Текст книги "Первая Русская национальная армия против СССР. Война и политика"

Автор книги: Борис Хольмстон-Смысловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 26 страниц)

★ ★ ★

По поводу политической «троичности» партизанского движения, в частности, и «малой войны», в общем, приходится сказать нижеследующее.

Военная психология изучает психику регулярных армий. Эти регулярные армии соответственно воспитываются. Они имеют свою, только им одним присущую, национальную организацию. Свою государственную историческую традицию. Свой собственный армейский уклад жизни, свою моральную этику, национальную дисциплину и судебный кодекс.

Психология участников «малой войны» не может быть взята в рамки психологии регулярной армии. Это ведь не строго обдуманная, десятками лет строящаяся, организация и регулярной военной дисциплиной связанная солдатская масса. Это, скорее всего, военно-политической обстановкой продиктованная полувоенная и полуполитическая импровизация. Вернее, это – политическая организация в военной импровизации.

Поэтому существует принципиальная разница в психологии между законно мобилизованным солдатом и добровольно перешедшим или террором завербованным партизаном. Совершенно ясно, что все вышеуказанные факты создают специальную психологическую атмосферу, которую даже самая жестокая дисциплина не в состоянии изменить, и не в состоянии привести гражданского бойца партизанского движения к одному знаменателю с регулярным солдатским элементом. Душа партизана резко отличается от души солдата, и это отличие приводит нас к следующему выводу: партизанские войсковые соединения не способны к упорному бою. Партизаны психически не переносят высокого процента потерь. Вышеуказанный психический вывод и создает специальное психологическое правило, непосредственно влияющее на тактику партизанского боя. Эта партизанская психология требует скоротечности боевого столкновения. Каждая затяжная партизанская операция несет в себе элементы боевого поражения. Быстрота, глазомер и натиск, как учил в своей тактике великий Суворов, перекладывается на язык современной партизанской психологической тактики, заставляет партизан действовать внезапным подходом, решительным и накоротке боевым ударом и быстрым отскоком от противника. В этом, конечно, не сказано все, но сказано очень многое.

★ ★ ★

Партизанские отряды, как общее правило, состоят из местных боевых соединений. Они сбрасываются на парашютах или просачиваются через фронт. Собственно говоря, сбрасывается или просачивается только костяк будущего партизанского отряда. В системе регулярной организации создаются исключительно партизанские кадры. Сам же отряд организуется процессом нарастания на сброшенный или просочившийся хребет добровольцев или террором мобилизованных граждан и крестьян местного населения.

По психологически-тактическим соображениям, оторванные партизанские отряды или парашютные десанты не могут по времени долго, а по местности глубоко и широко, вести военно-политические партизанские акции. Для этого им не хватает знания данной местности, во всех ее географических и топографических подробностях, знание местного быта и полной поддержки местного населения.

Суммируя вышесказанное, мы видим, что для решительного успеха в партизанском деле надо быть «своим». «Своим» по психике местных деревень, по языку-говору, обычаям и по родственным связям. По знанию во всех подробностях деревень, лесов, болот, дорог, психических настроений и биологических возможностей данной местности и данного населения.

Никакие приданные проводники к «чуждым» партизанским бригадам или к иностранным воздушным десантам заменить вышеуказанные элементы организации партизанского дела не смогут.

Вот почему мы видим, что советское центральное управление по партизанским делам устанавливает партизанскую традицию, что широкое партизанское движение организуется исключительно при массовой поддержке местного населения.

Вышеуказанный принцип, как элемент партизанской силы, носит в себе одновременно и источник партизанской слабости. Л именно: партизанские бригады, за редким исключением, не переносят глубоких оперативных перебросок. Они органически связаны с населением данной области. Дух данных партизанских бригад находится в прямой зависимости от духа населения, которое их морально поддерживает, физически питает, пополняет и очень часто укрывает. Поэтому в партизанских бригадах, как общее правило, царит так называемое общественное мнение. Регулярная армия знает это психологическое явление только в периоды революционных брожений.

Партизанскому командованию приходится считаться с этим «общественным мнением». Оно часто имеет решающее значение во всех политических и боевых акциях партизанских войск. Это «общественное мнение» может родить партизанское движение, но оно может также распустить по домам собравшихся партизан.

Партизаны, как общее правило, много чувствительнее реагируют на военно-политические неудачи, чем солдаты регулярных армий. Особенное значение имеют первые бои. Первые крупные неудачи могут так снизить боевой дух партизан, что бригады на долгое время теряют свою боеспособность. В худшем случае, партизаны разбегутся, а в лучшем – придется начатую организацию перестраивать заново. Наоборот, первоначальные успехи партизан смогут воодушевить «зеленых» бойцов, и тогда их можно «подымать» на большие и ответственные дела. Однако надо крепко держать партизан «на поводу», ибо после первых успехов они склонны действовать слишком смело и часто рискованно, а такая тактика всегда принесет больше вреда, чем пользы общему политическому и боевому делу партизанского движения. Командование должно непрерывно следить за боевым пульсом партизан все время, имея в виду крайне неуравновешенную психику партизанского бойца.

Партизанам нельзя давать непосильных задач, ибо они не имеют, как сказано было выше, нормальной боевой выдержки войсковых частей.

Проводя анатомическое сравнение между регулярной армией и партизанскими бригадами, скажем, что партизанский военно-политический организм – это организм неврастеника, если сравнить его с нормальным боевым организмом здоровой регулярной национальной армии. Организм «неврастеника-партизана» резко реагирует на все внешние восприятия и на каждое внутреннее состояние.

Поэтому соответствующими должны быть и методы партизанского воспитания, обучения, организации и обращения командного состава с этими «гражданскими» солдатами. Нормальные методы воспитания классической армии с ее офицерскими и унтер-офицерскими кадрами в данном случае абсолютно не годятся. Прежде всего, в партизанских бригадах этого прекрасного офицерского и унтер-офицерского кадра нет или количество их крайне ограничено. В партизанских бригадах военное знание и «дрилль» заменяются обыкновенно глубокой политической пропагандой. Пропаганда в партизанском деле имеет огромное значение. Идеологическая обработка будет часто заменять профессиональное знание. Партизан в полном смысле этого слова должен быть сознательным политическим бойцом. Он должен точно знать и ясно отдавать себе отчет, почему он ушел в лес и за кого и за что он сражается.

Однако, ведя так называемую политическую обработку, нельзя забывать и чисто военную психологическую работу, ибо надо все время стараться перевести гражданскую психику партизанского бойца на психику профессионально-военную. Вернее, надо всеми силами и всеми мерами постараться сделать из добровольца-партизана если не кадрового солдата, то, по крайней мере, военнообязанного.

Партизанскую формулу «захотел и пошел – захотел и уйду», надо заменить сознанием, что войну вести партизан обязан и, если не по праву закона мобилизации, то, по крайней мере, по праву моральных обязанностей, как член своей нации. Каждый командир из своего личного опыта знает, чем является в армии принцип элемента добровольчества. Это – конец армии. Это – первый шаг к разложению каждой регулярной части. Мне лично в течение моей 36-летней профессиональной военной практики приходилось наблюдать и переживать это явление неоднократно, особенно резко – в тяжелые дни Гражданской войны в рядах добровольческих частей армии генерала Деникина на юге России, во время их исторической борьбы против коммунистической власти.

В партизанских частях, как ни в каких регулярных частях, авторитет личности, то есть командира, играет первенствующую роль. В партизанских бригадах психологически имя вождя, атамана, командира всегда сильно возвеличивается создаваемой легендой и представляет из себя огромную моральную силу, часто стоящую много больше, чем подчиненные ему некоторые партизанские отряды. Легенда строится ползущими слухами и шумом идущей молвы. Вождю приписывается исключительная храбрость, необыкновенное умение, дерзание, а главное, не покидающее его боевое счастье. Ему удаются все его партизанские набеги. Он в боевых столкновениях непобедим. Он – народный герой, защитник слабых и угнетенных. Он – грядущая народная месть…

Из наиболее ярких исторических примеров – это атаман Махно, крупнейший красный партизан, наводивший в 1919 году ужас в тылах белых дивизий во время гражданской войны на юге России.

Второй партизанский вождь, овеянный легендой, – это выдающийся советский партизанский командир генерал Ковпак²³, потрясший в 1944–1945 гг. всю германскую тыловую систему Белорусского фронта.

Об обоих партизанских атаманах говорят и пишут до сегодняшнего дня. Их партизанская тактика служит предметом изучения каждой серьезной военной школы.

О партизанском морально-психологическом климате надо также было бы сказать несколько слов. Он чрезвычайно тяжел. Это специальный военно-политический климат, насыщенный боевой и сырой атмосферой непрерывного пребывания в лесу. В глубоком дремучем лесу, в топких болотах или в узких ущельях тяжело проходимых гор. Тут партизаны живут. Тут они организуются и отсюда предпринимают свои боевые набеги. В случае неудачи туда же они отходят. При решающем поражении там они прячутся, ища на лоне суровой природы временного спасения и покровительства. Партизан – дитя этой природы. Он дик так же, как дика его мать. Поэтому-то и кровава его партизанская тактика.

Партизаны, как общее правило, действуют всегда в тылу своего противника. Они отрезаны от своих главных боевых сил и, как традиция, всегда находятся в оперативном, а очень часто и в тактическом окружении.

С точки зрения психологии, поэтому чрезвычайно важна каждая связь с Родиной. Каждая забота о нем, каждый голос, присылка действует исключительно ободряюще и возбуждает у партизана веру, что Отечество их не забыло, что оно о них думает и оно о них заботится. Каждый транспортный самолет – это живой представитель «Большой земли». Каждая радиопередача – это голос «оттуда», голос своей нации. Партизаны должны как можно чаще видеть этих крылатых представителей и слышать голос по эфиру своего народа. Здесь для читателя, не знакомого с советской военно-партизанской терминологией, я должен сделать соответствующее разъяснение. По советской партизанской терминологии, «Большой землей» называется территория своего государства, на которой находится центральное руководство и базы питания партизанского движения. «Малая земля» – это территория, на которой действует данная партизанская бригада, или та область, которая находится под ее оперативным или политическим контролем.

Дух решает победу над материей. Это старо и верно для каждой регулярной армии и, как никогда, важно для партизанских войск. Моральное состояние партизан является ключом к решительным партизанским действиям. Оно является источником той силы, которая несет огонь, разорение и смерть неприятельскому тылу. Моральное состояние, а не количество лесных солдат и даже не их вооружение решает, прежде всего, участь каждой «малой войны».

«Малая война» ведется на территории «малой земли», но жизнь партизан в большей степени зависит от «Большой земли». Там находится центральное управление партизанского движения. Оттуда идут приказы, руководство, оперативные задачи, пополнение кадров, вооружение, идеологически-политические инструкции и некоторые виды снабжения. Поэтому вполне понятно, что психика «Большой земли» непосредственно отражается на психике «малой земли». Успехи «Большой земли» – радость «малой». И наоборот – каждая неудача «Большой земли» гасит дух партизан «малой земли».

Отсюда вывод: боеспособность «малой земли» является прямой функцией безопасности «Большой земли».

«Как в Москве аукнется, так в лесу откликнется», – говорили советские партизаны, действовавшие в глубоком германском тылу во время исторической эпопеи Второй мировой войны.

Этот краткий психологический очерк, конечно, не исчерпывает всю психологическую сторону военно-политической доктрины малой войны. Об этом надо было бы написать целую книгу. Если время и средства мне позволят, то я собираюсь это сделать, вернее, льщу себя надеждой, что я это сделаю, ибо я вполне сознаю все те тяжести, которые надо будет преодолеть, желая выполнить то, что фактически для военной науки выполнить надо.

В заключение считаю своим долгом еще раз подчеркнуть, что тяжесть командования и управления в «малой войне» лежит в большей мере на политически-психологическом фронте борьбы, чем на фронте формальном, традиционном оперативнотактическом.

Глава VI О ТАКТИКЕ

Приступая к изучению чисто военной стороны «малой войны» или партизанского дела, то есть начиная разбор партизанских акций с точки зрения тактики, оператики и даже стратегии, я считаю нужным, прежде всего, привести точные определения вышеуказанных военных дисциплин, чтобы каждый читатель, недостаточно квалифицированный солдат или даже невоенный, смог бы хорошо ориентироваться в дальнейшем, понимая совершенно ясно, что кроется в военных доктринах под выше цитированными словами профессиональной терминологии.

Согласно классическим определениям такой высоко профессиональной школы, какой являлась германская военная академия²⁴, под понятиями тактика, оператика и стратегия надо понимать в свободном переводе и по поучениям фон Мольтке нижеследующее.

Тактика – это вся совокупность деятельности войск в бою. А также все действия тех же войск в предбоевые и послебоевые периоды времени. Тактика, как научная дисциплина, исследует все свойства войск и все элементы боевых факторов, влияющих в какой-либо форме на тактические действия войск.

Оператика – это военное искусство, которое учит, как нужно маневрировать армейскими массами, чтобы подвести их к бою и поставить их для боя в наиболее выгодное положение. Как часть военной науки, оператика исследует свойства армейских масс, когда они в полной боевой готовности стоят на месте, во время их движения и во время самой боевой операции. Она также изучает возможности, которые могут иметь влияние на ход оперативных действий.

Здесь я считаю нужным отметить, что понятие «операция» и «оперативное искусство» было впервые введено в военную науку генерал-фельдмаршалом фон Мольтке Старшим. Свою новую военную дисциплину он развернул во время своих победоносных кампаний против Дании и Австро-Венгрии. В боях под Ке-ниггрэц фон Мольтке в своих диспозициях большому Генеральному штабу уже совершенно ясно отделяет тактические действия от оперативных маневров. Причем он говорит о маневрах не в смысле высказываний генерала фон Клаузевица, а как о новой и совершенно самостоятельной форме боевых действий. Эти высшие военные действия он называет операциями. Таким образом, на полях Кеннигрэца родилось оперативное искусство.

Германские военные дисциплины и германская военная терминология были восприняты многими европейскими и азиатскими передовыми армиями, в частности, русско-советскими. Но военная мысль англосаксонского мира все еще блуждает в устаревших и расплывчатых понятиях всевозможного вида тактики и стратегии. В англосаксонских приказах, как и в инструкциях, мы видим только тактические задачи и стратегические цели и наблюдаем непосредственные переходы от тактики к стратегии. Читая и слушая англосаксонские военные коммюнике, мы сталкиваемся с непонятными для нашего профессионального глаза и уха сообщениями вроде того, как отдельные американские роты занимают стратегически важные позиции: леса, села, реки и горы. Мы часто видим, как англосаксонская наука смешивает тактический боевой марш полка с операционными маневрами армий. Последнее же часто англосаксонцы из области тактики переводят непосредственно в область стратегии, хотя эти армейские маневры, при всей их количественной и качественной силе, еще далеко не являются стратегическим развертыванием войсковых масс.

Стратегия – наивысшая степень военной науки.

Это, во-первых, совокупность военных действий всех вооруженных сил государства – коалиции как на земле, так и на воде и в воздухе.

Во-вторых, это планирование и ведение войны во всем ее многообразии, то есть в наше историческое время – планирование и ведение войны классической, малой, политической, психологической, экономической, идеологически-пропаган-дистской и социальной.

Стратегия, как научная дисциплина, изучает войну во всей ее философской сущности, во всей ее многосложности и во всех к ней причастных отраслях и формах.

Дав классическое разъяснение вышеуказанных военных дисциплин и военной терминологии, приступим к рассмотрению каждого из данных положений в отдельности и в применении его к военно-политическим доктринам малой войны.

★ ★ ★

С точки зрения современной тактики, «малая война» начала разворачиваться в эпоху Гражданской войны в России.

На территории юга России и Сибири в 1917–1921 гг. впервые появляются партизанские действия в решающих тактических размерах. Партизанские действия, военно-политически организованные и руководимые центральным управлением. Это уже не партизанские самостийные крестьянские восстания прошлых столетий.

При штабе главного красного командования организуется вышеуказанное центральное управление для руководства и координации партизанских действий в тылу противника.

Партизаны в принципе делились в то время на две труппы: первая группа – это группа так называемых организованных партизан, то есть бойцов, прошедших хотя бы элементарную военно-политическую подготовку. Эти партизаны действуют планомерно и согласно общим директивам центрального управления.

Вышеуказанная труппа, в свою очередь, делилась на две основные подгруппы: на подгруппу стационарных партизан, то есть партизанских отрядов, действующих привязано в данных районах определенной местности, и на подгруппу оперативных или подвижных партизан, перебрасываемых, по мере надобности, в любые участки фронта.

Вторая группа, вернее, была передвижным партизанским кадром, который, после соответствующей переброски, уже на новом месте, обрастая населением, превращался в соответствующий партизанский отряд.

Вторая группа – это так называемые дикие партизаны. Это отряды, которые организовывались по собственному политическому почину в связи с той или иной военно-политической обстановкой, и действовали часто совершенно самостоятельно, даже не держа связи, а в Гражданскую войну даже не подчиняясь центральному управлению партизанского движения. С прогрессом революционного военного искусства, ко времени Второй мировой войны, партизанские отряды второй группы почти не существовали. Были партизанские бригады, которые имели широкую внутреннюю автономию, но и они все-таки в большей степени зависели от центрального руководства, от его политических директив и отчасти от его снабжения.

Во всяком случае, во время Второй мировой войны германскому главному командованию на Восточном фронте пришлось столкнуться с полностью централизованной и координированной военно-политической акцией советских партизан.

Будущие руководители и кадры партизанских бригад обыкновенно готовились и обрабатывались в глубоком советском тылу. Кадр проходил сквозь школьное обучение, в котором ему преподавались: коммунистическая идеология, пропагандистско-политический инструктаж, разведывательно-диверсионное дело, подрывное искусство, техника связи, технология партизанского оружия и тактика партизанского боя.

Кадры и инструкторы, после соответствующего сколачивания и вооружения, сбрасывались или перебрасывались в тыл противника.

Сама переброска проводилась многообразными способами и путями: путем сброски на парашютах, просачиванием сквозь слабые места фронта противника или путем оставления на местах небольших кадровых групп во время общего отхода своих регулярных армий.

Теперь начинается процесс, собственно говоря, фактической организации партизанских бригад.

Кадры бригад готовы. Командиры, инструкторы и радисты переброшены в соответствующие топографические местности. В горах, глубоких лесах, в тяжело проходимых болотах, в мало населенных и бездорожных областях, и в руинах бомбами разбитых селений начинают оседать, организовываться и действовать кадры – хребет будущих партизанских бригад.

Прежде всего, устанавливается связь со всеми агентами «пятой колонны». Агентами, заранее оставленными или разбросанными на данном участке, в тылу у противника. Ведется глубокая военно-политическая и экономико-социальная разведка. Организуется четкая политическая пропаганда. Идет регистрация и вербовка всего «недовольного» среди местного населения, политически-социально подходящего элемента. Разворачивается пропаганда. Расклеиваются призывы к населению. Агитация делается все смелее и смелее. Сначала призывается местное население к пассивному сопротивлению. К невыполнению приказов и распоряжений оккупационной власти. Потом к экономическому саботажу. Саботируются доставки (зерна, леса, мяса, фуража и т. д.) в интендантские склады и сборные пункты вражеской администрации. Портятся машины на фабриках. Отравляется вода в колодцах. Начинаются пожары. Каждый, кто сражался на Востоке, видел эту «выжженную землю». Море лесного и степного огня, сквозь который и днем, и ночью приходилось маршировать германским походным колоннам.

Горят запасы сырья, амуниционные и интендантские склады, запасы горючего, леса, отдельные хутора и целые селенья.

Рвется телеграфная и телефонная связь. Терроризируются вражеские местные органы управления. И у населения начинает постепенно создаваться впечатление принципиальной слабости неприятеля и глубокой силы «Большой земли» и своих партизанских отрядов. Постепенно начинается психологический перелом. Растет вера в непобедимость своих армий. Теряется страх к противнику и к его террору. Население подымает голову. Оккупационная вражеская власть начинает «нервничать» и принимает целый ряд ошибочных, возбуждающих еще больше против себе контрмер и репрессий.

Атмосфера «малой войны» повисла в воздухе.

И тогда начинают проводить «добровольную» мобилизацию местного населения.

Кадры обрастают «перьями». Партизанские бригады созданы…

1с 1с 1с

Готовые партизанские бригады приступают к своей военнополитической акции. Вернее, к открытой боевой деятельности. Политическая прелюдия сыграна. Начинает греметь военный марш.

Первые тактические удары идут по путям сообщения. Взрываются железнодорожные и речные мосты. Подрываются полотна железных дорог. Портятся шоссейные пути сообщения. Летят в воздух железнодорожные, электрические и газовые станции. Закладываются минные поля, стесняющие всякое передвижение и маневры войсковых частей. Нормальное сообщение прервано. Кровообращение военного организма – снабжение – начинает давать перебои.

Постепенно партизанская тактика начинает переходить в явную агрессию.

Организуются открытые нападения на идущие небольшие колонны, на поезда, автомашины, штабы, транспортные средства, всевозможные тыловые учреждения и аэродромы. Боевые акции, как общее правило, расширяются под влиянием первых успехов. Партизаны начинают действовать все решительнее и смелее. Вспыхивают стычки с этапными командами, местной полицией, а при благоприятных условиях партизаны начинают бои против небольших регулярных войсковых соединений оккупационных войск. Постепенно партизаны, тесня местные гарнизоны, начинают занимать соответствующие базы и районы.

Организуется территория «малой земли». Малая война начинает тактически разворачиваться. На занятой территории идет психологическая обработка местного населения. Сбрасываются новые пополнения. Организуются партизанские аэродромы. Устанавливается твердая связь и «воздушный мост» с «Большой землей». Организуется регулярное снабжение.

К созданному партизанскому костяку присоединяются просачивающиеся из иных местностей пополнения, разрозненные и разбитые части, вышедшие из окружения войсковые соединения, отсталые, бежавшие военнопленные, дезертиры, идейные добровольцы, мобилизованные на занятой территории, все недовольные оккупационной вражеской властью и, наконец, просто преступный элемент.

В занятых местностях, то есть на территории «малой земли», партизанами устанавливаются административные органы власти. Организуется связь с соседними очагами партизанского сопротивления. И, наконец, организованные и мобилизацией пополненные партизанские бригады, выходя из своих территориальных баз, начинают открытые военные действия в глубоком тылу неприятеля.

Создается второй, внутренний, фронт. «Зеленая армия» объявляет войну «мести» неприятельским оккупационным властям.

Земля начинает гореть под ногами вражеских армий.

★ ★ ★

В отличие от регулярных войск, боевая деятельность партизан, нс имеющих своего тыла, ни нормальных коммуникаций и ведущих борьбу в глубоком, часто оперативном тылу противника, протекает в специальной боевой обстановке и поэтому имеет целый ряд характерных черт, чисто партизанских особенностей.

Специальные боевые задачи и вышеуказанные огневые условия боя требуют, конечно, и специальной тактики. Партизанской тактики боя. Мы знаем, что оружие и техника влияют на тактику, но и обратно: требование тактики рождает соответствующее оружие. Специальная партизанская тактика вызывает необходимость и специального партизанского вооружения. И эта тактика, и это оружие вместе диктуют организацию партизанских войсковых соединений.

Опыт «малой войны» показал, что слишком большое подразделение и крупные тактические соединения являются мало боеспособными и тяжелыми в управлении. Подчиненные воле вышестоящих штабов, боевые части таких соединений обыкновенно связаны в своих решениях и не имеют возможности полностью, в постоянно меняющейся боевой обстановке, проявлять свою инициативу и принимать на смете спешные боевые решения. Решения, диктуемые огнем на полях сражений.

В тяжелых топографических условиях партизанского боя в лесу, в болотах, в горах и городских руинах, партизанские большие соединения делаются маломаневренными и крайне неповоротливыми в тактическом управлении. А между тем партизанская война намного больше, чем какая-либо иная, полная всевозможных боевых неожиданностей. В этих условиях, в условиях партизанского боя, связывать частную инициативу, инициативу на местах – это значит вести партизанские части к поражению. Это значит лишить боевую линию огня необходимой ей маневренной эластичности.

Сама сущность «малой войны» подсказала принцип партизанской организации. Организации легких, чрезвычайно маневренных, решительных, инициативных и с большим огневым мужеством войсковых соединений. Способных легко и скрытно подойти к противнику, наброситься на него с боем, если надо – в бою переменить направление, в случае неуспеха – оторваться от противника, а в крайней необходимости – провести искусный отход и занять новое боевое расположение.

Поэтому боевой опыт партизанской войны привел партизан к следующим организационным формам: партизанское отделение состоит обыкновенно из 8—10 человек. Три отделения, то есть 30 бойцов составляют партизанский взвод. Рота силою в три взвода представляет уже сильное огневое подразделение. Ее огневая волна равняется ста автоматам.

Как высшее, уже тактическое соединение, – мы имеем партизанскую бригаду. Бригада состоит из трех боевых и одной штабной роты. Последняя складывается из команды связи, охраны, взвода разведки, минного и снайперского отделения и конного обоза бригады. Общая численность бригады доходит до 400–500 бойцов. Реже, для выполнения специальных задач, к партизанским бригадам придают небольшие танковые и моторизованные части.

Командир бригады, как общее правило, совершенно самостоятельно решает поставленные ему тактические задачи. Очень часто он сам ставит их перед собою. И в таких случаях он только уведомляет высшие штабы, по мере возможности и необходимости, о боевой деятельности своей бригады, о ее передвижениях и о ее состоянии.

В высшие оперативные соединения партизанские бригады сводятся очень редко. В случаях исключительной необходимости, и то только номинально и на время выполнения указанной операции. По окончании этой операции высшие партизанские соединения, как правило, распускаются.

Постоянные высшие партизанские соединения во время Второй мировой войны нам пришлось видеть только тогда, когда оперативный район был слишком велик или представлял из себя совершенно ясно выраженный, целый топографический одноликий и геополитический нераздельный боевой комплекс.

В таком случае количество бригад в этом высшем своднооперативном соединении диктуется произвольно и обыкновенно зависит от общей боевой обстановки и от вышеуказанных условий данной местности.

★ ★ ★

Боевая деятельность партизанских трупп почти всегда протекает в условиях труднопроходимой и пересеченной местности. Как выше уже говорилось, горы, леса, болота и руины – вот оперативное поле партизанских акций.

Партизанская тактика в своем принципе характеризуется скоротечностью огневого боя. Эти специальные условия партизанского театра военных действий требуют наличия очень легкого скорострельного и чрезвычайно эффективного оружия. Тяжелое оружие – артиллерия, тяжелые минометы, станковые пулеметы и бомбометы – связывает маневренность партизанских трупп и приводит, как показал опыт, к весьма нежелательным боевым результатам.

Основные элементы партизанской тактики – это боевая внезапность и удар массированным огнем с короткой дистанции. Поэтому современная партизанская тактика требует от партизанского оружия высокого напряжения первой огневой волны. Переводя вышеуказанное тактическое требование на технический язык, мы видим, что партизанское вооружение должно быть сильно насыщено скорострельным автоматическим оружием. Однако это оружие вызывает огромную потребность в боеприпасах. Это автоматически ведет к чрезмерному увеличению партизанского транспорта и партизанских обозов. А ведь обозы – это враг каждой армии. Это смерть маневра. Это уязвимая цель для неприятельского огня. И вот почему на практике пришлось держаться «здоровой середины». Пришлось искать равнодействующую между требованиями тактики и возможностями техники. Между силою огня и тяжестью маневра.