Текст книги "Пятница 13-ое"

Автор книги: Бетси Палмер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Ты любишь купаться? – спросил Энди.

– Мне вода нравится другим, под водой ничего не видно. Наши головы будут сверху, а внизу мы сможем заниматься чем захочем.

– Отвратительное предложение, – сказал Энди.

– Ладно, не прикидывайся, что ты еще такой девственник, – Дэби похлопала его по щеке. – Подожди, я сейчас принесу полотенце, и мы пойдем, у нас будет чудное развлечение.

Пока девушка брала в машине полотенце, пока она искала одежду, в которую переоденется после купания, невдалеке от дома, за поворотом, остановилось два мотоцикла. Али первым соскочил на землю и приложил указательный палец к своим пухлым губам. Блеснули белоснежные зубы.

– Тихо, ребята! Теперь будем красться, нас не должны заметить.

Локо и Лиса соскочили на землю, отвязали от багажников своих мотоциклов вместительные красные канистры и короткими перебежками стали пробираться к дому. Они видели, как Энди и Дэби, обнявшись, пошли к озеру.

Чак и Чили, накурившись марихуаны, спали на мягком диване в кабинете отца Риты. Они не слышали и, естественно, не видели, как к яркому новенькому микроавтобусу подкрались трое металлистов.

На шее Али, рядом с цепями, висел толстый резиновый шланг. В руках у ребят были пустые гремящие канистры. Они обошли микроавтобус и принялись сливать бензин в своих канистры.

– А может быть, не стоит, Али? – вырывала из рук яркий шланг Лиса. – Может, не надо… Понимаешь, мне их немножко жалко.

– Тебе жалко? А этому толстому меня не было жалко! И он мог сбить меня, и я мог бы уже лежать на носилках, с головы до ног накрытый черным целлофановым пакетом. Тебе не жалко меня?!

– Заткнись, Лиса! – сказал Локо. – Сейчас мы с ними разберемся. Нельзя прощать таким сволочам! Нельзя прощать этим богатеньким соплякам их проказы.

– Ладно, ладно, ребята, делайте что хотите, но я ни при чем. – Лиса развернулась и спряталась в кустах.

– Только обещайте мне, что ни с кем ничего не случится. – Обратилась к ним из кустов девушка.

– Не бойся, не бойся, ни с кем ничего не случится, – проговорил Али, вырывая у Локо из губ сигарету и подальше отбрасывая ее.

– Эй, Лиса, не сиди в кустах, ты же не настоящее животное, сходи к амбару и проверь, вдруг там кто-нибудь есть.

Девушка нехотя перелезла через невысокий забор и подалась к огромному амбару. Она в нерешительности остановилась перед дверью, но, увидев, что ее друзья вопросительно смотрят ей вслед, вошла внутрь амбара.

Тяжелая дверь истошно скрипнула, когда девушка затворила ее за собой. В амбаре было полутемно. Она постояла несколько секунд, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, и осмотрелась. Тюки с сеном, седло лошади, старые детские санки, вилы, грабли и еще какие-то неизвестные ей инструменты висели по стенам и лежали на земле. Она зло толкнула тюк с сеном, и он мягко упал набок. Напильники, топоры, куски рельсов, куски металлических кронштейнов, цепи висели на стенах амбара.

Цепи привлекли внимание Лисы. Она подошла к ним, взяла с полки старый ржавый напильник и ударила по цепям, потом ударила в старый таз, затем по ржавому ведру, по какой-то пустой канистре. Все предметы ответили на ее удары своими металлическими голосами, а Лиса удовлетворенно усмехнулась. Ей нравились звонкие ритмы, она даже сделала несколько резких танцевальных движений, истошно выламываясь и изгибаясь. Каблуки ее кожаных сапог отбили на глиняном полу сложный ритм. Она прищелкивала пальцами и продолжала ударять напильником в гулко грохочущий медный таз. Это занятие ее явно развеселило. Отбросив напильник, она продолжала исследовать обширный амбар.

Внимание девушки привлекла баклажки, обтянутая вытертой, лоснящейся кожей. Рядом с баклажкой висело старое потертое седло со стременами. Девушка попробовала сунуть ногу в стремя и у нее появилось желание вскочить в это старое ковбойское седло.

Но что-то ее остановило. Что-то привлекало ее внимание. Возможно, она почувствовала на себе какой-то тяжелый взгляд или услышала легкий шорох или хруст соломы под чьими-то шагами.

– А, ветер, никого здесь не может быть. Сквозняк и ветер, надо было плотно притворить дверь, – сама себе прошептала девушка, обходя полки с банками краски, ведрами, старыми лейками, дотрагиваясь до острых зубьев старой бороны.

Заглядевшись на косые лучи солнца, пробивающиеся сквозь крышу амбара, она споткнулась и упала на солому. Прямо перед ее глазами торчали острые зубья вил.

– О, черт! – недовольно выругалась девушка, глядя на сверкающий металл. – Так и помереть недолго! Споткнешься ненароком, а здесь какая-нибудь гадость уже и поджидает, чтобы впиться в тело. Набросали, сволочи, всего! Правильно ребята решили им отомстить. Абсолютно правильно!

И она зло отбросила ногой блестящие вилы. Когда она вновь подняла голову и взглянула на люк, отделяющий чердак амбара от нижнего помещения, оттуда просыпалась горсть золотистой соломы.

– О, черт, кто здесь? Кто здесь? – крикнула девушка.

Но тишина была полной.

– Наверно, голуби, надо посмотреть.

И она начала подниматься по приставной лестнице на чердак. На чердаке царило полное спокойствие, пахло свежим сеном, и девушка, увидев крюк лебедки, приблизилась к нему, зацепилась руками и начала раскачиваться.

А тем временем Али и Локо уже кончили сливать бензин. Тяжелые канистры стояли на пыльной земле.

– Я пойду, – шептал Али, – ты слишком мягкотелый, Локо. Ты не сможешь поджечь амбар.

– Это я мягкотелый? – возмущался, гремя цепями, его друг. – Я сделаю так, что тут и головешки целой не останется. Дай сюда канистру!

Какое-то время они возились, вырывая один у другого из рук тяжелую красную канистру.

– Ладно, если ты уже так хочешь, – смилостивился Али, – то иди к амбару. Только хорошенько облей все стены, ничего не пропусти, чтобы пламя занялось сильно, а я пойду вон к тому сараю.

Али взял вторую тяжелую канистру и, пригибаясь, перебежками между кустами, двинулся к своей цели.

Локо схватил свою канистру и, грозя кулаком беспечной Лисе, раскачивающейся на петле блока, побежал к амбару.

– Идиотка, ты что там делаешь?! – кричал Локо своей подруге, но та беспечно визжала и раскачивалась все сильнее.

Локо нагнулся, поднял камень и бросил его в Лису. Та выругалась и, зацепившись сапогом за косяк дверей, влетела на чердак. Локо крикнул:

– Оставайся там, поможешь мне разобраться на чердаке.

Но Лиса не отвечала. У открытых дверей чердака раскачивалась пустая петля. Мерно скрипел блок лебедки.

– Хорошо, что Али не видит, – пробормотал себе под нос Локо, – а то бы он ей голову оторвал.

Локо вошел в амбар, прикрыв за собою двери, и удовлетворенно присвистнул. Столько всякой рухляди, соломы, сена… Все это должно было запылать мгновенно. Можно было даже не обливать бензином. Но, прежде чем устроить пожар, нужно было найти Лису. А та все не отзывалась.

– Эй, Лиса! – крикнул Локо, – какого черта молчишь?

Но девушка не отвечала.

Локо достал сигарету и закурил.

– Эй, Лиса! – выпуская дым, кричал он. – Куда ты подевалась?! Иди сюда, ко мне!

Скрипел блок лебедки. С чердака сыпалась солома.

– Лиса, ты что, ногу свернула? Чего не отзываешься?! Через пять минут от этого амбара и головешки не останется! Давай скорей слезай, мне нужно начинать…

Он громко щелкнул крышкой канистры и плюхнул бензин на тюк соломы. Потом на мгновение задумался, вытащил изо рта сигарету, отбросил ее в сторону и растоптал. Он тоже боялся, что бензин может вспыхнуть в тот момент, когда он будет в амбаре.

– Кончай дурака валять, девчонка! Ты все испортишь нам.

Он стоял, задрав голову, и смотрел на чердак.

Но там царила полная тишина. И это навело его на не очень хорошие мысли. Он решил подняться по лестнице и посмотреть, куда же подевалась его подруга.

– Ну тебе конец сейчас! – сверкая сережками в ушах и поскрипывая тяжелыми кованными башмаками, Локо принялся подниматься на чердак.

Парень внимательно осматривал чердак. Первое, что ему бросилось в глаза, были остроносые сапоги Лисы. Он медленно начал поднимать глаза. Девушка, прибитая вилами к поперечной балке крыши, висела на ней.

На лице девушки застыли мучение и ужас. Неподвижные глаза смотрели прямо на Локо.

Парень отступал шаг за шагом. Его сердце сковал страх. Локо беспомощно озирался по сторонам. Ведь только что он видел Лису веселой и беспечной, когда она раскачивалась на петле лебедки. Он не мог оторвать взгляда от висящих в воздухе сапог Лисы.

Вдруг за его спиной скрипнули половицы.

Локо резко обернулся. И тут ему прямо в живот вонзились остро заточенные вилы. Локо согнулся, опираясь черенком вил в пол. Острия, разрывая внутренние органы, пробили кожаную куртку с белым пауком и вышли наружу. На них сверкнула кровь. Локо конвульсивно дернулся. Из перекошенного от боли и ужаса рта вырвался страшный хрип и полилась кровь. Он опрокинулся на спину. Черенок вил мерно качнулся.

Над трупом Локо неподвижно висела убитая девушка.

Обеспокоенный долгим отсутствием Лисы и Локо, Али с полупустой канистрой побежал к амбару.

– Что они там?! Неужели развлекаются?! Нашли время, придурки! – шептал он себе под нос, грязно ругался и сплевывал на землю густую вязкую слюну.

Ему тоже было страшно. И все задуманное, уже начинало ему не нравиться. Он остановился у дверей амбара и крикнул:

– Лиса! Локо! Вы что, очумели?! Давайте быстрей!

Но ему никто не ответил.

Али пнул ногой дверь амбара. Дверь тревожно скрипнула, и с канистрой в руке Али вошел в амбар. Он также как и Локо начал прислушиваться и оглядываться по сторонам. Он увидел все то, что видели Лиса и Локо: сельскохозяйственные инструменты, тюки с сеном, старое седло, флягу, затянутую в вытертую лоснящуюся кожу и оранжевую канистру, полную бензина, с которой вошел в амбар его друг Локо.

– Что вы там делаете, гады? Я же с вами разговариваю! – кричал разгневанный Али, задрав бритую голову к проему, ведущему на чердак.

Наверху слышался шорох. И взбесившиися Али кричал:

– Ну гад, Локо! Делом заниматься нужно, поджигать и уходить! Я тебе сейчас покажу!

Он только занес ногу, чтобы поставить ее на перекладину приставной лестницы, как тут же на него сверху, из проема, обрушился окровавленный труп Локо.

Али упал, придавленный сверху мертвецом. Он округлившимися от ужаса глазами смотрел на мертвого друга. Но замешательство было недолгим. Али выпрямился во весь свой двухметровый рост, сжал сильные кулаки и истошно закричал:

– Лиса! Лиса!

Но как ни храбрился Али, лезть безоружным на чердак не решился. Он лихорадочно пошарил взглядом по стенам и остановил свой выбор на большом двуручном тесаке для рубки соломы. Схватив в руки оружие, он заметался по амбару.

– Выходи, гад, кто бы ты ни был! Я тебе сейчас покажу! Я прикончу тебя, ублюдок!

Он рассекал тесаком веревки, свисающие с балок, пинал ногами тюки с сеном, ломал и разбрасывал в стороны стеллажи. Он крушил все, что попадалось ему под руки, но одна из перегородок остановила его.

Али со злостью разогнался и проломил ее ногой. Перегородка зашаталась и рухнула.

Перед ним стоял безжалостный убийца, сжимая в левой руке такой же тесак, как и у Али. Негр в изумлении смотрел на безобразную голову убийцы, увешанную лохмотьями гнойных струпьев.

Убийца Роджер немигающим взглядом налитых кровью глаз смотрел на противника.

Дико заверещав, Али бросился на убийцу. Но Роджер оказался сильнее. Он вытянул руку и встретил прыжок Али сильным ударом. Негр, ослепленный ударом в голову, рухнул на солому. Роджер не спеша приблизился к нему и тяжелым ударом отрубил ему руку, сжимавшую тесак. Негр вздрогнул и замер.

Безжалостный убийца склонился над своей жертвой и удовлетворенно хрюкнул.

И снова тишина охватила загородную усадьбу на берегу лесного озера.

Энди и Дэби, раздевшись догола, резвились в воде. Девушка, как и обещала, обучала своего друга тайнам подводного секса. Пару раз Энди так увлекся, что набрал полный рот воды и потом долго откашливался и отплевывался. А девушка весело хохотала и пыталась схватить его за ноги и утянуть в глубину озера.

Парень, недовольный, тащил свою подругу поближе к берегу. Чувствуя твердую опору, он действовал куда решительнее, чем на плаву.

Вдоволь нарезвившись и наигравшись в прогретой солнечными лучами воде, Дэби и Энди выбрались на берег. Они отряхнулись.

Правда, все то время, когда резвились в воде, они чувствовали, что за ними кто-то наблюдает, кто-то подсматривает. Энди сказал:

– Это, наверное, завидуют Чак и Чили. Они боятся воды и, скорее всего, сейчас припали к пыльным окнам дома и занимаются онанизмом, глядя на нас.

Девушка в ответ хохотала и принимала самые невероятные позы. Она говорила:

– Ну, как, ты не против, если я буду русалкой? А, Энди?

– Нет, я не против. Я согласен, чтобы ты была русалкой. А я буду толстым угрем, который вернулся из Саргассова моря и через ручей заплыл в это небольшое море. Тебе нравится трахаться с угрями?

– Ты дурак, Энди. И шутки твои совершенно тупые. Давай, выходим. Хватит. Я не люблю секс с угрями. Угрей лучше есть копчеными.

Энди засмеялся в ответ и вылез вслед за девушкой на берег.

– За это время, что я провел с тобой в озере, – говорил Энди, – я совершенно перепутал, где верх, а где низ. Так ты меня крутила.

– И что ты теперь собираешься делать? – поинтересовалась Дэби, глядя на то, как парня водит из стороны в сторону.

– А сделаю вот что, я продолжу наим дурачества.

Энди разогнался и встал на руки. Так они и шли к дому: Дэби, обкрутившись махровым полотенцем, не спеша, переставляла уставшие ноги, а Энди гордо шествовал на руках. Глядя снизу вверх на свою подругу парень предложил:

– Знаешь что, Дэби. А мы с тобой еще не были в амбаре.

– Я не люблю заниматься сексом на сене, – ответила Дэби. – Оно очень колкое, и потом его целый день нужно вычесывать из волос.

– А мне нравится его запах, – говорил Энди.

– К тому же, в амбаре холодно после купания, возражала девушка.

И Энди смилостивился над своей подругой.

– Ладно, пошли в дом. Там в самом деле теплее. Посмотрим, чем занимались Чак и Чили. Может они все-таки научились делать что-то другое, кроме как курить марихуану.

Недовольным взглядом провожал удаляющиеся фигуры парня и девушки зловещий убийца, затаившийся в амбаре. В руке он сжимал окровавленный тесак.

Яркий солнечный день постепенно тускнел. Исчезали один за другим пестрые цвета лета. Все становилось безжизненным. Прохлада заливала лес. Темнели ели. Придорожные валуны становились похожими на притаившихся диких животных. Вечерний ветер шумел в кронах деревьев.

Рита и Рик сидели у угасающего костра на поляне и вели неторопливый разговор.

– Я замерзла, – пожала плечами Рита.

– В самом деле, становится холодно, – Рик сбросил свою куртку и бережно накрыл ею плечи совсем замерзшей девушки.

Он взял длинную палку и пошевелил ею угли в костре. Пламя на какое-то мгновение весело вспыхнуло, но снова быстро погасло. Под черной паутиной пепла призрачно мерцали тлеющие угли.

– Ты знаешь, – сказал Рик, – я, наверное, нигде не смогу чувствовать себя хорошо, кроме как в этих местах. Я привык жить здесь.

– Ты же говорил, что тебе не нравится деревенская жизнь, – возразила Рита, кутаясь в куртку своего парня.

– Нет, я привык жить здесь за тот день, который провел тут вместе с тобой. Я полюбил эту жизнь, мне нравится шум ветра в кронах деревьев, это спокойное озеро, эта размеренность сельской жизни. Не нужно никуда спешить, не нужно ждать телефонных звонков. Мне нравится тут. И я хотел бы остаться жить здесь вместе с тобой.

– Ты думаешь, здесь все тихо и спокойно? – недоверчиво спросила Рита.

– Конечно. Прислушайся: тут такая тишина, такое безмятежное спокойствие, – задумчиво говорил Рик, оглядывая пейзаж, утопавший в сгустившихся сумерках.

– Эта тишина и спокойствие обманчивы, – абсолютно серьезно проговорила Рита. – В них таится опасность.

– О чем ты? – недоуменно спросил Рик.

– Меня уже однажды обманул этот покой. Я доверилась ему, и случилось страшное. – Рита сжалась от холода.

Рик приблизился к ней, обнял за плечи и заглянул в глаза.

– С тобой когда-то случилось тут страшное происшествие. Я слышал об этом, но не знаю подробностей.

Девушка отрицательно качнула головой:

– Я не хочу говорить об этом, не хочу вспоминать.

– Тогда зачем ты вернулась сюда? – удивился Рик. – Ты, наверное, все-таки хотела вспомнить, потому что приехала.

– Нет. Это не было желанием вспомнить, – возразила Рита. – Я просто хотела доказать себе самой, что я сильнее своего страха, что я превозмогу его и смогу спокойно насладиться жизнью в этом страшном месте.

– Я чувствую, – говорил Рик, – нечто вечно стоит между нами, мешает мне приблизиться к тебе, не дает нам обняться, поцеловаться. Тебя мучают воспоминания.

– Это в самом деле так, – призналась Рита. – Но я должна пройти через это. Должна превозмочь саму себя. Я хочу быть с тобой, и ты должен помочь мне преодолеть этот барьер.

– Это нечестная игра, – сказал Рик. – Ты сама воздвигла этот барьер между мной и собой. Ты сама не хочешь преодолеть его. Ты ждешь, пока я уничтожу барьер и приближусь к тебе.

– Думай, как хочешь, – сказала Рита. – Ты же все-таки мужчина.

– Конечно, – согласился Рик. – Я сильнее тебя, я помогу тебе вырваться из этих страшных воспоминаний, но прежде, ты должна рассказать мне, в чем дело. Я должен знать то, с чем должен бороться.

Рита какое-то время думала, смотря в глаза своему другу.

– Хорошо, – наконец, устало сказала она. – Я расскажу тебе.

Девушка зябко передернула плечами и протянула ладонь к угасающим углям.

– Ну ладно, ладно, Рик, не обижайся, – сказала девушка.

Рик приблизился к ней и присел рядом на камень.

– Я давно уже должна была тебе все рассказать.

Давно хотела, но все как-то не было времени и не было желания. А теперь слушай.

– Если не хочешь, то можешь сейчас не рассказывать, – доверчиво сказал Рик.

– Нет, я хочу, хочу. Я расскажу тебе сейчас, сию же минуту. И, может быть, мне станет легче.

– Хорошо, хорошо, – соглашался с ней Рик, видя, как от волнения начало дергаться лицо девушки.

– Я все это так хорошо помню, как будто оно происходит именно сейчас, именно в данную минуту. – Рита отвела взгляд от угасающих углей и посмотрела в темное ночное небо, на котором высыпали первые крупные звезды.

В нескольких метрах от ребят стояла машина с разбитым стеклом, с включенными фарами ближнего света.

Шумели деревья, поскрипывали сучья, шелестел ветер, раскачивая огромные мохнатые ветви елей. Изредка вскрикивала в ночной глуши птица, и ее крик разносился по лесу протяжным и жутковатым эхом.

Природа казалась мрачной и нелюдимой.

– Я не знаю, помнишь ли ты тот вечер. Помнишь, ты тогда отвез меня домой, а было уже очень поздно, ну, может, еще позже, чем сейчас. Была такая же сырая холодная ночь. Также шумели деревья, также сверкали редкие крупные звезды. Помнишь?

– Да. Да. Что-то такое припоминаю, – сказал Рик и осмотрелся вокруг.

– Я знала, что родители меня ждут. Я знала, что они не лягут спать, пока я не вернусь. Но как всегда, я не думала о них. Мне было с тобой очень хорошо, и я вообще забыла об их существовании. Я думала о нас, я вспоминала тебя и вспоминала то, как нам было хорошо. Я была уверена, дальше нам будет еще лучше. Что мы обретем друг друга навсегда.

Рик удивленно слушал свою подругу и смотрел на ее красивое молодое лицо, по которому пробегали резкие судороги. Он понимал, что Рите неприятно все это вспоминать, но он также знал, что если она не сможет все до конца рассказать ему, то она никогда не избавится от страха, который сковывал ее вот уже два года.

Он вспомнил тот вечер, когда они расстались у ее дома. Он вспомнил мельчайшие подробности, он даже вспомнил их еще детские разговоры, жаркие объятия, долгие, неумелые поцелуи. Он вспомнил, как дрожали руки Риты в его ладонях. Как она нежно и трепетно прижималась к его груди и заглядывала с таким доверием в его глаза.

– Когда я вошла в дом, родители нервно ходили по гостиной. Мама отругала меня, отец ее поддержал. Я пыталась оправдываться, но, сообразив, что лучший способ защиты нападение, тоже начала ругаться на родителей. Мама не выдержала – я ее теперь понимаю – и ударила меня, ударила первый раз в жизни. До этого, никто никогда даже голос на меня не повышал. А здесь… – голос Риты осекся. – Понимаешь, Рик она меня ударила, меня, свою любимую и единственную дочь. Ты представляешь, что со мной произошло.

– Да, да, – тихо проговорил парень. – Я понимаю тебя, прости, скорее всего это я был виноват, что так долго задерживал тебя.

– Нет, ты не при чем, все получилось помимо нашей воли. Я очень сильно перепугалась и расстроилась. Я вся дрожала и тряслась от охватившего меня гнева: ведь никогда до этого ко мне никто не прикасался, никто не смел меня ударить. Я хлопнула дверью, выскочила на крыльцо и побежала, решив спрятаться в лесу. Мне хотелось, чтобы они хватились меня, забеспокоились и бросились искать. А когда нашли, чтобы начали просить прощения и жалеть. Это было такое детское желание! Понимаешь, насколько сильна была моя обида на родителей, если я бросилась в лес прятаться от них, – сбивчиво и торопливо рассказывала Рита свою страшную историю. – В лесу было очень холодно, мокро и сыро, но я умудрилась найти сухое место под старым дубом. Мои нервы были напряжены. Я прижалась к шершавому огромному стволу спиной, поджала ноги, обхватила колени и, наверное, уснула. Или, может, это мне только кажется, что я уснула, – говорила Рита.

Рик не отводил от нее взгляда. Он ловил каждое слово своей подруги. Он вспоминал тот вечер, вспоминал, какой он довольный и счастливый вернулся домой и, сразу же приняв горячий душ, забрался в постель. И сейчас, сидя у этого небольшого угасающего костра, он вспоминал те дни, вспоминал свою юность, вспоминал Риту и с изумлением понимал, что девушка за два последних года сильно изменилась и стала совсем другой.

До него, наконец-то, дошло, что он должен относиться к ней совсем по-другому, совершенно не так, как было два года назад во время их такой короткой, но яркой деревенской любви, их детских нежных, трепетных отношений.

– Я помню, что проснулась от какого-то звука: то ли от треска сучьев, то ли от шороха влажных опавших листьев. Но мне показалось, кто-то рядом ходит. В тот момент я была полностью уверена, что это отец. И поэтому сидела тихо, не подавая голоса и не шевелясь. Я затаилась, еще не решив, что предпринять в ответ.

Шаги замерли совершенно рядом, а потом хрустнула ветка. Когда я повернулась, то увидела: передо мной стоял страшный, ужасный человек, в его руке сверкал огромный нож. – Сказав это, Рита прикрыла лицо руками, как бы отгораживаясь, закрываясь от ужасных воспоминаний, которые нахлынули на нее в этот момент.

Рик попытался обнять ее за плечи, но она отстранилась, вскинула голову, взглянула в глаза парня и продолжала свой жуткий рассказ:

– Он был такой чудовищный, ужасный. Он даже не был похож на человека: вместо лица – какая-то жуткая маска, что-то страшное, мерзкое и кошмарное. Я даже сейчас не могу без содрогания вспоминать то, что тогда увидела. И понимаешь, что самое ужасное, это была не маска: она состояла, насколько я понимаю, из плоти, из мяса, из полусгнивших и разложившихся мышц, кусков, или точнее сказать, лоскутов полуистлевшей кожи. Она шевелилась. Ты представляешь, Рик, что это было? Что я тогда пережила?

– Тише, тише, успокойся. Если не хочешь, не рассказывай. Остановись.

– Нет. Я расскажу, я хочу избавиться от этого кошмара. Не перебивай и не останавливай меня. Слушай дальше. – Рита опустила бессильно руки и крепко сжала их коленями.

Парень, не отрываясь, смотрел на ее побелевшее от страха лицо и ловил каждое слово.

– И он, эта мерзость, это животное напал на меня. Я билась в истерике, я кричала, я визжала не своим голосом. Я и сейчас не понимаю, как мне удалось, как я смогла выбить у него нож. Я этого не могу представить и вспомнить. Со мной случилось что-то страшное. Я бросилась что было мочи убегать. Я мчалась, сучья рвали на мне одежду, ветви хлестали по щекам. Я, не переставая, кричала и чувствовала его тяжелые шаги у себя за спиной и смрадное дыхание. Я споткнулась о корень и покатилась в какую-то лощину. И он нагнал меня. Бросился на меня, я не помню что делала, видимо я ползла, кусалась, кричала, потому что потом мои руки были изодраны, а под ногтями было полусгнившее мясо и кровь. Ты себе этого даже не можешь представить Он схватил меня и сжал в своих звериных объятиях.

Как я не кричала, как не сопротивлялась, все было бесполезно: он был ужасно сильный. Он схватил и поволок меня по земле. Я билась о землю, хваталась руками за стволы деревьев, за корни, за траву, но ничто не помогало, я не могла удержаться. И скорее всего от ужаса, сможет от сильного удара я потеряла сознание.

– А что было после этого? – как бы испуганно спросил Рик. – Неужели ты ничего больше не помнишь? Ну постарайся, постарайся! – упрашивал он девушку.

Рита склонила голову, ее плечи судорожно вздрагивали. Она прикрыла лицо ладонями и всхлипывала.

– Ну успокойся, успокойся, дальше можешь ничего не рассказывать.

– Когда я пришла в себя, когда вернулось сознание, я уже лежала дома в постели. Мои родители, видимо, испугались больше, чем я. И никогда они со мной не говорили о том, как нашли меня, о том, как я выглядела, о том, что со мной произошло. Они как бы вычеркнули ту ночь из моей памяти. Даже одним словом никто из них не обмолвился о той ужасной ночи. И в наших отношениях образовалась какая-то страшная непонятная пустота. Сколько я не пыталась у них расспросить, они упорно отказывались отвечать, как будто бы ничего не было.

– Странно, странно, – сказал Рик.

– Да, понимаешь, это странно, но я полностью уверена, что все это было не во сне, что мне ничего не померещилось, я уверена, это было на самом деле, это все правда. Ты веришь, Рик?

– Да, я тебе верю… Успокойся, успокойся.

Рита облегченно вздохнула. Больше рассказывать было не о чем.

– Я хочу только одного. Моя самая большая мечта – навсегда забыть то, что произошло со мной. Но я знаю, что никогда не смогу забыть это ужасное лицо, даже не лицо, эту страшную живую маску из сгнившей плоти и лоскутов истлевшей кожи. Никогда! – Она сказала эти слова, и ее плечи вновь начали вздрагивать.

В этот момент погасли фары ближнего света Рита испуганно взглянула на Рика.

– О черт! – сказал парень и поднялся со своего места. – Кажется, аккумулятор сел.

Рита и Рик прошли к маленькому фольксвагену с выбитыми стеклами.

– Не волнуйся, не волнуйся, Рита. Я попробую его завести. Может и получится.

Рик уселся на сиденье, повернул ключ и начал нажимать педали. Мотор два раза фыркнул и окончательно замолк.

– Черт! Вот невезуха, придется тащиться пешком. – Рик пошарил в бардачке, нашел фонарик, вытащил его и выскочил из машины. – Ну что, пойдем?

– Слушай, как-то это все очень странно, – промолвила Рита.

– Да ну, ничего странного, так часто бывает, – аккумулятор очень старый, поэтому быстро сдох. Не волнуйся, я знаю короткую дорогу.

– Я не очень и волнуюсь, – попробовала подавить в себе неожиданный страх девушка.

– Ничего, ничего, не бойся. Со мной не пропадешь. – Рик расправил свои широкие плечи, щелкнул кнопкой фонарика, и золотой круг заскользил по росистой высокой траве, по шершавым стволам старых елей, по мохнатым ветвям.

Где-то в глубине леса глухо закричал филин. На его голос отозвался второй филин в другой стороне. И хищные птицы начали перекрикиваться друг с другом.

Девушка зябко повела плечами, поправила куртку и теснее прижалась к Рику. Он обнял ее за плечи, и, ступая по влажной траве, они направились через лес к дому.

Тишину загородного дома нарушало только шлепанье тяжелых апельсинов, которыми Шелли и Энди, став друг против друга, жонглировали. Парни решили провести соревнование, кто дольше сможет подбрасывать в воздух, не сбившись, три апельсина.

Яркие фрукты мелькали в воздухе. Зрителями были Вера и Дэби, а Чили и Чак, откинувшись на мягком диване, прибывали в глубоком трансе. Они успели выкурить по целой сигарете. И сейчас эти детские забавы не представляли для них никакого интереса – их души летали очень далеко от этого загородного дома, от этого озера, от густого елового леса. Они блуждали в голубом эфире под самыми звездами, и это было видно по блаженным улыбкам, которые не сходили ни с бородатого лица Чака, ни с миловидных пухлых губ его подруги Чили.

Это соревнование могло быть бесконечным. И один, и другой парень поражали невероятной ловкостью и умением.

– Ну что, ты сдаешься? – шептал толстый Шелли.

– Никогда, никогда я тебе не сдамся, толстяк. Я буду бороться до победы. И скоро, облившись потом, ты упадешь на колени.

– Я, я? Да ты еще не знаешь, сколько я могу подкидывать этих три проклятых апельсина? – шептал Шелли, но на его лбу уже заблестели первые тяжелые капли пота.

Он покрутил своей крупной головой, пытаясь стряхнуть их, потому что они начали заливать глаза.

– Я не сдамся, не сдамся. Я тебя одолею на этот раз.

– Нет, толстяк. На этот раз тебе меня не одолеть.

– Я сейчас это прекращу, – толкнула в плечо Веру Дэби.

Она вскочила с дивана, ловко обошла своего парня и обняла его за плечи.

– Энди, Энди, – зашептала она ему в ухо, – а не хочешь ли ты подняться на второй этаж?

Апельсины шлепнулись на пол.

– Ты выиграл, толстяк. Тебе повезло, – и Энди заспешил за своей девушкой наверх в спальню Риты.

Шелли не было с кем соревноваться и он опустил уставшие руки. Вера тоже поднялась с дивана, подошла к камину, взяла тяжелую кочергу и начала шевелить дрова. Она изогнулась, и Шелли изумленно посмотрел на ее стройную фигуру, на джинсы, которые плотно обтягивали точеный зад девушки. Он причмокнул языком и облизал толстые пересохшие губы.

– Да, да, – прошептал он сам себе, потирая о колено апельсин. – Выходит, мы остались с тобой вдвоем, – тихо сказал он, обращаясь к Вере.

Вера скептично посмотрела на толстого Шелли, принявшегося вновь жонглировать апельсинами.

– Ты знаешь, Шелли, у тебя это очень здорово получается. – С нескрываемым ехидством и иронией проговорила Вера, глядя, как взлетают в воздух один за одним золотистые апельсины.

– Это ерунда, – ответил ей Шелли. – У меня и другое неплохо получается. – Сладкая улыбка раздвинула его полные губы.

Девушка отступила от него на шаг.

– Вера, – сказал Шелли, бросив свое бесконечное занятие, – мы сегодня с тобой только познакомились. Ты мне очень нравишься, и я подумал, что мы, может быть… – Улыбка на его губах была более красноречивой, чем слова. Она говорила о сокровенном желании Шелли ясно и открыто.

Вера потупила взор, приподняла руки и положила ладонь на губы Шелли – мол, молчи, и без того все понятно и не говори, я догадалась, о чем ты думаешь. Хотя по лицу было неясно, какой будет ее реакция, согласится ли она на предложение толстого Шелли провести эту ночь с ним в одной постели.