Текст книги "Мы не мафия, мы хуже"

Автор книги: Борис Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 34 страниц)

– Я все прекрасно понимаю, – кивнул Владимир Иванович. – Но постарайся понять и ты. Сейчас за ее квартирой, как, впрочем, и за моей, установлено наблюдение. Мы имеем дело не с шайкой хулиганов, а с сильной организацией. С мафией. Конечно, у нас она не та, какую мы видим в кино, но именно мафия. В чем-то сильнее западной, в чем-то слабее. В конце концов, на Западе на стрельбу в баре просто не обратили бы внимания. Здесь же они стали искать и нашли его. – Он кивнул на Дениса. – Не исключено, что и тебя разыскивают. Потому что они вполне могли связать тебя с двумя стрелками, которые вдруг открыли огонь и с боем ушли от милиции. Ты тоже покинул бар не так, как остальные, перепуганные стрельбой. Почему ты стал пробиваться с боем?

– А что оставалось делать? – Артур пожал плечами. – На меня почему-то бросилась охрана бара. Не мог же я позволить бить себя.

– Вот видишь, – улыбнулся Иванов. – А сегодня все это получило подтверждение в моей квартире. Едва они схватили Дениса – о моем сопротивлении они даже мысли не допускали, – он хмыкнул, – как вдруг появляются тренированные ребята. Отбивают нас, и мы все исчезаем. Что они могут думать? Что мы все из одной шайки. Или банды, – добавил он, увидев, как Артур поморщился, – если это слово нравится тебе больше.

– Мне это вообще не нравится, – раздраженно сказал Артур. – Я не затем в Россию вернулся, чтоб воевать с русскими криминальными авторитетами. Телевидение взахлеб говорит о том, что преступность растет и внедряется черт-те куда. Арестовывают преступников, а у них мандаты помощников депутатов. Но мне-то это все не нужно. – Я хочу сделать то, ради чего вернулся. А вынужден прятаться и бегать, не зная, от кого и почему.

– Может, ты наконец скажешь, – спросил Владимир Иванович, – зачем ты приехал?

– Извините, – Артур поморщился, – но это мое личное дело, и оно касается только меня. Я не могу сказать, потому как оно, мое дело, ни в коей мере меня не красит. И тем не менее я должен найти ее, – неожиданно для себя сказал он.

Старик и Денис переглянулись.

– И все-таки, – вернулся к разговору Владимир Иванович. – Сегодня лучше никуда не ходить, В конце концов, можешь позвонить. Ты же говорил, у нее есть сотовый телефон. Платить за разговор будет она, – улыбнулся он. – А…

– Я не знаю номера сотового телефона, – вздохнул Арту. Закурив, немного подумал. – Впрочем, вы правы. Сегодня не пойду.

– Это очень интересно, – пробормотал Падишах. – Ты проводил его до конца? – взглянул он на сидевшего с бутылкой пива в руке Клима.

– Разумеется, – кивнул тот и отпил несколько глотков. – Вот адрес.

Он выудил из нагрудного кармана листок и положил на стол.

– Но почему ты не сказал об этом мне, а просил Таньку послать каких-нибудь ребят потолковее? – Он припал к бутылке и не отрываясь выпил ее до дна.

– Я забыл, – засмеялся Падишах, – кем ты был. В следующий раз не забуду. Так. – Взяв листок, он прочитал адрес. – Даже имя и фамилия. – Он с уважением посмотрел на Клима.

– Что-что, – усмехнулся тот, – а это я умею делать очень хорошо.

– Валентин Павлович Грибанов, – вслух прочитал Адам.

– Кто он по профессии?

– Безработный. Но ездит на «БМВ» и одет очень неплохо для безработного.

– Интересно, – задумчиво проговорил Падишах, – как давно она его знает?

– А вот этого сказать не могу, хотя встретились они очень пылко. Минуты четыре, а то и больше он зажимал ее в машине. На наркомана не похож, такой здоровый, спортивный мужик. Ему тридцать семь. А выглядит на тридцать. Уверенный в себе тип.

– Кардиналу будет очень приятно узнать об этом. – Падишах довольно потер руки.

– Скоро вернется Карл? – спросил Клим. – Разговор идет, будто бы он хочет передать престол сыну. А с этим Львенком мы каши не сварим. Поначалу, может, что-то и будет шевелиться благодаря связям Карла. Но потом все кончится и придется…

– Подожди, – остановил его Адам, – ты-то чего волнуешься? Лично я был бы совсем не против, если бы этот центр весь сдох. Они взяли меня за горло и медленно, но уверенно душат.

– Понятное дело, – согласился Клим. – Зря ты тогда обратился к Кардиналу за помощью. Сами бы управились с этим Барончиком. Невелика птаха.

– Но это война, – вздохнул Адам, – а она нам не нужна. Я деловой человек и не хочу попусту ввязываться в разборы с кем бы то ни было. Кардинала я знаю давно. Было время, даже помогал ему. Только поэтому и обратился. И он помог, с Барончиком покончили очень быстро. Однако я перестал быть свободным торговцем. Правда, помощь центра весьма существенна, но…

– Настолько существенна, – поддел его Клим, – что мы вот-вот потеряем поставщиков, на которых ты выходил…

– Не сыпь мне соль на раны, – умоляюще перебил его Адам. – Я как подумаю об этом, готов сам найти этого Атамана и удавить голыми руками.

– Но почему решили, что он кого-то сдаст милиции? – спросил Клим. – Когда ты отозвал меня, я думал, что все, нас вот-вот заметут. Атаман – уголовник и живет по их правилам. А по-ихнему нельзя даже мента заложить.

– У центра другое мнение, – буркнул Падишах. – Мне бы этого Атамана, – он сжал слабые пальцы в кулак, – я бы его всмятку раздавил. И сказал, что так и було, – невольно вспомнил он слова Попандопуло из кинофильма «Свадьба в Малиновке».

Клим, чтобы скрыть усмешку, отвернулся и потянулся за бутылкой пива.

– Что с отцом? – взволнованно спросил вышедший из здания аэропорта Лев.

– Ничего страшного, – улыбнулся здоровяк в белых шортах и надвинутой на глаза широкополой шляпе. – Просто решил показать тебе Италию и услышать от тебя свежие новости.

– И только?

Не отвечая, здоровяк подошел к черному «кадиллаку» и открыл заднюю дверцу. Лев, радостно воскликнув: «Отец!» – обнял сидевшего в машине седого человека с загорелым лицом.

– Здравствуй, сынок. Как долетел?

– Отлично, – улыбнулся Лев. – А ты выглядишь прекрасно.

– Это только снаружи. – Карл снова хлопнул сына по плечу. – Ты не против того, чтобы пожить здесь несколько месяцев?

– Конечно, нет, – засмеялся Лев. – Но…

– Видишь ли, сынок, – вздохнул отец, – сейчас к власти пришел наш заклятый враг, Степашин. Неясно, как он поведет себя. Сейчас он будет стараться что-то сделать с экономикой страны. Переговоры с МВФ. Попытается договориться об отсрочке платежей внешнего долга. Если это не получится, Россия станет банкротом. А это, как правильно сказал Степаши хуже, чем Югославия с ее ненужной войной, в которой России проиграла. И поэтому сейчас надо до определенного времени держаться от родины на некотором расстоянии, потому как сейчас за дело особенно рьяно возьмутся таможенники, налоговики и, разумеется. Управление по борьбе с оргпреступностью, которую имеем честь представлять мы. Вот поэтому давай наслаждаться жизнью здесь.

– Мне плевать, где ты его найдешь! – прорычал в сотовый телефон Кардинал.

– Я сижу здесь безвылазно только потому, что где-то бродит Атаман, понимаешь?!

– Я все понимаю, – робко сказал его собеседник. – Но неужели вы думаете, Эдуард Сергеевич, что Атаман сможет вам что-то…

– Ты кретин! – снова сорвался на крик Кардинал. – Дело не в том, что он может, а что нет. О своей безопасности я позабочусь сам. Он слишком много знает! И поэтому, пока жив, чертовски опасен. Мы сейчас теряем огромные суммы. И нам очень не хотелось бы, чтобы Атаман попал в руки настоящих милиционеров. Ты это понимаешь? Потому что, когда его возьмут, ты будешь бессилен. А если он скажет хоть слово, то все, его не достать никому. Атаман сейчас – самая реальная опасность для нас. И разумеется, для тебя тоже.

– Но что я могу? Атаманом занимаются…

– Ты должен опередить всех! Или сообщить мне, где он есть! Запомни, Наседин, если Атамана возьмут, ты умрешь первым! – Отключив телефон, витиевато выругался.

– Звали? – заглянул в кабинет Шакал.

– Ты болван! – взъярился Кардинал. – Все это из-за тебя! Кретин! – Вскочив, ударил Шакала ногой в грудь. Тот упал. Давая волю накопившейся ярости. Кардинал несколько раз с силой пнул телохранителя ногой. – Сволочь! – плюнул он ему в лицо. Тряхнув головой, вернулся на место.

Прозвучал вызов сотового телефона.

– Да. – Кардинал схватил трубку.

– Сегодня мы узнаем, где Атаман, – уверенно проговорил женский голос.

– Кто это? – непонимающе спросил он.

– Лола.

– Откуда такая уверенность?

– Мы прибегнем к испытанному методу, – уклончиво ответила Лола.

– Послушайте, сударыня, – недовольно проговорил Кардинал, – мне ваши загадки ни к чему. Где ваш хваленый Ниндзя? Ведь ты его жена. Он не забыл о своем обещании?

– Разумеется, нет. Мой муж всегда выполняет то, что обещает.

– Вот как? – деланно удивился Кардинал. – Но прошло уже Два дня сверх назначенного Валерием срока. Я уж думал, что он запамятовал.

– Мешает милиция. Наши боевики ходят не с рогатками. И поэтому…

– Давай говорить проще, – усмехнулся Кардинал. – Что тебе нужно? Или ты пытаешься выяснить мое отношение к своему муженьку? Так я скажу: терпеть не могу людей, которые не выполняют обещаний. Если он считает себя мужчиной, то должен был приехать и объяснить ситуацию сам, а не стоять рядом с женой и не дышать ей в затылок. И еще можешь сказать своему мужу, что он больше не работает на нас. – Кардинал отключил телефон.

– Сука, – выдохнул стоявший рядом с женой Валерий.

– Я говорила тебе, – упрекнула Лола. – Но еще не все потеряно.

– То есть?

– Риткин сын. Наше чадо, слава тебе Господи, далеко.

– Подожди, почему ты так сказала? Думаешь, Наташке может что-то угрожать? Да если ей скажут хоть слово, пусть пеняют на себя! – прорычал Валерий.

– Я не потому сказала про Наташу, хотя твоя реакция мне очень-очень понравилась. Вот так будут чувствовать себя и Ореховы. И я уверена, как только Орехов узнает о том, что его сынишка у нас, он сам принесет голову брата.

– Думаешь?

– Убеждена.

– Ну, – повязывая галстук, сказал Пряхин, – мне пора. Спасибо за чудесную ночь. – Он поцеловал подошедшую к нему в ночной рубашке Светлану.

– Милый, – она прижалась к нему, – мне так хорошо с тобой.

– Не надо, дорогая. – Он отстранился. – Так уйти не смогу. А у меня встреча с покупателями.

– А почему бы тебе не переехать ко мне совсем? – вдруг тихо спросила она.

– Что? – удивился Пряхин.

– Значит, тебя устраивает то, что есть? Ну что же, – опустив голову, чуть слышно сказала Светлана. – У меня пусть хрупкое, непостоянное, но все же счастье. А сейчас иди. – Отвернувшись, она махнула рукой.

– Он действительно у нее, – сказал по телефону Ангелине мужчина. – Выходит. Садится в машину…

– Все, – бросила она. – Свободен. – Отключив телефон, посмотрела на сидевшего у окна Геннадия. – Как ты смог это выяснить?

– Помог случай, – усмехнулся он. – Да и какая разница…

– Разница есть, – перебила его Ангелина. – Раньше он больше чем на две ночи к одной не ходил. А тут…

– Ангелина, – он шагнул к ней, – я люблю тебя. Дай мне шанс…

– У тебя был этот самый шанс! А ты заставил меня искать возможность избавиться от него! Ведь я… – Не договорив, закурила. – Хорошо еще, мы живем не так, как остальные, и я смогла найти выход, не пачкая своих рук в крови несостоявшегося киллера. И даже наверняка заработаю на нем тысячи три долларов. На большее рассчитывать не приходится.

– Ты жестокая, – вздохнул Геннадий. – Пользуешься мной…

– Да кем ты был бы сейчас, если бы я тогда не вмешалась? – насмешливо спросила она. – Сейчас наверняка был бы уже на том свете. Так что не смей…

– Ты умная хищница, но упустила одну деталь: что будет, если твой муженек увидит твоего гладиатора? И узнает от него самого, почему он здесь?

Ангелина взглянула на него и рассмеялась.

– Ты что? – опешил он.

– Ты тоже упустил немаловажную деталь, – посмеиваясь, сказала Ангелина.

– Ведь это ты посоветовал мне. Да, я поддалась порыву ревности и нашла человека. Но вовремя одумалась и сделала из него, как ты сейчас верно сказал, гладиатора. Как тебе такой расклад?

– Ну ты и… – буркнул Геннадий и, не договорив, вышел из комнаты.

– Да. Такая я! – крикнула Ангелина.

– Вот это влип! – Опустившись на бетонный пол. Русич протер тело влажным полотенцем. – Скажи кому, не поверят. Бои без правил. – Вздохнув, лег на спину. – Вот это влип, – повторил он. – Только бы выбраться отсюда, я вам устрою бой без правил. Но если там такие же, как и я, то, наверное, как в Риме, в клетке дерутся и охраны полно. Хреновина какая-то. – Перевернувшись на живот, он взял сигарету. – Кури, курилка, пока можешь, – пробормотал Русич. Выругался и сломал в пальцах сигарету.

– Неплохая сделка. – Семенов взглянул на сидевшего перед ним невысокого лысого мужчину и улыбнулся. – Выгодна и нам, и вам.

– Поэтому я здесь, – вытирая лысину, кивнул тот. – Моих клиентов устраивает ваше качество, поставка и цена. Сначала именно это и настораживает. У вас обычно цены ниже на пять с половиной процентов. К тому же ваша доставка, и тоже за весьма незначительную цену. У моих клиентов появилось мнение, что продукция вам поступает задаром. Потому как другие заводы-изготовители торгуются за каждую копейку.

«Знал бы ты, – мысленно усмехнулся Семенов, – что очень близок к истине. И что в опорах и стенах забетонирован уже не один человек. Хотя, – он вздохнул, – людьми их вряд ли можно назвать».

– Вы подсчитали и решили, что действительно занизили цену? – по-своему поняв его вздох, заволновался толстяк. – Но бумаги уже подписаны, деньги переведены…

– Успокойтесь, Анатолий Степанович, – засмеялся Семенов, – мы деловые люди и не будем заниматься ерундой. От вас я не ожидал услышать такое.

– Извините, – вздохнул лысый и снова протер вспотевший лоб. – Ну и жара. Дальний Восток горит, и Подмосковье пылает. Торф схватится огнем, а бороться с ним почти невозможно.

– Кофе не желаете? – спросил Семенов. – Или по поводу удачной сделки что-нибудь покрепче? – Он подмигнул толстяку.

– В такую жару помогает холодное пиво, – обмахивая лицо, сказал Анатолий Степанович, Семенов нажал кнопку селекторной связи и приказал:

– Холодного пива четыре бутылки.

– У вас все на должном уровне, – одобрительно заметил толстяк. – А то попадаются такие производители, что воды и той не попьешь.

Семенов рассмеялся.

– Ну, у нас воды вдоволь. Кстати, если желаете, у нас есть сауна и бассейн. Могу предложить русскую парную, но, по-моему, вам этого сейчас не нужно.

– От бассейна не откажусь, – кивнул толстяк. – С холодным пивом очень освежает.

– Массаж не делаете? – хитро поинтересовался Семенов. – Есть две очень хорошенькие массажистки. Знают несколько видов точечного и общего массажа. Уверяю, не пожалеете.

– А что? – молодцевато расправил плечи толстяк. – Конечно, желаю.

– Если еще раз, – угрожающе проговорила Мила, – ты…

– Заткнись, – шагнула к ней Алиса. – Я делаю то, что хочу. Мой шеф мне нравится не только как руководитель. Он и в постели очень хорош. – Она нагло улыбнулась.

– Ну что же, – оглянувшись и увидев, что на них смотрят несколько посетителей магазина, многообещающе проговорила Мила, – я хотела по-хорошему. Вижу, нужно по-другому.

Покачивая бедрами, она пошла к выходу. За ней, приотстав, следовали двое плечистых молодцов. Фыркнув, Рутина подошла к прилавку косметического отдела.

– Степка, – позвал веселый мужской голос, – топай сюда, обедать будем.

– Сейчас, дядя Ваня, – не отрываясь от экрана старенького «Рубина», ответил мальчик.

– Иди быстро! – прикрикнула заглянувшая в комнату женщина средних лет.

– Не ори на парнишку, – добродушно сказал мужчина. – Там какой-то сериал идет, боевик. Пусть посмотрит.

– Буду я по два раза разогревать, – сердито ответила она. – Сейчас…

В это время раздался стук в окно.

– Кого там еще принесло? – спросила женщина. – Роман, открой.

– Я открою. – Из кухни вышел мужчина в трико и шлепанцах на босу ногу.

Он отодвинул засов и потянул на себя дверь. С той стороны по ней стукнули ногой. Вскрикнув, так как дверь сильно ударила его, мужчина отскочил.

На веранду ворвались четверо парней. Мужчина резко ударил боевика, первым ворвавшегося в дверь. Тот отлетел назад. Второй, выбросив ногу, попал мужчине в живот. Тот согнулся. Парень ударил его ногой в лицо.

– Что здесь? – Из дома выскочил крепкий парень лет семнадцати и от сильного удара в лицо влетел назад.

Пронзительно закричала женщина. Парни бросились в дом, Коротко взвизгнув, женщина замолчала.

– Где он? – оглянувшись, спросил ворвавшийся в дом Родион. Степа нырнул под кровать и, затаив дыхание, замер.

– Ищите, – рявкнул Родион.

Четверо парней разошлись по комнатам большого дома.

– Вылазь, козленыш, – увидел Степу боевик. Мальчик прижался к стене. – Вылазь, твою мать. – Парень протянул руку.

Мальчик с силой ударил ее ногой. Парень вскочил, ухватился за кровать обеими руками и отбросил ее. В комнату на грохот сбежались остальные. Степа закричал:

– Помогите! На помощь!

Один из парней ткнул его кулаком в живот. Всхлипнув, мальчик скорчился на полу.

– Берите его и валите, – приказал Родион.

Подойдя к женщине, присел и слегка похлопал ее по щеке. Вздрогнув, она открыла глаза и схватилась за закрывавшую ей рот ладонь.

– Успокойся, – велел Родион. – Будешь визжать – убьем. А так уйдем тихо. Вашего нам ничего не надо. Мальчишку мы берем с собой. Передай его мамаше: если хочет, чтоб сын был жив, пусть они с мужем отдадут нам Разина. Запомнила? – отняв руку от ее рта, спросил он. Та молча закивала. – Вот и чудненько. – Улыбаясь, Родион поднялся. – В милицию тоже не надо обращаться. Это вам за моральный ущерб. – Усмехнувшись, положил ей на живот пачку денег. – Ореховой передашь мои слова сразу, как мы уйдем. Он вышел.

Женщина выбежала в переднюю и увидела лежащего на полу сына.

– Роман! – Она бросилась к нему. Юноша, протяжно застонав, повертел головой. – Сыночек, – она осторожно дотронулась до припухшего подбородка сына, – что с тобой?

– Папа, – открыв глаза, промычал Роман.

– Я в порядке, – держась за живот, хмуро проговорил Иван. – Они Степку забрали, – плача, сказала женщина.

– Надо в милицию звонить. – Иван шагнул к телефону.

– Они убьют нас. – Женщина, загородила собой тумбочку с телефоном.

И тут же раздался звонок. Вздрогнув, она подняла трубку.

– Да?

– Помни, что я сказал, – услышала женщина насмешливый голос. – А то следующие деньги дадим на похороны. Сначала сыночка, а потом и вас отпоют.

– Хорошо, – кивнул Семенов. – Я передам. Но почему он тебе это сказал? – спросил он. Выслушав ответ, выругался. – Он слишком возомнил о себе. Не волнуйся, ничего он сделать не сможет. Я сегодня же свяжусь с Москвой. – Он отключил сотовый телефон. – Похоже, Эдуард слишком высоко взлетел. Тем хуже для него, больнее падать будет.

– О ком ты, милый? – услышал он голос Милы.

– О твоем новоявленном хахале, – недобро отозвался он.

Мила рассмеялась:

– А ты, оказывается, ревнуешь. С одной стороны, это радует.

– А с другой?

– С другой – тоже. – Значит, я тебе не так безразлична, как ты хочешь показать.

– Ты мать моего сына, и ничего больше. Даже жена ты мне только по паспорту. Сколько мы с тобой не спим вместе? – ехидно спросил он.

– А я это переношу спокойно, – парировала она. – Мужиков, слава Богу, хватает. И попадаются интересные экземпляры. Ты мой муж, и от этого тебе никуда не деться. Развода я не допущу. Да ты и сам не пойдешь на развод. Ведь ты очень любишь Алешку и не допустишь, чтобы он остался со шлюхой-матерью. И еще: не пытайся избавиться от меня. Я застраховалась на этот случай. Если со мной произойдет что-то, в органы сразу поступит бумага, в которой все о делах вашей фирмы. Я изрядно попотела над бумагами из твоего кабинета. – Мила засмеялась. – И слава Богу, милый, что ты такой аккуратист. Я на твоем месте не стала бы держать подобные документы дома.

Семенов с ревом бросился к ней, но вдруг остановился.

– Перевелись мужчины, – с насмешливым сожалением сказала Мила и ушла в свою комнату.

– Тварина, – прошептал Игорь. – Еще Атаман этот. – Им нужно действительно заняться всерьез. Он много знает. Ведь сюда за хрусталем этот Атаман приезжал дважды. По-моему, даже был на подземном заводе. Ну и провожаю столетие – одни неприятности. И эту шлюху надо оберегать. – Он недовольно взглянул на дверь. – Она ведь не просто так говорила. Она это сделает. У кого могут быть копии?

Семенов задумался, но ответа не нашел. Он открыл сейф и посмотрел на несколько лежавших в нем папок. Мила была права. Он снимал копии с каждой относящейся к делу бумаги. И делал это не только потому, что был, как она отметила, аккуратистом. Семенов понимал, что малейшая его оплошность и совет центра, так именовали себя несколько человек организации, во главе которой стоял Карл Вукинин, приговорит его к смерти. Но если он скажет о копиях, приговор будет отменен, и это даст ему время, чтобы спастись. А как раз времени и не хватало многим из тех, кого центр приговаривал к смерти. Тут еще Кардинал с Нин-дзей. Он его, видите ли, уволил. То есть фактически отбросил наших боевиков. Интересно, как это воспримет центр? Скорей бы вернулся Карл, уж он-то навел бы порядок. И Атамана этого неуловимого давно бы успокоили. Но, похоже, наконец-то Атаманом займутся серьезно. Навруз звонил и сказал, что выехала какая-то команда. Они вот-вот должны приехать.

– И где он может быть? – спросил один из четверых накачанных молодцов в мотоциклетных шлемах.) – В течение четырех суток, – с заметным испугом проговорил худощавый майор милиции, – его не видел никто. Последнее место, где он засветился, вот. – Он ткнул пальцем в крупномасштабную карту Владимирской области. – В доме тещи своего брата. Там…

– Это мы знаем, – перебил его первый. – Хреновато твои Коллеги работают.

– Он усмехнулся. – За что вам деньги платят? Раненый мужик с заложником пропал бесследно. Может, где-нибудь на заброшенной ферме от раскаяния повесился?

– Вот еще, – вспомнил майор. – Нашли ночлег Атамана. Вот здесь. – Он снова показал на карте. – В старом коровнике. Он там был, это точно. Его отпечатки обнаружены…

– Что же ты нам уши протираешь? – подал голос сидевший на «харлее» второй.

– Просто как-то упустил из виду, – виновато сказал майор.

– Смотри, Наседин, – многозначительно помахал резиновой дубинкой третий, – мы тебя из виду не упустим.

Раздался вызов сотового телефона. Один из мотоциклистов приложил его к уху.

– Что у вас? – недовольно спросил мужчина.

– Ничего существенного. Атаман пропал. Его даже не видел никто.

– Позвони по номеру, который я назову, договорись о месте встречи.

– Нет. – Рита обессиленно опустилась на стул.

– Они сказали, – виновато прогудел Иван, – чтобы ты передала Виктору – если в течение двух дней он не отдаст им брата, Степку… – Он не смог произнести страшное слово.

– Нет! – вскакивая, закричала Рита.

– Только смотри, – быстро сказал Иван, – не вздумай обращаться в милицию. Они погубят мальчишку. Рита молчала.

– Рита! – громко позвал Иван.

– Я слышу, – тихо отозвалась она.

– Ритка! – Иван уже кричал в трубку. Женщина выдернула шнур и, обхватив голову руками, повалилась на пол.

– Вот здесь. – Валерий показал мотоциклистам точку на карте. – Но парни говорят, там менты.

– С ними мы договоримся.

– Вы там моих не зацепите, – усмехнулся Ниндзя.

– Ты нам дай кого-нибудь, – немного подумав, попросил первый. – Все равно дорогу не знаем. А спрашивать – лишний раз светиться. И вот еще что… – Он кивнул на мощные мотоциклы. – Поменяй нам коней. Хотя на переправе их не меняют, но больно уж в глаза бросаются. Да и номера московские. У тебя четыре «Явы» найдется?

– Конечно. Дам пять. С вами двое моих поедут.

– Они как, – спросил старший, – просто кататься умеют или ездят?

– Ездят.

– Договорились? – Из дверей трехэтажного особняка вышел плешивый мужчина.

– Конечно, – кивнул мотоциклист. – Все будет в норме, Клоп. – Задача проста и понятна: дать знать Орехову, что его сынуля находится в руках серьезного дяди, который шутить не любит. Взамен сыночка нужен Атаман. Чего же здесь сложного?

– А как вы известите Орехова? – поинтересовался Клоп.

– Есть вариант, – уклончиво ответил Валерий.

– Ну что же, – кивнул Клоп, – за работу. И помните – Атаман должен сдохнуть.

– Как скажешь, – кивнул Шустрый.

Робинзон подошел к хлеву, оглянулся и, отмахиваясь от назойливых навозных мух, вошел в коровник. Взял скребок на ручке и начал чистить навоз.

Через несколько секунд к деду подошли трое милиционеров с автоматами.

– Привет, дед, – кивнул один.

– Здоров, племяш, – по-своему ответил Робинзон. – Чай, сызнова пить захотели? – Улыбнувшись, поставил скребок к стене и вышел.

– Запарились, – вытирая пот, кивнул первый.

– Так на кой вы эти жилеты носите? – спросил Робинзон. – Вроде как от пуль, значит, спасаетесь. Но ежели бандюк стрелять начнет, он сейчас бывалый пошел и будет, значится, в голову целиться или в ноги.

– Так-то оно так, – не стал спорить милиционер. – Но ведь иногда и спасают. Дай попить, дед, – вздохнул он, – и фляжки наполнить. Солнце жарит, как на юге, – недовольно взглянул он на небо.

– Пошли, хлопцы, – улыбнулся Робинзон. – Напою вас молочком студеным. И водицы наберете. – Он неторопливо двинулся к дому. – Что-то вы никак супостатов не поймаете? – укоризненно глянул он на идущего рядом милиционера. – Я уж и то опасаться начал. Вон берданку свою к бою изготовил.

– Он кивнул на торчавшие из окна стволы двустволки.

– Не боись, дед, – улыбнулся второй милиционер, – мы рядышком. Если что, в обиду не дадим.

– Да я и сам себя защитить сумею, – спокойно проговорил Робинзон.

– А правда, что ты на островах один почти три года прожил? – с интересом спросил третий.

– Было такое. От вас ховался. – Робинзон потеребил бороденку.

– Слышали, – кивнул первый милиционер. – Лихо, говорят, ты погулял в Хохляндии.

– Было дело под Полтавой, – кивнул Робинзон. Подходя к дому, поднял кусок ржавой трубы.

– Откель взялась? – буркнул он и бросил в стоявший рядом железный ящик.

– Для мусора, – объяснил он. – Потом отвожу. Трактористу с деревни сунешь поллитру, он тебе что хошь отвезет.

– Ша. – Атаман приложил к губам Виктора руку и, дунув, погасил огарок.

– Слышал, – оторвав его ладонь от губ, прошептал Орехов. Атаман вытащил пистолет. В тот день, когда они оба, изрядно вымокнув в мелком, но широком ручье, который заходил в дедов сад, добрались до дома, старик сразу повел их в подвал. Внизу он зажег керосиновый фонарь и, еле видимый в тусклом свете, подмигнул.

– Давненько я сюда не лазил. Сегодня как знал, что сгодится. Еле отодрал. Проржавело все к едрене фене. Ну-ка, – ухватившись руками за широкое корыто, попросил он, – помогите.

– У него рука болит. – Виктор взялся за корыто. Они с трудом приподняли одну сторону. Старик ногой подсунул под край корыта пенек, на котором, видно, рубили кур. Он был в засохшей крови, и кое-где прилипли куриные перья. Взяв фонарь, присел и кивнул на широкий лаз.

– Заныривайте, гости дорогие. А я покамест борща приволоку. – Он отдал Виктору фонарь и полез наверх.

Рассчитав, что терять, один хрен, нечего, Атаман первым пополз в лаз.

Боясь задеть раненое плечо, полз осторожно. Скоро лаз кончился. Атаман взял у Виктора фонарь и удивленно свистнул. Он был в маленькой комнатушке с сухим деревянным полом и обшитыми досками стенами. На деревянных нарах лежали два матраца. На них – два ватника. В изголовьях – подушки. Был небольшой столик и, что особенно поразило Виктора, телевизор, который, как потом объяснил дед, работал от автомобильного аккумулятора. Дед принес кастрюлю борща, полбуханки хлеба, шесть сваренных в мундире картофелин и банку огурцов. Усталые братья плотно поели и сразу легли. Дед, уходя, сказал, что если услышат стук, значит, во дворе кто-то чужой. И тогда пусть сидят тихо. Они сидели в этом убежище два дня. Смотрели телевизор, ели то, что приносил им Робинзон, который назвался Остапом. Дед не задавал вопросов и ничего не рассказывал. Утром он, увидев, как Степан кривится от боли, сказал, что вечером посмотрит рану. Степан весьма скептически отнесся к его словам, но промолчал. Виктор беспокоился о сыне и жене, вспоминал болезнь тещи. Но когда дед приходил, он первым делом сообщал о том, что вокруг постоянно рыщут милиционеры и солдаты. И еще какие-то две группы парней.

– Чую, не мильтоны, – сказал Робинзон. – А похоже, что вы им особо надобны. Но не потчевать они вас станут, а скорее всего, значится, прикончат.

– Странный ты дед, – сказал Виктор, – ни на кого не похож. И укрыл нас непонятно почему.

– Ну и что же, что не похож? – усмехнулся Робинзон. – Я за свою жизнь видал только пакости от людей. В лагерях, значится, был, там тоже – кто кого сгреб, тот того и шлеп. Вот и решил я не быть похожим на людишек. Благо, зараз деньгу маешь, живи где хошь и як хошь. Вот я и купил себе эту усадьбу. А в подвале схрон обнаружил. Месяцев пять в порядок туточки все приводил. Так что, значится, не видал никто. Ко мне особо никто и не хаживает, окромя пьяни. Я самогон гоню, ну и себе на хлебушек, значится, самогоном и приторговываю. Корова имеется. Молочком тоже деньгу зарабатываю. Тяжко одному. Но ночью вроде и полегче. Никому ничем не обязан, а что живой еще, значится, так Богу угодно.

– Веришь в Бога? – спросил тогда Атаман.

– А хрен его знает, – как-то лениво отмахнулся старик. – Може, есть, а може, и нема. Но крещусь, когда спать укладываюсь.

– Сколько же ты один живешь? – не удержался от вопроса Виктор.

– Так почитай усе время, – вздохнул старик. – В лагерях оттрубил восемнадцать безвыходно. Давали сначала десять, но я, значится, одного охранника, зверюга был, царствие ему небесное, – Робинзон перекрестился, – камушком по голове задолбал. Меня когда брали, его лагерные сотоварищи, охрана, значится, испинали всего. Смертным боем били, потому как я еще одному успел заточку в живот сунуть. Вот, значится, мне мужской интерес весь и отбили. Баба, она, конечно, не токмо для постели надобна, но какая согласится жить без этого дела…

– Как думаешь, – Атамана отвлек от воспоминаний шепот брата, – кто там?

– Нам-то что за дело? – недовольно прошипел Атаман. – Нам что красные, что зеленые, что белые – один хрен. Все нас ищут, – просипел он. Услышав скрип поднимавшегося корыта, Атаман направил пистолет в образовавшуюся щель.

– Не пульни сдуру, – произнес Робинзон. – Я это. Затем появился свет фонаря. Чиркнув зажигалкой, Атаман зажег свечу.

– Новости у меня, значится, неважные, – сказал, войдя, Робинзон и посмотрел на подавшегося к нему Виктора. – Видать, чует у тебя сердечко.

– Что? – Виктор схватил его за грудки. – Говори.

– Может, и провокация, – вздохнул старик, – но разговор ходит, будто бы сынка одного из тех, кого ищут, забрал кто-то.

– Кто говорит? – спросил Степан.

– Так у меня три мильтона были, они разговор меж собой вели – какие-то гады по деревням катают на мотоциклетах и в Магазинах говорят, что сына у одного украли. И, ежели брата отдаст, сына возвернут.