Текст книги "Мы не мафия, мы хуже"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 34 страниц)

Галина энергично закивала.

– Какой суммой вы располагаете? Она снова замычала.

– Кричать не советую, – предупредил он и отодрал скотч.

– Двенадцать тысяч, – морщась от боли, сипло проговорила Галина.

– Где?

– В сейфе, в спальне.

– Код?

Стоявшая у прикрытой двери ванной комнаты Людмила услышала два приглушенных хлопка.

– Кого надобно? – подойдя к входной двери, недовольно спросил рыжий детина с трехдневной щетиной.

– Бонжур, – услышал он мужской голос. – By пэрэтэ ке же фюм?

– Что? – детина вытаращил глаза.

– By пэрэтэ ке же фюм? – насмешливо повторил мужчина за дверью.

Детина, щелкнув замком, распахнул дверь.

– Что в переводе означает, – весело проговорил стоявший перед дверью высокий подтянутый смуглолицый мужчина в белом костюме, – разрешите закурить. Из всего французского у тебя получалось понятным только это.

– Полковник, Артур! – взревел детина и, шагнув вперед, обнял гостя.

– Эй, – засмеялся тот, – Русич, переломаешь ребра. Не для того я берег головушку, чтобы на родине сгинуть в ручищах своего подчиненного.

Федор отпустил Артура, отступил на шаг, тряхнул головой.

– Точно ты, – улыбнулся он. – Живой. А ведь вроде как разговор шел, что ты где-то в Африке остался.

– Не всем разговорам нужно верить, – усмехнулся Артур. – Тем более что я уезжал из матушки-России только для того, чтобы вернуться. Ты давно дома?

– Два года назад был с тобой в Сьерра-Леоне. Помнишь? – Русич оттянул ворот рубашки, показал широкий шрам на мускулистой груди. – Против комаджоров дрались. Потом президента, как его, гада?

– Кабба, – подсказал полковник.

– Во, – кивнул Русич. – Он, пес. Его скинули, ты тогда осколок в спину поймал, и тебя куда-то увезли. Вот и я через неделю нарвался. Три месяца провалялся в городе Зими, у границы с Либерией, а потом нас вернули…

– Хорошо, что живой. – Артур похлопал его по плечу. – Африка с тех пор, как там научились убивать, постоянно воюет. И климат далеко не наш. Особенно тяжело приходится русским.

– Точно, – кивнул Русич. – Я, когда первый раз туда прибыл, думал, Богу душу отдам. То жара, то дожди льют. Знаешь, – он широко улыбнулся, – когда в Россию вернулся в феврале, чуть не заплакал. Снежок, морозец. Никак надышаться не мог. Поехал за деньгой большой, а вернулся… – Он махнул рукой. – И растерялся. Чем заниматься, не знал. Как будто в другой мир попал. Если честно, было желание в иностранный легион вступить. Но… – Русич криво улыбнулся. – Не для меня курсантом быть. К тому же – как вспомню, что ты рассказывал… Вовремя одумался.

– Ты принял мудрое решение, – кивнул Артур. – И давай закончим воспоминания. Хочется по Москве пройтись, просто прогуляться. Год назад я заскакивал в столицу, еще до кризиса. Сейчас, наверное, многое изменилось. Хотя, когда ехал сюда, вроде все так же. Поедем, заодно перекусим где-нибудь.

– Так у меня, – признался Русич, – в кармане вошь на аркане.

– Давненько мы не общались, – улыбнулся Артур. – Убери вещи, – он кивнул на чемодан и сумку, – и тронулись. Жизнь, Федор, продолжается.

– Волчара, – входя в кухню, стриженый парень в спортивном костюме довольно улыбнулся, – ништякподработали. Сейчас можно…

– Подвезло нам с тобой, – снимая закипевшую кружку с чифиром, кивнул тот.

– Людка – деваха башковитая и в деле другому фраеру фору даст. Где она наблатыкалась так махаться? – удивленно спросил он.

– Как только карате разрешили, – ответил парень, – она стала в платную секцию ходить и меня туда затащила. Я считал, что бугор все эти кьякалки. Но потом понял.

– Например, я всегда говорю, – перебил его Волчара, – что опасней уличного баклана нет. Разумеется, если он по жизни хулиган и рос на улице. А все эти выкрики и удары ногами в голову – фуфло голимое. Порой в кино смотришь: он его с разворота по челюсти носком ноги садит, а тот стоит – и только брызги в разные стороны. Пока крутишься, любой увернуться успеет. Блевотину кажут, а мы рты раскроем – и сопли пузырями. Китаец тоже, наверное, каратек? Потому что кликуха такая. Из него азиат – что из меня негр, – хохотнул он.

– Я не видел, как он дерется. Людка говорит, он вроде воевал где-то. Приехал мать хоронить, ну и с ментами сцепился.

– Она давно его знает?

– Лет десять. Я помню, он приезжал к ней часто. Вроде как расписываться собирались, но Юрка исчез куда-то. Людка вроде ездила к нему. Он в госпитале лежал. Я как раз по малолетке за мусора подсел. Показался он в баре, я ему и сломал два ребра. Менты наскочили кодляком и дубинками чуть не замочили. Пятерик оттянул. Год по малолетке, а досиживал на взросляке. Усилок был. А откуда ты Кочергу знаешь?

– Я же к нему прикатил. Ну а он на иглу сел. Он еще в крытке начал легкими плеваться. Мы с ним в Балашове в одной хате торчали. Откинулся Кочерга на полгода раньше меня. В камере от нечего делать вроде как за житуху на воле базарили. Прикидывали, где можно по-крупному цепануть и на дно упасть. Сейчас житуха в общем-то нормалек катит, если, конечно, котелок на месте и варит. Я домой приехал, а там голяк. Мать в дом престарелых какой-то деляга сплавил. Хату у нее забрал и приватизировал, пес комолый. Пахан кони двинул, когда я на первый срок ушел. По бухе я в кинотеатре загул по-крупному устроил. Покалечил двоих, и мусора с боем брали. Мне и вкатили шестеру. Откинулся, через два месяца трахнули одного армяшку. Он, сука, с «дурой» был. Начал поливать. Приятелю моему ноги прособачил. Я ему жбан проломил. А тут мусора. Ну, я с «дурой» в отрыв пошел. Шмальнул в них раза четыре. Маслят больше не было. Меня на вокзале прихватили. Влупили червонец. А тут как раз кодекс менять начали. До двадцати пяти накручивают, да еще пожизненное дают. Откинулся я, что делать – не знаю. К матери скатался в дом престарелых, а она слезами умывается. Хуже, чем в тюрьме, у них там. Мы на нарах хоть знали, за что торчим, а они… Всю жизнь пахали да за колбасой в Москву катались. А сейчас там эта гребаная хозобслуга себе ряшки за счет стариков наедает – и все правильно. А мне стыдоба до не могу. Приехал к матери, привез коробку конфет. А она мне говорит, что сейчас бы с удовольствием картошки мятой с помидорами поела бы. – Волчара подрагивающими пальцами достал сигарету. Прикурил. – Я на рынок пошел, ну, одного спикуля и нагрел. Помидоров взял пакет, огурцов, бабок около двух тысяч. фруктов хапнул. В общем, успел мать подогреть. А на хвост уже мусора сели. Я тачку поймал, какой-то частник, дал ему в ухо и выбросил из машины. В общем, сумел уйти. Ништяк у него в «бардачке» бабки были. Около трех тысяч. Вот я и вспомнил базары с Кочергой. Прикатил в Рязань, – он глубоко затянулся, – нырнул на хату к Кочерге. Там его сеструха, сучка. Мол, уходи, уголовная морда. Сейчас милицию вызову. Я в городе пару дней крутился. В пивнухе узнал, что Кочерга в Подвязье. Прикатил к нему и обалдел. Он худой как скелет, да еще на кумаре. Кровью плюется, ломка началась. Дал ему на порцию. Вкатил он себе наркоты, вроде оклемался чуток. – Волчара усмехнулся. – Короче, понял я, что голяк здесь тащу. Ништяк ты заскочил. А ты откуда Кочергу знаешь?

– С его братом, Саньком, вместе на взросляк поднимались. Он сейчас восемнадцать тянет.

– Я сначала, – усмехнулся Волчара, – когда Кочерга за тебя сказал, прикинул, что по натуре какой-то деляга. Кочерга за тебя вроде как с уважением базарил. А увидел… – Он покачал головой. – Не обижайся, Толян, но…

– Да все путем, – перебил его Толик. – Сейчас работаем и имеем прилично. Правда, я заметил, что ты на Китайца косишься, насмешливо так. Зря. Ведь у него и башка варит, ты сам говорил, и…

– Да уж больно все у него с понтом под зонтом, а сам под дождем. Время какое-то, чтоб чуть ли не секунда в секунду.

– Но ведь все срасталось.

– Срасталось, – кивнул Волчара. – Но мне как-то непривычно. Я дважды на уши спикулей ставил. Без всякого времени, – усмехнулся он. – И тоже все путем. А тут…

– Поэтому и в тюрьме сидел, – перебила его вошедшая в комнату Людмила.

– Вы больно умные! – вскакивая, вспылил Волчара. – Нар не нюхали, а пальцы веером. Да я…

– Вот что, Денис, – резко проговорил вошедший за Людмилой Китаец. – Надо кончать эту канитель. Я в тюрьму не собирался и не собираюсь. На рынке не торговал и не буду. Поэтому и убиваю потерпевших. К тебе претензий нет, твои взгляды искоса меня не трогают. Видел и хуже. Но давай решим: или мы работаем вместе, или расход.

Волчара, покосившись, на Анатолия, шумно выдохнул.

– Да я, – пробормотал он, – ничего против не имею. Я ни тебя, – он взглянул на Китайца, – и не их, – поочередно посмотрел на Людмилу и Толика, – не знал. Слишком все как-то заумно, – нашел он подходящее слово. – У нас все проще. Лапы в гору – и хапаем что есть. Но с тобой оно, конечно, ништяк.

– Просто ты привык, – сказал Китаец, – быть лидером. А сейчас расклад немного другой. Думаешь, мне приятно потерпевших убивать? Я делаю это не потому, что хороший свидетель – это мертвый свидетель, нет. В таких случаях нацепил чулок на голову, и все. Но те, с кем мы работаем, повязаны с гладенькими дядями, которые и Уголовный кодекс не знают, уж не говоря о тюрьме. Для этого у них есть адвокаты и боевики. Если милиция может выйти на нас и, взяв, посадить, то эти гладенькие дяденьки и молодые люди, разъезжающие на иномарках, достанут нас где угодно. Все потерпевшие – и те, и сегодняшние – имеют «крышу». Надеюсь, я ясно объяснил.

– Вполне, – кивнул Волчара. – Лично я при виде кровушки блевать не стану. Насмотрелся по самое некуда. Да и сам в ней трохи измазан. Только не привык я к таким заумным делам. Всего-то, – он махнул рукой, – взять барыг. А мы прямо как будто покушение на какого-то шишку готовим.

– Для меня каждый налет, – серьезно проговорил Китаец, – больше, чем дело. Я не намерен останавливаться в самом начале. Я знаю, чего хочу от жизни, и у меня это будет. – Он вышел из комнаты.

– Меня это устраивает, – негромко бросил Волчара.

– Останови. – Полковник коснулся плеча водителя. Притормозив, тот взглянул на него в зеркальце заднего вида.

– Если хотите бабенок, то лучше, если заскочим…

– Я сказал, остановись! – резко прервал его полковник. Пожав плечами, водитель нажал на тормоз. Сидевший рядом с ним Федор, обернувшись, удивленно посмотрел на открывавшего дверцу полковника.

– Вот уж не думал, Артур, что ты так по нашим шлюхам соскучился.

Не ответив, Артур быстро пошел к группе молодых девушек, чья профессия не вызывала сомнений. Русич провожал его внимательным взглядом. Артур, подойдя к трем девушкам, ухватив за плечо стоявшую к нему спиной длинноволосую блондинку, развернул ее. Увидев выскочивших из стоявшей чуть в стороне иномарки двоих парней, Федор тоже вышел. Артур развел руками и, достав из кармана деньги, отдал их засмеявшейся путане.

– Похоже, ты не просто подышать московским воздухом вышел, – прошептал Русич.

Артур неторопливо шел к такси.

– Чего это он? – спросил водитель.

– Тебе-то что за дело? – огрызнулся Русич.

– Да я так. – Таксист, видно, испугался. Полковник сел на заднее сиденье и прикурил.

– Поехали домой, – буркнул он.

– Мы долго здесь будем? – спросила лежавшая на кровати Людмила.

– Я еще не решил, – ответил Китаец.

– Ты сильно изменился, – сказала она. – Стал замкнутым, молчаливым. Знаешь, я знала, была уверена, что ты бандит. И если сначала как-то…

– Давай не будем об этом, – недовольно оборвал ее Китаец. – Мы вместе, и все будет хорошо. Чтобы нормально жить, сейчас нужны большие деньги, а сделать их по-другому, – он усмехнулся, – я не могу.

– Я люблю тебя. – Приподнявшись, она обвила его шею руками. – И верю, что у нас все будет хорошо. И знаешь, Юра, Может, это и странно, но мне нравится то, что мы делаем. Потому что эта, – она мотнула головой, – так на меня смотрела…

– Поэтому ты и начала одна, – усмехнулся Китаец. – Только впредь так не делай. Можем попасть в очень глупое положение. Представь, что было бы, если дог сумел все-таки вырваться.

– Китаец! – Вслед за коротким стуком в закрытую дверь они услышали голос Волчары. – Мы с Толькой в город выйдем. Надо же отметить…

– Нет, – отрезал Китаец. – Если хотите отметить, то здесь. Выходить нельзя.

– Это почему? – распахнув дверь, зло спросил Волчара. – Ты нас за пацанов держишь?

– После того, – спокойно начал объяснять Китаец, – что произошло, наверняка вся милиция находится в состоянии повышенной…

– И что, – перебил его Волчара, – нам вообще теперь носа не высовывать? Да за…

– Тебя наверняка кто-нибудь узнает, – прервал его Юрий. – Сам говорил, что в столице много тех, с кем ты сидел. А сейчас все более или менее настоящие уголовники если не с мафией, то под ее контролем. Таких, как мы, называют отморозками. Те, кого мы сделали, наверняка имели «крышу», которая получала от них солидный процент. И у меня нет ни малейшего желания попасть в спортзал добрых молодцев, которые будут отрабатывать на нас удары, совершенствовать свою боевую технику. Ясно?

Волчара хотел что-то сказать, но, махнув рукой, вышел.

– Правильно базарит, – увидев вопрос в глазах стоявшего в коридоре Толика, буркнул он.

– Превосходно, – сказал, восхищенно глядя на красиво ограненный кувшин, невысокий лысый мужчина. – Я беру партию.

– Двадцать пять штук? – уточнил стоявший рядом с ним Никита Афанасьевич.

– Пятьдесят.

– Но цена, – напомнил Никита, – стала выше. Бензин Дорожает, а как следствие…

– Я все знаю, – кивнул лысый. – Беру пятьдесят. Скажите, Никита Афанасьевич, где вы берете такое чудо? Насколько мне известно, в России давно не делают подобные изделия. Хрусталь, он, конечно, в цене, – кивнул снова лысый. – Хотя и не так, как прежде. Благодаря произошедшим в России переменам…

– Анатолий Степанович, – с улыбкой прервал его Никита. – Я знаю ваш конек. Политика. Вы много и умно говорите про это. Но, смею вас заверить, мне все равно, как жили и будут жить остальные. В первую очередь…

– Вот поэтому, – уже недовольно заметил лысый, – в России до сих пор нет настоящего порядка.

– Как деловой человек я прежде всего думаю о своем деле, – спокойно отозвался Никита. – А уж потом – о России.

– Значит, партия ушла? – спросил Василия мужчина с седыми висками.

– Да, сегодня в пять утра. Они пришли в два, а в пять ушли обратно.

– Почему ты ничего не говорил о том, что у тебя в Белоруссии есть знакомый, который может покупать наши изделия?

– Но речь не шла о поставках в ближнее зарубежье, – пожал плечами Василий. – К тому же я не знал, чем дышит Васильке, – добавил он. – О том, что он директор строительной компании, мне было известно, но…

– Его не удивила низкая цена? – спросил собеседник.

– Игорь, – улыбнулся Василий, – низкая цена делового человека не удивляет, а радует. Уж если он прислал из Могилева три «КамАЗа», то, значит, ему выгодно это дело.

– Отлично сказано, – кивнул Игорь. – Ты не теряй с ним связи. Вполне возможно, он найдет людей, которые тоже начнут покупать наши изделия. Конечно, твой знакомый будет иметь с этого, но если нас его предложение устроит, то немедленно сообщи.

– Я закинул удочку, отправил письмо с водителем.

– Правильно сделал, – одобрил Игорь, закуривая сигару. – Что с Яковлевой?

– Она не соглашается, – поморщился Василий. – Говорит, если ее не оставят в покое, обратится в милицию.

– Вот как, – Игорь усмехнулся.

– Может, оставить ее в покое? – несмело предложил Василий. – А то действительно пойдет в…

– Она прекрасный мастер, – перебил его Игорь. – Вещи с ее орнаментом экспонировались на международных выставках и пользовались большим спросом. Неужели она не понимает, что может жить по-настоящему? Ведь уже давно получает зарплату товаром. А за настоящие деньги выполнять ту же работу не хочет. Как это понять?

– Игорь, – осторожно начал Василий, – надо что-то решать с так называемыми народными умельцами. Они торгуют везде – на рынках, на вокзалах. И, пытаясь сбыть товар, снижают цены. Тем более что ряд предпринимателей желают наладить поставку товара в Москву и Петербург.

– Я слышал это и меры принял. Неужели ты думаешь, я за просто так отдал Родиону «мерседес»? Нашим ребятам работы хватает, и я не хочу, чтобы они привлекли внимание милиции разборками с хрустальщиками. А Родиона знают все. Он умеет дать кому нужно и сколько нужно. Хотя, если честно, сначала я в это не верил. Но ему слишком многое сходит с рук. Я размышлял о том, как привлечь его к нашим делам. Правда, думал, Валерий не согласится. Ведь он не берет его себе в солдатики.

– Кстати, о Валерии, – вспомнил Василий. – Мы были у него в цехах. Условия просто ужасные. Мне кажется, и со мной согласен Никита, необходимо улучшить питание и…

– Видишь ли, в чем дело, – с улыбкой перебил его Игорь. – Благодаря дешевой рабочей силе мы и там и тут имеем баснословную прибыль. Вспомни, как начинали. Деньги, конечно, были, и немалые, но сейчас, даже по прошествии почти года после кризиса, мы не уменьшили прибыль, а увеличили ее. И все это благодаря рабочим, которых поставляют люди Валерия. Конечно, если производительность начнет падать, придется что-то пересматривать, но сейчас мы идем в гору. Показатели растут. Правда, все труднее становится заключать договоры с заводом. Лубков с каждым разом все наглеет и требует уже процент с прибыли. К сожалению, он нам нужен. Но как-то воздействовать на него необходимо. Как думаешь, Григорий знает правду о нашем производстве? е – Догадывается, – немного помолчав, ответил Василий. – Несколько раз он как бы невзначай говорил о том, что было бы неплохо посмотреть наши цеха. Я уходил от ответа, – вздохнул он, – но он становится все настойчивее. Водители говорят, что на карьерах часто появляются люди Лубкова и из-за этого машинам приходится делать приличный крюк. Мы теряем деньги.

– Ну что же, – решил Игорь. – С Лубковым нужно будет провести воспитательную беседу.

– Насколько я знаю Григория, – сказал Василий, – словами его не проймешь. У него есть знакомые в уголовной среде, и поэтому он ведет себя вызывающе, если не сказать нагло.

– Ладно, – немного помолчав, кивнул Игорь. – Лубковым займутся люди Валерия. Насчет частников успокойся, с ними уже сегодня будет проведена профилактика.

– Привет, бабоньки. – Плечистый мужчина весело поздоровался со стоявшими за самодельным прилавком тремя женщинами. Позади него остановились четверо крепких парней. – Почем товар, красавицы? – взяв в руки хрустальную вазу, поинтересовался он.

– За сорок отдам, – торопливо проговорила краснощекая, крепко сбитая женщина. – А если больше трех купишь, то…

Договорить ей не дал короткий стук ударившейся об асфальт вазы. Открыв рот, она замерла. Парни тонкими металлическими прутами стали спокойно разбивать хрустальную посуду.

– Да вы что, ироды?! – Выскочив из-за прилавка, краснощекая бросилась к одному из парней.

Тот коротко и резко ударил ее кулаком в грудь. Ахнув, она упала под ноги улыбавшемуся мужчине. Начавшие было кричать женщины тут же смолкли.

– Вот что, девоньки, – громко, с улыбкой проговорил мужчина, – это вам наглядный урок того, что цену сбивать нельзя. С каждым, кто будет продавать не по той цене, которую установим мы, будет так. – Он посмотрел на сверкающие под солнцем осколки хрусталя. – А если кто-то из вас пойдет в родную милицию, обещаем месячный отдых в больнице, загипсованные руки и ноги. Ну а если и это не подействует, организуем похороны за наш счет. Надеюсь, я высказался понятно. Цены будут сообщаться каждое утро. До свидания, милые, – засмеялся он и, подхватив хрустальную сахарницу, неторопливо пошел прочь.

– Витя, – входя в гараж, позвала молодая женщина в джинсах. – К тебе пришли.

– Кто? – спросил молодой мужчина в синей спецовке из ямы под двигателем «Нивы».

– Разговор есть, Витенька, – услышал он насмешливый голос. Чуть пригнувшись, посмотрел вверх и увидел присевшего на корточки мордатого парня.

– Чего надо? – недовольно спросил он.

– Да ничего особенного, – усмехнулся мордатый. – Ты, говорят, в Москву собираешься хрусталь везти. Может, передумаешь?

– Да кто ты такой? – Виктор быстро вылез из ямы и замер. Ему в живот уперлось лезвие ножа.

Перед ним с финкой в руке стоял невысокий парень. Слева поигрывал ножом еще один. Перепуганная женщина, прижавшись спиной к стене, широко раскрытыми глазами смотрела на парня с резиновой дубинкой.

– Кто вы? – спросил Виктор.

– Люди, у которых ты хочешь кусок хлеба забрать, – улыбнулся мордатый.

Сильный удар по голени бросил Виктора на бетонный пол гаража. Мощный пинок в бок отбросил его к стене.

– Не трогай его! – с плачем крикнула женщина.

– Разве это трогают? – Мордатый насмешливо посмотрел на нее. – Если не образумишь своего супруга, тогда тронем. А сейчас нам нужно видеть товар. Может, что понравится и купим, – рассмеялся он.

– Сволочи, – промычал Виктор. Парни вопросительно взглянули на мордатого.

– Грубишь. – Тот покачал головой. – Но я добрый дядя. Живи пока. Где у вас товар? – обратился он к женщине. Бросив взгляд на стонущего мужа, та заплакала.

– Ему хуже будет.

– В кузове, – сквозь слезы кивнула она на стоявшую над соседней смотровой ямой «Газель».

– Работайте, – бросил мордатый парням. Подхватив монтировки, двое пошли к закрытому брезентом кузову «Газели».

– Сволочи. – Виктор попытался подняться. Парень с дубинкой, увидев кивок мордатого, шагнул вперед, с коротким взмахом ударил Виктора дубинкой по спине. Из закрытого брезентом кузова «Газели» донеслись удары и звон разбитого стекла.

– Хорош, – крикнул мордатый. Посмотрев на женщину, подошел к ней и приподнял ее подбородок. – А ты ничего бабенка. Если где-то что-то всплывет, тобой вдоволь наиграются и бросят в реку. Ясно? – Он несильно хлопнул ее по щеке.

Зоя Андреевна с хозяйственной сумкой в руке подошла к двери своей квартиры. Поставила сумку, достала ключ и, испуганно ахнув, толкнула приоткрытую дверь. Забыв про сумку, бросилась в прихожую.

– Андрей! – громко позвала она и побежала в комнату. Инвалидная коляска валялась на боку. Между креслом и стоящим на тумбочке телевизором, прижимаясь спиной к стене, сидел Андрей. Его лицо было в крови.

– Андрей. – Ахнув, Зоя бросилась к нему.

– Их трое было, – услышала она его шепот. – Если бы на год раньше, – сощурив мокрые от слез глаза, прошептал он. —.. А то…

– Я вызову милицию. – Зоя бросилась в прихожую.

– Нет! – громко крикнул Андрей. Остановившись, она медленно повернулась. Он мотнул головой вправо. Зоя увидела выдвинутый ящик письменного стола. – Они взяли письмо матери, а там на конверте ее адрес. – Зоя ахнула.

– Они не тронут ее, если мы будем молчать. И еще. Посоветовали тебе принять предложение. Тогда, сказали они, все будет по-другому. У нас будут покровители и большие деньги.

– Господи. – Зоя обессиленно опустилась на диван. – Снова это.

– Почему ты не примешь их предложение? – спросил Андрей. – Ты любишь свою работу и делаешь ее очень хорошо. Почему…

– Это звучит, наверное, глупо, – проговорила Зоя, – но как бы ни было плохо, работать на кого-то я не стану. А на преступников тем более. Это они убили отца, я уверена. Он узнал что-то, и его убили.

– Господи, – тряхнув головой, прошептал Андрей. – Сделай меня прежним хотя бы на пару часов. А потом делай со мной все, что хочешь.

– Перестань. – Зоя подошла к мужу. – Все будет хорошо. Я найду на них управу.

– Не знаю. У них большие деньги, а следовательно, куплено все и вся. Они вошли в квартиру, как будто к себе домой. Я как раз задремал и проснулся от боли. Меня просто повалили вместе с коляской на пол. Даже не ударили. Побрезговали. А один, я его рожу до самой смерти помнить буду, плюнул мне в лицо. Знаешь, – немного помолчав, он посмотрел он на жену, – я понимаю, что это похоже на бред сумасшедшего, но готов продать душу черту, дьяволу или еще какой-нибудь нечистой силе только за то, чтобы стать прежним. Хотя бы на пару часов. А потом что угодно. – Зажмурившись, он тряхнул головой. – Потому что сейчас отчетливо понял – я никто, живой труп.

– Ты мне нужен, – неожиданно рассердилась Зоя, – именно такой, какой есть. Давай я помогу тебе. – Она обхватила его за талию и усадила в инвалидную коляску. – Сейчас разогрею щи. – Наклонившись, поцеловала его в щеку. – И будем обедать. Я сегодня продала два фужера и знаешь что купила? – стараясь говорить весело, спросила Зоя. – Бутылку рябины на коньяке. Сейчас выпьем.

– Понятно, – проговорил сидевший за столом с сотовым телефоном у уха упитанный пожилой мужчина и, ослабив узел, приспустил галстук. – Значит, они действительно сами все производят. Я думал, где-то покупают. Ну что же…

– Нужно узнать, где именно. Скорее всего где-то рядом, – проговорил мужской голос в телефоне. – Потому что белорусские машины вышли из города. А если доставка была откуда-то, то это накладно. Пряхин не будет собирать крохи. Он, впрочем, как и остальные, слишком скуп для этого.

– Вот и постарайся выяснить, все расходы я оплачу. Работай. Чуть что – сразу связывайся со мной.

– Ладно, Григорий Яковлевич. Сегодня же начну.

– Да, – вспомнил Григорий Яковлевич, – мне сказали, что кто-то хочет повысить цену на хрусталь. Это так?

– Да. Поступила информация, что рабочих завода, с которыми расплачиваются продукцией, кто-то здорово прижал и установил им цену на продажу. Правда, это пока только разговор. Проверка не подтвердила. Заявлений ни от кого не поступало.

– Что вы там делаете? – рассердился Григорий Яковлевич. – За что вам зарплату платят? Про это уже весь город говорит, а у вас проверка не подтвердила. В конце концов, я плачу тебе деньги, и немалые, и мне нужны ответы на все вопросы. Понял?

– Да, – торопливо согласился собеседник. – Я все выясню.

– Надеюсь, – кивнул Григорий Яковлевич. Отключив телефон, положил его на стол.

– Григорий, – в кабинет вошла симпатичная женщина средних лет, – ты просил узнать о Яковлевой. Вот. – Она положила на стол лист бумаги. – Все, что удалось выяснить.

Он взял его и быстро пробежал глазами.

– Да. – Криво улыбнувшись, скомкал листок и бросил в сторону. – Мне не нужна ее биография. Я хочу знать, чем вызван интерес Лобова и Пряхина к Яковлевой. Что им от нее нужно?

– Значит, я не правильно поняла.

– Клавдия, – сказал Григорий Яковлевич, – последнее время ты понимаешь мои просьбы не совсем так, как нужно. В чем дело? Ты поглупела или стала хитрее?

– Ну что же. – Немного помолчав, она кивнула. – Хорошо. Поглупел ты, потому что не понимаешь, что не следует совать нос в дела…

– Вон ты как заговорила. Значит, ты считаешь, что по сравнению с Лобовым и Пряхиным я…

– Дурак, – спокойно сказала она.

– Клавка! – крикнул он. – Ты не забывайся…

– Я просто хочу, – тоже закричала она, – чтобы ты жил! Неужели ты до сих пор ничего не понял?! Ведь Пряхин и Лобов – пешки в чужой игре, ими манипулируют другие. И если ты помешаешь, тебя уберут. Ты думаешь, Пряхин или Лобов неожиданно…

– Хватит, – резко бросил он. – Убирайся. Я больше не хочу тебя видеть. Вон. – Клавдия вздохнула и быстро вышла. – Тварь, – сев в кресло, буркнул он. – Пригрел змею на груди. Я дурак. – Он стукнул кулаком по столу. – Стерва.

Зазвонил телефон. Он взял трубку.

– Да, – все еще недовольно отозвался Григорий Яковлевич.

– Слушай сюда, сучонок, – раздался в трубке лениво-небрежный молодой мужской голос. – Если не перестанешь интересоваться чужими делами, потеряешь башку. Понял?

– Ты! – вскакивая, заорал Григорий Яковлевич. – По телефону такой смелый! Ты приди ко мне и скажи это же! Слышишь?!

– Если я приду, ты сдохнешь. Предупреждаю первый и последний раз, – услышал набиравший в легкие воздух Григорий. – Запомни это.

– Ты! – изо всех сил сжав телефонную трубку, взвыл Григорий Яковлевич.

– Сволочь! Да я тебя… – Услышав гудки отбоя, замолчал. – Тварина, – впечатав трубку в рычажки старого аппарата, проговорил он. – Пугать вздумали. Ну скоты.

– Схватил сотовый телефон. Начал прожимать номер, но покачал головой и отключил его. – Что я скажу? – вслух спросил он себя. – Что звонил какой-то придурок и пугал меня? И все? Хотя я знаю, что он имел в виду. Но тогда, выходит, Клавдия права? – Григорий Яковлевич нажал кнопку вызова секретарши.

– Да, Григорий Яковлевич, – услышал он женский голос.

– Принеси бутылку водки, – рявкнул он и отключил внутреннюю связь.

– Значит, ты решила так и держать его на расстоянии? – спросил открывший дверцу холодильника кудрявый мужчина в красном пиджаке.

– Некоторое время, – улыбнулась она. – Да. Все получает тот, кто умеет выжидать.

– Ну-ну. – Достав баночку пива, он закрыл холодильник. Сделал несколько глотков. – В жару лучше холодного пива, ничего нет, – бросил он.

– Ты, Гога, не похож на любителя пива, – засмеялась женщина. – Они, как правило, толстые. А ты в прекрасной форме.

– Выгляди я по-другому, – улыбнулся он, – не имел бы того что есть. А кроме этого, – поставив баночку, подошел к ней, – у меня не было бы такой великолепной партнерши.

– Значит, ты во мне видишь в первую очередь партнера..

– Перестань. – Улыбнувшись, он обнял ее. – Ты для меня значишь гораздо больше, чем все остальные. Я…

– Поцелуй меня по-настоящему, – обвив его шею руками, попросила женщина. Гога прижал ее к себе, но в это время раздался длинный звонок.

– Черт возьми, – недовольно сказал Гога, – кого там принесло?

– Наверное, хозяйка, она звонила и сказала, что придет за деньгами. Я сейчас вернусь. – Женщина вышла из комнаты.

– Да иду, – подходя к двери, сказала женщина и открыла дверь. Увидела двоих крепких парней. – Вам кого? – удивленно спросила она.

– Тебя, – хмыкнув, шагнул вперед один. Она отступила на два шага назад.

Второй тоже вошел и захлопнул дверь.

– Гога! – вскрикнула она.

– Глянь, что там за Гога, – схватив женщину за плечи, сказал первый.

Второй шагнул к двери. Сзади раздался сдавленный стон. Он усмехнулся и преградил выход подошедшему к двери Гоге. Но, охнув, выпучил глаза и, сложившись пополам, начал падать. Гога, отправив его в сторону ударом кулака, прыгнул вперед. Остановившись, усмехнулся. Первый парень, вжав ладони между ног, скрючившись, валялся у ног женщины.

– Ты в форме, – улыбаясь, кивнул он.

– Кто они? И что им надо?

– Это мы сейчас узнаем. – Гога присел и завел первому парню руки за спину. Потом вытащил из кармана его джинсов офицерский ремень и стянул им руки парня. Встал.

– Со вторым я управилась, – связывая скакалкой руки второго, сказала женщина. Связанный Гогой парень коротко простонал.

– Как ты вовремя, – снова присел на корточки Гога. – Что вам здесь понадобилось? Кто послал, зачем?

– К ней, – простонал парень, взглянув на женщину. – Зачем – не знаю. Просто велели товарнуть трохи.

– Кто? – спросила женщина.

– Стилист, – прорычал парень.

– Его имя? – потребовала женщина. – И фамилия?