Текст книги "В постели с наставником (ЛП)"

Автор книги: Блайт Гиффорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Что ж, раз они молчат, она ответит на этот вопрос сама.

– Вы должны заболтать меня, покуда он меня не заберет, так? – Смущение на их лицах доказало, что она права. – Как вы не понимаете, он увезет меня, и я больше не смогу вернуться обратно.

Мать обещала не чинить им препятствия, но за нее это сделают остальные. Отныне, когда всем известно, что она женщина, доступ в общежитие для нее закрыт. Ее увезут домой, утешив заверениями, что Дункану ничто не мешает навестить ее, когда – и если – у него появится такое желание.

Но в глазах Дункана ее исчезновение будет означать отказ соединить свою жизнь с калекой. Выяснять, куда ее увезли, будет ниже его достоинства.

Он никогда, никогда за ней не приедет.

– Дверь все еще заперта?

– Нет. Он разрешает нам заходить, когда нужно.

– Тогда отойдите в сторону и дайте пройти.

Она сошла вниз по лестнице, с непривычки путаясь в подоле длинного платья, и, оказавшись у двери в его комнату, услышала тихое звучание гиттерн. И зажмурилась, сдерживая слезы.

Он не сдался. По крайней мере, пытается не сдаваться.

Она с усилием проглотила ком в горле. Лишь бы не расплакаться перед ним.

Доносившиеся из-за двери ноты, полные боли и разочарования, спотыкались, словно он отчаялся сотворить мелодию и теперь бесцельно терзал инструмент.

Вздернув подбородок, она коротко, по-мужски постучала и открыла дверь.

Дункан полулежал в кровати, откинувшись на спинку и закрыв глаза. На коленях мертвым грузом лежала гиттерн. Кисть его правой руки, похожая на большой полотняный шар, была замотана до самых кончиков пальцев.

Почуяв незнакомый аромат розовой воды, он поморщился и открыл глаза. На его лице отобразилось удивление.

– Уходи, – сказал он без злости, устало.

– Нет, – ответила она непререкаемым тоном. Ее сердце сжалось. Неужели все-таки он сдался? Уж лучше пусть бы он кричал на нее, пылал ненавистью, делал что угодно, только не выражал всем своим обликом полное безразличие. Она подошла к очагу и осторожно, чтобы не испачкать платье Солей пеплом, разворошила дрова.

Наверное, сейчас не время рассказывать о ее настоящем отце. Да и вряд ли он ей поверит. Пусть он услышит правду от ее матери. Но сперва надо уговорить его встретиться с нею.

– Ты изменилась, – произнес он в конце концов.

– И ощущаю себя чертовски странно. – Она поежилась.

– Нас ждет серьезный нагоняй за то, что ты явилась сюда, разодетая в женское платье.

– Будет тебе считать меня бестолочью, – сказала она, и его просторечный акцент на языке был знаком и приятен на вкус. – Я взяла разрешение на день.

– Что ж… – Голос его звучал мягче, чем когда-либо на ее памяти. – Тогда рад тебя видеть.

Она осторожно присела на краешек кровати и потянулась, чтобы убрать прядь волос с его лба, но он, дернув головой, увернулся.

– Насколько я понимаю, ты решила вернуться домой.

– Кто наплел тебе эту чепуху?

– Да по всему видно. Джеффри сказал, ты ушла из общежития.

– Потому что ты от меня закрылся. – Сколько всего предстоит объяснить… – Дункан, когда мы были в Вестминстере, я встретила свою сестру…

– И не рассказала мне? – Знакомая вспышка гнева.

– Я собиралась, но потом… – Потом ее мир перевернулся. – Они с мужем приехали сюда, чтобы забрать меня.

– Оно и к лучшему. – Его гнев быстро иссяк. Осталась одна усталость. – Раз твою семью принимают при дворе, то мне нечего тебе дать.

– Почему ты так думаешь?

– Я уже пытался донести это до тебя. – Он выпрямился и заговорил, отчетливо выговаривая слова: – Мой отец неграмотный и грубый старик. Мать вечно молчит. Брат всего и умеет, что махать мечом да ходить за овцами. Я не знаю, как они тебя примут.

Невзирая на страх – действуй.

– Так зачем гадать? Давай узнаем. Своей матери я уже о нас рассказала, и она хочет с тобой познакомиться.

Он не слышал ее.

– А если я решу остаться на севере навсегда?

Она с трудом сглотнула.

– Тогда я останусь с тобой.

– Не спешила бы ты принимать решение, покуда не увидишь мою родину своими глазами. Я не кривил душой, когда говорил, что она прекрасна. Но там не будет ни книг, ни музыки, кроме той, что играю я. Это не жизнь, а выживание, вечная борьба с землей или с врагом. Там холодно и безотрадно. – Он неловко дотронулся левой рукой до ее лица. – Там не будет ничего для такой красавицы, как ты. Ничего.

– Там будешь ты. Мужчина, которого я люблю. – Ей потребуется собрать в кулак все свое мужество, чтобы принять такой образ жизни. Там не будет ни реверансов, ни уроков латыни. Придется начать жизнь с чистого листа. – Это самое главное.

Безграничная печаль тронула черты его лица. Он помахал перед нею своей искалеченной, перебинтованной кистью.

– Без руки мне нечего тебе предложить!

– Думаешь, я люблю в тебе только твои руки? – Джейн закусила губу. Как же она любила его руки. И те ощущения, которые они дарили, когда ласкали ее, сминали ее волосы, касались ее губ, дразнили местечко между ее ног. Она любила его пальцы. Ей нравилось смотреть, как они держат книгу, или барабанят по краю стола, или перебирают струны гиттерн…

Взгляд ее затуманился, и она сжала губы, чтобы не разрыдаться.

– Человек, которого ты любишь, умер. Его больше нет. А теперь уходи. Езжай домой и найди себе здорового мужчину. Я не допущу, чтобы ты угробила свою жизнь на калеку.

– Что значит – ты не допустишь? Какой же ты самонадеянный болван, Дункан из Клифф-Тауэр! Моя жизнь принадлежит мне одной, и не тебе ею распоряжаться. Думаешь, если я женщина, то можно решать за меня?

– Что поделать, если твои решения не отличаются мудростью.

– Неправда. И вообще, ты ведешь себя так, словно ты единственный человек на свете, который может прожить жизнь, ни к кому не обращаясь за помощью!

Дункан боролся с собой. Она читала эту борьбу на его лице. Он привык сам оказывать помощь другим и, лишившись этой возможности, очевидно, начал считать себя неполноценным мужчиной. Но ведь и ее нельзя было назвать полноценной женщиной, по крайней мере, при взгляде со стороны.

– Я хотел заботиться о тебе, – сказал он. – А без руки я не смогу тебя содержать. Без нее невозможно работать.

– Но ведь ты все еще дышишь?

Дыхание его оборвалось, словно ее вопрос выкачал из комнаты воздух.

– Дышу. – Он отвернулся. – И до конца своих дней буду дышать воздухом, который не заслужил. Это не жизнь, а бессмысленное существование.

– Всегда есть какой-нибудь выход, – сказала она со всей твердостью, на которую только была способна.

– Да, но не с одной же рукой! – взорвался он и швырнул гиттерн в стену. Струны полопались с фальшивым, как его ярость, звоном, и инструмент, расколовшись надвое, с грохотом упал на пол.

– У меня есть две руки, – проговорила она и заключила его истерзанную кисть в ладони. – И одна из них может стать твоей.

Лицо его исказилось. Он накрыл ее руки здоровой рукой и низко склонил голову, а она прижалась к его макушке губами. И ощутила, как в ее ладонь проскользнула слеза.

– Какая же ты упрямица, Маленькая Джейн. И я люблю тебя всем своим сердцем, – произнес он, покрывая поцелуями костяшки ее пальцев, и слова вышли смазанными.

А потом, не стесняясь слез, поднял голову.

– Ну что? – От волнения акцент в его голосе зазвенел сильнее обычного. – Сколько твоих родичей вперед короля надобно обойти, прежде чем мне разрешат взять тебя в жены?

Глава 25.

Принятое решение придало Дункану сил.

Джейн пыталась уговорить его не спешить, но он, настояв на своем, выбрался из кровати, вымылся, оделся и к полудню уже был в гостинице, чтобы познакомиться с ее семьей.

Всю дорогу она держала его за руку, не зная, кого таким образом пытается поддержать – себя или его, а другой рукой неуклюже приподнимала подол, стараясь не подметать им улицу и недоумевая про себя, как женщины могут носить столь непрактичную одежду. И все же шелест юбок мало-помалу начинал ей нравиться.

В холле гостиницы не было никого, кроме ее родных, собравшихся у очага.

Когда они вошли, Джастин встал и, узнав в Дункане человека, которого он видел при дворе в Вестминстере, не смог сдержать удивленного возгласа.

Мужчины обменялись оценивающими взглядами. Джейн и Солей тоже переглянулись, и каждая из сестер подумала о том, какие они разные, их мужчины. Джастин был выше, одевался просто, однако изысканно. Выражение его лица всегда оставалось строгим и менялось только в моменты, когда он смотрел на Солей.

Дункан, натура которого балансировала между возвышенным и земным, и вполовину не был таким сдержанным. Он любил смеяться, любил плотские наслаждения и обладал острым умом, который, впрочем, редко успевал обуздать его вспыльчивость.

И она любила его до безумия.

Без лишних церемоний он опустился перед ее матерью на одно колено, впервые на ее памяти – за вычетом того дня, когда он просил за отца перед королем, – склонившись перед кем-то столь низко. Он справился сам, и это вышло у него проще, чем она ожидала, хотя для того, чтобы восстановить равновесие, ему пришлось опереться о пол левой рукой.

– Леди Элис. – Он поднял голову. – Лорд Джастин. Леди Солей. Я хочу жениться на Джейн и прошу вашего разрешения.

Джейн затаила дыхание. Все, включая Джастина, притихли, ожидая, что же ответит Элис. Долго-долго ее мать молча смотрела Дункану в глаза, а потом окинула его внимательным взглядом с головы до пят.

– Насколько я понимаю, человек вы упрямый, наставник Дункан.

– Можно сказать, что и так, миледи. – Он обратил быстрый взгляд на Джейн, и та прикусила улыбку.

– Чтобы приручить мою младшую дочь, потребуется немалое упрямство.

Он широко улыбнулся:

– Тогда мы с нею поладим.

Джейн так и подпрыгнула от радости, а Элис тем временем продолжала:

– Она сказала, что любит вас.

– Мне она сказала о том же. – Его взгляд смягчился. Опершись локтем правой руки о колено, левой он взял ее за руку. – Хотя боюсь, я ее не заслужил.

– Сомневаюсь.

Завидев кривую усмешку матери, Джейн насупилась.

– Но я надеюсь, – произнес он, переводя на нее взгляд, – она знает о том, что я буду любить ее до последнего вздоха. – И от этих слов у нее перехватило дыхание.

– Что и говорить, союз ваш будет не совсем обычным, – сказала ее мать. – Но я благословляю его. Можете встать.

Джастин протянул ему руку, и Дункан, приняв его помощь, поднялся на ноги.

– Мы поженимся в течение недели, а затем уедем на север.

– Но, дорогая моя! – всплеснула руками Солей, обращаясь к Джейн. – Мы же только что обрели тебя. К тому же, нужно дождаться, пока король даст разрешение на этот брак. Возможно, он даже изъявит желание присутствовать на свадьбе. На все приготовления потребуется время.

– У нас нет этого времени, – проговорил Дункан.

– Но к чему такая спешка? – Джастин нахмурился, а Солей обратила пристальный взор на ее живот.

Отвечая на ее немой вопрос, Джейн отрицательно покачала головой.

– Моего отца много месяцев держат в плену шотландцы. Совет пожертвовал некоторую сумму на выкуп за его освобождение. – Он расправил плечи. – Если этих денег окажется недостаточно, я обменяю отца на себя самого.

У нее отлегло от сердца, когда она услышала былые гордые нотки в его голосе. Пусть многое отныне стало для него недоступно, но он все еще мог пожертвовать собой ради отца.

– Но куда денется Джейн?

– Если придется, я останусь вместе с ним, – храбро ответила она, глядя на мать.

Та хранила молчание.

– А как же ваши родители? – не успокаивалась Солей. – Нельзя же вот так запросто привезти домой жену, с которой они незнакомы.

Вдруг они отвергнут ее? – слышалось в ее вопросе.

– Другой жены у меня нет и не будет. Для меня не имеет значения, что они скажут.

– Но, возможно, это имеет значение для Джейн, – резко произнесла ее мать.

Джейн взяла его за руку. Не каждая семья примет такую, как она. И дело даже не в том, что ее мать – Элис де Вестон.

– Если Дункан пожелает сперва получить родительское благословение, я все равно поеду с ним, пусть как невеста, а не жена.

– Это совершенно невозможно! – взорвался Джастин.

– Потому что это меня скомпрометирует? – не сдержала смешка Джейн. – После шести месяцев, проведенных в мужском общежитии – едва ли.

– Я не хочу ждать, – ответил Дункан. – Сложно предугадать, что ждет нас впереди, но от себя могу дать слово, что всю жизнь, всеми силами буду оберегать ее и заботиться о ней.

– Я клянусь в том же, – сказала она.

– И я сдержу слово вне зависимости от того, что скажут мои родители о ее прошлом. – Он улыбнулся. – Или насчет того, что она носит шоссы.

Она улыбнулась ему в ответ, хотя в последнее время начала задумываться о том, что по большому счету не прочь переодеться в юбки.

– Но что будет потом? Прежде всего, где вы будете жить? – спросила Солей. – И когда мы увидим Джейн снова?

– Пока что у меня нет ответов на эти вопросы, – произнес Дункан. – Я знаю только одно: мы с Джейн отыщем их вместе.

– Ну что ж, – молвила Элис. – Вижу, вам обоим и в самом деле не занимать упрямства. Полагаю, стоит сказать спасибо за то, что вы вообще поставили нас в известность о своих планах. Джастин, спроси хозяина, не припрятано ли у него хорошего гасконского вина. Лучше не затягивать с приготовлениями, а заодно поскорее получить разрешение у его величества, раз уж этой парочке настолько не терпится обвенчаться!

С лица Джейн не сходила улыбка. Впереди ее ждало путешествие на далекий, неприветливый север, и жизнь с человеком, который мог остаться калекой до конца своих дней.

Она была счастлива как никогда.

***

В конце концов она уговорила Дункана отложить поездку на несколько дней. Они перебрались в гостиницу, а Джастин отбыл ко двору, чтобы поговорить о них с королем.

Пока Джейн увлеченно осваивала новую для себя роль тетушки, Элис с неохотой, но все же рассказала Дункану правду о ее настоящем отце.

– Выходит, милая, – произнес он после, качая головой, – ты не принцесса.

– Для тебя это важно? – Джейн пытливо всмотрелась в его лицо.

Он обнял ее.

– Если тебе все равно, то мне – тем более.

Ей было абсолютно все равно.

Вернувшись от короля, Джастин привез новость о том, что шотландцы не стали дожидаться лета и вновь перешли границу. Не представляя, какая судьба в свете этих обстоятельств ожидает его отца, Дункан вновь заторопился на север.

– Насколько я понял, ваша история немало позабавила Ричарда, – сообщил Джастин. – Он дал разрешение на брак и прибавил, что теперь понимает, почему предложение учиться в Кингс-холле пришлось юному Джону не по душе.

– Слава богу! – с облегчением воскликнула Джейн. – Я так боялась, он прогневается на нас за обман.

Их вещи, лошадь – все давно было подготовлено к путешествию.

– Тогда мы завтра же обвенчаемся и немедленно отправимся в путь.

– Король просил передать вам не только свои наилучшие пожелания. – Джастин достал мешочек, в котором позвякивали монеты, и вручил его Дункану.

Тот взвесил мешочек на ладони, высыпал деньги на стол и от души расхохотался.

– Что там? – спросила Джейн, заглядывая ему через плечо, и Дункан со смехом ответил:

– Если бы я знал, маленькая моя, что женитьба на тебе сподвигнет короля раскошелиться, то сделал бы предложение давным-давно.

***

Сидя впереди Дункана на крепком вороном коне, Джейн куталась в плащ под напором гулявшего по долине мартовского ветра.

– Почти приехали. – Его теплое дыхание овеяло ее ухо. – Гляди. Вон наша башня.

Она увидела приземистую, квадратную в основании башню, совсем такую, как он описывал. Рядом стояла церковь из желтого камня.

– А вон и горы. – Он отпустил ее талию и привольно развел руки в стороны.

Она перевела взгляд на заснеженные вершины, которые заманчиво высились вдалеке.

– Чтобы на них забраться, мне понадобятся башмаки покрепче, – ответила она, и он снова стиснул ее в объятьях.

Обаяние этого дикого края, такого непохожего на все, что она видела до сих пор, постепенно завладело ею. По мере того, как они приближались к башне, росло и ее волнение.

Как отнесутся к ней его близкие?

У неприступной, без единого оконца, башни лошадь остановилась, как будто поняла, что путешествие окончено. Несколько неловко, ибо ему приходилось управляться одной рукой, Дункан спешился, потом помог и ей спуститься на землю. На короткий миг прижавшись к нему, она ощутила силу и надежность его объятий.

Из башни вышли двое мужчин. Один лицом походил на Дункана, а второй, крепкий и седовласый… таким Дункан, наверное, станет через много лет.

Его отец.

Дункан споткнулся, и она взяла его под руку.

На пороге появились две женщины – очевидно, его мать и жена его брата – и замерли, словно не решаясь без разрешения выйти наружу. Неужели ее ждет в этом доме такая же доля?

– Отец? – Дункан не мог поверить своим глазам.

Они шагнули друг другу навстречу.

– Когда тебя отпустили? – Он не знал, плакать или смеяться.

– С месяц назад.

– Но как? Каким образом? – Золото в кармане словно обратилось в свинец.

– Я продал скот, – ответил брат. – Коров, овец… все до последнего ягненка.

Дункан обвел взглядом опустевший двор. Не было слышно привычного блеяния и мычания. Не пахло влажной, еще не остриженной шерстью. Они отдали все, что имели.

– Я приехал, чтобы спасти тебя.

– Но ты ведь теперь ученый человек. – Отец с озадаченным видом поскреб макушку. – У тебя важная работа.

– Не важнее семьи.

– Ты, что ли, хочешь остаться? – Ему показалось или в этом вопросе и впрямь промелькнула нотка надежды?

Он оглянулся на Джейн. Она смотрела вперед спокойно и храбро, но он побоялся давать однозначный ответ, не убедившись, что она – или он – здесь приживется.

– Да. До тех пор, пока не родится наш ребенок.

Отец и брат молча оглядели ее, только теперь догадавшись, что перед ними стоит девушка, а не юноша.

– Это моя жена. Ее зовут Джейн, – произнес Дункан и замер. Одно слово против нее – и он защитит ее честь, пусть даже одной рукой, а после уедет и никогда не вернется.

Джейн – высокая, стройная, светловолосая – пошла навстречу его отцу. Полы ее плаща развевались под резкими порывами ветра.

– Рада познакомиться с вами. – Она протянула руку.

Отец с интересом склонил голову набок.

– Никак не разберу, кого ты привез мне, сынок. Парня или девицу?

Дункан здоровой рукой обнял ее за плечи.

– Она женщина, отец. И женщина редкостная. Она не отказалась от меня, несмотря вот на это. – Красноречивым жестом он показал свою правую кисть. – Она не отказалась ехать со мной, зная, что, если придется, я обменяю себя на твою свободу. И я буду горд и счастлив прожить с нею всю жизнь.

Отец оглядел свои пустые, заскорузлые ладони.

– Нам особенно нечего вам предложить.

Это чувство стыда было Дункану хорошо знакомо.

– Зато у нас есть, что предложить вам. – Он достал мешочек с деньгами. – Мы привезли выкуп, но раз уж он не понадобится, на эти деньги можно купить овец и зерно. Все, что нужно.

Они с отцом встретились взглядом. Разговоры, объяснения – все это можно отложить на потом. Как и то, что позднее ему придется доказать самому себе, что, несмотря на увечье, он по-прежнему остался мужчиной. В глазах отца он разглядел уважение, и это сейчас было самым важным. Уважение, которого он ждал всю жизнь.

– Редкостная женщина, говоришь? – Отец пожал ее протянутую руку.

Во двор, наконец, выбежали женщины, за юбки которых держались дети, и заверещали вокруг него, а после заключили в свои объятия Джейн.

Отец распахнул руки.

– Тогда она будет тебе под стать, сынок. – Они обнялись, и то было новое начало.

Ноябрь 1389 года.

Услышав, как Джейн закричала, он побежал.

Бросив овец и пастуший посох, он бежал навстречу ее крикам через пастбище, потом по дороге к башне и вверх по лестнице. Крики наслаивались друг на друга, подгоняя его вперед с той же неумолимостью, с которой ребенок рвался наружу из чрева его жены.

Задыхаясь, он остановился на пороге родильных покоев. Все необходимое – сумка с целебными травами, ножницами и нитью – было у него при себе.

Мать преградила ему дорогу.

– Роды – не мужское занятие.

Он нахмурился.

– Моя жена жила среди студентов и изучала латынь. А ее муж поможет своему первенцу появиться на свет.

Мать неодобрительно покачала головой, но все же отошла в сторону. Со временем они научились не спорить с Дунканом и его сорванцом-женой.

Завидев его, Джейн улыбнулась, и он, взяв ее маленькую ладонь, попытался сжать ее своими искалеченными, плохо гнущимися пальцами.

– Я здесь, моя милая.

Лицо ее было залито потом, спутанные волосы разметались по подушке. Получив передышку между схватками, она взглянула на него, тепло и спокойно.

– Роды, знаешь ли, не мужское занятие.

Он рассмеялся, на секунду забыв о страхе.

– Ребенка мы делали вдвоем, а мучиться родами ты хочешь одна? Нет уж.

Джейн пробыла в тягости всю весну и лето и к концу осени отяжелела настолько, что с трудом передвигалась. Повитуха божилась, что в жизни не видала такого большого живота.

Началась новая схватка.

Он долго сжимал ее руку, помогая тужиться, и наконец его сын выскользнул из ее чрева и оглушительно завопил, приветствуя своим криком мир.

А за ним на свет появилась его дочь.

***

На следующий день она полулежала в кровати и по очереди кормила младенцев, а он, присев рядом, играл на гиттерн, которую хотя и с трудом, но получилось выправить. Как и он сам, инструмент был искалечен, но все еще жив. Перебирать струны с прежней ловкостью он больше не мог, но ту песню, которую она знала и любила, сыграть все же сумел.

Позволь любить тебя вечно. Всю жизнь, пока я дышу.

– Мне пришел ответ, – проговорил он, когда наступила тишина. – Из того колледжа в Париже.

Она с надеждой взглянула на него, и ее глаза распахнулись. Парижский колледж Святого Космы, где учили медицине, нанимал на работу и женатых преподавателей тоже.

– И что они ответили?

Он улыбнулся, широко и счастливо.

– Они ответили «да».

Она потянулась к нему, и они обнялись, держа младенцев между собой, а затем принялись строить планы о том, как весною отправятся в Париж, как она будет помогать ему работать, как в свое время они вернутся и принесут знания на север, к которому она успела прикипеть всей душой.

Когда-нибудь они непременно вернутся. Но сперва повидают мир.

– Вот. Подержи ее. – Джейн протянула ему темноволосую девочку, чтобы приложить к груди ее брата. – Она поела.

Он бережно прижал крошечный сверток к груди.

– Я хочу назвать ее Элис, – задумчиво молвила Джейн. – Но какое имя нам выбрать для мальчика?

– У моего сына может быть только одно имя, – ответил Дункан, наслаждаясь свежестью утра, и весом дочери у себя на руках, и видом жены, которая отныне стала неразделима с ним, словно дыхание. – Мы назовем его Джон.