Текст книги "Дева и плут (ЛП)"

Автор книги: Блайт Гиффорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

– Что значит – от Блаженной Ларины?

Вместо ответа он, порывшись в котомке, положил на скамью небольшой лист старого пергамента, чернильницу и нож.

– А это от меня.

Она перебрала все предметы по очереди, взвешивая их в руке, точно драгоценный металл.

– Пиши, Доминика. – Он встал и закинул котомку за плечо. – Господь не хочет, чтобы ты бросала свою мечту.

Крепко зажав перо в кулаке, она почувствовала, как радость внутри нее борется с печалью оттого, что он прощается с ней, и грустно улыбнулась.

– Он начал с тобой разговаривать?

Он ответил, не оборачиваясь:

– Да. О тебе.

И ушел прежде, чем она нашлась с ответом.

Не выпуская перо, она взяла чернильницу, потом, отложив и то, и другое, схватила пергамент и нож, пытаясь удержать в руках все свои сокровища разом, чтобы они не исчезли, как Гаррен. Пересев на землю, она развернула лист пергамента на скамье, торопясь обновить его, пока не стемнело. Пергамент был не новым, но прежний владелец позаботился о том, чтобы тщательно соскоблить все, написанное ранее, и аккуратными линиями наметить строки.

Боже, я не представляю, как сложится моя жизнь вне обители. Я просто знаю, что не могу там остаться. Отныне я больше не буду учить Тебя, что надо делать. Научи меня Ты.

Она обмакнула перо в чернильницу и написала одно-единственное слово. Сестре. Гаррену. Богу.

Спасибо.

***

Первый понедельник июля – как и все понедельники после отъезда лорда Ричарда – мать Юлиана провела на коленях, вымаливая у Бога прощение. За окошком, в опустевшем без Доминики саду, лениво жужжали пчелы.

Она перенесла вес с онемевшего левого колена на правое. Еще три молитвы Богородице, и Господь, возможно, простит ее. Правда, она не была уверена, что сможет простить себя сама.

– Матушка Юлиана, пилигримы вернулись.

Как странно, подумала она, отталкиваясь от деревянной молитвенной скамьи и вставая. В голосе сестры Агнес почему-то не было ликования. Значит, не у нее одной сегодня тяжело на душе.

– Хорошо, сестра Агнес. Приведи ко мне сестру Марию. – С Доминикой она поговорит позже.

– Не могу.

– То есть как?

Сестра Агнес всхлипнула. По ее щекам потекли слезы.

– Сестра Мария умерла.

Мать Юлиана перекрестилась дрожащими пальцами.

– Как это произошло?

– Не знаю, матушка. С нею была Доминика.

Она вздохнула. Настало время встретиться со своими грехами лицом к лицу.

– Приведи ее ко мне.

С нею без приглашения явился наемник. Верно, чтобы забрать свою награду, которую он, вне всякого сомнения, заслужил. Мать Юлиана поняла это в ту же минуту, когда увидела их стоящими вместе в проеме двери. Можно было даже не спрашивать. Девочка превратилась в женщину, и это превращение усмирило ту неугомонную энергию, которая раньше пронизывала каждое ее движение.

Уже не девственница. Лорд Ричард будет доволен, подумала она с содроганием. Но то был только ее грех. Доминика не должна за него расплачиваться.

– Добро пожаловать домой, Доминика. – Она обняла ее точно маленькую девочку, которой та когда-то была. – Я знаю о сестре Марии. Мне очень жаль.

– Мать Юлиана, – встрял паломник, – мне надо сказать вам…

– Не сейчас, – ответила она, качая головой. – Моя овечка вернулась.

– Но Господь послал мне знамение…

– Несомненно о том, что Доминика должна вступить в орден.

На секунду он замер с раскрытым ртом. А потом улыбнулся.

– Именно так, мать Юлиана.

– Господь явил мне такое же знамение. – Странно, но хорошо, что наемник ее поддержал. Может быть, он даже не попросит денег. А с лордом Ричардом она как-нибудь разберется.

Она отодвинула Доминику на длину руки и окинула ее взглядом. Как же быть? Девушка вроде бы стала еще выше ростом. Хорошая ряса сестры Марии не придется ей впору, даже если надставить низ, а денег и времени на то, чтобы сшить новую, нет.

– На следующей неделе сестра Мария будет смотреть с небес, как ты приносишь обеты.

Девушка шагнула назад.

– Я не вступлю в орден.

– Но, дорогая моя, я больше не возражаю. – Настоятельница переплела руки на груди и просунула их в рукава. В синих глазах девушки, еще недавно таких пронзительных и непокорных, она разглядела новообретенное смирение. И, кажется, что-то еще. Или кого-то. Кого же?

– Ника, – заговорил наемник. – Ты же так этого хотела…

– Мне тоже было знамение, мать Юлиана. Но не то, которого я ждала.

Воистину пути Господни неисповедимы, подумала настоятельница, несколько устыдившись испытанного облегчения. Она опустилась в кресло и поманила девушку к себе.

– Присядь, дитя мое, и объясни, почему.

Доминика оглянулась на наемника.

– Как-нибудь потом. Может быть.

А тот, плотно сжав рот, взирал на нее как на Святой Грааль.

Так вот оно что. А она-то, похоже, и не подозревает.

– Но что ты будешь делать, дитя мое? Как ты будешь жить? – Не собирается же она вернуться к работе прислуги. Будет жаль, если в конце концов девушка достанется лорду Ричарду, хотя это, конечно, будет уже не ее проблемой. А может, ее возьмет к себе наемник. Не как жену, разумеется.

Доминика сложила руки в замок.

– Сперва я помолюсь за душу лорда Уильяма. И попрошу у неба прощения за то, что не отвела от него смерть.

– Смерть? Но лорд Уильям жив!

Налет взрослости мигом слетел с лица девушки, а наемник расплылся в широченной улыбке.

– Еще одно чудо.

Порывисто подхватив ее руку, он поцеловал костяшки ее пальцев. Она же в ответ улыбнулась, а потом отстранилась.

Что ж. Пусть разбираются со своими чувствами. Повезло ей заполучить мужчину, хоть у него нет и фартинга за душой.

– Он пошел на поправку сразу после вашего ухода, – сказала настоятельница. Или после отъезда лорда Ричарда.

– Мы должны повидать его. – Не спрашивая разрешения, девушка метнулась к выходу и потянула наемника за собой.

Она предостерегающе крикнула им вслед:

– Граф уже не тот, каким был раньше.

Доминика убежала вперед, а наемник задержался на пороге.

– Я тоже, мать Юлиана.

Много же чудес свершилось во время их паломничества.

– Лорд Ричард уже в замке? – Скоро ей предстоит держать перед ним ответ. – Уверена, он будет счастлив узнать о выздоровлении брата.

– Лорд Ричард мертв. – На лице наемника отобразилось мрачное удовлетворение. – Такова была Божья воля.

Настоятельница перекрестилась. Еще одно следствие ее прегрешения. Боже, прости меня за то, что я радуюсь его смерти. Она подняла глаза. И как теперь с ним расплачиваться? С покойника обещанных денег не возьмешь.

Уголок его рта насмешливо дернулся вверх.

– И долги его умерли вместе с ним.

Боже, подумала она, снова осеняя себя крестным знамением, прости меня за то, что позволила себе усомниться в величии Твоего плана.

***

Над крепостными стенами замка Редингтон не реяло черных траурных полотнищ. Сидя впереди Гаррена на несущемся к замку Рукко, Доминика не могла заставить себя спросить, поверил ли он в то, что она не останется в монастыре. В Эксетере Господь открыл перед нею новую дорогу.

Но ведь Гаррен взял ее за руку. Прямо на глазах матери Юлианы.

– Гаррен! С возвращением! – На мост, нетерпеливо простирая навстречу им руки, шагнул высокий, худой, светловолосый человек.

Ее брат.

Соскочив из седла на землю, Гаррен помог ей спешиться, и Уильям тут же заключил его в объятья. Они похлопали друг друга по спинам, потом переглянулись и вновь крепко обнялись, словно оба восстали из мертвых.

Доминика изумленно моргала. Уильям жив. Возможно, у Бога все-таки был план, и он воплотился в жизнь.

Держа Уильяма за плечи, Гаррен отодвинулся и окинул его взглядом.

– Скажи, как ты умудрился выжить?

Уильям улыбнулся. Еще не окрепший, с поредевшими волосами и выцветшими синими глазами, ныне он был бледной копией своего отца.

– Как только Ричард уехал, Никколо перестал кормить меня ядом. – Толстогубый итальянец стоял позади и терпеливо ждал, пока Иннокентий обнюхает его кожаные сапоги. Доминика впервые увидела его при солнечном свете, и он, почувствовав на себе ее взгляд, неожиданно приветливо улыбнулся, обнажив крупные зубы.

Гаррен гневно воззрился на итальянца.

– Почему он стоит с тобой рядом? Он же пытался убить тебя!

– Он давал мне яд понемногу, затем, чтобы провести Ричарда, но не убить.

– Ты выжил только Божьей милостью, – сердито ответил он.

Уильям сжал его плечо.

– У него были свои причины. Он вылечил меня. И просит прощения.

Гаррен вспыхнул.

– Просить прощения нужно не ему одному.

Она ждала, что сейчас он посмотрит на нее и снова попросит простить. Да – ответит она. Да, тысячу раз да.

Уильям оглянулся на пустую дорогу.

– А где мой брат?

Гаррен опустил голову.

– Он мертв.

На лице Уильяма промелькнуло нечто похожее на сожаление.

– Быстро же Церковь вершит свой суд.

– Господь оказался быстрее.

Уильям нахмурился.

– Похоже, друг мой, Господь дал нам повод о многом поведать друг другу.

– Господь дал тебе кое-что еще. – Гаррен открыл помятый реликварий и вытащил двумя пальцами самое маленькое перышко. – Птица оставила его в усыпальнице. – Он положил комочек пуха Уильяму на ладонь и завернул его пальцы, все еще покрытые сыпью, в кулак.

Уильям побледнел.

– Это…

Гаррен кивнул, потом осторожно закрыл створки реликвария, где осталось лежать последнее перо, и заправил его за ворот туники. Ударившись о свинцовую ракушку, коробочка весело звякнула.

– Пусть оно будет напоминанием о том, что иногда чудеса все-таки случаются.

Сжимая в кулаке перо, Уильям впервые обернулся к Доминике.

– Доминика, прости, что не поздоровался с тобой должным образом. Где сестра Мария? Уже в монастыре?

На глаза вдруг навернулись слезы. Может, и хорошо. Может, они скроют ее секреты.

– Сестра Мария упокоилась в земле недалеко от святилища.

Уильям коснулся кулаком лба, потом груди и плеч. Его взгляд затуманился скорбью.

– Она навсегда останется в памяти Редингтонов. Знаю, в монастыре тебе будет не хватать ее больше, чем кого бы то ни было. – Он испытующе посмотрел на нее.

– Вы правы, милорд, мне будет ее не хватать, – медленно проговорила она. Гаррен не сводил с нее взгляда, словно ее слова предназначались ему, а не Уильяму. – Но в монастырь я не вернусь.

У Гаррена перехватило дыхание.

– Но что ты будешь делать?

– Ты спас не только мою жизнь, но и мое призвание. – И мою душу, добавила она мысленно. – В Эксетере я познакомилась с одним писцом, которому нужен помощник. – Зрение этого славного человека с возрастом испортилось настолько, что буквы расплывались у него перед глазами. Она будет писать, пусть и не слово Божье.

– Это абсурд, – резко возразил Гаррен. – Я не позволю тебе жить в городе одной.

– Я буду не одна. Я буду жить в его семье. Ты же сам сказал, что Господь хочет, чтобы я продолжала писать.

– Я подразумевал – писать здесь, в Редингтонском монастыре.

– «Я подразумевал»? Значит, это не Господь гонит меня из твоей жизни, а ты сам?

– Все не так!

– Я сказала тебе об этом всего один раз, и ты сразу же за это ухватился.

– Но ведь я сломал твою жизнь, твою веру, я испортил все!

– Ты не ломал мне жизнь. Ты вернул меня к жизни. Так же, как лорда Уильяма.

– Я хотел все исправить.

– Не надо мне твоего раскаяния! Мне нужна твоя любовь! – крикнула она, и наступила тишина. Оцепенев, она закусила губу, а Уильям с Никколо отвернулись, притворившись глухими.

Гаррен не сводил с нее глаз.

– Я уже не тот, кем был, когда уходил из замка. Теперь я знаю: для того, чтобы иметь смелость действовать, нам нужна вера, такая же сильная, как сам Господь.

От этих слов – хоть они и не относились к ее будущему – внутри у нее потеплело.

Человек, в котором не было веры, держал ее за руку и не отпускал.

– Пойми меня. Ричард сказал правду. Мне действительно предложили деньги. Но когда я узнал тебя, то захотел … – Он запнулся. – Захотел тебя для самого себя. А когда Господь снова спас тебе жизнь, я поклялся сходить на поклон в Компостелу.

– Значит, ты обрел веру?

Он кивнул.

– Я хочу, чтобы ты пошла со мной, Ника. Как моя жена. А заодно напишешь новый путеводитель для пилигримов.

Она улыбнулась так широко, что заболели щеки.

– Мы станем орудием Божьим и будем нести слово Его по свету.

Вздрогнув, он стиснул ее руку.

– Но только, когда наше паломничество окончится, мне будет нечего тебе предложить.

Уильям откашлялся.

– Вообще-то, будет.

Вместе они удивленно обернулись, совсем позабыв, что они не одни. Теплая рука Гаррена обвила ее плечи.

– Гаррен, когда я думал, что скоро умру, то собирался оставить тебе Редингтон. Но так как благодаря тебе я выжил, то хочу передать тебе право владения на замок и земли в Уайтвуде.

Рука Гаррена напряглась на ее плече, но он покачал головой.

– Я и так слишком многим тебе обязан.

– Ты спас мне жизнь. С этим ничто не сравнится.

И на его лице разлилась такая радость, что Доминика едва не расплакалась. Наконец-то у него появился дом, о котором он столько мечтал.

У него – но не у нее. Замку нужна настоящая леди, а не подкидыш. Уже по нему скучая, она шагнула назад.

– Примите мои поздравления, сэр Гаррен из Уайтвуда. Надеюсь, лорд Уильям поможет вам найти себе в невесты достойную леди.

– Когда я делал это предложение, то предполагал, что этой леди станешь ты, Доминика. – Брат улыбнулся, и она заподозрила, что о секрете сестры известно не ей одной.

– Скажи «да», Ника, и наше паломничество будет длиться вечно. – Гаррен заключил ее руки в ладони. – Ты веришь в меня?

Она сжала его руки, отвечая «да» и глазами, и сердцем.

– Credo quia absurdum est.

Он рассмеялся.

– Что это значит?

– «Верую, ибо это невозможно». Да, я верю в тебя. Так сильно, что готова взлететь.