Текст книги "Пятница 13-ое"

Автор книги: Бетси Палмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

– Давай, помогу тебе дрова рубить.

Но Вик не отвечал. Тогда Джой вытащил из кармана полурастаявшую мягкую шоколадку.

– А у меня есть шоколадка. Хочешь, я тебе дам ее укусить? Хочешь? Только девушкам не говори, а то они обидятся, что я им не дал.

Вик с тем же исступлением продолжал поднимать и опускать тяжелый обоюдоострый топор на толстое полено.

– Ты знаешь, Вик, – смешно шепелявя, говорил Джой, – до того, как я сюда попал, я ничего и никогда не делал.

Вику, занятому тяжелой работой, показалось, что полено никак не может перерубиться только из-за того, что ему мешает этот толстый Джой, который стоит у него над душой и смотрит на лезвие топора и полено.

– Ты знаешь, я был сиротой, и все надо мной смеялись. Называли меня толстой свиньей. – Чавкая шоколадкой, говорил Джой. – А здесь, в этой лечебнице, я почувствовал себя совсем по-другому. Мне кажется, что я очень нужный человек. Что я могу всем помогать, что-то могу делать.

Обломки древесины вылетали из-под лезвия топора, и Джой время от времени смахивал их со своих толстых плечей.

– Мне здесь очень нравится, – растягивая слова, говорил Джой.

– А я ненавижу это место! – сквозь зубы процедил Вик, занося тяжеленный топор и обрушивая его на неподатливое полено.

– Ты знаешь, Вик, если быть абсолютно честным, то раньше я никогда дров не рубил, но мне кажется, что если я попробую, то у меня это может неплохо получиться. И я смогу хорошо заниматься рубкой дров.

– Оставь меня в покое! – с остервенением проговорил Вик.

Девушки, стоя у бельевых шнуров, наблюдали за этой сценой. Они посмеивались над толстяком и любовались сильным мускулистым Виком, который с легкостью поднимал тяжеленный обоюдоострый топор. Им нравилось смотреть на этого атлетически сложенного парня.

– Ну ладно, Вик, ладно. Я вот тебе даю свою шоколадку. – Проговорил Джой. – Если вот захочешь укусить, то можешь это сделать. Я вот ее кладу здесь. Джой сделал шаг к толстому полену и положил шоколадку именно на то место, куда Вик опускал лезвие топора…

Лицо Вика исказила гримаса ненависти. Он размахнулся, и тяжелый топор обрушился на шоколадку.

– Ну ладно, ладно, Вик, – растерянно проговорил Джой, – если ты так ко мне относишься, то я… я… я вообще думаю, что ты просто сумасшедший.

Джой развернулся и сделал шаг от Вика. Тот с искаженным от злобы лицом, со страшным криком взмахнул топором, и тяжелое лезвие обрушилось на спину толстяка Джоя.

Тот, раскинув руки, рухнул на землю.

А Вик выдернул топор и нанес еще один удар, потом еще один и еще. Он исступленно вопил, разрубая тело Джоя на куски.

Роби и Лари дико закричали, увидев всю эту картину. Задрожав от страха, они бросились к дому.

На крыльцо уже выбегал доктор Лютер и Тэм Робинсон.

И вновь во двор лечебницы вернулась полицейская машина и машина скорой помощи из Детройта. Полицейский говорил по рации.

– Да, да. Произошло убийство. Убит один из пациентов клиники. Да, убийство. Есть труп. Ты посмотри на компьютере. У нас есть что-нибудь на Вика Тэда. Посмотри, пожалуйста, повнимательнее, есть ли что-нибудь на него. Да, досье посмотри. – Говорил полицейский, обращаясь в центральное управление.

А Вик в это время в наручниках сидел в полицейской машине на заднем сиденье. Его лицо было непроницаемо. И только изредка самодовольная улыбка искажала его гримасой ненависти ко всем окружающим.

Шериф стоял рядом с доктором Лютером. Рядом с ними на траве лежал прикрытый белой простыней труп Джоя. На простыне уже проступило несколько крупных кровавых пятен.

– Мы можем кого-нибудь известить? – поинтересовался шериф.

– Насколько я знаю, близких родственников у него нет. Он сирота. – Ответил доктор Лютер, бросив короткий взгляд на простыню с пятнами крови.

– У каждого человека должны быть отец, или по крайней мере, мать, – возразил шериф.

– Я смотрел его историю болезни, – сказал доктор Лютер, – мать у него была, но она умерла несколько лет назад.

– А отец? – спросил шериф.

– Отец у него когда-то был, но с матерью они разошлись уже давно, когда Джой был еще ребенком. А потом отца лишили родительских прав. Так что, ни адреса отца Джоя, ни каких других координат у меня нет. Я даже не знаю его имени.

Шериф пожал плечами.

– Ну ладно, и в самом деле, будем считать его круглым сиротой. Так что о теле позаботятся сами ребята.

– Так, что у нас здесь, – к телу, накрытому простыней, подошли двое полицейских в белых форменных рубашках с короткими рукавами.

Один из полицейских присел на корточки возле тела. Его тупое, побитое оспой лицо, ничего не выражало. Он, не колеблясь, откинул простыню, и страшное зрелище парализовало всех окружающих.

На носилках лежало не тело. Это были наспех собранные вместе куски рук, ног, отрезанная голова, изуродованный торс.

Полицейский молча надул шар из жевательной резинки, и тот громко лопнул. Его напарник, Рой, изумленно смотрел на изуродованные останки. На его лице читался ужас. Рой схватился за живот, и опустился на колени возле окровавленных носилок.

– Ну что, Рой, – сказал ему напарник, – не медли, ручки боишься испачкать?! Не нужно было тогда в полицию идти.

Рой, борясь со своими чувствами, медленно приблизился к останкам, еще какое-то время смотрел на них, а потом медленно, как бы прощаясь с Джоем, натянул на него окровавленную простыню.

Девушки из числа пациенток молча стояли в метрах десяти от носилок. Белокурая Лари опустилась на колени и, нервно перебирая пальцами, читала молитву.

Наконец, снова отозвалась рация в машине шерифа.

Мэт подошел к ней и начал слушать сообщение из центрального управления полиции.

– Знаешь что, Мэт, – говорил ему полицейский-диспетчер, на этого Вика в нашей картотеке ничего нет. Я запрашивал центральное управление, но там тоже ничего нет. Это явно обыкновенный псих, никакого криминального прошлого. Это не наше дело связываться с ним. Передай его санитарам из Детройта, и пусть они завезут его в закрытую психушку. Тюрьма не для этого парня. Не хватало нам еще заниматься сумасшедшими.

Шериф подтолкнул Вика в спину.

– Иди, парень, в ту машину. – Он показал ему на длинный пикап скорой помощи.

Мощные санитары подхватили закованного в наручники Вика и посадили в свою машину.

На ночной дороге, невдалеке от лечебницы доктора Лютера, сломался голубой форд, в котором ехало двое ребят. Они, бранясь и ругаясь друг на друга, пытались завести машину, но двигатель не включался, чихал и мгновенно замолкал.

– Ну, Пит, – сказал парень, сидящий за рулем, – давай выбирайся и чини машину. Мы же не можем здесь всю ночь торчать.

Пит обошел машину и поднял капот.

– Мать твою! Ничего не видно! Да я еще в этом ничего не понимаю. Ты, скотина, вечно все ломаешь, так что, оторви свою задницу от мягкого сиденья и чини сам.

Парень, сидящий в кабине, самодовольно улыбнулся. Пит взял в руки гаечный ключ и попытался починить мотор. Посыпались искры. Пит бросил ключ и отскочил от открытого капота.

– У черт! Сам сломал, сам и делай! Я ничего в этом дерьме не понимаю! Ты понял?!

Джими в это время включил сирену. Испуганный Пит отпрянул еще дальше от автомобиля. Джими начал истошно хохотать, довольный своей шуткой.

– Ты что, Пит, боишься темноты? У тебя что, мурашки бегают по спине от рассказа про этого психа из лечебницы? Да, парень? Так ты что, совсем струхнул?

Пит замахал руками.

– Да пошли вы к черту со своими рассказами! Выбирайся из машины и чини, а то мы здесь всю ночь проторчим!

Джими выбрался из машины. И Пит думал, что его друг займется мотором, и может быть даже сумеет отремонтировать машину, и им не придется торчать на этой лесной дороге всю ночь. Но Джими похлопал своего друга по плечу и сказал:

– Ну что, занимайся мотором, а я пойду.

– Куда ты? – изумился Пит. – Ты что, собираешься выбраться пешком?

– Да нет, что я буду ошиваться возле тебя, пока ты будешь копаться в моторе, пачкаясь в масло и грязь Мне нужно посрать.

Джими зашагал в лес. Пит выругался и попробовал заняться мотором. Он сбросил куртку и процедил сквозь зубы:

– Вот падла!

Его руки вновь коснулись мотора. И он снова задел провода, откуда сразу же посыпались искры.

А Джими тем временем, насвистывая веселый мотивчик, шел по лесу, выбирая куст, под которым можно было присесть. Его фонарик выхватывал то ствол дерева, то заросли крапивы.

– Нет, здесь лучше не садиться, – ворчал Джими.

Он перестал свистеть, поскольку услышал какой-то легкий подозрительный хруст и замер. Ветки кустов зашевелились, и из-под них выскочил кролик.

– О, черт, – сказал Джими, хватаясь за сердце. – Я уже думал, что это тот псих сбежал из лечебницы. Ну ладно, сяду здесь, а то еще чего доброго, в штаны наложу. А ты, кролик, подойди ко мне поближе, я твоей мягкой шерстью задницу подотру. Ха-ха.

Длсими, довольный своей шуткой, захохотал.

Пит в это время зло ругаясь и чертыхаясь, ковырялся в моторе. Его руки были уже по локоть в мазуте. А причины поломки он так и не нашел. Он злился на своего друга Джими и зарекался, что больше никогда с ним никуда не поедет. Пусть теперь он сам ездит по девчонкам один. А он найдет себе лучшего приятеля. Пит услышал шаги где-то совсем рядом за своей спиной.

– Эй, Джими, мне тут совсем темно, ничего не видно. Ты бы полез в багажник, достал переносную лампу. Тогда я, может, и найду причину поломки.

Но никто ему не отвечал. Шаги приближались.

– Эй, Джими, ты слышишь, что я тебе сказал?

За спиной у Пита послышалось чиркание спички. И вдруг яркий сполох огня осветил деревья. Пит в изумлении обернулся. В двух метрах от него, рассыпая искры, ярко горел сигнальный полицейский факел. Из его узкой металлической трубки вырывался синеющий язык пламени, совсем как из ацетиленовой горелки.

Легкий дым поднимался среди деревьев.

– Ты что, Джими! Откуда ты взял этот факел? – изумился Пит. Я же просил лампочку. Какого черта?! Тут же бензин! Ты что, машина загорится!

Из-за пламени он не мог разглядеть лица своего друга.

– Джими! – крикнул он, широко раскрыв рот.

И в это мгновение сигнальный факел, описав дугу, воткнулся прямо в открытый рот. Пламя осветило горло Пита и разорвало щеки. Сердце остановилось мгновенно от одного болевого шока. И парень рухнул на капот.

Безжалостный убийца повернул в его голове сигнальный факел и затушил его как сигарету. Шипело обугленное мясо. В последних сполохах огня блестнула пластиковая маска хоккейного вратаря.

Джими, застегивая молнию джинсов и поправляя ремень, выходил из кустов.

– Эх, черт, кролик убежал, – цедил он сквозь зубы, – хорошее жаркое было бы. Эй, Пит, если ты, свинья, машину не починил, то ты мертвец.

Джими посмотрел на уткнувшегося головой во внутренности машины своего приятеля. Он подумал, что Пит усердно занят делом и сел в кабину. Он поворачивал ключ в замке зажигания, стартер несколько раз провернулся, а двигатель никак не заводился.

– Ну давай, давай, – приговаривал Джими, – эй ты, падла, чего ты там копаешься?! Уже давно можно было все починить!

От нетерпения Джими подпрыгивал на сиденье.

– Эй ты, свинья, что ты там возишься! – кричал Джими и вновь пытался завести мотор. – Ничего не получается, ничего не получается… – начал он припевать в такт вхолостую крутившемуся стартеру.

Мотор чихнул и, наконец, завелся.

– Эй ты, Пит, молодец, наконец-то сделал! Закрой капот и возвращайся в машину.

Но приятель не поднимал головы от машины и, чтобы лучше разглядеть его, Джими привстал на сиденьи.

В этот момент его за волосы схватила сильная рука, а к горлу приложилось лезвие огромного тесака. Джими даже не успел вскрикнуть. Лезвие до позвоночника разрезало горло, густая кровь хлынула на футболку Джими. Рука, державшая его волосы, разжалась, и парень упал головой на руль, включив сигнал автомобиля.

Так и остался стоять в ночном лесу этот автомобиль, разрывая тишину ночи пронзительной сиреной.

А безжалостный убийца все дальше уходил в лес в поисках очередной жертвы.

Через полчаса аккумулятор сел, сирена смолкла, и молчаливая машина с двумя трупами стояла на обочине лесной дороги.

– Томми, Томми! Умри, умри! – звучал истошный крик в голове юноши.

Томми весь в поту подхватился с постели. Он смотрел в белый потолок, не понимая, что с ним происходит. Нго руки сжимали виски. Хрустели пальцы. Томми, широко открыв глаза пытался прийти в себя.

– Томми! Томми! – звучал женский голос.

Парень вскочил с постели, подбежал к тумбочке, вытащил шуфлядку и высыпал на столешницу горсть снотворных таблеток. Он схватил несколько штук и судорожно проглотил. Голос исчез.

Но в зеркале, в которое вглядывался Томми, стоял безжалостный убийца Роджер, занося для удара тяжелый обоюдоострый топор. Пластиковая маска поблескивала на его голове. Томми закрыл глаза и через мгновение вновь их открыл. В зеркале никого не было.

В столовой лечебницы шло приготовление к завтраку. Девушки расставляли тарелки. Маленький негритенок Реджи помогал им. Его дедушка был рядом. Он большим ножом резал хлеб.

– Дедушка, дедушка, а можно я схожу к брату? – обратился к нему негритенок.

– Посмотрим, – сказал старик.

– Ну, дед, ты же знаешь, как я к нему отношусь. Ты же знаешь, я очень хочу сходить.

– Я тебе уже сказал – посмотрим. А теперь иди помогай. И маленький мальчик в спортивной футболке с цифрой пять на спине бросился к столу, чтобы быстрее помочь девушкам приготовить завтрак.

– Эй, иди сюда, – улыбаясь, проговорил старик. – Ну иди сюда, ладно.

Мальчик радостно побежал назад к дедушке. Старик обнял внука и поцеловал его в лоб. Мальчик сокрушенно завертел головой.

– Дедушка, дедушка, сделай одолжение, обратился он к старику, – сделай одолжение, никогда при посторонних не целуй меня, особенно при девчонках.

И парнишка принялся вытирать лоб, куда секунду назад поцеловал его дедушка.

– Ладно, давай, зови всех на завтрак.

Мальчишка подбежал к открытой двери, выглянул во двор и громко закричал:

– Пожалуйста, все на завтрак. Пожалуйста, жрать идите. Жрать идите! – все громче и громче выкрикивал парнишка.

– Как он разговаривает! Как он разговаривает! – сам себе возмущался старик, – жрать, говорит, идите, да еще «пожалуйста»! Вот чертенок! Вот чертенок! И что с ним делать?! Меня не слушается! Вообще никого не слушается! Но парнишка хороший, очень хороший! – сказал старик и понес большое блюдо, полное жаркого на стол.

Первыми пришли на зов Джейк и его подружка Роби. Они вошли в столовую, оглянулись и сели на свои места. Джейк был довольно привлекательным, но очень нерешительным парнем. Он боялся всего. Боялся показаться смешным, если нужно было в дверях пропустить вперед свою подружку Роби. А потом, передумав, боялся показаться смешным, пройдя вперед сам.

Но Роби, зная его нерешительность и то, что она нравится парню, тряхнула своими белыми волосами и прошла к столу.

– Ты знаешь, Джейк, – сказала девушка, – Я уже начинаю скучать по Джою.

– Я тоже, – ответил Джейк. – Раньше мне казалось, что он только раздражает, а теперь я понимаю – это был хороший парень.

– Да, – согласилась Роби, нам всем теперь будет его не хватать.

– Я надеюсь, Виктор получит то, что он заслужил, за убийство. – Сказал Джейк.

– Я тоже надеюсь, – сказала Роби и придвинула к себе тарелку с молоком, в котором плавали еще сухие кукурузные хлопья.

– Лари, послушай, – возмутилась одна из девушек, сдергивая наушники с головы своей подружки. – Ты же поставила слишком много тарелок.

– А, что, я не поняла, – изумилась Лари.

– Я говорю, ты тарелок много поставила.

– Как всегда, – сказала Лари.

Негр-старик, услышав, что за столом возник спор, поспешил вмешаться.

– Виктор и Джой навряд ли будут сегодня с нами завтракать.

Да, и я так думаю, – поддакнул дедушке Реджи по прозвищу Крыса.

Ну хорошо, извините, – манерно произнесла Лари. – Я могу убрать эти две тарелки.

Она поднялась из-за стола и принялась убирать лишние приборы.

Джейк зло ударил кулаком по столу. Его нерешительность как ветром сдуло.

– Зачем Лари нужно было ставить мертвецу прибор!? – возмущался он.

– Я же сказала: «извините», – процедила сквозь зубы Лари.

На шум в столовой спустился доктор Лютер.

– Простите, ребята, у вас что-то происходит? Недоразумение? – поинтересовался он.

Лари, ни слова ни говоря, поставила тарелки Вика и Джоя в буфет. Доктор Лютер неторопливо занял место во главе стола, прямо перед большим, сложенным из дикого камня, камином.

– Ребята, – начал он, – я знаю, вам всем будет трудно привыкнуть. Нам всем нелегко. Так что давайте не ругаться и не вспоминать. А просто начнем завтракать. Так, как мы завтракали каждый день.

Все развернули салфетки и молча принялись за еду. За столом еще пустовало несколько стульев. Открылась дверь и пошел Томми. Он задумчиво почесал себя за ухом и остановился в нерешительности, выбирая, на какой из двух пустующих стульев ему сесть.

Лютер позвал парня.

– Томми, если тебе не тяжело, сходи наверх, позови к завтраку Эди. Может, у него остановились часы? И он не знает, что нужно идти в столовую.

Томми стоял в задумчивости.

– Томми, ну я прошу тебя, – ласково говорил Лютер, стараясь вывести парня из молчания. – Сходи и позови Эди.

– Хорошо, – как бы к самому себе обращаясь, проговорил Томми. – Я сейчас позову его.

Но не успел Томми подойти к двери, как та открылась и из-за нее выскочила с диким рычанием лохматая, с зеленым лицом, горилла. В клетчатой ковбойской рубашке.

Томми отпрянул, узнав одну их своих самодельных масок.

– Что, испугались?! – хрипел из-под резиновой маски голос.

Все в столовой захохотали. Только лишь Томми, затаив злобу, смотрел на вошедшего. Эди стащил маску, вытер пот и тоже весело расхохотался.

– На, держи своего урода. – Бросил он Томми в руки маску гориллы. – Расслабься, вождь, у тебя что, чувства юмора нет?

Но тут Томми не выдержал, он даже сам не понял, как это получилось. Он нагнулся, схватил Эди за ногу и, подбросив его в воздухе, обрушил на сервировочный столик, заставленный вазами с фруктами. Тонкие ножки стола хрустнули, и Эди беспомощно покатился по полу. А Томми бил его сверху, бил кулаком в лицо.

Несколько секунд никто не мог понять, что, собственно, случилось. Но, наконец, доктор Лютер, выпрыгнув из-за стола, навалился на Томми.

– Все, хватит! – проговорил доктор, прижимая Томми к стене, – успокойся, расслабься! Тебе померещилось! Слышишь, парень?

Томми невидящим взглядом смотрел сквозь доктора Лютера. И тот никак не мог понять, что же такое видит парень. Что вывело его из равновесия.

– Все в порядке, – повторил доктор, – все будет хорошо. Закрой глаза.

Томми зажмурился и расслабился. Доктор Лютер осторожно отпустил его. Казалось, Томми больше ничего не интересует, он устало сел на пол возле стены и стал перебирать в руках осколки вазы.

Миссис Хеберт тяжелым секачом отрубила голову еще трепыхающейся индейке. Она истерично хохотала, радуясь своей ловкости. Ее сын в восторге смотрел на конвульсивные движения птицы. Женщина с вожделением отводила лапы, крылья еще теплой, содрогающейся птице и шептала:

– Сейчас, дорогая, я разрублю тебя на такие вкусные, хорошие кусочки, сейчас я тебя так хорошо разрублю.

Миссис Хеберт в радостном возбуждении осмотрела обширную кухню своей фермы. По ее взгляду было видно, что все здесь ей очень нравится, и все здесь ей очень дорого. И что кухня для нее самое главное в жизни. Что у нее в семье существует только один культ, это культ вкусной еды.

– Я тебя, птичка, сейчас разрублю так, как разрубили ту жирную свинью в психушке, – восторженная улыбка заблуждала на лице женщины.

Секач взлетел в воздух и опустился на тушку птицы. Ее сын, сидевший за столом, ударил ложкой по столу и заверещал от восторга:

– Да, мама, да! Так ее, так! Руби! Руби!

Женщина оглянулась на своего великовозрастного сына. Он большой деревянной ложкой ковырялся в большой деревянной миске, выбирая наиболее лакомые кусочки. На его руках были все те же кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Мотоциклистский шлем висел на спинке стула.

– Ну ты, болван, – ласково обратилась женщина к своему сыну, – не будь таким переборчивым, не выбирай себе лучшие кусочки, ешь все подряд. Разве я не готовлю самое вкусное рагу в окрестностях?! – Она играла тяжелым секачом, постукивая им по колодке, на которой лежала уже безжизненная птица.

– Да, да, мамочка, это самое вкусное рагу во всем мире!

И ее сын, набрав полную ложку мяса, чуть всунул ее в свой огромный рот.

Заслышав во дворе какой-то подозрительный шорох, женщина схватила двухстволку, вытаращила глаза и шепотом обратилась к сыну:

– Ух, этот чертов койот, он убил мою любимую индюшку. Он убил мою любимую птичку! Ух, этот чертов коайт! Сейчас я его укокошу!

И она направилась к двери, выходившей во двор.

– Убей, убей, мамочка, – тяжело шевеля мощными челюстями, поддержал ее идею сын.

Женщина, присев, пробралась к двери и ткнула во что-то стволом. Ствол уперся в живот Вика, который в этот момент стоял на крыльце.

Женщина смотрела на грязного парня в порванной майке, в разорванных джинсах.

– Ты кто такой? Черт подери твою мать! Кто такой? Отвечай! – она взвела курок двухстволки.

Парень спокойно смотрел на вороненные стволы, потом перевел взгляд на лицо миссис Хеоерт и ответил.

– Я понимаете, два дня ничего не ел… Я хотел… Может быть, вам нужно что-нибудь сделать? Я оы поработал и заработал себе на обед. А? – вопросительно смотрел парень в лицо женщине.

– А что ты умеешь делать? – спросила миссис Хеберт.

– Я? Все умею делать.

– Ну что ж, хорошо. Иди в птичник, там огромная куча дерьма, ты ее всю разгреби и занеси вон туда под навес, – женщина стволом ружья показала, куда следует занести птичье дерьмо, – а потом приходи, я тебя чем-нибудь накормлю. Понял? – грозно сказала она.

– Да, да… Я понял.

И парень удалился в сторону птичника.

Женщина нервно забегала по кухне.

– Ну мать твою, и урод!

– Да, мама, урод! – проговорил ее сын с набитым ртом.

– Да и ты не красавец! Ты такой же урод, – сказала зло она своему сыну.

– Да, мама, я, конечно, не самый симпатичный в мире, но я ж ничего парень?

– Ты, ты, ты – уродина!

– Ну ладно, мама, не мешай мне есть, – и парень вновь зачерпнул полную ложку еще дымящегося рагу.

А миссис Хеберт, истошно завопив, схватила в руки тяжелый секач и принялась разрубать на мелкие кусочки тушу индейки. Перья и кровь забрызгивали кухню. Падали на ее грязный передник, на руки, лицо. Женщина только визжала от удовольствия. И было видно, что это занятие приносит ей настоящее удовлетворение.

Ее сын, громко чавкая, с восторгом смотрел на мать, которая взмахивала тяжеленным секачом. Ему тоже нравились пятна крови на ее рубашке и грязном переднике.

Шериф и несколько полицейских возились на лесной дороге возле черного автомобиля с поднятым капотом. Два трупа уже лежали на носилках, накрытые черным полиэтиленом. Шериф понял, что у него в округе началась серия убийств. Что тут снова орудует какой-то страшный маньяк-убийца.

Он осмотрел своих помощников с головы до ног. Ему не нравилось, как у полицейского Роя снова дрожат руки при виде трупов.

– Ребята, вы должны прочесать весь лес. Ищите.

– Что искать? – недоуменно уставился на шерифа Рой.

– Ну вы должны найти что-нибудь отличительное, подозрительное. Короче, несите все, что бросится вам в глаза.

Шериф посмотрел на искаженное страхом лицо Роя.

Что здесь, черт возьми, происходит?! – проговорил шериф.

– Вы меня спрашиваете? – изумился Рой.

Да нет, все в порядке. Продолжайте работать.

– Ну хорошо, – Рой шагнул в лес.

К шерифу подошел его помощник.

– Ну что, шеф, похоже, какой-то маньяк теперь на свободе.

– Да, похоже, – проговорил задумчиво шериф.

– Если бы я не знал, что Роджера уже нет, и что его похоронили, я бы сказал, что это его рук дело, – проговорил помощник.

– Да, по почерку очень похоже, – сказал шериф. – Но я же сам присутствовал при вскрытии и сам видел, как этого ублюдка закопали в землю на нашем кладбище.

– Возможно, шеф, кто-то имитирует его почерк. Хочет воспользоваться громкой славой безжалостного убийцы.

– Вполне возможно, – сказал шериф. – А теперь, иди ищи, – и шериф остался один на дороге возле машин и двух трупов, накрытых черной полиэтиленовой пленкой.

Он вытащил из кармана носовой платок и вытер вспотевший лоб.

По ночной лесной дороге на бешеной скорости летела добитая легковая машина, которой уже было лет десять, наверное, а то и больше. На ее грязных боках темнели пятна облупившейся краски. Если бы кто-то увидел эту машину, он бы сказал, что за рулем едет сумасшедший, и был бы недалек от правды: так, не боясь за свою жизнь, шофер срезал повороты, прокатываясь по лесным кустам, так вихляла машина, так ее заносило на поворотах. Наконец блеснули освещенные окна небольшого придорожного магазинчика. Шофер круто развернул машину, так что та завертелась волчком, выравнял руль и подъехал, чуть не уткнувшись бампером в стену магазина. Он дико заулюлюкал и начал беспрерывно сигналить.

Из отворенной двери выглянула улыбающаяся белокурая женщина.

– Мы уже закрыты, – сказала она, улыбаясь.

Из открытого окна машины высунулось усатое лицо лысеющего мужчины.

– А я хочу кое-что прихватить из вашего магазина, – так же широко улыбнулся он.

– И что это интересно вы хотели бы прихватить? – проговорила женщина.

– Да тебя, Лиана, – наконец, бросил игру в неузнавание усатый шофер.

– Ну, Билли, я знала, что ты и сегодня за мной приедешь, – улыбнусь Лиана. – А кто вы такой? – вновь приняла правила игры женщина.

– Я только что освободился. Я, – шофер на мгновение задумался, – бывший пациент психиатрической больницы. Меня недавно выпустили. Я страшный людоед, и хочу съесть тебя без всякой приправы.

Девушка поджала губы и какое-то мгновение думала.

– Эй, Лиана, – девушка сделала вид, что обращается к кому-то в доме. – Ты хочешь поехать с Билли поразвлечься? Конечно, хочу, – другим голосом ответила, она себе. Только мне нужно переодеться. Билли, Лиана говорит, что ей нужно одеться получше, ведь с таким парнем, как ты, стыдно ехать в простом платье. Сейчас она наведет марафет, переоденется и выйдет. Через несколько минут.

Билли, прикрывая улыбку рукой, вновь спрятал свою лысеющую голову в машину. Он радостно застучал ладонями по рулю. А Лиана уже суетилась в доме. Она лихорадочно собирала бутылочки с косметикой, выбирала в шкафу подходящее платье. Наконец, собрав все необходимое, она заскочила в ванную и остановилась у большого овального зеркала. Она быстренько сняла лифчик, который ей явно не понадобится, осмотрела свою большую грудь и довольно причмокнула языком.

– Ну что ж, Лиана, веселье начинается.

А у Билли в это время было свое занятие. Чтобы не терять зря времени, он распаковал пакетик кокаина и высыпал небольшой конус порошка себе на ладонь. Достал серебряную трубочку, вставил ее в ноздрю и с вожделением втянул белый порошок через нос.

– Это то, что доктор прописал, – удовлетворенно прикрыл глаза Билли. – Теперь я буду видеть солнце в небесах. Я попаду в рай вместе с моей Лианой. – Он причмокивал языком и радостно вертел одурманенной головой.

Лиана, стоя перед зеркалом, накрасила ярко-красной помадой губы и провела по ним языком. Потом обильно опрыскала себя дезодорантом, не забыв про самые интимные места.

– Девочка, ну ты такая горячая, – сказала Лиана сама себе, еще раз подводя губы помадой.

Но тут ее рука застыла. Она услышала шаги в доме Насторожившись, Лиана выглянула в торговый зал магазина – нигде никого не было, но какой-то шум слышался из-за стеллажей.

Девушка сделала несколько робких шагов, и оттуда, из-за стеллажей, стремительно вылетел чем-то перепуганный большой серый кот. Лиана облегченно вздохнула и сказала:

– А, это ты, шалунишка. Ничего, придется тебе посидеть здесь одному. Я уезжаю с Билли.

Она провела рукой по шее и спохватилась: вспомнила, что не так давно купила большие бусы из искусственного янтаря, и решила, что это будет то самое, что так нужно Билли. Она одела тяжелые бусы и еще раз внимательно осмотрела торговый зал – все ли на месте? Вроде бы все было на своих местах.

Билли уже заждался. Он нервно стучал по баранке автомобиля и, высунув голову в окошко, кричал:

– Лиана, Лиана, сколько можно ждать? Я уже весь исхожу любовным соком. Давай быстрее, подружка! Ну где она там? – он было открыл дверцу, уже собираясь пойти. – Лиана! Черт тебя подери! Где ты?

Его голос оборвался – тяжелый топор расколол его череп. Билли вывалился из автомобиля.

А Лиана решила все же не оставлять кошку в магазине. Мало ли чего еще она может утворить? Она взяла кошку на руки, вышла вместе с ней на улицу, замкнула дверь.

– Ну что, маленький, беги.

И она бросила тяжело шмякнувшегося толстого кота на дорогу. Кот завилял хвостом и побежал в темноту придорожных кустов.

– Билли, Билли! – изумленно закричала Лиана, увидев пустой автомобиль. – Билли, где ты?

Она открыла дверь и села на сиденье радом с водителем.

– Билли! Ну что ты там делаешь? – выкрикнула в темноту, высунув голову из окошка, Лиана. Ну что ты там делаешь? Сколько можно возиться? Холодно же ведь.

Но на ее голос никто не пришел.

Чтобы как-то скоротать время, она принялась поправлять свою прическу, разглядывала свое отражение в маленьком зеркале. Наконец, она увидела на сиденье водителя надорванный целлофановый пакет и маленькую серебряную трубку. Она наклонилась, лизнула кокаин и изумленно произнесла:

– Ну, Билли, ты столько денег на эту гадость выбрасываешь, так что и мне ничего не останется. – Ее взгляд упал на приоткрытую дверь.

Она увидела тяжелые башмаки-бахилы, большущую лужу крови и страшное, окровавленное лезвие обоюдоострого топора.

– О боже, Билли, о боже, – нервно запричитала Лиана, пытаясь выбраться из машины.

Она судорожно открыла дверь, выскочила, и здесь ее настиг удар страшного обоюдоострого топора. Лезвие вошло в живот. Внутренности выпали на асфальт. Лиана, прижимая руки к животу, осунулась вначале на колени, а потом упала лицом в лужу своей же крови.

Безжалостный убийца еще раз взмахнул тяжелым топором и развалил грудную клетку девушки. Лиана лежала на спине на асфальте, топор торчал из ее груди.

Томми проснулся поздно. Он был рад, что этой ночью его не преследовали никакие кошмарные видения. Он вылез из постели и подошел к окну. Во дворе ходили куры, бегали индюшки. Стояло спокойное сельское утро. Покосившийся забор, разъезженная машинами проселочная дорога. Все дышало спокойствием.

Томми облегченно вздохнул. Уже давно ему не было так покойно и мирно. Никогда еще до этого он не проводил такой спокойной ночи. Он потянулся и на мгновение прикрыл глаза. Когда же он вновь открыл их, то содрогнулся от ужаса: на этом мирном пейзаже стоял безжалостный убийца в пластиковой маске хоккейного вратаря, с огромным окровавленным, обоюдоострым топором в руке.