Текст книги "Новое открытие древней Африки"

Автор книги: Бэзил Дэвидсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Строители юга

«Поистине огромная страна»

«За этой страной в глубь континента, – писал Барбоша о береге Мозамбика в 1516 году, – лежит огромное королевство Бенаметапа, населенное язычниками, которых мавры называют кафрами. Кожа у них черная, и они ходят голыми с небольшой набедренной повязкой». Со временем португальцы не раз отваживались проникать в пределы этого государства, как и во все остальные, о которых они слышали, но поначалу им приходилось довольствоваться слухами о них, ходившими на побережье.

Они могли встретить здесь также одетых в звериные шкуры жителей внутренних районов, которые покупали хлопчатобумажные ткани, камлот, шелк и другие товары, выставленные в торговых лавках Софалы. У некоторых, «наиболее благородных», шкуры были украшены кистями, волочившимися по земле, – знак достоинства и величия. Кроме того, у них были «мечи в украшенных золотом и другими металлами деревянных ножнах, которые они, подобно португальцам, носят на левом боку...» «Они также носят дротики в руках, а некоторые ходят с луками и стрелами средней величины... Железные наконечники стрел имеют продолговатую форму и хорошо отточены. Это воинственные люди, и некоторые из них – великие меновые торговцы».

Слухи, ходившие на побережье, свидетельствовали о существовании во внутренних районах нескольких государств, из которых самым могущественным считалось Бенаметапа. «На расстоянии 15-20 дней пути расположен огромный город под названием Зимбаоче, в котором много деревянных и соломенных строений. Этот город принадлежит язычникам, и там часто останавливается царь Бенаметапы. Отсюда до Бенаметапы еще шесть дней пути. Дорога идет в глубь страны от Софалы по направлению к мысу Доброй Надежды. Город Бенаметапа – излюбленная резиденция царя. Она находится в очень большом здании. Отсюда купцы возят золото в Софалу и без счета отдают его маврам за цветные ткани и бусы, которые у них ценятся очень высоко».

В настоящее время огромные каменные развалины Зимбабве известны во всем мире. Зимбабве расположен в Юго-Восточной Родезии, примерно в 250 милях по прямой от древнего порта Софала. Весьма возможно, что «воинственные люди и меновые торговцы» проделывали этот путь за 26 дней. Барбоша, правда, ничего не пишет об огромных каменных развалинах, но другие португальцы уже сообщали о них несколькими годами позднее.

«В центре этой страны, – говорит ди Гоиш, родившийся в 1501 году, когда Барбоша отправился в первое плавание по Индийскому океану, – находится крепость, сложенная из больших тяжелых камней... Это весьма интересное и хорошо выстроенное здание, ибо, согласно сведениям, при его укладке не употреблялось никаких скрепляющих камни материалов... Крепости, сооруженные таким же способом, высятся и в других районах равнины. Всюду у царя есть свои наместники... Царь Бенаметапы владеет огромным государством. К нему относятся с величайшим благоговением и обращаются, преклонив колени». Ди Барруш, который писал примерно в то же самое время и, бесспорно, черпал сведения из тех же прибрежных источников информации, упоминает о стене, «ширина которой превышает 25 пядей».

Фактически ничто не указывает на то, что португальцы или другие европейцы когда-либо достигали Большого Зимбабве. Если же они и достигли, то сведения об этом утеряны или еще не обнаружены. Во всяком случае было известно, что существует множество Зимбабве. Говоря о крепостях внутренних районов, ди Барруш указывает, что «жители называют все эти сооружения Симбаоэ, что на их языке означает „двор“, ибо так называется каждое место, где может жить царь Бенаметапы. Они говорят, что все другие царские здания имеют такое же название, поскольку они собственность государя...»

Ныне многое стало значительно более ясным. В Южной Африке немало развалин. Некоторые из них весьма велики и указывают на высокое мастерство древних зодчих.

Значительная часть этой территории террасирована, и там выращивали различные сельскохозяйственные культуры. Террасное земледелие было здесь не менее интенсивным, чем у азанийцев Восточной Африки. Обнаружено также 60-70 тысяч древних рудников.

Большая часть развалин найдена на территории огромного сегмента южного и центрального районов, который включает в себя Родезию, южную кромку бывшего Бельгийского Конго, западную оконечность Мозамбика и Северный Трансвааль. В ходе исследовательской работы границы этого района древних построек и рудников, возможно, еще более расширятся. Барбоша говорил в XVI веке, что царь Бенаметапы – «господин поистине огромной страны», и вряд ли это было преувеличением.

Однако отсюда вовсе не следует, что все развалины – фрагменты одной «поистине огромной страны». Царь Бенаметапы – мономотапа, по-видимому, властвовал прямо и косвенно над большей частью той территории, где теперь расположены Мозамбик и Родезия. Но как бы то ни было, разбросанные на большой территории остатки этой «культуры Зимбабве» представляют собой поразительное свидетельство долгого и сложного социально-политического опыта. Этот опыт отражает историю цивилизации железного века в Южной Африке. Ее «созидательный период» длился много веков.

За то время, в течение которого народы, изолированные от всего остального мира, медленно, но неуклонно шли по пути прогресса, был заложен (очевидно, свыше тысячи лет назад) фундамент Большого Зимбабве. Более простые сооружения давно уже исчезли, но они могли быть построены на обломках еще более древних зданий, сделанных из дерева, ила или соломы, а эти первоначальные строения выросли в тех местах еще в V или VI веке до н. э. Нынешние развалины Зимбабве – это огромные стены, которые уходят высоко в синеву небес, заставляя озадаченных путешественников задирать головы. Их постройка была завершена скорее всего в 1700-1750 годах. Можно считать, что стены Большого Зимбабве и остатки жилищ, на которых они построены, отражают более или менее непрерывный рост цивилизации железного века в течение почти 12 веков. Точная дата создания всех этих величественных сооружений все еще неизвестна. Может оказаться, что мы никогда не узнаем ее. Тем не менее можно наметить основные вехи. Сам Большой Зимбабве как феодально-племенная столица, имевшая более или менее решающее значение в этой южной стране, по всей видимости, процветал в период между 1250 и 1750 годами н. э. Другой очень важный заселенный район на юге – Мапунгубве – расположен на южном берегу реки Лимпопо в теперешнем Трансваале. Этот город был основан, по всей видимости, еще задолго до IX века до н. э., и жизнь в нем не прекращалась до XVIII столетия, хотя здесь сменилось несколько разных народов. Большие изящные здания в западной части Южной Родезии, а именно: в районе Дхло-Дхло, в Вами и Налетали – относятся скорее всего к XVII или даже XVIII веку. Террасирование склонов холмов и каменные здания в восточной части Южной Родезии (а также у западной границы Мозамбика) – в Ниекерке, Иньянге, Пеналонге – относятся большей частью к этой или несколько более ранней дате. Однако все эти сооружения воздвигнуты, по всей видимости, на месте более древних поселений, а относительно некоторых нет никаких сомнений.

Такова общая схема развития этого района. Возможно, что она несколько расплывчата. Однако теперь мы можем рассмотреть ее подробней и подтвердить некоторыми точными фактами.

Зимбабве

Большой Зимбабве – это группа каменных развалин, расположенных примерно в 17 милях к юго-востоку от форта Виктория и в нескольких милях от основной магистрали, которая связывает сейчас Солсбери – столицу Южной Родезии – с Иоганнесбургом. Среди родезийских древностей развалины Зимбабве особенно знамениты благодаря своим масштабам, а также потому, что свидетельствуют о высоком строительном искусстве. Эти высокие каменные стены и башни, эти ворота в виде арки говорят о могуществе, единстве и порядке. Среди руин выделяются два строения. Одно, известное под названием Акрополь, представляет собой сильно укрепленное оборонительное сооружение на вершине холма. Другое – его именуют по-разному: либо «замок», либо «эллиптическое здание» – стоит на равнине. Оба они сооружены из плоских, похожих на кирпич, гранитных плит, искусно вырубленных из широких «листов» местной расслоенной породы, отделявшихся от массива в результате разрушительных природных процессов.

Весь комплекс строений Зимбабве – стоят ли они в долине или высятся на вершинах холмов, покрытых валунами, – отличается достоинством и выразительностью замысла и производит впечатление в этой заброшенной местности именно в силу своей заброшенности.

На первый взгляд зубчатые стены и постройки Зимбабве кажутся нам, как и случайным путешественникам 70-80 лет назад, точной копией древних сооружений средиземноморской Европы. Если же присмотреться к ним внимательно, впечатление могущества и мастерства их создателей остается, но сходство исчезает. Чем больше изучаешь их внешний вид, тем больше они представляются творением обитавших здесь народов, которые воздвигли их совершенно самостоятельно. Все эти здания отмечены печатью оригинальности, отличны от архитектуры остального мира.

И дело не только в том, что камни, из которых сложены стены, ничем не скреплены. То же самое делали, например, и строители Азании. Метод сухой кладки стен применялся и дальше к северу, вплоть до Гебель Ури в Дарфуре. Крепостные сооружения кажутся естественно выросшими из огромных скал, причем, когда смотришь на еще уцелевший фундамент, создается впечатление, что архитектурный стиль этих построек выработался в результате стремления строителей воссоздать в камне все то, что они строили из ила и соломы.

Вокруг развалин до сих пор лежат огромные «листы» естественно расколотого гранита. И пожалуй, требовалось не так уж много выдумки и усилий, чтобы создать из прекрасного природного строительного материала эти прочные и внушительные сооружения. В случае необходимости, конечно, не трудно было вырубить из гранита аккуратные «кирпичи» или отделить от скал еще несколько «листов».

Могущественная царская власть, укрепление которой в этой стране началось в I тысячелетии до н. э., то есть примерно в то же время, когда процесс этот начался в Западном Судане, безусловно, была необходима для защиты от врагов; местные владыки стремились выразить свое могущество и богатство в реальных проявлениях. В этом районе, как и в других, происходил процесс концентрации власти, по мере того как люди овладевали техникой обработки металлов. В связи с этим возрастали их потребности, усиливался процесс расслоения общества, формировались различные идеологии.

С течением времени вместо простого нагромождения камней появились ворота в виде арки, двери с деревянными притолоками, лестницы, узкие проходы, ровные площадки с одиноко стоящими монолитами и другие специфические черты Зимбабве. Массивные стены становились все выше и прочнее, пока не приобрели ту внушительность, которая поражает нас сейчас. Эллиптическое здание имеет около 90 метров в длину и около 60 – в ширину. Его массивные стены достигают 10 метров высоты и 6 – толщины.

Эти массивные стены окружали здание, в котором жил правитель могущественного государства. Вверху они украшены орнаментом, скопированным, скорее всего, с орнамента побережья. По-видимому, торговцы, путешественники и посланцы царя Зимбабве бывали в портах на побережье Индийского океана, пробираясь туда через крутые горы и широкие равнины. А может быть, этот орнамент – результат местного творчества. Но как бы то ни было, эти стены хранят тайны народов, плавивших некогда золото и другие металлы. Другие стены, расположенные поблизости, скрывают высокие фигуры богов с птичьими головами, изваянные из мыльного камня, и замки «божественных» правителей, могущество которых с годами увеличивалось, хотя выбиравшие их подданные требовали, чтобы они «правили по справедливости». Замки возвышались над жилыми строениями из глины и камня, количество которых росло, по мере того как умножались ряды ремесленников и купцов. Эти поселения производили большое впечатление на путешественников, рассказы которых достигали даже средиземноморской Европы. На основании их рассказов некоторые ученые мужи решили, что наконец найден престол священника Иоанна – легендарного правителя материковой Африки.

Все эти рассказы были, конечно, во многом выдумкой, но в них содержались и достоверные факты. Хотя мономотапа и не был священником Иоанном – правителем исчезнувшей христианской монархии, тем не менее это была духовная фигура немаловажного значения. Едва ли он властвовал во всех внутренних районах Африки, но безусловно стоял во главе государства – мощной феодально-племенной организации, и власть его в пору наивысшего расцвета простиралась на территории, ненамного уступавшей территории государства Мали, когда Банку Муса – почти современник мономотапы – взял в свои руки бразды правления. Его двор был, может быть, не таким ослепительным, как двор императора Священной Римской империи или даже Англии времен Плантагенетов, и слуги его не знали грамоты; тем не менее современникам, по крайней мере в Азии и Европе, этот двор не представлялся бедным и казался внушительным.

По нашим сведениям, ни одному европейцу в те времена не удалось туда проникнуть. Там вообще редко появлялись посторонние, за исключением торговцев, получавших специальные разрешения, и путешественников с побережья – африканцев и арабов, которые не оставили нам никаких свидетельств виденного. Развитие этой цивилизации, ее религии и обычаев, идеологии и верований, ее общественной жизни происходило только в пределах собственной орбиты. Это государство проделало в процессе эволюции немалый путь, но оно никогда не порывало с традициями. Сюда не проникали никакие влияния извне, и чужая культура никогда не смешивалась с местной. Подлинное величие строителей Юга можно оценить хотя бы уже по тому, что они были полностью отгорожены от остального мира.

Копи царя Соломона?

Европейцы, впервые увидевшие Зимбабве, не могли поверить, что предки африканцев, этих «туземцев», земли которых они изучали, готовясь к захватам, построили каменные стены и массивные здания, возвышавшиеся перед ними.

Старатели, охотники, пионеры, они принимали Зимбабве и соседние руины, встречавшиеся там и сям в этой местности, за чудо, порожденное необъяснимой, но очень древней культурой в стране, обитатели которой строят жилища только из ила и соломы. Лишь Селоус, самый проницательный из первых европейцев, посетивших эти края, впоследствии указывал, что африканцы и в конце XIX века продолжают возводить, хотя и в меньших масштабах, каменные постройки.

Большинство шло по стопам охотника Рендолса, который побывал в Зимбабве в 1868 году и не нашел здесь ничего заслуживающего внимания. Другие верили немецкому геологу Мауху, который попал туда в 1872 году и по возвращении заявил, что все виденное им, вероятно, результат деятельности цивилизованного народа глубокой древности, проникшего в эти забытые места точно так же, как туда проникают сейчас европейцы. Крепость на вершине холма, заявил Маух, представляет собой, без сомнения, точную копию храма, воздвигнутого царем Соломоном на горе Мориа, а огромное «эллиптическое здание» в долине, бесспорно, точная копия дворца царицы Савской, в котором она жила во время пребывания в Иерусалиме в Х веке до н. э.

К рассказам путешественников мало что было добавлено до 1890 года, когда пришедшая сюда из Бечуаналенда английская колонна разбила лагерь на расстоянии 17 миль от Большого Зимбабве; вскоре англичане сами убедились в величии сооружений, стоящих в одиночестве пустыни. Вторгшись в район, населенный племенем машона, которое англичане считали совершенно диким, завоеватели – или, по крайней мере, некоторые из них, с более широким кругозором, – без труда поверили в гипотезу Мауха. «Теперь, – писал один из первых поселенцев в 1891 году, когда Англия завладела землями машона и матабеле (впоследствии составившими Южную Родезию), – англичане находятся в стране Офир и заново открывают сокровища древности». «В ближайшем будущем, – продолжал он, – вероятно, уже можно будет увидеть изображение королевы Виктории, вычеканенное на монетах из золота, которым царь Соломон покрыл свой трон из слоновой кости и украсил кедровые колонны построенного им храма». Изложенная точка зрения, бесспорно, интересна, хотя и не подкреплена фактами. Тем не менее тогда ее усиленно пропагандировали, и кое-кому она представляется верной и по сей день.

Ее можно в какой-то степени оправдать. Португальцы, заимствуя эту легенду у арабов, связывали золото Софалы с золотом Офира, и вера в такую связь настолько распространилась в Европе, что Мильтон в «Потерянном рае» поместил сюда одно из королевств, которые падший ангел показывал Адаму. Первые европейцы в 1890 году, конечно, рассчитывали найти здесь золото, полагая, что Офир находится где-то поблизости. Более того, люди, подобные им, никак не могли поверить и не верят до сих пор, что эти развалины имеют хоть какое-то отношение к местному населению, которое они презирают как примитивное и варварское.

Такое мнение укрепилось в результате завоевательных войн против матабеле и машона. «Теория, согласно которой негра надо убивать на месте, – заявил корреспондент „Матабеле таймс“, требуя прекращения такой политики, – слишком напоминает о порядках Доннибрукской ярмарки (Доннинбрукская ярмарка близ Дублина – синоним распущенности и беспорядков) и потому является скорее перегибом, чем удовлетворительным принципом. А мы придерживаемся ее до сих пор, сжигая краали только потому, что они принадлежат местным жителям, и расстреливая бегущих людей только потому, что у них черная кожа». Наивно было ожидать, что европейцы поверят, будто этот «сброд» или соседние с ним народы могли построить Зимбабве – наиболее внушительный памятник минувшей славы, который кто-либо из европейцев видел в своей жизни. Естественно поэтому, что «легенда Офира» утвердилась прочно.

Однако эта легенда нанесла много вреда археологам. Если когда-то страна машона поставляла свое золото Соломону, то почему бы не попытать счастья теперь? И вот золотоискатели и авантюристы хлынули в этот район. К 1900 году на землях машона и матабеле было официально зарегистрировано 114 тысяч заявок на золотоносные участки. Большинство из них находилось в районах древних рудников. Хищническое разграбление этих районов привело к уничтожению всех свидетельств древности. Прежде всего это касается выяснения старинных методов плавки. Но ничто нельзя сравнить с ущербом, который был нанесен самим развалинам.

Некий старатель, по имени Поссельт, начал обшаривать развалины еще в 1888 году. Хотя ему почти не удалось найти золота, он обнаружил несколько крупных «птиц» из мыльного камня, благодаря которым Зимбабве стал впоследствии знаменит. Он отметил, что его носильщики взирали на развалины с ужасом, при виде их «опускались на землю и торжественно поклонялись им, хлопая в ладоши».

Главные ворота Зимбабве Поссельт нашел совершенно разрушенными. «Мы взобрались на стену, – пишет он, – и шли вдоль нее до тех пор, пока не достигли конической башни. Участок за стеной порос густым кустарником и высокими деревьями. С этих деревьев свисало множество „обезьяньих веревок“, по которым мы спустились на землю и вошли внутрь развалин. Я не мог найти здесь никаких следов человека, и не было никакой надежды найти сокровища, которые возместили бы нам убытки. Вся местность была погружена в глубокое молчание».

По следам Поссельта пошли другие авантюристы. В 1895 году золотоискатель, по имени Нил, с двумя компаньонами из Иоганнесбурга – Морисом Гиффорда и Джефферсоном Кларком – основал Компанию старинных развалин (получив концессию у Компании Британской Южной Африки) с целью «исследовать все древние руины к югу от Замбези». Эта компания прекратила свое существование в 1900 году, по-видимому по указанию Сесиля Родса. В 1902 году только что сформированный законодательный совет Южной Родезии издал указ об охране памятников древности. «Но нанесенный ущерб, – писал позднее Шофилд, – был громаден, так как грабители, варварски обращались со всеми найденными предметами, за исключением золота».

В 1902 году Нил заявил, что лично исследовал 43 района развалин из известных ему 140. Другие, бесспорно, сделали то же самое или примерно то же самое. И хотя за 5 лет компания обнаружила не более 500 унций золота, что по размерам годилось только для музейных экспонатов, никому не удалось узнать, сколько было найдено других предметов из золота, ибо вся эта орава, подобно Нилу, переплавляла их и продавала. Только сокровища Мапунгубве, обнаруженные учеными в Северном Трансваале примерно через 40 лет, в полной мере показывают, какова была истинная ценность находок, которые были открыты и уничтожены этими «исследователями Офира».

В те времена, когда археология не приобрела достаточного опыта и не стала такой тщательно разработанной наукой, как сейчас, было очень трудно выяснить происхождение этих зданий. И трудность эта усугублялась тем, что матабеле пришли сюда сравнительно недавно. В связи с этим ученые разделились на два лагеря: «финикийский» и «средневековый».

По мнению первых, возраст Зимбабве составляет «минимум три тысячелетия», причем строительство велось в течение двух основных периодов: в сабейский, относящийся к 2000-1000 годам до н. э., и позднейший, финикийский – примерно с 1100 года до начала христианской эры. Эту точку зрения разделяли искатели «страны Офира». Ее сторонники не сомневались, что «туземцы» никогда не принимали участия в создании этой цивилизации. В этом они были единодушны, но спорили о том, кто именно был творцом Зимбабве, и едва ли остался хотя бы один древний народ, влияние которого, по их мнению, не сказалось бы здесь в то или иное время.

«Во славу родины, лежащей за морями, – писал в 1950 году Б. Пейвер, последний представитель этого направления, – чужеземцы создают в Африке новый доминион». Он имел в виду общины белых поселенцев английской Центральной Африки, выражая надежду, что эти общины получат в будущем статус доминиона. «Поскольку англичане здесь ведут строительство и разрабатывают рудники, мечтают и умирают, не может ли случиться так, что благодаря им история повторится? Разве чья-то древняя родина за морями не отдала точно так же этой земле своих сынов, которые, будучи здесь, в Африке, чужеземцами, работали в рудниках и строили, а потом умирали? Разве не этим же путем должны идти и мы в даль времен?»

Опомнитесь, отвечала им другая сторона. Вы не замечаете того, что творится у вас под носом. Ведь это остатки коренной африканской цивилизации. Она была создана предками тех африканских народов, над которыми вы властвуете, и в не слишком далеком прошлом, во всяком случае не дальше того периода, когда саксонская Англия стояла перед лицом вторжения скандинавов и норманнов.