Текст книги "Новое открытие древней Африки"

Автор книги: Бэзил Дэвидсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

Однако, изучая историю Африки и стараясь выявить этапы ее роста, мы должны обратить внимание на использование железа – наиболее верный показатель. Африканские народы могли бы распространяться и заселять континент и без железных орудий труда и железного оружия, но тогда этот процесс протекал бы значительно медленнее и гораздо менее успешно. Охотиться, обрабатывать землю, заниматься ремеслами, создавая изделия из дерева, кости и кожи, покорять леса и расправляться с врагами стало значительно легче, когда люди научились использовать железо. И хотя камень, кость и дерево все еще применялись в хозяйстве, железо постепенно и неуклонно вытесняло их. Как и во всех остальных частях нашей планеты, независимо от специфики местных условий, железо в Южной Африке поставило общество на новую и более прочную основу, открыв путь к появлению городов и созданию цивилизации.

Во времена Масуди железо уже нашло широкое применение среди зинджей. К XII веку, как мы вскоре увидим, Юго-Восточная Африка фактически вывозила большое количество железа. Но где же оно впервые было использовано в этих далеких от Куша и Ливии южных землях?

Недавно археология сказала об этом новое слово. После открытий Десмонда Кларка в районе водопадов Каламбо хронология древнего, общества Южной Африки – этого предшественника средневековых городов и государств Родезии и побережья – начинает проступать сквозь туман, принимая четкие очертания.

Открытия в Каламбо

Длительный процесс перехода Южной Африки от палеолита к неолиту, затем к железному веку еще далеко не ясен. Если мы располагаем достаточным количеством сведений о людях, добывавших пропитание охотой и рыбной ловлей, то нам ничтожно мало известно о тех, кто занимался сельским хозяйством до наступления века металла.

В Восточной Африке поздний неолит – эпоха сельскохозяйственной деятельности людей, не знакомых с металлами, – относится к периоду до I тысячелетия до н. э. Ранее этого периода мы, по-видимому, имеем дело с переходными культурами, когда люди делали первые робкие попытки сажать растения, употребляемые в пищу. Наиболее древние из обнаруженных слоев этих переходных культур, относящиеся примерно к III тысячелетию до н. э., найдены в районе Хиракс Хилл в Кении, где доктор Лики и его супруга провели в 1937 году археологические раскопки. Чета археологов обнаружила здесь неолитическую стоянку с погребением и каменными стенами. Кроме того, супруги отыскали подземные жилища, относящиеся к другой культуре. Очевидно, люди жили там примерно три тысячи лет.

Аналогичные переходы культуры, по всей видимости, существовали также на территории нынешней Родезии. В Северной Родезии люди «лесной стороны Начикуфу», по данным радиокарбоновой экспертизы, жили еще в IV тысячелетии до н. э. Эти люди, оставившие интересные рисунки на скалах, еще в то время использовали тяжелые палки для рыхления почвы, жернова, ступки, массивные скребки, каменные ножи, костяные шилья и полированные тесла. Подобно древним обитателям Хиракс Хилла, они уже начинали обогащать свой рацион. Правда, добиться этого было нелегко, и успехи жителей «лесной стороны» оказались весьма скромными, потому что из съедобных дикорастущих растений в этом районе Африки встречается только ямс. Возможно, он и стал культивироваться в те далекие времена. Кроме того, «лесные люди», бесспорно, питались овощами, и все же им было далеко до того господства над природой, которое обусловило и сопровождало великие миграции эпохи железного века.

О выплавке железа в Южной Африке в первых столетиях нашей эры еще год или два назад высказывались только предположения. Но теперь, когда ученые начали разыскивать свидетельства на таких «заброшенных» в смысле археологии территориях, как Родезия, им удалось найти несколько достаточно надежных доказательств. Так, Кларк обнаружил в Баротселенде (Северо-Западная Родезия) глиняные сосуды такого типа, которые, по общему мнению, относятся к первому периоду железного века. Это так называемые трубчатые сосуды Родезии. Радиокарбоновая экспертиза осколков окислившихся железных сплавов из того же места раскопок дает нам примерную дату существования этой стоянки – 90 г. до н. э. В 1953 году, когда Кларк начал раскопки в районе южной оконечности озера Танганьика, неподалеку от живописных водопадов реки Каламбо, низвергающихся с уступа долины Рифт, все сомнения рассеялись. Ученому удалось найти неопровержимые доказательства того, что культура железного века зародилась в этом районе более 1500 лет назад.

«Здесь, на месте старого озера, относящегося к межплювиальному периоду или к самому началу следующего за ним гамблианского периода верхней плейстоценовой эпохи, – писал Кларк о своих раскопках в Каламбо, – были обнаружены последние ачеулианские и более поздние напластования, в которых найдены остатки лагерных стоянок и три частично обуглившихся древесных ствола, сохранившиеся в глине, песке и иле». Радиокарбоновые исследования остатков деревьев, относящихся к палеолиту Центральной и Южной Африки, показывают, что эти стоянки существовали «более 36 тысяч лет назад». Но люди продолжали жить у водопадов Каламбо. Каждый слой земли содержит следы их занятий. Радиокарбоновый анализ памятников, относящихся к концу доисторической эпохи, подкрепленный другими исследованиями, – сам по себе такой анализ нельзя считать достаточно убедительным – довольно надежно определяет начало железного века. В результате исследования предметов, найденных в верхних слоях раннего железного века в Каламбо, оказалось возможным датировать его примерно 1000 годом до н. э. Нет никаких оснований предполагать здесь какие-то посторонние вкрапления, заявляет Кларк, поэтому вполне можно заключить, что начало железного века, когда люди занимались изготовлением указанных сосудов, приходится примерно на первую половину I тысячелетия до н. э. или, может быть, на несколько более ранний период. Таким образом, картина начинает проясняться. В Южной и Центральной Африке железо стало применяться примерно в то же время, что и в лесном поясе Западной Африки, или немного позднее – в последнем столетии дохристианской эры, а может быть и в I веке н. э. Возможно, что навыки обработки железа выработались здесь самостоятельно, но столь же возможно, что их принесли сюда переселенцы с Севера, прежде всего народы древнего Мероэ – этого «Бирмингема древней Африки». Однако, если согласиться с последним, представляется поразительной быстрота, с какой передавались и распространялись эти навыки, поскольку лишь 200 или 300 лет отделяют развитие металлургии на среднем Ниле от появления первых плавильных фурм в Северной Родезии. K Х веку н. э. народы нижнего Замбези, по данным Масуди, уже создали развитую культуру железного века. Археологические раскопки показывают, что на той же ступени развития находились и другие народы континента.

Так, зинджи и их собратья к Х веку уже испытали те социальные и экономические перевороты, которые вывели их из каменного века. Здесь, как и в Западной Африке, мы наблюдаем этот переход уже во второй половине I тысячелетия до н. э. Таким образом, изучение указанного периода играет решающую роль для понимания дальнейшего развития африканского общества.

Техническая революция в большей части Южной и Центральной Африки была тем более значительной, что обработке железа здесь не предшествовала обработка золота или меди. Во всех остальных частях света железный век следует за медным и бронзовым, в этом же краю первым металлом было железо. Вот почему можно с полным основанием говорить о государствах Южной Африки, существовавших до прихода европейцев, как о государствах «железного века». Некоторые ученые, в частности профессора Гудвин и Малан, предпочитают именовать этот период «веком металла», потому что, по их мнению, золото и медь могли выплавляться и обрабатываться в небольших количествах еще до появления железа, особенно готтентотами Южной Африки, которые, однако, использовали при этом технику выплавки железа. Оба металла, так же как и олово, определенно выплавлялись наряду с железом. Кузнецам древнего Трансвааля, бесспорно, был известен секрет бронзы, и, что столь же бесспорно, кузнецы Катанги, расположенной в юго-восточном углу Конго, были знакомы с техникой «потерянной формы», известной и другим народам севера и запада Африки. В такой точке зрения есть свое рациональное зерно, и тем не менее, надо полагать, что ни один металл до железа не играл важной роли и не вызывал сколько-нибудь значительных изменений в экономической и социальной структуре общества.

Хотя эти народы широко использовали медь и золото, их техническое и военное превосходство в развивающихся обществах средневековой Южной Африки основывалось прежде всего на искусстве обработки железа. Поскольку в большинстве районов Африки имеется достаточное количество железной руды, «металлургическое производство» здесь обычно зависело – после того как стал известен сыродутный процесс выплавки железа в глиняных горнах с применением древесного угля – от спроса на металл и от наличия дерева. Ни в том, ни в другом в Африке недостатка не было. Железо получило повсеместно распространение, а вместе с ним, естественно, появились золото и медь, ибо для их выплавки требуется менее высокая температура. Существует множество письменных источников, указывающих, что эти металлы употреблялись в повседневной жизни.

Приведенные сведения основаны не только на работах Масуди и его сообщениях о торговле в Х веке. Еще более красноречиво свидетельствуют о коммерческих, а следовательно, и о социальных стимулах океанской торговли народов восточного побережья, а также народов внутренней Африки, сообщения об использовании железа и его вывозе, содержащиеся в рукописях другого арабского историка.

Основы южной цивилизации

Примерно в 1154 году аль-Идриси составил для норманского короля описание побережья Восточной Африки. В то время он жил в Сицилии. До нашего времени сохранились по меньшей мере три рукописные копии этого труда. Первая, по всей видимости, сделана в Альмерии (Южная Испания) в 1344 году; вторая обнаружена в Египте, однако на ней нет точной даты; наконец, третья, представляющая собой сокращенный вариант, была опубликована в Риме в 1592 году. Идриси писал спустя 200 лет после смерти Масуди. Судя по всему, он в большой степени полагался на слухи и сведения из вторых рук. В отличие от своего великого предшественника Идриси, видимо, не путешествовал лично вдоль африканского берега. Однако его скрупулезная точность и обилие приведенных им фактов совершенно исключительны, если учесть, что в то время мало заботились и о том, и о другом. Может быть, именно поэтому да еще благодаря любви к знаниям этот андалузский дворянин завоевал признание норманских ученых своей эпохи.

Книга его основана на фактах, ставших известными в результате бесчисленных торговых контактов с каждым районном восточных морей вплоть до Северного Китая, и, вполне очевидно, что за 200 лет, отделяющих Идриси от Масуди, торговля с Восточной Африкой через Индийский океан расширилась и стала более разнообразной. Тем сицилийцам, кто читал об этой торговле или слышал рассказы Идриси, Африка, очевидно, казалась невообразимо богатой страной, каким-то неведомым сверкающим Эльдорадо – попади туда европеец, он зажил бы совершенно иной жизнью.

Идриси в своей книге не дает никаких практических советов. Конечно, он знал о торговле золотом и слоновой костью, ибо эти товары к тому времени получили известность во всем арабском торговом мире, однако главное внимание он уделяет не им и не торговле рабами, а торговле железом. Именно большая товарная масса кричного железа придавала ей особое значение. Таким образом, направление торговли со времен странствий Масуди претерпело значительные изменения. На африканском берегу появилось больше городов и портов. Изменилась и номенклатура: основой торговли стало железо.

Этот момент заслуживает тщательного рассмотрения, ибо ничто так ясно не говорит нам об огромном значении торговли в Индийском океане для раннего развития африканского восточного побережья. Так, Малинди – «город зинджей» (высказано предположение, что он и есть город Геди, обнаруженный Киркманом в 1953 году) – стал уже «большим городом». Однако Масуди совсем не упоминает о Малинди, хотя, возможно, он и знал об этой мелкой торговой фактории. Зинджи из Малинди владели железными рудниками и плавили руду. Они торговали добытым железом, получая крупные барыши. На расстоянии двух дней пути к югу, сообщает Идриси, расположен маленький городок Маниса (в двух рукописях он называется Момбаса), жители которого занимаются тем же самым. Это достаточно ясное указание на то, что народы побережья уже регулярно поддерживали торговые отношения с народами внутренней Африки. Идриси заявляет, что по всей стране зинджей основными предметами обмена служат железо и тигровые шкуры (скорее всего шкуры леопардов – Б. Д.). Даже в южной стране Софала, славившейся богатыми запасами золота, купцы прежде всего стремятся приобрести железо. В двух маленьких городках Софалы, которые называются Дендема и Джентема (возможно, Квелиман и Чинди), по словам Идриси, жители целиком зависят от торговли железом, и «большое количество железных рудников находится в горах Софалы».

«Сюда приходят люди с островов Занедж» (ученые помещают эти острова то тут, то там, но, по-видимому, это Мальдивские или Лаккадивские острова, расположенные у южного побережья Индии), «чтобы купить железо и перевезти его на материк и острова Индии, где оно продается за большие деньги, ибо пользуется большим спросом и составляет предмет многочисленных торговых сделок». Ссылаясь на свидетелей, Идриси утверждает, что железо Софалы значительно лучше индийского, ибо имеется в изобилии и обладает хорошей ковкостью. «Индийцы отлично владеют искусством обработки этого металла», они изготовляют из железа Софалы лучшие в мире мечи. Ничего нет острее мечей из Индии – «это всем известно, и никто не станет это отрицать».

Так называемое индийское железо – не что иное, как знаменитая сталь wootz, которую Индия продавала во всем средневековом мире, та самая сталь, из которой дамасские оружейники ковали свои знаменитые мечи. Когда крестоносцы появились в Палестине, они столкнулись с хорошо вооруженным противником. Есть все основания предполагать, что лучшее оружие сарацинов и их железные кольчуги были изготовлены из стали, которую опытные мастера добыли в Юго-Восточной Африке, закалили в Юго-Западной Индии и выковали в Иране и Аравии.

Таким образом, Юго-Восточная Африка стала составной частью торговой сети средневекового мира. А если так, то период, сыгравший решающую роль в формировании цивилизации железного века в Восточной и Южной Африке, можно отнести к середине I тысячелетия н. э. Столь же верно то, что ко времени Идриси, то есть к середине XII века, эта цивилизация шагнула уже далеко вперед.

В указанный период Восточная и Юго-Восточная Африка благодаря развитию техники обработки металла породила новые общества и новые цивилизации не только на побережье, но и во внутренних районах. Как мы увидим, это утверждение в достаточной степени подкреплено данными археологии.

Эти общества и цивилизация были результатом самостоятельного развития Южной и Восточной Африки. Однако они, подобно царствам и империям древнего Судана или государствам и городам-государствам лесного пояса на юге, развивались не в вакууме. Во всех районах успехи в обработке металла, а также развитие и рост торговли с технически более передовыми районами мира были основой прогресса. Куш и Карфаген, распространяя навыки обработки железа, свою религию и идеологию, сыграли по отношению к Западной Африке ту же стимулирующую роль, какую Средиземноморье несколькими веками раньше сыграло для Западной и Северной Европы. Для Южной Африки такими стимуляторами были, возможно, Куш и Западная Африка, но, бесспорно, огромное значение для ее развития имела торговля на побережье Индийского океана.

Для Восточной и Юго-Восточной Африки Индийский океан значил столько же, сколько Сахара для Западной. Между ними нет существенного различия, разве только в первом случае средством связи служили верблюжьи караваны, а во втором – корабли. Когда мавры вторглись в Западный Судан, сходство это стало еще более полным, ибо путешествующие через Сахару начали пользоваться навигационными приборами. Некий мавританский завоеватель, по имени Аммар-паша, даже взял с собой в поход пленного французского моряка, который умел отыскивать дорогу в песках при помощи квадранта и компаса.

К XIII и XIV векам у южных границ Сахары, в тех местах, где кончаются одни караванные пути и начинаются другие, возникли торговые центры. Там встречались купцы, погонщики верблюдов, путешественники и авантюристы, они смешивались между собой, задерживались или оседали. Среди них были арабы и берберы, негры и жители пустыни – туареги и фульбе. Возвращаясь в 1553 году на север после поездки по Западному Судану, Ибн Баттута наблюдал эти опоясывающие пустыню рынки в пору их наивысшего расцвета. Он останавливался в сложенных из красного камня жилищах горожан Такедды, восхищался их роскошью-довольством. Эти люди, писал он, «не занимаются ничем, кроме торговли. Каждый год они отправляются в Египет и привозят оттуда много прекрасных тканей и других изделий». Подобно мореходам Омана и купцам Сирафа на востоке, жители Такедды были могущественными посредниками в торговле между северной и континентальной Африкой.

Купцы на побережье Индийского океана, где торговля росла из века в век, тоже давно основали торговые центры там, где индийцы и арабы могли разгружать трюмы своих судов и наполнять их африканскими товарами. Народы, населяющие восточное побережье Африки, – эти зоркие жители приморских городов – были продуктом смешения различных расовых групп. Жители Малинди, писал Барбоша примерно в 1501 году, живут в «красивых каменных домах» с «плоскими крышами на португальский манер». Среди них встречаются «как черные, так и белые», хамиты и арабы, без сомнения, индийцы и банту. Все они «великие менялы, которые торгуют тканями, золотом, слоновой костью и жемчугом... И в это райское место каждый год приходит великое множество кораблей, груженых товарами».

Как не поразиться такому сходству! Народы Западного Судана развивались по море развития техники и идеологии железного века, а также по мере расширения торговли через Сахару. Результатом этого было появление цивилизованных государств, например Ганы, Мали, Сонгаи. И такой же процесс шел примерно в то же время в тех областях Восточной и Южной Африки, где население вступило в железный век и стало развивать культуру и заморскую торговлю. Эти народы создали свои государства – Ваклими и Мономотапа. Они заселили Сену, Зимбабве, Мапунгубве и другие места.

Таким образом, история Восточной и Южной Африки тесно связана с ростом торговли через Индийский океан. На развитие этих районов оказали влияние Аравия, Индия и Китай. В свою очередь, приморские города Малинди, Момбаса, Килва, Софала и добрая полусотня других наряду с поселенцами Азании, африканскими рудокопами и империей Мономотапа внесли свой вклад в историю Аравии, Индии и Китая, и мы можем говорить об этом с полной уверенностью, хотя размеры и роль вклада до сих пор еще не определены.

Торговцы в Индийском океане

Города Сабеи

Дуарти Барбоша, совершивший путешествие на Восток с одной из первых португальских флотилий, обратил внимание на то, что жители восточного побережья Африки продают в большом количестве золото, слоновую кость и воск. По его наблюдениям, купцы индийского царства Камбей, скупающие эти товары, «наживают большие барыши», причем «и те и другие не остаются в накладе». Контроль над торговлей через Индийский океан и присвоение барышей составили «важный элемент» деятельности португальцев.

В 1500 году эта торговля могла показаться португальцам молодой, но она велась издавна. Египтяне эпохи Древнего и Среднего царства отправляли в Пунт корабли с теми же самыми товарами, и если эта страна и не была расположена в местах, которые знал Барбоша, то в торговом отношении она относилась к тому же району. Примерно за 2500 лет до Барбоши моряки Хирама привозили в средиземноморский Тир золото из Офира. Офир, который, надо полагать, находился на южной оконечности Аравии, был также частью этого торгового района.

Дошедшие до нас памятники эпохи царя Соломона свидетельствуют о том, что торговле с югом придавалось тогда большое значение, «ибо у царя в море находится флот Таршиша и флот Хирама, и раз в три года приходит флот Таршиша, привозя с собой золото, серебро, слоновую кость, и обезьян, и павлинов, так что царь Соломон превосходит богатством и мудростью всех царей земли».

Первое упоминание о южных источниках этого богатства и мудрости мы встречаем в Сабее, где правила царица Балкис. Она принесла в дар царю «120 талантов золота и великое множество пряностей и драгоценных камней, и никто никогда еще не видел в таком огромном количестве пряностей, которыми царица Савская одарила царя Соломона».

В настоящее время древние цивилизации Южной Аравии полностью исчезли с лица земли, как исчезли и гораздо менее развитые, но не менее значительные цивилизации Восточной Африки. Однако все они в древнем мире пользовались известностью. Не скупясь в расходах на мореходство, эти цивилизации укреплялись и богатели, контролируя торговлю между Азией и Африкой, с одной стороны, и Египтом и Средиземноморьем с другой. Их города, располагаясь уступами-террасами на холмах Йемена и Хадрамаута, были надежно защищены от вторжения, а правители хозяйничали в проливах Красного моря и в течение многих веков взимали пошлину со всех проплывавших мимо. Ни один народ в мире не живет в таком довольстве, как эти герраэяне и сабеяне, заявил Агацид Александрийский примерно в 150 году до н. э., ибо на их территории пересекаются торговые пути между Азией и Африкой. У них есть все, что может дать богатство: роскошная посуда и скульптура, драгоценная мебель и домашняя утварь. Расточительность аравитян затмевает пышность, чужеземных князей.

Период процветания арабских государств длился две тысячи лет. Даже до Х века н. э. доносится отдаленное эхо этого процветания; некий писец из Саны – древней столицы сабеян – с гордостью вспоминает о прошлом своей милой отчизны. Этот город, говорит Хамдани, все народы считают садом земли. Он находится в стране, где построены огромные замки, мраморные плотины и акведуки для орошения. «Когда солнце достигает созвездия Льва и противостоит ему в Тельце, на землю падают осенние дожди, а в конце марта и в начале апреля шумят весенние ливни. Город изобилует овощами, фруктами, пряностями и гордится многообразием ароматических деревьев, цветов, роз и птиц. Даже в самом маленьком доме не меньше двух водоемов. Выгребные ямы глубоки и роются на значительном расстоянии одна от другой. Благодаря крепкой гипсовой черепице, белоснежному алебастру и чистому полу от ям не исходит зловония или даже неприятного запаха».

Такой знал Сану аль-Масуди, родители которого прибыли сюда из Хиджаза. Примерно четыре столетия спустя Ибн Баттута восхищается Забидом, считая его крупнейшим и богатейшим городом Йемена после Саны. «Этот город, – пишет он, – расположен среди орошаемых проточной водой роскошных садов, где зреют разнообразные фрукты, например бананы. Горожане обходительны в манерах, красивы, стройны, а горожанки (здесь Ибн Баттута садится на любимого конька) невыразимо прекрасны».

В результате вторжений и раздоров система орошения была разрушена, Йемен пришел в упадок. И тем не менее средневековые народы считали эту страну и соседние с ней арабские земли очагами высокой культуры.

Таким образом, арабских купцов, торговавших с африканским побережьем, отнюдь нельзя считать варварами. Со времен царицы Савской, с IX или Х века до н. э, а может быть, и с еще более раннего периода, контроль над этой торговлей переходил от одного арабского государства к другому. В I веке до н. э. (к которому относится первое дошедшее до нас документальное свидетельство) место, где сейчас находятся Сомали, Кения и Танганьика, было известно мореходам Красного моря как «берег аусанитов», хотя южноарабское государство Аусан перестало существовать уже к VI веку до н. э. На смену Аусану пришел Катабан, затем снова Сабея, а затем химьяриты. Господство арабов было уничтожено птолемеевским Египтом и усилившейся Римской империей. Затем контроль над этим побережьем берет в свои руки Аксум, расположенный на юге, в районе проливов Красного моря. В VIII веке н. э. он переходит к арабам. Арабы в свою очередь продержались здесь до прихода португальцев в 1508 году.

За пределами проливов Красного моря, на берегах которого борьба за монопольный контроль над океанской торговлей никогда не была значительной, увеличению количества судов и стран, занимавшихся торговым мореплаванием, способствовали два фактора: возраставшая мощь и единство азиатских государств – Западной Индии, Цейлона, Индонезии и Китая, а также неуклонное совершенствование навигационных средств. Оба фактора сыграли свою роль в истории Южной и Юго-Восточной Африки.