Текст книги "Пятница 13-ое"

Автор книги: Бетси Палмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

– Рик, все остается в силе. Я тебе оттуда позвоню. А парня посади в клетку. – И шериф покинул участок.

Выполнив приказание и заперев в клетку Томми, Рик уселся за стол своего шефа.

Мэги же сидела и все думала: как бы ей разубедить отца, как бы вызволить Томми.

Рик довольно посмеивался, наблюдая за тем, как Томми, сидя на топчане, раскачивается, обхватив голову руками. Он недолюбливал Мэги за то, что она всегда торчит на службе у отца. Он вообще не любил женщин и всегда ожидал от них какой-нибудь пакости.

И тут он не ошибался – Мэги взяла со стола большую тетрадь и принялась в ней рисовать. Убедившись, что Рик успокоился и потерял бдительность, Мэги написала на листе большими буквами: «Томми, я сейчас тебе помогу» и наклонила тетрадь так, чтобы парень смог прочитать.

Томми поднялся, подошел к стальным прутьям решетки и взялся за них руками.

– А ну, Чарлиз, сядь, приказным голосом крикнул Рик, он уже окончательно вошел в роль шерифа.

– А что такое?

– Заткнись и сядь! – зло проговорил Рик.

– Так что ты там, Мэги, рисуешь? – проигнорировал полицейского Томми.

Рик вскочил из-за стола.

– Да ладно, успокойся, Рик, – сказала Мэги, – пусть посмотрит.

– Ну и гадости ты рисуешь, – нарочито вызывающе крикнул Томми, – ничего ты не умеешь делать – даже рисовать!

– Идиот! – состроила гримасу смертельной обиды Мэги и швырнула в парня тетрадь, Томми поймал ее и спрятал за спину.

– А ну отдавай, – Мэги топала ногой, стараясь завести Рика.

– Не нужно было бросаться. Не отдам!

– Отдавай сейчас же мои рисунки, – Мэги вплотную подошла к решетке.

Томми схватил Мэги за плечи, притянул к прутьям решетки и принялся целовать. Мэги сначала вроде бы вырывалась, но потом сама пропустила руки сквозь прутья и обняла парня. Этого Рик уже не мог выдержать.

– А ну отпусти девушку, – вспомнил он наказ шерифа.

На его слова никто не обратил внимания. Тогда он оттащил девушку, схватил Томми за руки и начал трясти.

– Ах ты, животное, ты чего руки распускаешь? Зачем облапал девушку? – толстые губы Рика тряслись от злости.

Мэги осторожно подкралась сзади и выдернула прямо из кобуры такой любимый и еще ни разу не опробованный Риком пистолет с лазерным прицелом. Луч пронзил кабинет шерифа, и на затылке у Рика появилась красная пульсирующая точка.

– Рик, обернись, пожалуйста, – позвала его Мэги.

Рик недоуменно оглянулся и застыл в изумлении.

Прямо ему на лоб падал луч лазерного прицела.

– Помнишь, Рик, – проговорил за спинои полицейского Томми, – где точка, там и дырка.

– Выпусти парня, – приказала Мэги.

– Не разыгрывай из себя клоуна, девочка. Отец тебе уши отдерет. – Рик слегка повернул голову.

– Клоун тот, у кого нос красный, – Мэги немного опустила пистолет, и пятнышко прицела съехало Рику на нос.

Рик, зло выругавшись, достал из кармана ключи и распахнул клетку. Томми вышел и пригласил полицейского:

– Ну что, заходи, посидишь вместо меня.

Рик послушно зашел в клетку. Мэги прокрутила ключ на два оборота в замке. Томми взял ее за руку и повел к двери.

– Ребята, пошутили и хватит! Выпустите меня!

Мэги позвенела ключами и положила их на стол своего отца:

– Посиди – поостынь, Рик. Побыл в роли шерифа – побудь и арестованным.

Во дворе Мэги села за руль своей машины.

– Это очень опасно, – предостерег ее Томми, – я должен ехать один, а ты оставайся.

Девушка отрицательно покрутила головой.

– Я себе никогда не прощу, если с тобой что-нибудь случится. Сделаем так, – сказала Мэги и отодвинулась на соседнее сиденье, – ты будешь водителем, а я штурманом. На меньшее не согласна. Идет?

– Черт с тобой, поехали.

И они понеслись к скаутскому лагерю.

– До этого я слышала только версию своего отца, хотелось бы услышать и твою, – Мэги немного боязливо вжималась в сиденье – машина неслась сквозь ночной туман по мокрому асфальту.

– Я сам ни в чем до конца не уверен…

– Может, лучше его взорвать?

– Лучший способ – вернуть его на место. – Томми не мигая смотрел на желтую осевую линию.

– В могилу? – изумилась Мэги.

– Ты же видишь, даже земля не принимает этого выродка. Остановить его может только вода. Еще в 57-ом году этот маньяк утонул в озере.

– Где?

– Да здесь, в Хрустальном озере. Возле скаутского лагеря, там его место. Только вода может принести ему смерть…

– Мне трудно в это поверить, – помолчав, ответила Мэги.

– Мне тоже, но всю мою жизнь искалечил маньяк Я лучше понимаю его. Доверься мне.

– Хорошо. Но я должна убедить своего отца, что это не ты изображаешь Веселого Роджеоэ.

К скаутскому лагерю с разных сторон двигались: полицейские машины с включенными мигалками и красная спортивная машина Мэги.

Лагерь, казалось, безвозвратно погрузился в зловещую тишину. Неумолимый мертвец-убийца бродил по двору. Он вновь открыл дверь большого дома, где спали детишки.

И Ненси, уже уложенная в постель Сиси, но не успевшая уснуть, вновь увидела белую пластиковую маску. Она как и в прошлый раз накрылась с головой и принялась молиться. Убийца вздрогнул – во дворе послышались звуки мотора, и по потолку комнаты поползли красные и синие отблески полицейских мигалок.

– Боже, сделай так, чтобы его тут не было, – Ненси выглянула из-под одеяла. Убийца исчез.

Шериф руководил операцией. Он приказал полицейским:

– Ребята, нас только трое. Не задавайте мне лишних вопросов, тут может случиться всякое. Разделимся и прочешем территорию. Оружие держите наготове. Запомните, здесь дети. И от вас зависит их жизнь.

Полицейские пошли каждый в свою сторону. Внимательно осматриваясь, шериф говорил сам с собою: «Неужели я ошибался? Неужели это не Томми Чарлиз? Неужели возможно – убийца-мертвец? Надо пойти и разбудить детей, собрать их всех в одно место».

Но его насторожил свет настольной лампы в окне домика воспитателей.

– Девочки, мальчики, можно войти? – он легко толкнул дверь.

То, что увидел шериф, потрясло его: все стены в комнате были забрызганы кровью. На диване валялись обрубки человеческих тел. Только со стола смотрела на него стеклянными глазами отрезанная голова Сиси. Он содрогнулся от этой картины и бросился к детскому корпусу.

Единственная мысль утешала его в этой кроваво-страшной ночи: «Его единственная дочь Мэги сидит сейчас в полицейском участке под охраной Рика».

Широкоплечий полицейский Майкл с карманным фонариком в руке осматривал причал. Вроде бы, ничего подозрительного не было. Несколько лодок легко покачивались на воде, привязанные к сваям цепями. Вдруг в прибрежных кустах раздался хруст.

– Стой! – Майкл вскинул пистолет и направил луч фонарика на кусты.

В электрическом свете вспыхнул белый пластик маски. Убийца-мертвец метнул в полицейского тяжелый граненый напильник. Острие вонзилось прямо между глаз, и Майкл, взмахнув руками, рухнул на дно одной из лодок. Веселый Роджер вновь исчез в темноте.

Шериф осторожно приблизился к дому, где спали дети и заглянул в окно. Все было спокойно. И он шагнул к двери.

Ненси, увидев в окне тень, замерла. И лишь только силуэт исчез, она сорвалась с кровати и выбежала на улицу черным ходом.

Шериф, войдя в дом, провел лучом фонарика по кроватям – на них безмятежно спали дети. И только одна была пуста – сбитое впопыхах одеяло, скомканная простынь…

– О черт, – прошептал он, – наверное, убийца добрался и сюда, унес с собой ребенка.

Луч фонарика скользнул по полу, к черному выходу тянулась цепочка кровавых следов. Шериф побежал, но след оборвался на песчаной дорожке. Тогда он остановился, приподнял пистолет и начал водить им в разные стороны. В ветвях шумел ветер, качались верхушки деревьев.

– Не стреляйте, шеф, – из кустов вышел полицейский Ник, – я тут все осмотрел, вроде бы никого нет.

– Подожди здесь. В доме воспитателей… Это страшно описать… Кровь… Разрубленные тела… А в детском корпусе исчез ребенок, но, может, мне это кажется. Стой здесь и внимательно следи. А я отыщу Майкла.

Оставшись один, Ник поежился – ему не нравилось место. Он стоял, освещенный фонарем, и на него можно было напасть с любой стороны. Ник чуть не выстрелил от неожиданности, когда из кустов к нему выбежала Ненси.

– Дядя, я боюсь!

Полицейский присел и обнял девочку.

– Успокойся, маленькая. Что ты тут делаешь ночью? Иди спать.

– Нет, нет, – кричала Ненси, – там ходит страшилище.

Занятые разговором, они не заметили, как в конус яркого светла вступил безжалостный убийца-мертвец.

– Нет!!! – закричала Ненси, увидев белую маску-череп.

Полицейский обернулся и вскинул пистолет, заслонив собой девочку. Убийца медленно приближался. Мик стрелял, но от выстрелов Веселый Роджер только вздрагивал. Он схватил полицейского за голову и сдавил своими могучими руками. Страшный крик пронзил ночь. Хрустнула черепная коробка, и убийца-мертвец бросил безжизненное тело о стену сарая.

– Нет!!! – завопила Ненси и бросилась в темноту, она теперь казалось спасительной.

Крик Ника и выстрелы застали шерифа у полицейской машины, он рванул дверцу и схватив тяжелый винчестер, бросился к тому месту, откуда доносились ужасные звуки. Из темноты к его ногам выкатилась в легкой ночной рубашке перепуганная Ненси.

– Дядя, спасите, помогите! – кричала девочка.

– Тише, успокойся! Сейчас я наведу порядок.

– Там, – Ненси показала в сторону сарая, – страшилище в маске, – оно убивает.

Шериф увидел, как из корпуса на крыльцо выбежали дети, разбуженные криками и выстрелами. Шериф подхватил Ненси на руки и бросился к ним.

– Дети! Быстрее все назад в дом! – кричал он.

Шериф уже понял, что если крик Ника стих, то тот мертв. Убийца действовал наверняка, из его рук никто не уходил живым.

– Ребята, прячьтесь под кровати, лежите тихо и ничего не бойтесь. Я – шериф, я защищу вас. Выполняйте мои указания.

Ребята послушно ложились на пол, хватали с собой любимых кукол, игрушечные пистолеты, а одна девочка взяла с собой аквариум с рыбками.

– Мне кажется, мы все здесь смертники, – прошептал один смышленый мальчик своему соседу на ухо, и они еще глубже забились под кровать.

Шериф, передергивая затвор винчестера, обходил дом. Но там никого не оказалось. И тогда шериф двинулся к сараю, он подумал, что убийца должен поджидать его на том самом месте, где прикончил Ника. В темноте он споткнулся о что-то мягкое и упал прямо на тело своего подчиненного. Шериф вскрикнул. Прижался спиной к стене сарая и впился пальцами в приклад винчестера. Прямо перед ним, в одном метре, стоял безжалостный убийца, сжимая в руках орудие смерти – сверкающее мачете. Прогремел выстрел, пуля шестнадцатого калибра ударила в грудь мертвеца. Его тело отлетело в сторону. Убийца рухнул на землю, раскинув руки. Шериф приблизился к поверженному врагу, и в этот момент мертвец ожил – тело его вздрогнуло, руки потянулись к ногам полицейского. Шериф стрелял, каждый выстрел отбрасывал мертвеца, но он вновь оживал. Брызгала кровь, разлетались куски гнилого мяса, обнажая кости. Но всему приходит конец. Кончились и патроны в магазине винчестера.

Шериф выругался, отбросил ненужное оружие в сторону и выхватил полицейский револьвер, шесть пуль ровно легли в цель, но что они могли сделать – ничего. Шериф бросился прочь, а убийца не спеша настигал его. Ветви хрустели под тяжелыми бахилами маньяка. Шериф, спотыкаясь, пытался уйти от настигавшей его смерти, но разве можно уйти от смерти. Она всегда нагонит и нагонит в самый неподходящий момент.

Шериф петлял среди кустов, исчезал в клочьях рваного тумана, прятался где-то за стволами поросших мохом вековых елей. Но вновь и вновь его настигали тяжелые шаги убийцы. От этого чавкающего, грязного звука, волосы шевелились на голове полицейского, а по позвоночнику пробегал сковывающий и парализующий тело холод. Шериф, превозмогая страх, бежал дальше. Но вновь перед ним возникал из темноты убийца-мертвец. И шериф понял, что настал его смертный час. Лучи ночного светила падали на примятый седой мох, на блестящие глянцевые листья кустов, падали на венчик дикого укропа.

Лишь только машина с Мэги и Томми остановилась на дворе скаутского лагеря, как Мэги не выдержав, бросилась к дому, где должны были находиться ее подруги и Чарли.

– Ты куда? – крикнул ей Томми. – Осторожней, Роджер может быть здесь!

Он вытаскивал из машины тяжелый мешок с цепью, которую оторвал по дороге от ворот старого колодца. Цепь зловеще зазвенела.

– Беги к детям, я справлюсь здесь сам, Томми достал замок и сделал на конце цепи затяжную петлю, попробовал ее – затягивалась она легко.

– Я должна найти отца.

– Тогда хотя бы предупреди соседний полицейский участок по рации, пусть приезжают.

Мэги подбежала к машине своего отца, рванула на себя дверцу – прямо к ее ногам выкатилась отрезанная голова Полы. Девушка громко вскрикнула.

– Отец! Отец!

Ее крик подхватил ветер. Как ни далеко был мертвец-убийца, но он услышал этот крик, услышал и остановился. Шериф в ужасе замер – его дочь была здесь. Веселый Роджер двинулся к лагерю, оставив шерифа в покое, но тот, безоружный, бросился убийце на спину и даже сумел свалить его. Полицейский, схватив камень, наносил один за одним удары по голове маньяка. Но Роджер только крутил головой, он сбросил с себя шерифа и наступил ему ногой на горло, хрустнули позвонки – теперь уже никто не мог остановить его.

Томми притащил в лодку большой камень, обкрутил его цепью и надежно закрепил ее замком. Мэги подбежала к нему:

– Там ужасно! Он убил Полу! В домике воспитателей все в крови… Изувеченные трупы…

Многоголосый детский крик разорвал ночь – это мертвец-убийца ступил в детский корпус. Мэги сорвалась с места и побежала к детям.

– Стой! – кричал ей вдогонку Томми, – так ты ничего не сделаешь!

Но девушка не слушала его. Роджер обернулся ей навстречу, и дети испуганно затихли. Страшные руки потянулись к горлу девушки и сдавили его.

– Ублюдок! – кричал ему с берега Томми, – ты же пришел за мной, это меня ты искал! Иди сюда!

Убийца-мертвец выпустил еле живую Мэги и двинулся к озеру.

– Гнусная падаль! Иди ко мне! Или ты боишься?! – кричал Томми, уже садясь в лодку и отталкиваясь от берега.

Роджер, широко ступая, вошел в воду, он погружался, приближаясь к лодке, глубже и глубже. И вот уже его пластиковая маска исчезла под водой. Томми с петлею в руках оглядывался по сторонам – откуда может вынырнуть страшный убийца. Он отвернул крышку с канистры и разлил бензин вокруг лодки, чиркнул спичкой – поджег его. Вокруг лодки заполыхал огонь. И вот из этого огня вынырнул мертвец – его истерзанная выстрелами куртка горела. От тяжелого удара лодка раскололась пополам. Но Томми успел набросить ему на шею петлю. Увлекаемый тяжелым камнем Роджер опускался в толщу воды, увлекая за собой Томми.

Мэги и дети с ужасом смотрели на разыгравшуюся на воде трагедию. Вода в кольце огня бурлила. Но вот она стихла, и на поверхности показалось безжизненное тело парня. Мэги бросилась к озеру, и как ни удерживали ее дети, поплыла к обломкам лодки – лишь только корма возвышалась над водой и винт мотора рассекал воздух.

Мэги обхватила Томми за шею, но тут убийца-мертвец дотянулся до ее ноги и сжал мертвой хваткой щиколотку, увлекая девушку под воду. Мэги била второй ногой по слизкой руке убийцы.

На какое-то мгновение ей удалось вырваться, и когда рука снова схватила ее за ногу, девушка уже держалась за лодочный мотор – корма еще оставалась на плаву. Она опустила бешено вращающийся винт в воду, корма закрутилась на месте, и острые лопасти винта ударили Роджера в грудь. Вода окрасилась кровью, убийца дергался, а лопасти отрывали от его тела куски гнилого мяса, крошили кости.

Наконец, Роджер затих и выпустил девушку. Мэги подтащила Томми к берегу. На прибрежном песке их обступили дети. Они с интересом смотрели, что делает их воспитательница. А Мэги, припав губами ко рту Томми, делала ему искусственное дыхание. Веки парня вздрогнули и глаза открылись.

– Ура! – закричали дети. – Он жив! Ты спасла его!

Томми закашлялся и приподнялся на локтях, сел, Мэги, зарыдав, припала к его груди. Парень, напрягая память, смотрел на полыхающие обломки лодки, на догорающий на воде бензин. Мотор лодки еще работал, и корма крутилась среди пламени.

– Наконец-то, все кончено, Мэги, слышишь, все кончено, – прошептал парень.

– Да, слышу. Но не могу поверить, что это конец.

– Мы остановили его. Роджер мертв. Он успокоился навсегда, и он больше никогда не будет сеять смерть, никогда больше не будет убивать…

Дети принялись радостно хлопать в ладоши и бегать вокруг сидящих на песке Мэги и Томми. Парень и девушка со слезами на глазах смотрели на детей, которых им удалось спасти, вырвать из рук безжалостного мертвеца-убийцы.

Невероятно раздутое тело мертвеца-убийцы Роджера, обвитое длинными водорослями, обвешенное рачками и водяными червями, облепленное пиявками, медленно колыхалось в глубине Хрустального озера, прикованное мощной цепью к тяжелому камню. Только пластиковая маска выглядела, как новая. Ее не брала ни плесень, ни гниль, ее не мог уничтожить ни огонь, ни вода. Роджер в оцепенении ожидал того времени, когда снова сможет подняться из глубин озера, когда какой-нибудь безумец снова призовет его, и он восстанет из мертвых, неся с собой смерть, убивая всех на своем пути.

ЧАСТЬ IV
Новая кровь

Только неисправимый романтик мог назвать это озеро Хрустальным. Вековые ели обступили со всех сторон небольшое, акров на сто, озеро. Его вода никогда не была кристально прозрачной. Настоянная на опавших листьях и отмерших камышах, она пахла осенью и тоской.

В темной, как чай, воде изредка проносились стайки серебристых мальков, проплывал медлительный угорь. В прибрежных норах затаились темно-зеленые раки – любители падали.

Длинные водоросли извивались в подводных течениях, как волосы русалок. Невысказанная угроза исходила из этого лесного спокойствия.

Казалось, если кто-нибудь утонет в этом озере, то его никогда не вернет вода – его заберет и сольется с ним спокойствие. Вечное нерушимое спокойствие… Если только кто-нибудь не нарушит его.

…В самой глубокой впадине, по середине озера, таилась опасность, про которую и не подозревали его обитатели. Там, куда с трудом даже в самые солнечные дни проникал свет, неподвижно покачивался утопленник-убийца. Его тело, казалось, окаменело, застыло навсегда. Но эта безжизненность была обманчива – просто он ждал своего времени. Ждал когда позовут его, и он снова начнет убивать, не потому что он зол или жесток, просто всему в мире есть свое назначение: кто-то работает, кто-то помогает, кто-то развлекает других, а он должен убивать – не задумываясь, не вслушиваясь в мольбы…

Но это после, после того, как его позовут, а сейчас его полуразложившееся тело, еле прикрытое лохмотьями истлевшей куртки, мерно покачивалось в теплой летней воде, зловеще сверкал оскал пластиковой маски хоккейного вратаря, под которой скрывался местами прикрытый сгнившим мясом череп чудовища – Веселый Роджер, так знакомый по пиратскому флагу…

Дорога, ведущая от Детройта к лесным озерам, разворачивала пейзаж за пейзажем.

Небольшой еловый лес. Заброшенная крестьянская усадьба. Заросшее сорняками поле.

Тина смотрела в окно машины, проносящейся сквозь уже позолоченный предчувствием осени, но все еще летний пейзаж. Ее мать вела машину и молчала.

Тине надоело смотреть на сменяющиеся за окном виды, и она закрыла глаза. Она разговаривала сама с собой:

«Мне восемнадцать лет. Ну и что? – отвечала она сама себе. И что ты за них достигла? – Ничего. Твои сверстники уже знают кое-что о жизни, они собираются компаниями, весело проводят время. Ну и что, мне не интересны их забавы. Ясно, ты же чуть ли не полжизни провела в психиатрической клинике, ты же никогда не разговаривала с парнем твоих лет. Ну и что, доктор Круз многому научил меня, необязательно что-то пережить наяву, можно про это узнать из книг, из разговоров, я знаю больше, чем мои сверстники. Конечно, этот доктор сказал тебе, что ты особенная, что у тебя необыкновенный дар, но он никогда не избавит тебя от назойливых воспоминаний… Не надо! – кричала сама себе Тина. – Не напоминай) Нет, ты не убежишь от себя. Ты обречена вспоминать тот давний вечер множество раз, эти воспоминания не уйдут от тебя, не покинут. Так что смирись и вспомни».

Тина сжалась, но поняла, что от самой себя, от своих воспоминаний и в самом деле не спрятаться. Они не уйдут от нее, как тот чудесный дар, про который столько раз говорил доктор Круз.

Тина постаралась еще раз вспомнить, в самых точных подробностях, восстанавливая, прокручивая, как снятый на кинопленку, тот вечер, когда от нее навсегда ушел отец.

Она не совсем чтобы вспоминала. Это было, как видение. Оно снова посетило ее…

На берегу глубокого лесного озера, которое носило романтическое название Хрустальное, стояло несколько загородных домов.

Был летний вечер, горячий и душный. Во всем пейзаже царили спокойствие и тишина. Ни одна волна не нарушала зеркальной поверхности озера. Гладь воды отражала темное ночное небо, усыпанное мириадами звезд; огромные старые деревья, которые росли по берегам; причалы, мостики, беседки и фонари, горевшие у входов в дома.

Возле причалов замерли лодки. На перилах, обкрученных электрическими проводами, легко покачивались маленькие фонарики, освещавшие некрашеные доски настила.

Вокруг была тишина и спокойствие.

Все дома в это время были пусты. Отдыхающие еще не приехали. И только в одном, старом деревянном доме, горел свет. Огромные окна светились, и оттуда слышались голоса. Голоса звучали все громче и громче, они переходили в нервные злые крики. С первого мгновения можно было понять, что в доме происходит ссора, и что эти ссоры бывают чуть ли не каждый день, настолько слова были обычными, заученными, а голоса и интонации, как бы заранее отрепетированными. Ссорились мужчина и женщина.

Если бы кто-нибудь заглянул в это время в большое окно гостиной, то он бы увидел мужчину около сорока лет в клетчатой ковбойской рубашке, и женщину немного моложе его, с растрепанными волосами и невыспанным лицом. Ее глаза покраснели от слез, руки дрожали. Она металась по комнате, временами останавливалась и с сожалением смотрела на свою дочь, тринадцатилетнюю девочку Тину, которая испуганно прижалась к стене, вслушиваясь в голоса взрослых.

– Убирайся отсюда, Тина! – кричала мать дочери. – Не связывайся с ним! Ты же видишь, он пьян. Джон, Джон, ну сколько можно пить? Ты портишь жизнь не только мне, ты портишь жизнь нашей дочери. Ты видишь, какой наш ребенок нервный. Она всего боится, шарахается от каждого звука. Прекрати пить!

– Это мое дело!

– Сколько раз ты обещал мне…

– Я не пьян, – упорствовал Джон.

– Если ты не бросишь пить, я уйду от тебя, угрожала ему миссис Шеферд.

– Может еще скажешь, что дочь заберешь с собой?

Джон наливался яростью.

– Я не оставлю ее с пьяницей.

Женщина прикрыла собой Тину.

– Убирайся! – рычал в ответ мужчина. – Убирайся! – Он рванул рубашку, пуговицы полетели в разные стороны, обнажив крепкую грудь. – Вы мне все надоели, надоели! Я уже в который раз вам повторяю, надоели, убирайтесь все. Это мой дом, я вас не желаю видеть.

– Джон, ты завтра все будешь видеть по-другому.

– Ты же знаешь, я люблю тебя и Тину, а вы сейчас только злите меня.

– Папа, я не верю, что ты любишь меня такой. Ты в самом деле пьян…

– И ты с ней заодно, дочка… Это она научила тебя ненавидеть отца?

От этих слов у девочки расширились от ужаса глаза. Она посмотрела на отца, потом перевела взгляд на мать. Но когда Тина увидела, как отец замахнулся и ударил мать по щеке, она резко бросилась защищать ее. Мать как бы отстранила девочку и подтолкнула к выходу. Тина, не долго думая, выскочила в коридор и прижалась к деревянной панели.

– Убирайтесь все! Убирайтесь! – уже в который раз кричал мужчина. – Вы не даете мне жить.

– Мы, мы тебя любим! – пробовала успокоить его женщина. – Джон, ты понимаешь, мы тебя любим. У тебя же есть дочь, хороший ребенок, послушный. Что ты делаешь, зачем ты доводишь нас до такого состояния?

– Аманда, я знаю, что ты мне изменяешь, я знаю.

– Джон, ты сошел с ума! Ты просто пьян! Успокойся. Ляг отдохни, поговорим об этом завтра.

– Ты мне изменяешь, я тебя убью. – Джон снова размахнулся и ударил женщину по щеке.

Глаза Аманды наполнились слезами. Она недоуменно смотрела на мужа и прикрывала лицо руками.

Но как всегда бывает у пьяных, внезапно настроение Джона изменилось. Он притянул жену к себе и стал грубо стягивать с ее плеча кофту.

– Что ты делаешь! – возмутилась Аманда. – Тут же ребенок!

– Я хочу развлекаться. Ты развлекаешься с другими, а со мной не хочешь? Да? – он встряхнул жену. – Мне говорили об этом. Все соседи знают и говорят.

– Это сплетни.

– Я знаю, что говорю.

– Зачем ты веришь другим, а мне не веришь?

– Мне хочется тебя именно сейчас, именно здесь, – Джон грубо пытался раздеть жену.

– Нас видит Тина…

– А мне плевать, ей можно смотреть, как ты развлекаешься с другими…

Аманда пробовала унять мужа, но тот все больше и больше распалялся.

– Я хочу развлекаться именно сейчас и именно здесь!

Если до этого Тина просто испуганно смотрела на отца, то теперь ее захлестнула волна ненависти.

– Я ненавижу тебя, папа, слышишь, ненавижу! – закричала Тина и выбежала из дома.

Спохватившись, Джон и Аманда Шеферды увидели закрытую дверь. Немного подумав, Джон бросился вдогонку за дочерью.

– Джон, останься, она немного походит, прийдет в себя и вернется, – сказала Аманда.

– Не учи меня, что делать и чего не делать, – Джон зло хлопнул дверью и выбежал на террасу.

Он осмотрелся, куда могла скрыться девочка.

Слезы заполняли глаза Тины, когда она выскочила на крыльцо дома. Она попыталась сосредоточиться, но это у нее не получилось. И тогда она стремглав бросилась по темной аллее к озеру. Она бежала среди низких кустов, ветви хлестали ее по лицу, она пробовала прикрыться руками, ноги сами несли ее к гулкому деревянному помосту, который метров на двадцать уходил в озеро. Вдогонку летел крик отца:

– Тина! Тина! Дочка, вернись. Тина! Я тебя люблю, вернись!

Джон, казалось, протрезвел.

Но Тина знала, что это ненадолго. Стоит помириться с ним, как он вновь начнет ссору.

– Я не верю тебе.

– Тина, я люблю и тебя и маму, вернись!

– Ты злой…

– Я больше не буду пить, я помирюсь с мамой, с тобой, мы будем жить вместе.

– Ненавижу, ненавижу, – шептала девочка, продолжая бежать.

Ее шаги гулким эхом отзывались в глухом ночном лесу. Изредка слышались вскрики ночных птиц, которые еще более усугубляли ее настроение, пугали и приводили в смятение детскую душу. Она знала, что мать никогда не изменяла отцу, что мать любит его, и она, тринадцатилетняя Тина тоже любит, но только тогда, когда он трезв и ласков с нею, когда он спокоен и мирен. А волны ненависти набегают на нее только в то время, когда он пьян и груб. Когда он бросает в стену стаканы с недопитым виски, переворачивает столы и ломает стулья. Тина боялась этих припадков ярости, она вся содрогалась, лишь только увидев отца со стаканом в руке.

Девочка в растерянности остановилась на конце причала, внизу плескалась черная как ночь вода. Отец уже бежал по гулкому причалу. Поняв, что деваться ей некуда, Тина вскочила в лодку, привязанную к свае, и лихорадочно принялась распутывать веревку. Пальцы ее не слушались, кожу царапал шершавый трос. Наконец, узел поддался, конец веревки плюхнулся в воду, и девочка, зло оттолкнувшись от сваи, отплыла метров на пять от причала.

– Тина! Куда ты, вернись! Я больше не буду пить! – кричал отец, стоя на самом конце причала, растеряно опустив руки, он не знал, что делать, что предпринять. Лодка без весел, и девочку может унести на середину озера.

Широкая прогулочная шлюпка медленно, как во сне, отдалялась от свай. Тина видела причал, видела фигуру отца, слышала его голос, но она не отвечала ни на его мольбы, ни на просьбы, ни на вопросы. Она сидела на носу лодки, закрыв лицо руками. Девочка плакала, слезы уже не душили ее, а тихо лились из глаз и капали на ладони.

– Тина, не надо, не надо. Дорогая, прошу тебя, вернись! – мгновенно отрезвев кричал Джон, но он ничего не мог поделать – больше лодок поблизости не было. Ему оставалось только смотреть на белую шлюпку, которая, покачиваясь на черной глади, тихо скользила в ночь.

Через несколько минут из дому выскочила на крыльцо ее мать. Она осмотрелась, услышала голос Джона и бросилась к дощатому причалу. Она бежала, на ходу вытирая слезы и поправляя растрепанные волосы.

– Тина! Тина! Дочка, где ты! – испуганно кричала женщина.

Девочка молчала. Волна ненависти захлестнула ее.

Она не могла говорить. Но услышав крики матери у Тины вновь появился голос.

– Я ненавижу тебя, ненавижу! Убирайся! – вскрикнула она. – Ты снова будешь пить! Я не верю тебе! Не верю! Ты слышишь, я тебе не верю. Я ненавижу тебя! – кричала девочка, вцепившись руками в борт лодки.

– Крошка! Тина! Дочка! Вернись! Извини меня, поверь, я больше не буду. Поверь! – беспомощно разводя руками, умолял девочку отец.

От злых слов мать застыла. Она еще никогда не слышала, чтобы их тринадцатилетняя дочь так кричала на отца. Она испугалась. Больше всего Аманда испугалась, конечно же, за девочку, потому что к ссорам с мужем она уже давно привыкла. За последний год это повторялось очень часто. Чуть ли не каждый день. И женщина не обращала на них внимания. Она уже давно начала подумывать о разводе, о том, чтобы вместе с дочкой уехать, расставшись с мужем, и жить вдвоем. Она была еще молода и хороша собой и верила, что еще сможет найти себе верного и надежного друга. А если и не найдет, то ничего, главное, что они будут с дочкой, что они будут вместе, будут любить друг друга.

– Лучше бы ты умер! – Тина сама не знала, как вырвались у нее эти слова. Она сама испугалась, почувствовав, как отец замер, услышав их.

Он раньше никогда такого не слышал ни от жены, ни от дочери. Джон сам верил, что сможет бросить пить, если только захочет.

Мужчина от этих слов буквально окаменел. Он опустил голову и весь сжался. Его взгляд упал на черную блестящую воду, которая отражала бездонное ночное небо. И тут Джона охватил неподдельный ужас. Вода буквально в нескольких метрах от лодки вдруг начала бурлить. Мириады белых пузырьков стали подниматься из глубины, превращая ровную черную поверхность в кипящую и бурлящую густую массу.

Тина, как и каждый ребенок верила в силу слов. Она, испугавшись того, что пожелала отцу умереть, с ужасом смотрела на бурлящую воду. Девочка чувствовала, что это ее ненависть разбудила неизвестные, но подвластные ей силы. Вода все больше и больше бурлила, и вздыбившийся гребень приближался к причалу. Густые серебристые клубы зловонного пара поднимались над водой. Сваи, на которых держался высокий причал, стали тонуть в густом едком паре.