Текст книги "«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов
Издание второе, переработанное и дополненное"

Автор книги: Борис Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 50 страниц)

Факт пожара в 9-м отсеке установлен следствием на основании проведения пожарно-технической экспертизы. Согласно заключению № 28–30/18-7 отдела экспертизы пожаров и взрывов Российского Федерального центра судебных экспертиз при Министерстве юстиции Российской Федерации, время возникновения пожара в 9-м отсеке не установлено.

Таким образом, сам факт возникновения пожара и его причинная связь с гибелью моряков, которая не отрицается защитой, не может служить подтверждением того, что смерть подводников наступила в течение 4,5–8 часов с момента второго сейсмического события.

Умышленное использование доводов, которые сами по себе не подтверждают выводов экспертизы, по мнению защиты, является подтасовкой.

1.4.2. Данные о содержании записок, обнаруженных в 9-м отсеке.

1.4.2.1. Экспертная комиссия указала, что моряки «…оставались живыми в течение 4,5–8 часов, что подтверждается временем последней записи одного из членов экипажа (капитан-лейтенанта Колесникова Д. Р.), зафиксированным в записке -15 часов 45 минут (ошибка, в записке указано время 15 часов 15 минут. – Б.К.) 12 августа 2000 года».

Вместе с тем данное утверждение не соответствует фактическим обстоятельствам дела и, по мнению защиты, умышленно искажено. Записи капитан-лейтенанта Колесникова Д. Р. единственные из трех обнаруженных датированы. Они состоят из трех текстов, которые отличаются по адресату и по условиям, в которых они были выполнены.

Первая часть расположена на лицевой стороне листа с № 66, имеет заголовок: «Список л/с 6, 7, 8, 9 отс., находившихся в 9-м отсеке после аварии 12.08.2000 г.»

Вторая часть записей на оборотной стороне листа с № 69, которая обращена к жене, начинается словами: «Олечка…» Эта записка, адресованная жене, датирована: «1 2.08.2000 г. 15–15».

Третья часть записи, расположенная ниже второй части, начинается словами: «Здесь темно писать, но на ощупь попробую…».

Сравнительный анализ трех частей записей свидетельствует о том, что первые две выполнены в привычных внешних условиях письма. Третья часть записей выполнена в непривычных условиях, о чем свидетельствует не только ссылка на эти условия в содержании записи, но и дезорганизация почерка, которая заключается, по сравнению с двумя первыми частями записи, в снижении координации движений, появлении извилистости и изломанности прямых штрихов, угловатости овалов, неравномерности размера, наклона и размещения букв.

Эта часть записей не датирована, очевидно, что она написана позднее, т. к., судя по ее топографии, эта запись расположена ниже предшествующей, выполнена в иных изменившихся внешних условиях письма. Данное обстоятельство подтверждается протоколами осмотра от 26.10.2000 года, 28.10.2000 года, 04.11.2000 года.

1.4.2.2. Эксперты, исследовавшие записку Садиленко С. В. (заключение экспертизы № 61/01 от 03 апреля 2001 года), отметили, что «…в почерке не имеется признаков, указывающих на наличие у Садиленко С. В. в момент исполнения записки болезненных изменений нервной системы и опорно-двигательного аппарата, то есть процесс ингаляционного отравления окисью углерода (для которого характерны нарушение координации движений и постепенное угасание способности к самостоятельным действиям. – Б.К.) еще не наступил или был в начальной стадии».

1.4.2.3. Из заключения А. А. Леонтьева, профессора, доктора филологических и доктора психологических наук, профессора факультета психологии МГУ им. М. В. Ломоносова, специалиста по исследованию речи, следует, что в момент исполнения записок Садиленко С. В. и Колесников Д. Р. не находились в состоянии эмоционального стресса или в любом другом психофизическом состоянии, отличном от нормы. Методики, использованные профессором А. А. Леонтьевым в своих исследованиях, давно известны, научно обоснованны и позволяют делать аргументированные выводы. Данные методики не были использованы комиссией Колкутина В. В., потому, вероятно, что результаты противоречили бы выводам заключения № 77/02.

Таким образом, время написания третьей части записей Колесникова Д. Р. не только не подтверждает время гибели моряков в 9-м отсеке, а наоборот, свидетельствует о более позднем времени ее написания.

Использование данного довода как аргумента для подтверждения гибели, которая, по утверждению Колкутина и др. экспертов, наступила не позднее 8 часов с момента взрыва АПРК «Курск», является, по мнению защиты, подтасовкой фактов.

1.5. Иные данные материалов дела, опровергающие выводы комиссии с участием Колкутина.

1.5.1. В исследовательской части заключения № 77/02 эксперты по каждому из погибших делают следующий вывод: «Учитывая установленную концентрацию карбоксигемоглобина в трупной крови, а также отсутствие пролежней и некрозов, которые развиваются у отравленных при длительном, многочасовом (до суток) коматозном состоянии, полагаем, что… умер в течение нескольких часов от момента возникновения пожара в отсеке лодки» (с. 13, 18, 24, 30, 36, 41, 47, 52, 57, 62, 68, 74 заключения № 77/02).

Данное умозаключение противоречит окончательным выводам комиссии о том, что «члены экипажа АПРК „Курск“, находившиеся в 9-м отсеке после второго сейсмического события (11 часов 30 минут 12 августа 2000 г.), оставались живыми в течение 4,5–8 часов».

Таким образом, в одной части заключения комиссии исходным моментом, от которого делается отсчет времени продолжительности жизни моряков, является момент пожара, а во второй – момент второго взрыва.

Как видно из заключения комиссии, эксперты одни выводы исследования используют в окончательных выводах, а другие, которые их опровергают, отбрасываются без объяснения причин.

Таким образом, использование одних доводов и непринятие во внимание других, противоречащих первым, без объяснения причин расценивается как необъективное экспертное исследование, что нарушает ст. ст. 4 и 8 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации».

2. Фальсификация акустико-фонографической экспертизы в части установления местонахождения источника стуков.

В постановлении об отказе в удовлетворении ходатайства от 04.01.2003 года отмечается:

«Не вызывается необходимостью и производство экспертизы для определения места нахождения источников стуков, так как исследования по определению данного места были произведены в рамках акустико-фонографической экспертизы экспертом-штурманом с применением специальных знаний и методик. Согласно выводам эксперта, „определить географические координаты источника гидроакустических сигналов, принятых ГАК ТАРКР „Петр Великий“, не представляется возможным в связи со значительным разбросом пеленгов… В то же время большая часть (85 %) пересечений пеленгов на источник сигналов находится в области радиусом 1800 метров… Точка нахождения АПРК „Курск“ на грунте находится за пределами указанной области. Определить глубину нахождения источника сигналов невозможно“. Каких-либо новых данных, опровергавших бы это заключение эксперта, адвокат не приводит».

Критикуя позицию защиты, изложенную в ходатайстве, в постановлении указывается, что не вызывается необходимостью проведение экспертизы по следующим основаниям:

1. Экспертиза проведена штурманом с применением специальных знаний и методик.

2. Большая часть (85 %) пересечений пеленгов на источник сигналов находится в области радиусом 1800 метров.

3. Определить глубину нахождения источника сигналов невозможно.

4. Каких-либо новых данных, опровергающих это заключение эксперта, адвокатом не приводится.

2.1. Какие специальные знания и методики использовались экспертом Козловым С. В., установить невозможно, т. к., и это обстоятельство указывалось в ходатайстве, в акустико-фонографической экспертизе (т. 56, л.д. 296–337) отсутствует исследовательская часть, которая относится к установлению точки нахождения источника сигналов.

В заключении экспертов ретранслируется вопрос следователя: «Вопрос № 5: Если на представленных на обследование кассетах записаны сигналы SOS, то в какой конкретно точке находился их источник?» И дается ответ: «Определить географические координаты источника гидроакустических сигналов, принятых ГАК ТАРКР „Петр Великий“, не представляется возможным в связи со значительным разбросом пеленгов, который может являться следствием большой погрешности пеленгования либо пеленгования различных источников сигналов.

В то же время большая часть (85 %) пересечений пеленгов на источник сигналов находится в области радиусом 1800 метров в точке с географическими Ш = 6937,98' северная Д = 3733,64' восточная. Точка нахождения АПРК „Курск“ на грунте за пределами указанной области. Определить глубину нахождения сигналов невозможно».

Как мог старший помощник главного военного прокурора, начальник отдела надзора Демиденко П. С. обнаружить «применение специальных знаний и методик», если их там нет, непостижимо.

Кроме того, в соответствии со ст. 25 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» (с изменениями от 30 декабря 2001 г.), заключение эксперта или комиссии экспертов должно включать содержание и результаты исследований с указанием примененных методов, а также оценку результатов исследований, обоснование и формулировку выводов по поставленным вопросам.

Даже формальное невыполнение требований Закона в этой части позволяет признать данную экспертизу как произведенную с нарушением федерального законодательства, а следовательно, недопустимую как доказательство.

2.2. Очевидно, что эксперт в исследовательской части должен был на основе вахтенных, навигационных и гидроакустических журналов кораблей и судов, производивших гидроакустический поиск, указать в исследовательской части заключения следующие сведения:

• Какое судно или корабль производили гидроакустический поиск;

• Координаты корабля или судна в момент взятия каждого пеленга;

• Курс корабля или судна и скорость его движения;

• Время, в которое произведена пеленгация стуков;

• Показатели каждого отдельно взятого пеленга;

• Наличие в районе гидроакустического поиска других кораблей и судов;

• Наличие помех.

Эксперт должен был привести названия приборов, которые использовались для гидроакустического поиска, их параметры, в том числе степень точности проведенных измерений.

Кроме того, должны быть подсчитаны среднеквадратические отклонения с учетом уже названных факторов, а также с учетом района поиска (глубин, рельефа морского дна, температур на различных глубинах), а также возможные биологические и иные помехи, например, нерест планктона в акватории Баренцева моря в августе.

Отсутствие указанных сведений делает невозможной проверку выводов экспертизы.

2.3. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что эксперт Козлов С. В. не дает ответа на поставленный следствием вопрос.

Если в вопросе требуется установление места нахождения источника сигналов SOS, то в ответе определяются «…географические координаты источника гидроакустических сигналов, принятых ГАК ТАРКР „Петр Великий“.

Таким образом, вместо определения места источника одного вида сигналов эксперт дает ответ о месте расположении источника всех гидроакустических сигналов.

2.4. В постановлении Следственного управления ГВП от 10 июня 2002 года о назначении акустико-фонографической экспертизы объектами исследования являлись магнитные записи 14 аудиокассет, из которых 8 аудиокассет представлены в/ч 69267 и 6 аудиокассет – УПАСР СФ с записями, выполненными на СС „Михаил Рудницкий“.

Судя по ответу на вопрос № 5, эксперт Козлов С. В. исследовал только кассеты с записью сигналов, принятых ГАК ТАРКР „Петр Великий“.

Таким образом, экспертом исследовались не все сигналы, а лишь их часть.

2.5. Выводы эксперта Козлова С. В. противоречат другим выводам, содержащимся в той же экспертизе.

2.5.1. Эксперты, отвечая на вопрос № 2 экспертизы „Являются ли стуки, записанные на аудиокассетах, представленных ЦКБ МТ „Рубин“, сигналами SOS и произведены ли они человеком? Если произведены человеком, то каков механизм образования данных стуков, а также их дата и время?“, ответили: „Субъективным анализом установлено, что стуки производились металлическим предметом по металлу, вероятнее всего аварийным молотком по межотсечной переборке, жестко связанной с прочным корпусом ПЛ“.

При этом сокращение „ПЛ“ означает подводную лодку (см. Сокращенное обозначение кораблей и судов, применяемое при названия и цифрах. /Военно-морской словарь. М., Воениздат. 1990, с. 81. – Б.К.)

Следовательно, эксперты идентифицировали стуки как стуки, исходящие из подводной лодки.

Эксперт Козлов С. В. подписался под этим заключением.

2.5.2. В ответе на вопрос № 8 эксперты указали: „Данные сигналы могли исходить из подводной части надводного корабля. Однако в случае нахождения источников стуков на другом надводном корабле они должны прослушиваться на фоне работающих механизмов и винтов, что при субъективном анализе отмечено не было“.

Таким образом, эксперты исключили возможность идентификации в качестве источника стуков подводную часть другого корабля, а также от самого корабля-носителя ГАК.

Эксперт Козлов С. В. подписался под этим заключением.

2.5.3. Не надо быть Аристотелем, чтобы на основании двух посылок, содержащихся в заключении экспертов, сделать умозаключение:

а) В районе гибели АПРК „Курск“ находился сам затонувший „Курск“ и надводные корабли.

б) Сигналы SOS не могли раздаваться из подводной части надводных кораблей.

Умозаключение: Сигналы SOS могли исходить только из АПРК „Курск“.

2.6. С выводом эксперта Козлова С. В. о невозможности определения глубины источников сигналов можно было бы согласиться, если бы ему не было известно о факте гибели АПРК „Курск“, о глубине, на которой подводный крейсер затонул, если бы не было выводов других экспертов в той же комплексной комиссионной экспертизе.

Вместе с тем, в соответствии со ст. 21 Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ „О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации“, при проведении комиссионной экспертизы каждый эксперт независимо и самостоятельно проводит исследования, оценивает результаты, полученные им лично и другими экспертами.

Согласно ст. 23 этого же Закона, „Общий вывод делают эксперты, компетентные в оценке полученных результатов и формулировании данного вывода. Если основанием общего вывода являются факты, установленные одним или несколькими экспертами, это должно быть указано в заключении“.

В нарушение этих норм при наличии разногласий между экспертами разных специальностей (см. ст. 22 этого же Закона) каждый из них или эксперт, который не согласен с другими, дает отдельное заключение.

Таким образом, при наличии различных выводов эксперты, в нарушение Закона, подписали общее заключение.

2.7. По мнению защиты, эксперт Козлов С. В. не вправе был участвовать в проведении экспертизы, т. к. он, в соответствии с ч. 2 ст. 62 УПК РФ, подлежал отводу. В соответствии с п. 1 и 3 ч. 2 ст. 70, эксперт не может принимать участие в производстве по уголовному делу при наличии обстоятельств, предусмотренных статьей 61 УПК РФ, или обнаружится его некомпетентность. В соответствии с ч. 2 ст. 61 УПК РФ, эксперт не может участвовать в производстве по уголовному делу в случаях, если имеются обстоятельства, дающие основание полагать, что он лично, прямо или косвенно, заинтересован в исходе данного уголовного дела.

2.7.1. На момент проведения экспертизы капитан I ранга Козлов С. В. занимал должность заместителя главного штурмана ВМФ России. Штурманы, находившиеся на кораблях и судах, участвующих в ПСО, находились у него в прямом подчинении. Кроме того, занимая должность заместителя главного штурмана ВМФ России, Козлов С. В. отвечал за штурманскую подготовку личного состава Военно-морского флота России.

Штурманские ошибки, допущенные в ходе поисково-спасательной операции руководством Северного флота, руководителями ПСО, командиром ТАРКР „Петр Великий“ и БЧ-1 корабля, повлияли на точность установления источника стуков, поэтому Козлов был заинтересован в сокрытии ошибок его подчиненными, а следовательно, прямо или косвенно, – в исходе дела. Кроме того, Козлов С. В. допустил при проведении экспертизы ряд ошибок, которые расцениваются защитой как умышленные.

2.7.2. В ходе изучения вахтенных, навигационных и гидроакустических сигналов были выявлены следующие ошибки штурманов и командиров:

2.7.2.1. Поисковые действия ТАРКР „Петр Великий“ сводились к непрерывному маневрированию курсом и скоростью в районе гибели АПРК „Курск“, что создавало трудности в определении пеленгов на стуки, в определении местоположения своего корабля и как результат – в определении места гибели АПРК „К-141“.

Показания Бояркина о том, что маневрирование ТАРКР „Петр Великий“ производилось способом „клеверного листа“, не соответствует действительности, так как, по данным навигационного журнала, маневрирование сводилось к беспорядочному хаотичному движению, что, в свою очередь, создавало трудности гидроакустикам в определении пеленгов, а штурманам – в ведении прокладки.

2.7.2.2. По показаниям командира ТАРКР „Петр Великий“ Касатонова, при следовании по пеленгу обнаружения взрыва в 1 1 часов 35 минут 12 августа 2000 года курсом 98 была обнаружена аномалия глубин (т. е. место АПРК „Курск“). Этим объясняется последующее изменение курса корабля на 135, затем – на 215, а далее на – 315, т. е. практически в точку гибели АПЛ.

Вместе с тем такое событие, как обнаружение аномалии глубины, не зафиксировано ни в одном журнале, хотя эти действия являются обязанностью штурмана и определены правилами ведения навигационного журнала.

2.7.2.3. В момент обнаружения аномалии глубины не определено место корабля, а следовательно – место гибели атомного подводного ракетного крейсера „Курск“.

2.7.2.4. Последний прямой курс ТАРКР „Петр Великий“ – 340, когда в вахтенном журнале зафиксировали первые стуки (2 часа 22 минуты 13 августа 2000 года) и место корабля по пеленгу 281 О. Данный пеленг очень важен, т. к. дает место ЗПЛ по широте и последний пеленг нахождения ТАРКР „Петр Великий“ на прямом курсе при сравнительно малом времени устаревания данных после последней обсервации. В дальнейшем все последующее маневрирование ТАРКР „Петр Великий“ было переменное по курсу и скорости.

Ввиду близости нахождения корабля от ЗЛП большое влияние на разброс пеленгов оказывали ошибки счисления пути корабля. Даже малые неточности в определении места ТАРКР „Петр Великий“, который находился в непосредственной близости от места гибели АПРК „Курск“, вызывали значительный разброс пеленгов.

Руководители СФ, поисково-спасательной операции и командир корабля не отошли от места обнаружения аномалии на 20–30 кбт, не легли на курс, равный пеленгам на стуки, и не следовали им до прохода над АПРК „Курск“, а затем то же самое не проделали перпендикулярным курсом.

2.7.2.5. В поисково-спасательной операции участвовали несколько кораблей с ГАК „Поленом“, что позволяло организовать пеленгование двумя кораблями, предварительно привязав их друг к другу радиолокацией, что еще более сократило бы время определения места источника звуков, повысило бы его точность и, самое главное, позволило бы организовать спасение людей.

Судя по ошибкам, которые мне очевидны, при отсутствии штурманской практики при проведении ПСО штурманам не была поставлена задача по определению места источников звука.

2.7.2.6. В процессе поиска полностью отсутствовало взаимодействие не только сил, участвующих в поиске, но даже между боевыми частями ТАРКР „Петр Великий“.

Так, при фиксации гидроакустиками стуков штурманы не определяли место своего корабля, вахтенный офицер или командир не задерживал циркуляцию, не исключались переговоры по ЗПС.

При наличии значительных сил в районе определением источником стуков занимались только ТАРКР „Петр Великий“ и СС „Михаил Рудницкий“, которые находились в створе АПРК „Курск“, что не оказывало никакого влияния на точность определения стуков. В период, когда прослушивались стуки, не объявлялся режим „тишина“ на кораблях, участвующих в поиске, что также создавало взаимные помехи при пеленговании стуков.

Отсутствие таблицы условных сигналов связи между автономными аппаратами и СС „Михаил Рудницкий“ приводило практически к непрерывным переговорам по ЗПС, что создавало помехи для ГАК ТАРКР „Петр Великий“.

2.7.2.7. Применение кодированных сигналов (личный состав, находившийся в 9-м отсеке, их слышал, но не мог расшифровать), а также использование позывных, т. к. они известны только вахтенным офицерам и сигнальщикам, которые погибли сразу после взрыва, привели к отсутствию связи с оставшимися в живых членами экипажа. Действующими инструкциями в аварийной ситуации допускается использование открытых каналов связи, что позволило бы провести спасение моряков, находившихся в 9-м отсеке. Не использована возможность односторонней связи с подтверждением приема путем ударов по корпусу затонувшей лодки.

2.7.2.8. В условиях поиска затонувшей подводной лодки, когда точность знания места нахождения корабля или судна имеет первостепенное значение, штурманами ТАРК „Петр Великий“ не производилось определение места нахождения корабля с 02 часов 04 минут до 04 часов 22 минут 13 августа 2000 года. Кроме того, в 03 часа 30 минут 13 августа 2000 года выходил из строя вычислительный комплекс ЦВК „Аврора М“, что требовало повышенного внимания к ведению ручной прокладки.

2.7.2.9. Несмотря на интенсивное маневрирование ТАРКР „Петр Великий“, в период с 03 часов 07 минут до 14 часов 45 минут 13 августа 2000 года нет никаких упоминаний о месте корабля.

2.7.2.10. С 14 часов 56 минут до 1 5 часов 05 минут 1 3 августа 2000 г., согласно навигационному журналу, корабль имел скорость 3 узла, а показания лага не менялись.

2.7.2.11. С 03 часов 20 минут до 03 часов 25 минут 13 августа 2000 года при скорости 14 узлов корабль должен пройти 11,5 кбт, а по лагу он проходит всего 4 кбт.

2.7.2.12. В условиях незначительных расстояний до объекта поиска переход на картосетку № 9068 Б масштабом 1:50 000 произведен только в 13 часов 07 минут 13 августа 2000 года, и то на циркуляции. Переход на маневренный планшет более крупного масштаба вообще не производился.

2.7.2.13. Примером, подтверждающим низкое качество работы штурманов, является определение места обнаружения буя бело-зеленого цвета: в 08:10 13.08.2000 в координатах φ° = 69°39′.35; λ° = 37°32′299, а выставленная веха для его обозначения находится на удалении от этой точки 9 кбт в координатах на 10:00: φ° =69°39′.07; λ° = 37°34′09.

2.7.2.14. Не определены координаты ни одной, ни второй аномалии глубин. В соответствии с записью в навигационном журнале, самописец эхолота был включен в 04 часа 44 минуты 13 августа 2000 года, в вахтенном журнале данный факт зафиксирован в 10 часов 44 минут 13 августа 2000 года и одновременно по двум аномалиям. По первой аномалии координаты указаны: φ° = 69° 3.8; λ° = 37° 33.3,03 Е, т. е. явно ошибочная запись, т. к. в широте отсутствуют десятки минут, а в долготе проставлены лишние цифры.

Данное обстоятельство может свидетельствовать о том, что указанная запись произведена не в момент, указанный в журнале, а позднее.

2.7.2.15. Все координаты в вахтенном журнале обозначены как обсервованные, что не согласуется с навигационным журналом и явно не соответствует действительности.

Низкое качество работы штурманской боевой части (БЧ-1) ТАРКР „Петр Великий“ не позволило быстро определить место нахождения источника стуков, а в дальнейшем явилось основанием для выводов экспертизы о невозможности определить место расположения источника стука.

Кроме того, при проведении экспертизы Козлов С. В. обязан был учесть ошибки БЧ-1 ТАРКР „Петр Великий“, штурманские ошибки руководства Северного флота, руководителей ПСО, а также командира корабля, что является признанием низкой профессиональной подготовки подчиненных ему офицеров.

2.8. При проведении экспертизы защитой обнаружены ошибки эксперта, а также действия, которые нельзя расценить иначе как умышленное искажение фактических данных.

2.8.1. По записям в навигационном журнале ТАРКР „Петр Великий“ с 02 часов 22 минут до 4 часов 29 минут 13 августа 2000 года корабль прошел 10,4 мили, однако на карте маневрирования, составленной Козловым, применен общий способ показа переменного движения корабля змейкой, что не может быть принято при определении места источника стуков. Это расстояние, показанное Козловым, значительно меньше 10 миль.

2.8.2. Козлов С. В. в расчетах с одинаковым весом использует все пеленги в документах без учета помех, на фоне которых прослушивались стуки, циркуляции корабля, когда вообще не рекомендовано пеленгование ввиду значительных ошибок и возможных промахов гидроакустиков.

2.8.3. В период нахождения ТАРКР „Петр Великий“ на якоре, т. е. точного знания своего места, минимальных помех ГАК, эксперт Козлов практически пренебрег 29 пеленгами, которые с высокой вероятностью позволяли определить долготу места расположения источников стуков.

2.8.4. Козловым в ходе экспертизы не использован факт всплытия АС-34 в 7 часов 50 мин 14 августа 2000 г. по курсу 3°,2 в дистанции 25,7 кбт, что немедленно и достоверно давало возможность определить место источника стуков, тем более, что данный аппарат, не имея специальных гидроакустических станций, дважды зафиксировал стуки, т. е. это было практически под ним.

Защита не допускает мысли, что заместитель главного штурмана ВМФ России (в настоящее время – главный штурман ВМФ) в ходе проведения экспертизы мог в силу низкой квалификации совершать ошибки подобного характера, а поэтому расценивает действия эксперта Козлова С. В. как умышленные действия, направленные на сокрытие происхождения и местонахождения источников стуков.

3. Прокладка пеленгов по данным вахтенного, навигационного и гидроакустического журналов ТАРКР „Петр Великий“ (Приложение № 5) по карте района гибели АПРК „Курск“ (Приложение № 6) с учетом их осреднения определяется координатами: φ° =69°37′.8 N;λ° = 37°34′.5 Ost.

Данное место координат находится на расстоянии 0,8 кбт от места ЗПЛ, что сопоставимо с размерами корабля.

Через указанную точку проходит 84 % всех пеленгов, что дает основание утверждать, что источник стуков находится в месте затопления АПРК „Курск“.

4. Заключения сфабрикованных экспертиз – судебно-медицинской с участием В. Колкутина и фонографической с участием С. Козлова – позволили следствию сделать вывод об отсутствии в действиях должностных лиц СФ состава преступления.

28 июня 2002 года следователем выносится постановление об отказе в возбуждении уголовного дела „о ненадлежащем исполнении служебных обязанностей при… организации поисковых и аварийно-спасательных работ“ в отношении адмирала Попова В. А., вице-адмиралов Моцака М. В., Бурцева О. В., Бояркина О. И., контр-адмиралов Кузнецова М. Ю., Хандобина В. А., Рогатина В. И., а также ряда других должностных лиц Северного флота.

При этом следователь в мотивировочной части указал следующее:

„Установленная степень готовности дежурных сил ПСО на период нахождения сил флота в море не соответствовала требованиям руководящих документов… Должностные лица СФ… оказались не готовыми к оказанию помощи экипажу АПРК „Курск“ и не справились с задачами, которые возлагаются на силы ПСО СФ в конкретной аварийной ситуации, сложившейся на АПРК „Курск“.

Вследствие незнания конкретной обстановки после прохода кораблями AM Г района РБД-1 и невыполнения требований руководящих документов ВМФ, определяющих действия должностных лиц флота в случае невсплытия ПЛ в установленное время в надводное положение, а также из-за принятия ошибочных решений в процессе ожидания всплытия ПЛ адмирал В. А. Попов, вице-адмирал М. В. Моцак, вице-адмирал О. В. Бурцев, вице-адмирал Ю. И. Бояркин объявили АПРК „Курск“ аварийным с опозданием на 9 часов“.

Вместе с тем предварительным следствием по настоящему уголовному делу установлено, что вышеизложенные нарушения служебных обязанностей указанными должностными лицами Северного флота не находятся в причинной связи с гибелью атомного подводного ракетного крейсера „Курск“ и его экипажа в количестве 118 человек. В постановлении указано: „…В соответствии с экспертными заключениями члены экипажа „Курска“ погибли в течение 8 часов после начала аварии на крейсере. Технической возможности их спасения в течение данного промежутка времени не имелось“.

Факты нарушения адмиралами должностных инструкций и халатного отношения к исполнению служебных обязанностей были выявлены следствием задолго до принятия решения об отказе в привлечении их к уголовной ответственности.

Вопрос для следствия стал предельно ясен: если была возможность спасти часть экипажа, то высших должностных лиц Северного флота надо привлекать к уголовной ответственности.

При разрешении этого вопроса следствие располагало следующими установленными фактами и обстоятельствами:

1. Принципиально техническая возможность для спасения экипажа была.

2. АПРК „Курск“ был объявлен аварийным с большим опозданием (заключение оперативно-тактической экспертизы от 01 ноября 2001 года. – Б.К.).

3. Моряки в 9-м отсеке погибли в результате возникшего там пожара (СМЭ трупов от 30 ноября 2000 года. – Б.К.).

4. Пожар возник, когда отсек был затоплен на 60 см выше третьей палубы. Как быстро отсек был заполнен водой и, следовательно, когда возник пожар, установить не удалось (письмо главного конструктора ЦКБ „Рубин“ Завалишина, экспертиза от 30 мая 2002 года. – Б.К.).

Все указанные факты были так или иначе известны следствию более чем за год до 28 июня 2002 года, когда было вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела „о ненадлежащем исполнении служебных обязанностей при… организации поисковых и аварийно-спасательных работ“ в отношении руководящих лиц Северного флота».

Следовательно, имелись все основания для привлечения виновных должностных лиц к уголовной ответственности.

Вместе с тем использование заключения № 77/02 от 17.06.2002 года комиссионной судебно-медицинской экспертизы, согласно которому, моряки слишком быстро умерли, чтобы быть спасенными, а также выводам фонографической в части утверждения С. Козлова, что 85 % пеленгов не приходится на место гибели АПРК «Курск», позволили следствию сделать вывод об отсутствии причинной связи между преступным бездействием и последствиями, которые выразились в гибели людей.

Таким образом, перечисленные в постановлении от 28.06.2002 г. должностные лица Северного флота, ответственные за проведение учений и поисково-спасательной операции, не понесли ответственности на основании выводов экспертиз, в которых принимали участие В. Колкутин и С. Козлов.