Текст книги "Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика"

Автор книги: Борис Хольмстон-Смысловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

лудка, пропаганда эта, вероятно, будет базироваться на этике западного христианства, преддверием чему, по-видимому, служат последние очень резкие выступления Рима против СССР. Советы, находясь, как мы уже сказали, в положении центрально-континентальной державы и действуя по внутренним операционным линиям, защищаясь в воздухе и на море, будут стараться использовать все выгоды, какие им дает это положение, и с первых же дней войны занять те оперативноключевые позиции, которые дадут им возможность предпринять активно-оборонительное наступление с целью прорыва блокады и намечающегося стратегического окружения, а на Востоке – начать главное стратегическое наступление, которое только одно может дать им в руки все шансы окончательной победы. Поэтому надо считать, что в Европе с первых дней начнется молниеносная война для захвата западноевропейской промышленности и, как мы уже говорили, выхода к берегам Атлантики и Средиземного моря.

Несмотря на атомную, а может быть, и не только атомную бомбардировку, Советская Россия все-таки сохранит известную степень свободы передвижения и маневра. В тотальное могущество атомной бомбы верить не приходится. На всякое техническое действие есть и техническое противодействие. Новым фактором войны, то есть малой войной, действие бомбы может быть также парализовано тактически, вернее, оперативно. В воздухе Советы при помощи своего тактического воздушного флота будут пробовать противодействовать нападению стратегического воздушного флота англосаксов, а при содействии усовершенствованной немецкой ракетной артиллерии – стараться самим перейти от пассивной обороны к активной и нанести сокрушающий удар по великобританским островам. Прорывая этим отчасти блокаду и лишая американскую армию чрезвычайно важных баз, на стратегическом фланге, предположительно наступление в глубь Западной Европы Советской армии.

Во всяком случае, положение англичан под огнем ракетной артиллерии, с насыщенными бактериями снарядами, не будет многим лучше положения русского населения в огне атомного пожара. На океанах и морях вопрос прорыва англосаксонской блокады будет зависеть от того, как далеко овладели Советы техникой немецких подводных лодок, которые являются последним словом науки; обучат ли и приготовят соответствующий персонал и как глубоко опустится радиус подводного боя, то есть в какой степени нейтрализуется действие радара. В пропагандистском отношении от этих мастеров своего дела надо ожидать новых методов эфирной войны, как в нападении, так и в обороне. Положение их тем легче, что они имеют выработанную, с железной логикой, систему идеологической обработки противника, на основании коммунистического «евангелия» Карла Маркса, переложенного на всем понятный, а если это надо, то и на чрезвычайно притягательный язык.

По понятным причинам я не могу слишком углубляться в новые технические возможности будущего вооруженного столкновения, а хочу здесь только резюмировать, что свобода маневра и действия в стратегии являются основным элементом успеха, а потому за эти «свободы», в этот раз неполитические, будут упорно сражаться в грядущей Третьей мировой. Исходным оперативным ключом к будущей активно-оборонительной стратегической операции в Европе является Германия. Вот почему политический или военный захват ее будет первой задачей Советов на Западном театре военных действий. На Востоке Китай является исходным стратегическим ключом к общему стратегическому наступлению, способному дать решение всей будущей кампании. Фон Мольтке сказал: «Кто владеет Германией, тот владеет всей Европой». Действительно, во время Второй мировой немецкие дивизии, выходя из германского предполья, сравнительно легко овладели почти всей Европой, но это не дало им власти над всем миром. Геополитика учит, что судьба мира не решается на полях Европы, а только в безбрежных степях далекой Азии. Вот почему борьба за Берлин есть оперативное вступление к будущему вооруженному столкновению, а война в Китае – стратегическая прелюдия к владычеству над миром. Геополитика учит, что надо географически занять такое положение, которое самой своей тяжестью предопределит участь всей грядущей кампании. Оперативное искусство учит, что на решающем участке, в решительный момент, надо нанести главный удар и этим решить исход боя или комплекса сражений. Государственная стратегия говорит, что нужно вести стратегическое наступление на главном театре военных действий и против сильнейшего противника. Все победы, какими бы блестящими они ни были, одержанные на второстепенном в стратегическом и геополитическом значении фронте, над более слабым противником, никогда не принесут решения участи всей кампании, а только ненужные жертвы и потерю времени. Ярким примером служит немецкое наступление против Советов во время Второй мировой, когда стратегия под влиянием политики оказалась от ведения наступления против главного противника, то есть Англии, и на главном театре военных действий, не использовав успеха Дюнкерка, перебросилась против второстепенного противника, каким, бесспорно, тогда для Германии была Советская Россия. Восточный поход стоил Германии много крови и, несмотря на блестящие победы, не мог дать решения войны, ибо дрались на стратегически второстепенном фронте и против второстепенного противника. Германия потеряла кровь и время. В войну вмешалась Америка, сделалась главной базой будущего сопротивления и исходным пунктом удара.

Разгром Англии морально потряс бы Америку и, занятая Японией, она не решилась бы сама на войну на два фронта. Вероятно, и Советы искали бы возможности заключения сепаратного мира. Третья мировая война будет всемирной кампанией, а судьба планетарной войны не может быть решена взятием Берлина, Европы или даже разгромом великобританских островов. Задача, поставленная классической стратегией, а именно господство над миром, может быть решена только прорывом главного стратегического фронта на решающем оперативном направлении. Фронт этот, центр которого находится несколько южнее г. Дели (Индия), а фланги – первый в районе Порт-Саида, а левый – упирается в морскую крепость Гонконг. Дорога туда идет через «мировые ворота» – Тегеран и Кабул. Пройдя (на правом фланге) через первые кольца тактической обороны, то есть смяв предмостное укрепление, Грецию, и выйдя через Константинополь, с одной стороны, а с другой, из-за Кавказских гор, в Тегеран, может быть начато то оперативное движение, которое может привести через Малую Азию и Афганистан на линию Порт-Саида – Кабул. Тактическим и фланкирующим ключом вышеуказанного продвижения будет оборона в районе Герата.

На левом стратегическом фланге своего главного наступления Советы, заняв Пекин, должны продвинуться в район Гонконга и тем обеспечить центральный прорыв Кабул – Дели. Достигнув стратегической линии обороны англосаксов – Порт-Саид – Дели – Гонконг, – Советы займут то геополитическое положение, которое, как мы говорили, своей позиционной тяжестью даст шансы нанести тот решающий оперативный удар, который может решить исход всей Третьей мировой войны и привести их к мировому владычеству. Этот прорыв на главном, стратегическом, решающем театре действий и является основной задачей, как уже было сказано, советской классической стратегии.

Удар на этом фронте в этих трудно проходимых горах, лесах, джунглях и степях, будет наносить, прежде всего, советско-китайская масса пехоты, поддержанная русско-монгольской конницей, танками и воздушным флотом. Сколько атомных бомб надо будет сбросить на этих необъятных пространствах и решится ли на это американский Генеральный штаб? А если решится, то война пойдет на уничтожение, и что же после огневой войны будет делать американское золото и колоссальная англосаксонская промышленность? С кем торговать и от кого покупать? Это будет проблема последующей «холодной» войны, когда избитые, изнуренные и обнищавшие народы Востока, а может быть, и не только Востока, начнут искать спасения в новой правде. В этом состоянии обыкновенно глаза устремляют на небо, ибо злоба и ожесточение даст им, по всей вероятности, иное направление. Англосаксы понимают стратегическое значение занимаемой ими сейчас позиции, и вот от чего сравнительно легко, уступая Советам на иных направлениях, здесь проявляют невероятное упорство. Предмостные укрепления, Триест и Греция, стоят очень дорого, но Запад не выпускает их из своих рук, понимая, что это первый шаг к прорыву в направлении Константинополь – Суэц. Попытки Советов продвинуться в Персии в направлении нефти и Персидского залива были ликвидированы англичанами при полной поддержке США. На далеком Востоке Америка упорно защищает свою фланговую позицию в Японии, а Англия – в Гонконге. В Китае англосаксы игру, видимо, проиграли. И плохо обстоит дело в Корее: 80 провинций этой страны подпало под коммунистическое влияние. На границах всех остальных индокитайских государственных образований идут авангардные бои, пока что с переменным успехом. В Европе Атлантическим пактом англосаксы связали в одну оборонительную цепь ряд предмостных укреплений и их оперативные тылы. Начиная с севера – Норвегия, Дания, Голландия, Бельгия, Люксембург с оперативным тылом – Франция, Швейцария и Италия. Главная же линия стратегической обороны и одновременно окружения идет по северным берегам Африки, где, как мы уже говорили, Турция, Греция и отчасти Италия с Испанией и Португалией играют роль оперативных форпостов. Все эти государства в военном отношении не представляют пока что большой по количеству и техническому качеству силы, и без солидной поддержки США и Англии не смогут, конечно, выдержать удара советских сил, предназначенных к действиям на европейском театре.

Рассмотрев в общих чертах задачи так называемой классической стратегии, мы постараемся рассмотреть дальше, что будет делать на полях нашей старой Европы и таинственной Азии стратегия малой войны.

4

Трудно в границах газетной статьи говорить о стратегии малой войны – эта тема читается в течение года на курсах современной военной академии. В трех предыдущих главах мне пришлось несколько раз касаться этого вопроса. Я постараюсь здесь изложить самую, так сказать, сущность стратегии этой войны и ее оперативные задачи и возможности.

Классические Канны являются редко достигаемым образцом военного искусства. В немецкой академии Генерального штаба специально «натаскивали» в этом направлении, и этот метод тактического боя был излюбленным приемом германского оперативного искусства. Пгубокий охват обоих флангов противника в Первую мировую войну пехотной массой при поддержке наступающей кавалерии, а во Вторую мировую – танковых армий с моторизованной пехотой доминирующей нитью проходит в маневренный период обоих великих войн. Результатом сжатия охватывающих клещей была цель тактических и оперативных «котлов» на Западном и в особенности на Восточном фронте, которая дала германскому военному командованию целый ряд блестящих побед во время «блитцфельдцугов»⁸.

Опыт войны показал, что проведение этой операции, если противник недостаточно расстроен предыдущими боями, требует больших жертв и что даже при полной удаче не позволяет продержаться на занятой территории долгое время, то есть не дает желанного тактического углубления предела тактического или оперативного прорыва-охвата. В стратегическом значении воздушные десанты своих войск во вражеской стране вообще не представляют никакой ценности. В стратегии глубина прорыва-охвата разыгрывается на огромных пространствах и, по самой своей сущности, требует долгого времени, а потому не поддержанные населением десантные части будут всегда уничтожены подошедшими резервами. Для расширения предела стратегического наступления необходимо создать в тылу противника солидно организованное восстание, революцию или партизанское движение, поддержанное сбрасываемым десантом своих же регулярных войск, обученных этому делу отрядов, а на введение в бой на глубоких тылах противника – отдельных регулярных частей, чуждых местному населению неприятельских сил. Совершенно правильное понимание этой военной истины и зародило в советской академии Генерального штаба науку о стратегии малой войны. Каждый строевой офицер – командир роты, батальона или полка, и каждый генерал, будь то командир дивизии или корпуса, – знает, что каждое тактическое наступление, даже очень удачно проведенное и поддержанное резервами, постепенно выдыхаясь и захлебываясь, в конце концов останавливается, и требуется много времени и новой подготовки для его продолжения или, вернее, для организации последующего.

Ту же военную истину знает каждый генерал, командующий армией или главнокомандующий фронтом. Верховный главнокомандующий и Ставка часто переживают тот стратегический кризис, который современная военная наука называет кризисом «стратегического предела». По понятным причинам, имея дело с читателем главным образом невоенным, я не могу здесь развернуть современную доктрину предела стратегического наступления. Я надеюсь примером дать читателю почувствовать и практически понять, что Генеральные штабы понимают сегодня под стратегическим пределом. Каждое наступление и каждая кампания имеет свой исторический стратегический предел. Стратегическим пределом всей военной карьеры Наполеона была Москва, и после нее звезда его неудержимо покатилась вниз. Стратегическим пределом военного успеха немцев в Первой мировой войне была река Марна, и все, что было потом – это только попытка во времени выиграть то, что было окончательно проиграно на полях сражений. Стратегическим пределом германского наступления во Второй мировой войне были Сталинград и Эль-Аламейн в Африке. Дальнейшее положение могло спасти только новое решающее оружие, но продукция его не успела развернуться до весны 1945 года.

С большим военным талантом разработанная Советами теория, а главное – практика стратегии «малой войны», служит главным образом средством углубления стратегического прорыва-охвата, а при ведении этой войны в огромных масштабах – средством расширения так называемого стратегического предела всей кампании.

Действительно, как мы уже видели, воздушные десанты даже первоклассно обученных и специально для этого отобранных войск не играют в стратегии никакой роли, ибо эти части, сброшенные в чужую страну и не поддержанные местным населением, не могут держаться месяцами в ожидании подхода своих армий, а потому их работа ограничивается тактическими ударами или сравнительно неглубокими оперативными прорывами.

Совсем иначе пошла мысль Красной армии. При отступлении своих войск в глубь государственной территории разрозненные и разбитые части собираются в лесах, болотах и горах, и вообще в подходящей для этих действий местности, и там при помощи сброшенных воздушных десантов образуется костяк будущего партизанского движения. Кадры растут за счет притока добровольцев из местного населения, дезертиров, отсталых, бежавших пленных и, достигнув известной силы, выделяет органы управления данной местности и приступает к мобилизации. Отряды устанавливают связь по радио с центрами, и при помощи воздушного флота начинается регулярное снабжение их оружием, деньгами, медикаментами, а если это нужно, то и питанием. Нормально партизаны питаются за счет «благодарного населения». Налаживается связь с соседними партизанскими отрядами, и, постепенно покрывая целой сетью пространство в сотни верст и получая из единого центра оперативные директивы, создается в тылу противника новый фронт, часто, как было на Востоке во время Второй мировой войны, фронт на протяжении тысячи верст и силою около 200 тысяч бойцов⁹, то есть создается фактор уже не тактического, а стратегического значения.

Это на своей территории. Таким же образом строится партизанщина в тылах действующего противника, на его собственной территории. Сбрасываются десантные части, как хребет для будущих добровольцев и мобилизованных, но разница между нормальными парашютными командами и этими заключается в том, что этот хребет составляется из специальных партизанских бригад, выученных в соответствующих советских школах и состоящих из коммунистов той же национальности, где предполагается организация данного партизанского движения. Такой хребет не является чуждым органом в тылу данной нации, а, наоборот, зародышем или ядром всего недовольного и ферментирующего в теле собственного народа. Этот способ организации саботажей, диверсий, отдельных восстаний, большого или малого партизанского движения дает все шансы на подготовку грандиозной операции общестратегического значения, на огромных пространствах и во времени мало ограниченной. Партизанщина данного характера служит фундаментом к вспышкам, при благоприятных условиях, общей всенародной революции. Современная партизанщина является не чем иным, как новым видом передвижных, полевых крепостей в тылу сражающегося противника. Партизан сравнительно легко разогнать, но их очень трудно разбить. Прекрасно организованные и очень подвижные, вооруженные специальным автоматическим оружием и созданные для непрерывной активной работы, но не для упорных боев за рубежи, партизаны обыкновенно внезапно появляются и так же внезапно исчезают, распыляются, чтобы вновь соединиться в другом месте, то есть непрерывно строят в тылу противника сеть непроходимых рубежей, фортов или местностей, и этим стесняют его свободу передвижения и маневра. Другими словами, в современной войне к этим подвижным крепостям перешла роль тяжелых и постоянных крепостей эпохи прошлого столетия и начала нашего.

Крепости загораживали дороги, стесняли передвижение, связывали часть войск, вылазки беспокоили тылы неприятеля. Могущество современного огня разбило железобетон. Роль постоянных крепостей стала крайне ограниченной, и их заменили после Первой мировой войны так называемыми «укрепленными линиями». Классическим примером была линия Мажино. Вторая мировая война доказала их несостоятельность. Теперь, в современном партизанском движении, мы имеем последнее слово военной техники, передвижную полевую крепость, которая так же, как ее предшественница, загораживает дороги, делая их непроходимыми, стесняет гарнизоны. Горы, лес, болота, острова, руины городов – все это теперь форты или, вернее, точки опоры партизан, а легкость их организации и маневра делает их малоуязвимыми и нейтрализует перевес огня наступающего противника. Раньше пробивались через валы, потом через бетон крепостей, много позже – через укрепленную полосу, теперь будем пробиваться, как показал опыт последней войны, через пространства, кишащие партизанами, саботажниками, через очаги сопротивления, восстания и революции.

На помощь партизанам приходит автоматическое легкое оружие и тактика современного боя. Огонь заставил царицу полей из сомкнутого строя рассыпаться в цепь. Цепь перешла в отдельные звенья, пока не появилась на полях боя артиллерия, непосредственно идущая в атаку. Современный танковый и моторизованный бой, поддержанный огнем воздушного, сопровождающего флота, – это уже не артиллерийская подготовка или сопровождение огнем атакующей пехоты, нет, это уже сама артиллерия наряду с пехотой ведет непосредственный бой.

Это положение заставило переменить тактику боя, и сегодня, на опустевших полях, он фактически ведется позиционными перебежками, то есть от рубежа к рубежу.

Введение в бой дальнобойной артиллерии, то есть ракетной, а также, кроме сопровождающего, тактического воздушного флота, флота далекого радиуса или стратегического, да еще вооруженного атомной или бактериологической бомбой, аппаратом космических лучей, – все это заставит изменить не только тактику боя, но и саму оператику. Опустеет не только поле непосредственного боя и его ближайшие тылы, но и все оперативное предполье с путями сообщения, пунктами концентрации и глубокого тыла. Последние американские маневры потому и провалились, что командование и войска к этому новому способу передвижения, сосредоточения, развертывания и боя были совершенно не подготовлены. Как раньше в тактике, так и теперь в оператике, передвижение и бой будут идти на, так сказать, оперативных рубежах, при огромной видимой пустоте. Чувство физического плеча отходит в область предания. Вот тут-то разбросанные очаги партизанского движения по всему фронту и тылу, задерживающие, фланкирующие, расстраивающие, и будут давить всей своей тяжестью на работу нормальной так называемой классической стратегии. Уцары пойдут против командных постов, органов связи, транспортных колонн, железных дорог, амуниционных и других складов военного или гражданского снабжения.

С огнем и взрывом полетят в воздух военные фабрики, железнодорожные станции, мосты, электрические, газовые, телефонные станции. Будут всюду и везде заложены на огромных пространствах минные поля и организованы акты террора и саботажа.

На помощь партизанам пришли два фактора: легкость, а вместе с тем чрезвычайная сила огня современного автоматического оружия и пустота тактического поля боя. Кроме того, средства связи и снабжения, радио – дают возможность держать связь за сотни и тысячи верст со своим командным центром, а аэроплан, как показал опыт последней войны, а в мирное время блокада Берлина, разрешил вопрос путей сообщения, баз и питания. Максима, что армия не может продвигаться, не имея обеспеченных путей сообщения, транспорта, баз, средств питания и так далее, продолжает быть правдой, но уже в сильно ограниченных размерах. Склады могут быть при этом способе войны заранее подготовлены на своей или на вражеской территории, связь держится через радио и аэропланы. Дальнейшее снабжение дает «благодарное население» или очаги пятых и шестых колонн или, для обороны, по трудно досягаемым небесным путям, воздушный флот. В «Демянском котле» три немецких корпуса сидели почти девять месяцев¹⁰. Польское подпольное движение в занятом немцами городе Варшаве организовалось, и снабжалось и подготовлялось к удару из Лондона. В соответствующий момент оно его нанесло. О силе его можно судить уже по тому, что продолжалось оно 6 недель, и со стороны немцев были двинуты танки и штурмовики люфтваффе.

Я взял только эти два наиболее ярких примера «малой войны», ибо первая велась в почти открытом поле, а вторая – в европейской столице. Другие примеры, начиная от Тито, советских партизан, французских «маки» и т. д., можно приводить без конца, ибо вся последняя война была полна примерами, где классическая стратегия перемешивалась со стратегией малой войны и была грандиозным историческим вступлением в эпоху новых войн, в эпоху соединения войны национальной с войной классовой.

Этим, и главным образом только этим, будет сильно отличаться от всех предыдущих Третья мировая война. Это хорошо понимают только Советы. Стратегия «малой войны» будет на каждом шагу влиять на классическую стратегию, ибо первая является стратегией классовой войны, а вторая, классическая, представляет собой стратегию войн национальных, и весь вопрос в том, какая из войн будет преобладать в будущем международном вооруженном конфликте.

Атомная бомба (когда я начал писать эти статьи, еще официально не было объявлено, что Советы ее также имеют), ракетный снаряд, стратегический и тактический воздушный флот – все это могущественные виды современной артиллерии, но, как бы сильно ни было их действие, это все-таки только артиллерийский огонь, а артиллерийским огнем можно только подготовить тактическую атаку, оперативное наступление, даже всю стратегическую кампанию, но нельзя ничего решить, ибо одним огнем невозможно продвигаться вперед и занимать нужные рубежи, местности или государственные территории. Окончательный удар будет все-таки наноситься старой царицей полей, многострадальной и доблестной пехотой. Бронированной или механизированной, с газовыми или космическими аппаратами в руках – это все равно, но человеческими силами, организованной массой, то есть пехотой. Машина, какой бы она ни была совершенной, двигается человеческими руками и на основании оперативных планов, выработанных теми же людьми, то есть Генеральным штабом и полководцами. Командование, вооруженное знаниями обеих стратегий и умеющее балансировать между необходимостью малой стратегии и классической стратегии, поддержанное соответствующей идеологией и пропагандой, может рассчитывать на успех в будущем вооруженном столкновении.

Техника в современной войне – великая вещь, но это далеко не все, и слепая вера только в свое техническое превосходство ни к чему, как только к поражению, привести не может. Каждый солдат должен понимать свой маневр, а в политической войне – чувствовать и свое морально-идеологическое превосходство. Все должно быть ясно и понятно, только тогда можно воевать. Нельзя требовать человеческой жизни и крови за непонятные и ненужные идеалы. В Первую мировую войну немцы верили в свое техническое превосходство, главным образом, в свою 44-летнюю подготовку и тяжелую артиллерию, ибо ее союзники почти не имели. Верили и торжественно проиграли. Во Вторую мировую войну французы верили в техническую непроходимость своей укрепленной линии Мажино. Немцы прошли ее почти парадным маршем. В ту же Вторую мировую немцы верили в свое техническое превосходство на Востоке. Главным образом – в свою организацию, в танковые дивизии и моторизованную пехоту. Верили в непобедимость люфтваффе. Восточная военная прогулка кончилась под Сталинградом, а непобедимым полкам пришлось сложить оружие в Берлине. Теперь англосаксы слепо верят в непобедимость и превосходство своего стратегического воздушного флота, вооруженного атомной бомбой. Сталин же верит в гениальность своей пропаганды и в историческую непобедимость русского солдата.

Я должен завершить мою первую серию статей уже столько раз мною сказанными словами. Русская империя – это не государство, а континент, и расширилась она теперь фактически от Берлина до Кантона. Можно ли все это пространство безнаказанно покрыть «ковром» атомных бомб? Русская армия на протяжении всей своей военной истории знала много блестящих побед, правда, и тяжких поражений, но психология русского народа никогда не знала и не переживала исторического окончательного поражения. В течение последних двух столетий мы вели 26 войн, которые продолжались 130 лет. Много непрошеных гостей ходило по широким, заколдованным московским дорогам. Шли полчища монголов, гуляла кавалерия поляков, маршировала пехота шведов, старая гвардия Наполеона и моторизованные гренадеры Адольфа Гитлера. Все они шли с глу-

бокой верой в свое военно-техническое превосходство и в свою окончательную победу.

Все эти военные «прогулки» кончились волною обратного шествия, и русский трехгранный штык и остро отточенная сабля не раз потрясали над Варшавой, Берлином и Парижем. Правда, существуют еще столицы некоторых европейских государств, которые русских не видели, но мало их осталось. Нельзя изучать историю мира и вместе с тем ничему не научиться. За этот государственный грех и платится обыкновенно исторической смертью. Вот в этом и заключается главная тайна широких и заколдованных дорог, ведущих в снегом занесенную Московию.

5

Подводя итог всему тому, что было сказано в предыдущих четырех главах, сделаем вывод из тех военных истин и доктрин, которые были предложены вниманию читателя.

Прежде всего, было установлено, что современная война – это чрезвычайно сложное явление, и сегодня человеческий ум не может полностью охватить все отрасли военного дела, да и не только военного, которые необходимо знать, чтобы вести с успехом огневую войну. Жизнь потребовала специализации, то есть разделения теории и практики боевых действий современных вооруженных сил. Не только тактика и отчасти оператика, в зависимости от родов оружия, но даже наивысшая ступень военного искусства, то есть теория и практика государственной стратегии, будет делиться сегодня, как мы видели, на классическую стратегию, выразительницу национальной войны, и на стратегию «малой войны», отвечающей понятию гражданской или классовой борьбы с ее специальным видом партизанского движения в грандиозных стратегических масштабах.

Однако та же жизнь потребовала от полководца, то есть офицера Генерального штаба (иной сегодня немыслим), и от его штаба проведения в жизнь принципа идеи связи. Другими словами, изучение каждого отдельного вопроса военного дела должно непременно вестись совместно и параллельно с изучением всех остальных факторов войны, в той или иной степени на нее влияющих.

Мы уже говорили в предыдущих статьях, что сегодняшняя огневая война находится в полной зависимости от политики, которая ее готовит, во время хода военных действий на нее влияет, а после окончания огневой войны является решающим элементом будущего мира или будущей «холодной» войны. Генерал Сект, создатель после Версаля германских вооруженных сил и германской военной академии, говорил, что сущность войны, или так называемая философия военного искусства, и является связью всего многогранного военного дела и выражает собою единство военной науки или военной доктрины, в частном случае, для данной военной эпохи. «Бой – это часть войны, а война – это часть нашей жизни!» – восклицает в своих записках знаменитый американский генерал Ли¹¹, а потому принципы, которые являются основами борьбы во время огневого столкновения, сточки зрения философии, являются теми же принципами, на которых основывается жизненная борьба при преодолении всех тех препятствий и сопротивлений, которые встречаются на нашем вечном пути стремления к прогрессу и к завтрашнему лучшему утру. Борьба в областях чистой политики, а также политики промышленнофинансовой или социально идеологически-пропагандистской базируется на тех же философских принципах, на которых основывается сущность борьбы двух воль, двух противников в истории военного искусства.

Могущество техники играет огромную роль в современном вооруженном столкновении народов. Однако нельзя забывать самой основы, то есть сущности войны, а именно, что солдат в бою, рабочий на фабрике, ученый в лаборатории, хирург в госпитале и пропагандист за газетой – это все люди, и что именно эти люди и приводят в движение все сложные машины нашей современной цивилизации, и от вопроса, будет ли эта могущественная машина работать без перебоя, исправно, или нет, зависит жизнь миллионов людей, выигрыш или проигрыш огневой войны и судьба многих наций.

Вот почему дух или, вернее, психологическое состояние бойца в наш век огневой и механизированной войны продолжает играть решающую роль, и от него, от этого духа, или от психики бойца, зависит окончательное решение боя. Зависит, будет ли армия организованной вооруженной силой, или только «собранной толпой». Все это чрезвычайно важно не только для классической стратегии, но и для учета стратегии малой войны.