Текст книги "А мы служили на крейсерах"

Автор книги: Борис Васильев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)

Борис Васильев
А мы служили на крейсерах

Крейсера, крейсера...

Крейсера, крейсера... Впервые увидев вас одиннадцатилетним мальчишкой – c центральной городской горы – спустившись по матросскому бульвару на площадь Нахимова – я кажется с первого вздоха влюбился в ваши хищные темно-серые корпуса, приплюснуто сидевшие в зеленой воде Севастопольской бухты. Довоенные еще "Слава" и "Ворошилов" – и новые – тогда "Кутузов", "Ушаков", "Жданов", "Дзержинский".

А потом, первый раз оказавшись на сигнальном мостике во время ночного выхода в море, – моя душа замерла от счастья этого беззвучно-стремительного полета по лунной дорожке, в той магической тишине крейсерского хода, когда, приглушенный удаленностью палуб и надстроек, шум нагнетающей вентиляции котельных отделений воспринимается как шум тока крови могучего организма, а отдаленные команды и доклады ГКП – как мысли, стремительно пробегающие в голове этого организма, всего лишь фоном, который не слышит сам организм, и остается лишь восторг своей силой, своей способностью заглянуть за горизонт...

Счастье и восторг полета...

Крейсера, крейсера…

Навсегда останутся в моем сердце стремительный всплеск ваших надстроек, сюрреалистическими ладьями выраставших из чисто отдраенных палуб… Останется грозная мощь башен главного калибра, с маслянисто-шипящим шорохом броневых дверей.

Останется блестящая отточенность службы, с ее казалось бы ненужными – для постороннего человека – формальностями, вызывающими у непосвященных только недоумение...

И в этом – правда и суть ваша, крейсера...

Нет мелочей… Ведь и у птицы свободный полет возможен, если есть все перья...

Ах, как вы летели над морем, мои крейсера...

И вас нет... И нет флота...

Хотя может быть многие думают по-другому…

А я иногда – очень редко – еще лечу вместе с вами над застывшей полосой лунного света, туда, за горизонт, за пределы возможного, со сжимающимся от восторга сердцем, и чувством, что все еще впереди, и счастье, и жизнь, и дорога…

Крейсера, крейсера…

Борис Васильев

Непридуманные истории

Диверсант

Есть на крейсерах такая вахта – вахтенный офицер на якоре. Главновстречающий и провожающий плавсредства, подающий команды по кораблю, и вообще мальчик для битья – в некоторых случаях……

Был у нас уникум – офицер по снабжению Пульман Семен Семенович. Молдаванин. У них, у молдаван вообще интересные фамилии, у меня в богом проклятых 90-х служил например матрос Попа. А этот был Пульман. Но это к слову.

Габаритов Семен Семенович был соответствующих должности, то есть в поясе где-то 64–68 размера при росте 160. Трудно ему было – но на вахте якорной стоял – должность – то каплейская, над ним еще помощник третьего ранга…

Ну вот. Стоял крейсер на 2-х бочках – напротив госпиталя. Ночь, соответственно пароход спит, вахтенный офицер тоже подремывает, сладко переваривая зажаренную по спецзаказу курочку, дежурный где-то в низах, на обходе, тишина, покой.…Дремал Семен, конечно же, в рубке дежурного у правого трапа, на левом – вахтенный, все путем.

А в это время, один из подгулявших офицеров, не найдя себе объекта – или субъекта приложения сил, и будучи изрядно врезавши, решил вернуться на корабль. Судьба моряка занесла его на Корабелку, время позднее, транспорт не ходит.…Куда?.. на госпитальную! Как эта святая мысль пришла ему в голову…

Прошел он через госпиталь – благо офицеров в форме туда пускали в любое время, и вышел на причал. Корабль – вот он, рукой подать, стоит, родной, светится огнями.

Стал наш герой пытаться обратить на себя внимание. Кричал, свистел – ну не знаю я, что он там еще делал – тщетно. Спит пароход. Не исключено, что командир вахтенного поста и слышал – да мало ли кто там, на стенке – тем более в госпитале шумит. Может псих. Пошумит – пошумит – санитары успокоят.

Семен Семенович же решил в это время на минуту оторваться от процесса пищеварения и пройтись куда – то. Ну – вахту верхнюю поверить, на сигнальном, на баке, или более тесно пообщаться с последствиями неумеренного потребления жареных куриц. Подозвал вахтенного, заинструктировал, как на звонки телефонные отвечать – и убыл.

Офицер же на Госпитальной, разуверившись в бдительность вахты на родном крейсере, разделся, форму увязал ремнем – лето, Севастополь – и вплавь.

Доплыл. Левый трап стоял, так что проблем не было – отрезвел только слегка, на борт, и, как был голяком – в каюту

Ну те-с, возвращается Семен, отправляет вахтенного на левый трап – и вдруг, через секунду слышит там то – ли всхлипывания – то – ли повизгивания…

Туда... Стоит старшина, трясется – весь изжелто – зеленый и пальцем в палубу тычет. А на палубе...Мокрые следы...от трапа из-за борта...в офицерский коридор…...ДИВЕРСАНТ!

А после "Новороссийска" В Севастополе диверсанты у всех на слуху долго были...Вызвал дежурного. Доложил. Дежурный – старшему на борту. Тот тоже в ситуацию врубился быстро – доложил по команде на КП – и – тревогу.

Проснулся пароход, забегал. Доклад тем временем с КП бригады покатился не спеша по ступенькам служебной лестницы вверх, выше и выше...

Купальщик невольный хоть и был в "сходящей" смене – но! – тревога! – прибыл на пост. Доложились. Команда: "Осмотреться в отсеках. На корабле возможно нахождение не установленных лиц, проникших незаконно!" – Осмотрелись – вроде никого нет. Ждут. Затихло. Делать нечего. Командир боевой части спрашивает:

– А ты чего на посту, на сходе же был...? – Тот: так, мол, и так, и уже с юмором рассказывает про свой заплыв – не сопоставляя его с тревогой.

Но командир БЧ был а) более трезв, б) обладал большим служебным опытом. Поэтому старший на борту получил четкий доклад, что не установленное лицо установлено, и находится на боевом посту.

Доложили опять же по команде, получили полную охапку эпитетов к слову "мать" и характеристику состояния службы в особо извращенной половой форме, сыграли отбой...

"Пловца" показательно вздрючили на подъеме флага, а Семен стал на всю жизнь "Диверсантом".

Они такие, офицеры по снабжению. Диверсанты.

…Хорошо флот по тревоге не подняли, – не успели…...

Главкомовская стрельба

...Но не только стояли на якорях наши лихие крейсера. Ходили в море. Еще как ходили...

До сих пор помню фотографии курсантов нашего училища, оказавшихся на «Славе» (той еще! 1939 года постройки), в Средиземке, во время арабо-израильской войны 67 года. Выдали им тогда автоматы, по паре гранат, произнесли речь, что надо помочь дружественному арабскому народу, – и к берегам Египта. Пока шли – посадили с СДКа сержанта-морпеха, и тот на юте учил курсачей элементарным пехотным навыкам: как ползать, как гранаты бросать...

У нас потом ввели после первого курса практику в морской пехоте. Там за две недели всему понемножку учили. Даже танками объезжали. Да-а...

И суть-то не в этом, а в том, что на фотографиях со «Славы» веселых рож не было. Наоборот, даже на этих черно-белых снимках видно было, что народ, в основном, зеленого цвета. Говорят, за тридцать минут до высадки приказ отменили.

Все это к тому, что «ходили мы походами...» И стреляли и противолодочные задачи выполняли – крейсера 68-го проекта! Да!

И была стрельба на приз Главкома. Мероприятие ответственное, готовились к нему долго и серьезно, без шуток и дураков. Вообще, боевая подготовка советского ВМФ – недостижимый для сегодняшнего флота уровень. Как звезда в туманности Андромеды. Но это к слову.

Так вот, выходит наш «железный корабиль» на такую призовую стрельбу. Ходить, слава богу, далеко не надо, у Севастополя где ни плюнь – полигон боевой подготовки; вышли, тревога, корабль к стрельбе главным калибром приготовили, получили «добро»...

...В такие минуты на «мосту» какая-то звеняще-напряженная тишина. Причем звенит она в буквальном смысле слова: зудят репиторы гирокомпаса, поют тахометры, гудит машинный телеграф, и все звуки вдруг слышатся отдельно, и все вместе сливаются в звенящий ансамбль тишины на Главном Командном Пункте...

С богом, как говорится.

Командир включает связь с командным пунктом артиллериста (БЧ-2), командует:

– Открыть огонь!

Все три башни главного калибра – на правом борту, стволы на возвышении,

Ща -а – ас...

ка – а – ак...

Никак. Тишина.

Снова:

– Открыть огонь!! – пока еще в рамках командирского рыка, но восклицательных знаков больше.

Ща – а – а – ас...

Тишина.

Уже слегка истерично:

– Открыть огонь !!!! ... – а на «мосту» – посредники, штаб, и, в общем, полна жопа огурцов... чтоб им всем.

...И вдруг из динамика трансляции слышат громко и отчетливо:

– Пу – м – м -м... – и , через время, нужное на перезарядку -

– Пу – м – м – м...

А потом голос штурмана:

– Товарищ командир, продолжать штурманам выполнение Главкомовской стрельбы ?..

«Мост» затрясся от хохота. Смеялись все, кроме командира, в напряженке попутавшего на пульте трансляции включатели командных пунктов артиллериста и штурмана.

Ошибку свою он исправил сразу и хохот прекратился тоже сразу: чего хохотать под рев главного калибра...

И отстреляли-то, в общем, отлично, но приз не получили.

Уж очень смешно было его давать...

Военная тайна

И опять про вахтенных офицеров на якоре. Заступает их на сутки трое, в принципе особенной ответственности нет, замена есть всегда, так что снять с вахты – без проблем. Вот так и бывало, что минут за тридцать до окончания вахты тебя снимают, и через пятнадцать минут – пожалте бриться, «Очередной смене приготовиться на вахту!»

У матросов на разводе рожи иронически – сочувствующие, а тебе – еще четыре часа. А могут и еще раз снять…

В мой первый флотский день рождения меня снимали дважды. Поэтому, заступив в семь утра, явился я домой в двадцать один, после смены, к остывшему столу и заплаканной жене. Гости, конечно, все разошлись.

Так что слова "Сдать вахту!" преследовали меня года четыре, пока я не стал старым капитаном, и меня допустили к дежурству по кораблю.

Все это для лучшего понимания ситуации, о которой собираюсь рассказать.

Поставили на наш "корабиль" пехотный зенитный комплекс. Дело совершенно новое, ну и соответственно секретное. Приехали из Москвы целых два каперанга – из восьмого отдела – определять режим допуска на крейсер.

После вкусного обеда в командирском салоне и адмиральского часа, прогуливаются они, стало быть, в районе пусковой. Совещаются. Вдруг – явление. Блондинистый молодцеватый старлей. Фуражка – набекрень, пшеничные усы, фотоаппарат… Что?!!! Фотоаппарат!!!!!

– Вы кто?!!!

– Фотокорреспондент "Красной Звезды", направлен отразить в фоторепортаже освоение новой боевой техники.

– А – а – а – а – а……!!! – неслось от пусковой до каюты командира.

Тот – за телефон:

– Вахтенный офицер! Когда на корабль прибыл фотокорреспондент "Красной Звезды"?

– Не было, товарищ командир!

– А – а – а – а – ……!!! – это уже командир, и еще сорок два слова, из которых самые теплые – "Сдать вахту к такой – то матери!! Учебно-боевая тревога!"

Сыграли тревогу.

Старпом – с ГКП :

– Доложить, у кого на посту находится фотокорреспондент "Красной Звезды"!

– БЧ-1 – нет, 2, 3,...5, РТС, службы и команды – нет !

– Осмотреть заведования !

Осмотрели. Нет !

Московские капразы в голос:

– Как же нет ?! Такой блондин, с усами, фуражка набекрень...

Старпом тут же врубился :

– ПКЗД ! (пункт командира зенитного дивизиона)

– Есть ПКЗД!

– Гайдин! Сука ! Ты фотокорреспондент ??!!

– Так точно!

– Десять суток ареста!!!

– Есть!

Военная тайна была сохранена.

Впрочем на Севастопольском базаре все эти тайны…

Пехота

Когда на крейсере установили сухопутный зенитный комплекс, то кроме выпускников ЧВВМУПСа туда назначили несколько «зеленых» (т.е. общевойсковых) лейтенантов – зуровцев.

Прибыли они разместились... Сидят в каюте – святое дело в нижнем офицерском коридоре. Мрак. "Окошек" – иллюминаторов – в помине нет, в середине каюты – какой – то столб (пиллерс). Тараканы. Вентиляшка шумит… Тоска!...

Звонок. Берет один трубку, оттуда:

– Старпом у аппарата. Слушаю!

– Лейтенант Барсуков!

– Хорошо. К утру составить мне график ареста офицеров на сентябрь !

– ……………...!!!!

Блям! Отключился. Твою мать! Куда бежать, что делать ? К соседу – на сходе. Через каюту – есть кто – то. Старший лейтенант Гайдин. Что? Как? – рассказал, что, боеготовность понижать нельзя, согласно корабельного устава не менее 30% – на борту, на клочке бумаги прибросил, как все должно выглядеть...

На следующее утро лейтенанты – к старпому

"Разрешите доложить!" …и так далее, мол приказание выполнено, график готов…

Старпом врубался в то, что ему докладывают минут пятнадцать... Потом еще минут сорок объяснял, что такое флотская служба на доступном языке... "Сраная подкильная зелень" – звучало просто материнской лаской, по сравнению со всеми остальными словами...

После этого, те два или три дня, что "зеленые" еще ходили не переодетыми, старпома при виде их начинало корчить…

Ну, а потом их переодели наконец, и , как водится, начали готовить к несению службы вахтенным офицером на якоре. О некоторых особенностях этой службы я уже говорил.

Подготовили. То есть сдали они зачеты, продублировались, и – вот! Вот он сладкий миг – заступили!

А надо сказать закон крейсеров – по крайней мере, на Черноморском флоте в семнадцать пятьдесят – баркас для схода офицеров и сверхсрочников трапа. И ровно в восемнадцать он отходил. Ни минутой позже. Не приведи господи вахтенному офицеру задержать сход на берег боевых товарищей ! Кроме сурового порицания от них самих можно было нарваться и на порицание от старпома, которое приводило к снятию с вахты.

И вот стоит этот новоиспеченный вахтенный из "зеленых" на первой вахте. Баркас у трапа. Офицеров, сверхсрочников – полон кокпит. Снизу ор "Отправляй" – в смысле в рейс…

А у того – клин. Ну не помнит, как скомандовать на отход баркаса!!! (Баркасу – в рейс)

Но! Находчивость ! Напор!! (Да еще вспомнилось, чему в училище учили):

– Маленькому кораблю от большого корабля – Шагом – Марш!!!

Как барказ не утоп от хохота – очевидцы передать словами не смогли...

…А лейтенант этот стал потом толковым моряком...

Детали

Лейтенант *** попал на крейсер после того, как чудом спасся с тонущего «Новороссийска». Выволок его на берег матрос – мастер спорта по плаванию.

С обоими меня служба свела на совсем другом крейсере, где один был моим командиром боевой части, а другой – старшиной "румынской" (минно-торпедной) команды...

Так вот после аварии на "Новороссийске" офицер этот стал слегка заикаться, и запомнился нам, молодым, как "Капитан… ранга е-е-е-бить"

Светлая ему память! Все его "воспитанники" стали достойными офицерами.

История эта рассказана им самим. Правда, за точность акцентов – не ручаюсь.

Поставили на наш "Железный корабель" сухопутный ЗУР, и налаживали его множество – как водится – гражданских специалистов – и! Специалисток!! На корабле!! В те далекие 60-егоды явление это было совершенно уникальным.

А лейтенант был молод, хорош собой, ну в общем "ПриЮтил" он в посту своем одну "специалистку"

Как через стальные переборки на крейсере нежелательная информация доходит до "вышележащего" начальства – загадка наукой до сих пор не разгаданная.

Но являются к нему в пост начальство. Кто уж там был – точно не знаю, но лейтенанта пытали серьезно. Однако, верный флотской традиции – стоя по колено в говне , и, смело глядя в глаза, отказываться даже от запаха – лейтенант не сдавался ни в какую.

Да только информация видимо прошла серьезно и четко, так, что начальство, ткнув перстом в один из ящиков ЗиПа грозно вопросило :

– Что там?

– Д – д – д – детали!

– ЧТО?!

– Д – д – д – детали!!

– Открывай!!

Делать нечего. Открыл. На самом верху – розовые женские трусы!!!

– Ч т о! ! ! Э т о! ! !

– Д – д – д – детали ж – женской о – одежды!

– Заика херов!!!!…

Наказали его конечно – правда не так строго, как можно было бы ждать, и уж совсем неожиданно для источника информации...

Мол, хотел доложить.

Но заволновался, и не выговорил сразу !

Хотя это было совсем не так.

Адмирал

Вообще, кто бывал на крейсерах 68-го проекта, помнит, что была там такая вахта – вахтенный на полубаке.

Ходил этот вахтенный четыре часа с повязкой по левому борту, от второй башни до входа в верхний офицерский коридор. Палубу охранял.

Но! Не только палубу. На левый полубак выходили иллюминаторы каюты командира.

А командира нужно беречь для боя – это закон.

На нашем "корабиле" под иллюминаторами прямо, стоял рабочий стол командира.

Командиры, как правило, не обременяют себя пятнадцатичасовым разводом экипажа на работы и занятия (см. выше), и адмиральский час у них может слегка затянуться...

А кто стоит вахтенным на полубаке? – "Годки" из БЧ-2. Кому как не "рогатым" на якоре все дурные вахты тянуть? А "годок" – он любого борзого матроса построит, от командирских иллюминаторов шугнет, да и сам выглядит справно – здоровый (покидай-ка 4 года семидесятикилограммовые чушки главного калибра!), гладкий, чистый, в общем то, что надо.

Но на всякий вес есть свой противовес...

Где взял капитан (уже!) – лейтенант Гайдин адмиральскую фуражку и лайковые перчатки – история умалчивает. Но, тем не менее, перед окончанием адмиральского часа, подошел это он тихонечко на левый полубак, имея в руках указанную фуражку и перчатки.

Вахтенный на полубаке рыпнулся было, но, наткнувшись взглядом на кулак быстро остыл. Что делать, годковщину офицерскую никто не отменял, а Гайдин был "годок" "в законе" (говоря современным языком), да к тому же начальник, свой из "рогатых". В общем стушевался бравый вахтенный. А Гайдин тихонечко так в открытый иллюминатор командиру адмиральскую фуражку на стол, на нее – перчатки, вахтенному – снова кулак – и ушел.

Долго ли, коротко ли, закончился у командира адмиральский час. Выходит он из спальни, протирая светлые очи в кабинет – и изумление его невозможно описать: На корабле ! Адмирал !! Был в каюте !!! А я...А мне...У – у – у -у!!!

– Вахтенный офицер !!! Когда на корабль прибыл адмирал? Почему не доложили ?…

– ...Да нет адмирала на корабле!!!

– А ! Вы !…… (как умели ругаться командиры старых крейсеров – описать не могу. Мне кажется, что для этого не хватит не только букв, но и всех символов в компьютере)...

...Учебно – боевая тревога! А вам – сдать вахту.

Командир – на ГКП. Играют тревогу.

Три минуты – это много, если правильно ими распорядиться, и оказаться в нужное время в нужном месте. Гайдин был рядом. Командир из каюты – Гайдин через иллюминатор – забрать фуражку – и на боевой пост.

Опросили боевые посты, осмотрели заведования, нет адмирала...

Отбой тревоги...

Командир входит в каюту – нет фуражки... Убыл адмирал. Был – и убыл.

– Вахтенный офицер ! (уже новый) Когда сошел адмирал?

– …Не сходил !

– А-а-а! Сдать вахту!

Остаток дня и следующие сутки командир провел в состоянии тревожного ожидания высочайшего раздолбона. Пароход жил по суровым законам военного времени…

Больше всего конечно пострадали два снятых вахтенных офицера.

Когда Гайдин признался, эти бедолаги чуть его не пришибли.

Ну да в общем – то на него сильно не обижались. Любили.

Даже матросы во время посиделок на баке напевали:

"Отпущу я для красы

Как у Гайдина усы"

Танкист

…так называли одного вполне заслуженного «старого капитана». Но сначала о том, кто же были такие «старые капитаны». На наших крейсерах указанное почетное звание заслужить было не очень легко – но, в общем – то и не очень трудно. Прослужи в первичной (каплейской) должности лет пять – и станешь старым капитаном. То есть уже не молодой, перспективный офицер, но и на «задвижение» вроде рановато – какое – то промежуточное состояние…

Но были, конечно, и особенно одаренные деятели – когда я пришел служить на крейсер, то несколько таких капитанов побольше старпома, капитана второго ранга (шестнадцать календарей!) офицерами служили. Нрава как правило спокойного, жили размеренной жизнью, четко осознавая дальнейшие перспективы службы…

Возвращаясь к рассказам о флотском житье – бытье, – трудно порою бывает удержаться от ненормативной лексики. Хотя в современной литературе (см Лимонов и др.), эта лексика стала скорее более нормативной, чем нормальный литературный язык.

Но ругаться народ не умеет. Редко у кого мат проходит в тему, так что не режет слух инородным телом в остальном тексте.

Это я все к тому, что в свое время, как одну из достопримечательностей "железного корабиля", охарактеризовали нам старшего боцмана. Говорят, что Главком того времени Горшков любил под хорошее настроение послушать, как тот командует баковой командой при постановке на бочки. "Нормативных" слов там вообще не было. Но все всё понимали. Песня…

Так вот о мате. У "служилых" офицеров мат, не выпадая из речи в повседневной жизни, приобретает некие причудливо – завуалированные формы, например "Ёпки зеленые", "Мля"(уже общеупотребительно) и так далее…

Но по корабельной трансляции – не приведи господи – только в соответствии с "Командными словами".

Так вот, стоит "танкист" на вахте, перед пятнадцатичасовым построением, сталть, старпом звонит и командует. "Форма одежды на малый сбор -бушлат, берет" – ничего особенного, сотни раз командовал…

Но тут что-то сработало не то – может задумался:

– Форма одежды на построение – берет, бушлЕт..Тьфу ёпть… БушлЕт берет...Тьфу ёб... Берет бушлат!...

И все это – по кораблю... Ну, заступил он через час по – новой…

А танкистом он стал из – за другого случая. Вахту до 72 года стояли в белых холщовых кителях. Мялись и пачкались они – страшно.

Нагладил он с вечера китель перед заступлением с четырех до восьми, повесил на спинку стула в каюте, чтоб не помять, и отошел ко сну. Лето, жара… Холодмашины на 68м проекте – одно название, да еще и на якоре. В общем дверь в каюту – приоткрыта, на защелке, спит человек спокойно.

Капитан – лейтенант Гайдин ждал этого момента как манны небесной…потихонечку в каюту, и на погоны кителя цепляет заранее подготовленные танки – эмблемы танковых войск, вместо молотков...

В полчетвертого встал наш вахтенный, спросонья не обратил внимания, на то , что у него на погонах, оделся – и пошел на развод.

Все , кто разглядели эту красоту – хихикали про себя, но молчали. Ждали! Ведь в семь двадцать – прибывает командир. А цирковые номера выполняются до конца!

Семь двадцать. Подходит командирский катер.

– Товарищ командир… и так далее, все что положено.

Командир – со схода, свежий, отдохнувший:

– Б...ь!!! Что у тебя на погонах ???!!!

Взгляд влево – не видно, оттянул погон -

– Ёпт !!! – вправо, оттянул – Ёпт !!!

– Тебе не на крейсерах, а на танках, на танках, кривые штаны – и в окопы !!!, Развел здесь танкодромы...

… А потом командир рассказал всю правду о гнусном социальном происхождении предков данного индивидуума до четвертого колена включительно и безрадостном будущем его потомков.

День на корабле вступил в свои права...

Так и стал он "танкистом"

Пока не ушел на новый крейсер.

Помощником

Чтобы продолжить крейсерские традиции.