по гибким проводам к шпалоподбойкам. Монтер пути держит шпалоподбойку за рукояти, словно за ручки пулемета, а нижний конец, «нож», вибрирует, вгоняя речной гравий – галечник – или щебенку под шпалы, чтобы «тело» полотна утрамбовалось, стало прочным, срослось со шпалами. Работенка тяжелая, точность любит. Силу физическую. Шпалоподбойка что гиря пудовая. Потаскай-ка от шпалы к шпале.
Домкраты тоже не перышки. Ими рельсы поднимают вместе со шпалами. Иногда до тридцати-сорока сантиметров. Чтобы высота по всей длине на одном уровне была, ни ниже, ни выше. Вот тут в ход лопаты идут. Сыпь в «пустоту» гравий или щебенку, заполняй ими промежутки между шпалами. А потом снова за подбойки берись. Сделали, дальше пошли, на другой осевший или взгорбленный участочек пути. И «жэску» за собой перетаскивают или перевозят на тележке по рельсам. Словно буренку дойную держат на привязи. Так метр за метром, всем хозяйством, всей ратью и двигаются вперед. Чуть недоглядишь, каждая мелочь может в проблему вырасти. Заглохла, скажем, «жэска», вся работа встала. Бери ломики и загоняй ими балласт под шпалы. На километре сколько шпал-то? И каждую надо и вдоль, и поперек обработать. Или домкраты отказали. Пусть не все, а часть. Ремонтируй на ходу, теряй драгоценное время. Или «вертушки» с балластом запоздали. Стой, жди. Или кто-то отстал. Это значит сбит общий темп, расстроен ритм движения и всей работы. Как в оркестре, тут все по нотам, все по секундам, каждый со своей «скрипкой», «трубой» или «барабаном». Сфальшивил кто-то, ерунда получается, а не работа. Делай новый настрой.
Александров расставил людей так, что рядом с более опытными оказались новички или кто послабее. Уравновесил возможности и энергию. Договорились, что перекур не через полтора-два часа, а после выполнения главной задачи на каком-то отрезке пути. Чтобы не прерываться в момент высшего подъема и вдохновения.
И вот пошли метр за метром, дружно налегли. Александров и сам начинал постепенно разгораться, хотя внешне – полное деловое спокойствие и хладнокровие. Только команды, резкие, громкие: «На пять шпал вперед!», «Поднять!», «Опустить!», «Хорошо!» В работе все постороннее слетело с души.
Отделка до проектной отметки. Сколько перегонишь шпал, передвинешь рельсов, ставя их на «ось»! Ответственность предельная. Напряжение тоже. Нажимай дружней на ломы, таскай бегом домкраты, не давай вхолостую «дрожать» шпалоподбойкам. Костыли поглубже загони, противоугоны на нижних закрайках рельсов на место сдвинь. Тут уж не сачканешь, не спрячешься за чужой спиной. Бригадир сам, когда надо, бежит на помощь. Домкрат подхватит и перетащит вперед, ломиком поможет рельсу сдвинуть, за лопату возьмется и начнет кидать балласт. Все двигается, скрипит, грохочет. Азарт. Пот блестит на лицах. Упоение. Дело-то пошло, братцы, да еще как!
Бригадира слушаются. Сказал – сделали. Рукой повел – поняли, взялись дружно. Все быстро, четко. Иной раз не успел и подумать, как мысль подхватили на лету и в дело пустили. Стараются на него походить. Жить его мыслями. К работе не только с «жаром» относиться, но и с умом. Именно ум, сноровка, расторопность больше всего ценятся в бригаде.
Александров «стреляет» взглядом вдоль одного рельса, вдоль другого. Допуски на миллиметры. Хорошо, нормально, отлично. Дальше пошли. Александров ставит между рельсами «рейку». Уровень с плавающим «глазком». «Глазок» должен точно встать по линии. Отклонился, значит, поднимай или опускай рельсу.
…Был я в бригаде у Евгения Михайловича в разное время: и весной, и зимой, и летом. Удивлялся сперва: как можно привыкнуть к такой работе. Летом – ладно. А зимой – в стужу, метель. Весной – в слякоть. Да еще вечно в разъездах, далеко от дома, от семьи, от детей. Понял: транспортные строители – народ особый. Как ни механизируй труд, а все равно без лопаты и ломика не обойдешься. Работа тонкая, точная, ювелирная. А сам-то труд монтера пути – тяжел. Неприветен. Хорошо глядеть на готовые, укатанные рельсы, когда по ним бегут поезда. А рождается путь тяжело, порой мучительно… Но привыкли строители к «железкам», привязались накрепко, порой даже и не поймешь, что за сила притянула их к рельсам да шпалам.
Бригада Александрова оставляла после себя ровный путь. И все шло хорошо. Энтузиазм на расчете, на опыте, на знаниях – великая штука. Как второе дыхание.
Но тут случилось то, чего даже такой предусмотрительный Алесандров не мог ожидать. С каждым рельсом нянчились, с каждой шпалой. А теперь – назад возвращайся! Проверяй все заново.
Оказалось, на одном из участков (опять!) в звеньях шпал не хватает. «Пропущены» на звеносборке. А что впереди? Впереди еще хуже. Не все костыли прибиты. Расстояние между шпалами, как в танце: шаг назад, шаг вперед… Встали. Работать нельзя! Вези из Карламана шпалы, беги за костылями к вагончикам. Перебирай заново все звено. Забивай по новой костыли. Делай работу за тех, кто уже ее сделал, получил зарплату и премии, призовые места и знамена! И здесь подкараулил Александрова тотг четвертый разряд! И гонор. И зависть. И упоение от славы… Того бригадира-соперника… рукоделие. Вскипел от гнева Александров. И расчеты его, и энтузиазм бригады – все под откос! Что делать? Вернуться в контору, потребовать комиссию, чтобы пересмотрели расчеты, дали дополнительный срок… Иначе позор на всю Европу. А потом приказ: за срыв плана, за несвоевременный ввод важнейшего участка… Всем достанется!
Терзался бригадир недолго. Надо искать выход. А он в одном. В людях. В работе. Второе дыхание нашли, а теперь требовалось – третье…
Этот знаменитый перегон! Усыпанный черемухой. Чистая скатерть на праздничном столе.
Поставить бы памятник строителям дороги. Групповой портрет бригады. Чтобы все видели этих людей. Испытывали чувство благодарности к героям. А детям говорили: вот сейчас подъедем к тем, кто строил магистраль, вот они! Вот они великие труженики бригады Евгения Михайловича Александрова!
Что, разве не заслужили строители такого памятника? Почему бы в проект дороги не заложить его заранее и деньги выделить, не поскупившись? Может, в недалеком будущем авторы новых проектов поймут, что сводить любую магистраль только к рельсам нельзя, бедно, невыгодно… Но где вы, будущие проектировщики? Отзовитесь!
«В бригаде 26 человек. Участок мы должны были сделать с 1 апреля до 14 августа. А мы его сдали 16 июня».
Плановики, экономисты считали и пересчитывали. К качеству особая придирка. Комиссия как никогда строга. Наконец, сказали: «Хорошая и отличная работа!». Сказать, что вся работа «отличная» постеснялись. Такого в природе еще не бывало, то есть в строительном деле. Это на грани, пожалуй, фантастики. Срок сократили чуть ли не на два месяца, экономию дали по разным хорошим статьям. Тоже дело редкое. Итак, эксперимент удался. Александров – молодец!
На тоннель пошли рабочие составы с грузом.
7
Разговор наш с Александровым продолжается. Перед пуском дороги бригада работала за тоннелем, в Зуяково. У тоннеля работала. На станции Карламан. Одних стрелок, например, на станции врезано около шестидесяти. А сколько путей отбалластировали и сдали по проекту. Раздалась вширь старая станция. Александров и «серебряный» костыль забивал в Ассах, на месте стыковки Карламанского и Белорецкого участков. Не каждому такое счастье выпадет в жизни. И уж забивал их Евгений Михайлович от всей души, от имени всей своей бригады. С блеском, мастерством! Среди гущи народа, под звуки оркестра. Я едва успевал щелкать фотоаппаратом – дорог был каждый миг: для души, для истории…
А в дни пуска магистрали, когда она сдавалась в постоянную эксплуатацию, на митинге в Карламане от имени всех строителей Евгений Михайлович Александров вручил огромный символический ключ лучшему машинисту Башкирского отделения Куйбышевской железной дороги Герою Социалистического Труда Рашиту Нигматулловичу Манурову.
8
Спросил я как-то у Александрова, раскрыв блокнот:
– Успех бригады от людей зависит, кто у вас лучший из лучших?
Молчал бригадир. Потом усмехнулся.
– Записывайте.
– Записал. Оказалось – вся бригада.
– А лучших, что – нет?
– Нет…
А сам смеется, довольный. Но это правда, говорит: нет таких в его бригаде – «лучших из лучших»! Все лучшие!
– Но есть же ветераны, есть молодые.
– Есть. Но для меня они все равны.
Ко всем бригадир относится одинаково. Считает: выделять одних, даже с учетом опыта, заслуг, значит – ущемлять других. Такова педагогика бригадира. Рабочая педагогика. Мера уважения к человеку – по труду. Вернее, по тому, как человек относится к труду, к своим прямым обязанностям. Если бригада дружная, то и мера эта общая, братская. Вот так и работаем.
Об Аскаре Закировиче Рахматуллине Александров рассказал много заветного. С первых дней на стройке. Исключительного трудолюбия человек. Живет в поселке Прибельском. От Карламана около двадцати километров. Летом на мотоцикле с утра пораньше прискачет. Зимой, если повезет, на маршрутных автобусах, а больше – на попутках. А то и пешком не побрезгует. В бураны да заносы, попробуйте. И ни разу не опоздал. Вот какой человек. Есть чему поучиться у него – опыт хоть ковшом черпай, бери пример положительный.
Если Рахматуллин не опоздал ни разу на работу, то другим, наверно, и вовсе грешно волыниться. Встал утречком, пробежал по поселку и к машине, которая ждет тебя возле конторы. Или на насыпь поднялся – там «Аэска» уже скучает по тебе.
И Александр Иванович Бебякин мастер своего дела. Приказывать не надо. Сам инициативу проявляет. И Василий Кулаков незаменимый человек. Командует «жэской». Парень заботливый. Знает: допусти он промашку, вся бригада встанет. Вместо электрических шпалоподбоек придется вручную ломами работать.
Сания Мухамедгалиевна Ямансарова вместе с Александровым «серебряный» костыль забивала в Ассах. Лучшим из лучших выпала такая честь.
Венера Насырова, Александр Путьмаков, Насиха Шарифул-лина, Владимир Корбут, Миннула Тагиров, Роберт Мустаев, Ахтамьян Валеев, Ильдус Баймурзин, Сагитьян Садыков…
О «великих тружениках» и «безотказных» Евгений Михайлович говорил вначале скупо, боясь перехвалить. Забудешь о ком – тоже неладно: обидеть можно. Потому придерживается принципа: не выделять. Но изменил ему в тот раз. Разошелся. В каждом человеке положительное отметил. Может, и хорошо, что изменил своему правилу? Люди не железки, доброе слово любят, хоть и переняли многое от железа.
В год пуска железной дороги одиннадцать раз поднимался флаг победителя социалистического соревнования в честь бригады Александрова. Возле конторы СМП-340 в Карламане. И табличка не снималась, где была написана фамилия бригадира. Бригада была признана лучшей в тресте «Уфимтрансстрой». Была победительницей и по министерству транспортного строительства СССР. Значит – лучшей в стране…
Евгений Михайлович награжден орденом Октябрьской Революции. Несколько лет назад, здесь же, на стройке Белорецк – Карламан, был награжден орденом «Знак Почета».
«Сейчас работаем на перегоне Юматово – Алкино, Дема – Юматово, заканчиваем третий путь Дема – Чишмы. Эта зима была очень тяжелая. Нам тоже досталось на орехи от нее. Но можете нас поздравить – 28 февраля 1979 года бригада выполнила план строительно-монтажных работ десятой пятилетки за 3 года и 2 месяца. Работаем с большим старанием». Поздравляю вас, Евгений Михайлович, и вашу бригаду с большим успехом!
Грубые, твердые рабочие руки. Привыкшие к железу. Впитавшие его. Они на минуту расслабились. На раскрытых ладонях бьются веточки черемухи.
Услышать шелест лепестков в грохоте колес и рельсов…
