355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Бет Фантаски » Химия чувств. Тинктура доктора Джекила » Текст книги (страница 5)
Химия чувств. Тинктура доктора Джекила
  • Текст добавлен: 15 октября 2016, 05:52

Текст книги "Химия чувств. Тинктура доктора Джекила"


Автор книги: Бет Фантаски



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14
Джилл

– Я не заходила в кабинет с тех пор, как умер отец, – призналась я, пытаясь вставить в замочную скважину ключ, который достала из маминой шкатулки с украшениями. Но рука дрогнула. Что я почувствую, когда увижу отцовские вещи?

– Почему? – поинтересовался Тристен, стоявший сзади меня в полутемном коридоре. – Почему сюда нельзя заходить?

– Не знаю, – призналась я, думая о том, что мне было бы комфортнее, если бы он чуть отошел. – Просто нельзя. – Пальцы продолжали вертеть ключ. Что я там увижу? Может, я совершаю ошибку? А почему Тристен передумал?

– Джилл. – В его голосе слышалось нетерпение. Он положил ладонь на мою руку, заставив меня вставить ключ в замок, и повернул мое запястье – мягко, но уверенно. Он прижался грудью к моей спине и, слегка навалившись на меня, открыл дверь.

Дверь распахнулась, и первое, что я увидела в кабинете, освещенном лишь лучами луны, был мой отец – он улыбался мне.

Глава 15
Джилл

– Папочка…

Это детское слово, которого я не произносила лет с шести, в пыльном кабинете прозвучало очень громко. Мне, наверное, следовало смутиться из-за того, что я сказала это при Тристене, но я как-то забыла о том, что он стоял рядом, тупо пошла к отцовскому столу и взяла с него фотографию в черной рамке.

На ней мы всей семьей щурились на солнце на фоне Атлантического океана. Отец обнимал меня за плечи.

Я обвела его контур. Папочка…

Его в тот день ужалила медуза, и, выбегая из воды, он стонал и одновременно хохотал, зная, что выглядит глупо: красные трусы липли к ногам, худым и бледным, как у меня. Мы пошли в ближайший магазин, отец купил там уксуса, которым полил рану, рассказывая мне, как кислота нейтрализует токсины. Вспомнив это, я чуть-чуть улыбнулась, но на портрет уже капнула слеза.

Папа… он всегда оставался химиком и учителем, даже в таких трудных обстоятельствах. Тот день был чудесным…

– Джилл, ты я порядке? – спросил Тристен. Он подошел, положил руку мне на плечо и сжал его.

Я сняла очки и вытерла пальцем под глазом;

– Не знаю…

– На снимке вы выглядите счастливыми, – заметил он. Даже сквозь майку я чувствовала тепло его руки.

– Мы были счастливы, – сказала я, пристально глядя на фотографию и борясь с новой волной слез. Я дрожала, стараясь не разрыдаться. Почему отец стал другим? Почему он обманул начальство и меня?

Тристен встал позади меня, взял за плечи обеими руками – он словно опять пытался меня поддержать.

– Джилл, – мягко сказал он. – Я говорил, что тебе станет лучше, и я не солгал. Но на это нужно время. Когда исчезла моя мама, первые два года я вспоминал ее ежедневно. А сейчас я уже стараюсь примириться с мыслью, что начинаю ее забывать. Надо ведь как-то жить дальше, согласна?

Я резко повернулась к нему, на миг забыв о собственном горе:

– Твоя мама исчезла?

– Да, – ответил Тристен, так и не выпуская меня из объятий. – Около трех лет назад.

Исчезла. Это было какое-то волшебное слово. Услышав его, я подумала о красном бархатном занавесе, о мужчинах в черных плащах и женщинах в блестящих костюмах – их закрывали в высоких ящиках, и они исчезали… а потом опять появлялись. И снова надела очки и внимательно посмотрела в лицо Тристена: я ожидала увидеть там какую-то надежду…

– Ты думаешь…

– Она умерла. – Он говорил сухо. – Я уверен, что ее убили, хотя мой отец так не считает и дело официально не закрыто.

– Мне так жаль, – с ужасом прошептала я. – Очень жаль.

Вдруг все стало ясно. Как Тристен оказался на кладбище и как он понял, что я была на грани срыва.

– Ничего страшного, Джил. – Он словно успокаивал меня, в то время как утешать его должна была я. – Ничего страшного.

Мы стояли лицом друг к другу, мы были даже ближе, чем на похоронах отца, и мне было тепло и комфортно с ним. Наконец я встретила человека, понимавшего мое горе. Сильного человека. Очень сильного. Сила и притягательность Тристена были видны издалека. Его рост, осанка, взрослые черты лица…

В лунном свете, пробивавшемся через грязные окна, я заметила на щеках Тристена темную щетину, темнее копны пепельных волос, спадавшей на лоб. У большинства моих одноклассников лица были еще почти детскими, в отличие от Тристена. Я заглянула в его темные карие глаза, теплые и очень печальные. Он человек непростой, но прекрасный, как его музыка.

Я крепче вцепилась в фотографию, которую все еще держала в руках, вспомнила отца и вдруг снова почувствовала себя предательницей. Я страдала, но сквозь страдания пробивалось что-то еще…

Мы с Тристеном так и стояли, глядя друг другу в глаза, еще какое-то время. Но потом он быстро взглянул куда-то вдаль:

– Это?…

Я повернулась и поняла: на самой верхней полке в углу кабинета он увидел тот самый ящик.

Глава 16
Джилл

– Да, это он, – ответила я. Но Тристен уже скинул с плеча сумку, которую взял с собой наверх, и направился к полкам, где стоял ящик. Он смотрел на него почти так же, как я только что смотрела на портрет отца. Я зажгла свет.

Тристен стоял как вкопанный и пристально смотрел на коробку, поглаживая ее я напряженно о чем-то думая.

– Тристен?

Он поднял на меня взгляд – и впервые показался неуверенным, но быстро опомнился:

– Джилл, скрепка у тебя есть?

– Что?

– Чтобы замок вскрыть, – пояснил Тристен, ставя ящик на стол. Он выдвинул кресло и сел, мне тут же захотелось согнать его. Это было папино кресло…

Я подошла и встала рядом:

–  Аты умеешь?

– Конечно, – сказал Тристен, словно этот навык должен иметь каждый. – Это не сложно, особенно если замок, как тут, навесной. В Интернете полно обучалок.

– Мы сейчасбудем открывать? – спросила я, когда он залез в ящик стола и принялся там шарить. – Прямо сейчас?

– Да. – Тристен запустил руку глубже. – Почему нет-то?

– Подожди, – сказала я. Он действовал слишком быстро, трогал отцовские вещи…

Но он уже нашел то, что искал. Его пальцы действовали уверенно: он разогнул скрепку, согнул один конец углом, вставил его в замок и принялся вертеть там так, точно это было его обычным занятием.

– Тристен… – Не зря ли мы это затеяли? Мне нужно время, чтобы подумать. И может быть, даже отказаться от этой затеи.

Поздно. Похоже, даже Тристен удивился, легко и почти мгновенно открыв замок.

– Джилл, ну и дела, – твердил он без конца, орудуя скрепкой, но, когда откинул крышку, воскликнул: – Черт! – И мы оба заглянули в ящик. – Офигеть!

Глава 17
Тристен

Вообще-то я слегка сомневался в том, что Джилл не лукавила, рассказывая про свой семейный секрет, но, когда я открыл этот ящик и увидел пожелтевшие листы с выцветшими записями, сделанными неразборчивым почерком, все стало на свои места. Я был просто в шоке…

Опыт от 7 октября 1856 года… Добавлено 3 грамма фосфора…

– Господи боже, – пробормотал я, листая бумаги. – Твою ма…

– Похоже, это действительно то, о чем говорил отец, – сказала Джилл; она тоже явно была встревожена. – Опыты.

– Да, – согласился я, не в состоянии оторваться от записей.

Выпил пол-литра…

– Неужели? – выдавил я, качая головой. – Неужели это правда?

Я старался не показывать своего нетерпения, но понимал, что Джилл все равно заметила его. Даже не глядя в ее сторону, я сказал:

– Стоит начать немедленно. Только давай постараемся пока сохранить все это в тайне, будем работать после школы. Этому дураку Мессершмидту не обязательно что-либо рассказывать. Он может вмешаться и даже попытается остановить нас.

– Что? – Джилл удивилась. – Тристен…

Но я ее почти не слышал.

– Встретимся завтра вечером в школе, – сказал я, запустил в ящик руку и достал толстую стопку бумаг, при этом изо всех сил стараясь унять дрожь в пальцах. Работы предстояло много. – Надо будет расшифровать все опыты, а их ведь немало…

На первой странице в верхнем левом углу я увидел надпись: «Научный дневник Г. Джекила». Я остолбенел.

Вот оно, имя человека, которого так часто проклинал дед. Записи нечеткие, но прочесть можно.

Изо всех сил старясь подавить волнение и касаясь ветхих листов как можно аккуратнее, я перевернул несколько листов.

«Добавление 0,2 грамма натрия не производит видимых изменений в поведении…»

Не веря своим глазам, я прочел эту строчку снова. Видимых изменений…

Неужели заявления отца Джилл могли быть правдой? Неужели я действительно докопался до корней своего злополучного семейного древа?

– Тристен?

Я был настолько поглощен своими мыслями и планами, что не ответил.

– Тристен?

Снова прозвучало мое имя, меня осторожно постучали по плечу, я поднял взгляд и вспомнил, что не один. На меня смотрела Джилл Джекел, в ее каре-зеленых глазах читалось любопытство – и огромнаянеуверенность. Наконец я увидел эти глаза! Когда вслух говорил об исчезновении мамы – впервые с тех пор, как мы переехали сюда из Англии. Глаза Джилл оказались красивыми и умными.

– Тристен, – отважилась сказать она звенящим от страха голосом. – Скажи мне честно, почему ты вдруг захотел принять участие в этом конкурсе? Почему ты пришел?

Я ждал, что Джилл задаст мне этот вопрос, если в ящике действительно окажется то, о чем говорил ее отец, и если мы начнем воплощать в жизнь мои планы. Она – умная девушка и не пошла бы на это без вопросов. В отличие от Тодда Флика, который собирался работать с Дарси Грей, скромница Джилл претендовала на роль партнера, а не ассистента. К Тому же ее наверняка удивило то возбуждение, в которое повергли меня найденные записи.

Так что я решился – взял свою сумку, лежавшую у ног, и достал из нее свою «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда». Я протянул ее Джилл, думая о том, насколько все же невероятно то, что я встретил единственного на этой земле человека, владевшего ключом к спасению моего рассудка, и спросил отнюдь не риторически:

– Джилл, ты веришь в совпадения? Или в судьбу?

Глава 18
Джилл

– В совпадения или судьбу? Вот уж и не знаю, Тристен, – ответила я смущенно и испугалась. Он предлагал заниматься в школе тайно, когда там никого не будет, и ничего при этом не говорить учителю. Я на такое пойти не могла. Я посмотрела на часы, стоявшие на отцовском столе. Мама скоро придет. – О чем ты? И зачем ты принес книгу?

Я потянулась за ней, но Тристен плавно отвел руку. Еще одна вещь, которую, похоже, нельзя трогать, по крайней мере, мне.

– Еe, Джилл, подарил мне мой дед Хайд, Человек, благодаря которому я полюбил музыку и который был моим первым учителем. Он задал мне курс на будущее, и он же уверял меня, что в этом романе описывается мое прошлое.

– Что? – В замешательстве я опустилась на стул, стоявший рядом со столом отца, – Не понимаю.

– Твой отец считал, что вы являетесь родственниками доктора Генри Джекила, а мой дед уверял, что я – прямой потомок того самого «злодея Хайда».

Тристен говорил очень внятно и разборчиво, с явным британским акцентом… но я все же как-то не уловила смысла.

– Так ты утверждаешь, что мы с тобой, типа, родственники? Отец говорил мне, что у Генри Джекила детей не было. Отчасти именно поэтому его записи оказались у нас…

Тристен улыбнулся, но это была безрадостная, неприятная улыбка.

– Нет, Джилл, мы не родственники. Не надо желать себе такой судьбы!

Я, наверное, все равно выглядела очень озадаченной, так что Тристен перестал улыбаться и постарался объяснить серьезно.

– Если ты читала книгу, то знаешь, что доктор Джекил считал, что, выпив препарат, он изменил собственную душу. Что созданный им Хайд – это отдельное существо, «новая жизнь», как называл ее Стивенсон.

– Да, книгу я читала, – сказала я. – Но…

– Эта новая жизнь, – продолжил Тристен, – сильно отличалась от своего создателя, даже габаритами и статью. И именно это новое создание, это чудовище и положило начало моей семье.

Я рассматривала красивое лицо Тристена, думая о том, что он крайне не похож, по крайней мере внешне, на чудовище. О чем он таком говорил, это просто смешно. Дурацкая шутка.

– Ты же не хочешь сказать, что являешься прямым потомком… настоящего монстра?

– Именно об этом я и говорю. – Тристен постучал пальцем по книге. – Дед подарил мне ее прямо перед смертью. Он называл ее «нашей адской генеалогией» и «ужасающей картой нашего будущего».

Я слегка отодвинулась – мне не понравился ни зловещий тон его голоса, ни то, что он сказал. Но стало ясно, что он не шутит.

– Картой? В каком смысле?

– Дед говорил, что твой предок, составивший тинктуру, положил начало роду Хайдов, все мужчины в котором чужды морали. Он уверял, что во всех нас – равно как и в мистере Хайде – рано или поздно верх берет темная сторона и мы начинаем совершать ужасные преступления. – Его карие глаза подернулись мутной пеленой. – Поначалу мы даже не осознаем, что творим. А со временем, как мы ни пытаемся унять живущего внутри зверя…

Тристен смолк, а у меня глаза на лоб полезли, и я изо всех сил старалась побороть желание вскочить и убежать. Это просто безумие какое-то. Тристен… Не мог он быть злодеем. Он меня так обнимал, утешал. Мы были близки… А его глаза. Они такие теплые и красивые. Я не хотела верить в то, что он злой. Или ненормальный. Но тут я увидела синяк у него под глазом.

– Ты же не думаешь, что ты

– Думаю, – подтвердил Тристен. – Вся эта история с Тоддом – это был не я. И мне начали сниться сны, как и предвещал дед. Кошмары, которые становятся все ярче и ярче.

– Кошмары. – Я все так и смотрела на его синяк, и спросила упавшим голосом: – Что за кошмары?

Тристен уже не просто объяснял, что с ним происходило, он исповедовался. Делился со мной тайнами, которых в себе держать уже, наверное, не мог. Глаза его были полны страдания.

– Я… то, что живет внутри меня, – говорил он, – во сне оно пытается убить девушку… и ему это нравится. Ему в кайфзарезать человека.

Я в ужасе вскочила со стула:

– Тристен!

Надо было спасаться от него. Он все же безумен. Но он схватил меня за запястье, и я посмотрела на его руку:

– Прошу тебя, отпусти!

– Джилл, – ровно сказал он, пытаясь меня успокоить. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Клянусь. Живущий во мне зверь жаждет не твоей крови. Во сне не ты.

Я все еще смотрела на руку Тристена, но я снова села, не видя другого выхода. Он был слишком силен, я бы не вырвалась.

– Чего ты хочешь от меня? – Мой голос все еще дрожал. И хотя я уже знала ответ, я все равно повторила свой вопрос: – Почему ты ко мне пришел?

– Я хочу повторить описанные здесь опыты. – Он кивнул на стол, все еще не выпуская мою руку. Держал он меня сильно, но не больно. – И я хочу, чтобы ты мне помогла. Ты единственная, кому я доверяю и при ком я смогу пить эти растворы. А ты при необходимости сможешь нейтрализовать токсины.

Я покачала головой – мне было слишком страшно, чтобы чувствовать себя польщенной.

– Нельзя тебе все это пить…

Тристен поднял руку с книгой:

– В книге все четко описано. Этот состав не только порождает зверя, но и убивает его. Именно так Джекил переходил из одной сущности в другую – пил составы.

«Зверь». «Чудовище». Просто безумие. То, о чем творит Тристен, – полное сумасшествие.

– Я тебе не помогу, – сказала я. – Я не могу. – Мой взгляд метнулся на ящик. – Я тебе бумаги не отдам. Тебе нужен врач…

– Я сын лучшегопсихотерапевта в мире, – сообщил Тристен, пристально глядя мне в глаза. – Но мне нужно не сидеть в кресле у него на приеме. Мне нужно работать в лаборатории. Намнужно работать. Вместе.

– Тристен, нет. – Почему у него такой ясный взгляд, когда он – в этом не было никаких сомнений – бредит?

– Джилл, – Он внимательно смотрелна меня. Его глаза притягивали, казались теплыми, умными и не выдавалибезумия. – Мои кошмары в последнее время участились и стали ярче. Я боюсь, что живущее внутри меня чудовище становится сильнее. Оно уже слишком часто обретает надо мной власть.

Глаза мои опять на лоб полезли.

– Что? С Тоддом это было не первый раз?

На этом Тристен замолчал. Его признание закончилось. Но в его глазах я успела прочить удивление и упрек самому себе – в том, что он рассказал мне больше, чем хотел.

– Я пока контролирую себя, – сообщил он, оставив мой вопрос без ответа. – Но я не знаю, сколько это продлится. Этот сон про девушку… просыпаясь, я иногда не могу понять, случилось это во сне или наяву. Что, если эта тварь захватит власть не только над моим разумом, но и над телом, и этот сон станет реальностью?

– Тристен… – Я попыталась вывернуться из его захвата. – Прошу тебя. Это безумие.

Он сжал мое запястье чуть крепче, но, как ни странно, это прикосновение меня успокоило, я услышала, как он сказал четко, но мрачно:

– Джилл, если ты мне не поможешь и если мне не удастся исцелиться, я покончус собой прежде, чем эта тварь сможет взяться за осуществление своих черных желаний.

Сказав это, Тристен отпустил мою руку, словно зная, что я уже не убегу… и я не убежала. Я так и сидела на стуле и пристально смотрела на него. И тряслась при этом.

Я даже и не знала, поверила ли я в то, что в нем из-за какого-то приготовленного сто лет назад химического состава таился зверь. Но его непоколебимый взгляд красноречиво говорил о том, что он убьет себя, лишь бы не убить кого-нибудь другого. Меня, или какого-нибудь парня вроде Тодда Флика, или девушку, которую он видел во сне, кем бы она ни была.

Но все же я выдавила:

– Тристен… не получится.

Он ударил книгой по столу, где стояла наша семейная реликвия – ящик с записями доктора Джекила. Тристен смотрел на них, отвернувшись от меня.

– Твой отец и мой дед верили в одно и то же, – сказал он тихо. И зловеще. – Мое прошлое и будущее… они, похоже, соприкасаются тут…

Когда он снова посмотрел на меня, взгляд его приказывал, а голос умолял.

– Я прошу тебя помочь мне. А взамен я помогу тебе с конкурсом. Я сделаю все, чтобы тебе досталась стипендия на тридцать тысяч. Все достанется тебе. Мне деньги не нужны.

Я смотрела на него, сомневаясь насчет… да всего.

– Я… Я…

Я не представляла, что сказать, да и все равно возможности не представилось, потому что я вдруг услышала, что на нижнем этаже в кухню вошла мама. Мы совсем потеряли счет времени.

– Тристен, тебе надо уйти! Мама пришла! – Я в отчаянии оглядела комнату. Мы находились на втором этаже, а кладовка тут была всего одна и совсем крохотная. – Ты должен спрятаться! – вскрикнула я, судорожно оглядываясь по сторонам. – И мне самой тоже надо отсюда поскорее выйти!

Тристена эта проблема, похоже, не заботила. Он спокойно сложил бумаги в ящик, поставил его обратно на полку, сунул книжку в свою сумку, а потом направился к окну и открыл его мощным толчком. Он помедлил, глядя на меня, а вверх по лестнице уже шла мама.

– Тристен, уходи! Пожалуйста!

– Подумай о моем предложении, Джилл, – сказал он, перешагивая через подоконник. – Сделка выгодная.

Тристен скользнул из окна и закрыл его за собой. Я слышала, как он добрался до крыльца и исчез, а я осталась наедине с матерью, которая уже стояла в дверном проеме – очень уставшая и очень, очень недовольная.

Глава 19
Джилл

– Мам… я просто…

Что я делала? Я снова нервно оглянулась, посмотрев на ящик и на окно, только что закрытое Тристеном, и на семейный фотопортрет.

– Я вспомнила об этой фотографии и очень захотела ее увидеть, – солгала я, хватая снимок со стола.

– Джилл, я запретила тебе сюда заходить, – сказала мама сквозь зубы. – Я тебе сколько раз повторяла!

– Но мама… – Мне хотелось защитить себя как-то, ведь мой поступок не так уж и ужасен. Что плохого в том, чтобы зайти и посмотреть на отцовские вещи? Но увидев выражение маминого лица, я промолчала. Ее это не просто расстроило. Она пришла в бешенство. Глаза ее снова стали пустыми, как на похоронах отца.

– Прости, – промямлила я, виновато повесив голову, чтобы больше не смотреть в эту охватывающую мать пустоту. – Я не хотела тебя расстроить, – добавила я, прижимая фотографию к груди.

– Иди в свою комнату, Джилл. – Мама вышла в коридор, чтобы я могла пройти. – Сейчас же.

– Хорошо, мам. – Я проскользнула мимо нее, глядя в пол. От нее пахло больничной дезинфицирующей жидкостью, но даже сквозь нее пробивался запах несвежего тела, возможно, она сегодня даже не принимала душ. – Спокойной ночи.

Она ничего не ответила. Войдя в свою комнату, я услышала, как хлопнула дверь кабинета и щелкнул замок. Я закрылась в своей комнате и уставилась на неожиданно прихваченную с собой фотографию. Разве она была мне нужна? Разве я хотела смотреть на отца?

Я убрала портрет в ящик, надела пижаму и залезла в постель. Но уснуть мне не удалось. Я все думала о безумии, деньгах и сделках.

Отец меня обокрал… Мама опять утрачивает рассудок… Тристен грозится покончить с собой… Я могу получить тридцать тысяч долларов…

Выгодная ли это сделка?

Да. Нет. Может быть?

Я почти всю ночь проворочалась в постели и к утру, когда зазвонил будильник, приняла окончательное решение.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю