Текст книги "Меч эльфов. Рыцарь из рода Других"

Автор книги: Бернхард Хеннен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 34 страниц)

Побег

Я действительно должен делать то, что приказал этот блестящий черный жук? – Голос короля орлов проник в мысли Олловейна.

– Да, Тученырь. У нас нет выбора. Тирану здесь прав.

Гигантский орел нахохлился, резко повернул голову и внимательно посмотрел на эльфа.

От него не исходит ничего хорошего, мастер меча.

– Я целиком и полностью разделяю твое мнение. Но это ничего не меняет. На этот раз он прав. Мы не сможем спасти всех, если будем придерживаться первоначального плана. А теперь лети и не беспокойся. Я не спущу глаз с Тирану, когда тут все закончится.

Эльф не убедил птицу и чувствовал это совершенно отчетливо. Но Тученырь больше не приводил аргументов.

Мастер меча опустился на колени перед девушкой, пристегнутой к орлу. Ее связали надежно, чтобы она во время полета не сделала с собой ничего плохого.

– Я не убил его, – тихо произнес он.

Гисхильда уставилась на эльфа. Холодный гнев в ее глазах сменился болью.

– Он не умрет. Он быстро поправится. И никаких последствий не будет. Уже через полгода он снова сможет держать в руках оружие.

Гисхильда кивнула.

– Сегодня ты должна была выйти замуж… – Голос мастера меча был глухим, он подыскивал слова. – Мне очень жаль. Он будет жить, это я тебе обещаю. Но ты никогда больше не сможешь увидеть его. Тебя ждут во Фьордландии. Ты будешь королевой.

Тученырь забеспокоился.

Мастер меча отошел на несколько шагов, и гигантская птица расправила крылья, чтобы подняться в воздух.

В сомнениях

Фингайн опустил лук. Чувство, терзавшее его, было ему доселе не знакомо. Неужели угрызения совести? Он легко мог застрелить старика. На краткий миг ветер утих. Теперь же над стенами и крышами замка бушевали резкие холодные порывы. Будет труднее попасть точно в цель.

Он посмотрел на плащи рыцарей, развевавшиеся на ветру, и попытался подсчитать, насколько сильно ветер отнесет стрелу. До цели было едва ли больше шестидесяти шагов. Не очень трудная мишень… Когда нет ветра!

Странно, что люди приносят своих раненых сюда. Так близко к стене! Должны же они понимать, что могут попасть под обстрел.

Все было именно так, как предполагала Эмерелль. Она приказала ему обращать внимание на целителей, которые носят белые одежды рыцарей ордена. Королева предсказала, что целители появятся тогда, когда эльфы окажутся загнанными в угол. Но раненые были слишком близко к сражающимся…

Фингайн вспомнил истории об Анискансе, битве Трех Королей и ужасной коронации Роксанны. Обо всех этих кошмарах он знал только понаслышке. Эмерелль сопоставила все эти истории. Не от рыцарей исходила наибольшая опасность, а от целителей ордена.

Тот старик вовсе не хотел в первую очередь помочь тем обгоревшим бедолагам в окровавленных плащах, которых бережно укладывали на траву Он хотел убить эльфов в замке. Всех! Если Эмерелль была права…

Два щитоносца, прикрывающие его от возможных выстрелов, были еще одним знаком того, что этот человек был чем-то большим, чем просто целитель. Вся его фигура излучала авторитет. Все прислушивались к тому, что он говорил.

Фингайн поднял лук. Он не может позволить себе выжидать и размышлять над тем, не ошиблась ли королева, потому что если она права, то у него не останется времени выстрелить.

Щитоносцы понятия не имели, где спрятался эльф. Они относились к своей задаче пренебрежительно. Да и щиты были чересчур малы.

Мауравани натянул тетиву аж за левое ухо. Затем спустил стрелу. Он попал старику в голову.

Фингайн подождал еще миг, чтобы до конца удостовериться в смерти старика. Потом сменил позицию. Некоторые рыцари стали указывать на башню. Стали подзывать аркебузиров… Слишком поздно.

Эльф сбежал по лестнице и оказался перед бойницей, выходившей на передний двор.

Тирану выпустил своих одетых в черное Жнецов – стальные скалы среди людского потока. Эльфы сражались хорошо. Отсюда, сверху, все выглядело почти как игра. Казалось, никакой клинок не может причинить вреда Другим. Но когда падет первый из них – лишь вопрос времени.

Большие черные тени скользнули почти над самым замком. Орлы! Фингайн видел, как первые из них приземлились на заднем дворе. Почему они так быстро вернулись?

Он увидел и еще кое-что. В море были пловцы. Они направлялись к маленьким суденышкам, привязанным к причалу перед морскими воротами. Мауравани выругался. Последние защитники должны были направиться на одном из кораблей в море, чтобы оттуда их забрали орлы. Таков был план Тирану. Но теперь ничего не получится. Нельзя терять вторые ворота замка! Это последнее место, где могут приземлиться орлы, чтобы не попасть под обстрел аркебузиров.

Фингайн смотрел на колышущуюся толпу на переднем дворе. Жнецов заметно теснили.

А потом он увидел одетого в белое человека. Однорукий! Он склонился над женщиной в красно-белом платье. Это еще что за целитель? Он поднял тело женщины и крепко прижал его к своей груди. Горюет? Или это такой ритуал, от которого умрут все эльфы во дворе?

Эльф вынул из колчана стрелу. Прицелился…

Выстрел пробил тело умершей и вонзился в грудь рыцарю. Человек рухнул ничком. Словно любовник, лежал он на женщине в красно-белом платье. Затем поднял руку…

Фингайн судорожно сглотнул. Парень убрал женщине волосы с лица. Такого жеста он от человека не ожидал. Неужели рыцарь действительно любил ее? Мауравани вынул еще одну стрелу из колчана. Плохо попал. Нужно оборвать агонию…

Разлучены

Цитадель ордена проплыла под ней. Орел взмыл в небо. Шум битвы стих. Теперь слышен был только шум ветра. Гисхильда смотрела вниз. Ее руки крепко вцепились в стропы. Ее тошнило. Эльфы терпели поражение. Теперь она совершенно отчетливо видела, насколько велико численное превосходство войск ордена.

На глаза принцессы навернулись слезы. Она не хотела, чтобы все было… вот так. Сотни ночей она мечтала о бегстве из Валлонкура. Иногда ей хотелось, чтобы Леон или Друстан умерли. Но это! Такой резни она не ожидала.

Орел повернул на восток и направился к горам. Вместе с остальными хищными птицами он описал широкую дугу. Гисхильда с огорчением заметила, что почти все улетевшие эльфы были ранены. Они висели в стропах, и их лица были бледны. Их раны были обработаны на скорую руку.

А потом один из эльфов исчез. В какой-то миг его просто не стало. Мгновение она видела серебристый свет. А потом его не стало. Его орел поднялся, вылетел из строя и направился назад к замку.

Внезапно ее орел тоже покинул строй. Он издал резкий, протяжный крик и взял севернее остальных. На горизонте показался фронт облаков, к которому они и устремились.

– Куда ты несешь меня?! – крикнула она изо всех сил, но пронизывающий ветер унес ее слова.

Орел не услышал… Не захотел услышать. Она знала историю о расе орлов с Головы Альва. Если бы он хотел что-то сказать ей, то она услышала бы его голос в своих мыслях. Но птица молчала.

Гисхильда ужасно замерзла. Ветер ледяными пальцами трепал ее одежду. Казалось, что каждое колечко кольчуги сделано изо льда. И холод пронизывал слишком тонкую ткань. У девушки стучали зубы. Она была настолько крепко пристегнута, что не могла даже потереть руки, чтобы согреться.

Под ними скользили глубокие ущелья северного прибрежного хребта. На горизонте показалось море. Беспокойная серая поверхность, пронизанная островами и рифами, черными громадами вздымавшимися из воды. На гребнях играла белая пена. Даже на таком расстоянии был слышен грохот прибоя.

Гисхильда подумала о Люке. Жив ли он еще? На глаза навернулись слезы. Она знала, что никогда больше не увидит своего рыцаря. И впервые в жизни пожалела о том, что Сильвина нашла ее. С Люком она могла бы стать счастливой… Она отдалась не ордену, а любви Люка. И он защищал бы ее. Всегда! Она яростно покачала головой и прокляла своих старых богов: Лута, Ткача Судеб, который сплел нить ее жизни в такой запутанный клубок, Норгримма, бога войны, которому нравилось, что из-за нее произошла такая резня, Мэве, богиню прекрасного, которая отняла у нее счастье, и Найду, наездницу облаков, повелительницу двадцати трех ветров, за то, что ее порывистый грозовой ветер бил девушку по щекам. Она кричала в ветер до тех пор, пока силы не оставили ее.

Потом она снова устремила взгляд на волнующееся море. Оно показалось ей словно отражением ее души. Гисхильда подумала о том, чтобы отпустить крючки, державшие ее, и нырнуть в это холодное серое море, забыть обо всем, и чтобы все забыли о ней.

Она согнула руки. Ее пальцы ощупывали ремни… Девушка дрожала.

Последний приказ

Олловейн застегнул крючки на ремнях.

– Я еще могу сражаться, – слабо возмутился Йорновелль.

– В другой раз, – мягко ответил Олловейн.

– Лети! – приказал он Три Когтя.

Черноспинный оттолкнулся от зубцов главной башни крепости, слегка спланировал, а затем расправил большие крылья и мощными взмахами набрал высоту. Порывы ветра взъерошили его перья.

Во дворе внизу раздались выстрелы аркебузиров. Олловейн увидел, как одна из пуль пробила левое крыло орла. Но Три Когтя выдержал. Он поднимался все выше и выше, совершая круги над двором, держа при этом курс на запад, и вскоре оказался вне досягаемости для стрелков.

Олловейн прислонился спиной к одному из высоких зубцов. Напротив него на корточках сидел Фингайн. Мауравани снял тетиву с лука. Его колчан был пуст. Из открытой двери в центре платформы башни доносилась песня клинков.

Мастер меча взглянул на небо. Высоко над ними кружили четыре орла. Пятый летел с востока, чтобы присоединиться к собратьям по гнезду. Уже не было стальных стрел и дымящих горшочков. Ничего, чем они могли бы поддержать эльфийских рыцарей. Птицам оставалось только улетать. Но садиться на зубцы было слишком опасно, потому что все дворы и земляные валы были заняты стрелками.

– Кто там, на лестнице? – крикнул Фингайну мастер меча.

– Пока только Тирану.

Олловейн осознал, что, должно быть, скривился, когда лучник вдруг улыбнулся ему.

– Три таких разных героя… Об этом можно сложить красивую песню. – Мауравани подобрал аркебузу одного из мертвых воинов, лежавших на платформе башни, и взвесил оружие в руке. – Довольно-таки тяжелое, – дунул на неяркие искры на конце запального шнура. – Это оружие не для охотника, – пробормотал он и произнес что-то еще.

Но слова потонули в грохоте залпа, раздавшегося во дворе под ними.

Олловейн поднял голову. Один из орлов вырвался из широкого круга и камнем ринулся к крепостной башне.

Эльф видел, как пули щипали крылья птицы. И только в последний миг она замедлила падение. Со всех сторон засвистели пули. От зубцов отлетала штукатурка. Когти орла вошли в стенную кладку.

– Твой! – крикнул лучнику Олловейн.

Внезапно орел задрожал, словно его охватила лихорадка. Над башней взлетели перья. Там, где только что виднелся холодный, темный глаз, теперь зияла окровавленная дыра. В него угодил целый залп аркебуз.

Птица опрокинулась вперед, ее левое крыло вздрогнуло. Орел отставил его в сторону, будто хотел улететь от смерти.

Олловейн смотрел на орла. Он даже не знал его имени. Ему всегда с трудом удавалось различать представителей этого гордого народа. Эльфу было стыдно. Черноспинный отдал за них жизнь, а он… он даже имени его не знает!

– Не спускайтесь больше! – замахал он обеими руками орлам, кружившим высоко в небе над ними, крича при этом изо всех сил. – Это слишком опасно. Улетайте! Мы завершим это дело по-нашему.

– А как это – по-нашему? – В дверях показался Тирану.

С его меча капала кровь.

Олловейн улыбнулся. В их положении был один плюс. Этот негодяй погибнет вместе с ним и не сможет больше причинить вреда Альвенмарку. Сознание этого облегчало смерть.

Фингайн выглянул в просвет между зубцами и посмотрел на море.

– Можно было бы спрыгнуть. Думаю, здесь достаточно глубоко…

– Они заняли лодки, – ответил мастер меча. – Как ты собираешься уйти от них?

– Я – мауравани. – Фингайн улыбнулся так, что Олловейна пробрала дрожь. Очевидно, этим было все сказано.

Тирану тоже бросил на море короткий взгляд. Но потом нахмурился и покачал головой.

– Нет, я отказался от магии и выбрал путь меча. И теперь не стану изменять свое решение, чтобы выбрать путь головастика. А ты, Олловейн? Как поступишь ты?

Мастер меча вынул оружие из ножен и указал на лестничный пролет, из которого доносился грохот кованых солдатских сапог.

– Я спущусь туда и убью столько врагов Альвенмарка, сколько возможно.

– Какой памятный день, – произнес Тирану, причем в его голосе, на удивление, не было и тени сарказма. – Это первый на моей памяти случай, когда у нас сходится мнение по какому-то вопросу.

Фингайн вздохнул. Потом прислонил к стене лук и поднял рапиру одного из убитых.

– Неужели путь головастика вдруг показался тебе бесчестным? – поинтересовался Тирану.

– Мой народ говорит, что правда о тебе умирает с твоим последним вздохом. И с тех пор ты становишься тем, что о тебе говорят другие, и совершенно неважно, как ты жил. Если я буду единственным из нас троих, кто вернется в Альвенмарк, то все, что останется обо мне, это история о том, как я бросил вас в беде. Хотя гораздо труднее вернуться отсюда на родину, чем тупо, с мечом в руке, спуститься по этой лестнице и умереть.

Тирану рассмеялся.

– Я – сын князя. Все самые сложные вещи в жизни за меня всегда решали другие. Я не умею иначе – всегда выбираю самый легкий путь.

– А я слишком устал, чтобы бежать. – Эти слова Олловейн произнес без печали или горечи. – Я ближе к лунному свету, чем к Альвенмарку. Я знаю, что в лунном свете меня ждут. Линдвин, женщина, которую я люблю, находится там. Уже почти целое тысячелетие. Иногда во время битвы у меня возникает чувство, что она совсем рядом. В Альвенмарке не осталось никого, кто ждал бы меня.

– Какие впечатляющие надгробные речи, – мрачно заметил Фингайн. – Боюсь, о себе я могу сказать только то, что я – дурак, который пропустил последний отлет орлов и теперь сидит в луже с двумя ищущими смерти героями и при этом не обладает достаточным внутренним величием для того, чтобы не волноваться, как о нем будут говорить, когда его не станет.

Новый путь

Окровавленная Мишель вернулась во двор. Оноре доставил удовольствие ее сломленный вид. И в то же время ему было больно. Он должен наконец научиться управлять своими чувствами по отношению к ней!

Сестра Лилианны шла прямо к нему. Лицо ее было ужасно. На левой щеке красовался глубокий, до самой кости, порез.

– Мы не пройдем мимо них, – сказала она, и это признание, похоже, удручало ее больше, чем собственная рана.

Она не могла смотреть ему в глаза.

– Сколько их еще?

Она беспомощно махнула руками.

– Не могу сказать. Двое из них держат лестницу. Третий со сломанной пикой стоит чуть выше и помогает им. Сколько их наверху, не могу сказать… Может быть, только эти трое и остались. Фехтовальщики… Должно быть, это колдовство. Их невозможно победить. Кажется, они знают о каждом ударе, еще до того, как его нанесут. На винтовой лестнице мы не можем воспользоваться численным превосходством. Там могут сражаться только двое в ряд. Мы…

– Достаточно! – грубым жестом прервал ее Оноре. – Я и так вижу, что наши лучшие фехтовальщики против двух эльфов просто болтуны. У нас здесь три полка опытных ветеранов. Дюжины рыцарей ордена, которые мнят себя лучшими бойцами в мире, к тому же пара сотен послушников. Но мы не можем справиться с двумя эльфами. Они смеются над нами! Как ты думаешь, что произойдет, если об этом узнают наши братья из ордена Древа Праха? Или, еще того хуже, гептархи? Мы станем посмешищем всей Церкви. И все, что ты можешь предложить мне в качестве объяснения, это то, что они, наверное, колдуны.

Оноре наслаждался ее подавленным, разбитым видом. Он мечтал об этом с тех пор, как выжил после ее выстрела из пистолета. Превратить ее жизнь в позор было гораздо приятнее, чем убить. Для этого у него давно уже были все возможности.

Он указал на затянутое тучами небо.

– Даже орлы бросили их… Мы должны подойти к этому вопросу с принципиально другой позиции, – взгляд Оноре скользнул по двору. Там было больше сотни трупов. И ни единого эльфа… Забрали даже мертвых! Они прогонят Других. В принципе, битва была выиграна давным-давно, но у них не будет трофеев. Ну, может быть, парочка эльфийских клинков и трупы гигантских орлов. И все. Послать гептархам в Анисканс десять ящиков с эльфийскими головами… Он вздохнул. С такими доказательствами можно было бы превратить этот кошмар в оглушительную победу.

Взгляд его задержался на Друстане. Две стрелы в смерти соединили его с этой друснийской шлюхой. Гибель Леона была менее зрелищной, судя по тому, что ему рассказали. Стрела в глаз… То, что оба брата погибли, подтверждало его опасения. Леон недооценивал врагов, которые очень хорошо сознавали силу их дара. Они должны были догадываться, что их попытаются уничтожить таким образом. И знали, на каких рыцарей нужно обратить при этом внимание.

Оноре просто не выполнил последнего приказа Леона. Он не пошел на указанное место у стены замка и не попытался кого-нибудь вылечить. Поэтому он все еще жив. Тот, кто позволяет врагу диктовать себе условия, находится на пути к поражению.

Главный шпион посмотрел на башню. Мощная колокольня находилась в самом сердце замка, прямо рядом с воротами, разделявшими два внутренних двора. Войти в нее можно только с заднего двора и с прилегающих ходов по крепостной стене.

– Где именно засели эти проклятые эльфы?

Мишель вздрогнула. Из раны на ее щеке по-прежнему сочилась кровь. Очевидно, мысленно она была не здесь.

– Они занимают верхнюю половину башни.

Оноре почесал подбородок. Сталью этих проклятых негодяев не одолеть. Может быть, они действительно волшебники, как утверждает Мишель. Но есть и другое оружие… Из этой битвы он вынес урок и крепкие представления о том, как можно победить Других в будущем. В принципе, можно попытаться уже сейчас. Эффект будет таким же, как от стрельбы из пушки по комарам… но за смерть последнего эльфа в башне не придется платить ни единой человеческой жизнью.

– Скажешь, чтобы тебе перевязали рану, а потом возвращайся к башне. Больше никакого ближнего боя с этими колдунами-мечниками. Эльфы могут видеть учебный плац с крестовым сводом?

Мишель хотела было покачать головой, но замерла посреди движения, и лицо ее исказилось от боли.

– Нет, – выдавила она сквозь зубы. – Они стоят настолько далеко на лестнице, что не увидят стрелков на учебном плацу.

Оноре улыбнулся. Именно на это он и надеялся.

– Тем не менее ты возьмешь с собой сотню стрелков, а затем сделаешь вот что…

Чужие корабли

Казалось, само небо хочет наказать ее. Порывистый ветер хлестал ее по щекам с такой силой, что из глаз катились слезы. Крепко пристегнутой Гисхильде не удавалось даже поднять руку, чтобы защитить лицо. Одежда промокла насквозь, тело окоченело. Она даже перестала дрожать.

Гигантский орел тоже был беспомощен против буйства стихий. Порывы ветра бросали его туда-сюда. Иногда он опускался очень низко, и Гисхильда видела бушующие волны ужасающе близко под собой.

Казалось, орла оставили силы. Он уже не пытался набрать высоту. Каждый миг Гисхильда была готова к тому, что они упадут в море. И она, беспомощная, утонет в волнах вместе с гигантской птицей. Привязанная к ней. Не способная освободиться…

Серые гребни волн разрезали два ярко раскрашенных корабля. Птица сделала неловкий маневр, пытаясь обойти их. Перья левого крыла коснулись воды.

Гисхильда недоверчиво смотрела на мощное судно, тяжело качавшееся на волнах. Никогда прежде ей не доводилось видеть ничего подобного. Два корпуса соединялись палубой, которая была крупнее, чем два поля для игры в Бугурт. Высоко над палубой поднимались две мачты. Паруса на наклонных реях были зарифлены. Стоял только штормовой парус, чтобы мощный корабль мог маневрировать.

По бокам корпусов торчали шесты толщиной со ствол дерева. Гисхильда не могла объяснить себе, какой толк может быть от этой странной конструкции. Вполне вероятно, она была создана для того, чтобы вражеские корабли не могли подойти сбоку…

В каждом из двух корпусов было три больших грузовых люка, в которые, если их открыть, вполне можно было просунуть целую повозку вместе с упряжкой. Только теперь девушка сумела по-настоящему оценить размеры корабля. Он был, пожалуй, шагов семьдесят в длину, больше, чем самые мощные галеасы флота ордена.

А потом она увидела еще один корабль, и еще – когда они смогли заглянуть через следующий вал. Мощные боевые суда сопровождали более легкие, подобно тому, как оспогрызы сопровождают китов во фьордах, чтобы очистить морских гигантов от надоедливых паразитов.

Увидела Гисхильда и черные, покрытые раковинами рифы, торчавшие из моря меж кораблей. Должно быть, во время бури флот отнесло в опасные воды.

Орел изо всех сил сопротивлялся буре и держался с правого борта большого корабля. Брызги летели в лицо принцессе – настолько низко неслись они над гребнями волн. Принцесса ощущала на губах вкус соленой морской воды.

Орел расправил крылья. Теперь Гисхильда поняла, зачем нужны были шесты по бокам. Они были сделаны для того, чтобы черноспинным было удобнее приземляться.

Хищная птица выпустила когти. Порыв ветра подхватил орла, и корпус корабля тут же поднялся. Орел издал жалобный крик. Шест ударил его по левому крылу. Птицу швырнуло через поручни на главную палубу.

Гисхильда больно ударилась лицом о доски. Орел перевернулся и врезался в мачту. Эльфы пытались успокоить жалобно бьющее крыльями создание.

Принцессса была совершенно оглушена. Она чувствовала, что по щеке ее бежит теплая кровь. Тело птицы лежало на ней тяжелым грузом. Она, скрючившись, висела в стропах, не способная даже шевельнуться.

Ледяной дождь хлестал ее по лицу.

Кто-то заговорил с ней, погладил по руке. Бушующий шторм поглотил слова эльфа.

К стропам прикрепили большие крючья. С грот-мачты свисала стрела подъемного крана. Натянулись канаты. И внезапно Гисхильда вместе с птицей, качаясь, поднялись ввысь.

Кто-то по-прежнему держал ее за руку. Лица она не видела. Ее голова была запрокинута. Мир перевернулся. Океан лился на небо. И девушка увидела, как один из больших кораблей флота устремился вниз с гребня волны и с грохотом, перекрывшим даже рев бури, обрушился на черный риф.

Ее тело снова пронизал толчок. Стрела крана качнулась в сторону. Кожаные ремни натянулись. Ее перетянутые сухожилия и мускулы болели, и возникало ощущение, что какой-то великан хочет разорвать ее на части. Под собой девушка видела зияющую черную дыру, в которую вливались самые настоящие потоки пены.

Гисхильде стало дурно. Корабль раскачивало все сильнее и сильнее. Канаты плясали то вверх, то вниз. А потом ее поглотила тьма.